Встречи с пришельцами

      ЛЕТО 1992-го
      Скотту двадцать четыре года. В ноябре 1991 года он пришел записываться в группу поддержки испытавших по рекомендации врача-психотерапевта, у которой лечился раньше по поводу тревожного состояния, вызванного пережитыми похищениями. Врач сочла полезным для него общение с товарищами по несчастью, с которыми он мог бы поделиться наболевшим, послушать их советы и обсудить конфликты, порожденные встречами с пришельцами. Я взял себе за правило всегда предварительно лично знакомиться с теми, кто желает вступить в группу поддержки. Случай Скотта - яркая демонстрация того, какие разительные перемены происходят с личностью человека, решившегося подойти к опыту похищения с открытыми глазами, не прячась от правды, и какие сильные эмоции бывают связаны с таким мужественным решением. История Скотта примечательна и другим обстоятельством; Скотт принадлежит к группе или массе людей, непрестанно растущей в числе, которые утверждают, что они одновременно принадлежат двум мирам - нашему и пришельческому. Эта двойственность их личности обнаруживается в результате напряженной исследовательской работы, которую мы проводим в своей клинике.
      Скотт - высокий молодой человек, он двигается резко, некоторая застенчивость выдает обстоятельность, серьезность и чуткость. Эти качества развились за время нашего знакомства. Хотя Скотт не пожелал получить специального образования, он обладает живым, пытливым умом. Скотт немного актер, немного киномеханик, он может построить дом, починит
      104
      любую машину в гараже у своего отца, который держит автосервис. Он с детства играет на рояле и пишет песни. Скотт хотел стать пилотом, но из-за всякой "медицинской дребедени" то есть проверок, которым он был подвергнут из-за того, что рассказывал о похищениях, его мечта не сбылась.
      В 1992 году в жизни Скотта произошел перелом. Прежде он был, как он сам себя называл, "фанатом обороны": он поставил решетки на окна, установил радиосирену, которую включал на ночь, поставил в нескольких местах телекамеры, а перед дверью и окнами - мониторы, по которым из своей спальни мог следить за тем, что делается вокруг дома, где он жил один. Все эти меры предосторожности были вызваны страхом перед похищением, которое, как чувствовал Скотт, могло произойти в любую минуту. Но в 1992 году вся эта активная деятельность, имевшая целью, по возможности, обеспечить себе безопасность, уступила место всепоглощающему чувству беспомощности, ранимости, изолированности от семьи. В результате Скотт перестал сопротивляться судьбе. Скотт вспоминает, как сознавал, что любой мог нанести ему удар, сделать с ним все что угодно. И если раньше он считал себя сдержанным и самостоятельным, то теперь он осознал, что от него в его жизни вовсе ничего не зависит, - и испугался. По его собственному признанию, он почувствовал, что может быть уничтожен, что опасность окружает его со всех сторон. И этот период беспомощности и упадка сил стал предвестником душевной трансформации, которую пережил Скотт, смягчения его отношения к опыту похищений и примирения с глубинными переменами в его переживаниях, в его сознании, в нем самом.
      Сестра Скотта, Ли, младше брата на девятнадцать месяцев, она тоже "испытавшая", только воспоминания о пережитом давались ей труднее, чем брату. Она много лет считала, что страх перед сексуальной близостью был следствием насилия, которому ее подвергал отец или кто-то из родственников. Детальное изучение семейной истории никак не
      105
      ло ее предположений. Зато сеанс регрессии, проведенный под глубоким гипнозом в ноябре 1992 года, обнаружил тревожный, болезненный эпизод, случившийся в подростковом возрасте: в пятнадцать лет Ли была похищена пришельцами и на борту НЛО стала объектом какого-то эксперимента: ей во влагалище был введен зонд, посредством которого был извлечен образец ткани либо зародышевая яйцеклетка. Через десять дней после сеанса Ли отправилась в путешествие в Индию, где намеревалась изучать тибетский буддизм.
      Мать уже в Индию послала ей мой отчет о сеансе гипнотической регрессии со Скоттом. Прочитав его, Ли стала беспокоиться, что, вскрыв детали своей истории, она будет относиться к себе как к жертве. Как написала Ли, она хотела бы, чтобы ее история стала достоянием общественности. Однако она не желала, чтобы история сводилась лишь к описанию серии травмирующих эпизодов, связанных с сексом, экспериментами, физическим принуждением. Она желала бы, чтобы был отражен и другой момент. "Я хочу, - писала девушка, - чтобы люди знали, какие бесценные возможности духовного роста и развития чувствительности, внимания к любым существам, от насекомых до млекопитающих, к другим измерениям и планетарным системам открывают встречи с пришельцами. Такое изложение отразит мое истинное отношение к пережитым мной событиям: я не жертва межгалактического изнасилования, а человек, который в ранней юности получил мощный заряд интеллектуальной и духовной энергии в результате встречи с пришельцами. Поэтому я полна странной, необъяснимой благодарности к ним". И далее: "Философия тибетского буддизма признает духовные встречи и сознание, свойственное похищенным".
      Мать Скотта и Ли работает в конторе по продаже недвижимости и помогает мужу в бизнесе. Возможно, она также имеет опыт похищений, но она в первую очередь примечательна другим: Эмма с редкой настойчивостью и пониманием поддерживала своих детей в том, что касалось их переживаний, связанных
      106
      с похищениями, она единственная из родителей систематически посещает собрания моей группы поддержки. Психические травмы, полученные ее детьми вследствие похищений, она переживала очень болезненно. Она со всей серьезностью относилась к рассказам детей о похищениях и поверила в их реальность. Кроме того, интуиция подсказывает ей, что процессы, в которые, казалось, вовлечены ее дети, служат целям духовного развития и просвещения. Такая позиция, неважно, какой она окажется в итоге справедливой или ошибочной, уникальна, никто из родителей испытавших ее не разделяет.
      Отец Скотта, Генри, двадцать лет держал автомеханическую мастерскую и недавно занялся новым бизнесом. Генри немногословен, не любит распространяться о своих мыслях и взглядах, но тоже всегда поддерживал своих детей. Он верит в то, что они ему рассказывают, но для него как для человека практического более характерно желание найти физические доказательства встреч с пришельцами или увидеть происходящее своими глазами.
      Кроме того, у Скотта есть брат Роберт, он никак не связан с похищениями, слушает рассказы о них с отрешенным видом, но проявляет сочувствие и понимание к брату и сестре. У Роберта трое детей: девочки-близнецы трех лет и сын, которому в декабре 1993 года исполнился год, дети также не подвергаются похищениям. Скотт благодарен своим близким за поддержку, за теплую домашнюю атмосферу; в отличие от многих испытавших он не склонен приписывать свои отношения с пришельцами семейному разладу, травматическим эпизодам, пережитым в детстве. "Я знаю свою семью, то, как я рос. Семейные обстоятельства никак не могли сделать меня уязвимым".
      Когда я впервые встретил Скотта, он уже не первый месяц боролся с психической травмой, вызванной опытом похищения, пережитым в апреле 1990 года, - он, будучи в сознании (то есть без гипноза), помнил маленьких гуманоидов, вторгшихся в его комнату. Эта сцена вызвала в его памяти другую. В возрасте десяти лет он уже встречался с похожими
      107
      существами в своей спальне. Через уфологические организации Скотт вышел на психотерапевта и стал у него лечиться. Лечение пошло ему на пользу; его врач с помощью гипноза помогла ему выявить предшествующие эпизоды похищений. Первая встреча Скотта с пришельцами, судя по всему, состоялась еще в трехлетнем возрасте. С ноября 1991 года Скотт регулярно посещал собрания нашей группы и встречался со мной дополнительно. В марте и декабре 1992 года мы провели два сеанса гипноза, или релаксации, так как Скотт желал получить более живое и ясное представление о своих прошлых опытах встреч с пришельцами. Наши беседы имели не столько лечебный, "сколько исследовательский характер, мы выступали скорее в роли сотрудников и коллег.
      Детали анамнеза были почерпнуты из медицинской карты Скотта, заведенной в одной из клиник Бостона, где его в четырнадцать лет обследовали по поводу "эпизодов спутанности сознания, предварительно диагностированных как инсульт". В шесть месяцев у Скотта, по сообщению его матери, случился приступ с потерей сознания, который сопровождался повышением температуры; в пять лет он пережил еще один приступ, без повышения температуры, но с болевыми ощущениями в ухе. В то время его не возили на обследование в больницу. Но мальчика посмотрел семейный доктор, пришедший к выводу, что приступ вызван возбуждением праздничного дня. Теперь Скотт считает, что приступы были следствиями паники, вызванной похищениями.
      Первый случай похищения, который вспоминает Скотт, произошел с ним в трехлетнем возрасте. Летом 1991 года под руководством психотерапевта он исследовал эпизод, относившийся к девятилетнему возрасту. Вдруг Скотт перескочил на шесть лет назад, вспомнил, как он играл с машинками перед домом. Вдруг, обернувшись, он заметил, что рядом появились "они". Существа выросли ниоткуда и поддели Скотта своей удочкой. Еще Скотт помнит, как он бросился бежать к матери, а когда прибежал, ничего не мог ей объяснить, а только плакал. "Я видел там
      108
      огромных муравьев", - сказал он. Когда Скотт вспомнил этот эпизод, он ужасно разволновался и буквально спрыгнул с кушетки, сеанс гипноза пришлось прервать. Воспоминания остались неизученными - вплоть до нашего сеанса регрессии.
      С восьмилетнего возраста Скотта начали водить по врачам невропатологам и психоневрологам. У него обнаруживали странные "приступы" или "припадки" со спутанностью сознания, провалами в сознании - все это описывалось очень приблизительно и не диагностировалось. Вначале его характеризовали как восьмилетнего мальчика, пребывающего в постоянном беспокойстве. Кроме того, ребенок постоянно страдал сильными пульсирующими болями в голове. Головные боли были диагностированы как "атипичные мигрени", для лечения применялись легкие болеутоляющие средства. Ему несколько раз делали ЭЭГ. Первая энцефалограмма выявила легкие аномалии, а последующие были совершенно нормальными. Однако в последующие годы Скотта лечили несколькими препаратами против конвульсий, лекарства давались в больших дозах, но лечение не принесло результата. С тринадцати лет у Скотта систематически регистрировались зрительные галлюцинации: мальчик видел перед глазами вращающийся цветной треугольник, женскую фигуру, которая то будто склонялась над его кроватью, облокачивалась на автомобиль в отцовской мастерской, то мелькала в уличной толпе.
      К шестнадцати-семнадцати годам диагнозы изменились: в приступах обнаружились "психоэмоциональные компоненты", головные боли были признаны результатом "перенапряжения", галлюцинации стали именоваться "пароксизма льными ощущениями", но ЭЭГ оставались нормальными. К девятнадцати годам лечение препаратами от конвульсий было прекращено, хождение по врачам закончилось. Когда Скотт выступал на собрании в моей группе поддержки, он сказал, что его засыпали дурацкими диагнозами, закормили лекарствами, которые давали наобум.
      Несмотря на подверженность мрачным настроениям, на страхи и сложности с концентрацией
      109
      ния, на другие симптомы, заставлявшие родителе! Скотта водить мальчика по врачам, его детств( можно считать счастливым, у него было многч друзей и интересных мальчишеских занятий,
      Симптомы, наблюдавшиеся у Скотта, вовсе не обязательно связаны с его опытом похищений. По мнению Скотта, это были отзвуки его детских впечатлений, связанных с похищениями. Когда дети, Скотт и Ли, рассказывали матери о том, что их похитили, Эмили всегда спрашивала: "А где я была в это время?" Однако и она, и Генри проявляли к рассказам детей куда большее доверие, чем остальные родители испытавших.
      В феврале 1993 года, спустя неделю после первого сеанса гипноза, Эмили написала мне: "Как странно, что такие вещи происходили буквально у нас на глазах, а мы этого не замечали. Я ведь помню, как Скотт рассказывал, что видел за окном летающую тарелку, что пришельцы являлись в дом, предварительно усыпив во дворе нашего пса. Генри тогда взял ружье и вышел во двор. Там никого не было. Эти воспоминания всегда жили у нас на самом дне нашей памяти и вышли наружу лишь несколько лет назад, когда Скотт сказал: "Помните, что я вам в детстве рассказывал?" И мы вспомнили". Позднее Эмили написала, что, выслушав сына, они со страхом решили, что в дом забрался грабитель, а в следующий раз подумали, что мальчику приснился дурной сон.
      Согласно воспоминаниям Скотта, похищения всегда происходили, когда он играл во дворе вместе с сестрой, а Ли вспоминает, что у них перед домом была лужайка, которая, по-видимому, стала постоянным местом их похищений. Ли рассказывает, что раньше они очень любили это местечко, но потом как-то перестали там играть. "Это место всегда казалось мне особенным", - говорит Ли. В марте 1992 года Пэм Кейси посетила дом родителей Скотта в штате Массачусетс. Там собрались и другие родственники, у них нашлось что порассказать о сайтингах НЛО, происходивших на их памяти. Так, дядя Скотта вспоминает, как племянник, катаясь на
      110
      сипеде в восемь или девять лет, подъехал к нему и стал взволнованно рассказывать про только что виденный им НЛО. Сам Скотт превосходно помнит это. Более значительный эпизод, связанный со встречей в собственной спальне, случившейся в десять лет, всплыл на поверхность лишь на сеансе гипноза у психотерапевта.
      Как рассказывал Скотт про этот эпизод, он смотрел из своей спальни во двор и вдруг заметил там "летающую тарелку", откуда вылезли пришельцы, вскоре каким-то образом оказавшиеся рядом с ним. В холле спала собака, но они ее усыпили - с помощью стержня, похожего на удочку. Скотт чувствовал, что пришельцы идут в комнату его родителей. "Я побежал к ним наверх, когда все это уже произошло, рассказал им, что случилось. Отец схватил ружье и выбежал во двор. Он был насмерть перепуган, как и все мы. Но там ничего странного не было. Я ужасно перепугался, что они убьют моих родителей". Ему казалось, что эти существа сильнее его родителей. Однако страх не помешал Скотту понять, что существа превосходили его родителей в мудрости, хотя он не был уверен, то ли это была их личная мудрость, то ли мудрость заключалась в логике событий. Во время встреч Скотт испытал действие "двусторонней телепатии": они знают твои мысли, а тебе известно, что у них на уме. Непривычность ощущения причиняет боль.
      Следующий эпизод относится к двенадцатилетнему возрасту: тогда он видел женскую фигуру, склонившуюся над его кроватью. Этот эпизод зафиксирован в его медицинской карте. Приблизительно в это же время Скотт был направлен на консультацию к психологу, попытавшемуся определить, не вызваны ли его "галлюцинации" какими-нибудь эмоциональными проблемами. Он прошел длительный курс психотерапии, однако выявить причину его видений так и не удалось. Встреча с женской фигурой, являвшейся персонажем в эпизоде похищения, будет детально описана в связи со вторым сеансом гипноза.
      Сознательные воспоминания похищений возобновляются только в 1990 году; у Скотта остается в
      in
      памяти встреча с пришельцами, чье присутствие в комнате он вначале лишь ощутил и лишь потом их заметил. "Кто бы они ни были, они нездешние", - говорит Скотт. Скотт рассказал мне, что это были те же существа, которые наведывались в его комнату, когда ему было девять лет. Во время сеанса с психотерапевтом Скотт под гипнозом вспомнил, что он был доставлен на борт НЛО, где ему на пенис надевали устройство с клапаном и отбирали у него сперму. При этом его гениталии были опутаны какими-то проводками и датчиками.
      Походив на собрания нашей группы поддержки Скотт стал относиться к пережитым похищениям большим любопытством, так как чувствовал, что он: оставили сильный след в его жизни. И вырази, желание исследовать эти события с помощью гипноза,
      Тем временем у Скотта усугублялись неприятност: в личной жизни. В первую встречу он рассказал, ч1 у него натянутые отношения с девушкой, так как склонен "вцепляться в человека и не отставать", январе 1992 года Скотт сказал, что вначале en подруга отнеслась с большой симпатией к его признаниям о похищениях. Приблизительно в это время Скотту представилась возможность выступить в документальной передаче Си Би Эс, посвященной феномену похищенийДемонстрация передачи была запланирована на май. Две недели в феврале Скотт ежедневно был занят на съемках, которые вызвали у него живой интерес. Ему была отведена важная роль в передаче, и он постарался заинтересовать весь творческий коллектив. В это время он сблизился с одной из актрис.
      На нашем собрании 24 февраля Скотт, только что вернувшийся из Лос-Анджелеса, где проходили съемки, говорил о том, что "нам всем уготована какаято роль", что "мы не властны над своей судьбой, а лишь являемся действующими лицами какого-то шоу, режиссер которого нам неведом". По признанию Скотта, преодолев травматический эффект, он открыл для себя духовный аспект явления, подлинное значение своего опыта. Скотт вспоминает, как он в детстве
      работал над собой, заставлял себя оставаться в комнате, преодолевая чувство страха. Апрельский эпизод 1990 года Скотт воспринял как проверку, более того, как экзамен. Но он не мог избавиться от гнева, вызванного тем, что ему приходится действовать по чужой воле, отдаваться во власть других существ.
      На том же собрании Скотт много рассуждал о преодолении "всей этой травматической ерунды", а также о положительном значении встречи с пришельцами для его личного развития. Благодаря своему опыту похищения он понял, что в его голове хранится масса информации, недоступной его пониманию. Он предположил, что "пришельцы помогают нам развиться настолько, чтобы понимать их... Они обучают нас, чтобы мы были готовы к взаимодействию с ними". После этого собрания Скотт решился пройти у меня первый сеанс гипноза, чтобы "продвинуться глубже". Он надеялся преодолеть травматический аспект своего опыта похищения и открыть для себя более глубокое значение этого явления, которое может оказаться важным и для других людей.
      Скотт прибыл ко мне 16 марта вместе с Энн, актрисой, с которой познакомился в Лос-Анджелесе. Прежде чем подняться вместе со мной и Пэм в кабинет, где я занимаюсь гипнозом, мы немного поболтали в гостиной, обсудили впечатление Энн от работы в фильме. Я расспрашивал, что значила для Энн эта работа, не вызывали ли у нее протеста явно надуманные сцены, рассчитанные на довольно дешевый эффект. Я также выразил одобрение ее игре - девушка сознательно старалась сгладить неровности сценария, чтобы создать цельный и достоверный характер.
      Перед началом сеанса гипноза мы разговаривали о страхах Скотта, о переживаниях, которые, возможно, были связаны с похищением, имевшим место в апреле 1990 года. Он не помнил отдельных конкретных случаев похищений, но имел туманные воспоминания о призрачном голубом свете, льющемся в его комнату, о следе от укола иглой, непонятно откуда взявшемся у него на руке, а также о том, что он
      112
      113
      несколько раз просыпался в одном носке, а другой ночью таинственно исчезал. Скотт говорил о своем страхе, о томительном одиночестве, жаловался, что чувствует себя подопытным животным, заключенным в клетку. Мы кратко прошлись по событиям похищения 1990 года, выясненным на сеансе гипноза с другим врачом. Скотт упомянул самые пугающие детали. Я заверил его, что после нашего сеанса он освободится от ощущения, что сидит один в клетке.
      После гипнотической индукции Скотт почти немедленно заговорил о том, что он "безумно зол". Потом мы кратко обсудили события апрельского вечера, предшествовавшие похищению. В то время Скотт еще жил у родителей. Он выпил несколько порций виски, играл на пианино, потом разговаривал с родителями "о жизни", они при этом смотрели телевизор. В десять, несколько раньше, чем обычно, Скотт отправился спать. Он тревожился о том, что стал таким уязвимым, беспокоился о предстоящих съемках - он уже тогда снимался в маленьких ролях.
      Перед сном Скотт читал журнал и вдруг обнаружил присутствие существ, которые вторглись в его сознание. Он почувствовал, что он не один, это ощущение было ему знакомо.
      Из смежной комнаты, где обычно стирали и сушили белье, вдруг полился голубой свет. Скотт в волнении заговорил о пришельцах, вторгшихся в его комнату. Их было семь или восемь, его поразили их угловатые головы, напоминавшие ящики. Скотт впал в панику. "Они пришли за мной!" - восклицает он. Тем временем существа целятся в него стержнем с закруглением на конце. Это прибор для анестезии, они знают, что он все понимает, и хотят просто его обездвижить. Это им удается - они тыкают Скотта стержнем где-то над ухом. В это время жужжание, раздававшееся у Скотта в ушах, переходит в резкий свист, и он "отключается", полностью теряя контроль над своим телом. Единственное, что теперь видит Скотт, это монитор, как у компьютера. На экране мелькают сцены из его прошлой жизни, это бывало много раз во время похищений, и он, как может,
      114
      старается защитить свое сознание, чтобы они в него не влезли. После этого он в буквальном смысле теряет сознание, но в последние секунды твердит себе: "Запомнить, запомнить, запомнить...".
      Следующее впечатление Скотта: он лежит в каком-то помещении вроде операционной на столе. Возле него два существа, на вид доктора, и несколько существ помельче, одетых по-военному. У существ странная кожа, местами загорелая, местами белая. У них глубоко посаженные, черные, слегка затуманенные глаза, обведенные серыми кругами. "Я их ненавижу! - с жаром кричит Скотт. - Ведь они забирали меня из комнаты еще ребенком и даже не сказали, кто они. Я вызываю у них любопытство. Мне и самому любопытно, но я ненавижу их за то, что они со мной делали".
      - А что, что они с вами делали? - спрашиваю я.
      - Они меня использовали.
      Существа надевают на пенис Скотта прибор вроде отсоса. Этот прибор присоединен трубкой к ящику, стоящему на столе. В этот момент у Скотта душа от страха покинула тело. Он, вознесшись душой над столом, видел, как он лежит, распростертый на столе, под головой у него жесткий валик, а к голове подсоединены четыре электрода, которые он в то же время ощущает своим телом. Эти электроды существа используют, чтобы управлять его движениями и чувствами. В этот момент сеанса, как и непосредственно во время эксперимента, Скотт ведет себя более хладнокровно, однако это не означает, что он перестал сердиться. Он не может без отвращения думать о том, как с ним обращались.
      Я поощряю Скотта сконцентрироваться, глубоко дышать и рассказать о тех чувствах или воспоминаниях, которые всплыли на поверхность. Он издает громкий стон и начинает взволнованно говорить о своем зверином страхе, об унижении жертвы насилия, об опасении, что наносится вред его здоровью. Он замечает, что ему удается быстро "заэкранироваться", защищая себя. Теперь комната ярче освещена. Скотт несколько раз упоминает провода,
      115
      ленные у него на яичках. По его предположению, именно эти провода вместе с прибором вызывали эякуляцию, позволяя собирать сперму. Весь этот эпизод Скотт называет "невероятным".
      Существа телепатически поясняют Скотту, что забирают у него "материал", чтобы делать младенцев. При этом Скотт чувствует, что у него отбирают детей, которых он мог бы иметь в будущем. Он знает, что существа уже "наплодили" младенцев из его "материала". Скотт испытывает жгучий стыд и разражается рыданиями. Я убеждаю его, что ему нечего стыдиться, так как он оказался во власти энергий, которым он не в силах оказать сопротивление. Однако Скотт продолжает повторять: "Я безумно зол! Что они со мной делают! Поэтому-то они и скрывают свои дела, лишая меня памяти, - сердито говорит Скотт. - Они не хотят, чтобы мы это помнили".
      Я снова возвращаю Скотта к травматическому ощущению стыда, которым окрашен эпизод похищения. Он снова стонет и ругается, выплескивая чувство унижения. Потом он говорит: "Я не помню. Слишком больно. Слишком много волнений. У меня не было выбора, - оправдывается он. Это не моя вина". Но вскоре добавляет: "Мне следовало сопротивляться".
      - Ерунда, - возражаю я, повторяя уже сказанное: в этой ситуации он был не властен, ни черта не мог сделать, - грубовато подытоживаю я.
      После этого Скотт вспоминает, как он "бухнулся к себе на постель", однако не знает, как оказался дома. Он только помнит, что существа что-то делали с его головой, блокируя информацию о пережитом. Выйдя из состояния гипноза, Скотт был поражен силой эмоций, которые он проявил, рассказывая о похищении. "Я никогда, никогда не испытывал этихчувств", - растерянно говорит он. Скотт замечает, что бурное выражение эмоций - громкий голос, ругань - дало выход тому, что подспудно хранилось у него в душе, угнетая его. Правда, накал ярости несколько смутил его. "Я теперь и сам боюсь, что могу что-нибудь со зла натворить, - признался он. - Весь этот эпизод, вышедший на поверхность и осмысленный, приносит
      116
      облегчение", - говорит Скотт. Его также поразила интенсивность света, который он заметил, лежа на столе. Скотт почувствовал, что регрессия открыла ему доступ к реальным событиям, происходившим с ним, и позволила пережить их заново с той же остротой. Кроме того, у него возникло ощущение, свойственное многим испытавшим, что его сознание подвергалось манипуляции с помощью каких-то устройств. После сеанса Скотт понял, что еще существует множество тайн, мешающих ему познать собственное прошлое. Он был готов к повторным сеансам гипноза.
      Девятимесячный перерыв между первым и вторым сеансами гипнотической регрессии ознаменовался большими переменами в жизни и настроении Скотта, Через неделю после первой регрессии он пришел на собрание группы поддержки в обществе Энн, все еще остававшейся в Бостоне. Они рассказали участникам о работе над передачей. Во время собрания Скотт говорил о том, что его все больше занимают философские и религиозные размышления, например, он много размышляет над вопросом: кто всем этим правит - его занимает роль Бога в нашей жизни. К тому времени Скотт несколько раз появлялся на телевидении в различных передачах. В одной из них - в унизительном положении "человека, имевшего секс с инопланетянками" (подобная подача материала весьма типична для некоторых телеведущих). Весной этого года Скотт почувствовал, что ему становится все труднее переживать стресс, вызываемый появлением на публике, участием в передачах, он все чаще обращается к помощи психотерапевта. Мы обсуждали случай Скотта с его психотерапевтом и приняли общее решение направить его к психиатру, который выписал ему легкий транквилизатор, благодаря чему стресс несколько отступил. Психиатр сказала, что Скотт очень беспокоен, угнетен, очень раним и пребывает в недоумении по поводу того, что с ним случилось. По мнению психиатра, он пережил какуюто другую травму, на что указывало его поведение. Что касается истории с похищением, то врач затруднялась высказать какое-либо мнение. "Ясно одно, с ним что-то случилось", повторяла она.
      117
      Кризис, пережитый Скоттом весной и летом 1992 года, побудил его близких прийти ему на помощь. Мать с сестрой стали приходить вместе с ним на собрания группы поддержки. К сентябрю его состояние заметно улучшилось. На собраниях он заговорил о необходимости чувства юмора, но в то же время постоянно жаловался на вторжение в его душу, на то, что пришельцы постоянно нарушают неприкосновенность его сознания. Эмили очень трогательно рассказала о том, как двое ее детей стали жертвами похищений, и о том, как мало она понимала тот ужас, который они испытывали. К октябрю Скотт стал говорить более смело, начиная приспосабливаться к пережитому.
      Осенью 1992 года Скотт все чаще говорил о нравственном значении событий, связанных с похищениями. 9 ноября на собрании группы поддержки он рассказал, как встречи с пришельцами "что-то в нем открыли". Он сказал, что его как бы бросили в сферу духовного, к чему он был даже не готов, и сослался на йогов, которым для достижения определенного уровня приходится проделать колоссальную духовную работу. Ли, готовясь отправиться в Индию, рассказывала на собрании, какой вред часто наносят различные гуру своим ученикам. Инстинктивный страх, вызываемый встречами с пришельцами, Скотт определил как естественную реакцию человека на встречу с чем-то совершенно неясным и далеким. Он не мог вообразить, что кто-то мог бы относиться к пришельцам доброжелательно или чувствовать себя в безопасности, во всяком случае, на начальной стадии общения. В конце того же собрания Скотт заявил: "Я часто думаю о них с негодованием, чувствую злость, но, если задуматься, приходится сделать один-единственный вывод: если я вообще хочу жить относительно спокойно, то должен искать в этих навязываемых мне контактах положительное начало, которое, безусловно, в них содержится".
      16 декабря 1992 года я принял Скотта, чтобы обсудить его духовные искания, а также, как выяснилось, договориться о новом сеансе регрессии. Он
      рассказал, что дней за десять до нашей встречи он, став более восприимчивым к взаимодействию с пришельцами, попросил их дать ему какой-нибудь знак в подтверждение того, что они действительно существуют. В два или три часа ночи, пребывая в полусне, он почувствовал легкое прикосновение к своему плечу. Он страшно перепугался, но прикосновение продолжалось, "Меня как будто дразнили", - пояснил Скотт. Конкретность ответа на его просьбу привела Скотта в ужас. "Я попросил их что-нибудь мне показать, они и показали. По-своему", - сделал вывод Скотт.
      Многие испытавшие открывают для себя новые духовные горизонты, как только начинают относиться к похищениям более терпимо, задумываясь об их глубинном смысле и значении. Скотт стал с большим любопытством относиться к нравственному значению феномена встреч с пришельцами, кроме того, он стал посещать акупунктуриста и даже целителя-шамана, Он стал подвергать сомнению традиционные концепции современной медицины. В частности, он замечает: "Сталкиваясь с некоторыми врачами, я чувствовал, что могу им помочь лучше, чем они мне. Хотя это очень самонадеянно с моей стороны, и мне это известно". Желая провести еще один сеанс регрессии, Скотт рассчитывал избавиться от травматических впечатлений, оставленных похищениями, и сформировать более сбалансированное двустороннее сотрудничество с пришельцами. Мы решили провести сеанс через пять дней.