Ксанф - Замок Ругна

      – Я не могу сказать, – жалобно ответила вода. – Старый гном сковал нас контрзаклинанием.
      – С него станется, – проворчал Гранди. – Не перегномишь гнома у него дома.
      – Способ есть, – не сдавался Дор. – Просто надо его найти. Хамфри, ты бросил вызов! Я принимаю его.
      – А волшебничек будет сидеть в замке и потешаться над нашими мучениями. Что Хамфри, что путана – два сапога пара.
      Дор притворился, что хочет нырнуть в ров. Тритон опять вскинул копье. Он наполовину выставился из воды, красуясь мускулистым телом. Острия трезубца сверкнули на солнце. Дор вновь отпрянул.
      – Не исключено, что под водой есть тоннель, – заметил Гранди.
      Приятели обошли ров. В одном месте они заметили металлическую табличку с надписью: «ОСТОРОЖНО: ЧЕРНАЯ МАГИЯ!» – Что бы это значило? – озадаченно спросил Дор.
      – Сейчас переведу, – сказал Гранди. – Это значит – дело темное.
      – А нет ли еще какого-нибудь значения? Зачем Хамфри предупреждать, если и так нельзя пробраться? И зачем писать на языке, понятном лишь големам? В этой бессмыслице есть что-то подозрительное. За ней наверняка кроется смысл, причем глубокий. Надо только разобраться.
      – Кипятишься из-за какой-то глупой таблички, когда надо думать, как перейти ров.
      – Если есть тоннель, которым Хамфри пользуется, чтобы не сталкиваться с опасностями собственного изготовления, значит, есть и вход. И это место должно быть как-то обозначено. Но Хамфри, конечно, не желает, чтобы его тоннелем пользовались остальные. Что он должен сделать? Прикрыть вход! Положить сверху покрышечное заклинание. Вроде таблички с надписью.
      – А знаешь, голова у тебя варит будь здоров, – восхитился Гранди. – Но чтобы поднять крышку, надо знать контрзаклинание, а, как сказала водица, это невозможно. Табличка не признается.
      – Но это же всего-навсего крышка. И ума под ней, думаю, не много. Попробуем обмануть ее.
      – Попробуем, – согласился Гранди. – Вроде мы разговариваем. Понял?
      Мальчик все понял. Они и раньше разыгрывали подобные сценки.
      Приятели приблизились к табличке.
      – Утро доброе, табличка, – поздоровался мальчик.
      – Доброе, да не для тебя, – проворчала табличка. – Не собираюсь с тобой делиться. Ничем.
      – Нечем делиться, потому и не собираешься, – с легкой издевкой заметил Гранди.
      – Мне нечем делиться?!
      – Мой друг утверждает, что у тебя нет никаких секретов, – объяснил Дор табличке.
      – Передай своему другу, что он – дупица.
      – Табличка просит передать, что ты дупица, – сообщил Дор Гранди.
      – Чего? Передай ей, что она – чурбина.
      – Табличка, тебе передают, что ты...
      – Сам он чурбина! – разгневалась табличка. Кто гневается, тот уже себя разоблачает. – Ничего ему не скажу.
      – А тебе есть что сказать, чурбинушка? – спросил Гранди, прибавив язвительности.
      – Есть что показать! Но оно ведь останется при мне?
      – При тебе, при тебе, – хмуро пообещал Гранди. – Просто покажи, чтобы мы не думали, что ты такая дура, какая есть на самом деле.
      – Смотри, дупица!
      Металлический листок приподнялся. Под ним была ямка. В ямке лежала коробочка.
      Дор схватил коробочку прежде, чем табличка поняла свою ошибку.
      – Сейчас посмотрим! – весело сказал он.
      – Положи назад! – крикнула табличка. – Это мое! Мое!
      В коробочке лежал пузырек, плотно закрытый пробкой. На пробке было написано: «ЧЕРНАЯ МАГИЯ». Дор храбро открыл пузырек и поднес к носу.
      – Сильно пахнущие волшебные духи, – произнес он. – Дальние родственники духов. Тоннеля никакого нет, но пузырек на всякий случай возьмем.
      Коробочку он положил в ямку и прикрыл ямку табличкой.
      – Не обижайся, табличка.
      – Ладно уж, – огорченно буркнула та. И приятели снова стали думать, как перейти ров.
      – Собственным умом надо пользоваться, – изрек Дор. – И я кое-что придумал. Если мы попались на такую дурацкую приманку, то...
      – Не фантазируй, – перебил Гранди. – Тритона нам не обмануть. Он цель знает.
      – Тритону всего-навсего кажется, что он знает цель, – возразил Дор. – Смотри, что будет. – Дор присел на корточки и обратился к воде с такими словами: – Водица, я хочу заключить с тобой пари. Спорим, ты не сможешь подделать мой голос?
      – Мой голос, – повторила вода голосом Дора.
      – Ну что ж, неплохо. Но только для начала. А чтобы было два одинаковых голоса из двух разных мест?
      – Два одинаковых голоса из двух разных мест, – прозвучал голос Дора... из двух разных мест.
      – Ты и в самом деле мастерица! – согласился Дор. – Но все же это еще не высший класс. Вот если бы ты могла сбить с толку кого-то третьего, чтобы он не понял, где мой голос, а где твой. Тритона, не сомневаюсь, тебе не обмануть.
      – Эту мокрицу? – высокомерно спросила вода. – А на что споришь, хариус?
      – Рыба такая есть, – пояснил Гранди.
      – У меня с собой нет ничего ценного, – на минуту задумавшись, ответил Дор. – Хотя... вот! Это духи. «Черная магия». Капля «Черной магии» убивает лошадь. Пользуясь ими, ты станешь непобедимой.
      – Идет! – жадно булькнула вода. – Ты спрячешься, и, если трехзубая мокрица попадется на удочку, я заберу приз.
      – Договорились. «Черная магия» для меня очень ценна, но я уверен, что победа будет за мной. Ты отвлечешь тритона, а я спрячусь под водой. Если он отыщет меня, прежде чем я утону, духи твои.
      – Какая-то странная логика, – вмешался Гранди. – Если ты утонешь...
      – Эй, рыбий хвост! – крикнул голос с противоположного берега. – Урод из джунглей!
      Тритон, который до этого наблюдал за происходящим без всякого интереса, вдруг взвился:
      – Еще один гость пожаловал?
      Дор тем временем набрал в легкие воздуха, нырнул и поплыл. Холодная вода подстегивала его. Он ожидал, что трезубец вонзится в спину, но обошлось. Дышать становилось все труднее. Но вот уже и берег. Дор выставил над водой голову.
      Он судорожно глотнул воздуха. И голем, который неизменно был рядом, сделал то же. А тритон метался, смущаемый голосами:
      – Здесь, удила!.. Нет, там, скат тугоухий!.. Ты что, глаза потерял, корюшка корявая?
      – Хватит! – крикнул Дор, выбираясь из воды. – Ты выиграла, водица! Духи твои! Жаль их терять, но ты хорошо справилась.
      И он бросил пузырек в воду.
      – Трудиться умеем, хариус, – самодовольно ответила вода.
      Голоса-приманки стихли. Тритон оглянулся и не поверил своим глазам:
      – Как же ты перебрался? А я ищу по всему рву, ищу.
      – Ценю твои усилия. Я тоже плыл так быстро, что до сих пор не могу отдышаться, – признался мальчик.
      – Ты, наверное, волшебник или что-то в этом роде?
      – Что-то в этом роде, – согласился Дор.
      И тритон поплыл прочь. Сделал вид, что утратил всякий интерес.
      Второе препятствие возникло перед путниками – стена замка. Не было видно ни ворот, ни калитки, ни еще какой-нибудь двери.
      – Вечно одно и то же, – вздохнул умудренный опытом Гранди. – Голая стена, неодушевленное препятствие. Но самое худшее ждет внутри.
      – Веселенькое предсказание, – сказал Дор и поежился. Но холодно ему было не только от промокшей одежды. Он все яснее понимал, какой тяжелый груз король Трент взвалил на его плечи. На каждом шагу приходилось спрашивать себя: стоит ли рисковать? Стоит ли тратить силы? Задачи такой сложности ему еще не случалось решать, и даже талантом своим он не мог воспользоваться впрямую. Борьба с заклинанием требовала изобретательности. Ров он сумел перехитрить. Может, этот путь и ведет к обретению мужественности, может, это необходимо, но дома, в безопасности, все-таки лучше. Ведь он всего-навсего мальчишка. Нет у него ни силы, ни храбрости. Но ров они перешли, и надо идти вперед, ведь тритон все равно не позволит вернуться.
      Вырасти, обрести мускулы... Мальчика охватило волнение... Вот бы с помощью волшебной силы стать выше, сильнее, научиться владеть мечом, чтобы не звать на помощь огра... О! Тогда любые трудности были бы нипочем. Не пришлось бы юлить, хитрить перед ничтожными тритонами, молоть чушь перед какими-то табличками.
      Но это лишь мечты. Никогда он не станет могучим, даже когда вырастет.
      Они обошли замок. В стене то и дело встречались углубления, а в углублениях зеленели разные растения, украшая голый камень. Но это были злые растения: змеевик, жгучка, конотоп. Последнее замахнулось на Дора копытом, но он успел увернуться. Копыто гулко ударило о камень. Среди растений-злюк они увидели и прикольный кактус – самое худшее, что могло повстречаться. Кактус любил стрелять колючками. Дор поспешил отойти.
      – Говоришь, что взбирался по стеклянной стене? – спросил Дор у Гранди, с сомнением разглядывая камни. Нет, даже пытаться не стоит.
      – Я тогда был големом – существом из совсем другого теста. Мне, неживому, не страшно было падать. Я жил лишь для перевода. Сейчас мне не только по стеклянной, но и вообще ни по какой стене не взобраться. Сейчас я живой, и мне есть что терять.
      Живым есть что терять – это правда. Едва Дор представил, что может погибнуть, и сразу полюбил жизнь чуть больше. Ну зачем ему великанское тело, зачем непомерная сила? Он и так волшебник, а в будущем, возможно, и король. Силачей в мире пруд пруди, а волшебников поди поищи! Рисковать... ради какого-то зомби?
      Но Милли такая хорошая! Приятно сделать для нее что-нибудь ценное, за что она будет признательна. Какие глупости! Но он и в самом деле глупец. Может, это от взросления? Милли действует неотразимо...
      Дор постучал в стену. Нет, не прошибешь. Никаких пустот. А щели? Расстояния между камнями такие маленькие, что и пальца не просунуть. И никаких выступов, чтобы поставить ногу.
      – Вход должен быть в одном из этих углублений, – предположил Дор.
      Они осмотрели углубления. Растения торчали из каменных клумб, размещенных в каменном полу. Поковырявшись в земле около стеблей, приятели ничего особого не нашли, никакого тайного хода.
      Но ниша, в которой возвышался кактус, казалась глубже остальных. Ниша уходила вглубь, в темноту. Там коридор!
      Оставалось решить одно – как пройти мимо самого злющего из ксанфских растений? Ведь эти кактусы имели скверную привычку сначала палить иголками, а потом думать. Если бы какой-нибудь путане выпала удача вырасти рядом с кактусом, она бы, пожалуй, уступила первенство. Кентавр Честер, приятель Бинка, до сих пор носит на теле следы от колючек.
      – Тут кое-кто хочет пройти. Может, пропустишь? – спросил Дор без особой надежды. При этом он осторожно подвинулся к нише.
      Кактус выстрелил. Прямо ему в лицо! Дор успел наклониться, и колючка упала в воду. Тритон возмутился. Он не любил мусора в воде.
      – Кактус сказал, что не пропустит, – перевел Гранди.
      – И так понятно, – проворчал Дор.
      Что же делать? Проплыть под кактусом нельзя. Уговорить невозможно. Пробраться мимо – пустые хлопоты!
      – А может, обмотать его веревкой и вытащить? – неуверенно предложил Гранди.
      – У нас нет веревки, – возразил Дор. – И не из чего ее сделать.
      – Знаю я одного умельца. Из воды веревки вьет.
      – Вот пусть этот умелец и проходит мимо кактуса, а нам это не по силам. И с веревкой, кстати, тоже ничего не выйдет. Кактус попросту расстреляет нас своими иголками.
      – А мы бы его прямо в воду!
      Дор хихикнул, но сразу взял себя в руки.
      – А что-нибудь вроде щита можно придумать? – спросил он.
      – Из чего придумать? То же, что и с веревкой. Кругом одни камни. Слушай, а вдруг наш кактус не любит купаться? Тогда можно его кропить...
      – Ты не прав. Кактусы умеют обходиться без воды, но воду очень любят. Могут пить до бесконечности. Вода не принесет пользы, если... если не направить на кактус очень сильную струю, вымыть почву, обнажить корни...
      – Но как это сделать?
      – Без насоса ничего не выйдет, – вздохнул Дор. – С кактусом нам не справиться.
      – Огненный дракон справился бы. Нам огонь не по вкусу, а уж растениям и подавно. Огонь лишает их иголок. Приходится отращивать новые, а на это уходит время. Но и огня у нас нет... Иногда я жалею, что ты не обладаешь каким-нибудь могучим талантом, например стенобитным. Или завораживающим, или замораживающим, или поджигающим...
      – Тогда Хамфри попросту придумал бы другие преграды. Ведь он знает, с кем сражается. Тут не только волшебный талант нужен, а еще и ум.
      – Умом колючку колючками колоться не отучишь, – промямлил Гранди. – Кактус – дурак, с ним не договоришься.
      – Кактус – дурак, – проговорил Дор. Он явно что-то обдумывал. – Следовательно, понятное нам для него недоступно.
      – Я тоже пока не совсем понимаю.
      – Ты наделен переводческим даром. А язык кактусов знаешь?
      – Знаю. Но какое отношение...
      – Предположим, мы скажем, что несем с собой угрозу. Что мы, допустим, саламандры и сейчас его подожжем.
      – Глупая затея. Кактус насторожится, выпустит иголки и убьет саламандр прежде, чем они приблизятся.
      – Да, в самом деле. А если оставить огонь, но угрозу заменить скромной опасностью? Допустим, пожарник... Идет мимо. Внутри у пожарника, конечно, пожар, но все обойдется, если соблюдать правила противопожарной безопасности.
      – Ив самом деле неплохо, – согласился Гранди. – Но если не получится...
      – ...гибель, – закончил Дор. – Превратимся в подушечки для иголок...
      Оба посмотрели в сторону рва. Тритон наблюдал за ними, не спуская глаз.
      – Или в котлеты на вилке, – добавил Гранди. – Я – простой голем, ты – обыкновенный мальчишка. Мы не герои, мы не созданы для подобных приключений.
      – Чем дольше мы здесь торчим, тем больше я боюсь, – согласился Дор. – Начнем же что-нибудь делать, а то я расплачусь, – добавил он и сразу пожалел.
      Голем смерил взглядом кактус:
      – Прежде, когда я был настоящим големом, этот колючий паршивец не мог причинить мне никакого вреда. Я был неживой и не чувствовал боли. Но теперь... страх мешает мне говорить.
      – Решать буду я. И говорить. Король отправил в путь меня, а ты ни при чем. Зачем ты отправился со мной, зачем рискуешь?
      – Чтобы помогать. Я же твой друг. Гранди сказал совершеннейшую правду.
      – Ладно. Будешь просто переводить кактусу мои слова.
      Мальчик собрался с духом и медленно пошел в сторону зловещего иглоноса.
      – Говори! – крикнул Гранди, заметив, что кактус уже изготовился стрелять колючками. – Скажи что-нибудь!
      – Я... пожарник, – неуверенно начал Дор. – Я... я сделан из огня. Прикоснувшийся ко мне сгорит дотла. А это моя пожарская собака Гранди, очень злая. Я взял ее на всякий случай, но мы просто гуляем, жуем вспышки. Я люблю все жаркое.
      Гранди поскреб ногами и посвистел, изображая ветер в колючках кактуса. Кактус вроде бы прислушался – колючки встревоженно затрепетали. Может, обман удастся?
      – Мы просто гуляем, просто идем мимо, – продолжал мальчик. – Хлопоты нам не нужны. И мы не собираемся устраивать пожар, разве что совсем припечет, и иголки, когда горят, издают противное шипение и очень плохо пахнут. – Дор заметил, что иголки начали опускаться. Кактус поверил! – Мы хорошо относимся к кактусам, знающим свое место. Некоторые кактусы очень хорошие. Лучшие друзья Гранди – это кактусы. И Гранди любит... – Тут Дор понял, что заврался. Пожарские собаки и кактусы – что между ними общего? Пожарская собака может... причесать кактус струей огня! Об этом Дор решил умолчать и продолжил: – Гранди любит нюхать кактусовые цветочки, когда выходит на прогулку. Но колючки мы не любим нюхать. Колючки нас огорчают. А когда мы огорчаемся, то сразу раскаляемся. Раскаляемся, раскаляемся – и вспыхиваем. И тогда уж вспыхивает все вокруг... – Дор понял, что пережаривать, то есть пересаливать в этом вопросе не следует, чтобы не потерять доверие. – Но сейчас мы вовсе не собираемся вспыхивать, потому что знаем, что ты, кактус, нас не обидишь. Кактус прижал иголки, позволяя приятелям пройти. Розыгрыш удался!
      – Вкусные вспышки. Хочешь вспышку, кактус? – спросил Дор и протянул руку.
      Кактус опасливо взвыл, ну совсем как путана, когда Хруп ткнул в нее пальцем. Дор прошел мимо и вошел в коридор. Но иголки были еще близко, поэтому он продолжал болтать. Если кактус догадается, что его обманули, гнев его будет страшен.
      – Приятно было познакомиться, – трещал Дор. – Ума у тебя прямо палата. А то я тут недавно встретил одного, так он попытался меня уколоть. Я так рассердился, а когда сержусь, прямо аж весь вскипаю. Он меня уколол, а я как вскиплю, как вспыхну, как полечу назад, как сожгу все его иголки! Но сам бедолага, счастлив тебе сообщить, остался в целости и сохранности. Ему повезло, потому что день был пасмурный, дождливый, скажу прямо, день, так что он только снаружи слегка припекся, а то бы мог весь сгореть. Теперь просто не могу успокоиться. Ведь он случайно. Ну просто иголка сорвалась. Но я не умею тушить самого себя.
      Он повернул за угол, где кактус уже не мог его достать, и в изнеможении прислонился к стенке.
      Гранди закончил переводить.
      – Такого вдохновенного лгуна я в жизни не встречал! – восхитился Гранди.
      – Это я от страха, – признался Дор.
      – Ну ничего. Все прошло отлично. Хохот меня так и распирал, но я помнил: если хоть улыбнусь – превращусь в ежика.
      Дор вдруг понял – победу он одержал с помощью лжи. Правильно ли это? Ответив самому себе отрицательно, он решил впредь ложью не пользоваться. Ну разве что в самом крайнем случае. Но если вопрос нельзя разрешить честным путем, разумнее просто его оставить.
      – Я и не подозревал, что во мне столько трусости, – сказал он, несколько изменив тему. – Наверняка и в старости не стану отважным.
      – И я трус, еще какой! – как бы в утешение другу произнес Гранди. – Сколько живу на свете, никогда так не боялся – А вот и третье препятствие – самое худшее. Эх, быть бы великаном-силачом!
      – Великанам и силачам хорошо, – вздохнул Голем.
      Коридор уперся в обыкновенную дверь, запертую на обыкновенную щеколду.
      – Худо-бедно, но пришли, – пробормотал Дор.
      – Худо, – ответила дверь.
      Дор пропустил слова двери мимо ушей. Повозился со щеколдой и открыл дверь.
      По ту сторону обнаружилась маленькая комнатка, украшенная перьями райских птиц. Невероятной красоты женщина стояла посреди комнаты, словно ждала их прихода. Она была в платье с глубоким вырезом, на ногах украшенные драгоценными камнями сандалии, волосы прикрывал широкий шарф, а глаза прятались за темными, обыкновенного вида очками.
      – Милости просим, – произнесла незнакомка и глубоко вздохнула. Грудь ее при этом всколыхнулась. Мальчик не мог оторвать глаз от места колыхания.
      – Спасибо, – прошептал он. Это и есть худшая из опасностей? И подростку ясно, что тут не просто опасность, а настоящая ловушка для большинства мужчин.
      – Что-то в ней... мне не нравится, – шепнул Гранди на ухо приятелю. – Где-то я ее видел...
      – Позвольте на вас взглянуть, – сказала красавица и поднесла руку к очкам. Дор посмотрел на ее голову. Волосы под широким шарфом начали шевелиться, словно живые.
      – Закрой глаза! – вдруг выкрикнул Гранди. – Волосы-змеи! Вспомнил! Горгона!
      Плотно прикрыв глаза, боясь случайно открыть их, Дор ринулся из комнаты. Горгона превращает мужчин в камень! Надо бежать! Он споткнулся о ступеньку и рухнул на пол. Но глаз не открыл!
      Шорох юбки... Он понял, что горгона приблизилась к нему.
      – Поднимайтесь, молодой человек, – прозвучал мягкий голос. Обманчиво мягкий!
      – Нет! – крикнул Дор. – Не хочу превратиться в камень!
      – Не бойся, не превратишься, – успокоил голос. – Испытания позади. Ты заслужил пропуск в замок доброго волшебника Хамфри. Никто тебя не тронет.
      – Отойди! – крикнул мальчик. – Не хочу смотреть!
      Послышался милый вздох.
      – Голем, взгляни ты и успокой приятеля, – предложила горгона.
      – И мне каменеть неохота, – возразил Гранди. – С таким трудом ожил. Видел я, что твоя сестрица сотворила с несчастными на вашем острове.
      – Ты же знаешь, что добрый волшебник уничтожил мою силу. Теперь нечего бояться.
      – Знать-то я знаю. А вдруг заклинание уже выдохлось? Ведь времени прошло немало.
      – Возьми вон то зеркало и посмотри сначала сквозь него, – подсказала горгона. – И убедишься.
      – Зеркало слишком большое. Мне его не поднять. А, ладно, пропадай моя телега! Дор, я сейчас на нее посмотрю. Если Гранди станет камнем, значит, горгоне верить нельзя.
      – Гранди, постой...
      – Посмотрел, – с облегчением вздохнул Гранди. – Все в порядке. Открывай глаза.
      Гранди никогда его не обманывал. Дор стал медленно открывать глаза. Он увидел яркий свет и рядом со своей головой – красивую ступню горгоны. Ногти были покрыты сияющим лаком. Повыше ступни шла стройная лодыжка. «А прежде я лодыжек не замечал. Забавно», – подумал мальчик. Он поднялся на четвереньки и осторожно провел взглядом от статных ног к вырезу на платье. Платье облегало горгонину фигуру и слегка просвечивало. Из-за этого казалось, что ноги... Ну, хватит! Дор неохотно перевел взгляд еще выше и увидел наконец зловещую голову.
      Шарф исчез. Он увидел волосы горгоны – массу шевелящихся змеек. Ужасно! Но самого лица... не было. На месте лица – ПУСТОТА. Словно сняли крышку с пустой коробки.
      – Но ведь у тебя было лицо, – удивился мальчик. – Я видел. Только глаз не видел.
      – То лицо и очки – просто маска. Подлинный взгляд горгоны не для тебя.
      – А зачем же...
      – Чтобы напугать... вдруг струсишь и откажешься от дальнейших попыток проникнуть в замок.
      – Но я же струсил. Закрыл глаза и побежал.
      – Побежал вперед, а не назад.
      В самом деле. Неужели даже в испуге он не забыл о своей задаче? Или так вышло случайно? Дор не знал, какое объяснение ближе к истине.
      Дор опять посмотрел на горгону. «Если свыкнуться с ПУСТОТОЙ, горгону можно назвать даже привлекательной», – подумал он.
      – Но ты... что ты делаешь в замке? – спросил Дор.
      – Отрабатываю год за ответ на вопрос.
      – А... можно спросить... какой у тебя вопрос?
      – ДОБРЫЙ ВОЛШЕБНИК, ЖЕНИШЬСЯ ЛИ ТЫ НА МНЕ?
      – Служить за такой вопрос?!
      – А как же. Год службы или ценный подарок – закон Хамфри. Вот почему его замок буквально купается в волшебстве. Волшебник увлекается магией целое столетие или около того.
      – Все это мне известно, но...
      Горгона улыбнулась невидимой улыбкой:
      – Хамфри не делает исключений. Разве что для короля, если получит его приказ. А я и не возражаю. Я знала, что меня ждет, когда шла сюда. Скоро мой год завершится, и я получу ответ.
      Гранди покачал головой:
      – Знал я, что старый гном того, а у него, оказывается, вообще не все дома.
      – Ты ошибаешься, – возразила горгона. – Вот разберусь, что к чему, и стану ему неплохой женой. Он стар, но вполне заслуживает счастья.
      – Не понимаю, зачем он заставил тебя служить. Женился бы, и твой талант к его услугам!
      – Хочешь, чтобы я задала еще один вопрос и прослужила еще год?
      – Ну что ты. Просто интересно. Добрый волшебник для меня вообще загадка.
      – И для других тоже, – с легкой насмешкой согласилась горгона. Дор почувствовал симпатию к этой изящной безликой женщине. – Но с каждым днем я понимаю его все больше. Ты задал хороший вопрос. Я подумаю и, может быть, сама найду ответ. Если Хамфри нуждается в моей помощи, то почему только на год, а не на всю жизнь? А если не нуждается, то почему не отсылает куда-нибудь подальше, допустим, охранять ров? Есть какая-то причина.
      Горгона поднесла руку к голове. Змейки предупреждающе зашипели.
      – Почему ты хочешь стать его женой? – спросил Гранди. – Старый гном вовсе не подарок, особенно для хорошенькой женщины.
      – Кто тебе сказал, что я хочу стать его женой?
      – А вопрос?
      – Мне просто надо знать. Если он ответит положительно, я начну размышлять, как быть. Решение, сам понимаешь, не из легких.
      – Не спорю, – согласился Гранди. – Король Трент перед женитьбой на Ирис тоже ломал голову.
      – Ты любишь Хамфри? – спросил Дор.
      – Думаю, что люблю. Он первый, кто не окаменел после разговора со мной.
      Горгона указала на стоящую в углу прекрасную статую мужчины.
      – Это?.. – в ужасе спросил Дор.
      – Нет, я настоящая статуя, – ответил мрамор, – очень ценная скульптура.
      – Хамфри строго-настрого запретил мне превращать, – объяснила горгона. – Даже по старой памяти нельзя. Я здесь для того, чтобы определять, кто глупец, кто трус. Трусам волшебник не отвечает.
      – Значит, и мне не ответит, – грустно сказал Дор. – Я ведь ужасно испугался.
      – Это не трусость. Тот, кто продолжает идти вперед и не отступает, – храбрец. Кому страх неведом, тот попросту глупец; кто подчиняется чувству страха, тот, безусловно, трус. Страх ты знаешь, но не позволяешь ему командовать собой. И ты тоже, голем. Ты никогда не бросаешь друга и рискуешь ради него своей драгоценной жизнью. Думаю, волшебник примет вас.
      – Не такой уж я храбрец, – возразил Дор, немного подумав. – Только и сумел, что закрыть лицо.
      – Конечно, ты мог бы начать вслепую размахивать шпагой или использовать зеркало. Есть у нас несколько зеркал для особо сообразительных. Но ты мальчик, а не взрослый мужчина. С каждого здесь свой спрос.
      Дор согласился, хотя сомнение не покинуло его.
      – Видел бы ты меня, когда я пришла в замок, – дружелюбно сказала горгона. – Прямо дрожала от страха. И лицо вот так же прятала.
      – Ну да, ты же не в скульпторы пришла наниматься, – съехидничал Гранди.
      – Не в скульпторы, – согласилась горгона.
      – Ты познакомилась со стариканом двенадцать лет назад. Я помню ваше знакомство. С чего это ты только сейчас надумала явиться с вопросом?
      – Я покинула остров в годину безволшебья. Миг – и волшебство выключилось, как свет, по всей ксанфской земле. Магические существа умирали или превращались в обыкновенские; древние чары испарялись. Почему это произошло, я не знаю...
      – А я знаю, но не скажу, – заявил Гранди. – Это больше не повторится – об остальном умолчим.
      – Все мои враги расколдовались. А среди них, как вам известно, были и настоящие буяны – тролли и прочие. Они начали страшно шуметь, стали за мной гоняться. Я даже испугалась за свою жизнь.
      – И вполне обоснованно, – заметил Гранди. – Когда им не удалось поймать тебя, они вернулись в деревню Магической Пыли. Большинство из них оттуда родом. Там, я подозреваю, тролли до сих пор и пребывают. Ведь в деревне столько женщин, соскучившихся по мужской ласке.
      – Но когда безволшебье закончилось и волшебство вернулось, исчезли чары, хранившие других от моего взгляда. Это было одноразовое заклинание. Одноразовые заклинания сильны, пока в них есть сила, а потом хоть выкраси и выброси. С большинством заклинаний, кстати, та же история. В общем, горгона опять обрела лицо. Не надо объяснять, что это значит?
      «Горгона вновь начала творить статуи», – мысленно расшифровал Дор.
      – Я поняла, что со мной случилось, – продолжала горгона. – Живя отшельницей на необитаемом острове, я на многое смотрела с детской наивностью, но жизнь постепенно учила меня. Я хотела исправиться. И тогда мне припомнились рассказы Хамфри об Обыкновении. Он говорил, что магия там не действует, – наверняка эта страна находится под властью могучей контрмагии. И я пошла в Обыкновению. Хамфри не ошибся – в Обыкновении я превратилась в обыкновенную девушку. Раньше мне казалось, я никогда не сумею покинуть Ксанф, но во времена безволшебья стала сомневаться. Чуть постаралась – и очутилась в Обыкновении. Жизнь там странная и забавная, но вовсе не такая плохая, как я ожидала. Местные жители приняли меня... и мужчины. Ведь в Ксанфе я ни с одним не целовалась.
      Дор смущенно молчал. Он и сам еще ни с одной не целовался. Мать целовала его, но это не считается. «Милли», – шепнул внутренний голос. Милли могла бы...
      – ...но потом я стала тосковать по Ксанфу, – рассказывала тем временем горгона. – Волшебство, волшебные существа... Не поверите, но мне снились древопутаны. Нам, родившимся среди магии, не так-то просто с ней расстаться, ведь магия – это часть нашей сущности. Я должна была вернуться, но знала, что принесу Ксанфу много горя... много новых статуй. Хамфри – вот кто мог помочь! Я уже знала, что он и есть тот самый добрый волшебник, что попасть к нему нелегко, и волновалась – ну совсем как девчонка. Сердце подсказывало: если вообще полюблю кого-нибудь в Ксанфе настоящей женской любовью, то именно такого, как Хамфри. Я надеялась, что возлюбленный уничтожит мой зловещий талант. Надежда и привела меня в замок.
      – Хамфри и тебе чинил препятствия?
      – Конечно! И преужасные. Первое – непроглядно-непроницаемый туман. Он зорко охранял ров. Я нашла маленькую лодку, села в нее и поплыла. Но всякий раз туман вставал на моем пути непроницаемой стеной. Лодка сама поворачивала и плыла к берегу. Дело в том, что лодка эта оказалась волшебной: ею надо было управлять, а то она так и норовила прибиться к пристани. От этого сурового тумана волосы мои намокли и шипели что-то ужасное – сырость им не по душе.
      Ну конечно, ведь волосы горгоны состояли из бесчисленных крохотных змеек. Теперь, привыкнув, Дор находил их даже симпатичными.
      – И как же ты в конце концов перебралась?
      – Меня осенила мысль. Направила лодку прямо на туманную стену – туман смягчился и... проглядел меня сквозь себя.
      – Кажется, гном идет, – сообщил Гранди.
      – Ой, надо бежать! – засуетилась горгона. – У меня ведь стирка. Хамфри постоянно нужны чистые носки. – И она выскочила из комнаты.
      – У гномов большие грязные ноги, – заметил Гранди. – Этим они напоминают гоблинов.
      В комнату вошел добрый волшебник Хамфри. Мизерного роста, корявенький, он и в самом деле походил на гнома. Ступни у него были большие и действительно грязные. Хамфри пришел босиком.
      – В целом замке не нашлось пары чистых носков, – ворчал он. – Барышня, как там твоя стирка? Битый час ищу носки!
      – Добрый волшебник... – начал Дор.
      – Носки такие маленькие, их так просто постирать, – сердито бубнил волшебник. – Я подарил ей стиральное заклинание... Но где же барышня? Наверняка вообразила себе, что у доброго Хамфри каменное терпение!