– Это поэтому они убили мою сестру и ее мужа? Потому что не могли получить от них книгу?
В этом не было никакого смысла. С какой стати они будут убивать их, кто бы ни были эти «они», пока у «них» в руках не было книги?
– Мой знакомый думает, что Макколл дал понять обеим сторонам, что готов к переговорам. У него был такой счет в банке, что вы не поверите. Думаю, он получил деньги и от тех, и от других.
– Но почему его убили? Вы говорите, что книгу они не получили. Какой толк в том, чтобы взорвать лодку, на которой, может быть, эта книга и находилась?
– Мисс Фэйбл, не знаю, как вы это воспримите, она ведь ваша сестра и все такое, но у Бюро есть версия, в которую вы не поверите, настолько она сумасшедшая!
– Сумасшедшая она или нет, я хочу ее услышать.
Он передал мне то, что говорил ему его друг. Я сидела и слушала в абсолютном шоке, пытаясь хоть что-нибудь понять. И когда он закончил, я даже не могла ничего сказать, потому что в уме ставила некоторые вещи на свои места.
– А Лэйни быстро ушел после кофе. Вы хорошо поговорили?
– Скажем, интересно… Харрисон, если этот новый год будет таким же, как старый, я брошу встречать Новый год!
– Нет, мне совсем не нравится эта идея. Слушай, нас прервали на чем-то очень важном!
Он поцеловал меня в мочку уха и пошел к камину.
– Но у нас для этого целая ночь. А сейчас я хочу подарить тебе свой подарок.
Когда я развернула большой сверток, я не поверила своим глазам.
– Харрисон, – выдохнула я, потирая рукой старый глиняный кувшин, на котором стояла дата – 1862 год, и имя – Дайана. – Где только ты нашел его? Я думала, все кувшины разбиты или потеряны… Я не могу поверить, что это ее кувшин, наполненный ее же виски!
– Я слышал об этом антикваре в Джорджии. Туда-то я и ездил. Я гостил у друзей, которые разводят сейчас страусов, а поэтому мой второй подарок – вот.
Он подал мне большую коробку, и я вскрикнула от восторга, найдя там пару ботинок ручной работы из страусиной кожи.
– Они великолепны!
Я обняла его и заставила закрыть глаза, пока я сама доставала свой подарок.
Харрисону очень понравился набор серебряных чашек для мятного джулепа. На каждой чашке стояла дата и название каждого хита с подписью его исполнителя, к которым Харрисон имел какое-либо отношение. Некоторые мои песни тоже были на чашках.
– Фэйбл, они просто великолепны!
– И это тоже, – сказала я, снова трогая кувшин. – Не могу поверить, что все это настоящее! А ботинки…
Я потерла мягкую кожу.
– Это самые лучшие ботинки из всех, что у меня когда-либо были. Спасибо!
Харрисон включил медленную музыку, и мы начали танцевать. Я подумала о Диди, и мне захотелось, чтобы они с Андрэ тоже были здесь сегодня и могли танцевать так же, как мы с Харрисоном!
– Ты снова за тысячу миль отсюда, – прошептал Харрисон. – Я хочу, чтобы ты была здесь со мной, Дайана!
Я резко остановилась, не поверив тому, что он только что сказал.
– Харрисон, как ты меня сейчас назвал?!
Он не поверил этому, даже когда я поклялась, что он назвал меня именем моей давно умершей прабабушки.
– Это какое-то сумасшествие! Я не живу твоими фантазиями. Я не знаю этой женщины, мне нужна только ты.
В ту ночь, когда я лежала в объятиях Харрисона, у меня возникло сильнейшее чувство, что очень скоро Дайана раскроет мне свой замысел.
И я оказалась права. В ту ночь я снова вернулась в мир Дайаны.
Дайана проснулась в объятиях Андрэ, но все ее мысли были о войне. Битва при Франклине была просто катастрофой, и вот-вот должно было начаться сражение за Нашвилл. Что принесет эта битва: разрушение или новую надежду в ее приемную семью?
Они с Андрэ поднялись в тот день на гору.
– О Андрэ, мы никогда уже не сможем снова стать нормальной страной после всего этого! Атланта сожжена, и Шерман разрушил все на своем пути к морю. А теперь посмотри на это! Я молю Бога, чтобы Джулия ушла оттуда вовремя!
– Джулия из тех, кто выживает при любых обстоятельствах.
Они крепко обнимали друг друга, когда появился Шон на своей кобыле. Андрэ и Диди виновато отстранились друг от друга.
– Ты только посмотри на себя! Стоит только мне отвернуться, как ты уже с ним! Он приезжает домой с пустяковой раной, а вы все нянчитесь с ним! И ты, и Аурэлия, и все остальные. Посмотри на меня! Посмотри на это!
Шон тряхнул своей культей, держась за лошадь и дрожа от гнева.
– Я вернулся сюда, чтобы показать тебе, что я еще мужчина. Я серьезно думал, что ты будешь счастлива, увидев, что я могу еще делать то, что делает любой мужчина…
– Шон, пожалуйста, пойми правильно то, что ты видишь здесь! Неужели ты не осознаешь, неужели ты даже не слышишь? Они уничтожают Нашвилл. Посмотри на все это!
Дайана показала рукой на горизонт, которой был освещен не нежными солнечными лучами, а полыхал огнем битвы.
– Шон, не будь против нас! Ты теперь тоже южанин. Ты сражался и дорого заплатил. Так будь же с нами!
Шон сел обратно на лошадь и посмотрел на них взглядом, полным горечи и презрения.
– Ты заплатишь за это, Деверо! Клянусь своей кровью ирландца! Бог свидетель, ты заплатишь!
– Я боюсь, Андрэ, – прошептала Дайана, когда Шон уехал. – Он так ненавидит тебя! Я боюсь за тебя!
Андрэ прижал ее к себе и поцеловал в макушку.
– Не бойся, моя любимая! Мы как-нибудь выживем!
– О Андрэ! Я видела лицо Шона, когда он уезжал сейчас отсюда. Он знает, что ты против блокады. Тебе нужно уйти отсюда, спрятаться!
– Если я сделаю это, они отомстят моей семье! Может, даже сожгут Монкер… Нет, дорогая, я могу постоять за себя!
Он поцеловал Дайану.
– Это тебе нужно быть осторожной. Они не должны застать тебя со мной, когда придут сюда. Обещай мне! Обещай, что будешь ждать меня здесь, когда я вернусь. Этот кошмар не будет длиться вечно. Обещай мне!
– Обещаю, – прошептала Дайана.
По ее лицу текли слезы.
– Андрэ, но ведь еще есть время. Ты можешь убежать, можешь скрыться! Я не могу вынести мысли о том, что ты окажешься в тюрьме.
– Я могу это вынести, если буду знать, что ты будешь ждать меня здесь! А теперь ты должна уйти, Диди. Спрячься, пока я не уйду. И что бы ни случилось, не показывайся здесь! Шон сейчас не в себе, но он не предаст тебя. Я его знаю. А теперь прячься, быстро! Они не должны найти тебя здесь со мной!
Он быстро поцеловал ее и оттолкнул.
– Иди! – прошептал он.
– Я люблю тебя! – успела сказать Дайана.
Она спряталась в густых зарослях кустарника и слышала, как солдаты-юнионисты обратились к ожидавшему их конфедерату.
Она закрыла лицо руками и тихо заплакала, услышав, как Андрэ спокойно назвал свое военное звание и часть. Дайана вздрогнула, услышав резкий голос капитана юнионистов, объявившего арест «известного военного преступника и врага Союза».
Глава 16
Дайана всегда знала, что Аурэлия глубоко любила Андрэ, но она никогда не позволяла этому влиять на ее привязанность и уважение к этой женщине.
У нее было тяжело на сердце от своего собственного горя из-за тех ужасов, которые ждали ее любимого в тюрьме. Она боялась рассказывать Аурэлии о судьбе Андрэ и молилась только о том, чтобы ей хватило смелости быть сильной ради ее друга.
Когда она вошла в спальню Аурэлии, та встретила ее улыбкой.
– Cherie! Есть новости?
Но ее улыбка исчезла, когда девушка подошла к кровати. Ее лицо все еще было мокро от слез.
– О, мой Бог! У вас такой вид… это может означать только одно… он мертв! Вы получили новости об Андрэ, и он мертв!
Крик боли и страдания вырвался прямо из сердца Аурэлии.
Рассказ Дайаны о том, как Андрэ был захвачен в плен, был выслушан в скорбном молчании. Потом обе женщины заплакали и крепко обнялись.
Им не понадобились слова, чтобы выразить чувство утраты и сочувствия друг другу. Их слезы сказали все, что нужно было сказать.
Дайана поддерживала Аурэлию, пока та не уснула. Когда в комнату вошла Габриэлла, Дайана поднесла палец к губам.
– Ш-ш-ш, не будите ее! Встретимся внизу.
Когда Дайана спустилась вниз, Габриэлла была в истерике.
– О Диди, как мог Шон так поступить с нами? Он уехал, и нас теперь некому защищать!
Габриэлла плакала так, как будто была ребенком одного с Эрни возраста, и Дайана с отчаянием поняла, что только она могла удержать Монкер от того, чтобы он не превратился в место беспомощной скорби. С грустью она подумала, что ее собственное горе должно подождать своей очереди.
– Успокойтесь. Нам придется самим защищать себя, а это значит, что мы должны быть сильными. Мы должны суметь, Гэби, уберечь Монкер от еще большего вреда! Вы говорите, Шон уехал?
Дайана была рада этому. Она не смогла бы встретиться с мужем, не показывая своей ненависти за его предательство.
– Что делает Руфус?
– Он сказал, что прятал еще оставшееся у нас виски и еду.
– Хорошо.
Дайана погладила девушку по плечу.
– Я сказала Пруди и Летиссии, чтобы они постоянно держали Эрни при себе и немедленно прятались в подвал, если услышат хоть один подозрительный шорох. Мы живы до сих пор. Как-нибудь справимся. Давайте-ка подумаем. Вы привезли с собой пистолет вашего свекра?
Этот пистолет был их единственным огнестрельным оружием.
– Он наверху, в спальне Аурэлии.
Какой-то звук на веранде заставил обеих женщин застыть от ужаса.
– Что это было? – Габриэлла вцепилась в руку Дайаны. – Я что-то слышала.
– Ш-ш-ш! Ни звука.
Сердце Диди стучало так громко, что она едва расслышала свой собственный шепот:
– Помогите мне сдвинуть его. Быстро.
Они попытались придвинуть к двери тяжелый дубовый стол, но не смогли.
– Идите наверх, Гэби. Бегите! Возьмите пистолет и спрячьтесь, пока не сможете хорошенько прицелиться! Я попробую задержать их.
Девушка налегла спиной на сотрясавшуюся от ударов дверь.
– Торопитесь! Торопитесь!
Дверь поддалась, и Дайану отбросило через всю комнату, когда в нее ворвались трое мужчин. Габриэллу парализовал страх, и, увидев мужчин, она начала истерически кричать. Один солдат подбежал к ней и подхватил на руки, грубо закрыв ей рот рукой.
– Все так и есть. В этих домах никого нет, кроме женщин да нескольких старых негров.
Дайана лишь усмехнулась, когда Габриэлла попыталась укусить его.
– Эй, малышка, даже не пытайся улизнуть от старого Фрэда! Давай-ка познакомимся поближе!
Дайана следила взглядом за другим мужчиной, казавшимся вожаком этих дезертиров. Он был в столовой, копался в ящиках буфета, искал серебро или что-нибудь ценное. Диди перевела взгляд на тяжелый медный подсвечник, стоявший на столе в фойе.
Когда Габриэлла снова закричала, Дайана взяла подсвечник и осторожно подошла к солдату.
– Отпусти ее, – прошептала она.
Он не обратил на нее внимания, и Диди изо всех сил ударила его по голове. Солдат упал на пол в луже крови.
Диди повернулась и увидела вожака, переводящего взгляд с нее на стонущего на полу Фрэда.
– Ты за это заплатишь!
Он достал свой пистолет и направился к ней.
Девушка попятилась, каждую секунду ожидая пули.
Но он остановился и на его губах появилась отвратительная ухмылка.
– Нет, это слишком быстро для тебя, слишком легко! Я, может быть, застрелю тебя потом за то, что ты сделала с моим другом. Но сейчас я дам тебе пару уроков, как надо вести себя с мужчинами. А ну-ка брось этот подсвечник!
Он снова двинулся к ней, на ходу расстегивая штаны.
Руки Дайаны дрожали, глаза обыскивали комнату в поисках другого оружия.
– Не… не подходи ко мне.
– Почему же?
Теперь он подошел уже вплотную и положил руки ей на горло. Затем быстрым, свирепым движением разорвал на ней платье.
Диди резко вскрикнула, и в дверях появился третий солдат, стороживший вход в дом.
– Хек, иди обратно! Я не хочу получить пулю в спину.
Дайана молила Бога только об одном – чтобы не потерять сознание, иначе она не сможет бороться с этим подонком.
В тот момент, когда он прижал ее, беспомощную, к стене, с верхней ступени лестницы раздался голос:
– Отпусти ее, ты, мерзкий ублюдок!
Габриэлла поднялась с колен, а Диди и ее мучитель посмотрели туда, где стояла Аурэлия с пистолетом в руке.
– Я сказала, отпусти ее.
Аурэлия медленно спускалась по лестнице.
– Возьми его пистолет, Диди.
Дайана не стала терять времени и вытащила пистолет из-за пояса солдата.
– За дверью еще один человек, – прошептала она. – Но я не думаю, что он вооружен.
– С ним мы разберемся позже.
Девушка заметила какое-то движение и закричала:
– Аурэлия, берегись того, на полу!
Но она не видела, что произошло дальше.
Мучитель снова схватил Дайану, но ей удалось направить пистолет прямо ему в живот. Закрыв глаза, она нажала на курок.
Эхо было оглушительным. Дайана открыла глаза и увидела лежащего у ее ног человека.
– Я убила его… О Боже, Аурэлия, я убила человека!
Габриэлла показала на дверь.
– Смотрите. Третий убегает!
– Пусть себе бежит, – презрительно сказала Диди. – Он такой же трус, как и все они!
– Проверьте этих двоих, Гэби, мертвы ли они. Если они хотя бы пошевелятся, пристрелите их.
Дайана подошла к Аурэлии, лежавшей на лестнице. «Бедняжка, наверное, потеряла сознание от этого кошмара», – с нежностью подумала она.
– Они оба мертвы, – сказала Габриэлла с нескрываемым удовлетворением. – Как тетя Аурэлия? – Она опустилась на колени рядом с Дайаной. – Она отлично стреляет. Попала этому зверю, что напал на меня, прямо в шею.
Девушка сняла руку Аурэлии с груди и увидела расплывающееся алое пятно.
– Он тоже был отличным стрелком. Гэби, она ранена! О Боже! Аурэлия, вы были такой храброй! Пожалуйста, не покидайте нас! Гэби, быстро позовите кого-нибудь на помощь! Быстро!
Аурэлия взяла Габриэллу за руку. Ее веки дрожали, когда она заговорила:
– Нет, уже слишком поздно. Не уходите. Останьтесь со мной. Мы справились с ними, правда?
– Конечно, справились! Благодаря вам.
– Интересно, что бы сказал Андрэ обо всем этом?
На лице Габриэллы появилось почти счастливое выражение.
– Он ведь не поверит, – правда, когда вы скажете ему, что я выстрелила из пистолета?
Диди сжала одну руку Аурэлии, Габриэлла – вторую. По щекам обеих женщин текли слезы. Но Аурэлия закрыла глаза и еще более счастливо улыбалась.
– Он поверит, что вы самая храбрая, самая смелая, самая удивительная женщина на свете!
– Я слышу его голос. Я думала, он в тюрьме, Диди! Это правда, что Андрэ вернулся домой в Монкер?
Аурэлия попыталась подняться, но не смогла.
Дайана предостерегающе посмотрела на Габриэллу, которая начала громко всхлипывать.
– Да, Андрэ снова вернулся домой. Ах, Аурэлия, как замечательно мы все заживем!
– Андрэ, правда, дома? Он жив и здоров?
Девушки посмотрели друг на друга и Габриэлла уверенно сказала:
– Он жив и здоров, тетя Аурэлия, и не может дождаться, чтобы увидеть вас сегодня вечером за обедом.
Аурэлия улыбнулась.
– Боюсь… что… уже… не вижу… его. Диди, вы позаботьтесь о нем!
– Обязательно, – прошептала Дайана, но Аурэлия уже не слышала ее.
– Пусть ангелы, принесшие тебя сюда, отнесут тебя обратно на небеса на своих крыльях, – прошептала Дайана, сложив на груди безжизненные руки своей подруги.
Они похоронили Аурэлию на маленьком семейном кладбище, и Дайане предстояло сообщить Жан Полю о смерти его жены. Она дождалась утра после нападения. Дайана пыталась успокоить его, рассказывая о храбрости Аурэлии, спасшей Габриэллу и Дайану, но Жан Поль был безутешен.
Диди слышала как он плакал ночью, но не пошла к нему. Она знала, что он должен встретить это горе один.
Жан Поль пришел на кладбище на костылях.
– Я хочу, чтобы вы спели для нее, Диди, – сказал он после того, как были произнесены молитвы.
– Спойте «Земля Дикси» – она была ее любимой, а потом «О, Бренди».
Слезы струились по щекам девушки, когда она выполняла просьбу Жан Поля.
Глава 17
Надежда Юга на победу уменьшалась с каждым новым поражением и исчезла абсолютно девятого апреля 1865 года, когда генерал Ли сдался генералу Гранту.
Дайана, теперь уже истинная дочь Конфедерации, вместе со всеми оплакивала разрушения, смерть и несчастья, которые оставила после себя война. Но главной ее задачей было помочь выжить своей семье. Всю весну она занималась своим заводиком. Одним солнечным июньским утром они с Руфусом нагрузили свою повозку и отправились в путь.
Когда они приехали в лавку Дональда Булла, ее там ждал приятный сюрприз – письмо от отца.
«Я хотел приехать, не сообщая тебе ничего, но передумал. Ты так давно не видела своего старика, что можешь не узнать его. Я отправлюсь из Сант-Луиса в Новый Орлеан на «Султане» приблизительно двадцать пятого июня…»
Эта радостная новость была немного омрачена другим сообщением. Лем Джо Бартоу вышел из новой группы гражданской защиты, называемой ку-клукс-клан, и организовал свою собственную банду.
Владелец лавки сокрушенно качал головой, сообщая Дайане эту новость, и добавил еще кое-что:
– Не хотел говорить вам, миссис Макафи, но, говорят, ваш муж тоже в этой шайке.
Девушка едва не выронила из рук корзинку яиц.
– Шон! О чем он думает?
Хозяин снова покачал головой.
– Война изменила многих.
Он вынес два огромных мешка: один с мукой, а другой – с сухими бобами. А когда Дайана уже сидела в повозке рядом с Руфусом, он протянул ей пакетик леденцов.
– Малютке Эрни нужно что-нибудь особенное. Ей долго пришлось ждать этих сладостей.
Растрогавшись, Диди от всего сердца поблагодарила его:
– Скажите миссис Булл, что Эрни посылает ей целую тележку благодарностей.
Жан Поль поправлялся. Доктор Холлинз сказал Дайане, что ничего больше сделать уже нельзя, и самое лучшее – это позволить ему делать все, на что он физически способен.
Жан Поль приложил все усилия, чтобы снова занять свое место в управлении плантацией. Он дал это понять Диди, когда она вернулась из лавки в Шелбивилле. Он стоял перед своим кабинетом, опираясь на костыли.
– Пора мне уже заняться делом – снова ставить на ноги Монкер и Юг, – сказал он Дайане через неделю после похорон Аурэлии. – Пора занять в этом доме место, подобающее мужчине. Если бы я не лежал в постели, она была бы теперь жива, а вам не пришлось бы делать того, что должен был делать я.
Дайана постаралась уверить его, что он не должен винить себя за действия этих подонков-дезертиров. Жан Поль был еще слишком слаб физически, но он уже мог вести книги. Кроме того, Диди была рада его моральной поддержке.
Однажды Жан Поль сообщил ей ужасную новость:
– Они сожгли дома негров в Барксдэйле! Те, которые полковник подарил своим черным слугам, оставшимся работать у него даже после того, как он дал им свободу. Шайло и его жену грозили повесить, но ваш муж остановил их, сказав, что достаточно и того, что они сожгли дома.
Девушка закрыла глаза и произнесла благодарственную молитву за то, что инцидент не закончился еще более трагически. Если бы Шон принял участие в физической расправе над неграми, она никогда бы не смогла уже смотреть на него без омерзения, а она и так уже была недалека от этого.
– Клан был образован совсем для другого. Наши мужчины собрались вместе, чтобы защищать нашу собственность и беззащитных людей, а не за тем, чтобы терроризировать, калечить и убивать.
– Скажите это Лему Джо Бартоу и его сборищу, – мрачно сказал Жан Поль, но тут же добавил:
– Простите, Диди, я не хочу сказать, что ваш муж такой же как они…
– Да нет, такой же, если связался с этими отбросами и участвует в их зверствах! Он такой же, как они, а может и еще хуже.
Но нельзя терять время на сожаления. То же самое может случиться и с Монкером, если Дайана не примет мер, чтобы защитить его.
– Пойду к Пруди и Руфусу. В лавке Булла я слышала, что Лем Джо и его банда сегодня ночью снова будут охотиться на негров.
– Я пойду с вами.
Жан Поль оперся на костыли. Девушка заметила, как он сжал от боли челюсти.
– Жан Поль, думаю, будет лучше, если я встречусь с Шоном сама. Он не позволит причинить мне вреда, я знаю. Я верю, что в глубине души он все тот же. И потом, вы нужны здесь, чтобы защищать Монкер. Я отправлю Летиссию и Эрни сюда, чтобы они были в безопасности. Я знаю, вы сможете защитить мою дочь.
Жан Поль расправил плечи.
– Вы совершенно правы, никто не причинит вреда этой малютке, пока я жив. Да-да, вы правы. Они могут решиться напасть и на дом. У меня есть пистолет, который Чарльз привез с собой из Эппомэттокс. Он прислал его мне, когда вас не было. Чарльз сказал, что привез бы его и сам, если бы смог. Я знаю, как он расстроен из-за этой дизентерии.
– Бедный Чарльз! Но я уверена, Габриэлла быстро вылечит его… Ну, я пошла.
Девушка по-сестрински поцеловала Жан Поля.
– Может, вам этот пистолет нужен больше чем мне, Диди?
– Нет, Шон скорее послушает здравого смысла, если у меня не будет никакого оружия.
«Кроме моего кнута», – мысленно добавила Дайана. Она не забыла, как Лем Джо любит мучить одиноких женщин, думая, что они беззащитны.
Пруди и Руфус ужинали в своем доме. Покачав головой в ответ на их приглашение разделить с ними трапезу, девушка быстро рассказала им, что случилось на плантации Барксдэйл.
– Руфус, вы с Пруди должны уйти в большой дом ради вашей безопасности, а я попытаюсь уговорить своего мужа.
Руфус достал толстую трость, которой он пользовался, когда его ревматизм давал о себе знать.
– Я не уйду отсюда, миссис Диди! У нас с женой это первый дом в жизни, и я останусь здесь, чтобы защищать свою собственность.
Дайана попыталась успокоить старика, понимая, что он только разозлит этих негодяев.
– Оставайся здесь, Руфус, пока ты мне не понадобишься! Лучше, если я встречу их одна. Шон не позволит им дотронуться до меня, но он не сможет удержать их, если они увидят, что ты готов сражаться.
– Ладно, миссис Диди. Я только не понимаю, как ваш муж мог связаться с бандой таких подонков!
– Война была жестока ко многим. У Шона ничего не осталось, кроме горечи.
Девушка вышла на крыльцо.
– Запри двери на засов, Руфус, и не выходи, пока я не скажу!
Вскоре послышался стук копыт по деревянному мосту на старой дороге к Холли Гэп. Шайка мужчин в колпаках остановилась перед маленьким домом. Диди узнала лошадь Лема Джо и презрительно сказала, сжимая в руке кнут, спрятанный в складках юбки:
– Это так похоже на тебя, Лем Бартоу, прятаться под колпаком! Зная твою трусость, я не ожидала ничего другого.
Она повернулась к всаднику на черной кобыле. Жена пожертвовала так много, чтобы купить эту лошадь своему мужу!
– А ты, Шон! Я никогда не ожидала, что ты спрячешься под маской и будешь жечь дома своих соседей! Я знаю, у тебя была причина, чтобы обозлиться, но эти бедные старые негры всегда были так добры к тебе!
Шон медленно снял свой колпак, и девушка даже испугалась, увидев, насколько изменилось его некогда красивое лицо. Глубокие морщины несчастья и боли делали ее мужа на двадцать лет старше.
– Я не принимал в этом участия, Диди, хотя и был там. Но мы должны опередить этих людей, пока они не начали делать то, что уже делают по всему югу.
В глазах Шона полыхал фанатичный огонь.
– Если бы ты видела, что они творят в городах, ты бы сама поехала с нами! То малое, что еще осталось, грабят саквояжники, земля конфисковывается, налоги подскочили… Сейчас наши деньги обесценились, и никто из южан не может позволить себе ничего купить! Освобожденные негры ведут себя так, словно владеют всем! И сами мы ничего не предпримем, они действительно будут владеть всем.
– Но это же не вина Шайло или Руфуса! Шон, ты не должен позволить им сделать что-нибудь здесь. Я знаю, ты чувствуешь себя обманутым, знаю, что война сильно изменила тебя, но я также знаю, что под этим… под этим твоим колпаком – добрый, честный человек. Шон, как твоя жена, я умоляю тебя заставить этих людей уехать и не совершать преступления, за которые ты никогда не сможешь себя простить!
Шон отвел глаза, в первый раз проявляя неуверенность, и девушка воспользовалась бы этим, но Лем Бартоу спрыгнул с лошади и с грязным ругательством подбежал к ней.
– Сука! Ты никогда не была женой бедному парню, так почему же ты думаешь, что он тебя послушает? Давай, убирайся с нашей дороги, и мы тебя не тронем. Мы не трогаем белых.
С быстротой молнии, захватившей всех врасплох, Дайана выхватила свой кнут. Он змеей обвился вокруг испуганного главаря шайки, привязав ему руки к туловищу. Еще один взмах – и Диди накинула толстую петлю на шею Бартоу.
– Еще одно движение и я сломаю тебе шею! – Она увидела, как один из бандитов достал пистолет, и хрипло сказала Лему Бартоу:
– Я не шучу! Если кто-нибудь из твоих мародеров выстрелит, я на последнем дыхании затяну петлю, которая давно уже должна быть у тебя на шее.
– Убери пистолет, Рэнди, – прохрипел Лем.
Девушка была удивлена тем, что Бартоу даже не сопротивляется. Да он же просто трус, который всегда прячется за свою банду!
– Скажи, чтобы они убирались отсюда! А если нет, то их вожак за все заплатит.
Лем отдал приказ и добавил потом, чтобы его услышала только Дайана:
– На этот раз ты победила, но мы вернемся, и тогда ты уже не будешь нас ждать…
Затянувшаяся петля едва не задушила его.
– Ты же убьешь меня! Шон, заставь эту дьяволицу отпустить меня!
Девушка выхватила пистолет из-за пояса Лема и приставила к его голове.
– Что я сказала другим, касается и тебя, Шон! Если ты выстрелишь в меня – я не думаю, что ты опустишься так низко, – этот уйдет со мной, – сказала она, кивнув на Лема.
Дайана посмотрела на лошадь Бартоу, терпеливо ожидавшую своего хозяина, и выстрелила в воздух. Лошадь стремглав умчалась прочь.
– Моя лошадь! Черт побери, как я доберусь обратно?
Дайана посмотрела на его ноги.
– Эти сапоги кажутся мне довольно прочными.
Она освободила разбойника. Потирая шею, тот посмотрел на девушку с нескрываемой ненавистью, но ничего не сказал и повернулся к главной дороге.
– Ты идешь, Шон?
Шон не смотрел на Лема. Он не спускал глаз с жены.
– Встретимся сегодня вечером у тебя дома. А пока мне надо поговорить с моей женой.
Лем что-то пробормотал и выругался.
– Чертов камень попал в сапог.
Он остановился недалеко от Шона и, наклонившись, сунул руку за голенище сапога.
Дайана смотрела на Шона и не заметила нож, появившийся в руках Лема, но ее муж увидел его.
– Берегись! Диди, берегись!
Шон бросился к крыльцу и упал на жену. Девушка закричала:
– Шон! О нет, Шон! О Боже!!
Она подняла глаза, увидела торчащую из спины мужа рукоятку ножа. Прямо ей в голову было направлено ружье Шона, которое Лем отстегнул от его седла.
Женщина закрыла глаза и начала молиться.
Прогремел выстрел.
Наверное это чудо, но она была жива! Однако она не посмела открыть глаза, боясь увидеть ненавистное лицо Лема Бартоу. Когда Диди почувствовала, что с нее сняли тело Шона, она еще крепче зажмурила глаза.
– Ну, давай, застрели меня, трусливый ублюдок! Наши солдаты вернутся домой. Они не позволят тебе безнаказанно убивать!
– Что ты еще скажешь?
Услышав знакомый голос, Диди открыла глаза, но потом снова быстро закрыла их.
– Я умерла, и ангелы играют со мной!
– Моя дорогая Диди, ты не умерла!
Андрэ Деверо осторожно поднял ее и прижался губами к ее волосам.
– Жаль, что я не появился здесь раньше! Может быть, я смог бы спасти Шона.
– Шон!
Дайана оттолкнула Андрэ и, зарыдав, опустилась на колени рядом с неподвижным телом мужа.
– Ах, Шон, прости меня, прости!!!
Она взяла его руку в свои и поднесла к залитой слезами щеке.
– Ты спас меня! Ты остался таким же, каким всегда был – я знала это!!
Андрэ нежно обнял ее, поднял с колен и прижал к себе.
– Пруди и Руфус уберут тело. А ты пойдешь со мной.
Девушка открыла глаза и увидела изможденное лицо человека, которого она уже не надеялась когда-нибудь снова увидеть. Она слышала, как юнионисты относились к заключенным.
– Андрэ, это было так ужасно!
Она снова расплакалась.
– Бедный Шон, никто не мог спасти его!
Она крепко обняла Андрэ за шею.
– А ведь он спас меня… Он все-таки остался прежним Шоном…
– Я никогда особенно не винил его за то, что он предал меня… Ведь Шон был не в себе – он потерял ногу и тебя, а это больше, чем смог бы вынести любой мужчина.
– Как ты мог простить Шона, ведь из-за него тебе пришлось пройти через этот ад?!
– Потому что он потерял тебя, а я знал, что мы будем вместе навсегда. У него не было этой уверенности, чтобы удержаться от падения, а у меня она была.
Увидев, что Руфус и два других негра уносят тело Шона в большой дом, женщина снова безудержно заплакала.
– Как бы я хотела, чтобы он никогда не уезжал из Ирландии, никогда не встретил меня. Мне было его так жаль!
– Мне тоже. Лишить себя радости узнать своего собственного ребенка…
Андрэ грустно покачал головой.
– Если бы малютка Эрни была моей дочерью, а ее мать – моей женой, я бы был самым счастливым человеком на свете.
Дайана повернула к нему заплаканное лицо и почти произнесла вслух: «В одном Шон был прав, Андрэ. Эрни – не его ребенок». Но почему-то она не могла заставить себя сказать Андрэ правду. Это было бы предательством по отношению к человеку, который только что отдал за нее свою жизнь.
