Ловушка для дураков

      Она ничем не рисковала, хватиться пропавших малолеток было некому. Она не напрасно, сманивая молоденьких проституток, тратила лишнее время, тщательно выясняя, кто они и откуда.
      Хорь и сам начинал побаиваться ее лютости. Сусанна была предана хозяину, зная, что только под его прикрытием сможет удовлетворять свои страшные потребности. Но иногда нехороший холодок накатывал изнутри, потому что Хорь понимал: пронюхай о чем ментовка, всем придет конец.
      ...Сейчас Хорь со своими двумя ближайшими помощниками продолжал развлекаться.
      Получив приказ Хоря, Сусанна ненадолго исчезла. Вернулась она очень скоро с двумя молоденькими девчонками.
      Она грубо вытолкнула их на середину комнаты. Из одежды на них были только трусики.
      Хорь скривился и хмуро посмотрел на домоуправительницу.
      Она пожала плечами: ничего нового, мол, нет.
      Блоху и Мартына появление голеньких девиц обрадовало. Им было без разницы, с кем развлекаться, лишь бы подольше и побольше.
      - Веселитесь, ребята. - Хорь поднялся из кресла. - Потом дела обсудим.
      Он налил себе коньяку, хватанул полстакана и направился к выходу. На пороге обернулся.
      Одна из девиц, опустившись перед развалившимся в качалке Блохой на колени, уже наклонила голову, чтобы исполнить желание клиента. Другая, стоя у кушетки, торопливо стаскивала с себя трусики под жадным взглядом Мартына.
      - Люблю сначала старым дедовским способом, - заржал он, заметив взгляд шефа.
      Хорь хмыкнул и отвернулся. Он поймал себя на мысли, что завидует своим подельникам, их неиспорченным нравам. Его это уже давно не возбуждало. Ему постоянно требовалось что-то неизведанное, из ряда вон. Это ощущение ненадолго давала новая партнерша.
      - На неделе привезу свеженькую.
      Он вздрогнул, услышав голос Сусанны. Она понимающе смотрела на него.
      Он начинал бояться ее власти. Казалось, эта женщина с чудовищным прошлым читает его мысли.
      Через час Сусанна увела девиц с собой, а разогретые коньяком и сексом Блоха и Мартын поднялись к хозяину.
      Предстоящая операция уже не раз обсуждалась в деталях. Хорь ждал удобного момента, чтобы начать действовать. Сегодня из верного источника он получил сигнал: пора.
      Когда подручные впервые услыхали, что Хорь замахивается на Артема Беглова и его людей, они встревожились.
      Хозяин рвался к большей власти, это понятно, но шкурами надо было рисковать собственными, а этого делать ни Блохе, ни Мартыну не хотелось. Не по себе кусок взять задумал, не по себе, как бы не подавиться... Артем не кент дешевый, мужик серьезный, его голой рукой за горло не прихватишь. Он - человек влиятельный в криминальной среде.
      - Да раньше все это было, раньше! - орал Хорь, бешено вращая глазами. - Положенец... Да видал я таких положенцев! Артем крови не любит, понял, сам никого не завалил, я точно знаю. Вор в законе, косит под интеллигента, все чистыми руками хочет делать, в предпринимательство играет по правилам: подгреб под себя, сколько смог, и думает , что другие так, пижоны дешевые, плесень, думает, если в авторитете, то никто не влезет... - Хорь длинно матерился.
      Наступление он решил начать с того, что его люди должны взять груз, предназначенный для одного из универмагов Артема.
      Мартын и Блоха, зная нрав хозяина, не встревали. Переубедить Хоря невозможно, нужно ждать, как будут разворачиваться события.
      - Завтра со своей командой, - Хорь смотрел на Блоху, перехватишь грузовик чеха. Действуй, как говорили. Если сорвется, водителя оглушить, но не убивать. Запомни и парням передай. Агей сейчас в норме?
      - В порядке.
      - Вот его и выпускай первым. И, смотри - без сбоев. Очень важно не спугнуть чеха в начале, чтобы ничего не заподозрил. В торговый центр, по моим данным, идет партия высококачественной обуви на сто шестьдесят тысяч долларов. Для Артема это так, укол булавочный, но задергаться, думаю, должен. А тут мы дальше попрем напролом.
      - У Беглова актив серьезный, - сдуру не удержался Блоха и тут же пожалел об этом.
      - А у меня что, погбень вонючая? - тут же взвился Хорь и разразился замысловатым матюгом.
      - Нормально все будет, шеф, - встрял Мартын и злобно покосился на Блоху. Молчал бы уж, придурок. Додик сопливый!
      - Нормально, - передразнил Хорь, утихая. - И не вздумай сам соваться, как в прошлый раз, - накинулся он опять на Блоху. - У тебя рожа доверия не вызывает.
      - Да я... - попытался обидеться Блоха, но шеф резко перебил его.
      - Завалишь дело - пеняй на себя. Короче, водитель машины должен быть уверен, что вы - люди Артема. Заподозрить что-то неладное он не может, у фирмы Беглова репутация будь здоров какая.
      - Понял. - Блоха трезвыми глазами смотрел на хозяина. Недавний хмель и воспоминания о послушной девчонке, старавшейся угодить ему изо всех сил, выветрились из головы.
      - А ты, - Хорь повернулся к Мартыну, - завтра к вечеру должен быть у пропускного пункта. Будем брать партию оружия. Номер у грузовика знаешь. Дождитесь, когда отъедет, и действуйте. Водителя, будет сопротивляться, живым не оставлять. Я с Иваном вас прикрою.
      По сведениям Хоря за оружием в конце длинной цепочки стояла бригада Артема. Дорогого стоило узнать все это.
      В широкой груди Мартына шевельнулось нехорошее предчувствие. Круто берет хозяин, не по чину. Как бы того... пожалеть не пришлось. Мысли у тугодума Мартына с трудом ворочались в голове, как громадные жернова. Хорь хитер, одним махом в дамки проскочить хочет. А кто не хочет?! Может, всю хевру сдать задумал, а сам... Мартын сдержал тяжелый, как у лошади, вздох. Не был бы Блоха таким подхалимом и сволочью, он бы с ним сговорился. Вдвоем отвалить легче, и, как говорится: "киса, не скучай". А сейчас...
      От таких мыслей сделалось совсем погано, да куда с ними пойдешь?.. Свои пришибут, только дернись, а чужим он и на хрен не нужен. А может, и зря тоску нагоняет. До сих пор у Хоря сбоев не было, а когда удача прет, рыло не отворачивают. Не возьми его хозяин в свою бригаду, занимался бы до сих мелким рэкетом, ходил бы с разбитой рожей или в кичмане парился. Последнее окончательно примирило здоровяка Мартына с неизбежным.
      Троица еще какое-то время обговаривала детали. Спать разошлись рано, Блохе надо было подниматься чуть свет.
      Хорь долго ворочался, прежде чем уснуть. Ему было тревожно, но он не признавался в этом даже самому себе.
      Он думал об Артеме и его братве. Не торопится ли он валить пахана? Вон и парни его встревожились, а их трусами не назовешь. Под свою резьбу оно, конечно, заманчиво, но... "Шустришь ты, Хорек, не по уму, - учил его в колонии один старый вор, не набравший авторитету, которому молодой парень приглянулся своей дерзостью и наглостью. - Это тебя сгубит". Таких, как Хорь, умудренный опытом уголовник звал скороспелками.
      - Эх, батя, - вздыхал Хорь. - Давно сидишь, оторвался от действительности. Сейчас так - жизнь на кон, и ты - главарь.
      - Чужой жизнью рисковать надо, - не соглашался старик.
      - Это, конечно, лучше, - ухмылялся Хорь. - Только тогда и крупных выигрышей не бывает.
      Старый вор зашелся в кашле, слезы выступили на глазах. Он смолк. Верно, верно парень говорит. Эх, скинуть бы самому годков двадцать, и здоровьишка побольше, он бы с таким орлом делов наделал! Да только поздно ему об этом мечтать. Не дотянуть до конца срока.
      Вот о чем вспоминал сейчас Хорь, беспокойно крутясь в постели. Старик не дурак был, уча осторожности. Жаль, помер батя, сейчас бы пригодился. Как он там говорил? Если что, уходи по запасной. По запасному варианту то есть. Был, был у Хоря такой вариант, про который никто из его братвы не догадывался.
      Мысли опять перекинулись на предстоящее дело. Артем... Один знающий человек предупредил, что с Артемом шутки плохи. Он, как айсберг, одна сотая часть на поверхности, а что внутри... Стращал, сука.
      Померяться силой с командой Беглова стало навязчивой идеей. Вор в законе, авторитет, ну и что, - злобно щурился Хорь. Это раньше при одном их движении - лапки поджал и кверху. Теперь времена другие. У кого сила, наглость, тот и в дамках. Старые законники за счет своего былого авторитета живут. А тряхни его как следует, он и готов.
      Несколько месяцев назад у банды Хоря было столкновение с людьми одного пахана. Тот сначала пыжился: я, де, староблатной, воровские правила... То, се, хвост распушил. Назначили стрелку. Постреляли друг в друга, разобрались. Заземлили братву. Хорь со своим активом оказался сильнее.
      Удача окрылила. Хорь попер дальше. Чихал он на все дутые авторитеты.
      Про Артема он слышал немало, сведения были разные. Кто-то считал его крупной фигурой в уголовном мире и поныне, а кто, нагло щурясь, бросал презрительно: "Был когда-то, да весь вышел, одни закидоны остались". Передали слова одного кента, недавно выпущенного подчистую, когда человек Хоря забросил удочку: "Не вяжитесь, так и скажи, за Артемом сила. Беглов - крупняк". Хорь тем словам не поверил. Какая сила? Что-то не слыхать. А если даже и так, потеснить маленько придется пахана, у Хоря тоже сила - отборные головорезы, скажи, живым закопают.
      Хорь не любил, когда его называли отморозком. Старые паханы вышли в тираж, интеллигентов из себя корчат, добреньких. В благотворительных фондах участвуют, поделили сферы влияния и почивают на лаврах. Если бы у Хоря была такая империя: казино с ресторанами, гостиницы, крупные универмаги, он бы тоже играл в благородство. Чтобы иметь все это самому, надо отобрать у другого. Даром никто не отдаст. Значит, надо быть сильным и безжалостным. Кто сильнее, тот и прав. А еще тот, кто стреляет первым.
      Сон не приходил. Сейчас Хорь думал о Сусанне.
      Рано или поздно с домоуправительницей придется расстаться. Слишком много трупов вокруг нее. Она уверена, что молодых девчонок, которых подбирала на вокзалах и на улице, никто не хватится и искать не будет. Сусанна осторожна и хитра, но и она может рано или поздно ошибиться. И тогда...
      Хорь уже не раз пожалел, что связался с ней. Он начал ее бояться. Это она виновата в том, что его паталогические наклонности стали очень быстро развиваться. Она со своими услугами мертвой хваткой держала его за горло. Он был хозяином, но она была его палачом.
      Однажды он увидел, что осталось от девчонок, отданных ей на растерзание. Его потом неделю мутило. Неужели и он превратился в такого зверя?!
      Он боялся самого себя и вспоминал ту несчастную малолетку на вокзале, Вальку, которая так нелепо погибла из-за него. Если бы она была сейчас жива, он бы не нуждался в услугах Сусанны. "Если бы она была сейчас жива, - резанула его страшная мысль, - такие, как Сусанна, замучили бы ее до смерти".
      Хорь замычал. В такие минуты он особенно остро чувствовал собственную неполноценность. Недоумок, импотент, не способный в нормальных условиях испытывать удовольствие. Тысячи мужиков, когда остаются наедине с бабой, могут, а он нет.
      Сегодня он смотрел на тщедушного Блоху и могучего Мартына и чувствовал себя выхолощенным и опустошенным. Он страшился такого состояния. Почему-то оно накатывало на него именно здесь, в загородном доме, в последнее время все чаще и чаще.
      Он никогда не принимал наркотики и презирал тех, кто это делает, кто находится в зависимости от дури. Может, Сусанна подсыпает в еду какое-нибудь зелье? Эта мысль однажды уже приходила в голову.
      Хорь вздрогнул, услышав громкий лай одной из овчарок. Следом за ней залаяла и вторая. А потом завыла, да так, что волосы встали дыбом.
      Не к добру это, мелькнула нехорошая мысль, но он взял себя в руки.
      Пес, словно услышал приказ хозяина, тоже замолк.
      Хорь обрадовался. Прищемит завтра хвост Артему, а там и с домоуправительницей разберется. Жаль бабу, вернее ее человека не сыскать. Пьет много, но дело свое знает. Он хмыкнул: жаль, не жаль, а... Всему свой черед. Сейчас не время.
      Дело задумал серьезное, играть собрался по-крупному, а в таких случаях игроков не меняют. Если придется уходить по запасному варианту, Сусанна понадобится, а в случае провала операции, ужалила нехорошая мысль, она будет просто незаменима.
      Глава 7
      Дверь, лязгнув, захлопнулась, и наступила полная тишина.
      Две маленькие женские фигурки, скрючившись, застыли в углу. Они больше походили на бесплотные тени.
      Одна из них была светловолосой, над верхней припухшей губой, слева, виднелась небольшая родинка, отчего миловидное юное лицо казалось особенно пикантным и лукавым. Но только не сейчас.
      Вторая была брюнетка со спутанными длинными волосами.
      Тусклая верхняя лампа освещала бледные лица и небольшое помещение, где они находились.
      Возле одной из стен стоял обшарпанный диван, обивка которого насквозь пропиталась подозрительными бурыми пятнами. На полу валялось старое одеяло. Окна не было, вместо обоев - грязновато-серый кафель в человеческий рост. Комната больше походила на кладовку, если бы не круглый глазок, вделанный в металлическую дверь. Это превращало помещение в настоящий карцер.
      Блондинка с родинкой шевельнулась и тут же замерла, потому что почувствовала, что за ней наблюдают.
      Она оказалась права.
      По ту сторону двери в коридоре, пьяно покачиваясь из стороны в сторону, на нетвердых ногах стояла Сусанна в небрежно наброшенном на полные плечи длинном трикотажном халате и подглядывала в глазок. Девушки были пленницами Хоря, с которыми банда развлекалась накануне, а кладовка стала их тюрьмой.
      Прислушиваясь, Сусанна несколько минут наблюдала за неподвижными фигурками. Те не шевелились.
      - Пор-рядок, - невнятно пробормотала она и, опустив глазок, удалилась.
      Через некоторое время после ухода надзирательницы одна из пленниц вновь зашевелилась.
      - Эй, как тебя, Марианна! - светловолосая окликнула девушку, безжизненно скрючившуюся на грязном одеяле.
      Темные вьющиеся волосы брюнетки, откинутые назад, разметались по полу. На одном из висков запеклась кровь.
      Пленница, которую светловолосая назвала Марианной, застонала и открыла глаза. Огромные неподвижные зрачки уставились на сокамерницу.
      - На-та-ша, - с трудом произнесла она и, пытаясь приподняться на локте, со стоном рухнула на пол.
      - Да, я с тобой, я - Наташа, ты меня слышишь?
      Марианна промычала в ответ что-то невразумительное.
      - Гос-споди! - Наташа попыталась встряхнуть ее, но добилась того, что та смогла лишь снова открыть глаза.
      - Ты опять глотала эту гадость? Я же тебе говорила, идиотке, обмани их. Слышишь меня, дура? - накинулась она на Марианну. Подохнем здесь.
      - Я... не могу.
      Наташа злобно сплюнула на пол. Вот и попробуй иметь дело с этой наркоманкой.
      - Договорились же, - теперь она чуть не плакала. - Ты думаешь, мне легче? - Она прикусила разбитую губу. - Я как кошка раздавленная. Еще один такой день, и все: или свихнусь, или подохну. Ты слышишь, чокнутая?
      Марианна молчала, ее мутило.
      Наташа заплакала от бессилья.
      - Я-а рискую, - заикаясь, выговаривала она, ворую у этой жирной гадины ключ, пока она пьяная, терплю все, таблетки затырила, а ты... Живыми мы отсюда не уйдем. Ну, Марианночка, миленькая, вставай, мне страшно одной.
      - Не Марианна, - покачала головой темноволосая. - Машкой меня зовут. Для понта... Марианной... - Ее язык заплетался, и она умолкла.
      Наташа вскинула голову.
      - Я все равно уйду. Пусть догоняют, один конец. Здесь, как падаль, собакам скормят. Или зароют. Недолго осталось. Может, уже завтра. Они что-то затеяли, сама слышала. Да очнись ты, кукла! Посмотри на себя, на меня - задницы в ожогах от сигарет. Нравится, когда на карачки ставят и на твоей спине вместо карточного стола всю ночь в очко дуются? А когда хлещут, что есть мочи, картами по голой коже? И так каждую ночь. Потом эти крысеныши наваливаются всей кодлой... Нравится, да? А жирная пьявка Сусанна? Она же замучает нас до смерти! Если я сбегу одна, тебя сразу прикончат. - Наташа снова принялась трясти подругу. Слезы бежали по ее хорошенькому личику.
      Машка попыталась приподняться, но не смогла.
      - Одна беги... - она кулем свалилась на пол.
      Через минуту на ее лице появилось осмысленное выражение и она вяло стала шарить рукой свою одежду.
      - На, возьми, - она протянула зажатые в кулак две таблетки. Пригодится. Запомни, я - Маша Алышева. Выберешься, этих гадов... - Она начала плакать, ее бил озноб.
      Наташа стояла в коридоре и прислушивалась к тому, что творится в доме. Трусики - две перекрещенные кружевные тесемки, короткая майка на бретельках, и синтетическая, едва прикрывающая попку кофта - вот и вся ее одежда. На ногах были резиновые шлепанцы. Она дрожала от холода и страха, но назад пути не было.
      О побеге она задумала сразу, как только попала сюда. Неделю назад стала копить еду для собак. И таблетки. Наташа ждала, когда напьется Сусанна, чтобы выкрасть у нее ключ. Сегодня с большим трудом ей это удалось. Марианну, то есть Машку, она посвятила в свои планы два дня назад, когда поняла, что девчонка ее не выдаст. Но та оказалась совершенно сломленной, хотя на вид была крепче Наташи. Видно, наркотики свое дело сделали. Говорила ведь ей, дуре, не глотай, притворись, так нет...
      Наташа, как наяву, увидела перед собой распластанную на полу Машку. К горлу подкатил комок. Может, вернуться, екнула мысль, поймают, точно забьют. Ну нет! Она тряхнула слипшимися волосами. И так подыхать, и этак.
      В доме все будто вымерло. Таясь, длинными, ей они казались бесконечными, коридорами Наташа пробиралась к выходу.
      Господи, сделай так, чтобы входная дверь была открыта, молилась девушка. Она знала из подслушанных разговоров, что бандиты не всегда запирают дом на ночь, надеясь на собак-зверюг. Еще была тюремщица Сусанна, но она сегодня приняла хорошую дозу спиртного, Наташа сама видела, что к ночи ее развезло. Сейчас был самый подходящий момент, чтобы попробывать сбежать. Завтра тюремщица протрезвеет, хватится ключа от карцера и...
      Она неслышно подошла к выходу и толкнула тяжелую дверь. Та со скрипом приоткрылась. Резкий порыв ветра с холодным осенним дождем пронизал девушку насквозь, до костей. Она смело ступила за порог.
      Только не бежать, приказала себе Наташа и пошла по дорожке, ведущей к забору. В руке она держала куски колбасы, что ей удалось припрятать за неделю, и наркотические таблетки - колеса.
      - Собачки, где вы, собачки?- ее голосок дрожал от страха. Псы непременно должны быть здесь.
      - Р-р-ра! - предостерегающе раздалось сзади, и огромная овчарка прыгнула из-за кустов.
      - На, на тебе, ешь! - Наташа выпустила колбасу с запрятанными внутрь таблетками из рук, стараясь не смотреть на огромную страшную пасть.
      Пес скалил глаза на угощение, но не трогал ни колбасу, ни Наташу.
      - Р-р-ры! - послышалось опять, и другая громадная псина оказалась рядом.
      - Ешьте, кушайте, хорошие собачки. - Девушка старалась говорить ласково. Она понимала, что если псы почувствуют, как ей страшно, то это конец.
      Она бросила все, что у нее было в руках перед злобными мордами и сделала шаг в сторону.
      Раздалось одновременное чавканье. Повезло, собаки проголодались.
      Наташа продолжала двигаться к забору. Ее никто не трогал. Негнущимися пальцами она толкнула калитку и рванула прочь от страшного места.
      Настоящее имя девушки было Людмила. Людка Петрова. Наташей она стала после того, как приехала в Москву из небольшого городка Клин.
      Не от хорошей жизни сорвалась она в столицу. После смерти бабушки тихая уютная жизнь оборвалась, и девчонка решила попытать судьбу. Другие могут, а ей что, нельзя?
      Столичные привокзальные шлюхи научили ее уму-разуму, они же посоветовали скрыть на всякий случай настоящие имя и фамилию.
      - Зачем? - удивилась Людка.
      - Затем! Ментовка выловит, домой сразу загремишь, а так, при случае, отвертеться можно. Поняла? Ты девка видная, красивая. Крутись!
      Людка поняла и начала крутиться, как учили.
      Жизнь повернулась к молоденькой провинциалке не лучшей стороной, но она не теряла надежды заработать денег и вернуться в свой городок королевой.
      Родители ее давным-давно развелись, создали новые семьи, и никому из них девчонка была не нужна. До того, как приехать в столицу, она жила с бабушкой в старом, но еще крепком домишке. Бабушка Оля умерла год назад, Людке тогда только шестнадцать исполнилось, в училище поступила.
      Помнит, мать пришла на похороны, как чужая. Издерганная вся, постаревшая, опять у нее судьба не задалась. Новый муж оказался той еще сволочью, Людке он сразу не понравился, гнида лысая.
      Мать поплакала над могилкой, а когда шли домой назад, заговорила о том, что домишко бабушкин надо продать. Дом так себе, вздыхала, но участок большой, на хорошем месте, богатого покупателя найти можно.
      - Да ты что?! - опешила Людка. - А я? Мне куда деваться?
      - Со мной жить будешь, - пряча глаза, пробормотала мать.
      Соседка, бабка Аня, чей дом стоял рядом с бабушкиным, услышав про это, вскинулась:
      - Да она что, совсем совесть потеряла? Матери своей на похороны хоть бы копейку принесла, а туда же - наследство делить. Ты, девонька, дурой-то не будь, не соглашайся. Она тебя с трех годочков бабке Оле подбросила. Не оставила старая завещания, кто же знал, что так выйдет. Рано Господь прибрал, рано. А мамашку свою не слушай, продавать не соглашайся. Ты тоже права имеешь, Ольга-то тебе бы все оставила. Эка, продать... А потом куда деваться? Мамашкин хахаль в миг все спустит. Через два годка ты - совершеннолетняя. Я сама с тобой, куда надо, схожу и подтвержу, что бабка тебе заместо матери была, пусть решают по совести. Приболела вот я только... - жаловалась бабка Аня.
      Мать настырно гнула свое. Соседку забрали в больницу. И Людка не выдержала. Да пропади оно все пропадом!
      Она сорвалась в Москву и пополнила ряды привокзальных проституток.
      В загородный дом к Сусанне Людка попала две недели назад и поняла, что это - конец. Пусть она дрянь, мерзавка, но не подыхать же в этом концлагере?!
      Она чувствовала, что силы с каждым днем убывают, ее сокамерница загибалась прямо на глазах, равнодушно глотая дрянь, которой ее пичкали. Людка боялась, что она сломается и с ней произойдет то же.
      Она ненавидела наркотическую дурь и презирала тех, кто без косяка дня не мог прожить. Пока удавалось обманывать своих тюремщиков. Те таблетки, что ей давали, она прятала под язык, а потом выплевывала. Лишь два раза не смогла провести Сусанну. Здоровый крепкий организм девушки с бабкиными крестьянскими генами помог ей сопротивляться, уберег от наркотической зависимости. Бесконечно это продолжаться не могло. Людка уже ни на что не надеялась. Лишь побег мог спасти жизнь.
      Сегодняшний день сложился удачно. С одеждой вот только не повезло, почти все вещи остались в раздевалке бассейна. Но это не остановило. Другого такого случая не будет. Да и доживет ли она до другого?..
      Она не ожидала, что так легко удастся выскользнуть из дома. О том, что будет дальше, Людка пока не думала.
      Дождь между тем усиливался. Он налетал с сильными порывами ветра, до костей пронизывал полуголую фигурку. Скоро пошел мелкий колючий снег.
      Она все бежала и бежала, пока не выдохлась окончательно. Скоро поняла, что в темноте сбилась с дороги. Ноги увязли в грязи, резиновые шлепанцы стала засасывать вязкая жижа.
      Она с ненавистью выплюнула мокрую прядь волос, забившую рот.
      Злость придала силы. С трудом вытащив ноги, - шлепанцы остались в топи, - она выбралась на твердое покрытие дороги. И так, босиком, побрела дальше. Холода она не чувствовала, потому что отупела от пережитого волнения, страха и усталости.
      Вот и подохну здесь, безразлично думала она. Силы быстро покидали маленькое измученное тело.
      Буду идти, пока не упаду, упрямо твердила себе, а потом - все.
      Она не помнила, сколько времени так шла. Страшный дом остался позади, и все, что произошло с ней сегодня, казалось далеким прошлым.
      Внезапно впереди мелькнули огоньки. Людка с замиранием сердца следила, как они приближаются.
      Машина! Машина шла прямо на нее. Она хотела отшатнуться, спрятаться, но ноги приросли к асфальту. Людка, как зачарованный светом зверек, не могла двинуться с места.
      Автомобиль резко затормозил.
      - Ты что, очумела, под колеса лезешь? - Вадим Сидельников злой, как черт, высунулся из окна. - Твою ж мать... - начал заводиться он, но тут же стих.
      Неяркий свет фар выхватывал из темноты лицо молоденькой полуголой девушки. Жалкая кофтенка едва прикрывала бедра, ноги были босые. Она стояла, прижав руки к груди, а дождь со снегом яростно лупил по беззащитной фигуре. Мокрые капли стекали по лицу и голым ногам.
      Вадим с ужасом, как на привиденье, уставился на незнакомку.
      - Ну и ну! - Он едва опомнился от изумленья.
      Людка онемевшими губами хотела что-то сказать, но смогла издать лишь слабый писк.
      Сидельников выскочил из машины.
      - Садись! - Он, открыв дверцу, подтолкнул окоченевшее от холода тело к автомобилю.
      Людка, как-то сразу вдруг обмякнув, стала валиться набок. Вадим едва успел подхватить ее, иначе она наверняка грохнулась бы на асфальт.
      Она пришла в себя уже в машине, укрытая теплой курткой и еще чем-то мягким и хорошо пахнущим.
      - Очнулась? - Сидельников с любопытством смотрел на свою находку.
      - Д-да, - выбивая дробь зубами, ответила она и вдруг громко, навзрыд, заплакала. Она так плакала лишь один раз в жизни - на похоронах бабушки.
      Хорь тяжелым взглядом уперся в Сусанну.
      - Что скажешь хорошего?
      - Не нашли. - Она рухнула в кресло. - Как сквозь землю... Вторая прошмандовка ничего не помнит. Дури нажралась. Только мычит и головой мотает. Хоть убей.
      - Убей! - У Хоря заходили желваки. - Если эта сбежавшая сучонка выведет на нас ментов, то...
      - Что ты, что ты, - замахала руками Сусанна, но лицо ее вытянулось от страха. - Не могла она далеко уйти, не могла! Без колес дня не сидела. Взбесилась, видно, от дозы, крыша съехала. Домоуправительница заскрежетала зубами от ярости: - Подохла уже где-нибудь в канаве, секуха белобрысая. Голая почти была, замерзла и околела.
      Хорь задумался.
      Тревогу на рассвете подняла Сусанна. Сбежавшая накануне операции девка - плохой знак. Но он не был суеверен. Из-за каждого промаха слюни пускать не станет.
      Мартын и Блоха, молча наблюдая за хозяином, не встревали: он старший, ему и решать.
      - Сегодня начинаем, все в силе. - Хорь обвел взглядом подручных и скривился в ухмылке: - Есть другие предложения?..
      Сусанна, успокаивая хозяина, не сказала ему всей правды. Собаки, вяло взявшие след сбежавшей девчонки, довели до шоссе. Там, покрутившись на месте залаяли. Сусанну прошиб пот. Девчонку могла подхватить проезжавшая машина, и тогда... Но думать об этом не хотелось.
      Глава 8
      Утро этого же дня началось паршиво и для Артема Беглова.
      Его человек, Ракита, вернувшись из городской больницы, где вторую неделю лежал под капельницей старый вор Болт, сообщил, что нынче ночью тот скончался.
      Известие не удивило Артема. Со злостью он подумал о том, что зря оттягивал неприятный разговор с Тихарем. Вчера надо было все решать.
      Его тонкие губы скривила волчья усмешка. Он привык опережать события, а не тащиться у них на поводу.
      - С похоронами займись, - отдал он распоряжение Раките. - Все под Богом ходим, - с запоздалым сожалением сказал он, думая о покойнике, и взглянул на часы: вот-вот должны появиться Гребень с Тихарем.
      Аппартаменты Артема на третьем этаже гостиницы "Столешники", просторный номер-люкс, были превращены в настоящую штаб-квартиру. Здесь было удобно - все под рукой, а он слишком ценил свое время, чтобы тратить его на пустяки, а главное - здесь было безопасно. Третий этаж, как хорошо укрепленная крепость имел несколько степеней защиты. Артем мало чего боялся, но от того, чтобы схватить пулю в подъезде от каких-нибудь придурков, никто не застрахован, зачем зря подставляться?
      Кроме люкса в "Столешниках", у него было еще несколько подобных точек, но Беглов пользовался ими только в деловых целях. Своим домом он считал этот номер, на третьем этаже уютной гостиницы, расположенной в центре столицы, где, с тех пор, как она стала собственностью Артема, никогда не было постояльцев.
      - Появится Гребень с Тихарем, сразу доложить, - приказал он охране.
      Смерть Болта омрачила настроение, но Беглов даже не предполагал, что настоящий удар ждет его впереди.
      Гребень приехал один.
      - Исчез Тихарь, - выпалил он с порога, едва вошел в комнату. - С ночи дома нет.
      Артем, угнув подбородок, уставился в пол.
      - Та-ак, - протянул он ничего не выражающим голосом.
      Новость ошарашила. Лишь умение держать себя в руках при любых обстоятельствах помогло сохранить непроницаемое лицо. До сих пор у него не было проколов. Сумев окружить себя верными людьми, он не знал предательства. Тихарь был один из самых-самых...
      - Откуда знаешь, что с ночи? - прервал Артем свои размышления. Днем, значит, дома был?
      - Да, его соседка видела по лестничной площадке, квартиру свою открывала, он с авоськой из магазина шел.
      Артем поднялся с дивана и отошел к окну. Гребень настороженно следил за хозяином.
      - Значит, так, - повернул голову Артем. - Давай все по порядку: что, чего, как, и подробно, с кем разговаривал, что сказали, понял?
      Гребень кивнул.
      - Утром приехал, в дверь звоню - никого. Постоял, подождал, опять звоню. Тишина. На улицу вышел. Где его окна, я знаю, вижу, форточка закрыта, штора задернута, свет тоже не горит. Полное отсутствие клиента. Я опять к двери, кнопку жму на всякий случай, но, чувствую, дело пустое. Только собрался в соседнюю дверь звонить, а она сама открылась. Бабка-пенсионерка с сумкой выходит, в магазин, видно, собралась. Смотрит на меня подозрительно и спрашивает: вам кого, молодой человек? Алексея Ивановича Тихарева, говорю, знакомый, по делу. Тут старуха ехидно прищурилась: староват он, чтобы у тебя приятелем быть. А потом вдруг подобрела. Сама беспокоюсь, говорит, нет его дома. А куда же, спрашиваю, он подевался? Ничего не знает. Вчера днем его с авоськой видела, кефир нес, яйца, масло.