По закону перелетных птиц

– Чего застыл? – рассмеялась ведьма, с третьей попытки выдергивая из пальцев задумчиво замершего Найона полотенце. – Сыр своим мечом сумеешь покромсать так же блестяще, как вчера ветчину?

«Издевается», – тоскливо подумал Найон, но все же кивнул. Других вариантов все равно не было. Точнее, был какой-то кинжал в изукрашенных ножнах у Лойнны на поясе, но та даже вида не подавала, что им вообще можно что-то резать.

– Ритуальный, – коротко пояснила ведьма, проследив направление заинтересованного взгляда Всадника. – Резать им можно только мои вены.

– ЧТО?

– Говорю же – ритуальный, – поморщилась от крика Лойнна. – В Митьессе что, обрядов на крови маги не проводят?

– Откуда я знаю? – огрызнулся раздосадованный собственным криком Найон.

– Ну а в Эстхарде проводят, – закрыла тему Лойнна.

Они молча позавтракали яичницей, хлебом и сыром и, наскоро приведя поляну в порядок, двинулись в путь.

Лес скоро кончился, обещанная крестьянином просека и в самом деле вывела их на знакомый Найону Заячий тракт, а через два извилистых поворота впереди еще пока далеким и смазанным, но все же вполне различимым пятном встали стены города.

ГЛАВА 5

– Могу я быть вам чем-то полезен?

Желания принести ощутимую пользу в сидящем перед Лойнной маге не было ни на грош, а вот стремления отправить отвлекающую от самозабвенного отдыха ведьму куда подальше – на тринадцать полновесных золотых, да еще и с премиальными за скорость.

– Надеюсь, – честно призналась ведьма и самовольно уселась на стул напротив мага, так и не дождавшись его галантного приглашения. – Домн?..

– Леагр! – объявил маг с таким видом, словно она осмелилась забыть или не знать имя верховного бога местного пантеона.

– Очень приятно, – вынужденно кивнула Лойнна, решив, что этот скользкий тип проживет на свете и без знания ее имени. – Домн Леагр, я прибыла во дворец сегодня днем, час назад…

«Видно!» – сообщил презрительный взгляд, брезгливо скользнувший по ее запыленному плащу и дорожной одежде.

– …для того, чтобы поговорить с вами.

– От имени его величества? – скучающим тоном спросил Леагр.

– От своего имени, – твердо ответила Лойнна.

– И о чем же со мной хочет поговорить столь воинственно настроенная дама? – вкрадчивым, мягким тоном осведомился маг, хищно подаваясь вперед.

– О том, что творится в королевстве, магическая мощь которого представлена в вашем благородном лице, – не осталась в долгу ведьма.

– Неужели при наличии у современных магов кристаллов связи приехавшая на коне… кхм… домна… имеет сказать мне что-то, о чем я еще не знаю?

– Надеюсь, что не знаете, – резко оборвала его по-кошачьи крадущуюся к добыче тираду Лойнна. – Потому что иначе мне придется трактовать ваше бездействие не как дезинформацию, а как преступную халатность, повлекшую за собой существенные последствия и скандал в королевской семье.

Для неопытного собеседника Леагр остался бы таким же непроницаемым и равнодушным, как и в начале беседы. Умеющая подмечать нужные детали Лойнна успела заметить мгновенный, но тревожно брошенный на дверь взгляд: закрыта ли? – и досадливо поджатые губы: у девчонки нашлась-таки на него, всесильного мага, управа.

Что ж, послушаем…

– Ваши обвинения настолько серьезны, что нуждаются в столь же веских аргументах, домна, – многозначительно произнес Леагр. – Не хотите же вы попасть в подземелье до выяснения причин необоснованного обвинения должностного лица?

– А вы хотите оказаться перед вернувшимся во дворец королем с наивным лицом ребенка, который ничего не знает, не помнит, не шалит и никого не трогает? Мило. Но, боюсь, под амплуа мага мало подходит.

Лойнна равнодушно отвела в сторону глаза, и маг понял: нахрапом такую не возьмешь. Придется договариваться.

– Ну ладно, хватит! – решительно прервал ее мягко угрожающий голос Леагра. – Чего вы хотите за столь ценные, по вашим словам, для меня сведения?

– Помощи, – честно и просто сказала ведьма.

– Какой? – нахмурился маг. Обещать какую-то деятельную поддержку он не любил. Проще деньгами или драгоценностями. Заговорными побрякушками, опять же.

– Опосредованной, – заверила его Лойнна. – От вас не потребуется даже выходить из дворца и сражаться с чудом-юдом. С вас – юридическое право, последствия – за мой счет.

Леагр засомневался. Предложение было соблазнительным. Слишком соблазнительным для того, чтобы тут не таилось подвоха. Да и вообще, слишком уж быстро он сдает рубеж за рубежом этой ведьме… Стоп, а если ведьме, то с нее станется и приколдовывать втихую… Леагр торопливо проверил помещение на следы недавней ворожбы, но обнаружил только собственное разрушающееся заклинание превращения воды в вино. Сквозь стенки бокала просвечивало что-то розоватое, невесть что представлявшее собой на вкус. Опускаться до пробы маг не стал.

– Хм… А если я не соглашусь?..

Лойнна философски пожала плечами:

– Не согласитесь – значит, не судьба. Бегать за вами с шашкой наголо я не собираюсь.

«Это куда профессиональнее выходит кое у кого другого. Только вот не с шашкой, а с мечом и огненным сгустком в руке… Ну да это частности».

Маг с сомнением покосился на невозмутимую и ни на чем не настаивающую ведьму и задумчиво качнулся туда-сюда в кресле.

– Ладно, рассказывайте, – коротко бросил он в конце концов, стоически возводя глаза к потолку и соединяя кончики пальцев в классическую сферу.

Ведьма, пряча довольную усмешку, кивнула:

– Хорошо. Вы знали о наличии у его высочества предрасположенности к магическим искусствам?

– Я сказал: рассказывайте, а не спрашивайте! – зло рыкнул маг, опуская на нее взгляд и ловя только насмешливое движение тонкой бровью да притаившуюся в уголке губ ухмылку.

– Значит, не знали, – с убийственным равнодушием заключила Лойнна, брезгливо передергивая плечами. – А жаль, ведь это, полагаю, входит в ваши обязанности…

– Вы так хорошо осведомлены о том, что входит в обязанности придворного мага? – вкрадчиво поинтересовался начинающий терять терпение Леагр. – Может, и сами им работали?

– Упаси боги! – отшатнулась назад Лойнна. – Но об обязанностях осведомлена, и неплохо. Впрочем, ваша безалаберность – это не мое дело, не так ли?

«Вот именно!» – ядовито подтвердили по-рыбьи светлые глаза Леагра.

– Так что на этом мы останавливаться не будем, – ровно продолжала ведьма, – а примем как данность. Полагаю, точно так же вам придется принять и еще несколько фактов, удостоившихся вашего вопиющего невнимания.

Жуть какая-то. Вот ведь непрошибаемая зараза, никак его не проймешь! Последний раз ей подобный субъект попадался с год назад, да и того она в конце концов осилила. С этим же, похоже, все-таки придется договариваться чисто человеческими средствами – растратить все силы на какого-то придворного мага, тогда как они ей очень пригодятся буквально через несколько часов, никак не входило в планы Лойнны.

– Что вы мне голову морочите, домна? – не выдержал Леагр. – Да, я не знал, что принц Люмен обладает магическими способностями. Но это не столь тяжкое должностное преступление, чтобы я разбрасывался услугами для первой встречной. Вот приедет принц во дворец, тогда и исследую, каков его дар и на что годен.

– Не приедет, – безнадежно махнула рукой Лойнна.

Маг ошарашенно раззявил рот, словно рыба, хватая воздух.

– Он что, мертв?!

– Хуже, – отрезала ведьма с таким мрачным видом, словно пора было расчищать место в склепе и готовить его к приему всей королевской семьи. – Он обесчещен и изгнан из собственного королевства.

От этой новости Леагру и впрямь не получшело. Как бы не наоборот.

– Как это произошло? Когда? Где?!

Лойнна смерила его изучающим взглядом и отметила, что под это дело сейчас можно было бы выторговать еще и обещание вечного содействия, но сжалилась над поверженным во прах придворным колдуном и ответила:

– Вчера утром. В походном лагере на западной границе государства. По личному приказу короля и приговору общественного суда.

Коротко обрисовав ситуацию, Лойнна засыпала ошеломленного Леагра целым ворохом разномастных вопросов, способных запутать и заставить проговориться даже опытного шпиона, но маг отвечал с такой наивностью, порой раздражением и скудоумием, что ведьма ни на секунду не усомнилась: здесь ей ловить нечего. Леагр ничего не знал, не знает, и интуиции заподозрить что-то ему недостает. Выстрел в «молоко».

Немного помолчав (Леагру требовалось время, чтобы уложить в голове обрушившуюся ледяным ливнем информацию, а ей – подумать), Лойнна разочарованно вздохнула и решительно тряхнула головой.

– Ладно, теперь ваша очередь.

– Говорите, чего вы хотите, и уходите отсюда, – мученическим тоном отозвался Леагр. – Вы черная вестница.

– Ну извините! – язвительно фыркнула Лойнна. – В следующий раз непременно попрошу Совет магов связаться с вами по кристаллу, и черным вестником вы назовете его! Скажите, сколько магов сейчас в подземельях сидят по обвинению в колдовстве без лицензии?

– С дюжину, – машинально отозвался Леагр и только потом догадался о подоплеке вопроса. – Но только не думайте, пожалуйста, что вам удастся заставить меня их выпустить!

– А почему бы и нет? – почти искренне удивилась ведьма. – Я же не прошу вас освободить закоренелых уголовников. Работа без лицензии – это формальный пустяк, так что убийц и головорезов среди тех ребят нет.

– А бы не был так уверен.

– Во всяком случае, им хватило ума остаться непойманными, а это уже кое-что! – парировала Лойнна. – Освободите их и предложите поучаствовать в освободительном движении против нежити.

– Это превышение полномочий!

– Я же предупреждала: последствия – за мой счет.

– Ага, с чего бы я должен вам верить?! – В ответ Леагр получил фунт презрения и чуть остыл. – Да и потом, как вы собираетесь убедить их рисковать собственной шкурой ради какой-то там нежити?

– Ради людей, – автоматически поправила Лойнна, и вправду задумываясь. Но ненадолго. – Да я и не требую, чтобы вы сами пропагандировали в подземелье идею патриотизма. Соберите мне их всех в каком-нибудь зале – и мы квиты.

– Хотите соблазнить их пирожным-мороженым? – съязвил Леагр.

– Да уж не наспех превращенной в вино водой! – не осталась в долгу ведьма. И почти серьезно, негромко добавила: – Соблазнять и убеждать – моя работа. И своими обязанностями я в отличие от некоторых не пренебрегаю.

– Ага, щасс, разбежались! – презрительно фыркнул только что выпущенный из подземелья в верхние залы маг-наемник. – Тоже мне, благодетели!

Освобожденных по приказу придворного мага колдунов вежливо, но непреклонно завели в какой-то относительно небольшой зал и рассадили на стульях, расставленных полукругом возле их идентичного собрата, на котором сидела неизвестная девица странного вида и необъяснимым, зряче-слепым в одно и то же время взглядом встречала каждого вошедшего.

– Огня и воды, господа! – голос у деви… нет, все же женщины, оказался звучным, невысоким, но сильным. Стекла им, конечно, не выбьешь, но возьми должный тон да отдай таким голосом приказание – и оборотень приползет к твоим ногам на брюхе.

Кто-то из сидящих просто склонил голову в знак приветствия, кто-то отозвался невнятным бормотанием, двое встали и чуть поклонились даме.

– Уж лучше я спокойно в подземельях посижу да штраф заплачу – и гуляй, чем ехать черт знает куда и шкуру свою под тагровы клыки подставлять! – продолжал бубнить наемник, даже не пытаясь вслушаться в уже заведенную звонким речитативом речь женщины.

– Эй, парень! – На плечо легла тяжелая рука чем-то недовольного, судя по тону, соседа. – Ты сам не слушаешь, так хоть другим не мешай, а? Тоже мне, представитель элитного магического сословия!

Он сначала хотел было разобраться с наглецом прямо здесь и сейчас, но потом с опаской скользнул взглядом по шершавой рукояти меча, соскучившейся по хозяйской ладони, по усталому, выражающему уверенность в себе лицу, – и решил, что оскорблять невниманием даму и правда неприлично.

Вслушался в одну фразу, другую, смысла с ходу не уловил, но влип, как муха в варенье…

О боги, как же их много… И какие же они разные…

Дьявол, ведьма, да как ты собиралась с ними всеми сладить за раз?! Хотя после первого раза на второй ее бы гарантированно не хватило.

– Огня и воды, господа! – Интересно, многие ли догадываются, какие кошки скребут у нее сейчас в душе и как безумно она боится этих магов? Нет, едва ли, ответные приветствия прозвучали недружно, смущенно. Перед перепуганным лектором такого не бывает.

Ну что, Лойнна, вдох-выдох – и вперед! Куда-нибудь кривая да вывезет.

Она резко вскидывает голову и, начав речь – слова не важны, важен сам звук, тон, тембр, – медленно, осторожно, но неотступно и решительно, как охотник приручает дикую собаку, расширяет свое сознание до размеров целой комнаты, впитывая и считывая ауру каждого из собравшихся.

Презрительный наемник в углу… смущенный старичок травник, попавший в подземелья по глупейшему недоразумению… нахальный магистр первой степени… такой же чужеземец, павший жертвой незнания местных законов… сейчас все они и еще с десяток сознаний бьются в ее висках, собраны, как тончайшие, готовые в любой момент выпорхнуть из раскрытых ладоней пушинки – только дунь!

Но ей хватает самообладания и опыта вытерпеть этот первый, мучительно болезненный толчок отзыва чужих душ и не закрыться, а приветственно протянуть им руки.

Она все еще что-то говорила. Даже не что-то, а заранее продуманные и оставшиеся на автопилоте цепочки относительно внятных и тематически подогнанных логических построений, но Лойнне не было никакого дела до смысла ее собственных слов.

Ритм.

Вот что определяет и царит над всей человеческой жизнью, да что там – над всем мирозданием! Закономерность рассветов и закатов, регулярно сменяющие друг друга приливы и отливы, плавно перетекающие одно в другое времена года – все это так естественно и незыблемо, что на этих столпах и покоится человеческое мироздание с древнейших времен и по сей день.

Ровный, уверенный стук сердца – гарант завтрашнего дня. Вдох, следующий вслед за выдохом, – подаренная богами еще одна минута жизни. Ток крови по сосудам, сокращение и расслабление мышц, смена сна бодрствованием – настолько привычные и непосредственно не ощущаемые явления, что человек никогда не обратит на них внимания и не поймет, что без ритма он не прожил бы и мгновения!

Хотя надо отдать людям должное: пусть поначалу неосознанно, машинально, наугад, но они сочинили трудовые песни, уловили нежный, баюкающий мотив колыбельной, такт которой усыпляет даже не понимающего ни слова песни младенца, научились сочинять стихи. Хотя всю безграничность таинственно-заклинательной силы ритма так и не постигли.

Голос ведьмы то взлетал под потолок, то стелился над самым полом виновато крадущейся к своей корзинке кошкой. Сиди перед ней вдвое меньшее количество человек или не будь они поголовно магами, и Лойнне хватило бы одного голоса, но сейчас рисковать она не хотела, и переливам тона вторили широкие, безбоязненные жесты, блеск золотистых глаз и красочно разметавшиеся по плечам волосы.

Она словно бы не говорила, а причитала над кипящим котлом, то резко разрывая слова, то вмещая в один выдох по два десятка мелодично звенящих слогов.

И самые страшные моменты – аритмия. Разрыв магической пелены, укутавшей дюжину соединенных с ней душ. Резкий перепад, создающий ощущение ухнувшей в бездну ноги, и снова спиральный подъем к истоку.

Три минуты… пять… десять…

Не веря самой себе, Лойнна догнала напряжение до четверти часа и, осознав, что через мгновение упадет в обморок от боли и энергетического дисбаланса, мягко распустила сплетенные в паутину нити сознаний. Все, хватит…

Маги оживали медленно, в зависимости от силы собственного характера и воли. Осоловело хлопали глазами, недоуменно глядя на бледную, словно сама смерть, Лойнну, едва нашедшую в себе силы относительно грациозно (то бишь не свалившись мешком) усесться в кресло.

– У вас есть ко мне вопросы? – безжизненно спросила она.

Приставать к учинившей ТАКОЕ женщине никто не решился.

– Если кто-то хочет отправиться в лагерь короля, то поговорите с домном Найоном – он должен быть в соседнем зале, – все так же глухо произнесла она, махнув рукой на дверь.

Маги, не сговариваясь, склонили головы в поклоне и дружно удалились в соседний зал.

Ведьма осталась сидеть, бессильно цепляясь тонкими пальцами за спинку стула.

– Домна Лойнна, все маги – до единого! – хотят ехать в лагерь, они уже отправились паковать вещи, общий сбор назначен через полчаса у конюшни, – бойко отрапортовал вытянувшийся по струнке Найон. – Вашего Барга заседлать? …Ой! Вам… э-э-э… помочь как-нибудь?

Ведьма, сама с трудом понимавшая, как она умудрилась выбраться из того треклятого зала, пройти по коридору до тупика и распахнуть тяжелую створку окна, жадно глотала свежий воздух, словно тот мог заглушить накатывавшую волнами тошноту. Слова Найона до нее доносились как сквозь подушку.

– Помочь? – с трудом, глухим голосом повторила она. – Нет… Хотя погоди, ты не мог бы принести сюда мою сумку с зельями? Она приторочена слева от седла.

– Конечно, – испуганно кивнул Всадник, с опаской наблюдая, как бледно-зеленый цвет ее лица перетекает в мертвенно-белый. – А может, вам лучше сесть?

– Мне лучше подышать свежим воздухом, – сказала ведьма, выразив свое состояние скорее не все тем же бессильным голосом, а блеснувшим с прежней яростью взглядом.

Найон, умевший разбираться в настроениях прямого, пусть и временного, начальства, настаивать не стал, а скоренько удалился в конюшню и, вернувшись с обеими торбами сразу (на всякий случай, чтобы уж точно не ошибиться), застал ведьму все в том же состоянии. Бледную, судорожно цепляющуюся руками за подоконник и едва различающую что-то перед собой невидящими глазами.

– Вот, домна Лойнна…

– Ага, спасибо, – прошептала она, опускаясь прямо на пол рядом со сгруженными им сумками и начиная хаотично, на ощупь искать что-то внутри. Голова у ведьмы кружилась, все плыло перед глазами, Найон двоился, а сумок вместо одной оказалось почему-то штук пять…

– Домна Лойнна, может, я сам найду, что надо, а? – взмолился окончательно струхнувший Всадник. – А вам стульчик откуда-нибудь свистну, посидите, проветритесь пока…

– А? Ага, – безвольно махнула рукой ведьма. – Тут зелья где-то должны быть в темных флаконах. Настойка ринницы, вытяжка лугоцветника и экстракт женьшеня. Кажется, даже подписанные…

– Да я и неподписанные найду! – обрадованно закивал Найон, исчезая куда-то и буквально через несколько мгновений возвращаясь уже со стулом в руках, на который он осторожно помог усесться ведьме. (Где-то сзади слышались возмущенные вопли дамы, из-под которой Всадник и выдернул оный стул.)

Лойнна села и оперлась локтями на подоконник, заставляя себя не закрывать глаза, а смотреть в одну неподвижную точку. На трещину в оконной раме, например. Так голова кружилась хотя бы чуточку меньше. Ветерок приятно обдувал лицо, "солнышко игриво пускало зайчики прямо в глаза.

– Вот, домна Лойнна! – раздалось радостное рядом, и на колени ей посыпались темные бутылочки с плещущимися за стенками зельями.

Она с первого взгляда вспомнила, что нашел он как раз то, что нужно.

– Спасибо. А кубка ты там не встречал? Серебряный такой, почерневший от времени…

– Да-да, вот, возьмите…

Всадник с интересом посмотрел, как она смешивает строго отсчитываемые капли и кривится, залпом опрокинув в рот мерзко шипящую смесь.

– Все, убирай…

Посидев с минутку, Лойнна ощутила, что стимулятор – штука верная и в беде не бросит. Во всяком случае, внятно объяснить что-то неловко отирающемуся рядом Всаднику и найти себе логово для ночлега она уже сможет.

– Спасибо, – искренне поблагодарила ведьма, сама нагибаясь и бережно упаковывая зелья и кубок в отрез замши и пряча в сумку. – Мне гораздо лучше.

– Э-э-э… да?

– Да, – твердо ответила Лойнна, для наглядности решительно встряхивая волосами. – Ты, кажется, что-то хотел у меня спросить?

– Ага. Вам Барга седлать? Мы через… то есть уже пять минут назад… у конюшен собираемся и едем в королевский лагерь.

Лойнна призадумалась. Оставаться во дворце – гиблое дело. На время отсутствия его величества и принца здесь всем заправляет Леагр, а уж он-то точно не станет изображать из себя хлебосольного хозяина. Но и суток пути она сейчас однозначно не выдержит.

– Барга – седлать, – наконец решила ведьма. – Но с вами я не поеду.

– Как? – опешил Всадник. – А что же я домну Райдасу и господину чародею скажу? Они же вас мне доверили!

– Скажешь, что я тебе уезжать и приказала. Домну Райдасу. А с Церхадом я сама поговорю, пожалуй… Ладно, езжайте, счастливо добраться!

ГЛАВА 6

Кому-то стимулятором служит ядреная смесь трех трав и настоек, а кому-то достаточно показать сверкнувшую между пальцами золотую монету. Корчмарь в «Веселом жеребце» принадлежал ко второму типу, чем несказанно порадовал замученную Лойнну.

Ванну в виде горячей бадьи, свежий, хотя и подостывший ужин и чистое постельное белье ей предоставили немедленно, приставить горничную пообещали, но позже, когда схлынет вечерний наплыв народа внизу, в обеденном зале первого этажа. Ведьма устало махнула рукой и не стала спорить. Попросила только, чтобы девушка была толковой и не пугалась почем зря, а кто-нибудь позаботился и о ее коне.

Сумки ведьма бросила прямо у порога, не найдя в себе сил дотащить их хотя бы до кровати. К черту, все равно в них нечему ни биться, ни мяться…

«Лойнна? – Бесплотный, едва пробивающийся сквозь десятки верст голос Церхада согрел, как прикосновение теплой ладони. – Ты почему кристалл не принимаешь?»

«Не могу», – честно призналась ведьма, бессильно падая на кровать и отгоняя кощунственную мысль, что сапоги было бы неплохо снять. Ну или хоть расшнуровать.

«То есть? – не понял маг. – Ты его потеряла? Разбила? Или… о боги!»

«Скорее черти…»

«Лойнна, ты колдовала?!» – Если бы голосом можно было ударить, то Церхад залепил бы ей хлесткую пощечину.

«Может быть», – уклончиво отозвалась виновато сжавшаяся в комочек ведьма.

«Да какое „может быть“?! Ты кому врать пытаешься?! – бушевал маг. – Совсем с ума сошла?! Сколько их было?»

«Дюжина».

«Ско-о-олько?! – Возмущенный возглас сменился вкрадчивым шепотом: – Лойлинне, тебя вчера никто по голове не бил?!»

«Как это ты догадался?» – язвительно отозвалась обиженная ведьма.

«Видно невооруженным глазом! – отрезал маг. – И чего ради, скажи мне?»

«К вам сейчас едет отряд из двенадцати магов. Завтра утром будет в лагере».

Церхад выругался так грязно и замысловато, что ведьма покраснела.

«Ну… ведьма… мать твою так-растак… Кто тебя просил?!»

«А что я, интересно, должна была делать?! – не выдержав, взорвалась доведенная за сегодняшний день до ручки Лойнна. – Ты там мечом машешь, от этих тварей по лабиринтам отбиваешься, а я сиди, крестиком вышивай?! А заодно гадай на ромашке, выйдешь ты оттуда на рассвете или можно из оставшихся ромашек венок плести и черной лентой перевивать!»

«Лойнна, я всегда – всегда! – возвращаюсь! И ты отлично это знаешь!»

«О да, – горько рассмеялась она. – Церхад, уверяю, ни один из магов, которых когда-нибудь хоронили поутру рядом с жертвой, а то и без оной, не думал, что его сегодня ночью убьют. До этого момента он тоже всегда возвращался!»

«Ты в меня не веришь?»

«Верю. И хочу помочь».

«О, да, помогла! – (Даже на расстоянии Лойнна ясно чувствовала, что чародей зол на нее. И крепко зол.) – Теперь, вместо того чтобы идти вечером на разведку, я должен бросить лагерь и отправиться в столицу, чтобы нянчиться с тобой в каком-то крысятнике!»

«Да иди ты куда хочешь! – закричала оскорбленная до глубины души ведьма. – Хоть в лабиринты, хоть к черту на кулички! Только ко мне приезжать не смей! Обойдусь как-нибудь без няньки!»

«Да неужели?»

«Будь уверен!»

«Ну тогда как скажешь, дорогая! – преиздевательским тоном откликнулся маг. Яд так и хлестал из каждого его слова. – Домн не может противиться желанию дамы…»

«Вот и хорошо!»

Три дня она провалялась в постели, мало что замечая вокруг. Сон сменялся бредом, слезы – судорожно сжатыми кулаками, а отчаяние – тупым, бессильным онемением.

Присланная таки хозяином служанка поначалу жутко пугалась каждого приступа, хотела бежать за помощью и останавливалась только после страшного ведьмовского окрика:

– Не смей!

Потом она как-то попривыкла, научилась смешивать кое-как продиктованный Лойнной настой, ловко меняла почти мгновенно нагревающуюся, пропитанную водой с уксусом повязку. По сути, ведьме не нужен был какой-то особый, специфический уход. Ей нужно было время, чтобы прийти в себя и собраться с силами.

Обычно на это уходили сутки или чуть больше. На этот раз она и не надеялась, что поднимется раньше, чем через три дня.

Потому что рядом не было его. Того доброго гения, который умел охранить ее от всего на свете, кроме, разве что, ее самой. Который легко, не напрягаясь, предугадывал любое ее желание, никогда не приставая с расспросами: «Тебе лучше?» – потому что сам всегда знал едва ли не точнее ее самой, лучше ей или хуже. Который в отличие от сбившейся с ног служанки никогда не перепутал бы ринницу с женьшенем и не стал бы пытаться уговорить ее съесть что-нибудь, если она и один глоток-то может сделать только с большим трудом.

Впрочем, дело было, разумеется, не в риннице, не в желаниях и не в расспросах.

Он просто был ей нужен. Здесь и сейчас. Умеющий молчать, такой надежный, знакомый и родной…

«Прекрати немедленно! – жестко обрывала собственные мысли Лойнна, подхлестывая себя вырвавшимся у чародея словом. – Сколько еще ему с тобой нянчиться? Сама вляпалась – будь добра сама и вылезать из этого болота!»

И снова погружалась в полубред-полузабытье…

На четвертый день она проснулась где-то за три часа до полудня и, не обнаружив в комнате уже ставшей привычным атрибутом горячки Лееры, решила, что пора вставать.

Нельзя сказать, что сегодня ей стало намного лучше, но ведь этак можно и неделю проваляться, и месяц! Нечего расслабляться, организму только дай поблажку – и потом его капризам уже конца не будет.

Но главной причиной, выгнавшей ведьму из постели, послужил острый информационный голод. Она понятия не имела, что творится в Митьессе, как обстоят дела в лагере и во дворце и чем вообще жив этот мир, пока она, Лойнна, выбита из общего ритма существования.

Бледно-серое лицо, отразившееся в зеркале, ее не поразило (видела себя и в худшем состоянии), хотя, разумеется, и радоваться было нечему. Долго-долго, словно надеясь, что это вернет ей утраченные чувства, ведьма держала ладони в тазике с ледяной водой, где Леера обычно мочила марлевую головную повязку, а потом с силой растирала пальцами онемевшие виски. На душе было вязко и тошно. Словно наутро после развеселой гулянки, когда начинаешь припоминать, что дал в рожу лучшему другу, а его жену обозвал… непристойной женщиной.

Хотя перед другом можно извиниться, жену – подкупить шоколадом и цветами, а вот что делать с Церхадом, Лойнна не знала.

Уж-ж-жасно хотелось с ним поговорить. Только не так, как в последний раз, а спокойно, по-человечески. Но лезть в голову к рассерженному на нее магу Лойнна постеснялась, а на связь через кристалл энергии пока не хватало. Да и что она ему скажет в ответ на наверняка холодное и беспристрастное: «Ты что-то хотела?» Лойнна зябко поежилась, словно ледяной голос и вправду прозвучал в ее голове.

Нет уж, лучше она подождет. День, два… Сколько потребуется, чтобы он остыл и перестал на нее злиться. А пока…

– Ох, домна, зачем же вы встали? – всплеснула руками вошедшая Леера, прижимая к подбородку стопку чистого постельного белья и полотенец.

– Привести себя в человеческое состояние, – с тяжелым вздохом откликнулась ведьма. – Не поможешь?

– Конечно, – растерялась девушка, осторожно сгружая ношу на стул. – А как?

– Мне нужны две чашки крепкого горького чая и какой-нибудь легкий овощной салат – хватит травиться стимуляторами, до добра это не доведет. Справишься?

– Конечно, если вы хотите, – легко присела в книксене Леера и скользнула за дверь.

«Не хочу. Но надо».

Первый глоток дался с большим трудом. Второй – чуть полегче, после третьего Лойнна сумела запихнуть в себя приправленный оливковым маслом кусочек огурца. Леера, не задавая лишних вопросов, перестилала постель.

– Послушай, а в город не возвращался король? – как бы невзначай поинтересовалась ведьма, наконец-то почувствовавшая вкус салата и осознавшая, что она не ела три дня. – Или его воины?

– Конечно, вчера, – невозмутимо кивнула ловко надевающая на подушку наволочку Леера.

– С победой?

– Да, всю ночь там гулянка была – полгорода уснуть от салютов не могло. Вас, кстати, со вчерашнего же дня гонец королевский дожидается, но вы же приказали не беспокоить…

Лойнна подавилась салатом и судорожно закашлялась под удивленным взглядом девушки.

– Чего хочет-то? – сдавленно спросила она, кое-как отдышавшись и глотнув остывшего чая.

– Грамоту отдать, что вас приглашают во дворец на церемонию посвящения в… кого-то там, я титул забыла…

Вот вам и разгадка восторженно блестящих глаз и чрезмерной услужливости прислуги. Удостоилась высшей королевской милости, черт возьми…

– Титул и неважен, – равнодушно махнула рукой Лойнна. – Когда церемония-то?