Сент-Клэр (№1) - Влюбляясь в тебя

Однако ей необходимо было быть осторожной и подбираться к своей цели медленно и будто бы неумышленно. Спешка могла только оттолкнуть Чанса. Остановившись на этой мысли, Аврора, перемешивая кофе и распространяя по кухне восхитительный аромат, задумалась, что бы ей приготовить на завтрак.

– Кофе готов? – несколько минут спустя спросил Чанс, заглядывая на кухню.

Рори выглянула из-за дверцы холодильника, и ее сердце забилось чаще, когда она увидела Чанса. О боги, он был неподражаем в своих легких серых брюках и белоснежной рубашке. Завязывая на ходу галстук, он умело управлялся с этой немыслимой для нее задачей своими длинными гибкими пальцами.

Чанс подошел к кофейнику и простонал от удовольствия, втягивая носом аромат: кофе был готов.

– Ты чудо, милая, просто чудо.

Пока он наливал кофе в чашки для себя и для нее, Рори с нежностью наблюдала за ним, стоя за его спиной и любуясь им. Вот этот человек, удивительный, самый лучший на свете, человек, по которому она сходила с ума все долгое лето, несколько часов назад сказал, что любит ее. Ее. Аврору Сен-Клер.

Она улыбнулась своим мыслям, когда беспокойный чертенок вдруг снова ожил в ней, заронив искру сомнения в ее сердце.

– Знаешь, Чанс, нам с тобой надо поговорить, – заявила она самым серьезным тоном, на который только была способна.

Он замер, как она и ожидала.

– О чем?

– О твоем… – Рори затянула паузу, наблюдая, как он напрягся в ожидании, и наконец сжалилась. – О твоем холодильнике.

– Что? – На лице Чанса отразилось забавное сочетание облегчения и беспокойства одновременно. – Он сломался?

– Нет. Но он практически пуст. – Она указала ему насмешливым взглядом на распахнутые дверцы холодильника и морозилки. В одном углу стояло несколько банок с прохладительными напитками, в другом покоились жалкие остатки, по-видимому, давнишнего пиршества, завернутые в фольгу. На другой полке – несколько картонных коробочек. – Чанс, – так же серьезно продолжала она, – уверяю тебя, ты долго не протянешь на замороженных полуфабрикатах, наскоро разогретых в микроволновке.

– Почему же? – Он отхлебнул горячего кофе. – Я так живу с тех пор, как окончил колледж.

– Но ты уже давно не бедный студент, если вообще когда-либо им был. – Закрыв дверцу, Рори направилась к тостеру с коробкой замороженных вафель. – Тебе нужна еда. Настоящая еда.

– Давай договоримся. – Чанс обнял ее за талию и притянул к себе. – Ты составишь список покупок, и я куплю все, что ты пожелаешь – в том случае, если ты обещаешь мне все это приготовить.

– А почему бы нам не сходить в магазин, а потом мы могли бы приготовить все вместе?

– Мы можем ходить вместе по магазинам сколько угодно, – он обнял ее крепче, – но поверь мне, тебе вряд ли захочется отведать моей стряпни.

– Спорим, я тебя научу? – Улыбнувшись, она пробежала пальцами по его подбородку и легонько стукнула по носу.

– Что ж, звучит заманчиво. – Чанс нежно поцеловал ее. Тостер зазвенел, подбросив в воздухе подрумяненные аппетитные вафли. Рори нехотя высвободилась из объятий Чанса.

– Завтрак готов.

– Жаль, – вздохнул он, уронив руки на колени.

Рори перевела дыхание, с трудом отгоняя от себя чересчур соблазнительные мысли, положила вафли на тарелку и подала Чансу.

– Ешь и веди себя прилично.

Захватив свою тарелку и сироп, который она отыскала в шкафчике среди большей частью пустых склянок, Рори присоединилась к нему за кухонным столом. Как странно, что здесь, утром, у него на кухне, она чувствовала себя так естественно.

– Мне уже пора, – сказал Чанс. – А ты оставайся, сколько тебе нужно. В ванной есть шампунь, и я оставил для тебя чистое полотенце на столике.

– Можно мне воспользоваться твоей бритвой? – Он сконфузился.

– Пожалуйста. Только включи лезвия в список необходимых покупок. – Он сделал глоток кофе. – У тебя есть какие-нибудь планы на сегодня?

– Да нет. Разве что сегодня должны привезти искусственные цветы, которые мы купили вчера.

– Ах да. Вы же ездили в Хьюстон. – На лбу Чанса наметилась задумчивая складка, и Рори поняла, что он вспомнил о Пейдж.

– Чанс. – Она подвинула к нему тарелку с вафлями. – Что ты ей скажешь?

Он тяжело вздохнул.

– Не знаю.

– Она хотела приехать в гостиницу, как только Элли отпустят с работы. Им обеим не терпится взглянуть на обновки.

Он понимающе кивнул, не глядя на нее.

– Я постараюсь увидеться с ней. Я не хочу, чтобы… наш разговор состоялся в гостинице. Это будет неловко. Для всех.

В животе у Рори тревожно заныло.

– Это причинит ей боль.

– Да, знаю. Мне очень жаль, но ничего не поделаешь.

– Мне тоже жаль.

Помолчав с минуту, Чанс взглянул на часы.

– Мне надо идти.

Аврора встала, чтобы проводить его до двери, с грустью сознавая, что их счастье с Чансом будет оплачено страданиями другого человека.

– Увидимся вечером, – сказал он, целуя Рори на прощание. Она прижалась к нему, словно боясь отпустить его теперь, когда она так счастлива. Он обнял Рори, все более страстно и жадно ловя ее губы своими, пока желание снова не затрепетало в их телах.

– О Боже… – Чанс вздохнул, тихо усмехнувшись. – Задержи-ка эту мысль, пока я не вернусь. – Он слегка коснулся губ Рори в последний раз и вышел, оставив ее наедине со странным смешанным чувством эйфории и вины.

Глава 21

К полудню Чанс понял, что в его нелегкой и не слишком приятной задаче – порвать отношения с Пейдж – сложным оказался уже самый первый шаг – разыскать ее. Он два раза звонил ей домой, но миссис Бакстер понятия не имела, где находится ее дочь. Он попробовал позвонить на ее мобильный, нб либо Пейдж была вне зоны обслуживания, либо телефон просто был отключен. К четырем часам Чансом овладело отчаяние. Он даже позвонил ее подруге Стейси, чтобы узнать, не отправились ли они вместе по магазинам присматривать себе свадебные платья.

Но Стейси не знала, где Пейдж, зато она успела поведать Чансу кучу подробностей о приготовлениях к своей свадьбе и о том, как она рада, что Пейдж согласилась быть подругой невесты. Он чуть не застонал от ужаса, когда она сказала, что с удовольствием оказала бы им такую же услугу – «когда-нибудь, она надеется».

Закончив разговор, Чанс снял очки и протер глаза. Он предпочел бы стоять безоружным перед вооруженной до зубов дивизией, чем унижать Пейдж перед их друзьями, но другого выхода не было.

Решив предпринять последнюю отчаянную попытку, Чанс ушел с работы пораньше и отправился в клуб, где Пейдж имела обыкновение оставлять лодку на дневной стоянке. Когда он парковался на площадке, с соседнего места отъезжал грузовой фургон, и – Чанс готов был поклясться – человек за рулем был чрезвычайно похож на капитана Боба. Однако Чанс отложил выяснения этого на более удачное время, так как сейчас ему предстояло слишком важное дело.

Ноги плохо слушались его, когда он шел по узкой тропинке между офисом и магазином лодочной компании по направлению к докам. Ну почему еще несколько лет назад он не понял, что его чувство к Пейдж не было любовью? Почему он безропотно позволял все это время загонять себя в угол, так что теперь единственным выходом оказалась необходимость обидеть близкого ему человека?

Он сразу же заметил лодку Бакстеров – тридцать два фута неподдельной роскоши. Пейдж сидела на носу, спиной к каюте. На ней был черный купальник, подчеркивающий изящные линии ее хрупкого тела. Глаза были закрыты темными очками, а на лице застыла мечтательная улыбка. Чанс с удивлением изучал это умильное выражение ее лица, когда заметил, что рядом с ней лежит книжка в яркой обложке – в таких обложках печатали приключенческие романы.

«Пейдж, – с нежностью подумал Чане, – всегда любила романтические приключения, где лихой герой на белом коне или на черном «харлее» похищает прекрасную девушку и увозит ее навстречу опасностям». Он спросил себя, что же она нашла в нем, тощем, длинном банкире. Кое-кто, возможно, считал его пуританином. Правда, не Аврора. Когда она смотрела на него, он чувствовал себя самым неотразимым и храбрым героем из всех, кто когда-либо жил в фантазиях девушек.

– Чанс? – Пейдж очнулась и сконфуженно уставилась на него сонными глазами. – Что ты здесь делаешь? Разве уже пять часов?

– Нет, я ушел с работы пораньше. – Он оглядывался вокруг, пока она накидывала купальный халат. Надеясь протянуть время, Чанс кивнул в сторону клуба. – Представляешь, я только что видел капитана Боба – он уезжал со стоянки, когда я подъехал.

– Капитан Боб? Ах да, – сказала она, – он приезжал поговорить со мной насчет ремонтных работ на «Воле пирата».

– А что, есть какие-то проблемы?

– Нет, ничего серьезного, – успокоила его Пейдж, – несколько незначительных поломок, которые надо устранить, прежде чем судно можно будет спустить на воду. А поскольку туристический сезон заканчивается, капитан Боб решил отправиться в Корпус-Кристи и помочь с ремонтом.

– А Сен-Клеры знают об этом? – спросил Чанс, понимая, что проблемы с пиратским кораблем могли существенно отразиться на успехе бала.

– Да, я предупредила Эллисон вчера, когда мы ездили за покупками. – Пейдж улыбнулась, и солнечный зайчик сверкнул в ее блестящих русых волосах. – Не могу дождаться, когда ты увидишь все, что мы накупили. Хочешь, отправимся сейчас в гостиницу, и я тебе все покажу?

– Нет, Пейдж. – Ужас предчувствия вжимал Чанса в землю, словно непосильная ноша лежала на его плечах; капельки пота змейками струились по его спине, хотя он снял пиджак и расслабил узел галстука. – Я пришел пораньше, потому что хочу с тобой поговорить. Ты не против, если я спущусь к тебе?

– Разумеется. – Легкая тень легла на ее лицо. – Залезай в каюту, я принесу тебе что-нибудь выпить.

Чанс спустился за ней по крутым ступенькам в небольшую каюту, обитую плюшем в бежевых, черных и белых тонах. Пейдж прошла вперед через стеклянную дверь в кухню, отделанную деревом с хромированными вставками.

– Будешь холодный сок или, может, что-нибудь покрепче?

– Я бы не отказался от виски, если у тебя есть. – Ему срочно надо было прийти в себя и успокоиться. Закатав рукава рубашки, Чанс сел на диванчик в форме подковы, ожидая Пейдж. На кофейном столике на подносе живописно лежали скромные остатки пиршества: недоеденный кусочек сыра, печенье и клубничные хвостики. Пустая бутылка горлышком вниз торчала из ведерка со льдом.

– Ты проголодался? – кивнула она в сторону остатков, подавая ему бокал.

– Нет, просто посмотрел.

«Интересно, – подумал Чанс, – что здесь происходило во время визита этого капитана Боба?» Однако он не чувствовал ни ревности, ни злости, только дружеское беспокойство за Пейдж, и это подтвердило правильность его решения.

– Я вижу, у вас здесь была вечеринка. – «Или тайное свидание», – улыбнулся он про себя.

– Не будь глупым. – Она кинула в бокал кусочек льда из граненого хрустального стакана. – Мы с Бобби просто мирно побеседовали о кораблях, море, и я, как гостеприимная хозяйка, должна была его чем-нибудь угостить.

Чанс внимательно посмотрел ей в глаза и не увидел в них ни тени хитрости или вины. Да и трудно было себе представить, чтобы между изящной Пейдж и этим мускулистым великаном мог завязаться роман. Ее должны привлекать светские обходительные красавцы, а не грубый моряк, носивший измятую майку с вырезом до пупа, выставляя на всеобщее обозрение свою волосатую грудь. Капитан Боб, конечно, подмигнул ей пару раз, но ведь он не дурак. Он должен понимать, что Пейдж Бакстер, дочка техасского миллионера, никак не для него.

– Итак, – напомнила она, усевшись на подушку и пожав под себя ноги, – о чем ты хотел со мной поговорить?

Чанс напрягся. Господи, если бы только можно было перевести часы на час вперед, чтобы эта пытка была уже позади!

– Пейдж, я… – Он наклонился вперед, потирая ладонями колени, и уставился на кофейный столик, боясь поднять взгляд на свою несостоявшуюся невесту. Если он посмотрит ей в глаза, то не сможет уже найти подходящих слов для того, чтобы все объяснить. – Я хотел сказать тебе, как много значила для меня все эти годы твоя дружба. И сегодня ты дорога мне ничуть не меньше, чем когда-либо. Я хочу, чтобы так было и дальше. Мы знаем друг друга всю жизнь, и, я надеюсь, ты никогда не забудешь, как хорошо нам было вместе, потому что я… я знаю, что буду помнить это всегда.

– Ну, конечно, и я тоже. – В ее голосе слышались смущение и недоумение.

– Пейдж… – Чанс заставил себя посмотреть на нее и встретил вопросительный взгляд. – Я не хочу делать тебе больно. Поверь мне.

Несколько секунд она молча смотрела на него и наконец начала понимать.

– О нет! – Пейдж чуть не уронила стакан со льдом, когда хотела поставить его на кофейный столик. – Ты хочешь порвать со мной?

Сердце Чанса разрывалось от раскаяния.

– Прости меня, Пейдж, мне очень жаль.

Он хотел обнять ее, но она вскочила и шагнула назад, в ужасе уставившись на него.

– Чанс, ты не можешь этого сделать! Мои родители сойдут с ума. Ты не можешь так поступить со мной. С ними. Просто не можешь!

«Родители? Сойдут с ума? Но как же она сама?» – Чанс покачал головой.

– Прости, Пейдж. Ты очень дорога мне, и я думал, из нас выйдет прекрасная пара. Но теперь я понял, что дружбы и привязанности недостаточно. Дело в том, – он перевел дыхание, – что я не влюблен в тебя.

– Но почему? Что я сделала не так? – Она упала перед ним на колени, и глаза ее наполнились слезами. – Ты только скажи. И я изменюсь. Я все исправлю!

Пораженный, он откинулся на спинку дивана.

– Но ты не сделала ничего плохого, Я просто… Я не люблю тебя так, как мужчина должен любить женщину, чтобы сделать ее своей женой. С моей стороны жестоко будет жениться на тебе теперь, когда я понял это. – Он взял ее за руки и сжал их. – Ты заслуживаешь мужа, который любил бы тебя, Пейдж.

– Папа убьет меня! – Она уронила голову на гЗуки. – А мама! Она этого не переживет! Просто не переживет.

Чанс изумленно смотрел на ее склоненную голову. Такой реакции он не ожидал. Он ждал, что будут слезы и обиды, но подобного исхода он предположить не мог.

– А как же ты, Пейдж? Тебе самой все равно?

– Конечно, нет! – Она подняла голову – в ее глазах была отчаянная мольба. – Чанс, пожалуйста, не делай этого. От этого пострадает столько людей! Не только мои родители, но и твои тоже.

– Пейдж… – Он не мог найти нужных слов. – А тебе это разве не причинит боли? – Она открыла рот, чтобы ответить, но он остановил ее. – Нет, позволь мне выразиться иначе. Сядь вот сюда, я должен у тебя спросить кое-что. – Он помог ей усесться на диван. – Пейдж, ты… любишь меня?

Выражение ее лица несколько смягчилось.

– Конечно, я люблю тебя. Я всегда любила тебя.

– Как мужчину? Как любовника? Или как друга?

Она хотела было ответить, но остановилась в нерешительности.

– Все нормально, – успокоил ее Чанс, – я не обижусь, потому что и я чувствую то же. Я люблю тебя. С самого детства. Но я не влюблен в тебя, понимаешь?

Пейдж кивнула. Сжавшись, она сидела на диванчике, униженная и несчастная.

– А что касается наших родителей, я постараюсь все объяснить им, скажу, что я один виноват в этом досадном недоразумении. Это я внушил тебе, что мы поженимся, и я же сам все и разрушил. Или, если хочешь, можешь сказать им, что это ты передумала и отказала мне.

– Нет! – Пейдж в ужасе посмотрела на него. – Тогда отец убьет меня! Он захочет знать, в чем дело и что меня не устроило, и заставит меня возобновить помолвку.

– Да, ты права. Тогда мы скажем им правду. Что мы очень привязаны друг к другу, но этого мало для того, чтобы создать семью.

– Неужели ты не понимаешь, как много это значит для них?! – Она уткнулась лицом в колени и зарыдала. – Конечно, как ты можешь это понять, когда у твоей семьи есть все!

– Это какая-то нелепость. – Чанс сдвинул брови. – Если у Чанселлоров и есть какое-то денежное преимущество перед Бакстерами, то совсем незначительное.

– Денежное преимущество! – Пейдж громко и некрасиво всхлипнула, шокировав Чанса, привыкшего к ее безупречным манерам и изысканной сдержанности. – Жизнь – это не только деньги. Как ты не понимаешь, что есть вещи, которые нельзя купить за деньги? То, что невозможно ни заработать, ни одолжить, ни украсть. – Она пристально смотрела на него сквозь пелену слез глазами, полными ужаса. – Да уж где тебе! Тебе не приходилось мечтать о таких вещах, потому что все это было у тебя с самого рождения.

– Я что-то не совсем понимаю тебя.

– У твоих родителей есть все. Мой же отец богат, богат, как Мидас, но ведь деньги не имеют ни истории, ни возраста. Когда наши предки приехали в Галвестон, их считали разбогатевшими плебеями.

– Да, но твой отец женился на твоей маме – женщине, чья семья принадлежит к потомственной денежной аристократии.

– Дело не в деньгах!

– Хорошо, – спокойно сказал Чанс, удивляясь, куда делась прежняя милая и мягкая Пейдж и кто эта несдержанная, истеричная женщина. – Объясни мне, в чем же тогда дело?

– Дело в том, что вот уже двести лет мы никто! Двести лет мы упускали свой шанс сделать что-то значительное, – гневно сказала она. – Никто из нашей семьи ни по линии отца, ни по линии матери не иммигрировал в Америку до революции. Никто из наших предков не сражался на стороне Юга во время Гражданской войны. Предки моего отца переехали в Техас через год после включения его в состав Соединенных Штатов! Один год! И хотя моя мать родилась на Галвестоне, ее семья перебралась в город только после шторма.

– Ясно. – Чанс понял наконец, в чем дело, и ему стало невыносимо горько. Бакстеры хотели породниться с ним только из-за его происхождения. И это люди, которых он всю жизнь считал своими вторыми родителями! Значит, им нужна была только его чертова родословная, словно речь шла о породистой собаке!

– Теперь ты понимаешь? – умоляюще спросила Пейдж.

– Да, теперь мне все ясно.

– Никакие деньги не могут сделать человека желанным гостем в определенных кругах нашего общества, – безжалостно продолжала она. – Ни с какими деньгами мой отец никогда не станет одним из почетных сынов республики или конфедерации. Сколько бы денег ни отдала моя мать благотворительному обществу, на ее могиле никогда не напишут «Дочь революции» и мы никогда не станем одной из первых семей Вирджинии, как вы. Что бы мы ни сделали, мы никогда не сможем придумывать истории про то, как наши прадеды сражались на войне и сколько наших предков погибло во время знаменитого шторма.

Не в силах больше выносить этого, Чанс встал, собираясь уходить.

– Господи, как мне все это надоело! Я ценю, что сделали мои предки, я горд тем, кто я есть, какой я и откуда я вышел, но в последнее время я чувствую, что устал от этого. – Он повернулся к Пейдж. – Да и какое это имеет значение? Мы такие, какие мы сейчас, независимо от того, что делали или не делали наши предки.

– Для моих родителей это имеет огромное значение. Я мечтала, что именно я смогу дать им это. Я всегда знала, что недостаточно умна, чтобы стать почетным выпускником университета и произнести прощальную речь на вручении дипломов, недостаточно красива, чтобы вернуться домой королевой, но если я выйду за тебя замуж, я принесу им внуков, которые будут носить имя Чанселлоров.

Чанс пожал плечами.

– И это все, для чего я тебе нужен? Все, ради чего ты была рядом все эти годы?

– Нет! Конечно, нет! – Она бросилась к нему и схватила за руки. – Ты один из моих самых близких друзей. Всю жизнь мы были вместе. И я поклялась себе, что стану хорошей женой и буду верна тебе.

– Мне не нужна жена, которая будет хранить мне верность только из чувства долга. – Чанс отдернул руки. Удивление сверкнуло в ее глазах, но теперь ему это было безразлично. Подумать только, еще час назад он места себе не находил оттого, что боялся причинить ей боль. Боже правый! Он отвернулся, гневно уставившись в иллюминатор. Он всегда хотел жениться на женщине, которая полюбит его таким, какой он есть, которая увидит в нем мужчину, а не просто одно из звеньев в фамильном древе Чанселлоров. Желанного мужчину, который может предложить не только университетское образование да приличный счет в банке. Он хотел видеть своей женой Аврору – только с ней он чувствовал себя любимым и желанным.

Совладав со своим гневом, Чанс через плечо взглянул на Пейдж.

– Скажи, как ты предпочитаешь это уладить? Ты сама скажешь своему отцу или это сделать мне?

– Не знаю. Мне надо подумать. – Внезапно ее лицо исказил ужас:

– О нет! А как же бал?

– Что? – Чане нахмурился.

– Мы не можем рассказать никому до бала.

– Пейдж… – Он закрыл глаза, призывая на помощь все свое терпение.

– Нет, выслушай меня. Ты же знаешь, какой бывает мама, если ее разозлить.

«Мелочной и сварливой», – тут же подумал Чанс, но промолчал. У Марси Бакстер были свои достоинства, но в порыве ярости она вела себя словно капризный подросток.

– Когда мама узнает, что мы разорвали помолвку, она придет в ярость. Мне она, пожалуй, устроит бойкот, но тебе… – Пейдж посмотрела на него с жалостью. – Чанс, она тебе этого не простит. И самым легким способом отомстить для нее будет провалить бал, чтобы твоя гостиница навсегда покрыла себя дурной славой.

– Как ей это удастся? – недоверчиво осведомился Чанс.

– Сплетни – великая сила, – ответила Пейдж. – Если она не появится на балу и объяснит это тем, что ты и твои партнеры совершенно некомпетентны и с вами невозможно иметь дела, это обеспечит любому вашему бизнесу крах на годы вперед.

– А если люди придут на бал и убедятся, что мы прекрасно со всем справляемся?

– Они будут смотреть на все предвзято и весь вечер разговоров только и будет, что о моей маме и о причинах ее отсутствия. А потом примутся и за нас с тобой. – Она всплеснула руками. – О, Чанс, мы не можем сказать им сейчас. Они обо всем узнают в свое время, но если все откроется до бала, они весь вечер будут обсуждать нас. Я этого не вынесу.

– И что же ты предлагаешь? – холодно спросил Чанс. – Притворяться влюбленной парочкой, пока не кончится бал?

– Неужели это так сложно? – взмолилась она. – Осталось всего две недели, а ты сам сказал, что хотел бы, чтобы мы остались друзьями. Я могла бы продолжать помогать вам в гостинице. А потом, когда бал будет позади, я придумаю, как все объяснить маме с папой.

Чанс отвернулся, вынужденный согласиться, что она права. В привилегированных слоях общества сплетни были излюбленным развлечением, и трудно было найти более неудачный момент для расторжения помолвки с Пейдж.

– Если это и есть твой план, то он не сработает.

– Почему? – спросила она.

– Потому что… нелепо с твоей стороны было бы продолжать помогать в гостинице… Потому что я… встречаюсь с Авророй.

Пейдж на мгновение побледнела, а затем разразилась новым приступом ярости.

– И давно ты встречаешься с ней у меня за спиной?

– Все совсем не так! – спохватился Чанс, судорожно соображая, как объяснить ей все. – Я не встречался с ней все это время.

– Ты хочешь сказать, что вы вместе с сегодняшней ночи?

– Признаюсь, что соблазн был велик, но я не поддавался ему, пока встречался с тобой. Я не изменял тебе, Пейдж. Я бы никогда не поступил так, и поэтому-то я и здесь.

Она недоверчиво повела бровью.

– А Эллисон знает?

Чанс кивнул, подумав, что как бы там ни было, а Эллисон должна была знать все, ведь Аврора позвонила вчера домой и сказала, где она собирается провести ночь.

– О нет! Только не это! – Пейдж стукнула кулаками по дивану и упала на подушки. – Ну почему тебе надо было отнять у меня и это?

– Отнять у тебя что?

– Мою дружбу с Эллисон и гостиницу! – Она схватила подушку, ударила в нее пару раз своими хрупкими кулачками, затем прижала ее к груди. – Первый раз в жизни я чувствовала, что приношу какую-то пользу!

Ее горе тронуло Чанса, ведь он чувствовал то же самое, став партнером в предприятии. Быть частью целого, наблюдать, как дело растет и развивается, – все это, как ничто другое, приносило ему истинную радость и удовлетворение. Он подошел к дивану и сел рядом с Пейдж. Хотел было взять ее за руку, но вовремя передумал.

– Мне очень жаль.

– Еще бы, – язвительно проговорила она. – Ты ведь понимаешь, что твоя связь с Рори еще больше усложняет дело. Теперь точно пойдут разговоры. И забудь о том, что говорила Стейси по поводу ее свадьбы, для которой они наняли Эдриана шеф-поваром. Она будет в ярости и, конечно, не захочет его видеть. – Пейдж метнула на Чанса сердитый взгляд, словно надеясь пронзить его в самое сердце. – Если бы все это не касалось Эллисон, я была бы даже рада. Ты этого заслуживаешь.

– Возможно, – вздохнул Чанс. «Только этого не заслуживает Аврора», – с досадой подумал он. – Я хотел бы подождать до бала и только потом все рассказать, но не представляю, как это сделать. Врать я не стану.

– Что ж, тогда выход только один, – сказала Пейдж, неохотно уступая ему.

– Какой же?

– Я могла бы уехать в Корпус-Кристи и проследить там за ремонтом «Воли пирата». Если меня здесь не будет, мы, естественно, не сможем видеться, и ни у кого не возникнет подозрений.

– Ты хочешь сказать, что отправишься работать на корабле в компании одних мужчин?

Она раздраженно фыркнула.

– Не только мужчинам нравится работать на старинных парусных кораблях. Я прекрасно справлюсь с этой работой, не хуже чем все остальные в команде. К тому же капитан «Воли пирата» – женщина, так что я вовсе не буду там единственной представительницей слабого пола.

Чанс окинул ее изящную фигурку недоверчивым взглядом: тонкие, но ухоженные волосы, бриллиантовые серьги в ушах, утонченные худые руки.

– Ты думаешь, я не смогу? – Она прищурилась.

– Я этого не говорил. Просто… Ну хорошо. Я знаю, ты любишь лодки, но плавать в команде балтиморского клипера?..

– Я тренировалась на борту «Элиссы» здесь, в Галвестоне, и прекрасно разбираюсь в оснастке судов.

– Допустим. Но подумай, как расстроится твоя мать да и все остальные члены комитета, если ты уедешь на две недели перед самым балом.

Пейдж задумалась.

– Я скажу всем, что отправляюсь в Корпус-Кристи, чтобы проследить за ремонтом. Поскольку шхуна является важной частью всего мероприятия, никто не будет возражать. От тебя потребуется только держать язык за зубами, пока меня нет.

Это означало, что ему придется также скрывать и свои отношения с Авророй. От этой мысли Чансу было не по себе.

– Всего только две недели, – уговаривала Пейдж. – Так будет лучше для всех.

Он попытался придумать какой-то другой способ, но ничего не приходило ему в голову.

– Как только бал закончится, ты скажешь своим родителям?

Она кивнула, хотя и неохотно.

– Мы же не сможем откладывать это вечно.

– Ну, ладно, – согласился Чанс. Он подождет – ради Авроры и их гостиницы, да и ради Пейдж тоже. – Я никому не скажу.

– Спасибо, – грустно кивнула она. – Спасибо хотя бы за это.

Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга, затем, словно слова им не были нужны, обнялись, как старые друзья, в знак примирения.

– Мне действительно очень жаль, – сказал Чанс, закрывая глаза и вдыхая знакомый аромат детской пудры.

– Мне тоже. – Она отстранила его и грустно улыбнулась. Растроганный печалью, застывшей в ее глазах, он наклонился и нежно поцеловал ее в уголок рта.

– Береги себя.

– Обязательно. – Слеза скатилась по ее бледной щеке. Сердце сжалось в груди Чанса, словно он бросал родное дитя, оставляя его на съедение диким зверям.

По пути в гостиницу, сидя за рулем своего «БМВ», Чанс попытался расслабиться. Он не преувеличивал тогда, когда сказал Авроре, что вся его жизнь распланирована на годы вперед. Сегодня же мир стал похож на фруктовый десерт, который Аврора уронила на колени Пейдж во время того памятного ленча. Он разрывался между счастьем снова быть рядом с Авророй и смятением, тошнотой отзывавшимся у него в животе, после объяснения с Пейдж. И все это было словно в туманной поволоке навязчивого беспокойства и неуверенности: правильно ли он поступает? Что, если он отказывается от всего ради отношений, которые продлятся не дольше, чем любая из его случайных связей, и авантюры, которая вот-вот потерпит фиаско?

Конечно, он знал, что его чувства к Авроре не были просто влечением плоти. Эта огненная смесь обожания, уважения и нежности не могла быть ничем, кроме настоящей любви. Но куда все это заведет его?

Он попытался представить себе, что Рори станет частью его жизни – не на день, не на месяц, а на долгие годы, навсегда. Он будет постепенно продвигаться по служебной лестнице в банке, и все больше ответственности будет ложиться на его плечи, все большие ожидания будут связывать с ним люди его круга. Он знал, что если попросит когда-нибудь Аврору провести светскую вечеринку, стать членом клуба, участвовать в создании благотворительного фонда, она с радостью сделает это. Она достаточно сильна и решительна, чтобы быть готовой ко всему.

Но, к сожалению, для того, чтобы быть принятой в кругу светских леди, ей необходимо научиться красиво говорить, стильно одеваться и вести себя так же, как и они. Если он попросит ее об этом, не задушит ли он то независимое и непосредственное начало, которое и привлекало его в ней больше всего? Какое право он имеет просить ее измениться? Она будет несчастна и обвинит в этом его.

Все эти мысли все еще не давали Чансу покоя, когда он добрался до Жемчужного острова.