Сказания об Альбиносе (№1) - Дочь похитительницы снов

Сама мультивселенная давным-давно спятила. Но в наших силах вернуть ей рассудок, и мы это обязательно сделаем. Мало того, мы изменим ее по нашему желанию! Все меняется, и мироздание в том числе. Разве ты не чувствуешь, что меняешься день ото дня? Это единственный способ выжить. Я именно так и выживаю. Человеческий разум не в состоянии воспринять все то, что окружает его здесь, не изменившись, не подстроившись под новые условия. По-твоему, тот Ульрик, который бежал из концлагеря, и ты нынешний — это один и тот же человек?

«Верно подмечено, — признал я про себя. — Мне никогда не стать прежним Ульриком фон Беком».

Однако не будем отвлекаться.

— Герру Клостерхейму придется убить меня, — сказал я, — поскольку я не собираюсь ни переходить на твою сторону, кузен, ни отдавать тебе меч.

С каждым мгновением ситуация становилась все напряженнее и все нелепее.

Мое внимание привлекло некое движение на противоположной стороне площади. За спиной у Гейнора возникла знакомая фигура в черных вычурных доспехах и причудливом шлеме. Мой двойник! Он бежал через площадь, алые глаза сверкали, руки были раскинуты в стороны. Кто же он, этот Эльрик, человек или призрак? Он пробежал сквозь ничего не заметившего Гейнора! Что происходит? Очередное здешнее чудо? Внутренний голос убеждал меня отскочить в сторону, но я остался стоять на месте.

Фигура в черном и не думала сбавлять скорость. Он же собьет меня с ног! Но двойник не остановился. И сквозь меня не пробежал. Нет, он вбежал в меня. Доспехи, шлем, человеческое тело — все каким-то непостижимым образом проникло в меня, одетого по моде двадцатого столетия, проникло и осталось внутри. Мгновением ранее я был одним человеком. А теперь стал двумя.

Два человека в одном теле. Я принял это утверждение без доказательств. Да и что тут было доказывать?

Внезапно у меня образовались два комплекта воспоминаний. Две личности, весьма непохожих друг на дружку. Два будущих. Два набора эмоций. Вдобавок у нас с двойником обнаружилось много общего. Всепоглощающая ненависть к Гейнору и его шайке и ко всему, что они олицетворяли, — и в моем мире, и здесь. Решимость двойника укрепила мою собственную волю, его гнев воспламенил мою ярость. Я сразу понял, что именно этого он и добивался. Он намеренно слился со мной, чтобы объединить наши силы. И, поскольку он во многом был мной, я доверял ему целиком и полностью. Он не может солгать мне. Только себе.

Черный Меч заурчал, завибрировал, вдоль по лезвию, точно вены, побежали руны, напоенные алым светом. Я почувствовал, как рукоять шевелится в моей руке. По своей воле меч приподнялся в воздух, затем вновь опустился на уровень моего плеча. Я издал совершенно варварский боевой клич, а мое тело наливалось силой, благодаря мечу; сознание же раздирали противоречивые чувства, главным из которых была непривычная, жестокая и свирепая жажда крови. Я был готов отведать сладкой крови и попробовать на вкус души, которых алкал мой меч, Я облизал губы. Жив — и еще как жив!

Корабль вернется к причалу, Птица вернется к гнезду.

Сталь отвечает стали, Душу заклали на смерть.

Эти слова сорвались с моих губ. Заклинание? Обрывок древней песни? Заклятие? На языке, которого одна половина моего сознания не понимала вовсе, зато другая знала в совершенстве. Этот язык был не обиходным, никто из нас двоих не говорил на нем в повседневной жизни. Я понимал мысли моего двойника, и они во многом напоминали мои собственные, разве что в них было больше шипящих и свистящих звуков и твердых приступов.

А язык заклинания был текучим и невыразимо более древним, нежели любой из человеческих. Иной, чуждый. Язык, который надо зубрить звук за звуком, значение за значением. Язык, на освоение которого у меня — у меня?! — ушло много мучительных лет.

В двух кубках справедливость.

Гармония — в двух мечах.

За близнецами победа.

Пары под луной гуляют.

Близнецы повелевают.

Чаши кровью истекают.

Знаки на реке мерцают,

Нас двоих объединяют.

Эльрик сосредоточился на заклинании, которое, судя по всему, требовалось для закрепления нашего чудесного слияния. Я понимал все его слова, знал обо всех его желаниях, ведь теперь мы стали единым существом. И, обретя в своем теле вторую личность, я вдруг осознал, каково это — быть одновременно многими людьми. Быть душевно здоровым — и в то же время улавливать мысли и чувства тысяч своих ипостасей в других мирах. Столько решений, столько вариантов, столько нежданных препятствий!.. В каждый момент времени каждая из ипостасей совершает сколь угодно малый или большой, но свой личный шаг. Мультивселенная становится единым целым, не остается скрытых миров и непредставившихся возможностей. Замечательный дар! Все, что требуется, — найти дорогу. Какое очарование таит в себе подобная жизнь; вот почему Оуна выбрала ее вслед за своей матерью и матерью матери.

Эти мысли, как ни странно, нисколько не мешали мне бдительно следить за происходящим. Я был готов защитить себя и даже напасть первым, благо к моему умению вести рукопашный бой на мечах добавилось мастерство Эльрика. Я знал, как сражаться, попутно читая заклинание, ибо в моих жилах отныне текла древняя и чистая мелнибонэйская кровь, а в голове теснились унаследованные от предков знания. Предки частенько заключали соглашения с элементалями, то бишь духами Земли, Воды, Огня и Воздуха. И многие из этих соглашений не утратили силы до сих пор. Я мог воззвать к силам Природы — правда, не ко всем: я мог повелевать ветрами и пламенем, изменять течение воды и очертания земли, мог говорить на равных с древними звериными божествами, с тотемами, от которых произошли животные и которым подвластны мириады живых существ. Лишь немногие из этих божеств, моих союзников, претендовали на нечто большее, нежели удовлетворение жизненных потребностей, а потому они предпочитали не вмешиваться в дела людей и богов; и сами владыки Вышних Миров относились к этим божествам с уважением. Призванные, они изредка соглашались помочь смертным. И теперь в моей власти было призвать их; я четко представлял, какую цену они потребуют, прекрасно понимал, что для совершения ритуала мне понадобится столько сил, сколько у меня одного никогда не было и быть не могло. Действительность оказалась куда насыщеннее, а ставки в игре — куда выше, чем я когда-либо воображал.

Мои мышцы, мои жадно хватавшие воздух легкие, мое закалившееся в испытаниях тело и мудрость чародея требовали, чтобы я накормил их. И мне было известно, что для этого существуют два способа. Первый — настой из трав и прочих ингредиентов. Второй — меч. Когда прежний, настоящий Ульрик фон Бек осознал, что же, собственно, делает черный клинок, ему едва не стало плохо. Однако новый Ульрик отдавал себе отчет, что, если хочет выжить, он должен смириться с неизбежным и отпустить меч на волю. Что ж… Моя привязанность к Равенбранду нисколько не ослабела, но теперь к привязанности добавилось уважение. Этот меч очевидным образом выбирал тех, кто достоин его носить.

Все мои тренировки со старым фон Ашем, все приемы, которым я научился, возвратились ко мне в долю секунды. Я жаждал битвы, жаждал пролить кровь.

— Принц Гейнор, — моими губами говорил Эльрик, и в его тоне было столько аристократического высокомерия, что я по сравнению с ним казался деревенским увальнем. — Ты так торопишься умереть?

Мой кузен озадаченно уставился мне в лицо.

— Что за черт? Ульрик, это ты? Эй, чудище, отвечай!

— Принц Гейнор, ты невежа. Сперва научись вежливости, а потом уж берись за оружие. С тобой говорит наследник королевского рода Мелнибонэ, твой властелин. Брось свой лук, или мой меч напьется твоей крови.

Гейнор явно перетрусил. Еще бы — у него на глазах тихий кузен Ульрик превратился в надменного, безжалостного убийцу. Ни к чему подобному он, разумеется, готов не был. Кинжал Клостерхейма незаметно исчез. Капитан СС таращился на нас с таким видом, будто на него снизошло озарение. Клостерхейм видел, как Эльрик пробежал сквозь Гейнора, как он вбежал в меня. Он знал, что теперь во мне два человека, и потому боялся меня.

Меч рвался из руки, желая убивать, убивать, убивать. Мало того, понемногу он заражал этим желанием и меня самого. Я пока сопротивлялся, однако клинок становился все настойчивее.

— Ариох! — выкрикнул я. — Ариох! — на вкус это слово было точно изысканнейшее вино. Наверняка мысль Эльрика: для него все слова имели особый привкус, а музыка обладала цветом.

— Здесь он тебе не поможет, — сообщил Гей-нор, который, похоже, успел прийти в себя. — В Мо-Оурии он бессилен. Здесь правит Порядок.

Когда Гейнор положил лук на землю, я усилием воли подчинил себе меч и вложил его в самодельные ножны.

По-моему, Гейнор, сам того не желая, сказал больше, чем собирался. Если я правильно понимаю, его сверхъестественным союзникам доступ в Мо-Оурию тоже заказан? У города есть некая дополнительная защита?

— Бессилен, пока город не захвачен, — бросил я наугад.

Гейнор вскинул голову. Он быстро сообразил, где именно допустил промашку, и на его губах возникла кривая улыбка. Ну конечно, он пробрался в город в сопровождении нескольких человек, не рассчитывая на помощь союзников. В смелости ему не откажешь — отправиться за Равенбрандом в компании Клостерхейма, не имея иной поддержки!

— Ты догадлив, кузен, — процедил он.

— Недаром учился, — откликнулся я, — да и сны помогли. Я прибыл сюда по зову крови, принц Гейнор. Иначе ты бы меня не встретил.

— По зову крови?

Ну вот, запутался. Эльрик и Ульрик, Ульрик и Эльрик: где чьи воспоминания, где чьи слова? Надо быть осторожнее…

Внезапно мои ноздри уловили знакомый древний пряный запах. Я позволил себе оглядеться.

Заметив, что я отвлекся, Гейнор сделал несколько быстрых шагов назад, чтобы оказаться вне досягаемости моего клинка. Потом крикнул, замахал руками. Клостерхейм выхватил свой меч и кинулся к начальнику. Я усмехнулся. Приятно, когда жертва сопротивляется. Моя левая рука легла на ножны и крепко их сжала — теперь, если понадобится, мне не составит труда извлечь Равенбранд. Кстати сказать, клинок снова тихонько заурчал, как бы отзываясь на смену моего настроения.

Слух мой стал гораздо острее, нежели у прежнего Ульрика фон Бека. Я различил отдаленные шорохи — будто волоклись по земле грузные тела. Что ж, на сверхъестественных союзников Гейнор не рассчитывал, зато труги явно были неподалеку. Я переоценил своего кузена, решив, что он посмел явиться в Мо-Оурию вдвоем с Клостерхеймом. Вон они, подбираются со всех сторон… Гигантских кошек бояться было нечего, так что труги без опаски последовали за Гейнором. Уродливые они все-таки, никакому Босху таких тварей не придумать. Труги жадно принюхивались и фыркали в предвкушении кровавого пиршества. Помнится, кто-то из офф-моо назвал их каннибалами.

Я засмеялся.

— Какая ирония, господа! — провозгласил я. Мимолетное движение — и меч снова у меня в руке. По всей длине лезвия руны словно налились пламенем. Сталь вибрировала и стонала. Крадучись, по-кошачьи, я двинулся к Гейнору с Клостерхеймом, потом перешел на бег. Меч так и норовил выпрыгнуть из руки. С Равенбрандом, воедино с моим двойником, я чувствовал небывалый прилив сил. Мой смех раскатился по подземелью, отдаваясь громовым эхом.

Гейнор отдал приказ нападать. Я приготовился. Дубинки и топоры полетели в меня со всех сторон. Я без труда уклонился от них, проскользнул под смертоносным дождем, наслаждаясь новоприобретенными инстинктами и собственной ловкостью. Вскоре вокруг меня образовалось свободное пространство. Труги отступили, но продолжали принюхиваться; я видел, как раздуваются их ноздри. Глаза им ни к чему. У них есть нюх — и на их стороне численный перевес. Сейчас Гей-нор снова пошлет чудовищ вперед, и тогда… Тогда они просто задавят меня своими тушами.

Черный клинок уже не стонал, а завывал. Этот меч, который я называл Равенбрандом, а мой двойник — Бурезовом, всячески давал мне понять, что не войдет в ножны, пока я не смочу его в крови. Песни голодного клинка вторил тихий перезвон хрусталиков наверху. Да, этот меч не знал удержу. В прежние времена он сокрушал целые армии. Ему требовалась пища. Он алкал плоти и крови.

Что ж, я не стану его неволить. Пусть напьется крови, пусть поглотит вражеские души. И напитает меня энергией для следующего заклинания.

Глава 4

Оба-двое

Гейнор выкрикнул приказ, и чудовища набросились на меня. Мгновение спустя они отхлынули, а я прыгнул вперед. Меч словно ожил. Повинуясь собственным желаниям, он наносил удары, оставляя в воздухе кровавые полосы, разрубал плоть и кость, проходил насквозь, выпивая души. И каждая погибшая душа через клинок отдавал мне свою жизненную силу. Честно говоря, драка даже начинала мне нравиться. Я прорубался сквозь толпу тругов туда, где стояли Гейнор и Клостерхейм, — на дальний край площади, откуда они науськивали на меня своих псов. Я проложил тропу, выкосил ее, как если бы передо мной были не живые существа, а высокая луговая трава. Гейнор невольно попятился.

Боится. Мне не привыкать к этому страху. Все люди меня боятся. Презренные трусы! Во мне самом не было и капли страха, ибо откуда ей взяться в истинном мелнибонэйце! Мои предки правили миром десять тысяч лет. Они основали Молодые королевства, от которых и пошли люди, и определили их жребий. Мой народ старше, мудрее и гораздо жестокосерднее людей. Нам неведомы слезливые манеры тех, кто едва ли превзошел разумностью обезьян. Я их презираю!

Я — мелнибонэец древнего рода. Когда меня обучали колдовству, мне довелось пережить ужасы, каких эти людишки не видели в самых своих кошмарных снах. Среди моих союзников — повелители элементалей и владыки Хаоса. Я могу воскрешать мертвых. Моя воля — закон для любого живого существа, и никакой враг не устоит против моего черного клинка.

Я — Эльрик Мелнибонэйский, последний в роду чародеев-императоров Мелнибонэ, Принц Развалин, повелитель погибших. Меня прозвали Изменником и Убийцей Женщин. Куда бы я ни шел, меня везде боятся и стараются ублажить — даже те, кому я ненавистен, ибо мое могущество не снилось никому из смертных.

У меня нет и не может быть соперников. Был один-единственный — сородич, дома, на Мелнибонэ. Моя семья сохраняла свою власть на протяжении тысячелетий, лелея древние знания и непрестанно заключая новые союзы с Хаосом. Нашими покровителями были князья ада, и первый среди них — Ариох, владыка мириадов сверхъестественных миров. Ему под силу было уничтожить все эти миры. Вот к каким существам обращались за подмогой мои родичи. Вот благодаря чьей помощи горстка мелнибонэйцев могла править миром десять тысяч лет. Мы бы наверняка правили и дальше, когда бы я не предал свою кровь и не обрек себя на вечное изгнание.

— Ариох! — имя выкрикну лось словно само собой. Ариох — мой личный покровитель, и часть его силы заключена в Черном Мече; и ему перепадает от тех душ, которые выпивает мой клинок и которыми подпитываюсь я. Неужели мы одно целое — бог, смертный и меч? Неужели мы, когда сливаемся воедино, становимся всемогущими?

Эти мысли были привычны для мелнибонэйца. Куда необычнее были размышления о праве сильного, о том, что хорошо, а что плохо, проникшие в мое сознание, казалось, еще в детстве. Чудовищное бремя, ноша, от которой я до сих пор не сумел избавиться. Мой отец презирал меня за эту слабость. Прочие родственники посмеивались за моей спиной. Многие из них примкнули к моему кузену Йиркуну, который попытался сместить меня с трона.

— Ариох!

Он не мог или не желал откликнуться на мой призыв.

Где-то в глубине сознания послышался неразборчивый шепот, как будто владыка ада пытался отозваться, но и этот шепот быстро стих.

А Гейнор с каждым мгновением становился все увереннее.

Он вновь послал на меня своих чудовищ.

Рано или поздно они задавят меня своими тушами, возьмут числом. Даже мой меч, живущий собственной жизнью, не способен перебить их всех. Мой рассудок словно выпустил щупальца, потянувшиеся прочь из этого подземелья, в иные миры, в иные измерения, великое множество которых народ офф-моо именует мультивселенной.

Я не знал, дождусь ли отклика. Если Ариох не может мне помочь, то где уж остальным… Однако я принял решение, когда согласился принять помощь похитительницы снов. Быть может, человеческому рассудку, которым я ныне вынужден обходиться, и не хватает хитроумия, он все же достаточно хорош. И потому весьма вероятно, что мне повезет.

Я начал проговаривать обманчиво простое заклинание, позволявшее разуму настроиться на сверхъестественные каналы, заговорил на языке, какого не понимал никто на Земле. Стихотворное заклинание, простенькое, но могущественное, открывавшее дорогу в сферы элементалов, где, если удача будет мне сопутствовать, я найду способ избежать печальной участи быть задавленным тругами.

Между тем труги продолжали напирать, а я отбивался, громоздя перед собой баррикады из трупов. Свободное пространство вокруг меня неумолимо сужалось, и мне никак не удавалось его расширить. Впрочем, горы трупов мешали не только мне — они мешали и врагам. И ни на миг я не терял той особой сосредоточенности, той концентрации, которая позволяла моим мыслям проникать в иные плоскости мироздания. И вдруг я ощутил чуждый разум. Узнавший меня.

Мгновение спустя я тоже его узнал.

Мир, заполненный водой. Бескрайние водные просторы. Вода, в которой бурлит жизнь. Вода, перетекающая из плоскости в плоскость. Древняя вода. Только что родившаяся. Бурливая и спокойная, мутная и прозрачная. Вода брызнула мне в лицо, когда очередной десяток чудовищ рухнул под ударами Равенбранда. Я запел:

Владыка океанов, всех вод земных король, На зов мой, о властитель, откликнуться изволь.

Потопленных волнами суровый властелин, Внемли моим призывам в глуби своих глубин — И отзовись, откликнись мне из своих глубин!

О клятве давней вспомни, исполни свой обет.

Пускай миры сойдутся моим словам в ответ, Пусть воды станут небом и влагой станет высь — Внемли! Услышь! Явись!

Волны закипели вокруг меня, взметнулись к своду пещеры — и схлынули. Я огляделся, высматривая воду, но увидел только мерцающее вдали озеро и длинную дорогу, ведущую от его берегов к амфитеатру, который, по словам Оуны, служил логовом Великому Змею. И больше ничего. Я видел столько чудовищ и столько чудес, сколько не снилось ни одному смертному, но если король Страаша, мой союзник-элементаль, воплощение всех божеств всех океанов в мультивселенной, не услышит меня и не пожелает ответить, я пропал.

Каннибалы выстроились кругом и двинулись на меня.

Гейнор заметил неладное первым. Он внезапно повернулся и ткнул пальцем куда-то в сторону, а затем жестом показал Клостерхейму: мол, бежим. Что ж, Гейнор был прекрасно осведомлен о моих колдовских способностях. Просто он уповал на то, что здесь они окажутся бесполезными.

Над набережной, над пристанями и кораблями вздыбилась вода. Она сформировалась в громадную волну и угрожающе застыла, потом подросла еще. Если она обрушится на город, утонут все.

Помощь, которую я вызвал, угрожала гибелью моим врагам — и моим друзьям. Забавно, не правда ли? Кажется, такова моя судьба, мое неизбывное проклятие.

Однако я не сомневался, что офф-моо не настолько уязвимы, как кажется с первого взгляда. Им наверняка известно, что я сражаюсь на площади с Гейнором и его шайкой. Быть может, они покинули город? Или готовятся к обороне?

Волна пришла в движение. Вся как-то подобралась, в ней стала вырисовываться могучая фигура. И некоторое время спустя я различил мерцающие очертания бородатого гиганта. Он весь состоял из бледно-зеленой воды, текучей, переливавшейся; только глаза были голубыми. Гигант оглядывал город, пока не встретился взглядом со мной.

Труги кинулись вспять. Гейнор выглядывал из переулка, понимая, что с королем Страашей ему не тягаться.

Вода забурлила у меня под ногами, когда Страаша выбрался на берег и по Змеиной дороге направился ко мне, ступая грузно и неумело; каждый его шаг отдавался громким чавканьем. Если эта масса воды вдруг вырвется на волю, Мо-Оурия вмиг окажется под волнами.

Гейнор исчез — нашел, должно быть, путь к спасению. А на дальней стороне площади появилась другая фигура. Завидев меня, она бросилась ко мне.

Оуна, дочь похитительницы снов.

— Предупреди офф-моо, — сказал я. — Им грозит опасность.

— Они знают об опасности, — ответила девушка.

— Тогда спасайся сама.

— Мне мало что угрожает, принц Эльрик, — проговорила она, причем имя мое сорвалось с ее уст как бы само собой, словно она всегда называла меня так. — А вот вам пора уходить. Вы исполнили свое предназначение здесь. Остальное предоставьте мне и моим товарищам. Мы справимся.

Я предложил было ей остаться возле меня, но тут Клостерхейм метнул в меня кинжал. Он не долетел и со звоном рухнул на камень в нескольких метрах от моих ног. Когда я вновь повернулся к Оуне, ее уже не было.

А король Страаша неторопливо приближался. Чувствовалось, что ходить ему непривычно, что эти движения причиняют ему муку. Но держался он достаточно дружелюбно.

— Что ж, смертный, я пришел на твой зов, потому что никогда не нарушал слова. К тому же ты мне симпатичен. Что ты от меня хочешь? Этот город нужно уничтожить?

— Мне нужна твоя помощь, господин. Я должен пройти сквозь водные миры. Мне надо отыскать измерение, которое я покинул. В котором осталось мое прежнее тело.

Он понял.

— Вода к воде, — громыхнул он, — огонь к огню. Твои предки почитали нас, а потому, принц Эльрик, я выполню твое желание.

Ко мне спустилась огромная водяная ладонь. Я взобрался на нее — и провалился с головой, едва успев глотнуть воздуха. Еще не хватало утонуть в ладони друга!

В следующий миг я оказался внутри пузыря с воздухом на гигантской ладони. На меня вдруг снизошло абсолютное спокойствие, ощущение полной безопасности. Я — в руке повелителя духов воды. Меня пронесли над башнями и шпилями Мо-Оурии, и вскоре город остался позади, а передо мной возникло светящееся озеро, окруженное тьмой. Часть моего сознания, принадлежащая фон Беку, отказывалась верить в происходящее, а та часть, которая принадлежала Эльрику, воспринимала все почти равнодушно. Я чувствовал, что фон Бек верит в мир, где все подчинено Порядку, где проявления Хаоса случайны; я же верил в мультивселенную, где царит Хаос, где Порядок — нечто вроде нароста на теле Хаоса, существующий благодаря желаниям смертных и позволению владык Вышних Миров. Для меня Хаос всегда был и остается главной из двух противоборствующих сил, главной во всех измерениях, обычных и сверхъестественных. Да, мы с фон Беком были противоположностями друг другу и в то же время пребывали в равновесии, заключенные в одном теле, в одном сознании. Вот уж и вправду гармония противоположностей!

Фон Бек не задавал вопросов, не оспаривал решений, которые принимал Эльрик. Он молчаливо признал, что в этом мире я ориентируюсь гораздо лучше него, ведь он здесь был все равно что слепой щенок. Конечно, мы оба обладали памятью и познаниями друг друга, но обладать познаниями и уметь применить их — разные вещи. Сейчас командовал чародей, воззвавший к королю элементалов, который не служил ни Порядку, ни Хаосу, подчинялся лишь собственным желаниям и жил исключительно ради того, чтобы жить.

Король Страаша помедлил, словно прикидывая, как поступить теперь. Мы с ним обменялись фразами, которые нельзя воспроизвести ни на одном из человеческих языков.

В отличие от большинства других колдовских народов, мелнибонэйцы пестовали элементалов и свято блюли соглашения с ними. Мы уважали этих древних существ, предков знакомых и незнакомых нам животных — и повелительницу кошек Меерклар, и королеву свиней Аписс-Алару, которая, по слухам, заявила однажды, что не поможет ни одному смертному, пока люди не перестанут есть свинину.

Поскольку же мелнибонэйские аристократы свинину в пищу не употребляли, мой род первым из всех заключил с королевой союз.

Лихорадочный жар битвы постепенно остывал. Бурезов насытился. Энергия, которую мы приобрели, была грубой, и хватит ее ненадолго, однако ее вполне достаточно, чтобы я смог осуществить задуманное. Приятно сознавать, что я одурачил Гейнора не в одном измерении, а сразу в двух или в трех.

Мы остановились отдохнуть посреди озера. На мгновение мне открылся участок со спокойной водой: средиземноморская идиллия, лунный свет и штиль. Затем король Страаша махнул свободной рукой и расхохотался. В ту же секунду вода вскипела, и возник чудовищный водоворот. Ко мне потянулись жадные, извивающиеся, увитые пеной водяные щупальца. Водоворот ревел, требуя себе мои тело и душу. В ушах зазвучал голосок, уговаривавший меня поддаться искушению и прыгнуть в разверстую пасть, покинуть ладонь Страаши и окунуться в бездну. Словно под гипнозом, внимая искушающему голосу, одновременно громкому до истошного вопля и тихому как шепот, я шагнул к краю ладони. Рассудок противился, твердил, что надо остановиться, но я знал, что не должен его слушаться.

Окружавший меня пузырь лопнул. Я выпрямился в полный рост. Поправил меч — и бросился в ревущую пучину.

Меня подхватило, будто былинку, и повлекло вглубь, в неизведанные водяные недра. Что ж, если мне уготована смерть, так тому и быть. Страха я не испытывал.

В конце концов, я знал, что делаю и что мне предстоит, и король Страаша тоже это знал. Конечно, существовала некая вероятность, что я собьюсь с пути и меня унесет прямо в лапы врагов. Ведь и Порядок и Хаос поставили многое на кон в этой игре и, защищая себя, церемониться в средствах не станут.

Голос короля Страаши потерялся в реве водоворота. Я собрался с силами, чтобы пробиться сквозь толщу воды и отыскать одну-единственную подходящую мне дорогу.

Дышать было невозможно. Вода начала проникать в легкие. Интересно, сколько еще я смогу продержаться без воздуха, прежде чем утону? Внезапно меч шевельнулся. Некий инстинкт заставил меня нащупать рукоять, вытащить клинок из ножен и выставить его перед собой. И меч повлек меня сквозь водную толщу! Сперва вверх, потом вниз, потом совсем глубоко…

Мимо проносились города, страны, континенты. Все океаны всего мироздания словно слились в один, совершенно невообразимый по размерам. Я пролетал сквозь вселенные, состоявшие целиком из воды. Слепой инстинкт направлял мой путь, а меч служил путеводным камнем, который уводил все глубже и глубже, в самое сердце водоворота.

Ноги коснулись чего-то твердого. Я встал и выпрямился. Вода клубилась на уровне груди, норовила лишить опоры. Но водоворот куда-то исчез. Над головой — непроглядная темень, вокруг — сплошная вода.

Я устало спрятал меч в ножны и побрел вперед, ожидая, что почва вот-вот уйдет из-под ног и придется плыть. Но отмель не кончалась, а вскоре я выбрался на покрытый галькой берег. Мои щеки тронул свежий ветерок. Где-то вдалеке затявкала лисица.

Итак, я покинул Мо-Оурию, но куда прибыл — не имел ни малейшего понятия. Я вскинул голову, пытаясь разглядеть знакомое небо, различить знакомые созвездия. Ничего, только над горизонтом завис призрачный месяц. Подождав, пока глаза привыкнут, я огляделся повнимательнее — и увидел в отдалении островерхие крыши и шпили. Знакомое место, тихое, с несколькими достопримечательностями, а в общем и целом — обыкновенный средневековый городишко, каких в Германии пруд пруди. Надеюсь, я не ошибся со временем возвращения.

Широкий ров окружал остров, на котором и находился город. Этот остров был здесь не всегда. Ров вырыли по моему приказу, когда я еще пытался защитить город, стоявший в ту пору на другом месте. Я использовал все доступные мне заклинания, пытаясь оборонить его, но на каждое заклинание находилось противодействие, и в конце концов я потерпел поражение.

Эльрик окончательно вытеснил Ульрика фон Бека на задворки сознания. Будем надеяться, никто не раскусил моих планов, хотя тот же самый Гейнор ухитрился проявиться по крайней мере в трех измерениях. Ему помогала покровительница:

Миггея, герцогиня Порядка. Владычица Миггея.

В Мо-Оурию она прорваться не сумела, но здесь ей подвластен весь мир. Только на острове, за широким рвом, можно еще укрыться от безжалостной власти Миггеи, но вряд ли это убежище простоит долго.

Я вымок до нитки и изрядно продрог на ветру. Одежда липла к телу. Я снял шляпу, выжал свои длинные волосы, затем осторожно двинулся вверх по косогору, ловя каждый звук. Рука лежала на рукояти меча, готовая выхватить его в любой момент.

Только теперь я ощутил, насколько устал. Ноги почти не слушались, будто к каждой привязали тяжеленную чугунную болванку. И самое обидное — я до сих пор не знаю, попал ли туда, куда стремился. Выглядит вроде похоже. Но ведь это основная заповедь творцов иллюзий: чтоб нельзя было отличить от реальности…

Я слишком привык к тому, что меня норовят обмануть. Если чувства меня не подводят, я совсем один в этом мире, здесь нет ни людей, ни богов. Или же тысячи глаз наблюдают из темноты за каждым моим шагом?

Мне почудились шаги. Я замер. Не видно ни зги — лишь очертания деревьев да призрачный силуэт города впереди. Рука сама обнажила меч. Вся энергия, которая у нас была, вся сила душ, которой мы напились, растаяла в путешествии сквозь чудовищный водоворот. Я едва держался на ногах, голова кружилась…

Голоса. Я встал в боевую позицию…

По-моему, я рухнул наземь. Надо мной склонились какие-то люди. Кто-кто упомянул мое имя.

— Это не может быть он. Нам говорили, что заклинание снять невозможно. Посмотри на это диковинное платье. Демон, оборотень! Прикончим его!

Я попытался вставить хотя бы слово, убедить, что, несмотря на охотничий костюм по моде двадцатого столетия, я и вправду Эльрик Мелнибонэйский. И тут силы окончательно оставили меня. Я впал в полузабытье. Какое-то время сопротивлялся обмороку, но был слишком слаб, чтобы совладать с самим собой.

Теряя сознание, я услышал язвительный смех. Смех моих врагов.

Неужели меня захватили в плен? Столько усилий — и все напрасно? Неужто я так и не добрался до нужного мне города?

Накатила темнота. В ней шелестели голоса. Злобные голоса.

Я проиграл.

Где мой меч?

И тут я провалился в забытье.

Сны бежали от меня. Сны, в которых было что-то очень важное. Сны, которые могли спасти меня. Белый заяц на белой дороге.