Diablo (№2) - Черная Дорога

С нависшей над рекой губы берега спускались к палубам трех рыболовецких судов веревки, прицепленные к системе блоков. Рядом с механизмом громоздились груды ящиков и бочек. Запасы охраняла горстка людей, больше занятых, впрочем, игрой в кости, — все они сидели кружком на корточках, следя лишь за катящимися кубиками. То и дело до ушей Дэррика долетали взрывы смеха. Пространство, на котором шла игра, освещали два фонаря, аккуратно поставленные на противоположных сторонах пятачка земли перед азартными пиратами.

— Ну и которая из этих скорлупок «Барракуда»? — спросил Малдрин. — Ведь наш пленник сказал, что именно там держат мальчика?

— Угу, — отозвался Дэррик, — и держу пари, «Барракуда» — та, что в середине.

— Это та, на которой охрана в полном составе? — заметил Мэт.

— Да.

Дэррик сложил подзорную трубу и опустил в сумку на поясе, защищающую оба конца оптического инструмента. Матовые стекло и линзы не так-то просто найти, если ты не в Курасте.

— У тебя есть план, Дэррик? — поинтересовался Мэт.

— Как всегда, — кивнул тот.

Посерьезнев, Мэт спросил:

— Значит, дело нешуточное, так?

— Нет, — признал Дэррик. — Но я все еще думаю, что забаву мы тут устроим. — Он поднялся с земли. — Сперва мы с тобой, Мэт, быстро и тихо, насколько только возможно. Малдрин, ты способен двигаться неслышно или будешь цепляться за все своей слишком широкой кормой, которую ты отъел на печеньях нашего пирожника?

На «Одинокую звезду» недавно наняли нового кока, и кулинарные успехи молодого человека уже стали легендой на флоте Западных Пределов. Поговаривали даже, что капитан Толлифер заполучил этого повара на свой корабль по знакомству. У каждого матроса на борту «Одинокой звезды» развилось пристрастие к сластям, но Малдрин первый понял, что пекарь действительно хочет научиться мореплаванию, и в обмен на пирожные позволял юнцу проводить время у штурвала.

— За последний месяц я проглотил пуд сладких булочек, а то и три, — признал Малдрин, — но вы, молодые щенки, не дождетесь, чтобы я стал настолько старым и жирным, чтобы не угнаться за вами. Если это, тьфу-тьфу-тьфу, случится, я захлестну линек вокруг шеи, прицеплю к рее и нырну с полубака.

— Тогда идем, — махнул рукой Дэррик. — Посмотрим, сумеем ли мы взять этот склад.

— Зачем это? — нахмурился Малдрин.

Но Дэррик уже спускался по склону, стараясь держаться реки. Грузоподъемное устройство и охрана находились где-то в двух сотнях ярдов. На высоком берегу росли кусты и небольшие деревца. Пираты Райтена поленились расчистить пространство сверх необходимого.

— Если я не ошибаюсь, — сказал Дэррик, — в этих бочках плещется китовый жир и виски.

— Лучше бы в них держали колдовское варево, ну, то, которое взрывается, — заявил Мэт.

— Будем работать с тем, что есть, да еще и спасибо скажем, что есть хоть что-то, — ответил Дэррик и подозвал Томаса.

— Тут я! — вытянулся перед командиром Томас, вынырнув из темноты.

— Как только мы дадим знак, — распорядился Дэррик, — веди остальных, да поскорее. Мы проникнем на борт того корабля, что по центру. А как только найдем племянника короля, я хочу, чтобы он покинул судно немедленно. Воспользуешься одним из тех блоков. Понятно?

— Так точно, — откликнулся Томас. — Мы вытащим его оттуда.

— Мне бы хотелось, чтобы мальчик остался цел, — пригрозил Дэррик, — иначе ты сам будешь объяснять королю, как был ранен или убит его родич.

Томас кивнул:

— Да мы обойдемся с ним как с младенцем в люльке. Будет в безопасности, что на ручках у мамки.

Дэррик, усмехнувшись, хлопнул Томаса по плечу:

— Я знал, что поручаю работу правильному человеку.

— Только и вы уж там поосторожней, не лезьте на рожон, пока мы к вам не спустимся.

Дэррик кивнул и начал спускаться с горы к реке. Мэт и Малдрин последовали за ним, бесшумно, как падающий зимой снег.

Райтен шагал по ступеням, прорубленным в скале, и осматривал лодки. Когда эта лестница только-только была высечена, ступени, конечно же, были равными. Теперь, после всего, что случилось с городом, они были скошены на сторону, так что спуск представлял собой довольно мудреную задачу. С тех пор как пираты Райтена обосновались в порту Таурук, немало подвыпивших гуляк оказывались по этой причине в воде, а двое утонули, их тела течением снесло в Западный Залив.

Капитан пиратов нес фонарь, освещая себе дорогу, и по ноздреватой скале бежал игривый золотистый круг. Днем сланец отблескивал голубым и серым; чем ниже, тем насыщеннее становился цвет, и исчезающая под водой скала казалась уже угольно-черной. Мягкий мутный туман стоял над рекой, но Райтен все равно отлично видел три парусника.

При его приближении пираты, несущие обязанности часовых, вытянулись по стойке «смирно», демонстрируя бдительность. Капитан умел вбивать — в буквальном смысле — вежливость в своих матросов.

Внезапная дрожь каната, крепящегося к вороту,предупредила его о том, что наверху что-то происходит.

— Шевелитесь, мерзавцы! — рявкнул грубый голос. — Мне велено погрузить провизию, и я, черт возьми, ее погружу!

— Спускай! — крикнул человек на су дне, справа от Райтена. — Мы зверски заждались, брюхо подвело так, что аж вокруг хребта заворачивается!

Прижавшись к скале, Райтен следил за поехавшим вниз пузатым бочонком. Шкивы замедляли спуск, доказывая, что груз легок. В ноздри капитана пахнуло солониной.

— Найдете там и бутылочку винца в придачу!

— Эй, чертов увалень, ты едва не пришиб капитана Райтена своей бочкой! — крикнул часовой всего в нескольких шагах от главаря пиратов.

Раздались приглушенные проклятия.

— Прости, кэп, — побурчал сокрушенный голос. — Не знал, что ты там.

Райтен поднял фонарь и осветил свое лицо:

— Поторопись.

— Есть, сэр. Тотчас же, сэр. — Пират повысил голос: — Швыряйте бочку, парни! Тут у нас еще одна — спущу попозже.

Пираты на борту первого суденышка бросили веревки, и блоки втянули их обратно.

Как только дорога очистилась, Райтен спустился на первый временный причал, покачивающийся на черной воде. Взобравшись по грузовой сетке, перекинутой через борт, он ступил на палубу рыболовецкого суденышка.

— Вечер добрый, кэп, — поприветствовал пират с изуродованным шрамом лицом.

Полдюжины других моряков присоединились к нему, не отрываясь при этом от бочонка с едой.

Райтен кивнул, снова поморщившись от боли в раненом горле. Его корабли в порту стояли полностью нагруженными — на тот случай, если придется спасаться бегством, — поэтому следовало убедиться, что люди держатся подальше от запасов в трюмах. Остальные суда, не укомплектованные командами, бросили якорь в нескольких днях пути отсюда, у северного побережья залива.

Между кораблями были перекинуты доски сходней. Река здесь текла медленно, так что суда на приколе не срывались с привязи. На носу «Барракуды», корабля, приткнувшегося между двумя другими, сидел, попыхивая трубкой, Бык.

— Кэп, — кивнул моряк, нехотя выпуская из зубов трубку.

Он был высок и грузен, будто вытесан из мачтового леса. Голова его была замотана шарфом, прикрывающим раненое ухо, но на шее ясно виднелись запекшиеся пятна крови.

— Как там мальчишка, Бык? — спросил Райтен.

— Нормально, капитан, — буркнул Бык. — Что с ним станется-то?

— Я слышал о твоем ухе.

— Об этой мелочи? — Бык дотронулся до повязки и ухмыльнулся. — Да ну, кэп, не о чем волноваться.

— Я волнуюсь не из-за этого, — ответил Райтен. — Я считаю, что пират, заработавший такое от мальчишки, не заслуживает вознаграждения, которое я плачу ему как члену команды своего корабля.

Лицо Быка потемнело, но Райтен знал, что смущаться его люди не умеют.

— Это все потому, что у него совершенно невинный вид, кэп. И не подумаешь, что этот шельмец способен на такое буйство. Просто камнем свалился мне на голову, застал, бестия, врасплох. Черт, кабы король не должен был выкупить его, я бы не отказался оставить щенка себе. По правде сказать, кэп, команда бы только выиграла, найди мы кого-нибудь вроде этого паренька. Хотя, пожалуй, мы сделали ошибку, притащив его с собой.

— Я учту, — сказал Райтен.

— Да-да, сэр. Ты же знаешь, я плохого не посоветую; а этот паршивец сидит в трюме.

— Я хочу его увидеть.

— Клянусь, капитан, я ничего ему не сделал.

— Я знаю, Бык, — кивнул Райтен. — Но у меня личные причины.

— Ясно, сэр.

Бык снял с пояса массивное кольцо с ключами и степенно постучал трубкой о борт, выбивая пепел. В трюм не разрешалось входить с огнем, разве что вахтенные заглядывали туда с фонарями, да и то редко.

Райтен последовал за Быком в маленький грузовой трюм, вдыхая знакомый смрад. Когда он служил на флоте Западных Пределов, никто бы не допустил, чтобы корабли так воняли. Матросы ежедневно драили свои суда, не жалея соленой морской воды и уксуса, убивающих любую грибковую плесень, которая захотела бы вгрызться в дерево.

Мальчишку держали в маленьком карцере на корме парусника.

Отперев дверь гауптвахты, Бык сперва осторожно просунул внутрь свою большую голову — и тут же выдернул ее обратно. Рука его вскинулась, поймала на лету доску, нацеленную пирату в лицо, и рванула ее.

Мальчик плюхнулся на палубу, неловко приземлившись на живот. Извиваясь, как вытащенная из воды рыбешка, пленник попытался сразу вскочить на ноги, но Бык пригвоздил его к полу, слегка прижав своим огромным сапогом.

На что ребенок ответил невероятными познаниями по части бранных прозвищ.

— Ну вот, я же говорил, кэп, — ухмыльнулся Бык. — Он стал бы отличным пиратом.

— Капитан? — взвизгнул мальчик. Удерживаемый ногой Быка, он все же ухитрился извернуть шею, стараясь взглянуть вверх. — Это ты капитан в этом свинарнике? На твоем месте я бы сшил себе мешок, прорезал щелку для глаз и нахлобучил на голову — со стыда.

Впервые за ночь почувствовав замешательство, Райтен с любопытством посмотрел сверху вниз на мальчишку.

— Он не боится, Бык?

— Боюсь? — вспыхнул наглец. — Я боюсь умереть со скуки. Вы меня держите уже пять дней. Три из них я провел тут, на корабле. Когда я вернусь к папе и он поговорит со своим братом, королем, я приплыву сюда и сам помогу излупить вас. — Он сжал кулачки и стукнул по палубе. — Дай мне встать и дай мне меч! Я буду драться с тобой. Именем Света, это будет последний бой в твоей жизни!

Поистине пораженный поведением мальчишки, Райтен внимательно изучал его. Ребенок как ребенок, тощенький, мускулистый, уже почти утративший весь младенческий жирок. Ему, наверное, лет одиннадцать-двенадцать, возможно и все тринадцать. Густая копна темных волос украшала голову мальчика, словно корона, а тусклый свет фонаря не давал понять, то ли серые у него глаза, то ли зеленые.

— Ты вообще представляешь, где находишься, малыш? — спросил Райтен.

— Я представляю, где окажетесь вы, когда Королевский флот выследит вас и отомстит за все, — заявил паренек. — Не думай, что я не знаю.

Присев на корточки, поднеся фонарь поближе к лицу мальчишки, Райтен снова вытряхнул из потайных ножен свой кинжал. Острие вонзилось в деревянную палубу всего лишь в дюйме от носа дерзкого щенка.

— Последний человек, угрожавший мне сегодня, — хрипло сообщил Райтен, — умер всего несколько минут назад. Я пока не собирался убивать еще одного.

Глаза мальчика остановились на ноже. Он тяжело сглотнул и промолчал.

— Мне нужно знать твое имя, — сказал Райтен.

— Лекс, — прошептал ребенок. — Меня зовут Лекс.

— И ты племянник короля?

— Да.

Райтен выдернул клинок и поймал лезвием луч фонаря, расщепив его.

— Сколько сыновей у твоего отца?

— Пятеро. Считая меня.

— Он ощутит потерю одного из них?

Лекс снова сглотнул комок:

— Да.

— Отлично. — Райтен поднял фонарь, убирая его от глаз мальчишки и давая ему увидеть улыбку на своем лице. — Тебе не причинят вреда, мальчик. Но я намерен получить информацию, за которой пришел сюда.

— Я ничего не знаю.

— Посмотрим. — Райтен встал. — Подними его, Бык. Я буду говорить с ним в карцере.

Нагнувшись, Бык ухватил паренька за рубаху и без видимых усилий вздернул его в воздух и отнес, куда было сказано. С подчеркнутой вежливостью пират опустил мальчика у дальней стенки и застыл рядом с ним.

— Ты можешь идти, Бык, — сказал Райтен.

— Кэп, — запротестовал тот, — может, ты еще не понял, на что способен этот сопляк.

— Я в силах справиться с маленьким мальчиком.

Райтен повесил фонарь на забитый в стену крюк. Он взял у Быка ключ и отослал пирата. Одной рукой Райтен затворил дверь. В замкнутом пространстве металл громко лязгнул о металл.

Лекс заворочался, начав подниматься.

— Не вставай, — предупредил Райтен. — Хотя, конечно, если ты настаиваешь на вертикальном положении, я вот этим кинжалом приколю твою руку к стене.

Остановившись на полпути, Лекс посмотрел на Райтена. Взгляд был полон детского простодушия и недетской отваги; мальчик пытался определить, действительно ли пиратский капитан способен проделать это.

Глаза Райтена остались ледяными — он-то знал, что выполнит угрозу.

Очевидно, и Лекс пришел к такому же выводу. Скорчив рожицу, мальчик сел, но сделал это с чрезвычайно независимым видом, подтянув коленки к груди и удобно прислонившись спиной к стене.

— Ты, должно быть, полагаешь, что что-то представляешь, — огрызнулся Лекс. — Как же, запугал ребенка. Чем ты занимаешься до завтрака? Пинаешь щенков?

— На самом деле, — ответил Райтен, — я тут отрубил одному голову и приказал приготовить тебе отбивные. Мне сказали, тебе их подали на полдник под видом жареного цыпленка.

В глазах Лекса мелькнул ужас. Он продолжал молчать, глядя на Райтена.

— Где ты набрался всего этого, мальчик? — спросил капитан пиратов.

— Мои родители вечно поносят друг дружку, — ответил Лекс. — Думаю, я научился от них обоих.

— Ты думаешь, что выберешься отсюда живым?

— В любом случае, — заявил мальчик, — я не уйду отсюда испуганным. Боялся, да перебоялся. Короче, от страха я избавился в первые три дня.

— Ты очень необычный ребенок. Хотел бы я узнать тебя получше и побыстрее.

— Ищешь друзей? — серьезно поинтересовался Лекс, — Я спрашиваю просто потому, что знаю, что твои пираты боятся тебя. Они тут не потому, что ты им нравишься.

— Страх для командира куда лучший инструмент, чем дружба, — парировал Райтен. — Страх силен, ему повинуются мгновенно и без вопросов.

— Я бы предпочел таких, как я.

Райтен улыбнулся:

— Смею сказать, Быку ты не понравился.

— Кое без кого я могу и обойтись.

— Умный парень. — Райтен замолчал, почувствовав, как мягко качнулось судно на речной волне.

Мальчик автоматически качнулся вместе с кораблем, совсем как бывалый моряк.

— Сколько времени ты провел в море, Лекс? — спросил Райтен.

Мальчик пожал плечами;

— С тех пор как отплыли из Лат Голейна, так все в море и в море.

— Ты оттуда?

— Корабль вышел оттуда. — Лекс прищурился и взглянул на Райтена так, словно ему в голову пришла какая-то мысль. — Если ты этого не знал, как ты нашел нас?

Райтен проигнорировал вопрос. Информацию он получал от шпионов Баярда Чолика в Западных Пределах.

— Что ты делал в Лат Голейне?

Лекс не ответил.

— Не шути со мной, — предостерег пират. — Я от этого прихожу в очень дурное настроение.

— Учился, — буркнул Лекс.

Звучит многообещающе, решил Райтен.

— Учился?

— Мой отец намеревался дать мне хорошее образование. Его, как младшего брата короля, отсылали за границу учиться у мудрецов Лат Голейна. Того же он хотел и для меня.

— Как долго ты пробыл там?

— Четыре года, — ответил мальчик, — С тех пор, как мне исполнилось восемь.

— Так что же ты изучал?

— Все. Поэзию. Литературу. Торговлю. Прогнозирование прибыли, хотя от этой мороки проку не больше, чем от обычных догадок.

— А как насчет истории? — поинтересовался Райтен. — Ты изучал историю?

— Ну конечно. Что же это за образование без истории?

Райтен полез в карман за данной ему Крохом бумажкой.

— Я хочу, чтобы ты взглянул сюда. Скажи мне, что это означает.

В глазах мальчишки блеснул интерес.

— Мне отсюда не видно.

Помедлив, Райтен неохотно снял фонарь со стены.

— Если ты попытаешься выкинуть что-нибудь, я тебя искалечу. И если твой папаша убедит короля выкупить твою задницу, надежды на то, что лекари исправят мою работу, у тебя не будет, станешь ковылять по жизни цирковым уродцем.

— Я ничего не сделаю, — заверил Лекс. — Дай бумагу. А то я тут целыми днями глазел на стены.

Глазел, глазел, а потом отодрал стойку кровати и напал на Быка,- подумал Райтен. Он шагнул вперед, уважая мастерство и ловкость мальчишки. Большинство ребят возраста Лекса давно бы уже распустили нюни. А королевский племянничек вместо этого строит планы побега, запасается энергией и ест, чтобы оставаться здоровым и крепким.

Лекс взял протянутую Райтеном бумагу, быстрые глаза паренька пробежали по ней. Затем он нерешительно очертил пальцем загадочный узор.

— Откуда ты это взял? — тихо спросил мальчик.

Парусник снова качнулся, вода плеснула о борт, гулкое эхо повторило звук. Райтен не обратил никакого внимания на привычный толчок.

— Это не важно. Ты знаешь, что это такое?

— Да, — ответил Лекс. — Это один из демонических шрифтов, что-то вроде подписи. Символ принадлежит Кабраксису, демону, предположительно создавшему Черную Дорогу.

Райтен с усмешкой отступил:

— Демонов не бывает, малыш.

— Наставники учили меня ко всему относиться без предубеждений. Возможно, сейчас демонов здесь и нет, но это не означает, что их не было никогда.

Райтен взглянул на рисунок, пытаясь разобраться в нем:

— Ты можешь прочесть?

Лекс невежливо фыркнул:

— Ты знаешь кого-нибудь, кто умеет читать тексты демонов?

— Нет, — сказал Райтен. — Но я знаю людей, продающих пергаменты, которые называют картами сокровищ, ведущими к дьявольским кладовым.

Он и сам купил и продал несколько таких «документов» — в соответствии с ростом и падением своей веры в подобных существ.

— Ты не веришь в демонов? — спросил мальчик.

— Нет, — ответил капитан пиратов. — О них хорошо травить байки в тавернах или у костра на привале, когда нечего больше делать.

И все же слова мальчишки заинтриговали его. Жрец охотится тут за демонами? Он не мог в это поверить.

— Так что еще ты можешь сказать мне об этом рисунке?

Тропа бежала по горному склону параллельно реке Дьер. Дэррик был уверен, что пираты Райтена, отправляясь в дозор, пользуются именно этой дорогой. И он отказался от нее, выбрав более медленный путь через кусты, в клочья раздирающие серебристый кисель тумана.

Мэт и Малдрин шагали следом.

Они уже приблизились к нависающему над тремя пиратскими судами выступу, когда нос Дэррика защекотал запах табачного дыма. Капитан Толлифер не позволял курить на «Одинокой звезде», но Дэррик не входил и в число тех, кто вовсю смолил в портах, которые они патрулировали и с которыми торговали. Привычки этой он не приобрел и вообще считал ее отвратительной. К тому же запах табака напоминал ему о трубке отца.

Кусты и деревья заканчивались ярдах в двадцати от пространства, по которому пираты перетаскивали похищенное добро. Узор теней украшал груды ящиков и бочек, а заодно давал укрытие незваным гостям.

От пятерых пиратов, игравших в кости, отделился один:

— Этот эль так и просится из меня. Придержите мое место, парни, я скоро.

— Пока у тебя есть денежки, — отозвался один из оставшихся, — место в игре за тобой. Хотя этой ночью тебе что-то не везет. Зато везет нам!

— Да ладно, капитан Райтен всегда найдет, где можно потуже набить кошельки, — заявил пират и побрел к ящикам, за которыми прятался Дэррик.

Он думал, что человек этот хочет облегчиться на бережку, и весьма удивился, увидев, как тот, едва скрывшись от глаз своих товарищей, принялся лихорадочно рыться в своей сумке. Бледная луна недоверчиво тронула кость, упавшую в ладонь мужчины.

Пират усмехнулся и сжал заветный кубик в кулаке. И только тогда приступил к процессу избавления от лишней жидкости.

Двигаясь с грацией кошки, Дэррик подкрался к пирату сзади. Подхватив с земли увесистый булыжник, Дэррик замер за спиной разбойника, немелодично насвистывающего песенку — матрос узнал популярный во всех портах среди определенных личностей непристойный мотивчик «Амерго и дельфинихи».

Дэррик резко замахнулся, камень с глухим стуком встретился с чужой макушкой, а молодой человек подхватил потерявшего сознание пирата и плавно опустил его на землю. Оставив бесчувственное тело вне поля зрения остальных, Дэррик скользнул к краю берега. Как он и думал, все три парусника стояли на якоре прямо под уступом скалы.

Он попятился, прижался спиной к деревянному ящику, обнажил саблю и махнул рукой Малдрину и Мэту. Они почти ползком перебрались к нему.

— Эй, Таймар, — крикнул один из пиратов, — ты вообще сегодня вернешься?

— Он же сказал, что слишком много выпил, — заявил другой: — Теперь небось в любую минуту начнет мошенничать.

— Если я увижу, что он опять подсунул свою кость, — взвился третий, — клянусь, я отрублю ему нос!

Дэррик озирал пологий подъем к руинам порта Таурук. По тропе, рассекающей развалины, никто не спускался.

— Осталось четверо, — прошептал Дэррик. — Если кто-то из них поднимет шум, нам уже будет не спрятаться.

Мэт кивнул.

Малдрин скосил глаза и погладил большим пальцем зажатый в кулаке нож.

— Значит, лучше не давать им шанса зашуметь.

— Согласен, — шепнул Дэррик. — Малдрин, не топай. Как только мы обнаружим себя, они набегут снизу. Но мы дадим о себе знать. Мэт и я посмотрим, как можно поджечь эти корабли.

Мэт поднял брови.

— Бочки с китовым жиром, — объяснил Дэррик. — Не так уж трудно сбросить их с откоса, а упадут они прямо на шхуны внизу. Ты целься в ту, что по левому борту от «Барракуды», а я постараюсь попасть в ту, что справа.

Улыбнувшись, Мэт кивнул:

— Вот и найдется им занятие — спасение своих скорлупок.

— Угу. А мы воспользуемся замешательством на борту «Барракуды» и поищем королевского племянника.

— Вам повезет, если вас не прибьют сразу, — Проворчал Малдрин. — А заодно и меня.

Дэррик улыбнулся, чувствуя дерзкую самоуверенность — как всегда, когда он попадал в самую гущу неприятностей:

— Если мы выживем, ты будешь моим должником — угостишь меня пивом в таверне Рика в Западных Пределах.

— Должником? — Малдрин, кажется, не поверил своим ушам. — А как же ты собираешься расплачиваться, если что?

Пожав плечами, Дэррик заявил:

— Если я допущу, чтобы нас всех убили, я поставлю вам первую холодную выпивку в Огненной Преисподней.

— Нет, — запротестовал Малдрин. — Это нечестно.

— В следующий раз начинай первым, и будешь ставить свои условия, — хмыкнул Дэррик.

— Таймар! — проорал один из пиратов.

— Он, наверное, свалился, — предположил другой. — Пойду, поищу его.

Дэррик медленно поднялся, следя поверх ящиков, как еще один пират выбыл из игры. Он сжал саблю и дал знак Мэту и Малдрину оставаться лежать. Если удача намерена помочь им с очередной жертвой — тем лучше.

Когда человек обогнул груду тары, Дэррик схватил его, зажав одной рукой пирату рот, полоснул клинком по горлу и держал, пока тот не истек кровью. На лице Мэта отразились отвращение и ужас.

Дэррик потупился, спасаясь от упрека во взгляде друга. Мэт мог убить в горячке боя, спасая товарища, но на то, что совершил только что Дэррик, он способен не был. Дэррик же не испытывал ни угрызений совести, ни вины. Пираты заслуживают смерти, и все равно, от его ли рук или от петли палача в Западных Пределах.

Когда тело пирата содрогнулось в последний раз, Дэррик отпустил труп. Левая рука была в крови, согревающей — кожу и душу — на холодном ветру. Зная, что время не ждет, Дэррик, подтянувшись, перемахнул преграждающие ему путь ящики. А как только ноги его снова твердо встали на землю, моряк рванулся к троим мужчинам, по-прежнему занятым азартной игрой.

Один из пиратов, привлеченный стремительным движением, поднял глаза. И разинул рот, готовый завопить, предупреждая остальных.

Глава 7

— Кабраксис — это демон, создавший Черную Дорогу, — сказал Лекс.

— А что такое Черная Дорога? — осведомился Райтен.

Мальчик, купающийся в золотистом свете фонаря, который держал капитан, пожал плечами:

— Это всего лишь легенда. Одна из старых сказок про демонов. Все говорят, что Кабраксис — всего лишь красивая выдумка.

— Но ты сказал, что если во что-то замешан демон, то это некогда было правдой.

— Я сказал, что истории основываются на чем-то, что предположительно могло быть правдой, — поправил Лекс. — Но с тех пор, как Вижири, опять же предположительно, начали призывать из других миров демонов, родилось слишком много сказок. Некоторые основываются на событиях, в которых могли участвовать демоны — а могли и не участвовать, но в большинстве своем эти рассказы — всего лишь выдумка. Бабушкины сказки. Харсус, жаболикий демон Кураста, — если он когда-либо существовал — в истории разных местностей обернулся четырьмя демонами. Мой учитель истории говорил, что мудрецы сейчас пытаются соединить разрозненные куски, изучая то, что их связывает, чтобы там, где прежде стояли два демона, оказался только один.

— А зачем им морочить себе голову такой ерундой?

— Потому что они думают, что демоны из этих глупых сказок бродят по миру, — ответил Лекс. — Мой учитель полагал, что люди тратят столько времени, подыскивая имена мифологическим тварям, чтобы сподручнее было выследить и изловить их, не дожидаясь, когда они начнут действовать. Преследуя добычу, охотники за демонами должны знать, сколько нечисти в нашем мире и где ее нужно искать. Вот мудрецы и ведут исследования. — Мальчик фыркнул. — Лично я считаю, что всем демонам дают имена, чтобы старый мудрец мог порекомендовать их охотникам, которые у него на службе. Конечно, этот мудрец получит свою долю за избавление города или королевства от демона. Такая уж работа. Специально рассказывать продуманные до мелочей страшные истории суеверным людишкам и избавлять их от золота — оно ведь такое тяжелое.

— Кабраксис, — с растущим нетерпением напомнил Райтен.

— В самом начале, — продолжил Лекс, — когда Вижири только-только приступили к экспериментам, по вызову демонов, Кабраксиса призывали чаще всего.

— Почему?

— Потому что Кабраксис управлялся с мистическими мостами, тянущимися из миров демонов в наш, куда легче, чем все прочие.

— Черная Дорога — мост к Огненной Преисподней?

— Возможно. Я же говорил, все это лишь сказки. Не больше. — Лекс ткнул в овалы, окаймленные одинокой линией. — Этот рисунок представляет собой энергию Кабраксиса, которой приходится гулять между Огненной Преисподней и нашим миром.

— А если Черная Дорога не мост между мирами, — спросил Райтен, — чем еще она может быть?

— Некоторые говорили, что это путь к просветлению. — Лекс изобразил на лице скуку и еле сдержал зевок.

— К какому просветлению?

— Я имею в виду силу, — объяснил Лекс. — Разве легенды обещают что-либо иное?

— Какого рода силу?

Лекс нахмурился, зевнул еще раз, на этот раз явно притворившись, и поудобнее примостился у стенки:

— Я устал, а рассказывание тебе сказок на ночь меня утомляет еще больше.

— Если хочешь, — предложил Райтен, — я позову Быка, чтобы он вернулся и подоткнул тебе одеяльце.

— Что ж, может, мне достанется и второе его ухо, — протянул Лекс.

— Ты злое дитя, — сказал Райтен. — Могу себе представить, отчего твой отец отослал тебя в школу.

— Я поехал добровольно, — поправил мальчик. — Это большая разница.

— Не такая уж и большая. Знаешь, малыш, у меня достаточно золота и без выкупа за тебя. Заставляя короля платить, я лишь желаю получить возмещение за прошлые оскорбления, которые я претерпел от него.

— Ты знал короля? — Брови мальчишки взлетели на лоб.

— Какой силой может наделить Кабраксис? — потребовал ответа капитан пиратов.

Речное течение снова качнуло «Барракуду». Корабль приподнялся на волне, слегка наклонился и снова плавно нырнул вниз. В вышине на ветру гудели снасти.

— Говорят, Кабраксис дает бессмертие и влияние, — сообщил Лекс. — И вдобавок, особенно храбрым — а таких, полагаю, немало, — доступ к Огненной Преисподней.

— Влияние?

— Власть над людьми. Когда Кабраксис в последний раз входил в этот мир, — если верить мифам, которые я читал, изучая философию, — он выбрал пророка, чтобы тот представлял его. Человека по имени Крэн, знатока философии, создавшего труд об учении Кабраксиса. Очень увесистый том, скажу я тебе. Наскучил мне до чертиков, всю задницу с ним отсидел.

— Учение демона? И книгу не запретили?

— Конечно, запретили, — ответил Лекс. — Но зато когда после этого Кабраксис вошел в наш мир, никто не догадался, что он демон. Конечно, это опять просто рассказы. Без всякого доказательства. Но о Кабраксисе я лучшего мнения, чем о многих прочих демонах из легенд.

— Почему?

— Он не так кровожаден, как остальные. Он ждал своего времени, собирая все больше и больше последователей своих доктрин, проповедуемых Крэном. Он учил людей Троичному Я. Ты слышал об этом понятии?

Райтен покачал головой. Мысли вертелись в голове жужжащим пчелиным роем, набирая скорость, — пират пытался вычислить, какую выгоду ищет для себя Баярд Чолик, раскапывая останки подобного создания.

— Троичное Я, - принялся объяснять Лекс, — состоит из Внешнего Я, каковым — или каковой — личность рисует себя другим; Внутреннего Я, каковым — или каковой — личность предстает перед собой, и Теневого Я. Теневое Я — вот истинная сущность любого мужчины или женщины, та часть, которой он или она должны бояться в себе, — темная половина каждой личности, стремящаяся спрятаться поглубже. Кукулач учит нас, что большинство людей слишком боятся себя, чтобы признать, что это правда.