Сен-Жермен - Укрощение строптивых

«Ну и пусть», – упрямо сказала она себе и прошла вместе с кузинами к деревьям, на которые указал граф. Но стоило только ей вспомнить, с какой теплотой и нежностью разговаривал он с Изабел, как сердце странно сжалось: с ней он всегда говорил сердито и раздраженно. И вдруг ей все сразу надоело – и бал, и Блэры, но больше всего тихое веселое щебетание кузины Анны. Когда под одобрительные возгласы гостей вспыхнул огромный костер, Иден незаметно скользнула в темноту.

Она уже достаточно уверенно чувствовала себя в огромном парке Эрран-Мхора и не раздумывая побежала по выгнутому мостику через ручей, в котором ловили форель для жителей усадьбы. Шум праздника сюда почти не доносился, только теплый ветер шелестел в листве да журчала вода в ручье. Иден с благодарностью вздохнула, прислонилась головой к стволу древнего платана и закрыла глаза. Как хорошо побыть одной! С того самого мгновения, как в Тор-Элш принесли приглашение на бал, она ни на секунду не оставалась одна, все время с Анной и Джанет, которые только и говорили о бальных нарядах, а уж что до самого бала...

– Лучше бы я не поехала на этот бал, – вслух сказала Иден, – зря я послушала дедушку!

Иден не знала, сколько времени простояла у дерева, едва сдерживая необъяснимое желание заплакать, но вдруг поняла, что она здесь уже не одна. За спиной послышался негромкий треск веток. Иден встревожилась и решила вернуться. Но либо девушка двигалась недостаточно быстро, либо белые нижние юбки выдавали ее присутствие, но внезапно она почувствовала, как чьи-то влажные руки вцепились в нее сзади, повернули и затем схватили за подбородок.

– Что вы делаете? Отпустите меня! – потребовала Иден. Она скорее возмутилась, чем испугалась.

– Ба! Нижние юбки! – прохрипел мужской голос, и Иден почувствовала запах виски. – Надо же, барышня одна, в темноте! Что, молодые щеголи не по душе, красотка? Не бойся, я тебе понравлюсь, сейчас увидишь!

С этими словами пьяный незнакомец прижался жарким слюнявым ртом к губам Иден. Девушка была не в состоянии ни закричать, ни сопротивляться. Задыхаясь, она пыталась освободиться, но все напрасно, пока нежданно-негаданно чья-то сильная рука не отбросила ее назад к дереву. Девушка с жадностью ловила ртом воздух и вдруг увидела прямо перед собой лицо Хью Гордона. Она не сразу узнала его, так исказилось оно от ярости.

– Очередная глупость! Какого черта вы сюда забрались?

Иден ничего не смогла выговорить в свою защиту, она вообще не могла говорить, у нее бешено колотилось сердце. Она уставилась на Хью с открытым ртом и вздымающейся от частого дыхания грудью. Хью крепко ругнулся, увидев в глазах девушки застывший ужас, и, не поворачиваясь, коротко сказал что-то по-гэльски двум маячившим неподалеку теням. Послышался шум короткой борьбы и треск сучьев, будто по земле тащили большую тяжесть.

– Что... что ему будет?

– Это так важно?

– Не знаю. Я не была... Он не...

– Я отлично догадываюсь, что он собирался сделать, – перебил ее Хью, говоря сквозь зубы, – а вам, мисс Гамильтон, следовало хорошо подумать, прежде чем забираться сюда. Полдеревни...

– Прошу вас, – прошептала Иден и схватилась руками за горло. Только сейчас в серебристом лунном свете Хью заметил темные подтеки на нежной коже. Убийственный гнев охватил его при виде этих страшных отметин, до него дошло наконец, в какую переделку едва не попала Иден. От этого гнева он забыл все, что собирался сказать девушке. Он осторожно отстранил ее дрожащие пальцы от горла.

– Клянусь Богом, если он оскорбил вас... – хрипло прошептал граф и рукой отвел блестящие прядки беспорядочно падающих на лицо девушки волос. И в то мгновение, когда он коснулся ее, словно искра проскочила между ними, чудом вдохнула новую жизнь в отношения, которые раньше складывались из одних лишь стычек, начавшихся еще с той памятной встречи в садах марданы во дворце Малраджа. Хью сопротивлялся этому чувству, старался подавить его, но, когда представил, что едва не сделал с Иден другой мужчина, чуть не сошел с ума. И теперь, когда он ощутил своей рукой нежную кожу девушки, это чувство внезапно расцвело, оказалось выше сопротивления, сильнее разума...

Со стоном Хью притянул Иден к себе, наклонил голову и поцеловал девушку с отчаянием, вызванным тем же гневом. Странно, но Иден не почувствовала ни страха, ни отвращения, которые только что испытала в подобных же обстоятельствах. Это же был не тот деревенский пьяница, а Хью... И Иден прильнула к нему, отвечая на поцелуй и не замечая ничего вокруг – ни теплой лунной ночи, ни криков гуляющих гостей, ни треска поленьев в костре...

А потом Хью уже был не в силах ни предотвратить, ни сопротивляться неизбежному. Настойчиво и осторожно он снял с девушки великолепное платье, будто его и не было. Кринолины упали на землю, и теплый ночной ветерок ласкал обнаженную кожу девушки. Хью целовал ее в шею, в губы, и его сильные уверенные руки ласкали ее податливое тело.

– Милая моя, – шептал он, прижимаясь к ее щеке, – я не хотел, чтобы это случилось...

Но оба отлично знали, что это неправда. В его прикосновениях, в поцелуях уже не было той отчаянности, он был мягок и нежен, и эта нежность переполняла обоих, наполняла восторгом. Мягкие губы Иден искали его губы, ее распущенные волосы ласкали его кожу, будто нежные прикосновения любящих пальцев...

Хью приподнял Иден и почувствовал, как ее упругая грудь прижалась к его груди. Острое желание обожгло обоих. Он осторожно опустил ее на траву, понимая, что не может больше сдерживаться.

– Mo cridhe, – с любовью прошептал он по-гэльски, лаская ее руками, – боюсь, я сделаю тебе больно... Иден только крепче обняла его в ответ, притянула к себе его голову и прильнула к его губам. Она так легко отдавала себя ему, что сердце Хью запело от радости. Хью не мог больше ждать, он раздвинул бедра девушки своими сильными руками и опустился на нее.

Острая боль пронзила Иден, но быстро прошла, оставив ощущение, которого девушка никогда не испытывала раньше, которое проникало в каждую ее клеточку и в каждый нерв. Хью двигался в ней, она ощущала его, тела их слились. Иден дрожала и выгибалась, прижимаясь к нему, стараясь стать его частью. Стон блаженства вырвался у Хью, он входил в нее все глубже, пока девушка не почувствовала, что все ее существо перетекает в него.

Никто из них не знал, сколько они пролежали не двигаясь, но постепенно оба возвратились к действительности. Наконец Хью разжал объятия, перевернулся и лег на спину рядом с Иден, устремив взгляд в усеянное звездами небо. Ему было удивительно хорошо и спокойно, он придвинулся к девушке, и она с радостью положила голову ему на плечо. Они еще долго молчали, потом Хью неожиданно рассмеялся:

– Так-то намного лучше, чем вечные стычки, правда?

– Наверное, нам давно надо было это сделать, – серьезно согласилась Иден. – Скольких неприятностей мы бы избежали.

Хью оперся на локоть и посмотрел в лицо Иден:

– Бог мой, Иден, если бы ты только знала, как давно я хотел...

Но он не договорил того, что собирался, а прильнул к ней губами, и опять все куда-то уплыло, осталась одна страсть...

Внезапно сладостную тишину их уединения нарушил ледяной женский голос:

– Это уж слишком, Хью! Неужели ты теперь принялся за деревенских шлюшек? Не боишься заразиться?

У Иден остановилось сердце, она в ужасе застыла. Хью медленно повернул голову.

– А, это ты, Кэролайн, – безмятежно отозвался он. – Брось мне рубашку, будь добра.

Кэролайн выполнила его просьбу, хотя по тому, как она швырнула ее Хью, можно было понять, что она с радостью придушила бы его этой рубашкой. Хью повернулся к Иден, прижал к себе и накинул на нее рубашку. Было что-то бесконечно успокаивающее в его мягких, неторопливых движениях, но Иден не смотрела на него, она замкнулась, лицо ее побелело от напряжения.

Иден прекрасно знала, что это за женщина. Все гости, кажется, были знакомы с леди Кэролайн Уинтон. Уже через десять минут после ее внезапного появления на балу Иден знала о ней все, что могло ее интересовать. Если по поводу того, является ли леди Кэролайн в настоящее время любовницей графа Роксбери, мнения разделились, то относительно прошлого никто не сомневался. Ее неожиданное появление на празднике сразу же породило бесконечные сплетни.

Иден выслушивала их молча и с завистью смотрела на красавицу с безупречной фигурой и иссиня-черными волосами, рядом с которой любая женщина казалась дурнушкой. Иден видела, как Хью берет руку леди Кэролайн в свою, заметила выражение его глаз, когда та ослепительно улыбнулась ему. Отчаяние охватило тогда Иден.

Но что бы ни сказал или ни сделал он раньше, это не могло сравниться с тем унижением и отчаянием, которые она испытывала сейчас. Сердце ее сжалось, горло сдавило так, что Иден едва могла дышать.

Однако Хью, казалось, не замечал состояния девушки, не видел, какую боль причиняет ей. Он спокойно натянул брюки, поднял Иден на ноги и медленно проговорил:

– Это мисс Гамильтон из Тор-Элша, Кэролайн, а не простая деревенская шлюшка. Леди Кэролайн, моя давняя знакомая из Сомерсета, – добавил он, быстро повернувшись к Иден. – По-моему, я вас не представил.

– Рада познакомиться, – пробормотала Иден, не зная, что еще сказать. Происходящее казалось ей кошмарным сном, волны стыда и отчаяния захлестывали ее. Она не заметила, как одобрительно блеснули глаза Хью при ее ответе, не почувствовала, как крепко сжал он ей руку.

– Думаю, вам будет интересно узнать, – продолжил Хью, опять поворачиваясь к леди Кэролайн, губы его подозрительно подергивались, – что мисс Гамильтон – не очередное увлечение. Она будет моей женой.

Воцарилось молчание, две пары глаз уставились на него: широко раскрытые, изумленные и полные боли глаза Иден и холодные, оценивающие и не менее изумленные глаза Кэролайн. Даже в неярком лунном свете было заметно, как побледнела леди Кэролайн, она вскинула голову, зашуршала юбками и быстро взяла себя в руки.

– Должна признать, вы меня удивили, – проговорила она, часто дыша, – впрочем, как обычно. – Она глубоко вздохнула и попыталась изобразить улыбку, хотя внутри у нее все бушевало. – Я... я полагаю, уместны поздравления. Хью, мисс Гамильтон, поздравляю вас обоих.

С этими словами она исчезла в темноте. Повисло тяжелое молчание.

– Простите, – наконец произнес Хью, – я бы все отдал, чтобы этого не случилось.

Иден, казалось, не слышала его. Она молча уставилась в одну точку, но в следующее мгновение взорвалась.

– Как вы могли?! – вырвалось у нее. – Как вы могли опуститься до этого? Это чудовищно!

– Моя милая девушка, в том, что я сказал, нет ничего чудовищного. Я сказал это совершенно серьезно. Мы просто обязаны пожениться, чтобы ваша репутация не пострадала.

Потрясенная Иден недоверчиво посмотрела на него, и Хью с трудом удержал ее руку, когда она чуть не влепила ему пощечину. Какое-то короткое время она боролась с ним, тяжело дыша, потом сразу обмякла. Голова ее склонилась и упала на плечо Хью. Сквозь тонкое полотно рубашки он ощутил, как дрожит ее тело.

– Ничего нельзя было поделать, – мягко сказал он. – Что бы я ни сказал или ни сделал, она тут же распустила бы эту сплетню да еще приукрасила бы ее, не сомневаюсь. Единственный способ помешать ей – сделать вас моей женой.

– Очень благородно! – с горечью проговорила Иден. – А мое мнение уже не имеет никакого значения? А если меня не волнует моя репутация или что эта женщина думает обо мне?

– Но ведь есть еще и ваша семья, – резонно заметил Хью. – Ангус стар, нездоров. Как по-вашему, ему честь семьи тоже недорога?

– Он любит меня, – настаивала Иден, – и он бы никогда...

– Он тот же самый человек, который выгнал собственную дочь из дома в подобном положении, – жестко напомнил Хью.

– Возможно, и так, но из этого еще не следует, что я должна выходить за вас! Я вообще осталась здесь по своему желанию! Я могу вернуться в Индию, в Лакнау или...

– А если будет ребенок?

Иден замерла, ошеломленная. На этот раз Хью не стал удерживать ее. Иден сделала шаг назад и в ужасе посмотрела на него, зажав горло руками. Глядя на нее, Хью почувствовал, как боль стрелой пронзает его сердце, он потянулся к девушке, но она резко отпрянула.

– Даже в этом случае я не выйду за вас, – сказала она дрожащим от возмущения голосом. – Даже если будет ребенок! Мне не нужна ваша жалость, ваша благотворительность, Хью Гордон. Лучше умереть!

Иден оттолкнула его и стала собирать разбросанную одежду – бальное платье, жесткие нижние юбки. Она собрала все и прижала к себе. С непроницаемым выражением Хью молча смотрел на нее. Он понимал, что предлагать ей помощь не следует.

С плотно сжатыми губами Иден отошла за куст рододендрона, сняла рубашку Хью, в спешке отрывая пуговицы. Руки и ноги, казалось, отяжелели, а тело онемело, но она оделась. Девушка всхлипнула, когда увидела, как одна из жемчужных нитей, украшающих юбку, порвалась и бусинки серебристыми искорками рассыпались в траве.

– Это всего-навсего платье, Иден, – прошептала она себе, стараясь сдержать душившие ее слезы. – Это не имеет значения, правда, не имеет никакого значения...

Но платье-то и сыграло роковую роль. На следующее утро Джанет, убирая одежду в шкаф, заметила, в каком состоянии платье: пятна от травы, разорванный шов, будто кто-то слишком торопился снять его, – все это нельзя было не заметить. Джанет так и застыла с платьем в руках. До нее вчера дошли тревожные слухи, но они казались такими нелепыми и невероятными. Казались вчера, но не сегодня...

Дождавшись, пока свекор удалится в кабинет, а миссис Уолтерс – на кухню, она медленно спустилась в столовую. Там она показала платье девушке и задала один-единственный вопрос.

Иден долго молчала. Она только взглянула на платье в натруженных руках тетушки, потом подняла глаза и, глядя в побелевшее, расстроенное лицо Джанет, спокойно сказала:

– Да, тетя Джанет, это правда.

Глава 14

Хью и Иден обвенчались в церкви Святого Джеймса, древней каменной часовне, в которой протестантский реформатор Джон Нокс когда-то очень давно произнес страстную речь перед местными прихожанами и в которой, по слухам, шотландская королева Мария Стюарт, жизнерадостная красавица с печальной судьбой, провела ночь, скрываясь после побега из замка Лохлевен.

Свадьба была по желанию и по необходимости скромной, без излишней пышности, которая пристала бы бракосочетанию такого знатного лица. Тетя Джанет уже мысленно представляла себе сверкающую церемонию в Вестминстерском аббатстве с последующим приемом в родовом замке Роксбери, но Иден ни о чем таком и слышать не хотела. Дедушке не выдержать столь длительного путешествия, настаивала она, а в церкви Святого Джеймса венчалось уже не одно поколение Блэров, лучшей рекомендации не придумать. Поскольку это был вынужденный брак, на церемонии должны были присутствовать только свои. Иден не собиралась устраивать спектакль из своей свадьбы, она никому не открылась, про себя переживая все происходящее.

В присутствии восторженных Джанет, Изабел и Анны она старалась изображать радостное нетерпение, с удовольствием обсуждала свадебный наряд и приданое, но мысли у нее были совсем невеселые. Однако она так хорошо притворялась, что даже Хью, который редко виделся с ней в эти дни, ни о чем не догадывался. Но постоянное напряжение оттого, что все время приходилось изображать счастливую невесту, в конце концов начало сказываться, и, когда сэр Хэмиш Блэр, редкий гость в Тор-Элше, увидел девушку, он был просто потрясен ее видом. Ему показалось, что Иден внешне изменилась, быстрые, возбужденные жесты во время разговора были ей совсем несвойственны. Она побледнела, под глазами появились темные круги, живой блеск синих глаз, всегда так смело смотревших на окружающих, померк, взгляд сделался неуверенным.

Сэр Хэмиш приехал сообщить, что Хью отъехал в Сомерсет уладить свои дела, но к свадьбе вернется. Старик явно наслаждался суматохой, вызванной подготовкой к свадьбе. Слабый отзвук скандала, который не смогло погасить даже объявление о помолвке, вызвал всеобщий интерес, и сэр Хэмиш, с присущей ему тактичностью и дипломатическим мастерством, был вынужден удовлетворять любопытство друзей и соседей. Вокруг Хью всегда ходило много слухов и сплетен, и неудивительно, что известие о его женитьбе было принято с определенной долей скептицизма. Правда, у самого сэра Хэмиша на этот счет было свое мнение, которое он держал при себе. Но после посещения Тор-Элша, когда он своими глазами увидел, как изменилась Иден со времени бала, у него появились первые сомнения.

Иден, однако, очень обрадовалась приезду сэра Хэмиша, была с ним весела и, как обычно, любезна, и старик возвратился в Эрран-Мхор вполне довольный ходом событий.

– Замечательная пара, – сказал он Дандху, – просто созданы друг для друга. Чертовски повезло Хью!

– Я так рад за мисс-саиб, – согласился Дандху, успевший искренне привязаться к девушке. – После свадьбы этот дом наполнится счастьем.

– И скандалами, – задумчиво добавил старый генерал.

– Скандалами, саиб?

– Да-да! Мне еще не встречались люди, которые бы после свадьбы менялись до неузнаваемости, а эти оба – такие упрямые и неуступчивые. Просто не верится, что они сразу заживут душа в душу как два голубка. Это же два кремня, как только рядом – сыплются искры! Попомни мои слова, Дандху.

К сожалению, предсказания сэра Хэмиша полностью сбылись уже при следующей встрече Иден и Хью. Иден не могла больше выносить суеты вокруг выбора материи для нарядов Анны и Изабел и отправилась верхом на Рао-саибе на прогулку, чтобы хоть немного отвлечься и успокоиться.

Сентябрь подходил к концу, в воздухе чувствовалось приближение холодов. Пожелтевшие лиственницы удивительно красиво смотрелись на фоне ясного голубого неба, но девушка не замечала окружающей красоты, не видела поздних осенних цветов вокруг. У нее перед глазами стояли худощавое лицо Хью и игравшая на нем полуулыбка, когда он говорил леди Кэролайн Уинтон об их предстоящей свадьбе. Тогда она почувствовала то же, что и сейчас, – гнев, беспомощность и ненависть к нему за то, что он, исключительно из чувства долга, а не из любви, предлагал ей этот союз. Его понятие о долге и чести требовало, чтобы он спас ее запятнанную добродетель.

Если бы он хоть одним словом или жестом дал понять, что любит ее, пусть совсем немного... Но Хью этого не сделал даже после того, как дедушка дал согласие на их брак, он просто из вежливости наклонился и поцеловал ей руку. Да и виделись они всего раз или два и всегда в обществе тетушки или еще кого-нибудь из домашних. Джанет делала все, чтобы прекратить сплетни.

Хью прекрасно понимал, о чем думает Джанет, и открыто забавлялся этим. Но по отношению к Иден он держался так образцово и отстраненно, что лучшего Джанет и желать не могла. Однако об отъезде Хью в Сомерсет Иден узнала только, когда сэр Хэмиш Блэр в очередной раз посетил Тор-Элш. Сам Хью не счел необходимым ни поставить ее в известность, ни попрощаться. Не считая той ночи отношения между ними оставались холодными и враждебными.

Как всегда, сердце девушки сжалось, когда она подумала о той ночи. Воспоминания невольно нахлынули на нее. Тогда его нежность пробудила в ней чувства, о которых она и не подозревала, и теперь она нуждалась в нем. Иден ненавидела себя за это, но не могла отрицать – он проник в ее душу, стал ее частью, она не могла теперь не думать о нем, смотреть на него без того, чтобы не сжималось от любви ее сердце.

Совершенно неожиданно, и к большой досаде Иден, глаза ее наполнились слезами. Все расплылось, небо слилось с горами, а из двух женщин, нарезающих торф вдали, почему-то стало три...

Иден вытерла слезы со щек, подняла голову и увидела, что женщин, как и прежде, две, а третья фигура не женская вовсе. Это был мужчина – темноволосый, в высоких сапогах и брюках для верховой езды. Она заморгала, присмотрелась и поняла, что это Хью. Он стоял, прислонившись к невысокой каменной стене, с кепи в руках, и разговаривал с женщинами, нарезающими торф. Его конь мирно щипал траву неподалеку. Хью, несомненно, уже узнал Иден, но притворялся, что не замечает ее, пока она не остановилась рядом.

– Доброе утро, мисс Гамильтон, – наконец произнес он, беря Рао-саиба под уздцы. Он говорил в той же небрежной манере, в которой всегда обращался к ней в Индии. «Как будто не было той волшебной ночи, как будто не мы должны обвенчаться через месяц», – с горечью подумала Иден.

– Когда вы вернулись в Эрран-Мхор? – спросила она с притворным интересом, разглядывая через его плечо работающих женщин.

– Вчера вечером. Я бы вернулся раньше, но в горах шел снег. Мой конь едва пробрался сквозь заносы. – Хью посмотрел на обтянутые перчатками руки девушки, сжимающие поводья. – Вы получили кольцо, которое я послал вам?

Иден зарделась.

– Да, спасибо, – негромко сказала она и подумала не о роскошном кольце с брильянтами и сапфирами, а о сопровождавшей его безликой, наспех написанной записке, словно Хью слишком спешил в Сомерсет и второпях нацарапал ее. Иден очень хотелось знать, зачем он ездил в Сомерсет, она боялась, что он не упустил возможности встретиться с темноволосой красавицей.

У Иден болезненно перехватило дыхание при этой мысли. Рао-саиб дернулся и фыркнул от неожиданного рывка. Хью крепче взял его под уздцы и посмотрел прямо в лицо Иден. Потом, нахмурившись, сказал:

– Надеюсь, кольцо вам понравилось? Это обручальное кольцо моей матери, но если оно покажется вам безвкусным...

– Безвкусным? – не веря своим ушам, переспросила Иден.

– Мой отец был не очень богатым человеком, – холодно продолжал Хью, ошибочно истолковав причину ее неожиданной бледности, – хотя, думаю, вы отдаете себе отчет в том, что выходите замуж за очень богатого человека. Быть может, вы ожидали чего-то более впечатляющего?

Ошеломленная, Иден какое-то время молчала, не в состоянии что-либо выговорить. Последний вопрос был просто оскорбителен. Девушка пришла в восторг, когда увидела кольцо, и была очень тронута, узнав, что когда-то оно принадлежало матери Хью. Она не знала, что сказать в свою защиту, и с безнадежным отчаянием подумала, что, может быть, все же ошиблась, когда решила согласиться на эту свадьбу. А если она обманывает себя и близость, что соединила их в ту ночь, вовсе не означает, что Хью любит ее? А вдруг ему было все равно, с кем быть в ту ночь? На ее месте вполне могла быть леди Кэролайн или даже та ужасная женщина – Камилла Северанс. Иден вдруг вспомнила, как кормилица во дворце говорила ей спокойно и как-то обреченно, что для мужчин такая близость означает совсем не то, что для женщин. Она говорила, что никогда нельзя серьезно воспринимать мужскую страсть, мужчины быстро насыщаются и ищут новых развлечений.

Иден посмотрела в лицо мужчины, которому вскоре предстояло стать ее мужем. Она видела перед собой незнакомца, холодно-красивого и совершенно далекого. Ее рука непроизвольно сжала хлыст. Иден с силой замахнулась, но недостаточно быстро. Пальцы Хью схватили ее запястье, она вскрикнула и выронила хлыст на землю.

– Я чуть не забыл, какой у вас нрав, – хмуро заметил Хью, – обманула ваша цивилизованная внешность. Надо помнить, что вы из Раджпута.

– Вы не имеете права обвинять меня в том, что я охочусь за состоянием! – вспыхнула девушка. – Если хотите получить это кольцо назад – пожалуйста, забирайте. Но будь я проклята, если приму от вас еще одно!

При этих словах Хью отпустил ее руку, которую Иден отдернула и начала растирать. Глазами, полными слез, она посмотрела на графа.

Хью помолчал, потом негромко сказал, стараясь говорить как можно серьезнее:

– Нет, не думаю, что заберу его назад. У меня такое чувство, что наш брак доставит мне огромное удовольствие, мисс Гамильтон. По крайней мере у меня будет законное право выбить из вас это высокомерие.

Побелевшая Иден презрительно посмотрела на него, затем развернула своего коня настолько резко, что тот встал на дыбы. Она безжалостно пришпорила его и галопом помчалась через болото. Женщины, нарезавшие торф, с удивлением посмотрели ей вслед, но девушка о них даже не вспомнила.

Потянулись медлительные дни. Иден не виделась с Хью, хотя не раз ее охватывало желание найти его и потребовать извинения за то, что он ей сказал. Но она не сделала этого, поскольку это было не просто глупо, а совсем немыслимо – он просто посмеется над ней. От происшествия остался неприятный осадок, который никак не проходил. В последующие дни будущий брак стал казаться ей предосудительным, и Иден стала подумывать, под каким бы благовидным предлогом избежать своего обещания. Гордость мешала ей просить дедушку расторгнуть помолвку, а сбежать уже было невозможно. Осень наступила быстро, с непогодой и снежными буранами, из-за толстого слоя снега ведущие на юг перевалы стали непроходимыми. Поразмыслив как следует, Иден пришла к выводу, что деваться некуда, замуж выйти придется, но, по возможности, не поступаясь гордостью. Иден пообещала себе, что сделает жизнь Хью Гордона такой же несчастной, какой он сделал ее.

Когда наконец пришло время встать в церкви рядом с человеком, за которого она согласилась выйти замуж, Иден была очень бледна, но, к счастью, плотная фата скрывала ее лицо. Утро выдалось холодное и неприветливое, пронизывающий северный ветер выл в окнах где-то под потолком церкви. Огоньки свечей дрожали на сквозняке, а порывы ветра часто заглушали голос священника, который читал брачные обеты из старенькой Библии в кожаном переплете.

Стоя у алтаря, Иден словно бы наблюдала за происходящим со стороны. Ей казалось, что это сон, а она – одна из присутствующих, которые сидят у нее за спиной на деревянных скамьях. Когда она повторяла обеты за священником, голос ее звучал будто издалека и принадлежал не ей, а кому-то другому.

Иден вздрогнула и очнулась, когда почувствовала, как Хью берет ее руку и надевает на палец тяжелое кольцо. Она посмотрела на него нахмурившись и с трудом подавила желание сдернуть его с пальца. Хью откинул фату и сразу же догадался по выражению на лице девушки, о чем она думает, а Иден почудилось, что в его глазах промелькнули смешинки. Наклонившись, он поцеловал ее в губы, но в его коротком поцелуе не было никакой нежности. Рукой он крепко сжал ей шею, можно было подумать, что он сердится. Когда он наконец отстранился, Иден стояла потрясенная и смотрела, как кривятся в улыбке его губы, а глаза смотрят прямо в ее глаза.

– Теперь ты моя, Иден, – произнес он настолько тихо, что никто больше, даже Изабел, стоявшая рядом, не расслышал этих слов.

Священник заговорил опять. Хью взял Иден под руку и повернул ее. Она увидела улыбающиеся лица: тетя Джанет промокала глаза кружевным платочком, дедушка одобрительно кивал, тяжело опираясь на палку, сэр Хэмиш рядом с ним улыбался и что-то довольно бормотал себе под нос. Потом они вышли из церкви. Ледяной ветер раздувал юбки свадебного платья и грозил сорвать с головы фату, капли холодного дождя падали на вытоптанные камни дорожки. Все окружили молодых, поздравляли и благословляли, но в общем хоре невозможно было разобрать отдельных слов.

Закрытая карета с белыми шелковыми лентами и вереском уже поджидала на дороге, которая пересекала болото, а разодетый в пурпур и атлас Дандху торжественно открыл для них дверь. Хью помог Иден сесть и сам сел рядом. Девушка была рада, что широкие юбки и длинный шлейф разделяют их.

Вдоль неширокой дороги выстроились местные жители, приветствуя новобрачных, а Иден, как положено, махала им рукой и улыбалась. Карета взбиралась все выше, и вот уже вдали появились башенки Эрран-Мхора, местные жители разошлись. Взгляд Иден остановился на ее руках. Она хмуро смотрела на массивное кольцо, которое навсегда привязало ее к человеку, сидящему напротив. Из-под опущенных ресниц она взглянула на Хью, он с непроницаемым видом смотрел в окно.

Иден очень обрадовалась, когда экипаж наконец остановился во дворе Эрран-Мхора. Хью обернулся и посмотрел на Иден. Увидев ее озадаченное лицо при виде множества слуг, выстроившихся на ступенях приветствовать их, он рассмеялся.

– Я никогда не видела их всех вместе. Я не знала, что слуг так много... – Иден не договорила, вдруг с ужасом осознав, что теперь она – графиня Блэр и что ей предстоит управлять огромным хозяйством Эрран-Мхора.

– А еще у нас поместье в Сомерсете, – напомнил ей Хью, выходя из кареты и помогая ей спуститься. – Надеюсь, вы не забыли, что теперь вы еще и графиня Роксбери?

– Нет... не забыла, – ответила Иден и немного покраснела, когда слуги обратились к ней с приветственными возгласами.

Мужчины посмелее кричали:

– Поцелуйте ее, ваше сиятельство!

Хью улыбнулся, поднял фату и удовлетворил их просьбу.

На сей раз поцелуй был длинный и удивительно нежный, совсем не такой яростный, как в церкви. Когда он наконец отпустил ее, на его лице была широкая улыбка.

– Пойдемте, ваше сиятельство, – любезно предложил он и, взяв жену под руку, начал подниматься с ней в главный зал замка.

До самого конца этого долгого и памятного дня их не оставляли наедине. Хотя венчание в церкви прошло действительно скромно, праздник в замке отвечал всем чаяниям тети Джанет. Были и музыка, и танцы, и обильное угощение, рекой лилось шампанское, были открыты бочки эля и сидра. Настроение у всех было приподнято-праздничное. Роскошно убранная зала только подчеркивала это ощущение. Большинство гостей были шотландцы в национальных костюмах, украшенных орлиными перьями, серебряными кинжалами и брошами из дымчатых топазов. Сопровождавшие их дамы тоже были в национальных нарядах. Шотландцы веселились от души в отличие от чопорных англичан, которые составляли большинство гостей на прошлом балу. Жители гор пили вовсю, ели с отменным аппетитом, с удовольствием, правда, немного робко, танцевали с новоиспеченной графиней Роксбери и даже исполнили в ее честь замысловатый танец с саблями.

Иден было удивительно хорошо с этими жизнерадостными людьми и их приветливыми женами. Когда она жила в Лакнау, там стояло несколько шотландских горных полков. Общаясь с военными и при помощи отца она довольно быстро освоила гэльский язык, на котором говорили шотландцы. Когда же она робко обратилась к гостям на их родном языке, они пришли в восторг и в разговорах между собой очень одобрительно отозвались о выборе графа.