Дестроер (№105) - Опаленная земля

Вокруг появились очертания кухонного оборудования.

— Похоже на ресторанную кухню, — сказал Римо.

Они двигались между плитами и холодильниками, открывали контейнеры с продуктами. Здесь были: первосортная говядина в вакуумной упаковке, полуфабрикаты в фольге для быстрого приготовления, различные напитки, включая тридцать галлонов охлажденного молока.

— Даже не просроченное. — Римо поставил в холодильник бутылку молока и захлопнул дверцу. Подойдя к одной из плит, он включил горелку. Из конфорки вырвалось синее пламя. Над плитами висели вытяжные шкафы, поглощающие тепло и улавливающие продукты горения газа.

— Это секретная марсианская база, — сказал Чиун.

— Продовольственный склад? — скептически промолвил Римо. — Брось. Это секретная кухня «Биобаббла». Так вот где они готовили пиццу. Вероятно, этим и объясняется недостаток кислорода в атмосфере «Биобаббла». Они готовили на газе, а газ при горении поглощает кислород.

— Что-то не видно марсиан, — заметил Чиун. — Даже не пахнет.

— Похоже, часть тепла поступала от газовых плит, — сказал Римо, осматривая выложенный акустической плиткой потолок. — Мне кажется, отсюда каким-то образом можно было попасть наверх, в «Биобаббл». Идем.

Пройдя несколько шагов, Римо обнаружил складную алюминиевую стремянку, которая стояла под люком, похожим на шлюз подводной лодки. Шлюз был задраен.

— "Биобаббл" прямо над нами, — сообщил Римо.

— Там же и марсианская бестия, — мрачно изрек Чиун.

Римо поднялся по лестнице и одним указательным пальцем отвернул стальное колесо. Люк заскрежетал, словно протестуя, наконец отвалился, обнажив стальную пасть шлюза. Даже трое «качков», вооруженных разводными ключами, вряд ли смогли бы открыть люк, тогда как Римо проделал это без видимых усилий.

Римо просунул голову в отверстие люка. Пахло серой.

— Римо, что ты там видишь? — спросил Чиун.

— Похоже на растаявший мрамор. И здорово воняет.

— Марсианином не пахнет?

— Нет, — ответил Римо. — Разве что предположить, что его тело пахнет так же, как стекло и пластик.

Римо, оставаясь стоять на перекладине стремянки, повернулся, чтобы осмотреться, затем произнес:

— Я поднимаюсь.

— Я за тобой, — сказал мастер Синанджу.

Чиун взлетел по лестнице, и они оказались в помещении, напоминавшем воздушный карман, который образовался в результате оседания купола «Биобаббла» после того, как расплавленная масса застыла. Из этого центрального котла в трех различных направлениях расходились причудливой формы туннели.

— Выбери себе какой-нибудь туннель, — сказал Римо. — Любой.

Чиун по-собачьи повел носом, принюхиваясь.

— Марсианских запахов нет, поэтому я выбираю вот этот.

— Почему же тогда именно его? — не понял Римо.

— А почему бы и нет? — С этими словами мастер Синанджу двинулся в глубь туннеля.

Римо, остановив свой выбор на соседнем лазе, незамедлительно нырнул в него. Двигаться ему приходилось осторожно, поскольку свод туннеля даже в самой высокой точке не превышал пяти футов.

Стены главным образом состояли из отвердевшего стекла. Кое-где можно было различить вкрапления цвета, а в одном месте взгляд Римо наткнулся на обугленные кости человеческой руки, несчастный обладатель которой — один из обитателей «Биобаббла» — сварился среди прочих в кипящей стеклянной массе. Затем на глаза ему попался светлый алюминиевый стул, подвешенный, словно экспонат музея, в стеклянной матрице.

Римо словно очутился внутри удивительного аквариума, по чьей-то странной прихоти заполненного не водой, а стеклом, в котором вместо рыб плавали диковинные предметы и существа. Было полно насекомых, в особенности тараканов со скрученными от жары усиками.

Свод опускался все ниже и ниже. Римо уже хотел повернуть назад, как вдруг услышал приглушенное биение человеческого сердца.

Он замер как вкопанный.

Но не успел он установить источник звука, туннель озарила ярчайшая, нестерпимо белая, вспышка. Такого Римо еще не видел. Это была квинтэссенция белого света. Еще не успев зажмуриться, Римо догадался, что его ослепили. Он понял это по острой, пронзившей зрительные нервы, боли. Боль была такой, что он почувствовал ее кончиками ногтей. Внутри у него все оборвалось, и где-то там, где по идее должен был находиться желудок, зашевелилось незнакомое липкое чувство всепоглощающего страха...

* * *

Мастер Синанджу шел по стеклянному туннелю со скользкими на ощупь стенами. Ничего подобного прежде ему видеть не доводилось, поэтому он решил описать свои впечатления в священных свитках в назидание будущим мастерам Синанджу.

В одном месте проход расширялся, образуя нечто вроде купола — здесь воздух был особенно спертым. Чиун осмотрелся. Перед его взором проплывали странные картины стеклянного царства — странные в своей неподвижности, словно окоченевшие, тараканы, застигнутые в той или иной позе холодеющей массой.

Убедившись, что здесь, в этой стеклянной камере, его никто не подстерегает, Чиун пустился в обратный путь.

В этот самый момент одну из стен озарила яркая вспышка, и до его слуха долетел истошный крик его приемного сына.

— Римо! Сын мой! — воскликнул Чиун.

Подобрав рукава кимоно, мастер Синанджу устремился назад по сюрреалистическому туннелю на душераздирающий крик своего ученика.

Глава 8

Достигнув конца туннеля, мастер Синанджу заметил, что из другой стеклянной трубы — той, в которой исчез Римо, — на него пятится странная фигура.

Это был не Римо.

Экипировка незнакомца — серая стеганая роба — наводила на мысль о древних китайских воинах династии Син. На голове его была капсула из какого-то серебристого материала.

— Повернись лицом к своей смерти, марсианин, — громогласно рявкнул Чиун.

Неведомое существо повернулось, взмахнув при этом длинным, светлого металла, жезлом, на кончике которого мерцал красный огонек. Огонек явно искал Чиуна. Однако еще не родился воин, который превосходил бы мастера Синанджу по части боевых искусств.

Чиун зажмурился, чтобы уберечь глаза, выгнул гибкое, как тростник, тело, развернулся, выбросив вверх одну ногу, и, оттолкнувшись второй, взмыл в воздух. Тело его описало полный круг.

Движения его казались плавными и неторопливыми — словно демонстрировалась на замедленном просмотре техника нанесения какого-то сокрушительного удара, — но лишь до того момента, когда ступня его поравнялась с подбородком. В следующий миг нога его буквально выстрелила, мелькнув в воздухе одним смазанным пятном.

Таинственный недруг только-только повернулся к Чиуну закрытым черной стеклянной панелью лицом, когда на голову ему обрушился смертельный удар.

Даже сквозь сомкнутые веки Чиун различил всполох ослепительно белого света, произведенного странным жезлом с красным мерцающим огоньком на наконечнике.

Чиун сжался и, точно пружина, молниеносно отскочил в сторону и тут услышал, как тело его противника безжизненно рухнуло ниц под сводами воздушного котла в самом сердце «Биобаббла».

Лишь когда до слуха его донесся предсмертный хрип, Чиун позволил себе открыть глаза.

Чиун осторожно приблизился к телу поверженного противника.

Тот лежал, раскинув в разные стороны конечности, похожий на огромную морскую звезду. Недоставало лишь головы.

Вполне удовлетворенный зрелищем содеянного, Чиун кинулся на поиски ученика.

Римо стоял, одной рукой опираясь на стеклянную стену туннеля. Глаза его были широко распахнуты, но при этом совершенно безжизненны. Зрачки сузились до размеров булавочной головки, а белки пронизывали кроваво-красные жилки.

Мастер Синанджу на мгновение опешил, настолько потрясло его беспомощное выражение, застывшее на лице Римо.

Наконец, собравшись с духом, он сделал шаг вперед:

— Римо! Что случилось?

— Чиун, я... я ничего не вижу, — сдавленным голосом ответил Римо.

Морщинистое лицо Чиуна исказила гримаса боли.

— Но хоть что-то ты видишь? — спросил он.

— Все вокруг белое.

— Не черное?

— Нет. Белое.

— Странно. Если бы ты ослеп, то перед глазами у тебя стоял бы непроглядный мрак.

— Этот малый был здесь. Будь осторожнее.

— Я его видел. Его больше нет, Римо. Я отомстил за тебя.

После секундного колебания Римо хриплым голосом проронил:

— Благодарю тебя, отец.

— Я сделал бы то же самое для любого другого приемного сына — имей я его.

Римо беспомощно протянул к нему руку.

— Помоги мне.

Чиун уже было направился к нему, но вдруг остановился. Нет, сейчас не время и не место для того, чтобы потакать слабости.

— Нет, — сказал он.

— Нет? Что ты хочешь сказать?

— Если ты слеп, учись обходиться за счет остальных чувств.

— Слушай, дай мне руку — только и всего, — начиная терять терпение, произнес Римо.

— Нет. Ты помнишь дорогу, которая привела тебя сюда, к месту твоего поражения. Ты должен двигаться в обратном направлении, следуя по собственным следам.

Римо внимал ему с каменным лицом. Похоже, он не на шутку рассердился. Наконец он выпрямился и, собрав волю в кулак, положился на свои слух, обоняние и осязание.

Сначала Римо двигался на ощупь, но по мере того, как уверенность возвращалась к нему, он все реже касался стен кончиками пальцев, все более доверяясь сверхострому слуху. Было очевидно, что он следует за биением сердца мастера Синанджу.

Тогда Чиун усилием воли замедлил сердечный ритм. Сердце не остановилось — просто удары его стали редкими и практически неслышными. Подобный прием в конечном итоге мог привести к каталепсии — симуляции смерти.

— Это нечестно, — возмутился Римо. — Я не слышу, как бьется твое сердце.

Чиун, затаив дыхание, молчал. Неслышно ступая черными сандалиями по остекленевшей массе, он отошел в сторону, чтобы Римо миновал его, не заподозрив подвоха.

Римо проделал весь путь до центрального воздушного мешка, ни разу не оступившись и не поскользнувшись. Только там он наткнулся на распростертое на стеклянном полу тело неизвестного.

— Так это он и есть? — спросил он, ощупывая его руками.

— Да, — ответил Чиун, уже восстановив нормальный сердечный ритм.

— Кажется, у него нет головы?

— Еще одно неопровержимое доказательство его марсианского происхождения. Головы у него не было.

— Но я его видел. Правда, всего миг. Но голова у него была на месте.

— Шлем. Я его снял. Но головы под шлемом не было.

Римо тем временем ощупывал плечи.

— Здесь торчит какой-то обрубок, — заметил он.

Чиун, скорчив гримасу, поднял шлем-капсулу.

Он энергично встряхнул его, и оттуда выпала голова.

— Это то, что я думал? — спросил Римо, выпрямляясь.

— Да, — нехотя промолвил Чиун. — Голова.

— Какая она?

— Отвратительная.

— Что значит отвратительная? — спросил Римо с нескрываемым любопытством.

— Омерзительная.

— Какого цвета у него кожа?

— Желтая.

— Выходит, марсианин желтокожий?

— Да. С ужасными глазами и плоским носом.

— Надо бы показать Смиту.

— Само собой, — сказал Чиун. Подняв голову, он бросил ее в шлем, который держал в руке наподобие бейсбольного мяча. — А теперь пора покинуть это проклятое место.

Римо со скорбным лицом поплелся за ним.

— Я видел его всего какое-то мгновение, — удрученным тоном сообщил он. — Я хотел напасть, как вдруг все вокруг сделалось ослепительно белым.

— У тебя до сих пор в глазах все белое?

— Да. Хотелось бы мне знать, что все это значит.

Чиун нахмурился:

— Не знаю. Возможно, раз ты белый, то это нормально.

Римо, покачав головой, стал нащупывать ногами перекладины лестницы стремянки.

— Всем известно, что слепые видят лишь черноту.

Чиун ничего не сказал на это, но в глазах его затаилось тревожное выражение.

Римо начал осторожно спускаться по лестнице. Чиун последовал за ним. Проделав весь путь по подземной кухне, они подошли к замаскированному люку и вскоре вновь очутились на поверхности, в сухой аризонской пустыне.

— Ступай за мной, — сказал Чиун.

Римо покорно, не произнося больше ни слова, последовал за ним. На лице его лежала печать пережитого им шока. Несколько раз он облизывал пересохшие губы, словно намереваясь что-то сказать. Однако всякий раз что-то, казалось, мешало ему, и он лишь плотнее сжимал их. Он все больше бледнел и тяжело дышал.

Впрочем, Чиун не обращал на это внимания. Им ничто не угрожало, так что эти тревожные признаки были не столь существенны. Опасности не было. Будущего — тоже. По крайней мере для Римо. И для Дома Синанджу.

Они нашли Амоса Буллу и Тома Палса возле руин «Биобаббла».

— Внутри «Биобаббла» что-то произошло, — сообщил им Том Палс.

— Ерунда, — сказал Чиун.

— Вся эта штуковина вдруг озарилась ослепительно белым светом. Словно вспыхнула гигантская лампочка. Или взлетела летающая тарелка.

— Да-да, — подтвердил Амос Булла. — Я собственными глазами видел.

— Что? — воскликнул Чиун. — Ты видел?

— Ну да.

— Ты же ослеп.

— Зрение вернулось ко мне.

— Римо, ты слышал? — завопил Чиун.

— Слышал-слышал. Я же слепой, а не глухой.

— Значит, и ты тоже прозреешь. Это временная слепота.

Римо облегченно вздохнул.

— Выходит, он и тебя достал? — спросил Булла.

— Да, но потом мы достали его, — ответил Римо, садясь на землю, чтобы дождаться, когда к нему вернется зрение.

Булла и Палс обступили мастера Синанджу.

— Что это? — спросил Булла, указывая на серебристый шлем в руке Чиуна.

— Это его шлем.

— А как же он того... отвалился?

— Приделан был на соплях. Стоило слегка стукнуть и все.

— Непрочные какие-то эти марсиане, — пробормотал Булла, избегая смотреть на лежавшую в шлеме голову.

— Не верю я в пришельцев с Марса, — пробормотал Римо, не желая оставаться в стороне от разговора.

— У него желтая физиономия и страшные, кошачьи, глаза, — сказал Чиун.

— Да ну?

— Честное слово.

— Эй! — воскликнул Римо. — Кажется, зрение возвращается ко мне. — Он поднялся на ноги, часто-часто заморгал и поводил перед глазами ладонью. Лицо его просветлело, зрачки расширились до нормального размера.

— Я вижу. Вижу.

— Все видишь? — спросил Чиун нарочито серьезным тоном, стараясь не выказывать радости.

— Нет. Пока только пальцы. И то лишь в виде расплывчатого пятна. Но и это уже кое-что.

— Попробуй зажмуриться. Это помогает, — предложил Булла.

Римо последовал его совету.

— Когда белый цвет перед глазами сменится красным, значит, все в порядке, — продолжал поучать его Булла.

— Так и есть, — затаив дыхание, пробормотал Римо.

— Римо, теперь открой глаза, — сказал Чиун.

Римо послушно открыл глаза. Красных сосудиков на его белках значительно поубавилось. Закаленный по системе Синанджу организм быстро справлялся с недугом.

Первое, что Римо увидел, когда зрение окончательно прояснилось, была голова марсианина.

— Так это и есть марсианин? — недоуменно вытаращив глаза, выпилил он.

— Да. Доводилось тебе когда-нибудь видеть более отталкивающую внешность?

Римо с выражением мрачной решимости взял голову двумя руками.

— Этот марсианин подозрительно похож на китайца.

— У меня всегда имелись сомнения относительно китайцев, — язвительно сказал Чиун. — Они как-то не слишком подходят для нашей планеты.

— Но этот малый точно китаец, — заявил Римо.

— Там, внутри шлема, есть какая-то надпись, — заметил Палс.

— И что там написано? — спросил Римо.

— "Собственность УАТ".

— Что еще за УАТ? — ворчливо проронил Булла.

— Управление аномальных технологий ВВС США.

— Никогда о таком не слышал.

— Это сверхсекретное подразделение при ВВС. Говорят, оно занимается сбором сведений о внеземных технологиях.

— О космических, что ли? — спросил Римо.

— Так говорят. Словом, их интересуют экзотические технологии. Неизвестные в США. Необычные энергетические установки. Новые возможности применения лазера. Все в таком роде.

— Выходит, они — если захотят — могут заняться и летающими тарелками? — спросил Булла.

— Формально это входит в их компетенцию.

— Значит, этот китаец наш? — удивился Римо.

— Только не мой, — заявил Чиун, после чего презрительно швырнул голову обратно в шлем и наподдал его ногой.

Из машины Римо по сотовому телефону позвонил Харолду У. Смиту в клинику «Фолкрофт», под вывеской которого скрывалась штаб-квартира КЮРЕ.

— Вам что-нибудь говорит название УАТ? — спросил Римо, дождавшись, когда сигнал проследует через ретрансляторы шестнадцати штатов и пройдет через шифратор (на случай, если бы в Агентстве национальной безопасности решили прослушать разговор).

— Да, — ответил Смит. — У тебя у самого есть удостоверение УАТ, и ты им как-то пользовался.

— Я не могу помнить обо всех своих «крышах», — недовольно буркнул Римо.

— А почему ты спрашиваешь?

— Они направили сюда одного из своих людей. Он ослепил меня какой-то штуковиной, внешне похожей на фонарь.

— В армии сейчас работают над новой лазерной технологией.

— На нем было что-то вроде космического скафандра.

— Специальное боевое снаряжение. Тоже последняя разработка военных.

— Зачем напяливать боевое снаряжение, если это обычная инспекция места происшествия?

— Возможно, потому, что он не знал, с чем ему предстоит столкнуться, — предположил Смит. — Почему бы не спросить об этом у него?

— Да я бы спросил, но Чиун снял с него башку — если можно так выразиться.

Смит сдавленно простонал.

— Свидетели есть?

— Непосредственных нет, но вокруг головы уже собирается маленькая толпа.

Из груди Смита снова вырвался стон.

— Сворачивайтесь, — приказал он.

— Но мы ничего не нашли. Разве что вас заинтересует гипотеза, которую выдвинул Чиун.

— Что за гипотеза?

— Солнечный дракон. Так корейцы называют комету.

— Комета по-корейски хьесонг, — сказал Смит.

— Виноват, исправлюсь, — буркнул Римо.

— Если ничего лучшего нет, сворачивайтесь, — сердито повторил Смит.

— Здесь шеф паблик рилейшнз «Биобаббла».

— Выясните, кто финансирует проект.

— Это несложно. Не кладите трубку.

Римо подошел к Амосу Булле:

— Мы обнаружили под «Биобабблом» огромную фабрику-кухню.

— Я всего лишь директор паблик рилейшнз. Материально-техническое обеспечение не в моей компетенции.

— Но на «Биобаббле» не должно быть никакой кухни, — настаивал Римо.

— Этот вопрос лучше адресовать ангелу-хранителю проекта.

— Ангелу? — переспросил Чиун.

— Иными словами — человеку, который его финансирует.

— Кто он?

— Понятия не имею. Меня нанимали по телефону. Его зовут Маворс. Рубер Маворс. Это все, что мне известно. Я не знаю ни кто он такой, ни где его искать.

Чиун подозрительно прищурился:

— Так ты никогда в глаза не видел этого Маворса?

— Нет. Только голос по телефону, который отдавал мне распоряжения.

— И он приказал тебе оборудовать кухню? — спросил Римо.

Булла вытер пот со лба:

— Если там и есть кухня, то ее устроили еще до моего вступления в должность. Я пришел сюда уже после того, как пошла прахом эта афера — то есть я хотел сказать программа — по поводу покорения Марса. Проект создания марсианской колонии должны были осуществлять совместно Соединенные Штаты и Советский Союз. Ни одна из стран не потянула бы его самостоятельно. Считалось, что это придаст новый стимул сотрудничеству сверхдержав. А потом Советский Союз лопнул, и проект обанкротился. Тогда и появился мистер Маворс, который нанял меня. С тех пор «Биобаббл» считался экологическим исследовательским центром.

— А скажи-ка, — начал Чиун, задумчиво теребя свою бородку, — голос этого Маворса, не показался ли он тебе странным?

— Точно. Я сразу подумал, что голос у него вроде как у Рода Серлинга. — Булла вопросительно покосился на мастера Синанджу. — А откуда вам это известно?

— Верно, — подхватил Римо, — откуда это тебе известно?

— Откуда мне это известно? — все так же задумчиво промолвил Чиун. — На языке древних римлян Рубер Маворс значит Красный Марс.

— Впервые слышу, чтобы у человека было такое идиотское имя, — сказал Римо.

— Но он представился именно так, — настаивал Булла.

— Он говорит правду, — поддержал его Чиун.

— Да, я слышу, — произнес Римо, вид у которого был несколько обескураженный.

— Что слышите? — не понял Булла.

— Слышу, как бьется твое сердце. Если бы оно билось быстрее обычного, я бы засомневался. А коль скоро оно бьется нормально, значит, ты говоришь правду.

Булла робко положил руку на грудь, словно желая убедиться, что сердце его на месте.

Римо вернулся к телефону и сообщил обо всем Харолду У. Смиту.

— Тухлое дело, — сказал Смит. — Попробую на всякий случай проверить телефонные разговоры Буллы. Может, что-то и всплывет. А вы с Чиуном немедленно уезжайте.

Положив трубку, Римо присоединился к остальной компании.

Амос Булла с удрученным видом тыкал носком ботинка в песок.

— Если расследование закончено, значит, я здесь больше не нужен, — сказал он. — Похоже, я остался без работы. Разве что Маворс пожелает начать все с начала. — Булла окинул прощальным взглядом осевший купол. — Все-таки хотелось бы мне знать, что это было.

Все посмотрели на останки «Биобаббла», который теперь был похож на растаявший леденец.

— Солнечный дракон, — заявил Чиун. — Попомните мои слова. Солнечный дракон парит где-то в небесах, и это не последний его удар.

На сей раз никто не стал с ним спорить. Лучшего объяснения случившемуся ни один из них все равно предложить не мог.

Глава 9

По электронной почте пришли плохие вести.

Кому: [e-mail]

От: R&[e-mail]

Предмет: Вероятный выход из строя изделия. В R&D полагают, что ситуация в Аризоне, возможно, вызвана побочным эффектом настоящих испытаний. Первоначально высказывалось мнение о выходе из строя изделия, однако теперь представляется, что имела место ошибка в программном обеспечении.

Длинные нервные пальцы на секунду в нерешительности зависли над клавиатурой и тут же принялись выбивать дробь по клавишам, вторя дождю, капли которого яростно барабанили в окно офиса.

Кому: R&[e-mail]

От: [e-mail]

Предмет: Ваша корреспонденция.

Прошу подробности относительно ошибки в программном обеспечении.

Ответ не заставил себя ждать:

Кому: [e-mail]

От: R&[e-mail]

Предмет: Ваша корреспонденция.

Вероятная причина — бракованный платиновый кристалл, случайно установленный в систему наведения.

Бледные пальцы вновь взметнулись над клавиатурой.

Кому: R&[e-mail]

От: [e-mail]

Предмет: Ваша корреспонденция.

Где установлен бракованный кристалл?

Кому: [e-mail]

От: R&[e-mail]

Предмет: Ваша корреспонденция.

В работающем аналоге.

Бледные пальцы побледнели еще больше. Печатая очередное послание, они заметно дрожали.

Кому: R&[e-mail]

От: [e-mail]

Предмет: Озоновый слой.

Сказался ли выход из строя изделия на состоянии озонового слоя?

Ответ:

Почему вы все время об этом спрашиваете?

На что бледные пальцы немедленно огрызнулись следующей строкой:

Не ваше собачье дело. Отвечайте на вопросы.

Нет,— пришел ответ, после чего бледные, нервные пальцы заметно расслабились.

К ним медленно возвращались живые краски, а их обладатель с удвоенной энергией принялся терзать клавиатуру.

Кому: R&[e-mail]

OT:[e-mail]

Предмет: Ваша корреспонденция.

Я в отпуске. Уже две недели. Сотрите данную электронную корреспонденцию. Уничтожьте всю предыдущую корреспонденцию. Я сделаю то же самое. С текущего дня финансирование проекта «Парасол» отменяется. Персонал, без которого можно обойтись, отправьте в отпуск. И помните — болтун карьеры не сделает.

Глава 10

С тех пор как астроном Космо Паган в третий раз женился, катастрофа с «Биобабблом» была самым значительным событием в его жизни. Сравнимым разве что с пролетом кометы Галлея. Или столкновением кометы Шумахера-Леви с Юпитером. По большому, космическому, счету, трудно сказать наверняка. Так или иначе, но все это прекрасно вписывалось в теорию «большого взрыва», которой — как он полагал — подчиняется его земное существование.

Всякий раз, когда небеса преподносили очередной сюрприз или Космо Паган в очередной раз влюблялся, его карьера стремительно шла в гору. Это было забавно. В этом было что-то жизнеутверждающее. Возбуждающее.

Все началось примерно в то время, когда зонд «Викинг-1» совершил посадку на красной песчаной почве Марса и начал передавать на Землю снимки поверхности этой мертвой планеты.

В то время Космо Паган работал внештатным преподавателем астрономии в Аризонском университете. Там он и познакомился с темнокожей Стеллой. Она состояла в штате, успешно продвигаясь по служебной лестнице.

— Все-таки — как люди устраиваются на такое место? — спросил ее Космо во время их первого свидания в обсерватории Лоуэлла неподалеку от Флагстаффа, где они по очереди смотрели в тот же самый телескоп-рефрактор, в который сто лет назад Персиваль Лоуэлл изучал каналы красной планеты.

— Главным образом за счет публикаций, — ответила она.

Космо вздохнул:

— Это не по мне. Мне проще иметь дело со студенческой аудиторией, чем с пишущей машинкой.

— Ты же понимаешь, в этой профессии заднего хода не бывает, — сказала Стелла.

Но Космо Паган все же нашел задний ход. Сначала он женился на Стелле Редстоун, а после двух лет семейного созерцания звездного неба огорошил ее предложением:

— Послушай, а почему бы тебе не взять меня в соавторы, когда ты будешь писать свою новую книгу?

— Зачем? — удивилась Стелла.

— У тебя есть штатная должность, мне бы она тоже не помешала.

Стелла задумалась. Думала она довольно долго. В конце концов на карту была поставлена ее репутация как ученого.

— Ладно, давай рискнем, — неуверенно произнесла она. — Только тебе тоже придется покорпеть.

— Заметано, — сказал Космо, скрепляя договор рукопожатием, а про себя прикидывая, что, если дело выгорит, он, пожалуй, поживет с ней еще годик. К тому времени он не упускал случая переспать с какой-нибудь старшекурсницей.

Они начали с четкого разделения труда, как поступали, когда мыли посуду. Стелла готовила научную базу, Космо писал черновик, а она его редактировала.

Однако печатание на машинке не относилось к числу талантов, которыми обладал Космо, прочитать же то, что выходило из-под его пера, было сложнее, чем разобрать санскритские письмена.

Тогда они стали писать главы по очереди, но Космо всякий раз норовил сказаться больным. Словом, дело не клеилось.

Наконец Стелла не выдержала.

— Пиши сам свою вонючую книжку, — заявила она. — А я напишу свою.

После этого Космо Паган немедленно подал на развод, при этом он предъявил права на половину еще не имевшей заглавия книги.

Бракоразводный процесс тянулся три месяца, стороны спорили по поводу расстановки запятых в договоре и всячески поносили друг друга. Наконец Стелла выкинула полотенце.

— Ладно, — заявила она, — пусть этот ленивый ублюдок забирает книгу, дом, все. Только верните мне мою свободу.

Когда «Вселенная» вышла из печати, успех превзошел все ожидания. Тираж расхватали мгновенно. Космо Паган не только получил вожделенное место штатного профессора, но и заработал круглую сумму, четверть миллиона долларов — неслыханный по тем временам гонорар за научно-популярную книжку.

Пока «Вселенная» покоряла вершины списков бестселлеров, Паган получил телеграмму от бывшей жены: «Ты превратил мою изысканную прозу в популярную макулатуру».

Паган, не долго думая, сочинил столь же лаконичный ответ:

«За популярной макулатурой будущее».

Когда к Космо Пагану обратились из Общественного телевидения с предложением создать на основе «Вселенной» серию передач, он увидел в этом шанс, о котором ребята его профессии, то есть астрономы, не смели и мечтать.

— С условием, что сценаристом и ведущим буду я сам, — сказал он своему агенту.

Однако исполнительный продюсер послал того куда подальше.

— Да как он смел? — негодовал Космо Паган.

— Не он, а она. Ее зовут Венера. И она там всем заправляет.

— Венера, говоришь?

— Ну да. Венера Браун.

— Никогда не спал... то есть я имел в виду — не встречал женщины, которую назвали бы в честь планеты, — мечтательно произнес Космо. — Особенно такой, как Венера. После Марса это моя любимая планета.

Космо Паган предложил Венере Браун встретиться. Во время третьего свидания он предложил ей выйти за него замуж. Она ответила решительным отказом. Он не отчаивался, и на третьей попытке она сломалась, не устояв перед его мальчишеским обаянием. В конце концов они поженились. Свадьба была устроена под открытым небом — где-то у них над головами в спускающихся сумерках летели его любимые планеты — Марс и Венера.

Во время медового месяца, подарив молодой жене энное количество апокалиптических оргазмов, Космо Паган счел момент благоприятным и поставил вопрос ребром:

— Разреши мне стать сценаристом и ведущим сериала.

— Почему я должна это делать? — спросила новоиспеченная миссис Венера Паган.

— Потому что я твой муж, и ты хочешь, чтобы я преуспел, — ответил он с подкупающей мальчишеской прямотой.