По закону перелетных птиц

Сакральный язык, знание которого приходит не из учебников или от учителей, а из какого-то внутреннего чувства причастности к магии. Лерга подсознательно знала несколько десятков корневых гнезд и с полсотни отдельных фраз. Первокурсникам Крылатое наречие вообще казалось полной тарабарщиной. Домн директор мог, просидев в задумчивости две ночи, написать наречием текст на пару свитков. Но вот так, за здорово живешь ГОВОРИТЬ на нем?!

– Ты что-то спросила? – словно очнувшись от забытья, обернулась к Лерге Ристания.

– Э-э-э… А что вы сказали? – осторожно осведомилась девушка.

– Да так, ничего особенного, – отмахнулась чародейка. – Просто задумалась.

– Как это переводится? – кивнула на надпись Лерга.

– «Ни магу, ни человеку не постигнуть», – отозвалась женщина. – И мне в том числе. Хоть убей, не разберу, кому и на кой ляд понадобилось вредить Регису, если у него нет ни малейшего намерения воевать с соседями, как не имеется и ни одного выгодного политического союза, да и – да чего уж там! – даже мало-мальски приличной реформы!

– Omnibits yarda hrongili gesces, – задумчиво повторила Лерга, теребя пряжку перевязи со шпагой. И вдруг неожиданно даже для самой себя продолжила: – V'iryandis rolhta amnes.

– Что это? – резко повернулась к ней Ристания.

– Не знаю, – испуганно отозвалась дисцития. – Просто… само как-то сказалось.

– «Ни магу, ни человеку не постигнуть корень этой болезни», – настойчиво перевела Ристания. – Почему ты так сказала?

– Да… даже и не объясню, наверное, – запуталась Лерга. – Ну, это просто примерно так же, как когда я слышу: «Inde irae…» – и сама добавляю: «et lacrimae». Или слышу строчку песни: «Я иду сквозь дым надежды, сквозь тоску и смех горчащий…» – и сама подпеваю: «Пылью разлетелось прежде, затерявшись в вражьей чаще…»

– Памяти? – вскинула брови Ристания.

– Что?

– «Пылью разлетелось прежде, затерявшись в вражьей чаще памяти. Дорога петлей завернулась – и тогда птица рвет земные сети. Грань – и бездна в никуда» – эта песня? Я слышала ее когда-то. Не помню где.

– Да, эта, – подтвердила дисцития, смутно сомневаясь, что Ристания могла где-то слышать песню, сочиненную ею, Лергой, в стенах Обители.

– Что ж, вывод можно сделать один, – решительно подытожила чародейка. – Ты зубрила, заучивала эту фразу Крылатого наречия, даже не вникая в ее смысл. Поэтому сознание машинально выдает однажды затверженное сочетание звуков. Вопрос только в одном: когда и зачем ты ее учила?

– Задали для самостоятельного изучения, наверное, – пожала плечами Лерга. – Я не имею привычки зубрить зубодробильные слова из Крылатого наречия ради собственного удовольствия.

– Кто задал? И по какому предмету? – настойчиво спрашивала Ристания. Глубокие, обрамленные черным кружевом ресниц глаза смотрели спокойно, но требовательно.

– Да не помню я! – с отчаянием воскликнула Лерга. – Как заучила – так и забыла. Бессонная ночь, семь чашек белоцвета да проштампованная зачетка утром…

– Успокойся! – властно одернула ее чародейка, поднимаясь со скамьи, заходя Лерге за спину и запуская тонкие нервные пальцы в ее распущенные волосы. – Закрой глаза!

Мягкие касания холодных подушечек пальцев и негромкое, бессмысленное, но на диво уютное мурлыканье почти сразу погрузили Лергу в полублаженный транс.

Omnibits yarda hrongili gesces…

– Omnibits yarda hrongili gesces… – Лерга решительно поднимается из-за стола и раздраженно мечется туда-сюда по комнате. – Omnibits yarda hrongili gesces… Ну не запомню я этого! Как там дальше?!

Зеркала звенят, а шторы на окнах тревожно колеблются, улавливая досаду хозяйки комнаты. Если так пойдет и дальше, то и стекла перебьются от избытка отрицательной энергии.

– V'iryandis rolhta amnes, – терпеливо подсказывает Глерг, забравшийся с ногами на кровать прямо поверх покрывала: когда Лерга в ярости мечется по комнате, на ее пути лучше не мешаться.

– Дьявол! – Дисцития с размаху плюхается в кресло и роняет голову на руки. – Мне не выучить эту муру!

– Выучишь, – утешает ее однокурсник. – Это же просто. Вот если бы мы сдавали артефактоведение – это да, страшная вещь.

– А дистантная магия – это так, ерунда, правда? – язвительно отзывается она.

– Не то чтобы совсем ерунда, но…

– Так, хватит, философских диспутов мне тут не надо! – перебивает его Лерга. – И без того через два часа рассвет, а я как застопорилась на этом седьмом свитке, так и сижу.

– Хорошо, – покорно соглашается Глерг. – Давай повторишь еще раз – и примемся за восьмой.

– Легко сказать – повторишь! – Лерга мученически закатывает к потолку глаза и напряженно щурится, припоминая. – Omnibits yarda hrongili gesces… v'iryandis rolhta amnes… Правильно?

– Да! Браво!

– Что, серьезно?! Черт возьми, самой не верится!

– Лерга, возвращайся! – Кто-то мягко тряхнул девушку за плечо.

Глаза раскрывать совершенно не хотелось, но рука была все настойчивее, так что выбирать не приходилось. Лерга открыла глаза и непонимающим взглядом обвела парк, усыпанный золотой листвой, прежде чем вопросительно уставиться на склонившуюся над ней Ристанию.

– Что это было?

Чародейка небрежно пожала плечами, отпуская ее и присаживаясь рядом на скамейку.

– Всего лишь темпоральный транс. Узнала что-нибудь интересное?

– Ну… да, – с сомнением откликнулась дисцития. – По крайней мере, сдавали мы дистантную магию.

– Дистантную магию? – Ристания чуть прищурила глаза, не то припоминая что-то, не то прикидывая расклад. – Что ж, это еще не так плохо, как могло бы быть.

– Почему?

– Потому что, сдавай вы какую-нибудь теорию построения матричных заклятий, у нас с тобой шансов бы вообще не было. Если мне не изменяет память, сочинений по этой теме в магической литературе в несколько раз больше, чем по невинной дистантной магии.

Лерга нахмурилась.

– А где мы, собственно, вообще возьмем эти сочинения?

Ристания зябко передернула плечами, плотнее кутаясь в свой плащ. Ближе к вечеру налетел холодный ветер. Все же осень – это вам не лето, и ночами, бывает, даже лужи покрываются тоненьким полупрозрачным ледком.

Лерга тоже мысленно пожалела, что не захватила с собой из Обители свитер. Хотя, с другой стороны, кто же знал, что их невинная прогулка в город так затянется? Собирались ведь всего-навсего собрать материал для сочинения. А никак не спасать жизнь королю. Ох уж эта ведьминская «везучесть»! Вечно она вылезает там, куда и не звали…

– Возьмем? – Ристания лукаво улыбнулась. – Ну, думаю, никто не будет против, если мы воспользуемся Королевской библиотекой. Тем более что это во благо митьесской короны.

ГЛАВА 5

«Митьесская корона уже в неоплатном долгу перед моими нервными клетками!» – мрачно подумала Лерга, захлопывая седьмой на ее счету фолиант. Книга с глухим шлепком легла на высившуюся стопку себе подобных.

За окном давно стемнело. Глаза слипались, сдержать зевоту было неимоверно сложно. Режим, что поделаешь! Когда тебя тринадцать лет подряд заставляют ложиться спать за час до полуночи, а поднимают в пять утра на утреннюю пробежку (семь верст по тренировочному пространству Обители), то начало первого кажется глухой ночью.

Взглянув на Ристанию, как ни в чем не бывало листающую огромную, оправленную в тяжелый металлический оклад книженцию, Лерга устыдилась крамольных мыслей и с новой энергией вцепилась в следующую книгу, не глядя цапнув ее с полки.

В библиотеку задом, волоча за собой тяжелое ведро с водой и щедро расплескивая оную на пол, вошла полная пожилая женщина со шваброй в руках. Подоткнутые юбки сбились в ком.

– А это еще что за новости? – недовольно нахмурилась уборщица, обернувшись и обнаружив, что в комнате она не одна.

– Добрый вечер, – максимально вежливо по форме и максимально же презрительно по тону приветствовала ее Ристания.

– Како добрый-то?! – возмутилась та, со стуком роняя орудие труда на пол и воинственно подбочениваясь. – Вы чего тут делаете?

Ответом ей были два пронзительных, прошивающих насквозь ведьминских взгляда.

– Книги читаем, – тем же тоном пояснила Ристания. – А вы, милейшая, вместо того чтобы на верданские ковры грязную воду почем зря лить, лучше бы отправились на кухню и принесли две чашки чая с мелиссой и колотый шоколад.

Женщина вдруг стушевалась, пробормотала что-то вроде:

– Сию минуту, домна! – и скрылась за дверью, прихватив с собой и ведро, и швабру.

Лерга чуть удивленно проводила ее взглядом и повернулась к Ристании:

– Но ведь чтобы иметь право приказывать королевским слугам…

– А кто тебе сказал, что я имею на это право? – довольно равнодушно перебила ее чародейка, разочарованно откладывая в сторону очередную книгу и механически раскрывая следующую. – Приказывать дворцовым слугам может лишь тот, кто является членом королевского дома. А я же к нему имею не большее отношение, чем муха к варенью, в которое она случайно залетела.

– Тогда почему она послушалась? – недоверчиво спросила дисцития.

Ристания оторвалась от фолианта и подняла на Лергу тяжелые, усталые глаза. Горьковато усмехнулась.

– Чисто человеческий парадокс. Люди никогда не опираются в поступках на свое знание. Им достаточно твоей уверенности в собственной правоте. Упрямый баран лбом пробьет в этой жизни гораздо больше дверей, чем твой интеллигентный и невероятно гениальный Глерг, который боится и лишнее слово вякнуть, не сверив его предварительно по семидесяти магическим словарям.

– Он не мой, – обиженно поджала губы Лерга.

– Неактуальная информация, – пожала плечами Ристания. – В стиле детской игры в «нехочуку».

Лерга обиделась еще больше, но говорить ничего не стала. Хотя хотелось. По законам игры «нехочуки»…

Дверь, негромко жалобно скрипнув, отворилась, но вместо закономерно ожидаемой служанки с подносом, чаем и шоколадом на пороге стояла «святая троица»: принцесса, Лирьенна и Мирьита.

– Ой! – в один голос воскликнули девушки, наткнувшись на живых людей в вечно пустующей библиотеке. – Вы здесь?!

– Добрый вечер, ваше высочество, – довольно спокойно отозвалась Ристания, поднимаясь с кресла и легко приседая в реверансе, но Лерга, уже успевшая насмотреться на нее в кругу «высокорожденных», уловила в голосе трудно вычленяемые безысходные нотки.

– Добрый, – звонко откликнулись придворные, одновременно изображая неуклюжий книксен.

Принцесса тем временем уже прошлась туда-сюда по комнате, окинула взглядом корешки громоздящихся в стопках книг и даже попыталась открыть одну.

– Не надо, ваше высочество! – предупреждающе вскинула одну ладонь Ристания, протягивая другую руку за книгой.

– А почему? – капризно отозвалась принцесса, не спеша расставаться с обтянутым телячьей кожей фолиантом. – Мне что, нельзя?!

Ристания торопливо погасила полыхнувший в глазах гнев и почтительно склонила голову:

– Не мне запрещать вам что-либо, ваше высочество. Я лишь хотела предупредить, что эта книга может оказаться для вас опасной.

– С чего бы это? – презрительно тряхнула головой девушка. Длинная коса мотнулась туда-сюда по спине.

– Эта магическая книга, – максимально мягко пояснила чародейка. – И она наверняка защищена от взгляда непосвященных.

– Ну не убьет же она меня! Это лишь какая-то дурацкая книга!

Лерга удивленно посмотрела на принцессу. Она бы не была так уверена. Тем более после столь оскорбительных для каждой уважающей себя книги слов. «Не зная броду, пропусти вперед товарища!» – гласила неписаная магическая мудрость. Ибо первое, чему дисцитиев учили в Обители, – не лезть туда, чего не знаешь. Потому что последствия могут оказаться абсолютно непредсказуемыми.

Видимо, в хорошенькую голову принцессы некому было вбить сию простую житейскую истину.

Ристания вскользь глянула на обложку злосчастной книги. «Первоосновы трансляции заклинаний». Ну еще не так плохо, как могло бы быть. Вот схвати эта вздорная девчонка что-нибудь вроде «Избранных дистактных проклятий» – тогда стоило бы поволноваться.

– Эта, пожалуй, не убьет. Но ослепить на пару часов может. Впрочем, дело ваше, ваше высочество.

И чародейка с совершенно равнодушным видом уселась в кресло, попутно листая очередной гримуар.

Принцесса с задумчивым сомнением поглядела на книгу у себя в руках. Посмотрела, да и положила обратно на стол. Ослепит – не ослепит… Рисковать двумя часами жизни ей не хотелось.

Еще через полчаса, выпив свою чашку чая и прикончив горку великолепного колотого шоколада, Лерга осознала, что готова собственноручно придушить это непоседливое создание в белой накидке, которое и не подумало никуда уйти из библиотеки, оставив в покое магические книги. Напротив!

Принцесса уже успела перевернуть вверх дном все стеллажи с книгами обычными, летописями, сказаниями, житиями и прочим достоянием Королевской библиотеки, устроить скандал наконец-то вернувшейся служанке, потому что ей, принцессе, почему-то не принесли чая, опрокинуть два стола, заваленных переписываемыми писцами рукописями, и безжалостно истрепать нервы как Лерге, так и Ристании.

– Disyud! – раздраженно воскликнула последняя, заслышав грохот рухнувшей гардины.

Лерга отлично знала, что Ристания почти всегда ругается исключительно не по-митьесски, и поспешно спрятала улыбку, понимая: означать это короткое звукосочетание может почти все что угодно. От вполне нейтрального «дьявол!» и до весьма-весьма нелестной оценки интеллектуального развития ее высочества.

– Вы что-то сказали? – обернулась принцесса.

– Нет, – мрачно процедила Ристания. – Хотя погодите! Ваше высочество, у меня есть для вас небольшой сюрприз.

– Правда? – Большие глаза расширились и заблестели от предвкушения. Много ли нужно ребенку?

«Сюрпризом» оказалось зеркало Ристании, которое обладало довольно занимательными магическими способностями: отражать не то, как человек выглядит, а то, как он будет выглядеть, если, например, у него будут не рыжие волосы, а черные. Или не синие глаза, а зеленые.

Невероятно полезная штука, когда хочется что-то переделать, но только никак не понимаешь, что именно.

Принцесса еще только начала бурно восторгаться прелестной вещицей, а Лерга уже равнодушно уткнулась взглядом в книгу. Зеркало ее интересовало мало. Вероятно, потому что она уже успела наиграться с ним в свое время. Правда, с чисто научной точки зрения Лерга упорно пыталась доискаться, что за чары вплавлены в тонкий слой серебра, если они помогают неживому артефакту с такой легкостью выстраивать телепатические мосты. Увы, безрезультатно.

Библиотека погрузилась в благословенную тишину, величественно повисшую в воздухе и лишь через четверть часа нарушенную голосом Ристании:

– Лерга, повтори, пожалуйста, как звучала та фраза на наречии.

– Omnibits yarda hrongili gesces… v'iryandis rolhta amnes… – неуверенно отозвалась дисцития. – Кажется, так. А что?

– А то. – Ристания потянулась с улыбкой довольной кошки. – Если долго мучиться – что-нибудь получится. Слушай! «А еще ести у мире тако проклятие: Гринкавецей кличут. Коли видьма осерчаит на кого да примется козни свои строить – тут и оно бываити! И, главно, глупо-та како проклятие: токмо и всей беды, что голова болит да тело неможети. А вот лечити его зело тяжко! Ибо и сказано: „Omnibits yarda hrongili gesces v'iryandis rolhta amnes“.

– Что это за ломаный язык? – брезгливо поморщилась Лерга.

– Не ломаный, а древнемитьесский, – поправила Ристания. Пролистала до конца и пояснила: – Пять веков книге, чего же ты хочешь?

Дисцития презрительно фыркнула, но не ответила.

– Ладно, а описание того, каким образом это лечится, там есть? Или только и сказано, что «зело тяжко»?

– Есть, – кивнула Ристания, рассеянным взглядом пробегая страницу до конца. – Это зелье. Но у нас большая проблема.

– Где его варить? – понимающе продолжила Лерга. – Вот уж и впрямь, ума не приложу!

– Брось! – фыркнула Ристания. – Напряжем Леагра.

– Тогда в чем дело? – непонимающе уставилась на нее девушка.

Ристания захлопнула книгу и устремила в пространство устало-тоскливый взгляд.

– Нам нужно перо алконоста.

Ветер угрюмо трепал полы замшевого плаща. Вообще-то легкого, но сейчас ей бы и шелк казался невыносимым грузом, давящим на плечи. Спать… Единственное желание. Ослепительно бездарное и даже детское. Но, черт возьми, до чего же сильное!

Лерга безучастно брела по покрытым холодным мраком садовым дорожкам. Глухо шелестели кроны деревьев, тихонько стонала под каблуками засыхающая трава. Эх, легко это было! Взять да и вызваться достать перо алконоста. Дескать, не извольте беспокоиться, занимайтесь зельем, а перо я вам достану! И польщенно отметить удивленное уважение во взгляде Ристании. А теперь? Чародейка-то зелье сварит, в этом Лерга не сомневалась ни мгновения. Сварит, даже если небо обрушится на землю или сотня мракобесов повиснет стальной зубастой хваткой у нее на локте. А она, Лерга? Эх, хоть бы найти ту проклятую лестницу!

Алконост. Соответственно апокрифическим мифам и преданиям – морская птица с человеческой головой и руками, символ божественного промысла и милосердия, в руках держащая свиток с предсказаниями судьбы либо цветущую ветвь.

Представить себе это чудо (не сказать бы чудовище!) Лерга ну никак не могла. Да и те маги, что имели дело с алконостами и писали о них в книгах, утверждали, что это крупные бело-серебристые птицы с огромными крыльями, острым клювом и поразительно мудрыми, всезнающими глазами, довольно легко идущие на контакт, хотя и не всякому дано погладить ладонью серебряные перья. Алконост – птица вольная и гордая, в руки дается исключительно по собственному желанию.

Ага, вот и она!

Сначала Лерга заметила тускло поблескивающие в лунном свете шлемы двух бдительно дремлющих на посту стражников, а уж потом различила белый мрамор витиевато уходящих вниз ступеней. Так. Они, конечно, спят, но рисковать все же не стоит. Лерга автоматическим щелчком пальцев набросила на себя купол невидимости, чтобы и без того едва приметная во мраке черная тень окончательно растворилась в ночи, и стелющимся беззвучным шагом проскользнула мимо поста.

А вот теперь купол лучше скинуть. Да и все колечки, медальоны, цепочки и талисманы, артефакты-энергонакопители и прочие наговорные вещицы снять и оставить прямо здесь, на площадке. Ибо лестница – мощнейшее средоточие чистой магии. И не стоит раздражать ее лишними отпечатками чужой волшбы.

Лерга зябко поежилась, с сожалением оглянулась назад и быстро, словно боясь передумать, шагнула на первую ступень.

Одно дело – быть тут днем вместе с тремя вертлявыми хохотушками, имеющими не большее представление о магии вообще и об этой лестнице в частности, чем летучая мышь о теории вечной энергетики солнца, и совсем другое – ночью в одиночестве. Когда сущность твоя раскрыта нараспашку, и древняя музыка стихий на грани боли ласкает обнаженную душу.

…Мимо в невероятном, сказочном водовороте проносились века и тысячелетия. Полупрозрачные тени некогда всевластных владык угрюмо бродили по вечному безмолвию, храня в глазах лишь одно знание – тщеты человеческих наслаждений. Порхали неясные призраки отживших свое богов. Смеялись дриады, кружа ошарашенную Лергу в бесконечном бессмысленном хороводе.

– Кто вы?

– Мы?! Мы такие же, как и ты! – Блеск смеющихся глаз, крылатые переплетения взвившихся в танце рук.

– А кто я? – Сумбур в голове, обрывки неспетых песен и несказанных фраз. Невероятное исступление, которому не дано разрядиться ничем, кроме бешеного боя, чтобы лязг оружия и высверки яростных искр заглушили волчицу, воющую в груди. Говорят, еще помогают слезы. Но она здесь не судья: уже десять лет ее глаза не знают слез. На их место пришел гнев, молнии, грохочущие об пол, и грязная брань. Чисто по-ведьмински, черт возьми!

– Ты – одна из нас. – Нежный шепот, баюкающий уставшую в бессменных боях с самой собой душу. – Ступи в круг – и ты станешь нашей сестрой!

«Ступить в круг? Обрести двенадцать сестер, чтобы кружиться с ними в хороводе отныне и навеки?»

– Ты хочешь? – Вкрадчивый шепот змия-искусителя.

«Да, хочу… Хочу стать хоть кому-то кем-то. Потому что безумно устала от тоски и одиночества, не дающих спать по ночам!»

– Так иди же к нам! «К вам. Да, да, иду…»

«Лерга», – вдруг само собой прозвучало в голове. Спокойно и уверенно. Не очаровывая, а просто окликая. Знакомый тяжелый и глубокий взгляд, пряди длинных волос, чуть скептический наклон головы… Ристания.

«О боги, что же я делаю?!»

– Я – Лерга Орантская, дисцития Обители Трех Единств на пути Танцующих с Клинком, – неожиданно сильно и уверенно разносится ее голос над этим мельтешением звуков и призраков. – Я пришла сюда за помощью и призываю алконоста!

Белая тень, мелькнув в вышине, упала к ней. Темные умные птичьи глаза смотрели внимательно и неотрывно. Лерга, подчиняясь одному из тех необъяснимых внутренних порывов, которым научилась доверять со времен знакомства с Ристанией, низко и почтительно поклонилась птице. Та восприняла это как должное, захлопав большими сильными крыльями, взвилась над девушкой и улетела.

Лишь серебристо-белое перо, чуть подсвеченное магией, осталось лежать у ног Лерги…

– Ваше величество! – Лерга неуверенно тронула за плечо спящего монарха. Фитилек свечи плясал в чуть дрожащей руке. – Ваше величество!

Ничего. Только в меру мелодичный храп, разносящийся по всей спальне. Лерга мысленно выругалась. Чтоб его, этого Региса! Вот и спасай такого, если он даже проснуться не хочет!

Она уже здорово сожалела, что упросила Ристанию позволить ей самой напоить короля свежеприготовленным зельем. Хотя та согласилась с поразительной легкостью. По принципу «страна должна знать своих героев». Ведь не достань дисцития перо алконоста – и ничего бы не было. Хотя сама Лерга была твердо уверена, что выгнать Леагра из его собственных владений, дабы приготовить там зелье, – подвиг ничуть не меньший.

Собственно, именно этим Ристания в данный момент и занималась – уборкой в кабинете придворного мага. Ибо, войди туда Леагр сейчас, всю ночь дворец сотрясался бы от горестных воплей, в красках повествующих о том, во что превратили две торопящиеся ведьмы бархатные кресла, верданские ковры, мраморные статуи и прочие предметы непростительной роскоши. Спрашивается, на кой ляд ставить все это в рабочем помещении, где в любой момент может рвануть переваренное зелье или недостроенное заклинание? Хотя, если в кабинете заниматься только сосредоточенным подпиливанием ногтей…

– Ваше величество! – Лерга, отчаявшись, с досадой ткнула лежащее тело в бок и испуганно ойкнула: на нее уставились два совсем проснувшихся и очень недовольных глаза.

– Ну чего? – неприязненно бросил монарх, зевая во весь рот.

Дисцития поспешно соскочила с королевской постели и сделала реверанс.

– Ваше величество, вы должны выпить зелье!

– Что, прямо сейчас?! – возмутился Регис. – А до утра подождать никак нельзя было?!

Нельзя. Ибо все в той же допотопной книжечке Ристания успела вычитать, что излечить проклятие можно только в первые десять часов после его наложения: потом оно переходит в тяжелые формы, разрешающиеся только летальным исходом.

– Да, сейчас, ваше величество. – Лерга достала из-за пояса небольшой флакончик, наполненный рубиновым эликсиром.

– Ладно, давай сюда, – вздохнул король, садясь на постели и протягивая руку за зельем.

– Что вы, ваше величество! – Лерга испуганно отдернула руку. Точно ребенок, честное слово! В такой концентрации даже обычные тонизаторы – и то смертельный яд! – Погодите!

Дисцития отошла, наполнила водой стоявший на столе кубок и позволила трем тяжелым вязким каплям упасть в мгновенно порозовевшую воду.

Тем временем в сознании короля что-то прояснилось, и он недовольно нахмурился:

– Между прочим, а кто ты вообще такая?

– Я – Лерга Орантская, дисцития Обители Трех Единств, – пояснила девушка, осторожно подавая королю кубок. – Пейте, ваше величество!

Король с сомнением покачал головой, но тут он вспомнил, что эта ведьмочка приходила еще днем, вместе с Ристанией, и понимающе усмехнулся.

– Ну ладно, Лерга Орантская! Твое здоровье!

Глядя, как пустеет кубок, дисцития облегченно вздохнула. Ристания была бы ею довольна.

– Странноватый вкус у этого зелья, – с сомнением заметил Регис, отдавая девушке кубок. – И в сон от него как-то тянет…

– Может, побочный эффект? – неуверенно предположила Лерга. Хотя вообще-то Ристания ее ни о чем таком не предупреждала.

Король не ответил, он уже тяжело повалился на подушки и спал, спал, спал…

Лерга с завистью покосилась на его величество. Ей сейчас тоже не хотелось ничего другого. Разве что…

А какого это черта у него так побледнели губы и краска отхлынула с лица?..

Лерга осторожно приблизилась, положила ладонь на королевскую грудь – и едва не завизжала от ужаса.

Регис не дышал.

О боги!..

Часть II

ПО ЗАКОНУ ПОДЛОСТИ

ГЛАВА 1

Золотая монета с радостным звоном покатилась по массивной деревянной столешнице. Дубовые столы черта с два поднимешь. Правильно, трактирные драки и без того приносили ощутимый убыток хозяину заведения, а уж если еще и мебель в ход пойдет… Как будто без того мало к нему стражники ходят: чего, мол, за порядком не следишь. А тут уследишь, пожалуй…

Глаза разносчицы вспыхнули жадным светом и монета мгновенно исчезла в кармане фартука, сначала непременно проверенная на зуб. Правильно, нечего кому попало доверять. Да и вид у них какой-то необычный…

– Чего изволят господа?

– Вина, – спокойно ответил Церхад, предварительно заручившись молчаливой поддержкой спутницы. – И горячее на ваш выбор.

Девица присела в неловком книксене и умчалась за стойку, где хозяин всего этого безобразия угрюмо растирал грязь по кружкам. Чистоты им это однозначно не прибавляло, но мужчина с любовным трепетом относился к самому процессу.

– Господин! – затеребила его девчонка.

– Ну, чего тебе? – с недовольством отозвался тот, отрываясь от кружки.

– Поглядите! – донесся до их слуха захлебывающийся шепот.

– Вот дьявол! – сдавленно проговорил хозяин, и монета прошла второе испытание на истинность. Следы от зубов остались качественные, что несказанно порадовало мужчину. – Ну, а ты чего стоишь, распустеха?! Марш на кухню – да торопись! Негоже, чтоб господа ждали, пока ты тут наболтаешься!

– Больше золотом не расплачиваемся, – вполголоса сказала Лойнна, обращаясь к своему спутнику.

– Почему? – удивился тот. – По-моему, оно здесь в чести. Гляди, какой сумбур на кухне поднялся.

– Вот именно поэтому, – веско проговорила она. – Видимо, здесь золото в глаза видели раза два жизни, да и то не в своих руках. Нечего светиться раньше времени.

– Как скажешь, – пожал плечами Церхад. Спорить с Лойнной о подобных вещах было бесполезно, это он знал по опыту. Да и зачем спорить, если в конечном итоге она все равно окажется права?..

Лойнна тем временем оперлась спиной о стену, к которой была прибита ее лавка, и медленно оглядела помещение.

Полусумрак мрачно клубился под потолком, кое-где разгоняемый подвешенными огненными шарами – не то достижениями местных ремесленников, не то творениями магов. Несколько столов, подобия лавок, увешанные похабными лубочными картинками стены – все типично. Центр комнаты был свободен: может, чтоб при драке было где развернуться, а может, потому, что лавки здесь заменяли прибитые к стенам доски, и сесть за стол в центре было бы не на что.

– Неистребимая банальность, – в такт ее мыслям произнес Церхад, тоже оглядевшийся по сторонам. – Интересно, а здесь таких, как ты, еще сжигают на кострах?

– Не дождешься! – фыркнула Лойнна, тряхнув длинными прямыми волосами. Ярко-вишневые пряди в них чередовались с непроглядно-черными – и это, заметьте, безо всякой магии или обычной человеческой краски! С истинными ведьмами и не такое бывает.

– Очень надеюсь, – серьезно кивнул ее спутник. – А то очень уж не хочется, как в прошлый раз, Провидение перед казнью изображать. И, между прочим, до чего же мало людям надо! Ну, грохнул гром, когда они факел к костру подносили, – какого, спрашивается, черта надо сразу падать ниц и исступленно молиться?

– Ага, – недовольно согласилась Лойнна. – Они там в истерическом экстазе бьются: дескать, прости нас, грешных, не на ту руку подняли, а вот освободить сразу эту самую «не ту» и в голову не приходит! Вот отвязали бы – и бились лбом об землю в свое удовольствие. А то эти дурни молятся, а ты стой с затекшими кистями и слушай!

Церхад усмехнулся. Да, тяжело, ой как тяжело далось им то приключение. Что-то будет в этот раз? А будет обязательно, они иначе жить попросту не умеют. И едва ли когда-нибудь научатся. Да и зачем?..

Снова примчалась запыхавшаяся разносчица, ловко расставила на столе два явно вытащенных из заповедных кладовых кубка, бутыль темно-зеленого стекла, в которой величественно плескалось что-то, и плетеное блюдо с пшеничными лепешками.

– Горячее будет, но чуть-чуть попозже, жарят, – извиняющимся тоном добавила она. – Подождете?

– Подождем, – милостиво кивнул Церхад, ободряюще улыбаясь явно заинтересовавшейся им девушке.

Лойнна, намотавшаяся с магом по самым невероятным городам и странам, уже давным-давно смотрела на подобное сквозь пальцы. Какая разница, кому он там улыбается или жмет руку, чтобы вытянуть нужную информацию, если, попади она в переделку, Церхад перевернет вверх дном весь город, и тот жестоко пожалеет о своем ошибочном намерении испортить настроение Лойнне Нордъерской!