Слезы огня

      Андрэ отогнал от себя эти воспоминания.
      – Думаю, ты все-таки не вынесла такой жизни. Во всяком случае, Монкер – последнее место, где я ожидал тебя увидеть.
      Девушка крепко сжала губы, чтобы не начать оправдываться перед ним. Да и поверит ли он ей теперь, ведь между ними стоит столько лжи, не говоря уже о том, что наговорила ему Лилиан?
      – Тогда зачем ты заставил меня придти сюда?
      – Потому что я ни на минуту не мог выбросить тебя из головы, а увидев сегодня, понял, что уже никогда не смогу.
      – Я замужем, – сказала Дайана, зная, что эти слова не имеют никакого отношения к ее чувствам. – У меня будет ребенок.
      Андрэ снова выругался.
      – Я не знаю, как это все случилось, но одно я могу тебе сказать. Между нами что-то существует, и мы не можем отбросить это просто так.
      – Андрэ, ты вынуждаешь меня принять отчаянные меры. Я… я поговорю с Шоном, мы уедем отсюда, найдем другое место.
      Говоря это, Дайана понимала, что Шон ни за что не уедет отсюда, если, конечно, не узнает всю правду об Андрэ.
      – Шон нужен Жан Полю, и, как я понял, Аурэлия жить не может без своей cherie Диди. Не убегай снова! Я не позволю тебе обидеть мою семью только потому, что ты не можешь признать, что между нами что-то есть.
      – Между нами уже никогда ничего не может быть. Никогда! Что случилось той ночью, то случилось. Но это уже не имеет к нам никакого отношения! Никакого!
      – Можешь ли ты посмотреть мне в глаза и сказать, что я ничего для тебя не значу? Можешь?
      Она попыталась, но не смогла и, наконец, взмолилась:
      – Пожалуйста, Андрэ, не мучай меня больше! Пожалуйста, сжалься надо мной…
      – Дайана, – прошептал он, прижимая ее к себе и целуя ее волосы. – Дайана, любовь моя! Если бы ты только знала о моих мучениях! Думать, что другие мужчины узнали твое прекрасное тело, а теперь видеть тебя здесь…
      Он отыскал губами ее губы.
      – Андрэ, – прошептала она, – мы не должны…
      – Еще один поцелуй, и все, клянусь тебе! Дайана, скажи мне, что ты помнишь ту ночь, что хочешь, чтобы она повторилась!
      Она не могла больше лгать.
      – Да! Да!
      – Для меня этого сейчас достаточно. А теперь, когда ты честна со мной, скажи мне, был ли в доме мадам Джулии другой мужчина, который заставил бы тебя почувствовать то, что ты чувствовала, когда мы были вместе в ту ночь?
      Она покачала головой. Ей хотелось кричать о том, что он ошибается на ее счет, но она знала, что никогда не сможет признаться ему, что не работала на мадам Джулию.
      – До Шона – нет.
      Руки Андрэ упали с ее плеч.
      – Тебе обязательно надо напоминать мне, что другой мужчина владеет тобой сейчас!
      В его голосе появилась какая-то новая нотка, когда он спросил:
      – Так Шон встретил тебя в доме Джулии?
      – Нет! Он даже не знал, чем она занимается. Мы с Шоном познакомились совсем по-другому. Мы… мы сразу полюбили друг друга.
      Эта ложь оцарапала девушке язык.
      – А что он сделает, если узнает о тебе правду?
      – Мой муж – очень хороший человек. Я уверена, что он поверит мне, когда я скажу ему правду, что я никогда на самом деле не работала на Джулию, что все это было случайностью.
      Улыбка Андрэ была такой же холодной, как и его новый тон.
      – Наверно, мне следовало бы сыграть с Шоном в покер. По твоим словам выходит, что он еще совсем сосунок, который верит во всякую чушь.
      Дайане хотелось дать ему пощечину.
      – Мой муж занят более важными делами, чем терять время на игру в карты.
      – Что касается тебя, Дайана, то все тузы у меня на руках. И вот что я тебе скажу. Я заметил, как ты проникла в самое сердце нашей семьи. Пусть. Но если только ты заставишь их страдать, ты заплатишь за это!
      – Что ты говоришь, подумай! Они ведь были так добры ко мне, и я люблю их, как любила свою собственную семью!
      – Ну и отлично. Я скажу Габриэлле, что ее страхи не обоснованы. Она боится, что ты пытаешься воспользоваться добротой моего брата и его жены, но я напомнил ей, что сейчас Монкер не такой уж богатый…
      На этот раз Дайана не смогла сдержаться. В тихой ночи пощечина прозвучала неестественно громко.
      – Как ты смеешь даже думать, что мне нужны деньги Деверо! Как ты смеешь!
      Андрэ приложил ладонь к щеке.
      – Вижу, в тебе остался еще тот огонь, который сделал тебя такой популярной среди клиентов.
      – Это ложь! Пожалуйста, уходи. Мне нечего больше сказать тебе.
      – Так значит, ты прогоняешь меня с моей собственности? – Андрэ насмешливо поклонился. – У тебя уже начали развиваться хозяйские манеры. Я заметил, ты даже переняла южный акцент. И сегодня на тебе было одно из платьев моей невестки, ведь так?
      – Аурэлия очень добра ко мне. А если ты намекаешь на то, что я хочу занять ее место, то ты ошибаешься. Я бы никогда не смогла этого сделать, даже если бы хотела! А я не хочу.
      Андрэ снова поклонился.
      – Как скажешь. Помни только, что на этот раз все козыри у меня.
      – Я запомню, – холодно ответила Дайана. – А теперь уходи. Ни тебе, ни мне не нужно, чтобы нас видели вместе.
      Она подождала, пока он ушел, и спустилась к чистому холодному ручью. Девушка умыла разгоряченное лицо и напилась воды. Внезапно она подумала о том, что здесь можно делать виски, которое только выиграет от чистой горной воды.
      – Жан Поль будет так доволен!
      Но ее радостное возбуждение моментально исчезло, когда она подумала о том, что Андрэ расценит ее желание спасти Монкер от долгов, как очередной способ добиться признательности семьи Деверо.
      Перед тем как лечь спать, Дайана выглянула в окно и увидела на веранде фигуру Андрэ.
      – Ну, вот и хорошо. Он тоже не может уснуть, – с удовлетворением сказала она.
      Когда Дайана отнесла Аурэлии поднос с завтраком, она узнала, что Андрэ уехал среди ночи, и не поверила своим ушам.
      – Я так сердита на него! – негодовала Аурэлия. – Уехать, даже не попрощавшись! Он хотя бы из вежливости поинтересовался, не нужна ли Жан Полю его помощь. Бедный Жан Поль выглядит таким озабоченным. Ну, ладно, хватит об этом. Как вам понравился наш Андрэ? Не правда ли, он самый очаровательный мужчина на свете? Я заметила, как он посмотрел на вас. Клянусь, если бы это видел Шон, он бы сразу же приревновал вас. Даже я сама почувствовала легкую ревность!
      Аурэлия опустила глаза, не желая, чтобы Дайана заметила, насколько серьезно она говорит.
      Девушка откашлялась. Она надеялась, что Аурэлия не слышала требований Андрэ встретиться с Дайаной наедине.
      – Он очень… красивый. Мы не очень много разговаривали, но, кажется, он очень… предан своей семье.
      Девушка знала, что именно это хотела услышать от нее хозяйка.
      – Особенно вам. Когда мы разговаривали, он сказал, что присоединяется к желанию Жан Поля, чтобы я как можно лучше ухаживала за вами.
      – А вы именно так и делаете.
      Аурэлия крепко обняла Дайану.
      – А какие у вас планы на сегодняшний день? Пруди сказала, что она запретила вам работать на кухне и считает, что нам всем пора начать ухаживать за вами, пока не родится ребенок. А вы же знаете, я никогда не посмею ослушаться Пруди. Так чем же вы собираетесь заняться в эти месяцы ожиданий?
      Девушка охотно поделилась своими планами…
      – Я собираюсь начать делать виски. Ваш муж одобрил мою идею и очень заинтересовался ею.
      – Ах, Диди, ты напрочь разбиваешь все устоявшиеся представления о том, что женщина может, а чего не может делать. Ты только представь, что одна из сестер Жармон, которые приходили к нам вчера, выступит с подобной идеей.
      Они вместе рассмеялись, но потом Дайана сказала слегка погрустневшим голосом:
      – Я думаю, к тому времени, когда в округе узнают, что я делаю виски и продаю, моя репутация не будет стоить ровным счетом ничего. Но ведь я не южанка-аристократка по крови и воспитанию, как вы и Габриэлла.
      – И сестры Жармон, – озорно добавила Аурэлия, поднеся к носу мизинец, как делали обе сестры, рассматривая все и всех через свои очки.
      – И сестры Жармон, – повторила Дайана, бросив на Аурэлию осуждающий взгляд, позаимствованный у тех же сестер. – А теперь я должна найти Жан Поля до того, как он уедет на прогулку. Мне нужно узнать, где мы можем достать ячмень. И, кажется, у нас есть возможность достать и пшеницу.
      – Ах, вы такая умная, вы меня просто удивляете. Мне бы хотелось быть любительницей виски, но я предпочитаю кофе и сладкий чай.
      Жан Полю очень понравился план Дайаны – поставить их маленький винокуренный завод на горе.
      – Руфус в вашем распоряжении, так же как и любой другой работник, который вам понадобится. Обо всем, что вам нужно, сообщайте мне.
      Дайана поблагодарила его, но он возразил:
      – Нет, это я должен поблагодарить вас. Как вам понравился вчерашний прием?
      – Да, очень, благодарю вас. Сожалею, что вашему брату пришлось так неожиданно уехать.
      Девушка чувствовала, что должна упомянуть имя Андрэ, иначе Жан Полю это покажется странным.
      Секунду Жан Поль непонимающе смотрел на нее, а потом засмеялся.
      – Ах, этот братец очень беспокойный! Он всегда таким был. Он совсем не похож на меня, моя жена вам это сразу же скажет. Он любит карты и красивых женщин. Но я знаю, что если что-то случится, он сразу же будет здесь. Он беспокоится о судьбе Юга даже больше, чем я. Кстати, об этом. Всем очень понравилось, как вы пели вчера «Dixie's Land». Вы знаете, некоторые считают, что южанам нужен хороший марш, и эта песня отлично подходит.
      – Мне она тоже понравилась.
      Затем она извинилась и ушла искать Руфуса. Если она хочет пустить этот винокуренный завод, она должна сделать это до того, как ее тело станет слишком неуклюжим, чтобы лазить по горам.
      Шон был не очень-то доволен новым предприятием своей жены и не скрывал от нее своего мнения.
      – Да это просто неприлично – моя жена делает виски, и все об этом знают!
      – Шон, у тебя есть твои лошади, и ты очень мало бываешь со мной. По крайней мере, мне будет чем заняться.
      Она чуть не сказала ему, что заметила, как он исполняет любой каприз Габриэллы и проводит бесчисленные часы, ухаживая за любимой лошадью девушки. Но Дайана удержалась от резких слов. Она не хотела спорить с мужем. Шон злился на нее с тех пор, как она начала заниматься этим виски.
      – В Шелбивилле в одном магазине надо мной даже смеялись из-за того, что моя жена делает виски.
      – Мне очень жаль, Шон. Но так мы поможем Жан Полю, а это самое главное.
      – Кое-кто говорил мне, что Лем Джо Бартоу места себе не находит от злости на тебя. Он очень опасный человек. И подлый! Он никогда ничего не делает открыто. Говорят, он даже убил нескольких человек, которые занимались тем же делом, что и он!
      – Да он убил массу народа этой своей дрянью!.. – горячо возразила Дайана. – Один Бог знает, что он туда подмешивает! Я не боюсь мистера Бартоу, и если бы ты был мужчиной, ты бы тоже не боялся его!
      Дайана сразу же пожалела о своих словах. Он не любил, когда она ему возражала. Но девушка просто боялась, что он разделяет мнение этих людей: что женщина, занимающаяся таким делом, не может быть достойной женой и матерью.
      Но ведь ей нечего стыдиться! Ее семья была очень известна в своем графстве за отличный напиток, который она производила. Во всем Вэксфорде, а, может быть, и во всей Ирландии не было человека, который знал бы об этом деле больше, чем ее семья. Однако с этим были связаны и самые печальные и трагические события в жизни Дайаны. Однажды ее отец обвинил в мошенничестве каких-то людей, которые забрали у него деньги, обыграв в карты. А ночью эти люди подожгли их маленький завод. Пока Дайана и ее отец боролись с огнем, он перекинулся на их дом, где спали остальные О'Ши. Спасти их оказалось невозможно. Дайана и ее отец уехали в Новый Орлеан, расплатившись за билеты тем, что им удалось выручить от продажи остатков виски. Им даже удалось собрать немного денег, чтобы начать новую жизнь.
      Дайана с энтузиазмом взялась за свое дело. Жан Поль достал ей все необходимое для завода, а Руфус стал отличным помощником.
      Жизнь в Монкере продолжалась. Жан Поль выглядел очень веселым, что было так на него не похоже.
      – Диди, я не представляю, как вам могла придти в голову такая замечательная идея, – сказал он ей однажды, когда они подсчитывали издержки своего предприятия. – Вы удивляете меня. И Аурэлию тоже. Вы – такая молодая женщина и так много знаете об этом деле!
      Дайана была просто счастлива, что способствует процветанию Монкера. Они с Шоном пользовались такими привилегиями, которых они никогда не ожидали. К ним относились, как к членам семьи. Но их личные отношения были далеки от идеала.
      Дайана часто думала, что Шон подозревает больше, чем говорит ей. Он никогда не говорил об Андрэ, но она заметила, что он начинал прислушиваться, когда упоминали имя Андрэ.
      Девушка так уставала за день, что иногда по вечерам она буквально падала на постель в одежде и часто даже в ботинках.
      Шон часто ночевал на конюшне. В одну из таких ночей Дайана проснулась от приснившегося ей кошмара: ей показалось, что Монкер горит, так же как горел ее родной дом.
      Но это было не кошмарным сном. Это было правдой. Только горел не дом, а завод на горе. Дайана побежала туда и споткнулась на ходу. Руфус подхватил ее, она впилась ему в руку, чуть не плача при виде этого зрелища.
      – Руфус! Он горит! Наш завод горит! Наверное, мы оставили угли…
      – Миссис Диди, ничего мы не оставляли! Это кто-то специально сделал. Иначе и быть не может! Я проверил печи перед сном…
      Он заплакал, дрожа так же, как и она.
      – Посмотрите только, пылает вся гора!
      Дайана вспомнила свою семью, и слезы полились у нее по щекам при мысли о такой же кошмарной ночи в Ирландии. Только на этот раз виноват был не ее отец. Она собрала все свои силы.
      – Может быть, мы вовремя, Руфус, может быть, вовремя…
      Вместе со всеми, прибежавшими на пожар, им удалось спасти сам завод и все оборудование. Они с Руфусом охраняли гору до рассвета, пока не исчезли последние языки пламени. Шон не смог убедить ее вернуться домой и, в конце концов, ушел один.
      – Это все дело рук Лема Джо, – сказал Руфус, вытирая с лица сажу и передавая девушке тряпку. – Пруди сказала, что она видела, как он быстро уезжал отсюда, когда начался пожар.
      – Но ему все-таки не удалось уничтожить нас! – воскликнула Дайана.
      И они с Руфусом стали исполнять какой-то невообразимый танец.
      Она знала, что Шон пришел бы в ужас, увидев ее танцующей ирландскую джигу со старым черным рабом. Но Дайане было все равно. Единственное, о чем она могла думать в тот момент, – она не побеждена! Монкер станет когда-нибудь крупнейшим и самым лучшим производителем виски на Юге!
      И что скажет на это драгоценный мистер Андрэ Деверо?

Глава 11

      Маргарет Эрни Макафи родилась 4 марта 1860 года.
      Празднование рождения первого ребенка Дайаны дало превосходную возможность семье Деверо подумать о чем-то, кроме грозящего отделения Юга.
      Радостную новость принесла всем Пруди.
      – Девочка! Просто красавица!
      Ее лицо все еще блестело от пота. Роды были очень трудными. Все поверили в то, что ребенок родился раньше срока, так как девочка весила всего пять фунтов.
      Шон и Жан Поль издали радостные крики, а Аурэлия заплакала от счастья. Даже Габриэлла вела себя слегка возбужденно, особенно после того, как Аурэлия напомнила ей, что Дайана хочет, чтобы они обе стали крестными матерями девочки.
      Чтобы отпраздновать это событие, вынесли самый первый бочонок виски Дейердрэ. Жан Поль поднял свой стакан и залюбовался цветом напитка.
      – Я даже не знаю, за что выпить в первую очередь: за эту чудесную малышку, за этот напиток, который по словам Руфуса, изменит вкусы всей страны, или за то, чтобы Юг отделился от Севера, если Линкольна выберут в президенты.
      Шон поднял свой стакан.
      – Давайте выпьем за все сразу.
      Его глаза расширились, когда он осушил свой стакан.
      – Святые угодники! Теперь я точно знаю, что нам следует выпить каждый ваш тост в отдельности, а потом еще все тосты, которые придут нам всем в голову!
      Жан Поль, сделав первый глоток, кивнул.
      – Я согласен с вами, Шон. Сегодня Диди подарила вам чудесную дочь, но она также сделала отличный подарок этой стране. Не припомню, чтобы когда-нибудь пробовал виски лучше этого!
      Он налил себе еще стаканчик.
      – Вы знаете, у меня были сомнения насчет этого предприятия, но говорю вам, это отличная работа. Аурэлия, ты должна это попробовать.
      – Вы, мужчины, можете напиваться виски Дайаны, если хотите, а я посмотрю на нее саму и на новорожденную. Шон, думаю, ваша жена будет рада увидеть и отца ребенка.
      Если бы там была Дайана, она бы только печально улыбнулась иронии слов Аурэлии.
      На лице Шона отразилось смущение, и он поставил свой стакан.
      – Я просто не хотел мешать. Честно говоря, маленькие дети меня до смерти пугают.
      Аурэлия взяла его за руку.
      – Ну что ж, вам теперь нужно будет как-то перебороть эту болезнь. Ведь у вас теперь будет собственный ребенок.
 
      Шон разбудил Пруди, отдыхавшую в своей комнате.
      – Пруди, у Диди жар, и она бредит, как будто сошла с ума! Пойдем быстрее, мне кажется, она умирает!
      Жар девушки еще более усилился, несмотря на обтирания холодной губкой. Жан Поль послал работника за доктором, но все они опасались, что он не успеет вернуться и спасти ее.
      – Кто эта Джулия, которую она все время зовет? – спросил Жан Поль Шона.
      – Это та женщина в Нашвилле, которая приютила Диди, когда она впервые оказалась в городе.
      Жан Поль положил руку на плечо Шона.
      – Шон, сейчас вы ничем не поможете Диди, и я думаю, что, может, эта Джулия сможет что-то сделать. Почему бы вам не съездить в Нашвилл? Может быть, вы сможете привезти сюда эту леди…
      Шон пулей вылетел из комнаты, явно почувствовав от этого облегчение. Аурэлия упрекнула мужа.
      – Зачем ты это сделал, Жан Поль? Шон должен быть здесь, со своей женой.
      – Парень буквально разваливался на части, ему нужно было чем-то заняться. И потом, эта женщина, Джулия, – единственный человек, который есть у Дайаны, кроме нас, и я действительно думаю, что она сможет помочь девочке справиться с этой болезнью быстрее.
      Жан Поль погладил жену по руке.
      – Ты не подходишь на роль сиделки для Диди, дорогая. Посмотри на себя. Ты такая бледная и вся дрожишь. А Пруди нужно заботиться о ребенке. Если Шону удастся привезти Джулию в Монкер, нам всем будет только лучше.
      – Я так боюсь за нее, Жан Поль, – сказала Аурэлия, снова начиная плакать. – Ты только посмотри на нее, она лежит как мертвая! Как бы я хотела, чтобы Андрэ был здесь! Он бы знал, что делать.
      Аурэлия плакала и поэтому не заметила боли, которая мгновенно появилась во взгляде ее мужа.
      – Андрэ вместе с другими игроками уехал на золотые прииски. И он теперь не уедет из Колорадо, пока ему будет кого обыгрывать там.
      В словах Жан Поля слышалась скорее покорность судьбе, чем резкость.
      – Ты в этом уверен? – прозвучал голос со стороны двери.
      Аурэлия повернулась и, увидев Андрэ, вскрикнула.
      – Ах, Андрэ, я так рада вас видеть!
      Она подбежала к нему и обняла, но тут же сказала:
      – Мы не должны шуметь. Бедная Диди…
      Аурэлия махнула рукой в сторону кровати, рядом с которой сидела Пруди и вытирала лоб больной мокрым полотенцем.
      – Я знаю. Я встретил по дороге Шона. Он рассказал мне обе новости – и плохую, и хорошую. Как она?
      – Все еще в горячке. А вы не встретили доктора Холлинза?
      – Да, он сейчас будет.
      Андрэ не спускал глаз с неподвижной фигуры на кровати и не видел обращенного на него проницательного взгляда брата.
      – Шон сказал, что с девочкой все в порядке. Можно мне взглянуть на нее?
      Аурэлия подвела его к плетеной колыбели, которую Жан Поль заказал задолго до рождения девочки.
      – Неправда ли, она прелестна!
      Андрэ дотронулся до детской ручонки, и у него сжалось сердце, когда ее крохотные пальчики обвились вокруг его пальца.
      – Да, прелестна…
      – Андрэ, я не могу поверить, что вы дома! – воскликнула Аурэлия. – Мы были уверены, что вы останетесь в Колорадо.
      – Моя страна в опасности. Я решил, что нужен здесь.
      И брату:
      – Жан Поль, я знаю, что Теннесси все еще в нерешительности, но идут разговоры об отделении, которые просто удивляют меня. Ты следишь за событиями. Что ты думаешь об этом?
      – Я думаю, что на этот раз все будет не так, как в 1832 году, когда Южная Каролина объявила о своем отделении. Думаю, на этот раз мы выйдем из Союза все вместе.
      – Но это же не приведет страну ни к чему хорошему, Жан Поль. Ты же знаешь это.
      – Знаю, но я знаю еще и то, что нас прижали к стене. Ты же сам донимаешь: то, что называется индустриализмом на Востоке, – использование труда детей и иммигрантов, – здесь называется рабством. Они индустриалисты, а мы – чудовища. Но рабство – не единственный спорный вопрос. Процветание Юга и его требования больших прав не нравятся некоторым людям, стоящим у вершины власти.
      – Я знаю, что нас ждут трудные времена… А вот и доктор Холлинз.
      Андрэ еще раз посмотрел на спящего ребенка и женщину на кровати.
      – Жан Поль, мы ничем не сможем здесь помочь. Мне не помешало бы выпить. Письмо, которое я привез Дайане от ее отца, может подождать до утра.
      Жан Поль удивлённо посмотрел на брата, и Андрэ быстро солгал:
      – Я встретил однажды в салуне Райли О'Ши, и когда мы разговорились, выяснилось, что Дайана – его дочь.
      Андрэ спрятал улыбку, вспомнив смущение Райли О'Ши, когда тот сел за один стол с Андрэ. Но он предложил заплатить ему долг и засыпал вопросами о девушке, наконец, доверив ему это письмо.
      – Кажется, у Диди есть семья, о которой мы и не подозревали. Пойдем выпьем виски. Думаю, оно тебе понравится. Аурэлия, ты тоже должна отдохнуть. Пруди даст нам всем знать, если что-то изменится. С Диди теперь все будет в порядке, раз доктор Холлинз здесь. Пойдем, дорогая…
      Перед рассветом у Дайаны начался кризис, и она стонала и металась по постели, сбрасывая с себя одеяло. В это же самое время Андрэ мерил веранду беспокойными шагами и курил одну сигарету за другой, поминутно поглядывая на коттедж Макафи.
      – Какого черта я вернулся? – пробормотал он. – В стране черт знает, что творится! Мне бы следовало продолжать свое любимое занятие в безопасном месте и держаться подальше от Монкера.
      Он увидел вышедшую на крыльцо коттеджа Пруди и быстро пошел к ней, на ходу спрашивая:
      – Как она?
      – Кризис прошел, – устало ответила негритянка. – Она в бреду говорила что-то странное, мистер Андрэ, очень странное. Несколько раз упоминала ваше имя. Вы что-то сделали этой девочке, мистер Андрэ?
      Пруди посмотрела на него одним из тех взглядов, которым неизменно добивалась от него признаний, когда он был еще маленьким мальчиком.
      – Могу я увидеть ее? Она не спит?
      Андрэ совсем не хотелось, чтобы Пруди узнала его тайну. Он был абсолютно уверен, что она снимет с него живого кожу за это.
      Пруди скрестила на груди руки.
      – Не думаю, что это прилично, ведь вы не ее муж.
      – Пруди, клянусь, я не сделаю ничего предосудительного!
      Больше всего Андрэ хотелось увидеть Дайану и самому удостовериться, что с ней все в порядке.
      – У меня есть письмо от ее отца. Я знаю, она очень обрадуется ему.
      – Она очень устала, так что ведите себя хорошо.
      Андрэ поцеловал негритянку в морщинистую щеку.
      – Обещаю тебе. А ты пока пойди на кухню и выпей кофе. Можешь принести чашечку и мне, а я пока расскажу Диди о ее отце.
      – Хорошо. Но не вздумайте расстраивать ее – она и без того много перенесла! И присматривайте за ребенком. Как только девочка проснется, сразу же позовите меня!
      Дайана открыла глаза, когда Андрэ прошептал ее имя.
      – Андрэ?
      Она была настолько слаба, что едва могла говорить.
      – Ш-ш-ш! Все в порядке. Я просто хотел проверить, что тебе действительно лучше.
      – Что ты здесь делаешь? Ребенок? Мой ребенок…
      Она попыталась приподняться, но упала обратно на подушку.
      – С твоим ребенком все хорошо. Она такая же красивая, как и ты.
      Девушка окинула комнату теперь уже вполне осмысленным взглядом.
      – Шон… где мой муж?
      – Он уехал за Джулией. Ты все время звала ее. Жан Поль подумал, что она поможет тебе справиться с твоей болезнью, если будет рядом.
      Дайана судорожно вдохнула воздух.
      – Нет! Шон узнает все…
      В ее широко раскрытых глазах был страх.
      – Он ведь ничего не знает о ней, о ее деле. О Боже, Андрэ, ты должен остановить его!
      – Ш-ш-ш!.. Джулия закрыла свое заведение. Он не найдет ничего, кроме уважаемой леди средних лет, живущей в приличном доме на второй авеню. А теперь, может быть, ты хочешь узнать кое-что о своем отце?
      – О моем отце?
      – У меня для тебя письмо. Мы снова встретились с ним. – Андрэ засмеялся. – Он был очень удивлен, увидев меня в том салуне. Но после того, как я заверил его, что не сержусь на него, мы приятно поговорили. В основном, о тебе. Он очень сокрушался о том, что убежал тогда и оставил тебя одну.
      – Так значит, он снова принялся за старое?
      – Нет. Он нашел золото. Не много, но достаточно, чтобы он мог безбедно жить и еще вернуть мне то, что он был должен. Я знаю, Джулия заплатила этот долг за вас. Я отказался от денег Райли. Но когда он узнал, что ты замужем и ждешь ребенка, то захотел послать деньги тебе. Я положу их сюда, в ящик.
      – Почему ты так добр ко мне? Когда ты уезжал, ты вел себя так, будто ненавидел меня.
      – Я никогда не испытывал к тебе ненависти, Дайана, даже когда мне этого хотелось бы. Я уехал, чтобы найти Джулию. Я заставил рассказать мне все. Она сказала, что Лилиан налгала мне, что ты просто жила у нее до того, как вышла замуж за Шона, но что у тебя никогда не было другого клиента, да она бы тебе и не позволила.
      Андрэ поднес ее слабую руку к своим губам.
      – Дайана, в глубине души я никогда не верил, что ты способна вести такую жизнь. Если бы я только слушал, что говорит мне мое сердце!
      – Сердца тоже умеют лгать. Мое лжет мне постоянно.
      – А обо мне оно лжет тебе? О твоих настоящих чувствах к Шону? Как бы я хотел, чтобы он узнал правду…
      – Шон никогда не знал о том, чем занимается Джулия. Мне не хотелось обманывать его, но зачем было рассказывать ему, что я работала в борделе?..
      Сдавленный возглас заставил их обоих одновременно повернуться.
      – Шон! – воскликнула девушка.
      В его широко раскрытых глазах читался одновременно боль, ужас и отвращение.
      – Я не могу в это поверить! Ты обманывала меня все это время! А вы!
      Шон обратился к женщине, которая вошла в комнату вслед за ним и немедленно встала между ним и Дайаной.
      – Вы! Миссис Постон, уважаемая леди! Не могу поверить, что вы поступили так со мной, вы обе!
      – Шон… – мольбу девушки заглушили сильные руки Джулии. – Шон, пожалуйста, пойми! Я ухаживала за садом, помогала на кухне. Клянусь тебе… Спроси Джулию. Я не работала, как другие девушки! Кроме… кроме…
      Взгляд Дайаны молил Андрэ о помощи.
      – Это было только один раз, – прошептала она. – Только в ту ночь.
      – Почему я должен этому верить? Почему я должен верить тебе или мадам Джулии? Я теперь не знаю даже, мой ли это ребенок! Ты заставила меня думать, что мой. Но почему я должен верить на слово… какой-то девке?..
      Андрэ подошел к нему и сказал:
      – Остановитесь, Макафи! Дайана сказала, что она не была проституткой, и, я думаю, вам придется либо поверить ей, либо убираться из ее жизни и из Монкера.
      – А вы какое отношение к этому имеете? Я работаю на Жан Поля. Он нанял меня, а не вы!
      – Думайте, что говорите своей жене.
      Шон посмотрел на двух женщин, которые обнявшись сидели на кровати.
      – Как же вы, должно быть, смеялись над неотесанным ирландским дурнем!
      Он подошел к колыбели и посмотрел на спящего ребенка.
      – Не знаю, чья она дочь, но будь я проклят, если стану отцом ублюдку из борделя!
      Дайана спрятала лицо на груди Джулии. Андрэ сжал, кулаки.
      – Если таково ваше решение, думаю, вы не станете терять время и уберетесь ко всем чертям из Монкера!
      – Я уже сказал вам, я работаю на Жан Поля, а не на вас! У меня контракт с вашим братом на два года.
      С каменным выражением лица Шон посмотрел на Дайану.
      – По закону ты все еще моя жена, а эта девочка – моя дочь. Я говорю это при свидетелях. Я честный человек и сдержу свое дело. Я буду тебе мужем и отцом Эрни, но только формально, пока не скоплю достаточно денег, чтобы уехать отсюда и начать свое собственное дело. А пока я хочу, чтобы Жан Поль и миссис Аурэлия ничего не узнали. Они были очень добры ко мне, и я хочу завершить то, что начал здесь, в Монкере.
      – Где вы будете жить?
      – Рядом с конюшней есть маленькая комната, где мне будет удобно. Могу я оставить вещи здесь, чтобы Деверо ничего не заподозрили? И могу ли я положиться на вас в том, что вы ничего не скажете своему брату?
      – Не знаю, как это может отразиться на Дайане и ее девочке, но пока я согласен ничего не говорить Жан Полю и Аурэлии. Особенно Аурэлии. Моя невестка так слаба…
      – И эта молодая женщина тоже! Она только что родила ребенка и чуть не умерла от родовой горячки, – заявила Джулия, натянув на плечи девушки одеяло и потрогав ее лоб. – А этот ребенок ни в чем не виноват, и его нужно будет покормить утром. Поэтому я прошу – нет, требую, чтобы вы оба ушли отсюда и занялись своим делом. А я позабочусь о своей Диди и ее крошке. И если я услышу в ее адрес хотя бы одно грубое слово от вас, Шон, я смогу с вами разобраться до того, как уеду из этого дома!
      Слабо улыбнувшись, Дайана сказала:
      – Джулия, я бы хотела, чтобы ты никогда не уезжала из Монкера! А сейчас я хочу взглянуть на свою малютку.
      Джулия закрыла дверь за обоими мужчинами.