Сен-Жермен - Укрощение строптивых

Обычно Хью высмеивал опасения своего носильщика, но на этот раз смолчал, чувствуя себя день ото дня все беспокойнее. Наблюдая, как легко и уверенно Иден обращается с ружьем, как привычна для нее его тяжесть, граф подумал, что немногие уважающие себя викторианские дамы так искусны в охоте на дичь. И наоборот, строгие, жесткие правила, определяющие жизнь британских женщин на родине и за ее границами, никогда не подойдут особе, получившей воспитание Иден Гамильтон. Хью уже начинал опасаться, что Иден почувствует себя неуютно в английском обществе, а соотечественники, как только увидят ее, заклеймят парией, которую нельзя пускать в общество.

– Черт побери! – вырвалось у графа вслух, когда он в очередной раз подумал о том, что ему предстоит. В конце концов именно он отвечает за то, чтобы общество приняло Иден Гамильтон, однако сама девушка, кажется, чувствует себя гораздо увереннее в компании седобородого старика индуса, и это не давало Хью уверенности в том, что он справится с поставленной задачей. Оставалось только надеяться, что мисс Гамильтон быстро усвоит прежний образ жизни, но бывали мгновения, когда его охватывали серьезные сомнения, и тогда он с трудом верил, что Иден сумеет перестроиться.

– Бага Лал, – обратился он к слуге, приняв решение, – передай своему родственнику, что я хочу поговорить с ним сегодня ночью. Ему пора подумать о будущем.

– Передам, Хазрат-саиб. – Бага Лал удивленно посмотрел на хозяина.

В этот день удалось пройти не более двенадцати миль. Местность была совершенно голой и дикой, поэтому переход был мучительно трудный. Возможность поужинать свежеприготовленными куропатками соблазнила капитана Молсона, и он объявил о привале несколько раньше обычного. По его приказу лагерь разбили, когда солнце еще висело над отдаленными холмами раскаленным металлическим диском, а до прохладных сумерек оставалось несколько часов. И тем не менее решение капитана было встречено с одобрением, потому что последний крутой спуск вымотал всех, но зато отряд оказался у реки. Здесь были тень от деревьев и трава для лошадей.

– Пойду искупаюсь, Бага Лал, – объявил Хью сразу, как только спешился.

Оставив лошадь на попечение конюха, он спустился к реке, сбросил сапоги и мокрую от пота одежду. Вода была противно теплая, но после целого дня в седле под палящим солнцем Хью все-таки стало легче. Он проплыл около полумили против вялого течения, перевернулся на спину и так, лежа на спине, поплыл к тому месту, где оставил одежду. Он встал на ноги там, где вода доходила ему до пояса, убрал с глаз волосы и потянулся, довольный, что удалось наконец размяться после долгого сидения в седле.

– Вы не боитесь разбойников?

Хью прикрыл рукой глаза от слепящего солнца и увидел Иден Гамильтон. Она сидела перед ним на корточках, лицо ее, как всегда, было прикрыто свободным концом чалмы.

– Если вы о крокодилах – не боюсь. Они знают, что со мной лучше не связываться, – усмехнулся Хью и подумал: «Интересно, догадывается ли она, что на мне ничего нет? Пожалуй, нет».

Ее не смущала его обнаженная грудь, но она и не подозревала, что сделай он еще шаг или два к берегу, и окажется перед ней совершенно голым.

– Что вы здесь делаете? – спросил он, продолжая стоять в воде.

– Бага Лал сказал, что вы хотите поговорить со мной. Он сказал, вы начинаете беспокоиться...

– Так и сказал? Что ж, возможно, он и прав. Но я не собираюсь говорить с вами, глядя, как вы увядаете на солнце. – Тени на берегу поблизости не было, а слепящий белый песок, казалось, переливается от жары. Хью заметил капли пота на лбу девушки. – Почему бы вам не присоединиться ко мне?

Он увидел, как покраснела в ответ девушка, и с трудом удержался от смеха. Значит, еще не все потеряно, в Иден Гамильтон осталось что-то от чопорной викторианской девы.

– Я не умею плавать, – солгала Иден, запоздало раскаиваясь, что не дождалась ночи и поспешила встретиться с графом. Ее сбивало с толку поведение этого невозмутимого, вечно усмехающегося мужчины: она не понимала, дразнит он ее или сознательно старается поставить в неловкое положение. Что ж, она не позволит ему смеяться над собой. Иден вскинула подбородок и дерзко посмотрела в глаза графу:

– Полагаю, вы сердитесь на меня за то, что я избегаю вас всю дорогу? – Иден старалась говорить холодно и неторопливо, как будто считала, что нет ничего странного в том, что она разговаривает с ним, сидя на берегу, а он стоит перед ней по пояс в воде. – Конечно, надо было хотя бы объяснить вам, почему я... что случилось той ночью.

– Думаю, вам нелегко говорить об этом, мисс Гамильтон?

Девушка пожала плечами:

– Если бы я сказала, что не скучаю без них, я бы солгала, особенно без Джаджи. После смерти матери им никто не занимался, пока я не очутилась во дворце. Надеюсь, он не подумает... – У Иден перехватило дыхание, она замолчала и посмотрела вдаль.

– Уверен, он поймет вас правильно, – быстро отозвался Хью. «Черт возьми, не хватало, чтобы она расплакалась прямо сейчас!»

Но Иден, похоже, решила не проливать слез в его присутствии, она расправила плечи и решительно сказала:

– Мне пришлось уехать после того, что вы рассказали мне той ночью. Благодаря вам я поняла, что, если бы стала женой Малраджа, я бы потеряла свободу, которой пользовалась и к которой привыкла. Как Чото Бай я могла делать что угодно, но как жена раджи должна была бы свято соблюдать закон purdah. Я бы уже не могла без разрешения покидать пределы зенаны, охотиться с Малраджем или собирать светлячков с Джаджи. Одна мысль об этом была невыносима, и я решила бежать.

– Вы решили вернуться к своим, мисс Гамильтон? Это мужественное решение.

– Вы думаете? – с сомнением спросила девушка.

– Вы сказали кому-нибудь, что решили бежать?

– Только Бегум Фаризе. Она понимает, почему я решилась на это, и помогла мне переодеться и попасть в толпу провожающих. Между прочим, повозка сломалась не случайно. Ни я, ни она не знали, как поведет себя Малрадж, если узнает о моем решении, поэтому мы решили действовать тайком.

– Не сомневаюсь, он послал бы погоню, если бы заподозрил, что вы ушли с нами.

– Мы с кормилицей договорились, что она пустит во дворце слух, что я нездорова. Думаю, несколько дней на мое отсутствие не обратят внимания.

– А кормилица? Что защитит ее от гнева раджи, когда он узнает, что она пособничала вашему побегу?

– Вы не знаете Бегум Фаризы, саиб, – сквозь легкий смех проговорила Иден.

– Не надо ко мне больше так обращаться, – сурово перебил ее Хью. – Вы – шотландка, мисс Гамильтон, и раджпутского Чото Бая больше нет. – Он увидел, как погасли ее глаза, и, непонятно почему, это разозлило его. – Полагаю, вы приложите все усилия, чтобы держаться, как подобает молодой английской леди, когда мы приедем в Дели?

– О, можете не беспокоиться, ваше сиятельство, – обиженно отозвалась Иден. – Вам не придется краснеть за меня.

– Это меня не волнует, – резко ответил граф.

– Нет? – удивилась Иден. – Тогда, может быть, вы боитесь, что я расскажу всем, как легко вас провела женщина, переодевшись в индусского юношу, ни больше ни меньше?

Иден увидела, как дернулись у него желваки, будто он ощутил на себе удар, который она чуть не нанесла ему плетью несколько дней назад.

– Бог мой, как до сих пор никто не выбил из вас ваше высокомерие?

– И вы полагаете, что именно вы тот человек, который способен сделать это? – язвительно спросила Иден, не удержавшись.

– Ну держись, чертова сучка! – Хью голышом двинулся к берегу.

У Иден округлились глаза, она в испуге вскочила на ноги, когда Хью угрожающе вышел из воды. Боже правый, до этого мгновения она не подозревала, что он стоит перед ней в воде совершенно голый! Она увидела подтянутый мужской торс, плоский живот, темную заплатку волос между стройными ногами и залилась горячей краской. Развернувшись, она на секунду замерла и услышала, как он заразительно смеется у нее за спиной. Страшное унижение охватило Иден.

Остаток дня она провела в ужасном состоянии, боясь ненароком наткнуться на Хью. Она не знала, как посмотрит теперь ему в глаза, и думала, что умрет со стыда, если это случится. Как он посмел так спокойно стоять и разговаривать с ней, зная, что совершенно раздет?

Щеки у Иден горели, она никак не могла отогнать его образ и поэтому вздохнула с облегчением, когда быстрые индийские сумерки окутали окрестности. Слава Богу, хоть теперь темнота скрывает ее лицо и старик Садху, который неподалеку курит кальян, не видит ее пылающих щек.

Конечно, это все потому, что последние четыре года она провела в зенане. Хью Гордон – человек образованный и, разумеется, знает, что большинство женщин, живущих в роскоши и великолепии дворца, содержатся там исключительно для удовольствий раджи. Вполне естественно, он мог подумать, что Иден тоже обучили искусству эротической любви. «Пусть знает, что это не так. Я – не одна из них!» – возмущенно подумала Иден.

Живя во дворце, Иден хорошо знала, для чего существуют наложницы и каковы их обязанности по отношению к своему повелителю. Но Бегум Фариза, старуха кормилица, оберегала ее невинность настолько ревностно, что со стороны можно было подумать, что Иден была дочерью знатного вельможи. И в довершение ко всему Хью Гордон оказался в жизни Иден первым мужчиной, которого она видела обнаженным. Ее охватывала обида, когда она вспоминала его веселый смех за спиной, когда убегала, как смущенная гимназистка...

Господи, да разве ее можно винить в том, что она сбежала от такого зрелища? Его обнаженное тело произвело на Иден неизгладимое впечатление: она не представляла себе, что мужчина может быть таким большим и волосатым. А уж представить себе, что с таким можно разделить ложе...

– Chut! Стежки и так крепкие, ни к чему так потеть и ругаться, сын мой.

Иден быстро оторвала взгляд от уздечки, которую чинила, и увидела, как внимательно глядят на нее из-под отекших век глаза старика Садху, сидевшего по другую сторону костра.

– Прости, – кротко произнесла Иден, – я задумался.

– Должно быть, задумался глубоко, – с любовью сказал старик. Только тихое бульканье его кальяна нарушало тишину ночи. – Первый раз вижу тебя в плохом настроении, дитя. Это из-за того, что Молсон-саиб хочет везти тебя с собой в Равалпинди, да?

Иголка, которая до этого равномерно двигалась в руке у Иден, вдруг замерла.

– Первый раз слышу об этом, отец мой.

– Вот как? Не знал?

– А что сказал Молсон-саиб?

– Только то, что он хочет, чтобы ты ехал с ним, когда дорога разделится и он со своими людьми направится на север в Равалпинди. Он говорит, что для такого стрелка, как ты, в английской армии найдется дело.

– Молсон-саиб уже твердо решил? – быстро спросила Иден.

– Не думаю. Слышал только, как он просил об этом Хазрат-саиба.

– А тот?

В глазах Садху мелькнули веселые искорки.

– Хазрат-саиб ведь никогда прямо не ответит. Ohe, иногда мне кажется, что он думает совсем как индус!

– Понятно, – медленно произнесла Иден, хотя из слов Садху было ясно, что Хью Гордону совершенно безразлично, что решит сама Иден. Она отвернулась и посмотрела в ночь, не зная, что предпринять. Иден не могла объяснить себе, почему ее так тяготит равнодушие графа.

* * *

Лагерные костры уже почти догорели, и бледный месяц висел высоко над зигзагами горных вершин, когда осторожный шепот разбудил Хью Гордона.

– Кто здесь? – резко спросил он, мгновенно просыпаясь.

– Саиб? – Тихий голос был едва различим в шелесте травы на ночном ветерке.

Хью приподнял голову с походного мешка, который служил ему подушкой, и увидел, что рядом в тени кто-то сидит на корточках. Он мгновенно понял: это Иден.

– В чем дело? – резко спросил он.

Она осторожно огляделась и потом подобралась к нему поближе. На этот раз ее лицо было открыто, темные глаза тревожно смотрели на него в лунном свете.

– Завтра капитан Молсон со своими людьми направляется на север в Равалпинди, – прошептала девушка. – Я только хотела узнать, как вы распорядились насчет меня? Буду я сопровождать его или нет?

Хью вздохнул и приподнялся на локте:

– Вы замечательно выбрали время, мисс Гамильтон. Неужели нельзя было подождать до утра?

– Вы прекрасно знаете, что нельзя, – холодно ответила Иден. – Если мне предстоит ехать с ним, он должен узнать, кто я. А я совсем не уверена, что так будет лучше. Поскольку я не имею ни малейшего представления о том, что вы собираетесь делать со мной в Дели, я решила, что лучше выяснить все сразу.

– Моя дорогая мисс Гамильтон, – начал Хью мрачно, – я ведь и сам не имею ни малейшего представления о том, что с вами делать в Дели.

Иден вздрогнула от неожиданности:

– Но я думала...

– Господи! – прервал ее Хью, разозлившись. – Да чего же вы ожидали? Я почти ничего не знаю ни о вас, ни о вашей семье. Вы сами не очень-то спешите просветить меня, как же я могу решить, что с вами делать?

– Да, – неохотно согласилась Иден, – наверное, вы правы, я давно должна была рассказать о себе.

– Это бы очень помогло, – вызывающе подтвердил Хью.

Иден захотелось влепить ему пощечину, но его глаза вдруг так сверкнули, что она поняла: он прекрасно знает, о чем она подумала, и вполне способен ответить тем же...

– Не могу сказать, что вы мне очень нравитесь, ваше сиятельство, – не удержалась от колкости Иден.

К ее досаде, Хью просто откинул назад голову и негромко засмеялся:

– Да, мисс Гамильтон, в этом я не сомневаюсь. Но раз уж судьба свела нас вместе, может быть, вы все же расскажете о себе?

Иден сердито оттопырила нижнюю губу и вдруг стала больше похожа на маленького капризного ребенка, чем на прелестную, уверенную в себе молодую женщину, которой Хью был официально представлен в сверкающем зале приемов во дворце раджи.

– Что вас интересует?

– У вас есть родственники в Индии?

– Нет, – коротко ответила она. – Их убили сипаи.

– Всех? – Хью вскинул брови.

Как оказалось, этой трагической участи избежала только мать Иден, которая умерла от горячки два дня спустя после рождения дочери. Ей было тогда уже почти сорок, роды в таком возрасте опасны во всех отношениях, а ужасные условия полевого госпиталя, разбитого на время маневров в полку мужа, ускорили ее кончину.

– Родители были женаты десять лет, когда я появилась на свет, – ровным голосом продолжала Иден. – Они уже, наверное, отчаялись иметь детей и очень удивились, когда узнали, что у них будет ребенок. После смерти матери отец взял мне няню.

– Она жива? – поинтересовался Хью.

– Нет. – Лицо Иден окаменело.

– А ваш дядя?

– Дядя Донан никогда не разделял военных пристрастий отца. Он был плантатором, осел на Цейлоне. Когда угроза бунта стала очевидной, он прислал свою дочь Изабел к нам в Лакнау, а потом папа отправил нас обеих в Мирут. – Иден отвернулась и посмотрела в темноту, наблюдая, как далекие зарницы освещают вершины гор. – Он сказал, что там для нас обеих будет безопаснее. Странно, правда? Ведь все началось именно в Мируте. – Она горько улыбнулась, и ее настороженный профиль показался Хью необычно трогательным в лунном свете.

– Вы уверены, что и ваш дядя, и кузина были убиты?

Иден неопределенно пожала плечами:

– Когда восстание подавили, раджа, отец Малраджа, сделал все возможное, чтобы разыскать их или узнать, что с ними случилось, но безуспешно. Они считались погибшими, родни у меня больше не было, и остаться в Маяре было самым разумным.

– А в Шотландии у вас тоже никого нет?

– Есть или нет, мне об этом ничего не известно. Мой отец потерял связь с родными в Шотландии, когда с дядей Донаном эмигрировал в Индию. Что до моей матери... – Иден нахмурилась. – Наверное, она не очень ладила со своей семьей, потому что отец никогда не говорил со мной о них. Кажется, она убежала из дома, когда была еще совсем молодой, или сделала что-то ужасное, во всяком случае, родители от нее отказались. Иначе зачем было уезжать из Шотландии и идти в Лакнау в гувернантки к богатому набобу, у которого были больная жена и полдюжины детей? Там она и оставила свое здоровье. Хорошо еще, отец забрал ее оттуда, и они поженились.

– Значит, с этой стороны тоже ничего, так? Вы не знаете, где проживает семья матери?

Иден покачала головой.

– Что ж, мисс Гамильтон, боюсь, для начала негусто, – вздохнул Хью. Он досадовал на себя за жалость, которую невольно испытывал к девушке. – В любом случае мне кажется, что все запросы о ваших родных следует направлять в Шотландию. Думаю, отыскать их будет несложно, если они там, разумеется. – Хью снова посмотрел на профиль девушки и задумчиво помолчал. – А тем временем вы поживете у моего друга в Дели. У полковника Фредерика Портера две дочери приблизительно вашего возраста. Они будут рады принять вас.

– Вы очень добры. – Иден почувствовала себя неловко.

Они долго молчали, тишину ночи нарушал лишь шорох какого-то зверька в колючем кустарнике.

– Наверное, я должна поблагодарить вас за все, что вы для меня сделали, – наконец сказала Иден. – В конце концов, в том, что мне пришлось бежать из Маяра, нет вашей вины.

– Теперь в Питоре будет постоянно находиться британский представитель. Рано или поздно ваша история все равно стала бы известна, – заметил Хью.

– Наверное. Но я все же очень благодарна вам. Интересно... – Она подняла голову и серьезно посмотрела на него. – Как по-вашему, смогли бы мы стать друзьями?

– Друзьями? Разумеется, мисс Гамильтон, – так же серьезно ответил Хью, хотя сама мысль о дружбе человека его характера и репутации с молоденькой девушкой весьма развеселила его. Повернувшись, чтобы взглянуть на нее, Хью неожиданно подумал, что есть какая-то закономерность в том, что они сидят вот так, рядом, в темноте ночи. А над ними сияют мириады звезд, и только звуки отдаленной реки нарушают тишину...

Казалось, горячая ночь напоена волшебством, и Хью, вдруг не удержавшись, потянулся к Иден, как уже было однажды в знойных садах дворца. Иден повернулась к нему, их глаза встретились. Оба замерли, и вдруг девушка оказалась в его объятиях. Они не знали, как это случилось. Тело ее было волшебно нежным и стройным под грубой тканью кафтана, а кожа источала аромат розовых лепестков.

Их губы нашли друг друга, и Хью поразился сладости этого прикосновения. Он притянул ее ближе, наклонил голову и начал целовать страстно, раздвигая ее губы своими. Это был долгий поцелуй, наполненный ощущением чуда. Иден почувствовала, как закружились звезды и земля медленно поплыла куда-то. Казалось, на всем белом свете не осталось ничего, кроме этих настойчивых губ, которые так требовательно прильнули к ней.

Что-то зародилось и шевельнулось у нее в глубине, странный жар пробежал по крови и сосредоточился в самом потайном месте между ног. Должно быть, Хью почувствовал это, потому что он убрал руку с ее талии, которую обнимал, и, откинув жесткую ткань кафтана, положил ладонь на обнаженную грудь. Пальцы Хью были сильными и уверенными, и сосок от их прикосновения мгновенно набух и стал твердым. Иден показалось, что ее кровь стала еще горячее и закипела внутри нее. Она прижалась к Хью, тело ее будто таяло от его близости...

– Бог мой! – выдохнул Хью, и в этом выдохе послышались изумление и страсть.

В это мгновение тишину ночи нарушило ржание стреноженной лошади. Возможно, ее спугнул охотящийся мангуст или ветер донес запах шакальей стаи. Но тут же опять все стихло, никто в спящем лагере не проснулся, однако на Иден этот звук подействовал как ушат холодной воды.

Она лежала в объятиях Хью Гордона, положив голову ему на плечо, забыв обо всем, отдавшись его поцелуям. Но когда Иден неожиданно очнулась, она вдруг запаниковала и со всей силой ударила Хью локтем в пах. Тот тихо вскрикнул от боли и сразу же отпустил ее. Иден с трудом поднялась и молча посмотрела на него, зажав рот дрожащей рукой так сильно, что побелели суставы.

– Теперь я понимаю, почему вы так охотно содействовали моему побегу! – вырвалось у нее. Глаза девушки сверкали от гнева. – Я для вас просто одна из наложниц Малраджа, не так ли? Ну так знайте: вы глубоко ошибаетесь! Если вы еще хоть раз позволите себе подобное, вы очень пожалеете!

– Поверьте мне, мисс Гамильтон, я уже жалею, – заверил девушку Хью, растирая место удара.

Иден подхватила свободные концы кафтана, повернулась и исчезла в темноте. Она нашла свою кошму и упала на нее. Девушка долго лежала неподвижно, сердце ее взволнованно стучало, грудь вздымалась в такт дыханию. Сначала она не сомневалась, что он побежит за ней, но проходили мучительные минуты, а в дальнем конце лагеря все было тихо. Иден облегченно вздохнула. Слава Богу, он решил оставить ее в покое. Она не знала, что сделала бы, попробуй он поцеловать ее еще раз!

Перевернувшись на спину, она посмотрела на огромный черный полог небосвода с мерцающими звездами и осторожно провела пальцем по саднящим губам. Господи, она и не догадывалась, не подозревала, что поцелуй может быть таким! Женщины в зенане бесконечно обсуждали разные способы любви, но никогда, никогда она не подозревала, что простое прикосновение уверенных мужских губ может взволновать так, что перехватит дыхание.

– Я не могу оставаться здесь больше ни минуты, – прошептала Иден в темноту. – Нельзя оставаться рядом с ним! Надо идти в Равалпинди с капитаном Молсоном!

Иден подозревала, что капитан не очень обрадуется, узнав, кто она. Но это и даже то, что Молсон может потребовать ее возвращения в Маяр, не было так страшно, как сумятица в чувствах, которую вызвали у нее поцелуи Хью Гордона...

«Я не должна больше о нем думать, не должна. Надо немедленно бежать, – подумала Иден. – После того что случилось, я не могу его видеть!»

Наконец девушка закрыла глаза. Но только когда первые бледные лучи рассвета осветили дальние вершины, она забылась и уснула.

Глава 6

Над розовыми от солнечного света стенами Дели взметнулись в небо минареты и луковичные купола Большой мечети Шах-Джахана. Ее резные каменные колонны и серебряная вязь сверкали на солнце. На фоне бесконечного горного кряжа, протянувшегося вдали, солнечные блики весело играли на бойницах Красной крепости, а в проеме древних ворот перекатывались клубы пыли. В тесноте крыш, башен и куполов небо разрезали изогнутые полумесяцы, свидетельствующие о влиянии и силе мусульманских завоевателей, которые заложили первые камни в основание этого древнего города на равнине. Торговые пути, проложенные ими в песках пустыни, служили людям до сих пор и, несмотря на полуденное пекло, были полны странников и нищих, повозок и верблюдов; в обе стороны мелькали элегантные экипажи знатных английских дам.

Иден Гамильтон, отъехав верхом на жеребце на обочину, чтобы не столкнуться со священной браминской коровой, пасшейся посредине дороги, с нескрываемым удивлением смотрела вокруг. Она уже отвыкла от жизни в индийском городе, населенном в основном британцами. Куда бы она ни бросила взгляд, везде мелькали кринолины с пенящимися нижними юбками, мужские дхоти, женские сари, мусульманские чадры... Прогуливались неторопливо молодые английские пары; шумная компания солдат расположилась перекусить у древних городских ворот, их веселый гомон перемежался песней. Трудно было поверить, что всего четыре года назад на этом месте обезумевшая толпа индусов варварски рубила на куски защитников Дели.

– Они забыли, да? – тихо обратилась Иден к сопровождающему ее солидному белому мужчине среднего возраста.

– Забыли? Не думаю, – отозвался полковник Фредерик Портер, сразу же понимая, о чем говорит девушка. – Мы, британцы, не мстительны по натуре, но иногда, должен сознаться, легче вести себя так, будто этого ужаса не было вообще.

– Победителям легко так говорить, правда? – с едва уловимой горечью произнесла Иден. – Не думаю, что кто-либо из в... из нас, – быстро поправилась девушка, – задумывался, каково приходится народам Индии, когда они ценой стольких жизней не успели вырваться из-под ига Ост-Индской компании, как оказались под пятой британской короны.

Полковник Портер рысцой ехал рядом с девушкой. Он сочувственно посмотрел на ее сосредоточенное лицо под небольшой черной амазонкой, понимая, как тяжело девушке возвращаться к этой жизни: ведь умом и сердцем она почти превратилась в индианку. Тем не менее за последние шесть дней она добилась замечательных успехов. В костюме для верховой езды из синего бархата, отделанном черным кантом, в ней невозможно было признать юношу в чалме, которого привел к нему в дом граф Роксбери поздно ночью неделю назад.

Лицо полковника, обрамленное пышными седыми бакенбардами, расплылось в улыбке, когда он вспомнил эту сцену. Сразу было видно, что отношения у нее с графом не из лучших. Полковнику никогда не приходилось видеть двух молодых людей, так враждебно настроенных друг к другу: гордо вскинутый прямой носик и необыкновенно синие глаза мисс Гамильтон говорили о явной неприязни, а Роксбери, у которого терпение никогда не входило в число добродетелей, просто подтолкнул девушку к полковнику и сразу же выскочил за дверь. Хорошо еще, что носильщик графа, Бага Лал, приехал раньше и предупредил полковника об их прибытии. Миссис Портер с дочерьми гостила у Хобсонов по случаю свадьбы Селии Хобсон, иначе пришлось бы нелегко: любившая во всем порядок в доме, она бы не потерпела, чтобы к ней в дом ввалилось полдюжины грязных с дороги мужчин, граф Роксбери со слугами и молодая женщина, дочь английского полковника, в совершенно неподобающем одеянии.

Полковник распорядился, чтобы ошарашенные служанки побыстрее приготовили подходящую одежду и горячую воду для ванны, и отослал носильщиков графа на задний двор подкрепиться. А потом сумел убедить его сиятельство спокойно поговорить в кабинете, где молча, не перебивая, выслушал рассказ Роксбери об удивительной истории мисс Гамильтон.

– Разумеется, пусть она поживет здесь, мой мальчик, – сразу же согласился полковник, заинтригованный всем, что услышал. – Надеюсь, вы не думаете, что я способен выставить ее на улицу?

Хью Гордон не скрывал облегчения. Он много лет был знаком с полковником, не сомневался в его поддержке и с радостью переложил свою беспокойную ношу на его плечи. Господи, знай он, какой недотрогой окажется Иден Гамильтон, ни за что бы не поцеловал ее тогда ночью! Хватит с него ее ледяных, надменных взглядов! Он злился на самого себя за то, что поведение Иден так задевает его. После того ночного происшествия не было дня, когда граф не жалел, что не отпустил ее с капитаном Молсоном в Равалпинди. Вместо этого он вышел из себя и категорически настоял, чтобы она ехала вместе с ним в Дели.

– Придется повозиться с ней, Фред. Она дикая штучка – приручить ее будет нелегко, – предупредил он полковника, когда они разговаривали в затененном кабинете под скрип опахала и наблюдали, как ползают ящерицы-гекконы по потолку. – Вы уверены, что не передумаете?

– Чепуха, – успокоил его полковник. – Никогда не отступаю перед опасностью, неужели отступлю перед дочерью пехотного полковника! И потом, между нами говоря... – он зашептал как заговорщик, хотя подслушивать было некому, кроме зевающего опахальщика, – ...здесь последнее время такая скука, бунтовщики поутихли, ушли в горы, военным делать совершенно нечего. А все жара, скажу тебе. Миссис Портер часто становится совсем несносной из-за жары. Ей это пойдет только на пользу – перестанет жаловаться на погоду и поиграет в леди Благотворительность. Благие дела как раз для моей Клариссы.

Про себя Хью подумал, что помощь такому неукротимому и своевольному созданию, как Иден Гамильтон, трудно назвать благим делом, но он хорошо знал Клариссу Портер и был уверен, что эта задача ей по силам. Это была шумная, властная женщина, сентиментальная в душе. Она возглавляла делийское общество и потому прекрасно знала, что необходимо предпринять, чтобы городское дворянство приняло Иден.

– Завтра утром первым делом загляну к губернатору, – добавил полковник, – посмотрим, может, удастся разыскать ее родственников. В конце концов, должен же остаться хоть кто-нибудь, как вы думаете? Что до Клариссы – считаю, лучше не говорить ей, как мисс Гамильтон провела последние три года жизни. Зенаны и махараджи – все это прекрасно звучит только в волшебных сказках, но не здесь, в Дели, где молодые леди не общаются с иноземцами. Постараюсь, чтобы не было сплетен.

– Вот и отлично, – с облегчением вздохнул Хью и отказался от предложения пропустить еще по стаканчику бренди, сославшись на неотложное дело в Дели. Кроме того, его ждут в конце месяца в Калькутте, там он должен отчитаться в политическом департаменте. Потом, возможно, ему удастся вернуться в Дели, проведать мисс Гамильтон, но сейчас он ничего обещать не может.

– Понимаю, – ответил полковник, сердечно пожимая руку графа. Он не задавал лишних вопросов. Холодный взгляд голубых глаз графа всегда многое скрывал. Полковник слишком уважал его, чтобы ставить в неловкое положение расспросами о миссии в Маяре или об отчете в политическом департаменте.

Полковник и раньше догадывался, что Хью Гордон время от времени наезжает в Индию не только по выгодным торговым делам, но еще обладает и опасным даром понимать не только белых, но и туземцев. Это качество заметно возросло в цене после восстания, и губернатор часто прибегал к услугам графа, неофициально, разумеется, поскольку его сиятельство не состоял на индийской гражданской службе и не имел военного звания, а стало быть, и Фредерику Портеру не стоило совать нос в дела, которые его не касаются.

Они молча вышли на веранду, где Бага Лал и другие слуги терпеливо дожидались хозяина. Полковник опять протянул Хью руку, и тот с неподдельной теплотой пожал ее:

– Огромное спасибо вам, Фред. Немногие на вашем месте согласились бы приютить осиротевшую британскую девушку без всяких расспросов.