Линия Маннергейма

Поза Наташи действительно не предвещала ничего хорошего. Она упала на спину.

Лера выскочила из класса и, стараясь не показывать паники, понеслась искать свою мать – заведующую хирургическим отделением местной больницы. Найти Александру Федоровну оказалось нетрудно, гораздо сложнее было выманить ее в коридор, не привлекая внимания остальных.

Пока Лера сбивчиво и путано пыталась объяснить, что произошло, мать, как всегда в критических ситуациях, тут же взяла все под свой контроль:

– Пойдем. Все по дороге.

Проведя быстрый осмотр Наташи, она, оставив ребят около травмированной девочки, отправилась вызывать помощь. К моменту приезда «скорой» все уже были в курсе произошедшего. Единственное, что скрыли от окружающих, – обстоятельства падения.

Это был несчастный случай – так комментировали случившееся участники события.

Веселье, естественно, сразу прекратилось. Толпа окружила место происшествия, и люди, до которых сарафанное радио уже успело донести новость, все подходили и подходили.

Больница находилась неподалеку. Сашу с Лерой не пустили в машину, на которой увезли Наташу, и они, не сговариваясь, пошли пешком. Дежурившая сестра хорошо знала Леру.

– Пока ничего определенного. Делают снимки, – ответила она на немой вопрос девочки.

– А мама?

– К операции готовится, ждите.

Ожидание растянулось. Туда-сюда бегали сестры, приезжали врачи. Атмосфера буквально вибрировала тревогой. Ясно было, что ситуация оказалась непростой, раз все так суетились. Лера и Саша сидели в тягостном молчании, не глядя друг на друга. И вскакивали каждый раз, когда в их поле зрения появлялся кто-нибудь из персонала больницы.

– Ну, что? Как? – задавали они почти хором извечный вопрос всех ждущих окончания операции.

Уже под утро появилась бледная от усталости медсестра и наконец-то произнесла так долго ожидаемые слова:

– Вроде бы все в порядке.

Лера уже не помнила, как добралась домой. Ей снился лес, сквозь который она продиралась к Питеру, но никак не могла выбраться на простор. Проснулась она разбитой, с головной болью и ломотой во всем теле. Красные воспаленные глаза подтверждали, что она заболела. Билет был сдан. Отъезд отложен.

К Наташе не пускали.

7

Федор вел машину с предельной осторожностью. Это давалось с трудом. Казалось, что «лансер» ползет крайне медленно, и ему все время хотелось увеличить скорость. Но он одергивал себя. Еще не хватало, чтобы гаишники прицепились, устало думал он. Стекло разбито, дворники, которые он поставил в спешке, еле работают. Если остановят – головная боль обеспечена. Эта борьба с собой отвлекала от ненужных мыслей и нелепой истории, в которую влипла жена. Почему у нее вечно так?

Хорошо еще, что ливень шел не переставая и все разбойники с большой дороги попрятались в сухие места. Его ни разу не остановили. И в райцентре, который указал капитан, ему тоже не попалось ни одного человека. Он кружил по городку, вглядываясь в вывески на домах, и обнаружил нужное строение, уже полностью отупев от поисков. Выскочив из машины и сразу попав под дождь, моментально промок. Входя в помещение и отряхиваясь, не сразу и вспомнил, куда нужно идти.

В указанной комнате у стола сидел какой-то человек и говорил по телефону. Увидев Федора, он показал головой на стул. Федор опустился на жесткое сиденье и застыл, стараясь казаться спокойным.

– По какому делу? – спросил мужчина, отводя трубку в сторону.

– Я муж Валерии Белозеровой. Это вы говорили со мной?

– Сейчас. – Капитан быстро попрощался с собеседником и положил трубку.

– Вы можете мне объяснить, что все-таки произошло?

Федор просидел в кабинете РУВД больше часа, но никакой ясности это не прибавило. По дороге к ярвинскому дому он пытался сложить разрозненные картинки, но ничего цельного увидеть не мог. Представить Леру убийцей он был не в состоянии. Воображения не хватало. Она даже червяка на крючок насадить не могла, все кричала, что это зверство какое-то – с живым существом так обращаться. Куда ей человека убить. Даже случайно. Даже защищаясь. Да она скорее позволила бы себя прикончить. Нелепица, да и только. Какая-то квартира, какая-то гадалка… Это все работа ее идиотская. Вечно общается с разными психами. От них можно ожидать чего угодно, ведь предупреждал не раз – и слушать не хотела.

Зачем она так глупо сбежала? Когда он услышал от капитана о ее исчезновении из ванной, просто пришел в недоумение – куда же можно было подеваться из закрытой комнаты. И лишь спустя какое-то время вспомнил, что вроде бы из ванной был какой-то выход в чуланчик, ведущий к «бункеру». Они обычно пользовались другим ходом, с веранды, когда перетаскивали вещи на зимовку. А как работает механизм в ванной, он и не видел никогда.

«И хорошо, что забыл, – думал Федор, – реакция получилась непосредственной, этого не сыграешь. Капитан должен поверить. Но зачем она сбежала? Это сразу перевело ее в разряд подозреваемых. Сидит теперь, наверное, в своем подполье и не знает, что делать. Или уже добралась до города? Нет, скорее всего, не рискнет. Надо вытаскивать ее оттуда, но как и куда?..»

Капитан подробно расспрашивал о том, где Федор был в пятницу, и попросил оставить номер мобильного для связи. А также, если обнаружится Лера, немедленно сообщить о ее местонахождении. Но этого Федор как раз делать не собирался. Надо бы выслушать и Леру. Может, она скажет что-нибудь путное, как-то разъяснит суть дела. И как она там? Опять в спячку впала от страха? Хорошо, что дождь прекратился, а то с такими дворниками, как у него сейчас, ездить в плохую погоду просто беда. Того и гляди кого-нибудь собьешь ненароком…

Лера услышала, что снаружи все затихло. Вместе с закончившимся дождем она вернулась в сегодняшний день, к своим проблемам. Времени уже, наверное, прошло прилично, надо бы посмотреть, нет ли чего от Отшельника… Связь отсутствовала. Надо же, в самый нужный момент заглохла! Или телефон разрядился? Она поворачивала аппарат так и этак, исходила комнату по периметру, пытаясь найди положение, в котором связь восстановилась бы, но напрасно. Телефон молчал.

В какой-то момент ей показалось, что снаружи раздался шорох.

Она прислушалась. Где-то действительно шла возня. Что-то не то шуршало, не то скрипело, но определить, откуда раздаются звуки, удалось не сразу. Страх, что капитан обнаружил, где она скрывается, мешал правильно оценить ситуацию. Немного успокоившись, Лера вычислила источник того, что ее напугало. В одной из стен была вентиляционная шахта, и звук шел прямо из нее. Скорее всего, кто-то попал туда – птица или небольшой зверек. И хотя снаружи люк был забран решеткой, Лера давно ее не проверяла – не исключено, что та разболталась или отвалилась вовсе… А вдруг это капитан ползет по узкой шахте в надежде добраться до нее? Представив себе, как он пыхтит и скребет ногтями бетон, Лера рассмеялась. Уж больно неправдоподобной получилась картина.

Она подошла к решетке вентиляции и попыталась заглянуть внутрь. Темнота не позволяла ничего увидеть, зато звуки стали отчетливее. Пыхтение и сопение сопровождались клацаньем.

«Кто же это забрался туда, – гадала Лера, – и как мне тебя спасать?» Она тихонько постучала по решетке и позвала:

– Эй, кто там… как тебя… кис-кис-кис… фр-фр-фр…

Внутри все затихло.

– Эй, куда ты делся? Ползи сюда, я тебя вытащу! – тихо, почти шепотом проговорила она в шахту, словно имела дело с разумным, понимающим человеческий язык существом.

Шуршание возобновилось.

Когда по решетке что-то щелкнуло и стало настойчиво цокать, Лера отпрянула. Припомнились ужасы про разных монстров, выползающих из таких вот мест. Она испуганно таращилась на решетку, не в силах приблизиться. Клацанье прекратилось и послышалось рычание, а затем сдавленный лай.

– Собакевич, никак ты? – Лера бросилась к решетке. – Подожди, потерпи, сейчас я тебя вытащу.

Она принялась лихорадочно тянуть решетку на себя – та была крепкой и не поддавалась. Пыталась поддеть ее пальцами и ногтями – тщетно.

– Собакевич, миленький, потерпи, я сейчас что-нибудь придумаю. – Лера кинулась искать подходящие инструменты.

На глаза попалась отвертка, и она начала отворачивать шурупы. Отвертка проскальзывала, дело шло медленно. Лера попыталась унять нервную трясучку и работать размеренно и спокойно. Через некоторое время часть шурупов поддалась, остальные она просто вырвала с мясом. Решетка отошла от стены.

– Иди сюда, не бойся… Собакевич, – снова позвала Лера, заглядывая в образовавшееся отверстие.

Наконец показалась морда. Лера схватила пса за шерсть и стала тянуть на себя. Пес отчаянно мотал головой, не давая уцепиться покрепче. После нескольких рывков дело сдвинулось с места. Собакевич выпал из люка и громко чихнул.

– Как же ты меня напугал! Не делай так больше, – сурово сказала Лера, но пес прекрасно понимал, что она вовсе не сердится.

– Гав, – соглашаясь с ней, ответил Собакевич и принялся энергично отряхиваться. Он был весь грязный, в лохмотьях пыли и непонятных комках. Догадаться, что природный цвет его шерсти – белый, не представлялось возможным. На нем не было ни единого светлого пятна.

– Не смей! – приказала Лера. – Тут и так дышать нечем.

Собакевич послушно замер, но стал просительно смотреть на нее – видимо, это повиновение давалось ему с большим трудом. Лера сжалилась над животным, ведь столько страху натерпелся, наверное, пока полз.

– Ладно уж, трясись на здоровье. Только отойди куда-нибудь подальше. Вон в тот угол.

Пес потрусил в указанное место и с наслаждением встряхнулся, но уже не так энергично. Потом вернулся назад и уставился на Леру.

– Что же ты раньше не приходил? А теперь все твои вкусности остались за дверью. Чем же мне тебя покормить? – разговаривала с собакой Лера. Никогда еще она не радовалась так ни одному живому существу.

В кладовке со съестными припасами обнаружились консервы.

– Тушенку будешь? – поинтересовалась Лера, показывая банку.

Пес завилял хвостом, показывая, что раз уж нет ничего повкуснее, то он, так и быть, согласен и на тушенку. Лера отыскала открывашку и, переложив содержимое банки в более подходящую, на ее взгляд, посуду, поставила миску перед псом. Тот самозабвенно зачавкал, выражая полнейшую удовлетворенность жизнью. Глядя на него, Лера почувствовала облегчение. Собакевич излучал такое счастье, что ей стало спокойно и весело.

– Как же тебе мало надо, псина. Вот бы мне так, – приговаривала она, поглаживая собаку. Ее рука тут же стала черной и липкой. – Ну и перемазался ты. И помыть-то тебя негде.

Пока она оглядывала комнату в поисках подходящей тряпки или завалявшейся расчески, пес продолжал уплетать тушенку. Через какое-то время, оглянувшись на внезапно притихшего пса, она увидела, что тот смотрит в сторону двери, весь напряженный, с вздыбленной на загривке шерстью. Пес зарычал, а затем залаял. Лера никогда еще не видела, чтобы Собакевич проявлял агрессию – напротив, он всегда выглядел добродушно.

– Тихо! Молчать! – шепотом приказала она и тоже уставилась на дверь.

С другой ее стороны что-то происходило. Кто-то ходил в чуланчике и явно пытался проникнуть в их убежище. «Вот капитан и добрался до меня, – с тоской подумала Лера. – Хорошо, что я закрыла дверь изнутри – ему понадобится время, чтобы расправиться с толстенным дубом. Так, у меня есть минут двадцать, надо выбираться. А как быть с Собакевичем? С собой брать? Лучше, наверно, оставить. Капитан заберет собаку. Если сможет, конечно». Она принялась бегать по комнате, на ходу хватая необходимые вещи: куртку, фонарик, телефон, отвертку. Платок, которым она собиралась вытирать Собакевича, превратился в вещмешок, она все сложила в него. «Потом разберусь, что надо, что нет, – лихорадочно соображала Лера, – главное, ничего не забыть». Пес стоял тихо около самой двери и готовился напасть на того, кто проникнет на охраняемую им территорию.

– Ладно, Собакевич, придется тебе остаться. Ты там не очень с капитаном. В смысле, не сильно его кусай. Между прочим, в доме для тебя всякие вкусности остались. Они на веранде, в пакете лежат. Так что, когда выберешься, разрешаю тебе все съесть.

Пес внимательно выслушал речь и продолжал готовиться к битве. (Что это ты меня по всяким пустякам отвлекаешь, не видишь что ли, дело серьезное.)

Лера огляделась в последний раз – не забыла ли чего, и тут за дверью послышался голос:

– Лера! Открой! Это я, Федор. Я один. Открывай или буду вышибать дверь. Ты жива вообще?

– Федор? Как ты оказался здесь? – Лера кинулась к двери, отбросив импровизированный вещмешок.

Собакевич почтительно посторонился, пропуская ее, но далеко не ушел, продолжая настороженно смотреть на опасное место. Мало ли, вдруг хозяйка ошибается и надо будет ее защищать?

Федор ворвался в комнату и с ходу заорал:

– Ты чего, совсем сбрендила? Не соображаешь, что делаешь?

– Не ори, ты что, за этим приехал? – Лера растерянно отступала назад под таким натиском.

Собакевич вынырнул откуда-то сбоку и грозно залаял на Федора.

– Фу, Собакевич! Тихо! Это свои. Свои, понимаешь? – Лера погладила пса. – Вот видишь, собаку напугал. Прекрати орать.

– Это еще что такое? Откуда собака? – продолжал кричать Федор.

Собакевич снова залаял – не понравился ему этот человек, и то, что хозяйка не позволяет его прогнать.

– Какая разница? Есть, и все. Не зли его лучше, а то он посчитает, что ты враг, и укусит. Ты нормально говорить можешь? А то выстроился свиньей – и вперед, на врага.

– Как тут успокоишься? После всего, что ты натворила. – Федор старался говорить тише, но получалось у него плохо. Голос постоянно срывался на крик. – Ты чего на звонки не отвечаешь? Я весь день тебе звоню – и никакой реакции!

– Так это ты был? А я думала, капитан меня разыскивает. Номер сменил, что ли?

– Черт, забыл совсем, что ты этот номер не знаешь. Украли телефон в командировке, новый купил, но… Не до того было. А уж как из милиции позвонили, вообще все из головы вылетело.

– Ты бы эсэмэску отправил, а то смотрю – незнакомый кто-то, побоялась. А как ты догадался, где я?

– Тоже мне, задачка. Куда ты могла еще убежать? Не на метле же улетела, в самом деле? Ты мне лучше объясни, как ты во все это вляпалась?

– Не знаю.

– Ответ неправильный. Давай сначала. Кто эта тетка, ну, гадалка, и зачем она тебе квартиру свою оставила?

– Не знаю я.

– Не знаешь чего?

– Ничего. Ни женщина эта, ни мотивы ее мне неизвестны.

– Ты хочешь сказать, что действительно незнакома с ней?

– Да.

– Не может этого быть! Наверняка она приходила в ваше издательство. Туда ведь ненормальные со всего Питера таскаются. Или скажешь, не так? Говорил же тебе…

Снова послышалось рычание. Собакевич явно был не согласен с Федором. Свои так не разговаривают. И он пытался напомнить Лере, что пора бы гнать таких своих в шею, пока он не разозлился вконец.

– Угомони своего пса. Чего он все время вмешивается?

– А, страшно? Это тебе не беззащитную женщину обижать.

– Я хоть раз руку на тебя поднял? Ты в своем уме?

Пес не выдержал и кинулся на Федора. Это уже было, по его разумению, слишком.

– Собакевич! Фу! – Лера схватила пса и попыталась оттянуть в сторону. Тот сопротивлялся изо всех сил, не понимая, почему хозяйка на него разозлилась.

– Сама ненормальная, и собака у тебя такая же!

– Да помолчи ты! Дай мне его успокоить. Собакевич, хороший, дорогой, не злись, пожалуйста, – приговаривала Лера, уводя пса в сторону. – А то мне придется тебя привязать. Сиди тихо. И не двигайся. Замри.

– Значит, не знаешь Смирнову? – снова предпринял Федор попытку прояснить ситуацию. – А откуда она взялась?

– Понятия не имею. Пока не пришел этот капитан, я и не догадывалась о ее существовании. Почему ты мне не веришь? Если уж ты не веришь, что говорить про милицию?

– Почему ты сбежала?

– Все как-то само собой получилось. Не помню я.

– Понятно. Ты не живешь, а пребываешь в анабиозе. Что делаешь, зачем и почему – тебе неведомо. Все само собой происходит, а ты тут ни при чем. Может, ты убила и не помнишь? Знаешь, есть такой распространенный сюжет с амнезией – это как, про тебя или нет? Я уже ничему не удивлюсь.

– Не надо, Федор. Я никого не убивала.

– Точно помнишь?

– Прекрати.

– Я должен знать. Все, что тебе известно.

– Да мне почти ничего неизвестно.

– Что говорил капитан, помнишь?

– Ну, что женщину эту нашли около нашего дота, что она подарила мне квартиру незадолго до смерти и что я не захотела ждать, пока она сама… Нет, не могу, сюрреализм какой-то, честное слово. Откуда она взялась на мою голову?

– Подожди, вы виделись с ней или нет? Здесь, я имею в виду, в этом доме?

– Да нет же, говорю тебе. Я вообще в городе была все эти дни и приехала только в воскресенье. Капитан, между прочим, видел, как я выходила из маршрутки. А потом он стал говорить, что меня видели в доме этой женщины в пятницу, а я даже не знаю, где она живет…

– Почему ты не можешь жить, как нормальные люди?! И чего зарылась здесь, в глухомани, словно всю жизнь мечтала о пасторальных сценках. И знакомых нет, чтобы перекантоваться. Надо в город ехать, но как тебя вывозить? Вдруг капитан уже в засаду полез? И ждет не дождется, как бы взять нас тепленькими.

– Я не прошу меня спасать. Уезжай, я как-нибудь разберусь.

– Ага, псина вон тебя защитит и спасет. А заодно и придумает что-нибудь.

– Не смей издеваться над Собакевичем! Знаешь, какой он умный! Он ко мне сюда по вентиляционной шахте добрался. Для этого соображать надо будь здоров как!

– Вот это да! – рассмеялся Федор. – А ты не врешь?

– Знаешь, как я испугалась! Думала, сейчас монстр какой-нибудь выползет!

– Точно головой повредилась. Чудища мерещатся.

– А что бы ты подумал?

– Не отвлекайся, давай по теме.

– Так я больше ничего не знаю. Пыталась вот про гадалку разведать, но ничего не вышло. В издательство она не приходила, в Интернете я ее не нашла. Вот жду – может, Отшельник что-нибудь подбросит.

– Это еще кто такой?

– Есть такой знающий человек, пишет нам, критикует издательство в основном. Только телефон мой заглох. Непонятно – то нормально все было с приемом, а то раз – и как отрезало. Ты не знаешь, почему?

– А, это называется «зона неуверенного приема». Наше изобретение, русское. Нигде в мире такого нет. Везде либо есть связь, либо ее нет. А у нас есть еще вот это. Когда связи на самом деле нет, а она вроде бы есть. Хитрый такой фокус.

– Как же мне посмотреть почту? Может, придумаешь что-нибудь?

– Погоди, ты что, здесь телефоном пользовалась?

– Да…

– Тебя милиция ищет, а ты!.. – взревел Федор. – Совсем дура, да? Не знаешь, что вычислить тебя – раз плюнуть. ФСБ вообще может это делать, даже если телефон выключен.

– При чем здесь ФСБ?

– Давай телефон. Попробую вынуть батарею. Вообще надо от него избавиться.

– Как же я без телефона?

– Выберемся, тогда и посмотрим. Свой тебе отдам… А, нет, нельзя. Придумаю что-нибудь.

– Как же выбираться, а главное – куда? Я все думала и ничего не придумала.

– Вот чем мужчины отличаются от женщин – они могут взглянуть шире и найти выход.

– Какой?

– Поедем к Вике.

– В Москву? Так билет по паспорту надо покупать! Меня сразу и заловят. Тоже мне, ерунда какая-то, а не выход. Это только шовинистическое сознание, ослепленное мужским превосходством, могло посчитать, что…

– Ну, села на любимого конька, даже не дослушала. Во-первых, можно и на машине до Москвы добраться, не бог весть какое расстояние. А во-вторых, Вика здесь, в Питере. Между прочим, звонила, разыскивала тебя. Если бы не безвыходная ситуация, ни за что бы не согласился…

– Помню, как ты любишь Вику, – усмехнулась Лера. – Мы от дома поедем? Или к доту ползти? Что-то не очень хочется там лазить, словно крот какой-нибудь.

– Придется ползти. Я поеду к лесу, там остановлюсь и пойду к доту посмотреть на место преступления. Если капитан увяжется за мной, вряд ли заподозрит что-нибудь. В общем, собирайся и ползи к доту. Сиди там, наружу не высовывайся. Я подам знак, после выйдешь.

– Какой знак?

– Слышала, как птицы свистят? – И Федор вывел замысловатую трель.

– Ух ты, я и не знала, что ты так умеешь, – восхитилась Лера. – Кто это так поет?

– Какая разница? Главное – запомни. – И он повторил руладу. – Поняла?

– Да. – Лера тоже попыталась посвистеть, но у нее ничего не получилось. – Как же можно такие звуки издавать?

– Собирайся. Я поеду минут через двадцать, а ты двигай в тоннель. Не забыла еще, где он находится?

– Помню. Федор, погоди, собаку забери. Не оставлять же его здесь. Пусть поживет на веранде. Еще паспорт мой прихвати. Он в сумке.

Снаружи послышался стук, а затем и голос:

– Эй, хозяева, есть кто-нибудь?

– Черт, наверно, капитан притащился. – Федор на цыпочках подошел к двери чуланчика, из которого можно было выйти на веранду, и прислушался. – Сиди тихо, – шепнул он Лере. – Я поговорю с ним, а ты – чтобы ни звука. Жди, когда вернусь. И собаке своей скажи, чтобы молчала. Если минут через двадцать не объявлюсь, двигай к доту, ясно?

– А Собакевич?

– Сама с ним разбирайся.

Федор тихо вышел, и Лера закрыла за ним дверь. Собакевич облегченно проводил взглядом непрошеного гостя и вылез из угла. Он тыкался в руку Леры, требуя похвалить его за примерное поведение.

– Хороший пес. – Она погладила его по грязной голове. – Что же мне с тобой делать?

Пес радостно завилял хвостом и зажмурился от удовольствия. Лере стало жаль его. Не брать же с собой, в самом деле? И здесь оставить нельзя…

– Придется тебе, Собакевич, еще раз ползти сегодня. Извини. Я понимаю, что одного подвига в день вполне достаточно, но так уж сложилось.

Пес тяжело вздохнул, выражая покорность. (Ну что вы за создания такие неугомонные, нет бы полежать, погреться. И куда собралась на ночь глядя?)

Федор осторожно выбрался из чуланчика на веранду. Капитан маячил на крыльце, пристально глядя куда-то в сторону.

– Василий Петрович, – позвал Федор, – я здесь.

– Еще не уехали?

– Собираюсь. О моей жене ничего не слышно?

– Нет.

– А я здесь все осмотрел, тоже никаких следов… Я, знаете, тут вспомнил, что в ванной вроде бы когда-то была другая дверь, может, она через нее выбралась?

– Что за дверь? Я там все осмотрел, никакой двери нет.

– Да я толком не знаю, мы же здесь почти не живем. А Лера могла знать. И через эту дверь – на веранду и в лес. Так что в Питере она, скорее всего. Я поеду, дома посмотрю. В квартире.

– Езжайте-езжайте, а я тут дом пока опечатаю.

– Зачем?

– Так положено.

– А вдруг она вернется?

– Вот и славно, пусть сразу ко мне, а там видно будет.

– Я хотел к доту съездить, посмотреть место. Можно?

– Я с вами поеду, покажу.

– Его так трудно найти?

– Трудно – нетрудно, покажу, и все.

После дождя все казалось каким-то серым. Несмотря на наступившие белые ночи, было почти темно. Трава чавкала под ногами, и птицы, притаившиеся в ветвях деревьев, помалкивали. В лесу стояла такая тишина, словно все обитатели попрятались до лучших времен. Ноги моментально промокли, и сразу стало зябко, хотя вечер был достаточно теплый. Капитан показывал место, где лежала женщина, что-то говорил Федору о положении тела и прочих милицейских премудростях, но Федор практически не слышал его. Он хотел бы, конечно, узнать больше об обстоятельствах дела, но сейчас его занимало другое. Как он сможет забрать Леру, если капитан вовсе и не собирается уходить? Федор изображал живейший интерес к рассказу, вставлял нужные реплики и даже задавал какие-то вопросы. И одновременно думал, как бы ему спровадить капитана, чтобы тот ничего не заподозрил.

Они кружили около дота, а это было совсем некстати. Федор старался отвести капитана подальше от злополучного места, из которого в любой момент могла выскочить его забывчивая жена – вдруг она уже не помнит про условный знак, с нее станется.

– Нашли что-нибудь? В смысле, улики? – спросил Федор, поворачивая в сторону от дота.

– Тайна следствия. – Капитан не собирался раскрывать карты перед мужем подозреваемой, хотя на самом деле никаких улик обнаружено не было.

– Но что-то же вы можете сказать?

– Потерпевшая доехала до вашего дома на такси. В пятницу вечером. А потом уже в лес направилась. И ходила там какое-то время, затем была убита.

– А маньяков у вас не водится?

– Ага, стаями бегают, как дикие звери.

– Ну, может, ограбить хотели?

– Хотели, да вдруг передумали?

– Ничего не взяли?

– Тайна следствия.

– Ну что вы все заладили! Лера не могла никого убить.

– Почему ваша жена жила здесь?

– Захотела тихой жизни.

Все усилия оказались напрасными. Спровадить капитана не удавалось. Федор уже подумывал уехать, а затем вернуться, но это выглядело бы куда более подозрительно, чем желание осмотреть место преступления. А вдруг капитан останется неподалеку и будет наблюдать?

Когда Федор уже совсем отчаялся, из-за кустов раздался лай, а затем выскочила и сама псина – темная, с горящими глазами, уменьшенная копия собаки Баскервилей. Она остановилась неподалеку и, грозно рыча, уставилась на капитана. Тот прикрикнул на собаку, и она затихла, но уходить явно не собиралась. Федор узнал пса и запаниковал: значит, Лера неподалеку.

– Да это же собака Тимофеевых, – заговорил капитан, – совсем одичала. Они привезли кавказца прошлым летом, а этого совсем забросили. Вечно он шляется где ни попадя, кормежку добывает… Странно, обычно тихий такой, ласковый. Его потому и поменяли на охранную собаку, что толку никакого. Я не слышал никогда, чтобы он лаял. И грязный весь. Эй, как тебя, Шарик, Тузик, пойдем, покормлю, пока ты всех не перекусал. Жалко будет убивать, если взбесился, славный пес был. Пойдем, пойдем со мной. А вы уезжайте, в другое время посмотрите, – обратился он к Федору.

Собака послушно двинулась за капитаном и обогнала его, уводя в сторону. У Федора полегчало на душе. Глядя на неожиданное решение проблемы, он мысленно поблагодарил блудного пса за находчивость. «Правду говорят, дворняги – самые сообразительные, – подумал он. – Ну и пес!»

Когда странная парочка пропала из виду, Федор вернулся к доту. Подав условный знак, вгляделся в то место, где, по его предположениям, находился люк. Через некоторое время показалась голова Леры.

– Федор, ты? – негромко спросила она.

– Кто же еще? Псине своей спасибо скажи.

– Обязательно. Молодец он, правда?

– Выбирайся скорее. Времени мало.

По дороге к машине Лера все пыталась рассказать, как они шли по подземному ходу, как страшно было, если бы не Собакевич, и как она додумалась послать его на разведку. Федор все время одергивал ее и призывал вести себя тише. Лера забралась на заднее сиденье, попросила телефон и принялась возиться с ним. Что-то шептала, трясла трубку и поворачивала ее в разные стороны.

– Подожди, доедем до города, там посмотришь свою почту, – сказал Федор. – Не ломай телефон. И молись, чтобы нас никто не остановил.

– Кому молиться?

– Да кому хочешь, главное, чтобы помогло.

Они добрались до Васильевского острова без приключений и остановились неподалеку от метро. Лера стала вызванивать Вику. Пока подруги договаривались о встрече, Федор завел машину и поехал в сторону Большого проспекта. Остановившись неподалеку от нужного дома, они стали ждать. Лера снова уткнулась в телефон. В почте обнаружилось сообщение от Отшельника.

«Лидия Сергеевна Смирнова родилась в 1949 г., проживает по адресу: набережная реки Мойки, дом…»

– Ой, – вырвалось у Леры, – как же это так?

– Что там такое, покажи, – обернулся Федор.

– Подожди. Мне подумать надо.

– Потом думать будем. Говори, что узнала.

– Эта женщина… Ну, в общем… Подожди…

– Да не тяни ты!

– Она жила в бабушкиной квартире, гадалка эта. Понимаешь? В той самой, где пожар был.

– Так-так-так…

– Фрекен Лилия! Как же я не вспомнила…

– Что ты там бормочешь, не пойму. Какая еще фрекен?

– Я знаю ее, оказывается, эту гадалку! Ну, видела… пару раз. Давно. Она после аварии лечилась у деда и жила у нас в Ярви. Я плохо помню, мне же лет пять было или даже меньше. Я называла ее фрекен Лилия. Как фрекен Бок, понимаешь?

– Какая еще фрекен Бок?

– Ну, из книжки детской, про Карлсона. Там была фрекен Бок. Я, наверно, ее читала тогда, эту сказку, и приставала ко всем с этой самой фрекен, ну, что это такое. Мне объяснили, что это что-то типа «тетя Бок». И я тогда стала называть тетю, которая жила у нас, фрекен Лилия.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.