Орки. Первая кровь (№2) - Легион Грома

— Боюсь, излечение такого повреждения превышает мои скромные способности, — вставил Элфрей.

— Вы неправильно меня поняли, — сказал Кеппатон. — Я знаю, как лечится моя болезнь.

Страйк и офицеры-орки озадаченно переглянулись.

— Тогда скажи, чем мы можем помочь?

— Моя болезнь порождена магией. И единственное средство излечения тоже магическое.

— Но мы ведь и не колдуны, Кеппатон.

— Нет, мой друг… Если бы это было так просто, я бы уже давно прибег к услугам волшебника. Но единственное, что может излечить меня, это слеза самой Адпар.

— Что?

Со стороны орков послышался шепоток недоверия.

— И ты поверил этому трепу? — спросил Хаскер.

Страйк бросил на него выразительный взгляд.К счастью, Кеппатон в ответ не полез на рожон.

— Хотел бы я, чтобы это был треп, сержант. Но я говорю правду. Сама Адпар дала понять, что слеза — единственное средство.

Наступившее молчание нарушила Коилла:

— Полагаю, ты думал о том, чтобы заключить с ней сделку? Звезду в обмен на возвращение здоровья?

— Разумеется. Но я знаю, что из-за ее вероломства ничего не получится. Она наверняка попытается отнять у меня и звезду, и жизнь. Я и калекой-то стал только потому, что ей не удалось убить меня. Наяды — раса злобная и мстительная. Мы имели возможность в этом убедиться, время от времени они устраивают бандитские налеты, доплывая по водам залива до леса.

— Значит, дело обстоит так, — решил подвести итог Страйк. — Мы приносим тебе слезу Адпар, а ты даешь нам звезду?

— Обещаю.

— А что именно мы должны сделать?

— Следует отправиться в ее царство, туда, где Скаррокское болото ближе всего к островам Маллоутор. До этого места отсюда не больше дня езды. Однако есть одна проблема. Сейчас Адпар воюет со своими соседями мерцами.

— Они ведь миролюбивые? — сказал Хаскер. В его устах слово «миролюбивые» прозвучало как ругательство.

— Имея такую соседку, как Адпар, они перестали быть миролюбивыми. Кроме того, они соперничают за источники пищи. Океан тоже пострадал от вызванного людьми ослабления магии.

Да и у нас здесь естественное равновесие нарушилось.

— А где именно расположен дворец Адпар? — поинтересовался Страйк. — Ты сможешь показать на карте?

— Да. Хотя, боюсь, попасть туда будет самой легкой частью задачи. Мой отец однажды снарядил экспедицию, чтобы захватить Адпар. Погиб и он, и все его спутники. Это был тяжелый удар по кланам.

— При всем уважении к духу твоего отца, мы — воины. Мы и прежде подавляли любое, даже самое решительное сопротивление.

— Нисколько не сомневаюсь. Но не это я имел в виду под трудностями. Вопрос, каким образом вы заставите такую суку с окаменелым сердцем, как Адпар, проронить слезу…

— По правде сказать, слезы для нас — пока тоже загадка, — призналась Коилла.

— Как это?

— Орки не плачут. Кеппатон опешил:

— Я не знал. Мне очень жаль.

— Что у нас не течет из глаз?

— Мы обдумаем эту сторону проблемы, — вмешался Страйк. — Обсудим с отрядом и решим. Так или иначе, мы попытаемся.

— Попытаетесь?

— Не стану ничего обещать, Кеппатон. Мы оценим обстановку, и если окажется, что задача невыполнима, ввязываться не станем. Во всех случаях мы дадим тебе знать.

— Если сможете, — вполголоса заметил Кеппатон. — Я не имел в виду ничего плохого, мой друг.

— Я так и понял. Ты ясно показал нам, с какой опасностью сопряжено это предприятие.

— Предлагаю вам сегодня отдохнуть, а в путь отправляться завтра. Кстати, вы вооружены недостаточно. Мы заново снарядим вас, как можно лучше.

— Вот она, музыка для ушей орка, — улыбнулся Страйк.

— И еще одно, — Кеппатон сунул руку в карман кожаного фартука, вынул маленький керамический фиал и протянул Страйку. — Это для слезы.

Элфрей разглядывал затейливо украшенный пузырек.

— Могу я спросить, откуда он у тебя. Выражение лица Кеппатона стало почти смущенным.

— Еще одна юношеская проказа, — признался он.

20

Каждый раз, осмеливаясь вступить в «тот мир», он платил цену. Его сила медленно, но верно уходила. Способность координировать мысли тоже ослабевала.

Он торопит собственную смерть.

Поскольку между визитами он не может проводить здесь столько времени, сколько требуется, чтобы восстановить силы, проблема, вероятнее всего, усугубится. А если сказать по правде, то своими действиями он ухудшает ситуацию и здесь.

Кстати, весьма вероятно, что его визиты «туда» ничего не меняют. Вполне возможно, они даже усугубляют положение — несмотря на то, что он старается действовать как можно аккуратнее и не влиять на события больше, чем это необходимо.

В последний раз он едва не навлек на них бедствие. Пытаясь сделать добро, он опять чуть было не сотворил зло.

Однако выбора нет. Дело зашло слишком далеко. И сейчас даже сосуды, в которых течет его собственная кровь, обращаются друг против друга. Только благодаря непредсказуемому повороту событий и той незначительной помощи, которую он сумел оказать, катастрофа была предотвращена. Как он ни утомлен, придется подготовиться к еще одному выходу в чужом образе.

Если бы не чувство вины за то, что именно он ответствен за все сегодняшние страдания (и за еще большие, грядущие), он предпочел бы умереть, лишь бы избавиться от тяжкого бремени.

Торжественность собрания омрачалась растущей паникой.

Адпар лежала в тускло освещенном коралловом помещении. Ее положили на ложе из водорослей. Они надеялись, что лечебные свойства водорослей помогут ей. Сквозь водоросли шел ток подводного течения. Считалось, что это тоже оказывает оживляющий эффект. Значительная часть тела Адпар была усажена жирными, насосавшимися ее крови пиявками. По убеждению придворных целителей, это очистит ей кровь.

Адпар бредила. Ее губы дрожали, беззвучные слова не мог понять никто. Выходя на мгновения из полного бреда, она выкрикивала проклятия в адрес богов и, чаще всего, в адрес своей сестры.

Присутствовали избранные из старейшин, высших армейских чинов и ее личных целителей.

Глава Совета Старейшин, отозвав в сторону главного целителя, шепнул:

— Пришли ли вы к пониманию причины болезни?

— Нет, — признался пожилой врач. — Все проведенные тесты не дали ключа к разгадке. И ни одно из наших средств не помогает. — Приблизившись, он заговорщицки произнес: — Подозреваю влияние магии. Ее величество, когда была здорова, отдала четкий приказ никогда не звать волшебников. Если бы не это, я бы прибег к помощи мага.

— Может быть, осмелиться и позвать его? Учитывая, что сейчас она не отдает себе отчета в происходящем.

Целитель, оценивая предложение, глубоко втянул воздух сквозь шероховатые, как у всех наяд, зубы.

— Я не знаю поблизости ни одного манипулятора магическими силами, чья бы компетенция справилась с этим. В значительной мере потому, что самых лучших она сама и ликвидировала. Сами знаете, как ей претит мысль о возможном сопернике.

— Так, может, позвать того, кто находится вне пределов царства?

— Даже если найти такого, кто согласится, все равно есть еще проблема времени.

— Вы хотите сказать, что она может не выжить?

— Честно говоря, я бы не стал делать таких заявлений. Мы возвращали к жизни пациентов с не менее тяжелыми заболеваниями — хотя в тех случаях мы знали, что это за заболевания. Могу только…

— Прошу вас, целитель, будьте откровенны. В опасности участь королевства. Она будет жить? Целитель вздохнул:

— В настоящий момент выше вероятность того, что она скончается. — И поспешно добавил: — Хотя, разумеется, мы предпринимаем все возможные меры, чтобы спасти ее.

Старейшина посмотрел на ужасно бледное, все в бисеринках пота, лицо королевы.

— Она слышит нас?

— Не могу сказать точно.

Они вернулись к ложу. Менее важные чины отошли, уступая им место.Склонившись, верховный старейшина тихонько шепнул:

— Ваше величество?

Ответа не последовало.

Он повторил призыв еще раз, погромче. На этот раз Адпар слегка шевельнулась.

Целитель осторожно промокнул ей лоб. Цвет лица у нее слегка улучшился.

— Ваше величество, — еще раз повторил старейшина.

Губы королевы зашевелились, глаза блеснули.

— Ваше величество, — настойчиво повторил он. — Ваше величество, вы должны постараться услышать мои слова.

Она издала легкий стон.

— Не решен вопрос о том, кто наследует трон. Это обязательно должно быть решено. Адпар что-то слабо пробормотала.

— Существуют фракции, которые рвутся к власти. Если не назначить наследника, это будет означать хаос. — По правде говоря, старейшина знал, что она убрала возможных претендентов, убив или сослав их. — Вы должны назвать имя, мэм.

Теперь она определенно пыталась заговорить, но у нее ничего не получалось.

— Имя, ваше величество. Того, кто станет правителем.

Она все упорнее шевелила губами. Наклонившись, старейшина приблизился ухом к ее рту. Что бы она ни пыталась сейчас сказать, это было бы все равно непонятно. Но он изо всех сил старался понять.

А потом все стало ясно. Она повторяла одно-единственное слово, опять и опять, снова и снова.

— …я… я… я… я…

Он понял, что добиться ничего не удастся. Возможно, она хочет оставить после себя хаос. А может, просто не верит в собственную смерть. В обоих случаях результат один и тот же.

Старейшина окинул взглядом лица присутствующих. Он увидел, что они тоже понимают, к чему идет дело.

Именно в этот момент и начался необратимый процесс. Все перестали верить в королевство и начали думать только о себе. Так же как и старейшина.

Капитан Росомах понимал, что кентавры не верят в успешное возвращение орков. Да и трудно было этого не заметить: хозяева свое убеждение не скрывали.

Они снабдили отряд отличным новым оружием, которое вызвало всеобщее одобрение. Коилла была особенно довольна набором идеально сбалансированных дротиков. Джап получил красивый боевой топор, Элфрей — прекрасный меч. Страйк стал обладателем самого острого клинка из всех, какие ему когда-либо доводилось держать в руках.

Теперь, когда орки двинулись в путь и кентавры уже не могли их слышать, сомнения всплыли на поверхность.

Естественно, первое критическое замечание исходило от Хаскера.

— В какую безумную затею ты нас втягиваешь? — проворчал он.

— Я уже предупреждал тебя, сержант, следи за тем, что говоришь, — предостерег Страйк. — Если не хочешь принимать участия, твое дело. Можешь отправляться на все четыре стороны. Но мне припоминается, ты хотел доказать, что достоин быть членом нашей дружины.

— Я говорил это всерьез. Но что хорошего в том, что дружина идет на самоубийство?

— Как обычно, ты перегибаешь, — сказал Джап. — Однако мне интересно, что мы намерены делать, Страйк?

— Разведаем обстановку. И если обнаружим, что нам не справиться, то вернемся в Дроган и скажем Кеппатону, что миссия невыполнима.

— А потом? — спросил Элфрей.

— Предпримем еще одну попытку заключить с ними сделку. Может быть, предложим выполнить какое-то другое его поручение. Например, найти хорошего целителя.

— Ты ведь сам знаешь, капитан, он на это не купится, — совершенно справедливо рассудил Хаскер. — Если нам и в самом деле позарез нужна эта проклятая звезда, то надо просто отобрать ее. Скорее всего, за нее все равно придется драться, так почему бы не воспользоваться элементом неожиданности ?

— Потому что это будет бесчестно, — с негодованием заявила Коилла. — Мы обещали попробовать. Это не значит, что мы украдкой вернемся и перережем им глотки.

Элфрей поддержал ее:

— Мы дали слово. Надеюсь, мне никогда не придется увидеть, как орк дал слово и не сдержал его.

— Ну что ж, ладно, — вздохнул Хаскер.

Они ехали вдоль холма, покрытого блеклой желтоватой травой. Один из рядовых крикнул и стал указывать пальцем на его вершину.

Там мелькнула фигура человека на белом коне. Человек был одет в длинный синий плащ.

— Серафим! — воскликнул Страйк.

— Опять он? — отозвался Элфрей.

— Черт, ну надо же! — произнес Джап. Коилла уже пришпоривала коня:

— Я хочу поговорить с этим человеком!

Все галопом поскакали за ней, на вершину. Тем временем человек миновал гребень и исчез из поля зрения.

Когда отряд достиг вершины, его и след простыл. Хотя непонятно, где он мог спрятаться — кругом раскинулась голая степь, и во все стороны был очень хороший обзор.

— Что, во имя Квадрата, творится? — удивилась Коилла.

Хаскер, прикрыв ладонью глаза, покрутил головой из стороны в сторону:

— Куда он делся? Это невозможно.

— Раз он это сделал, значит, возможно, — возразил Джап.

— Он должен быть где-то поблизости, — решила Коилла.

— Оставьте! — приказал Страйк. — У меня чувство, что мы напрасно тратим время.

— Надо отдать ему должное, смываться он умеет, — не удержался от последнего выстрела Хаскер.

С этой новой, более высокой точки обзора виднелось начало Скаррокского болота. А за ним, на западе, раскинулся океан с разорванным ожерельем островов.

Слишком много времени прошло с тех пор, когда Дженнеста возглавляла армию и лично контролировала ход кампании.

Скорее даже, миссии, поправила она себя. А может, и миссией это назвать нельзя, поскольку никакой другой цели, кроме как немного пограбить и слегка попугать врагов, не было. Еще она питала некоторую надежду, что этот поход поможет пролить свет на загадку местонахождения ненавистных Росомах. Удовольствия прибавлял и тот факт, что она наконец-то взялась за свою слишком честолюбивую сестру.

Но самое главное, просто хотелось проветриться. Да и для магических способностей это будет полезно.

Прошло всего полдня с тех пор, как они покинули Кейнбэрроу, а им уже повезло. Передовые разведчики доложили о поселении Уни, не нанесенном на карты. Даже ее шпионы о нем не знали. За этот недогляд они понесут наказание, когда она вернется. И Дженнеста повела на враждебную территорию армию из десяти тысяч орков и дворфов.

Если где и можно было найти подтверждение известной поговорки насчет палаша, которым разбивают череп феи, так это здесь. Поселок представлял собой жалкую, плохо укрепленную кучку недостроенных хижин и сараев. Жители, числом человек в пятьдесят (считая и детей), не достроили даже стену вокруг поселка.

С точки зрения Дженнесты, люди, решившие поселиться в этом конкретном месте, — просто дураки; невежественные крестьяне, до такой степени лишенные здравого смысла, что не нашли ничего лучшего, кроме как вторгнуться в ее владения.

Свою ошибку они усугубили попыткой сдаться. Жалко, что не всех Уни так легко раздавить.

А потом было приятное подкрепление для ее магических сил — почти три десятка сердец, вырванных из тех, кого она пощадила во время бойни. Она смогла сожрать лишь небольшую их часть, однако благодаря этому изобилию ощутила то, о чем до сих пор лишь читала в книгах древних авторов.

Прежде чем пуститься в путь, она отправила слуг на север, в пустыню Ходжангер, чтобы привезли оттуда лед и утрамбованный снег. И то и другое помещали в завернутые в меха бочки, чтобы не таяло. Органы упаковали в бочки, с намерением размораживать их по мере потребности. Разумеется, они ни в коей мере не могли заменить свежие сердца, но в качестве временной поддержки ими пользоваться можно.

Дженнеста решила, что если задумка сработает, то таким же образом можно будет сохранять пищу для войск во время военных кампаний.

Королева вышла из лачуги, на время пресытившись пытками и прочими удовольствиями, и промокнула шелковым платком окровавленные губы. Даже ее саму удивила энергия, которую она вкладывала в только что разыгравшиеся сцены. Должно быть, ее и без того здоровый аппетит усилился от свежего воздуха.

У Мерсадиона был не слишком довольный вид. Он ожидал ее, верхом, напряженный и с кислым выражением лица.

— Почему у тебя такой вид, генерал? — спросила она, стирая кровь с руки. — Или эта победа тебе не по вкусу?

— Конечно, по вкусу, ваше величество, — поспешил ответить он, фальшиво улыбаясь.

— Тогда в чем дело?

— Офицеры докладывают о недовольстве среди солдат. Не слишком серьезном, но все же достаточном, чтобы это вызывало тревогу.

— Я считала, что ты выше этого, Мерсадион, — не скрывая недовольства, отвечала Дженнеста. — Я приказала казнить смутьянов. Ты это сделал?

— Да, мэм, несколько солдат из каждого полка. Но это, похоже, лишь усилило недовольство.

— Так убей еще. В чем суть жалоб?

— Похоже, они ставят под сомнение… ставят под сомнение оправданность вашего решения стереть с лица земли этот поселок, миледи.

— Что?

Он побледнел, но продолжал говорить:

— Мнение — ничтожного, как вы понимаете, меньшинства — таково, что эти строения можно было бы использовать, чтобы поселить здесь вдов и сирот тех, кто пал у вас на службе. Иначе они ведь останутся без крыши над головой, мэм.

— А я хочу, чтобы они остались без крыши надо головой! Пусть это станет предостережением мужчинам. Орк, который знает, что его супругу и детей в случае плохого несения им службы ждет такая участь, будет воевать лучше.

— Да, мэм, — вполголоса отвечал Мерсадион.

— Я начинаю сомневаться в твоей способности поддерживать порядок в войсках, генерал. Он поежился в седле.

— И думаю, первое, что мы сделаем по возвращении в Кейнбэрроу, это раз и навсегда уничтожим подразделения, в которых завелись крайние элементы.

— Да, мэм.

— А теперь принеси факел.

— Мэм?

— Факел, ради богов! Что, надо нарисовать картинку на земле?

— Нет, ваше величество. Уже несу. — Соскочив с коня, он побежал к развалинам поселка.

Нетерпеливо ожидая его возвращения, Дженнеста смотрела на небо. Там, под самыми облаками, парил эскадрон ее боевых драконов.

Мерсадион вернулся с импровизированным факелом из палки, которую обернули тряпкой, а потом окунули в деготь. Он подал факел Дженнесте.

— Зажги его, — с угрожающей неторопливостью произнесла она.

Пока он возился с огнивом, она молча кипела от злости. Наконец генерал зажег факел.

— Дай сюда! — рявкнула она и подошла к двери строения, которое только что осквернила. — Этот поселок — гнездилище человеческой заразы. Его надо уничтожить, все остальное будет слишком слабым средством. И я не привыкла проявлять слабость, генерал. — Она бросила факел на лачугу.

Языки пламени немедленно охватили строение. Изнутри, где еще оставались несколько живых людей, раздались крики.

Дженнеста вскочила на коня. Мерсадион сделал то же самое.

— Отправляемся дальше, — приказала она. — Будем искать следующее гнездилище.

Уже на некотором расстоянии от захваченного поселка она оглянулась. Пламя разошлось, и остановить его будет невозможно.

— Если хочешь сделать дело как следует, делай его сама, — бодро сказала королева генералу. — Так еще моя почтенная матушка Вермеграм говаривала.

21

В скаррокском болоте погода, похоже, была своя.

Не то чтобы погодные условия разительно отличались от тех, с которыми орки встретились на равнине, просто эти погодные условия были ярче. Облака — еще ниже, дождь — еще более непрекращающийся, ветер — еще более жестокий. И здесь было холоднее. Наверное, потому что холодные ветра с надвигающихся ледников не встречали на своем пути никаких препятствий — ни гор, ни лесов, — а прибыв сюда, сталкивались с воздухом великого океана Норантеллиа.

Лишний раз благодаря судьбу за недавно приобретенные меха, орки стояли у края болота, привыкая к его грозному виду.

Перед ними расстилалась гигантская трясина из черной грязи и песка. Тут и там поблескивали лужи, а то и небольшие озера с черной, застывшей, как желе, водой. Пейзаж «разнообразился» лишь остовами деревьев. Воняло гнилой рыбой и другими, достигшими еще большей степени разложения, вещами. Признаков жизни не было никаких, даже птица не пролетала.

С пригорка, слегка возвышающегося над болотом, они видели свинцовый, вяло колышущийся океан. Еще дальше виднелись чернильные, размытые туманом очертания островов Маллоутор. Где-то там, под водой, берегут хрупкое равновесие своего существования мерцы.

Сцена была мрачная, и Страйк не мог не сравнить ее с величественными морскими зрелищами из своих снов.

— Отлично, — сказал Хаскер. — Посмотрели, нам не понравилось, пошли обратно.

— Придержи лошадей, — отозвался Страйк. — Мы решили, что сначала разведаем обстановку.

— Я увидел все, что мне надо знать. Чертово болото.

— А ты чего ожидал? — возразил Джап. — Танцующих девиц, которые начнут забрасывать тебя лепестками роз?

Коилла предотвратила разгорающуюся свару, спросив:

— Что будем делать, Страйк?

— Кеппатон говорил, царство наяд лежит в западной стороне болота и граничит с океаном. Большая его часть погружена под воду.

— Отлично, — буркнул Хаскер. — Теперь мы превратимся в рыб.

Страйк проигнорировал это замечание.

— Но в дворец Адпар, по всей видимости, можно попасть не только из-под воды, но и с суши. Я считаю, надо проникнуть во дворец всем отрядом, за исключением тех, кто останется присматривать за лошадьми.

— Надеюсь, ты не намерен поручить это мне, — колко сказал Элфрей.

«Опять его возраст, — подумал Страйк. — Похоже, эта тема становится все более и более важной».

— Разумеется, нет. Ты нам нужен там. Но, как я уже сказал, дальше пойдем пешком. Талаг, Лиффин, лошадей поручаю вам. Мне очень жаль, но это важно.

Оба солдата хмуро кивнули. Ни одному орку не понравится заниматься рутинной работой, когда впереди маячит перспектива хорошей драки.

Джап вновь направил разговор в русло самого важного.

— Значит, проникаем, и все, — сказал он. — Даже разведчиков не будем засылать?

— Нет. Пересечем болото и, если условия позволят, проберемся внутрь. Я не хочу тратить здесь много времени.

— А вот с этим я согласен, — заметил Хаскер.

— Не забывайте, Кеппатон говорил, что в царстве Адпар сейчас неспокойно, — продолжал Страйк. — Это может обернуться в нашу пользу. Но если окажется, что здесь слишком опасно, мы уйдем, не ввязываясь. Существование дружины важнее любых местных свар.

Джап кивнул:

— Мне подходит. Страйк посмотрел на небо.

— Вперед, пока не начался настоящий ливень. — Повернувшись к Талагу и Лиффину, он добавил: — Как я уже сказал, мы не будем болтаться там зря. Однако для полной уверенности ждите нас сутки. Если к тому времени мы не вернемся, считайте себя свободными от любых обязательств перед дружиной. Можете продать лошадей. Это поможет вам продержаться какое-то время.

На этой отрезвляющей ноте Росомахи пустились в путь.

— Держитесь друг друга, смотрите в оба, — наставлял Страйк. — Если что-нибудь шевельнется рядом, убивайте.

— Значит, все как обычно, — заметил Джап.

— Не забывайте, они в своей родной стихии, — добавил Страйк. — Они могут жить как в воздухе, так и в воде. Для нас же существует только воздух. Усвоил, Хаскер?

— Ага. А почему ты говоришь мне?

Страйк не ответил.

Вступили в болото. Как и в Дроганском лесу, здесь царила тишина. Однако тишина тут была другой. В лесу она была мирная. Здесь же от нее по коже бежали мурашки; казалось, за всем скрыта некая зловещая сила. Как и в Дрогане, всем явилась потребность говорить шепотом. Хотя ясно было, что необходимости в этом нет: врагу негде было спрятаться.

Земля была местами как губка, местами сочилась. Оглянувшись, Страйк увидел, что Хаскер идет немного поодаль от остальных.

— Держись вместе со всеми! Не отделяйся. Кто знает, каких сюрпризов здесь можно ожидать.

— Не беспокойся, капитан, — миролюбиво отвечал Хаскер. — Я знаю, что делаю.

Послышался громкий сосущий звук. Хаскер в мгновение ока погрузился в жижу по пояс.

Все бросились к нему. Он продолжал погружаться.

— Не бейся, от этого только глубже засасывает, — сказал Элфрей.

— Вытащите меня отсюда! — Хаскер погрузился еще глубже. — Да не стойте же как столбы, сделайте что-нибудь!

Страйк скрестил руки на груди:

— Я вот думаю, не подождать ли, пока жижа попадет тебе в рот. Похоже, это единственный способ заставить тебя умолкнуть.

— Ну же, капитан! — взмолился сержант. — Здесь чертовски холодно!

— Ладно, вытаскивайте его.

С некоторыми трудностями Хаскера выдернули из трясины. Оказавшись на твердом месте, он разразился ругательствами. Он весь был в черной липкой жиже.

— Фу, ну и воняю же я! — Хаскер скорчил рожу.

— Да не переживай ты так, сержант, — успокоил его Джап. — Никто и не заметит разницы.

— Благодари Квадрат, что сам не кувырнулся! Два фута в сторону — и пошел бы на дно!

Коилла прикрыла ладонью рот, чтобы не заметили ее улыбку.

— Все-таки будем держаться вместе, хорошо? — предложил Страйк.

Росомахи продолжили путь. Хаскер угрюмо бурчал под нос, в сапогах у него хлюпало.

После часа осторожной ходьбы далеко впереди показалась цепь скал. Страйк приказал отряду рассеяться и двигаться с осторожностью.

Подойдя ближе, они увидели, что скалы довольно высоки. В некоторых были пещеры. В паре случаев скалу прошивали сквозные круглые дыры, через которые виднелся океан.

Коилла нахмурилась:

— Если это царство наяд, то разве не должны тут стоять часовые?

— Должны бы, — отвечал Страйк. — Может, они где-нибудь дальше.

— Куда теперь? — спросил Элфрей.

— Кеппатон сказал, что по крайней мере через один из этих входов можно попасть туда, куда нам надо. Жалко, что он не мог вспомнить, через какой именно. Выбери пещеру.

Элфрей задумался и указал на одну:

— Эта.

Осторожно приблизившись к отверстию, они вошли внутрь. Пещера была как пещера.

— Хорошо, что ты не держал пари, Элфрей, — поддел Хаскер. — Что дальше, Страйк?

— Будем проверять одну за другой, пока не наткнемся на настоящий вход.

Они предприняли еще три попытки, и все три оказались безрезультатными.

— Меня уже тошнит от пещер, — сообщил Хаскер. — Мне кажется, я превращаюсь в крысу.

Следующая пещера казалась более многообещающей на вид. Она тянулась глубоко внутрь скалы, и света здесь едва хватало, чтобы разглядеть внутренности пещеры. В конце ее была естественная арка. Росомахи осторожно вошли под ее своды. Арка открывалась в спускающийся тоннель. В конце тоннеля что-то светилось зеленоватым светом.

С оружием наготове, они быстро спустились, готовые к любой неприятности.

Однако ожидаемых наяд внизу не оказалось. Орки находились внутри влажного грота. Каждый шаг отдавался эхом. Изумрудное свечение исходило от сотен коралловых наростов на стенах и потолке.

Элфрей разглядывал скользкие, испускающие зеленое сияние объекты.

— Не знаю, что это такое, но штука чертовски полезная, — шепнул он.

— Точно, — отвечал Хаскер. Отбив кусок, похожий на сталактит, он передал его Элфрею.

— Возьмите еще, — приказал Страйк.

Несколько солдат принялись отколупывать наросты от стен.

Путь дальше был только один — через узкий тоннель, начинающийся от противоположной стены. В отличие от грота, тоннель был не освещен, так что импровизированные факелы пришлись очень кстати. Орки гуськом вошли внутрь. Впереди двигался Страйк.

Тоннель оказался довольно коротким и привел их в круглую пещеру с высокими стенами и без потолка. От нее ответвлялись еще три тоннеля. Везде текли потоки воды, так что идти приходилось по щиколотку в воде.

— Пора опять поиграть в «выбери вход», — сказала Коилла.

— Ш-ш-ш-ш! — Элфрей поднес палец к губам.

Все замерли. Послышался шлепающий звук. Вдоль одного из тоннелей что-то двигалось. Однако они не могли определить, вдоль какого именно.

Страйк опять завел их в ствол, по которому они пришли. Сияющие коралловые «лучины» спрятали и принялись наблюдать за пещерой.

Вскоре из центрального тоннеля показались двое наяд. Они двигались в характерной для этой расы волнообразной манере, за счет чрезвычайно мощных брюшных и хвостовых мышц. Эти создания, конечно, лучше себя чувствовали в воде, да и двигались грациознее. Однако, без сомнений, на земле они тоже неплохо ориентировались. На эволюционной лестнице наяды находились в некой переходной стадии, однако направятся ли они в будущем в сторону только воды или только суши — сказать было трудно.

Оружие наяд составляли традиционные короткие зазубренные мечи и короткие копья, изготовленные из сланца, добытого в океанских глубинах. К поясам крепились коралловые кинжалы. Элфреи шепнул:

— Их всего двое?

— Думаю, да. Постарайтесь одного оставить в живых. Джап, проследи, чтобы у нас был прикрыт тыл.

По сигналу Страйка Элфреи, Хаскер и Коилла бросились вперед. Их прикрывали четверо рядовых.

Наяды оказались захваченными врасплох, к тому же орки превосходили их численностью, так что никаких шансов не было. Элфреи с Хаскером топорами завалили первого. Страйк с Коиллой занялись другим и нанесли ему несколько ран, от которых тот упал, но не умер сразу. Он лежал, колыхаясь, как раздавленный слизняк, его кровь смешивалась с текущей водой.

Страйк опустился рядом с ним.

— Нам нужна королева, — сказал он. — Где находится дворец?

Наяда задышал неровно и быстро и ничего не ответил.

Потом с усилием поднял руку и указал трясущимся шишковатым пальцем на правый тоннель.

— Дворец? — настаивал Страйк. — В эту сторону?

Раненый слабо кивнул массивной головой. И обмяк.

— Советую не лгать, — предупредил Хаскер.

— Помолчи, — сказала Коилла. — Он умер.

Джап и остальные Росомахи, шлепая по воде, вышли из укрытия.

Тела оставили там, где они упали. Орки осторожно вошли в правый тоннель и достали коралловые «светильники».

Этот тоннель оказался длиннее предыдущего. Однако в конце концов он вывел их на открытую площадку, представлявшую собой верхушку рифа. Вниз шли неровные скалистые ярусы, похожие на наваленные в беспорядке глыбы.