Diablo (№2) - Черная Дорога

Дэррик потянулся в седле, пытаясь усесться поудобнее. Он ехал верхом всю ночь, с тех пор, как покинул таверну. Несколько раз его охватывала дремота, усталость брала верх над страхом упасть с лошади, но уже через секунду-другую молодого человека будило неприятное ощущение — он просыпался, обнаруживая, что соскальзывает.

В тишине леса прозвенела птичья трель.

Дэррик распознал, что трель поддельная, только потому, что слышал ее раньше. Звук издал один из двух ушедших вперед разведчиков. Ночью они ухали филином, но утром стали изображать посвист маленького красногорлого крапивника — этих неприхотливых птичек моряки иногда брали с собой в плавание.

Разведчик вынырнул из леса и подбежал к длинноногому скакуну Тарамиса Простолюдина. Они с мудрецом обменялись короткими фразами, и разведчик снова исчез в зарослях.

Тарамис выглядел беззаботным, так что Дэррик попытался расслабиться. Мускулы его одеревенели, их ломило еще от вчерашнего перетаскивания ящиков, а теперь прибавилась и долгая ночная езда верхом. Больше всего ему хотелось слезть с лошади, а еще лучше — остаться на Мысе Ищущего. Что ему делать среди этих людей? Они все казались опытными бойцами, а несколько ненароком подслушанных слов намекали на прошлые битвы с демонами, пусть и не столь могущественными, как Кабраксис.

Дэррик выдохнул и проследил за сгустившимся в морозном воздухе недолговечным туманным облачком. Он совершенно не представлял, зачем Тарамис попросил его пойти с ними, когда у него и без того столько воинов.

Еще немного, и тропа вывела их на просеку. Среди разбросанных в беспорядке пней угнездился маленький домик с соломенной крышей. Земля к югу от хижины была расчищена под огород. Там виднелись аккуратные ровные грядки лука и моркови, а рядом стояли парники, где летом, похоже, рос виноград. В дальнем конце огорода возвышался холмик с дверью — очевидно, погреб. Между огородом и маленьким сараем расположился колодец.

Из сарайчика вышли старик и мальчик, так похожие друг на друга, что Дэррик сразу догадался об их родстве? — наверное, это были дед с внуком.

Старик нес вилы и бадейку — в такие доят коров. Он передал ведро мальчику и, жестом отослал его обратно в сарай. Старик был лыс, с длинной седой бородой, в одежде из оленьей шкуры, но из-под куртки высовывался ворот пурпурной рубахи.

— Да благословит вас Свет, — поприветствовал гостей старик, сжимая обеими руками вилы.

В его глазах мелькал страх, но уверенность, с которой старик держал свое оружие, сказала Дэррику, что он готов к неприятностям.

— Да благословит Свет и тебя. — Тарамис придержал лошадь на почтительном расстоянии от старика. — Меня зовут Тарамис Простолюдин, и если я не сбился с дороги, то ты — Эллайджа Курган.

— Да, — ответил старик, не меняя позы. Его ярко-голубые глаза оглядели воинов и Дэррика. — И если ты действительно тот, кем себя называешь, то я слышал о тебе.

— Это я. — Тарамис легко, даже грациозно спрыгнул с лошади. — У меня есть бумаги, которые вполне докажут это. — Он запустил руку под рубаху. — На них королевская печать.

Старик вскинул руку. Светло-синее сапфирное сияние окутало Тарамиса. Миг — и рубиновая вспышка поглотила синюю. Потом красный свет померк и растаял.

— Прости, — извинился Тарамис. — Вуген говорил мне, что ты человек осторожный.

— Ты не демон, — сказал Эллайджа Курган.

— Нет, — согласился Тарамис. — Пусть Свет слепит их, слепит и жжет веки вечные.

Он сплюнул.

— Добро пожаловать в мой дом, — кивнул Эллайджа. — Если ты и твои люди голодны, я быстренько приготовлю простой завтрак.

— Мы не хотим беспокоить вас, — сказал Тарамис.

— Никакое это не беспокойство, — заверил его старик. — Как ты можешь судить по тропе, по которой прибыл, меня редко кто навещает.

— Я хочу, чтобы ты знал кое-что еще.

Эллайджа пристально взглянул на него:

— Ты пришел за мечом. Я прочел это по твоему лицу. Проходи в дом, поговорим. А там посмотрим, получишь ты его или нет.

Тарамис махнул своим людям рукой, приказывая спешиться, и Дэррик слез с лошади вместе со всеми. Над головой в верхушках деревьев свистел ветер.

Чолик нашел Кабраксиса в одном из садов на крыше. Демон смотрел на север, обхватив руками широкие плечи. Наложенное на сад заклятие иллюзии не позволяло никому увидеть его с улицы внизу.

Остановившись, Чолик перегнулся через поручни, озирая полноводный поток прихожан, вливающийся в здание.

— Ты посылал за мной? — спросил Чолик, подходя к демону.

Конечно, Кабраксис посылал за ним, иначе бы Чолик, готовящийся к утренней службе, не услышал голоса демона в своей голове.

— Да, — сказал Кабраксис. — Разбираясь с человеком, о котором я узнал, я выяснил еще кое-что интересное.

— Ты о Тарамисе Простолюдине?

Чолик помнил имя охотника за демонами, упомянутое в ночном разговоре.

— Да. Но в группе Тарамиса я обнаружил еще одного знакомого мне человека. Я хочу, чтобы ты тоже взглянул на него.

— Конечно.

Кабраксис повернулся и пересек плоскую крышу, подойдя к одному из маленьких садовых прудов. Проведя над ним рукой, демон отступил:

— Смотри.

Чолик приблизился, опустился на колени и заглянул в пруд, больше похожий на лужу. По воде пробежала рябь, потом поверхность вновь успокоилась. Пока Чолик видел лишь отражение голубого неба.

Потом из глубины всплыла картинка — показался маленький дом, утопающий в объятиях высоких пихт, дубов и кленов. Снаружи сидели воины, явно перенесшие тяжелое путешествие. Чолик сразу понял, что их слишком много, чтобы жить в этом домишке. Это гости; но он не узнавал дом.

— Ты его видишь? — резко спросил Кабраксис.

— Я вижу много людей, — ответил Чолик.

— Да вот, — нетерпеливо показал Кабраксис.

Лужа зарябила и затянулась на миг пеленой, затем снова очистилась и сфокусировалась на болезненно-бледном молодом человеке с рыжеватыми волосами, собранными сзади в косицу. Он сидел, прислонившись спиной к толстому дубу, с саблей на коленях и, кажется, спал. Одну из бровей рассекал рваный шрам.

— Узнаёшь его? — спросил Кабраксис.

— Да, — ответил Чолик, действительно узнав. — Он был в порту Таурук.

— И теперь он с Тарамисом Простолюдином, — задумчиво протянул демон.

— Они знали друг друга?

— Об этом я не осведомлен. Я лишь в курсе, что Тарамис Простолюдин и этот человек, Дэррик Лэнг, встретились прошлым вечером на Мысе Ищущего.

— Твои шпионы следят за охотником на демонов?

— Когда я сам не наблюдаю за ним, то конечно. Тарамис Простолюдин опасный человек, и поиск его имеет непосредственное отношение к нам. Если в этом домишке фермера ему дадут то, что он ищет, следующее, что он сделает, — двинется на нас.

— А что он ищет?

— Гнев Грозы, — ответил Кабраксис.

— Магический меч, обративший в бегство орду варваров сотни лет назад?

Проворный мозг Чолика уже прикидывал причины, по которым Кабраксис заинтересовался мечом, и обдумывал, почему демон считает, что охотник нападет именно на них.

— Он самый.

Демон скорчил страшную гримасу на своем и без того чудовищном лице.

Чолик решил, что Кабраксис боится меча и того, что оружие может сделать, но знал он также и то, что не осмелится упомянуть об этом. Необходимо немедленно стереть эту заблудшую мысль из сознания, прежде чем демон ощутит ее.

— Меч может стать проблемой, — сказал Кабраксис, — но мои подданные уже приближаются к Тарамису Простолюдину и его отряду. Им не сбежать, и если меч там, мои слуги его достанут.

Чолик подумал и спросил, намеренно повторив слова самого демона:

— Как меч может стать проблемой?

— Это мощное оружие, — сказал Кабраксис. — Кузнец, выковавший его сотни лет назад, пропитал его энергией Света — для борьбы с варварами и темной силой, которой они поклонялись.

Теперь Чолик понял:

— Они поклонялись тебе. Ты был Ледяным Когтем.

— Да. И люди использовали этот меч, чтобы изгнать меня из вашего мира.

— Его можно поднять против тебя снова?

— Сейчас я более могущественен, чем тогда, — ответил Кабраксис. — Хотя я бы предпочел, чтобы меч этот был уничтожен, уничтожен отныне и навсегда, — Демон умолк. — Но присутствие этого второго человека тревожит меня.

— Почему?

— Я просил авгуров показать знамения, касающиеся лорда Даркулана, — сказал демон. — Тогда-то и всплыл этот моряк.

Чолик размышлял. Шпионы, которых он подослал к лорду, уже донесли, что любовнице Даркулана стало лучше и она на пути к полному выздоровлению. Лорд Даркулан посетил ее немедленно после ухода из церкви прошлой ночью.

— Когда ты снова увидел этого человека после порта Таурук?

— Пару секунд назад, — ответил Кабраксис. — Когда призывал вощеров и посылал их в погоню за Тарамисом Простолюдином и его бойцами. Мне пришлось воспользоваться магическим кристаллом, чтобы навести вощеров на запах.

Чолик содрогнулся, представив вощеров. Он всегда считал, что эти создания встречаются только в легендах и мифах.

Если верить рассказам, вощеры представляли собой гремучую смесь трупа женщины, только что убитого волка и ящерицы, из которой рождалась стремительная и лютая химера, обладающая сверхзвериным коварством, почти правильным телосложением и способностью переносить множество повреждений и отращивать новые конечности взамен отрубленных.

— Если ты только сейчас увидел этого моряка, — сказал Чолик, — откуда ты знаешь, что он тот самый, кого показали тебе авгуры?

— Ты не доверяешь моим способностям, Баярд Чолик? — осведомился демон.

— Доверяю, — быстро ответил Чолик, не желая, чтобы холодная ярость Кабраксиса нашла выход. — Я просто удивился, как ты отличил его от воинов Тарамиса Простолюдина.

— Потому что я это могу, — ответил демон. — Как я смог отнять твои года и вернуть тебе молодость.

Чолик вновь посмотрел в пруд, вгляделся в расслабленное лицо молодого человека. Как же он попал сюда, больше чем через год после событий в порту Таурук?

— Я беспокоюсь из-за магии, которая открыла врата, — сказал Кабраксис. — Когда демоны выбираются из Огненной Преисподней, с ними всходят и семена их потенциального падения. Это равновесие, которое должно удерживаться между Светом и Тьмой. Но в то же время ни один из героев Света не может возникнуть, не обладая слабостью, которой можно воспользоваться. И лишь от него зависит, какая склонность победит — к силе или к слабости. Как зависит от демона, выстоит ли он против силы, способной вновь вытеснить его с этого уровня.

— И ты думаешь, что сила предназначена этому человеку, потому что он был в пещере той ночью, когда ты вошел в наш мир через врата?

— Нет. Он не обладает такой силой. И в его душе живет сильное влечение к Тьме. — Демон улыбнулся. — Фактически, если бы мы могли доставить его сюда и убедить должным образом, думаю, он бы обратился и стал служить мне. Слабости в нем не меньше, чем силы. Я чувствую, что сложностей с игрой на его слабости не возникло бы.

— Тогда зачем тревожиться?

— Из-за непосредственного соседства всех вариантов, — ответил демон. — То, что Тарамис Простолюдин обнаружил Гнев Грозы, уже достаточно плохо, но с появлением здесь этого человека, да еще сразу после того, как какой-то обожженный урод покушался на тебя, мне придется тщательно взвесить, насколько угрожающей стала ситуация. Баланс между Светом и Тьмой всегда сохранялся, но где-то вне его есть опасность, которую надо распознать.

Глядя в пруд на покачивающееся и уплывающее изображение, Чолик заметил лоснящиеся фигуры вощеров на горном хребте, тянущемся вокруг маленького домика. Вощеры стояли на двух лапах, выгнутых, точно задние ноги лошади, и горбились, уронив широкие плечи. Их гладкая, туго натянутая кожа меняла цвета так же быстро, как меняет окраску хамелеон, позволяя сливаться с окружением с поразительной легкостью. На плечах топорщились пучки шерсти, шерсть покрывала и головы, огибая маленькие треугольные уши, и зады с безволосыми хвостами, подрагивающими и извивающимися. В пастях у вощеров были огромные клыки.

Церковные колокола звенели, давая сигнал к началу утренней службы.

Чолик стоял, ожидая приказа удалиться и вернуться в церковь.

— Ты контролируешь ситуацию, — сказал он, — Вощеры никого не оставят в живых.

— Возможно. — Кабраксис махнул рукой на лужу. На изображении в воде вощеры начали тайком приближаться к воинам и лесному домику. Загипнотизированный, помнящий, какой жестокостью наделяет людская молва демонических созданий, Чолик не отрывал от поверхности глаз, а собор под ним продолжал наполняться.

Дэррик сидел под раскидистым дубом неподалеку от дома, держа в руках сунутую ему кем-то глубокую деревянную миску. Он хотел, чтобы хижина была чуть побольше или людей тут было чуть поменьше. Рвущийся из трубы черный дым говорил, что внутри горит огонь. Он не замерзал, но от возможности посидеть перед очагом и прогнать упрямый озноб Дэррик бы не отказался.

Эллайджа Курган проявил к своим нежданным гостям поразительную щедрость. Старик мог оказать лишь одну услугу столь большой группе, но и она восхитила гостей. Завтрак действительно оказался прост: яйца, кусочки жилистой оленины, картофельное пюре, густая коричневая подливка и толстые ломти хлеба. Но все было горячим и радовало не только желудок, но и душу.

Как выяснилось, оба разведчика Тарамиса добыли в лесу по оленю и разделали их, чтобы возместить съеденные отрядом запасы старика. Хлеба, однако, они вернуть не могли, и Дэррик предположил, что жене старика придется несколько дней месить тесто и трудиться у печки, чтобы восполнить то, что они проглотили в один присест.

Дэррик собрал последние капли подливки и яиц оставшимся кусочком хлеба и запил все водой из бурдюка. Отложив миску, он пару секунд наслаждался ощущением сытости и тем, что не сидит на лошади. Потом он вытащил из мешка одеяло и набросил себе на плечи.

Наступала зима, ведя свой войска из суровых северных земель. Вскоре грянут заморозки и по утрам холод будет пробирать до костей. Дэррик держался обособленно, наблюдая, как другие бойцы собираются небольшими группками и разговаривают между собой. На время еды воины сняли оставленных в лесу часовых — все должны быть накормлены, все должны отдохнуть.

Эллайджа Курган и Тарамис Простолюдин беседовали на крытом крыльце перед домом. Каждый из них пытался доказать что-то другому. На Тарамисе был оранжевый балахон, расшитый серебряными узорами. Путешествуя, Дэррик часто слышал описания мантий Вижири, но никогда прежде не видел их. Магический балахон защищал от заклинаний и демонических существ.

Дэррик знал, что Тарамис хочет убедить старика отдать ему Гнев Грозы, меч из древней легенды. В своей жизни моряка Дэррик кое-что повидал еще до встречи с демоном в порту Таурук, но со столь легендарной вещью, как этот меч, он еще не сталкивался. В мозгу его так и крутились вопросы: как это прославленное оружие выглядит и какой силой может обладать. Но снова и снова сознание возвращалось к загадке, почему Тарамис верит, что место Дэррика здесь и что он должен участвовать в поиске.

— Дэррик, — позвал его Тарамис несколько минут спустя.

Выныривая из дремоты, всем своим существом отвергая необходимость шевелиться, когда, наконец, так удобно устроился у дерева, Дэррик взглянул на мудреца.

— Пойдем с нами, — предложил Тарамис, вставая и следуя за стариком через двор.

Дэррик неохотно поднялся на ноги и отнес миску к крыльцу, где отдал ее внуку старика, а потом зашагал за Эллайджой Курганом и Тарамисом к холмику с погребом.

Старик отпер дверь, снял со стены фонарь, зажег его прихваченным в доме угольком и спустился по короткой земляной лестнице в небольшой погреб.

Дэррик задержался у входа. Ноздри щекотали сытные запахи влажной земли, картошки, лука, каких-то приправ. Ему не нравились темнота и странное чувство, охватившее его при виде полок с банками заготовленных впрок продуктов и винными бутылками. Для одинокого дома где-то близ побережья Ледяного моря семейство Эллайджи Кургана имело слишком уж большую кладовую.

— Пойдем. — Тарамис уже шагал за стариком в глубь погреба.

Дэррик пересек необычный пол, выложенный маленькими камушками. Потолок оказался так низок, что он пару раз задел его головой, и теперь приходилось сутулиться.

Дальней стеной погреба служил огромный участок скалы. Фонарь подошедшего к этой стене Эллайджи Кургана звякнул о камень.

— Мне доверили заботиться о мече, — сказал старик, поворачиваясь к Тарамису, — и мой дед передал мне для этого силу, которую он получил от своего деда. Теперь я учу ответственности и силе своего внука. Сотни лет Гнев Грозы хранился в моей семье, дожидаясь времени, когда демон восстанет снова и он понадобится.

— Меч был нужен и раньше, — мрачно заметил Тарамис, — но Кабраксис хитер, он никогда не использует одно и то же имя дважды. И если бы Дэррик не столкнулся с ним в порту Таурук больше года назад, мы бы не знали, кем он представляется сейчас.

— Ледяной Коготь был свирепой и злой тварью, — сказал старик. — Древние истории твердят об убийствах и резне, учиненных им в нашем мире.

— Кабраксис появлялся среди людей еще дважды, — заметил Тарамис. — И оба раза Диабло и его братья разыскивали его и возвращали в Огненную Преисподнюю. Теперь только меч способен противостоять демону.

— Ты знаешь, почему никогда еще меч не покидал моей семьи, — проворчал Эллайджа Курган.

При свете фонаря провалы его глазниц, казались еще более глубокими, и старик выглядел словно покойник.

При этой мысли Дэррик содрогнулся.

— Меч не позволял взять себя, — кивнул Тарамис.

— Два короля погибли, пытаясь прикоснуться к нему, — сообщил старик.

Этого Дэррик не знал. Он взглянул на Тарамиса, изучая выражение лица мудреца в бледно-желтом свете фонаря.

— Они погибли, — сказал мудрец, — потому что не понимали истинной природы меча.

— Это ты так говоришь, — отозвался Эллайджа Курган, — Я не знаю всех загадок этого меча. И мой дед не знал, и его дед — тоже. А теперь ты приходишь в мой дом и говоришь, что знаешь больше, чем они все.

— Покажи мне меч, — попросил Тарамис, — и увидишь сам.

— Мы очень долго были в ответе за меч. Не такая уж это легкая ноша.

— Так и должно быть, — согласился Тарамис и взглянул в глаза старику. — Пожалуйста.

Вздохнув, старик повернулся к стене.

— Ваши жизни в ваших руках, — предупредил он. Пальцы его начертили в воздухе тайные символы. Как только знак оказывался завершен, он ярко вспыхивал, а потом утопал в стене.

Дэррик посмотрел на Тарамиса, желая спросить, почему именно он, а не кто-то из других воинов должен участвовать в этой части поиска. Но только он начал открывать рот, стена погреба замерцала и стала прозрачной.

Эллайджа Курган поднял фонарь, осветивший комнату с той стороны потерявшей непроницаемость скалы. В толще камня вспыхивали искры сверхъестественной энергии. А за стеной, обернутый тенями потайной комнаты, лежал в вырубленной в скале нише мертвый человек. Белоснежная борода ниспадала на грудь и на звериную шкуру, наброшенную поверх грубой кольчуги. Забрало шлема скрывало часть сморщенного лица мертвеца. Скрещенные на груди иссохшие руки с выпирающими желтоватыми костяшками сжимали рукоять длинного меча.

Глава 20

Дэррик рассматривал меч, спрятанный в потайной комнате погреба Эллайджи Кургана, меч, из-за которого Тарамис Простолюдин проделал весь этот путь, и находил, что оружие ничуть не похоже на то, каким он представлял его себе после рассказа мудреца. Меч оказался простым, ничем не украшенным, выкованным, конечно, умелым кузнецом, но явно не гением. Обычный стальной клинок пехотинца, а не грозный меч, способный вселять страх в демонов.

— Ты разочарован? — спросил Эллайджа Курган, глядя на Дэррика.

Дэррик помедлил, не желая никого обидеть.

— Просто я ожидал чего-то большего.

— Оружие, усыпанное драгоценными каменьями, наверное? — хмыкнул старик. — Которое первый же встречный разбойник захочет заполучить и попытается украсть? Оружие столь необычное и бросающееся в глаза, что каждый на пути будет знать, куда оно направляется и для чего предназначено?

— Это не пришло мне в голову, — признался Дэррик.

Хотя он не удивился бы, если бы узнал, что кто-то уже давным-давно похитил настоящий меч, оставив вместо него варварский клинок. Так Дэррик подумал и немедленно почувствовал вину за эту мысль, потому что тогда, выходит, старик потратил всю свою жизнь на охрану бесполезной штуковины.

Эллайджа Курган шагнул сквозь растаявшую стену:

— А кузнец, выковавший это оружие, как раз думал о таких вещах. Возможно, Гнев Грозы и не слишком элегантен, но ты никогда не найдешь чего-либо более подлинного. Конечно, ты узнаешь это, только если сумеешь его взять.

Тарамис последовал за стариком.

Через секунду и Дэррик шагнул в магическую стену. И тут же его пронзил холод и скрутило чувство, что он с трудом продирается сквозь густые лесные заросли.

— Меч защищен от вторгающихся чужаков, — сообщил Эллайджа Курган. — Ни один человек не может ни прикоснуться к нему, ни тем более взять, если Кабраксиса нет в этом мире.

— А если кто-нибудь попробует? — спросил Дэррик.

— Меч не дастся ему, — ответил старик.

— А эти погибшие короли?..

— Один убил моих родных, — сказал Эллайджа. — Он и его солдаты умерли меньше чем через день. Свет не зол, как демоны, но он мстит тем, кто нарушит его законы. Другой попытался вытащить тело Хоклина из места его упокоения — тот встал и зарубил всех.

Дэррик боялся находиться в этом склепе, замаскированном под подвал. Хотя пещеры под портом Таурук были больше и гигантская дверь казалась более угрожающей, мертвец с мечом в руках выглядел почти таким же опасным. Дэррик с радостью покинул бы сейчас усыпальницу, согласившись никогда больше не видеть ничего магического.

Он взглянул на Тарамиса:

— Зачем тебе понадобилось, чтобы я оказался здесь?

— Потому что ты связан с этим, — ответил мудрец. — Связь эта возникла с того момента, как ты стал свидетелем прибытия Кабраксиса в наш мир, — Он посмотрел на покойника. — Я думаю, ты тот, кто может взять меч Хоклина и использовать его против демона.

— А почему не ты?

На миг он засомневался, а не использует ли его мудрец, не желая рисковать жизнью, чтобы добыть меч, подставляя вместо себя Дэррика.

Тарамис повернулся и потянулся к мечу. В нескольких дюймах от оружия рука его остановилась и затряслась. Все мускулы напряглись от усилия, лицо исказила боль. Наконец он с разочарованием и отвращением отдернул руку.

— Я не могу взять его, — объяснил мудрец. — Я не тот, кто ему нужен. — Он повернулся к Дэррику. — Но я верю, что ты — тот самый.

— Почему?

— Потому что Свет и Тьма уравновешивают друг друга. Каждый раз, когда в мир проникает сила Света или Тьмы, должен устанавливаться баланс. Демоны приходят в наш мир, а значит, создается и защита против них. А если Свет попытается сместить равновесие, выдвигая наделенный силой объект, направленный против Тьмы, в дело вступают силы Тьмы, восстанавливая баланс. В конечном счете, настоящая угроза равновесию, смещение власти в сторону Света или Тьмы, лежит в нас. В людях. Когда во времена, известные как Темное Изгнание, Первичное Зло вошло в мир, ангел Тиреал собрал магов, воинов и ученых на востоке и организовал Братство Хорадрим. Эти люди никогда бы не собрались вместе и не сконцентрировали силу, если бы демоны не бродили по нашему миру. Если бы Тиреал попытался сделать это до появления Первичного Зла, Тьма нашла бы средства ударить по равновесию.

— Это не объясняет, почему ты считаешь, что я могу взять этот меч. — Дэррик даже не пытался сделать движение к оружию.

— Когда я прибыл в Западные Пределы, я слышал рассказы о тебе, — сказал Тарамис. — И я начал искать тебя. Но ты исчез. Я нагнал твой корабль, но никто из команды не знал, где ты. Я не мог распространяться повсюду о том, что разыскиваю тебя, потому что это могло насторожить приспешников Кабраксиса и ты бы поплатился жизнью. — Он замолчал и посмотрел в глаза Дэррику. — А что до меча, возможно, я и не прав. Если так, тебе просто не удастся даже прикоснуться к нему. Терять тебе нечего.

Дэррик взглянул на Эллайджу Кургана.

— До того, как меч укрыли от чужих глаз, — кивнул старик, — многие пробовали взять его, вот как сейчас Тарамис. Если в их сердцах не было истинного зла, меч просто не допускал, чтобы до него дотронулись.

Дэррик посмотрел на труп и оружие в его руках.

— Так меч Хоклина когда-нибудь брали?

— Никогда, — ответил Эллайджа. — Никто не вынимал меч из его рук. Даже мне не взять оружие. Меня просто сделали его защитником. А после меня охранять меч станет мой внук.

— Попробуй, — настаивал Тарамис. — Если у тебя не получится, значит, я был дураком и выложил секреты, о которых лучше было бы помалкивать.

— Да, — сказал Эллайджа Курган. — При мне еще никто не приходил за мечом. Я уже начал думать, что мир забыл о нем. Или что демон Кабраксис изгнан из нашего мира навеки.

Тарамис опустил руку на плечо Дэррика.

— Но демон вернулся, — вздохнул мудрец. — Мы знаем это, не так ли? Демон вернулся, и меч должен даться в руки.

— Но разве я избранный? — Дэррик даже охрип.

— Иначе и быть не может, — ответил Тарамис. — Я просто помыслить не могу, чтобы это оказался кто-то другой. Твой друг погиб. Должна быть какая-то причина, почему ты не разделил его участь. Тебя пощадили. Это баланс, Дэррик. Нужды Света всегда должны уравновешивать силы Тьмы.

Дэррик взглянул на меч. Запах стойла за отцовской лавкой вернулся к нему. Ты ни на что не годен! - орал отец. — Ты криворукий тупица и умрешь криворуким тупицей! Дни, недели, годы гремели эти слова в голове Дэррика. Боль снова пронзила тело, напомнив, какие порки он переносил и оставался жив. Голос отца не раз за минувший год настигал его, и он пытался заглушить его крепким вином, тяжелой работой и суровыми разочарованиями: И виной за смерть Мэта Харинга.

Разве это не достаточное наказание? Дэррик смотрел на простой меч, стиснутый руками мертвеца.

— Так, если я не смогу взять меч?.. — Голос Дэррика сорвался.

— Тогда я попытаюсь разгадать тайну меча, — ответил Тарамис. — Или найду другой способ сразиться с Кабраксисом и его проклятой Церковью Пророка Света.

Но мудрец верил в него, Дэррик знал это, и потому ему было еще тяжелее.

Оттолкнув от себя страхи, окаменев, омертвев внутри, как тогда, перед отцом в сарае, в Дальних Холмах, Дэррик шагнул к лежащему телу. И потянулся к мечу.

В дюйме от эфеса клинка рука застыла, и он обнаружил, что не способен продвинуться дальше.

— Я не могу, — выдохнул Дэррик, отказываясь сдаваться, отчаянно желая схватить меч и доказать, что он чего-то да стоит, хотя бы самому себе.

— Пытайся, — велел Тарамис.

Дэррик видел, как дрожит его рука от усилий. Он чувствовал себя так, словно пытается втиснуть пальцы в каменную стену. Боль затопила его, но меч по-прежнему не давался.

Ты глуп, мальчишка, и ты ленив. Ты не стоишь времени, сил и еды, которые тратятся на тебя.

Дэррик сражался с преградой — только бы рука прошла! Теперь он надавил всем телом, чувствуя, что барьер выдержит его вес.

— Полегче, — предостерег Тарамис.

— Нет, — бросил Дэррик.

— Брось, парень, — махнул рукой Эллайджа Курган. — Так не должно быть.

Дэррик тянулся к мечу, стремясь преодолеть хоть долю непроходимого дюйма. Кости пальцев едва не протыкали плоть. Боль растекалась по руке, но он лишь стиснул покрепче зубы.

Надо было пристукнуть тебя в тот день, когда ты родился, мальчишка. Тогда бы ты не вырос позором на мою голову.

Дэррик тянулся, тянулся мучительна

— Брось это. — Вот и Тарамис уже сдался.

— Нет! — выкрикнул Дэррик.

Тогда мудрец схватил его за плечо и попытался оттащить.

— Тебе будет очень плохо, парень, — сказал Эллайджа. — Эту вещь нельзя заставить.

От боли слух Дэррика помутился. Картина падения Мэта со скалы снова закружилась в мозгу. Вина переполнила Дэррика, и вторило ей ощущение собственной бесполезности, внушенное когда-то ребенку так часто повторяемыми словами отца. На миг он подумал, что боль раздавит его, расплющит на месте. Он боролся за меч, не уверенный, сможет ли теперь опустить руку, если захочет.

Куда ему идти, если он провалит дело? Дэррик не знал ответа.

А потом в голове его прозвучал холодный, спокойный голос с крохотным намеком на насмешливое изумление: Возьми меч, шкипер.

— Мэт? — едва не вскрикнул Дэррик. Он был так поражен, услышав голос Мэта, что сперва даже не понял, что упал поперек трупа, ударившись коленями о земляной пол. Рука инстинктивно стиснула рукоять меча, но глаза обшаривали тени склепа, разыскивая Мэта Харинга.

Но рядом стояли лишь Тарамис и Эллайджа Курган.

— Ради Света, — прошептал старик. — Он взял меч.

Тарамис победно улыбнулся:

— Я же тебе говорил!

Дэррик опустил глаза на тело мертвеца, оказавшееся так близко. Оно было неестественно холодным даже для покойника.

— Бери меч, Дэррик, — поторопил мудрец.

Медленно, еще не веря себе, не зная, действительно ли он слышал голос Мэта, было ли это частью какого-то заклинания, снимающего защиту с меча, или звук родился лишь в его воображении, Дэррик вытащил меч из рук мертвого воина. Несмотря на длину и незнакомый стиль, меч удобно лег в ладонь. Дэррик встал и поднял оружие перед собой.

Выщербленный темный металл поймал свет фонаря Эллайджи и тускло заблестел серебром.

Тарамис осторожно потянулся к мечу, но рука его остановилась, не дойдя до клинка.

— Я все еще не могу прикоснуться к нему.

Старик тоже попытался — с тем же результатом.

— И я. И никто из моей семьи никогда не мог дотронуться до меча. Когда мы перемещали его, нам приходилось переносить и тело Хоклина. — В голосе старика прозвучала грустная нотка.