Слезы огня

      Я тут же подумала, что, может быть, Харрисон все-таки исключение.
      – Знаешь, не делай-ка ты таких заявлений о мужчинах, – строго сказала негритянка. – В них мало чего есть хорошего, но они нужны нам, а мы нужны им, от этого жизнь и продолжается. Этот парень, за которого вышла твоя сестра, – у меня всегда были сомнения на его счет. Но одно я знаю точно. Ты должна разобраться с Селестой и чем быстрее, тем лучше. Я чувствую запах урагана и уже несколько раз видела туман по ночам.
      Азалия клянется, что обладает пророческой силой и что перед ней плавают маленькие облачка тумана, когда должно произойти что-то плохое.
      Я вздохнула и потянулась за пачкой ее сигарет. Она быстро убрала их подальше.
      – Ты певица, и эти штуки вредят твоему горлу. Пообещай мне сейчас же: ты разберешься со своей сестрой. Твой отец сказал мне, что ваши друзья – Донна и Остин, устраивают какой-то там пикник. Твоя сестра приглашена, и ты тоже. И даже не думай сказать «нет».
      – Но она увела у меня любимого мужчину, Азалия!
      – Ну, и что это – конец света? Ни один мужчина не стоит того, чтобы ссориться со своей сестрой из-за него. У них есть то, чего нет у нас, но это есть у всех мужчин, и это не навсегда. А кровное родство – навсегда. Твоя сестра – у нее ведь твоя кровь.
      – Иногда я в этом сомневаюсь, – мрачно сказала я. – Ты уверена, что меня не удочерили?
      Я пошла на пикник Донны и Остина. Если молодожены действительно придут, я в первый раз увижу свою сестру и ее мужа, с тех пор как они сбежали шесть месяцев назад.
      Донна, благослови ее, Господь, подготовила меня к этой встрече.
      – Фэйбл, я не знаю, в чем дело, но с твоей сестрой явно что-то происходит. Мы все очень волнуемся за нее.
      Я потягивала свой коктейль и смотрела на диких гусей, которые каждой весной прилетали на озеро.
      – Она не хочет общаться ни с кем из нас, поэтому я не знаю ничего. – Я пожала плечами. – Может, она беременна?
      Донна покачала головой.
      – Нет, это другое… Думаю, здесь что-то не так с этой женитьбой. Как хорошо ты знала Ройса?
      Я невесело засмеялась.
      – Не так хорошо, как я думала! Папа до сих пор считает, что он какой-нибудь тайный агент или что-нибудь в этом роде. А что думает Остин? Вы ведь все это время жили по соседству?
      – Ройс держит нас на расстоянии, как и всех других. Насколько я знаю, они впервые приняли чье-то приглашение. Они купили эту огромную роскошную яхту, и теперь все время проводят, катаясь на ней по озеру… А вот, кстати, по-моему, я вижу их «Скитальца».
      Я приготовилась к своей первой встрече с Селестой с тех пор, как она стала миссис Ройс Макколл.
      Шок от того, что я увидела, заставил меня громко судорожно глотнуть воздуха.
      – Донна! Да она же просто истощена!
      – Я говорила тебе, – шепотом ответила Донна.
      Она помахала рукой и весело крикнула Селесте и другим гостям:
      – Эй, ребята! Возле пруда Остин приготовил коктейль. Встретимся там!
      Селеста повернулась на крик Донны. Она была очень бледной, ее глаза провалились, от загара не осталось и следа. При виде меня к выражению затравленности на ее лице прибавилось удивление. И что-то еще. Стыд? Я не могла дать определения тому, что я увидела на лице Селесты. Но если бы там была лестница, я бы побежала к своей сестре, несмотря на то, что между нами произошло. Ведь мы с ней одной крови!
      Ройс был все еще на яхте, поэтому его я не видела.
      К тому времени, когда я все-таки спустилась вниз, Селеста уже ушла, торопливо извинившись перед Остином, как он мне потом сказал, и «Скиталец» был уже в полумиле отсюда.
      – С чего это она убежала от меня? – спрашивала я Донну, которая знала нас с сестрой всю жизнь.
      К нам подошел летчик – один из друзей Остина.
      – Это ваша сестра? Ну и ну, чем это мы так ее напугали, что она убежала? Э, да я знаю этого парня откуда-то. Дайте-ка подумать…
      – Грэг, ты знаешь всех.
      Донна понимала, что я все еще раздумываю о явном нежелании Селесты встречаться со мной, и попыталась отвлечь меня от этих мыслей.
      – Однажды Грэг жил в Нью-Йорке в квартире с тремя роскошными стюардессами и теперь пытается уверить, что их отношения были далеко не платоническими. Но все мы другого мнения.
      – Ты всегда бросаешь на меня тень перед моими новыми знакомыми, – сказал ей Грэг, протягивая мне руку.
      – Как вы думаете, где вы могли раньше видеть мужа моей сестры?
      – Не знаю. Может, в «Нью-Йорк Таймс». Я подписываюсь на нее и скрупулезно читаю.
      – Вы никогда раньше не видели моей сестры, поэтому вы не знаете, какая невероятная перемена с ней произошла. Оценив с первого взгляда, что вы можете сказать о ней?
      Улыбка исчезла с лица летчика.
      – Леди, мне неприятно это говорить, но, по-моему, у вашей сестры серьезные проблемы.
      – Кокаин? – прошептала я.
      Его кивок был уже лишним, я повидала достаточно наркоманов на «Мьюзик Роу», чтобы узнавать их.
      Но почему? Единственным пагубным пристрастием в жизни моей сестры было выигрывать конкурсы красоты.
      Скорее всего, все дело было в Ройсе Макколле. Настало время выяснить все о человеке, который не только разделил пропастью нас с сестрой, но и явно был занят чем-то непонятным, что постепенно вело Селесту к самоуничтожению.
      Затравленный взгляд сестры преследовал меня в моих снах. Я предпринимала бесконечные и тщетные попытки дозвониться до нее, но ее автоответчик постоянно передавал одно и тоже сообщение: «Ее нет дома, и она перезвонит, когда вернется».
      Но она не звонила.
      Я даже поехала туда и попыталась стуком и звонками добиться, чтобы кто-нибудь открыл мне двери этого огромного дома. Но без успеха. Потом Донна предложила довезти меня до дома на лодке, но мы не смогли пройти через закрытые ворота в изгороди, защищавшей владения от непрошенных визитеров.
      По всей вероятности, я подходила именно под эту категорию. Хотя дом был наглухо закрыт и выглядел необитаемым, я была абсолютно уверена, что моя сестра находится там и страдает, и что она знает о моих попытках поговорить с ней.
      Когда я попыталась рассказать обо всем отцу, он остался совершенно безучастным. Он так и не простил ее за то, что она не оправдала его надежд, и не мог выносить Ройса, так же как и мысль о том, что Селеста вышла за него замуж против воли отца.
      – Она сделала свой выбор. Теперь пусть пожинает плоды. Она даже не позвонила нам с тех пор, как приняла это ослиное решение выйти замуж за человека, о котором в городе никто ничего не знает. Совершенно очевидно, что этому парню нужны ее деньги. Ну, что ж, очень скоро он узнает, что богатство Деверо не для плутов-«саквояжников».
      Отец умеет быстро менять пристрастие и фаворитов. Если он однажды решил, что Селеста не принесет нашей семье известность и славу, значит, так тому и быть.
      От матери вообще не было никакого толку. Она просто начинала плакать каждый раз, когда я упоминала имя Селесты.
      В отчаянии я пошла к Харрисону Джаду, у которого, как я знала, были какие-то связи с шерифом.
      – Я схожу с ума, Харрисон. Мне кажется, что моя сестра попала в беду. Не можешь ты попросить этого парня проверить, может, он связан с наркотиками?
      Я вспомнила, что друг Остина – Грэг, говорил, что видел где-то фотографию Ройса. Я сказала об этом Харрисону.
      Позвольте мне рассказать о Харрисоне Джаде и обо мне: о том, как складывались наши отношения на ранней стадии моего успеха. Если бы в моей жизни не было Ройса, Харрисон и я полетели бы вместе, как ракета. Но он был осторожен и никогда не переступал границу между делом и личными отношениями. И я была ему благодарна за это. Я не обладаю достаточной эмоциональной выносливостью, чтобы встречаться сразу с двумя мужчинами, а Ройс в большой степени распоряжался моим временем и энергией. И Харрисон Джад знал это.
      Он хотел меня всю, чтобы я была свободна и принадлежала только ему. Так он мне сказал позже.
      Мы чувствовали взаимное притяжение, но оба контролировали свои чувства. Другие женщины этого не делали. Иногда я смотрела на него, когда он этого не знал, и удивлялась, как ему удается держать этих большеглазых красавиц в восхищении, но на расстоянии. А если кто-то из девушек пытался показаться рядом с Харрисоном чаще, чем другие, он смотрел на нее абсолютно серьезно и шевелил ушами, А когда он это делает, очень трудно сердиться на него.
      Харрисон Джад знаком с каждым, кто имеет хоть какое-то отношение к кантри, и, может быть, именно поэтому я так быстро добилась успеха. Он был женат дважды и, как он мне сказал, решил «исключить это из своей системы раз и навсегда».
      Если вы занимаетесь кантри-музыкой, вы должны обнимать и целовать всех своих коллег – такова традиция. Но прошло очень много времени, прежде чем Харрисон поцеловал меня, хотя, как он мне сказал, когда наши отношения изменились, ему было очень трудно придерживаться платонического варианта. Он научился быть терпеливым, и был уверен, что, если мне дать достаточно времени и пространства, я приду в себя и пойму, насколько мы подходим друг другу.
      После моего опыта отношений с Ройсом Макколлом я очень оценила это терпение.
      Но вернемся к тайне моей сестры. Друг Харрисона позвонил через два дня после моей встречи с Селестой.
      – Мисс Деверо? Это шериф Лэйни Форд из Франклина. Вы не могли бы заехать сюда и взглянуть на то, что я имею на этого парня – Макколла?
      Мне потребовалось пятнадцать минут на то, чтобы проехать восемнадцать миль от нашего дома до Франклина.
      Копия страницы «Нью-Йорк Тайме», переданная по факсу, была плохого качества, и мужчина на фотографии был без бороды, но я сразу же узнала Ройса. Однако я не знала красивой темноволосой женщины, которую в статье называли его женой.
      – Это он!
      Я прочитала статью восьмилетней давности и покачала головой.
      – Я не понимаю. Так что, Ройс Макколл какой-то бандит?
      – Его настоящее имя – Брайсон Дейвз. Я нашел его старое седло в том доме, который он снимал недалеко от вас, и снял отпечатки пальцев. Он из Луизианы, обосновался в Нью-Йорке. – Форд кивнул в сторону фотографии. – Он прожил там около шести лет, когда это случилось.
      Я посмотрела на заголовок: «Жених исчезает в медовый месяц!». Я прочитала статью снова, пытаясь заставить себя поверить, что читала.
      Лэйни Форд зажег сигарету и с опозданием предложил ее мне.
      – Странно, да? Мужчина женится, ведет свою жену в людный итальянский ресторан и бесследно исчезает. Эта женщина говорит, что в «Луиджи» зашли двое мужчин, и, похоже, они искали кого-то. До того, как они заметили ее мужа, он увидел их и побледнел, как полотно. Потом он отдал ей пачку банкнот, сказал ей первым же самолетом отправляться в Канзас к родителям, и сам он приедет туда, как только сможет. – Шериф немного помолчал и добавил: – Но он никогда не вернулся в Канзас. Тогда она видела его в последний раз. Он вышел через черный ход, а те двое пошли за ним. Она вернулась в Вичиту.
      – А что стало с этой женщиной?
      – Она вышла замуж через семь лет, которые освобождают ее от первого мужа. Родила ребенка. Она попросила сообщить, если про него что-нибудь выяснится, но у меня такое чувство, что она надеется, что мы ничего не найдем.
      – Я ее понимаю… Что же нам теперь делать?
      Лэйни Форд пожал плечами.
      – Делать? У вас есть на него жалобы?
      – Ничего, чтобы принял суд. Мне наплевать на Ройса. Я только хочу помочь сестре.
      – Знаете, наверное, я еще кое-что должен вам сказать. Ребята из отдела по наркотикам говорят, что она уже у них на примете. Ее пока не поймали на покупке, но до этого недалеко. Я бы сказал, что ваша сестра ходит по краю пропасти.
      – Я знаю, – прошептала я. – Но что я могу сделать?
      – По крайней мере, попытайтесь предупредить ее об опасности. Если мы его нашли, то его старые враги тем более смогут это сделать.
      Я вздрогнула.
      – Поэтому-то она и не отвечает на звонки, и не открывает дверь, и принимает эти чертовы наркотики. Она напугана до смерти!
      Я чувствовала себя абсолютно беспомощной. Но вдруг мне пришла ужасная мысль.
      – Это маленькое расследование, которое вы провели. Оно не наведет на след тех людей? Если с Селестой что-то случится, это может быть из-за меня!
      – Девочка моя, я не хотел говорить, но те парни уже здесь. Шериф в Хендерсонвилле расследовал загадочный взрыв автомобиля в доме Макколлов, случившийся на прошлой неделе.
      – Значит, они уже нашли его! Моя сестра в страшной опасности! Вы не можете сделать что-нибудь?
      Шериф покачал головой.
      – Ваш зять отказался подать в суд. Он утверждает, что в его «линкольне» была утечка газа…
      Я уходила оттуда в каком-то тумане. Не помню даже, поблагодарила ли я Форда за его помощь. Единственной моей мыслью было – что мне сделать, чтобы спасти жизнь сестры.
      Я не знала, говорить ли родителям обо всем этом. Зная отца, я была уверена, что он сделает что-нибудь такое, что поставит Селесту в еще большую опасность.
      Моя неспособность что-то предпринять не давала мне спать по ночам. Когда же мне все-таки удавалось уснуть, я видела во сне Дайану, но она была Селестой и одновременно мной. После одной из таких мучительных ночей я проснулась на рассвете, оседлала Гэмблера и поскакала на гору Дайаны встречать солнце.
      Когда я вернулась домой, в кухне меня ждала Азалия с большим кувшином кофе. Налив мне чашку, она мрачно сказала:
      – Я видела сегодня этот серый туман. В этот раз он был у меня над головой.
      Однажды она видела этот туман на уровне колен. На следующей неделе наш любимый коккер-спаниэль умер от разрыва сердца.
      А ведь Селеста на полголовы выше, чем Азалия!
      – Азалия, я не знаю, что мы можем сделать. Я звонила ей, посылала письма, ездила туда сама. Она просто не хочет меня видеть.
      – Первое, о чем тебе следует начать думать, это о самой себе. – Азалия окинула меня критическим взглядом. – Волосы нужно постричь и завить. А твои глаза похожи на две дырки, выжженные в белой простыне.
      – Ну что ж, огромное спасибо тебе! Да ты сама сегодня выглядишь не так уж роскошно.
      Я почувствовала, как меня охватывает нежность к этой черной женщине. Она была единственным в мире человеком, который любил меня такой, какая я есть. И она старела и высыхала так быстро, что я очень волновалась за нее. Отец пренебрежительно фыркнул, когда я однажды сказала ему, что Азалии вовсе не обязательно выполнять так много работы по дому. Но, когда я все-таки настояла, он нехотя согласился нанять новую служанку.
      – Я серьезно. И еще тебе надо завести дружка, который будет тебя куда-нибудь иногда возить. А то ты только и думаешь, что о работе.
      – Да я все жду, когда подвернется подходящий парень, – отшутилась я.
      Но она была права: я абсолютно не следила за собой. Мне нужно прекратить волноваться за то, чего я, очевидно, не смогу изменить, и заняться своей собственной жизнью.
      Полдня я провела в Брэнтвудском дамском салоне. И, надо сказать, там сотворили просто чудеса с моей внешностью, если не с моим духом.
      Харрисону очень понравилось, как я выгляжу, когда мы завтракали вместе на следующее утро. Я рассказала ему ту невероятную историю о Ройсе, которую раскопал Форд, и от этого почувствовала себя не такой одинокой.
      Он очень умный человек, и я всегда с интересом слушаю его. Конечно, когда он не шевелит ушами.

Глава 8

      Когда я вернулась домой с завтрака, меня ждало письмо, которое заставило мое сердце на минуту остановиться. Я сразу же узнала почерк Селесты. Трясущимися руками я разорвала конверт.
      Там было всего две строчки: «Мы с Ройсом уезжаем. Не говори никому».
      Она даже не подписала записку. Я посмотрела на марку. Письмо было отправлено вчера из Хендерсонвилля.
      Я бросилась к телефону, чтобы позвонить Донне, но вдруг вспомнила, что Селеста просила никому не говорить. Я попыталась говорить спокойно и небрежно.
      – Послушай, я хочу прокатиться сегодня до ваших мест. Ты будешь дома?
      Донна уверила меня, что будет рада меня видеть.
      – Мы позавтракаем у пруда.
      – Нет, я только что очень плотно позавтракала… Я просто заеду на минутку.
      Я доехала до дома сестры. Он был все так же наглухо закрыт.
      Донна нисколько не удивилась, когда я попросила ее прокатиться на лодке. Она знает, мне нравится их озеро. Однако Донна очень удивилась, когда мы с ней подъехали к причалу Макколлов:
      – Смотри-ка, а их лодки нет. Странно. Мы с Остином катались сегодня утром по всему озеру, но нигде их не видели. Да и прицепа тоже нет. Может, они отправились в океан?
      – Может быть.
      Серый туман Азалии оказался истинным пророчеством. Меньше чем через неделю после того, как я получила письмо Селесты, к нам домой пришел Лэйни Форд. Как только он вошел, я поняла, что он принес плохие новости.
      – Миссис Деверо, сэр, мисс Фэйбл, нам только что позвонили из Хендерсонвилля. С ними связалась полиция Ки Веста.
      Он еще немного помял в руках свою шляпу, а потом быстро сказал:
      – Ваша дочь мертва.
      Моя мама издала какой-то звук, похожий на писк маленького зверька, а отец несколько побледнел. Я была в шоке и не могла ничего сказать. Я тупо слушала шерифа, рассказывавшего, как это произошло и пытавшегося успокоить мою мать, чьи худенькие плечи вздрагивали от рыданий.
      – Яхта? Где-то за Ки Вестом?
      Мой отец всегда сердится, чтобы справиться с шоком.
      – Что они там делали?
      Лэйни Форд обменялся со мной понимающим взглядом.
      – Очевидно, сэр, они плыли на Бермуды или еще какой-нибудь остров, когда взорвалась их яхта. С другой яхты заметили взрыв и подали сигнал «SOS». Но к тому времени, когда туда добрались, там ничего уже не осталось, кроме нескольких обломков.
      Я вздрогнула, подумав о «линкольне», но шериф предостерегающе посмотрел на меня. Я поняла, что он не собирается рассказывать моим родителям всю эту историю, и не хочет, чтобы это сделала я. Но я подумаю об этом позже. Сейчас же мое сердце ныло от боли, основной причиной которой было чувство вины. Я не помирилась с сестрой, и теперь она мертва. Я начала плакать, и отец резко сказал:
      – Будь сильной ради своей матери, Фэйбл.
      И шерифу:
      – Конечно же, береговые службы искали оставшихся в живых?
      – Мистер Деверо, после того взрыва не мог выжить никто. Мне очень жаль, что именно я должен вам сообщить это трагическое известие, но полиция Ки Веста говорит, что они не смогли найти никаких останков, чтобы прислать их семье. Эти акулы…
      – Я полагаю, уже ведется официальное расследование. Что они считают причиной взрыва?
      Взгляд моего отца стал еще холоднее. Я думаю, выражение «никаких останков» всех нас заставило понять реальность этого ужаса. Красавица Селеста – или что от нее осталось, – растерзанная акулами! Образ из ночного кошмара!
      – Как я уже сказал, сэр, не осталось ничего, что можно было бы расследовать. А регистрационный номер яхты они узнали от служащего причала Ки Веста.
      Я предложила проводить Форда до машины: мне нужно было поговорить с ним наедине.
      – Полиция считает, что мою сестру и ее мужа убили? Лэйни, они будут искать тех, кто это сделал?
      – Ну, я в этом участвовать не буду. Это в юрисдикции парней Ки Веста, может быть, Майами. Но я гарантирую вам, еще до конца недели они раскопают больше, чем знаем мы. Но чтобы обвинить кого-то конкретно… – Лэйни покачал головой. – Не выйдет. Этих парней трудно взять, даже имея свидетелей.
      Я поблагодарила шерифа за его доброту и пошла назад в дом, чтобы найти Азалию. Кто-то должен был сообщить ей, что ее серый туман действительно предсказал смерть.
      Панихиду по Ройсу и Селесте отслужили в маленькой деревенской церкви в наших владениях. Я, моя мать и друзья Селесты плакали открыто. Отец смотрел перед собой и не проронил ни слезинки. О чем он думал, глядя на портрет Селесты, лучезарно улыбающейся после одной из своих побед на каком-то конкурсе?
      Но я знаю, о чем думала я. Что жизнь моей сестры была совершенно пустой. Я должна была стать для нее лучшим другом, показать ей более достойную цель в жизни, вместо тех, которые она ставила перед собой и которые заставляли ее ценить себя только физически. Но я была уверена, что настоящим виновником этой трагедии был Ройс Макколл. Я не пролила по нему ни одной слезинки и поклялась убрать его надгробный камень, когда стану единственной владелицей Монкера.
      После смерти Селесты отец полностью исключил нас с матерью из своей жизни, и мы, как могли, пытались утешить друг друга. Я хотела отговорить ее каждый вечер принимать таблетки, но бесполезно. В конце концов, я оставила всякие попытки общаться со своими родителями. Одна убивала себя валиумом и водкой, другой был абсолютно поглощен политическими скачками, в которых он подумывал принять участие. В конце концов, я должна была думать о своей жизни и карьере.
      Мне предложили выпустить альбом, в который бы вошли все мои песни. Но это не самое главное. Я должна была впервые выступить в известном кантри-шоу почти ровно через месяц после смерти Селесты. Меня эта дата вполне устраивала: за это время, может быть, меня перестанут преследовать воспоминания о сестре.
      Перед своим выступлением я страшно нервничала. Рой – просто чудо, и все в Нашвилле просто обожают его, – вытолкнул меня на сцену. Когда я увидела переполненный зал, я едва не умерла от страха. Но каким-то образом я начала петь, и где-то на середине первого куплета я поняла, что это – успех, и начала им наслаждаться.
      Меня вызвали на «бис», и, дрогнувшим голосом я сказала, что следующая песня прозвучит в честь моей погибшей сестры.
      После концерта меня забрал Харрисон, и мы оказались очень близки к тому, чтобы изменить свои обычные отношения. Но в эту ночь я готова была любить любого мужчину, и у Харрисона хватило здравого смысла понять это.
      Я никогда не забуду эту ночь. Одну причину я уже назвала.
      А вторая – в эту ночь я впервые увидела женщину на горе. Я подумала о том, что рассказывала Азалия: привидение Дайаны появляется, когда в Монкере происходит что-то плохое.
      Я пыталась убедить себя, что ее появление – это всего лишь реакция на событие. Но почему-то я знала, что должно произойти нечто, и я буду очень важной его частью.
      Как это ни странно, но мои родители одобрили мое решение посетить психиатра. Отец даже предложил заплатить за это, добавив, что мне нужно взять с собой мать.
      Но мать отказалась. Как я теперь понимаю, вероятно потому, что доктор запретил бы ей принимать валиум.
      Доктор Вэлкофф был очень странным маленьким человечком. За время своих посещений я очень привязалась к нему. Я перестала утаивать от него свои сны или то, что перед тем, как мне приходило видение, я видела маленькие искорки света. Через год я уже полностью доверяла ему. Я рассказала ему все о сестре и о наших с ней отношениях, о Ройсе, об отце, о Харрисоне и моей музыке.
      Когда я пришла к нему через неделю после своего самого странного и продолжительного путешествия в прошлое, я готова была обсудить его во всех деталях и попытаться понять, почему все казалось таким реальным.
      – Я рассказывал тебе о вселенской памяти?
      – Немного. Вы говорили, что у всех у нас есть врожденное знание об определенных вещах.
      – У тебя на лице написана какая-то мысль.
      – Это глупо, конечно, но я кое о чем подумала. Если я ухожу в прошлое и живу там как Дайана, то возможно ли, чтобы она тоже возвращалась и жила во мне?
      Доктор Вэлкофф отклонил это предложение.
      – Генетическая теория нравится мне гораздо больше. Мы знаем, что определенные хромосомы передаются из поколения в поколение, что у них есть своя память, и те, кто наследует эти хромосомы, ведет себя определенным образом или обладает какой-то особенностью, потому что это «у него в крови».
      – Когда, вы думаете, я снова могу уйти?
      Мне было очень интересно узнать, что случится с Дайаной, когда вернется Андрэ. Что если он выгонит из Монкера ее, Шона и ребенка, которого они ждут?
      Я знала о прошлом Дайаны, но только до определенного момента. Теперь же мне хотелось знать ее будущее.
      – Доктор, я хочу, чтобы вы помогли мне контролировать эти путешествия в прошлое.
      – Я читаю ваши мысли, леди, и мне они не нравятся.
      Я взволнованно схватила его за руку.
      – Но вы же знаете, что это будет гораздо безопаснее!..
      – Ты просишь меня использовать гипноз, чтобы ввести тебя в состояние регрессии. Я не могу этого сделать, Фэйбл. Сейчас в твоем сознании происходят какие-то процессы, которыми управляет твое подсознание. Если я прибегну к гипнозу, это будет очень опасно. Я ведь не знаю всего, что хранится в твоей памяти. Я могу добраться до того, что лучше было бы оставить в покое.
      Мой энтузиазм поостыл под напором его логики.
      – Я не подумала об этом. Вы правы.
      – Лучше оставить пока все как есть. Почему-то я думаю, что кто-то следит за тем, чтобы ты не пострадала от этих странных экспериментов. Если мы начнем использовать современные психологические методы, то цепочка, соединяющая тебя с Дайаной, может запутаться или порваться.
      Такая возможность привела меня в отчаяние. Дайана так сильно любила Андрэ, что даже через года я была способна осознать это.
      Но у меня ведь были свои сердечные проблемы сейчас, в двадцатом веке. И мне не нужны еще и дополнительные из другой эпохи.
      По дороге домой я раздумывала о том, что доктор сказал насчет кого-то, следящего за мной.
      – Как ангел-хранитель, – подумала я вслух.
      Это была приятная, но не новая для меня мысль. Еще когда я была маленькой девочкой, я иногда чувствовала чье-то присутствие, как будто прикосновение крыла ангела.
      Эти раздумья привели меня к новой песне. Я напевала различные мелодии и пыталась подобрать подходящие для нее слова к песне «На крыльях ангела». Войдя в дверь, я уловила аромат любимого блюда Азалии, которое она всегда готовила на старой плите.
      – Боже, это рагу пахнет просто восхитительно!
      Негритянка, стоявшая у плиты, повернулась и подарила мне широкую белозубую улыбку. Я поняла, что в горшке на плите был цыпленок и что поваром была не Азалия, а Пруди.
      Я вошла в кухню древнего Монкера, и Дайана была голодна, как и любая женщина, которой нужно «есть за двоих».

Глава 9

       Осень 1859
      – Вы сегодня такая красивая, миссис Диди.
      Пруди и ее муж Руфус быстро стали друзьями Дайаны. В ее новой жизни Дайане нравилось все: зеленые холмы, гора, поднимающаяся из-за большого дома, теплая кухня и еще более теплая дружба рабов Монкера, как будто это была ее семья.
      Дайана уже чувствовала себя лучше. Она подсчитала, что она уже на третьем месяце.
      – Этот цыпленок пахнет просто восхитительно, Пруди. Отнесу-ка я поднос миссис Аурэлии. Она была очень бледной, когда я принесла ей утром кофе и сладкие булочки.
      Дайана уже успела полюбить хозяйку Монкера. Аурэлия Деверо была настоящей леди. Дайана поняла это с их первой встречи.
      – Надеюсь, она не заболеет снова, – сказала Пруди, щедро накладывая рагу в красивую фарфоровую тарелку.
      – А чем она болеет, Пруди?
      Девушка очень беспокоилась о здоровье миссис Аурэлии, которая была очень красивой, но невероятно болезненной.
      За три недели, в течение которых чета Макафи работала в усадьбе, Дайана часто видела, до какой степени их хозяйка слаба. А при попытке встать утром с постели было заметно, что каждое движение ее буквально обессиливает. Жан Поль Деверо сразу же дал понять Дайане, что главная ее обязанность – ухаживать за его женой, и она приняла это указание близко к сердцу.
      Пруди покачала головой, доставая из духовки печенье и раскладывая его на подносе Аурэлии.
      – Доктор Холлинз говорит, что это какая-то болезнь крови, но я сама думаю, что это из-за сердца. Когда мистер Жан Поль ухаживал за миссис Аурэлией, она жила в Нью-Аулинсе. И я знаю, что она так и не смогла пережить того, что переехала оттуда в Теннесси.
      Дайана не могла себе представить места более красивого, чем Монкер. Но из того, что рассказала ей Аурэлия, девушка поняла, что хозяйка очень скучает по своему дому.
      – Давай мне поднос, Пруди. У тебя и так полно работы. А я молодая и сильная, и сама отнесу все наверх.
      – А ты немного пополнела с тех пор, как я увидела тебя. – Негритянка широко улыбнулась Дайане, и девушка покраснела, зная, что Пруди уже догадывается о том, что она беременна.
      – Это все твои булочки, – сказала Дайана, ставя на поднос цветы и перекладывая салфетку, чтобы дать себе время успокоиться.
      – Слышишь, по-моему, Шон уже возвращается. Мне нужно быстрее отнести этот поднос и встретить мужа.
      Дайане нравилась спальня Аурэлии. Рядом с ней находилась комната, в которой спал Жан Поль в те дни, когда Аурэлия себя плохо чувствовала.
      – Я открою немного окно, чтобы вы почувствовали ветерок с горы.
      – Спасибо, дорогая. Вчера вечером я сказала Жан Полю, что просто не знаю, как мы обходились без тебя и Шона. Как будто вас сюда принес на крыльях ангел.
      – Это вы ангел, – быстро сказала Дайана.
      Она положила салфетку на колени Аурэлии и села в красивое французское кресло, думая о том, как ее новая хозяйка действительно похожа на ангела.
      – А теперь, пожалуйста, съешьте все до последнего кусочка.
      Длинные светлые локоны обрамляли ее лицо. Огромные карие глаза и черные густые ресницы оттеняли гладкую белую кожу.
      – Ах, Дайана, я не могу больше съесть ни крошки. Может быть, ты это съешь, и Пруди не будет на меня ругаться?
      – Я позавтракаю позже с Шоном, – сказала ей Дайана, убирая почти не тронутый поднос. – Но Пруди не будет на вас ругаться. Она только хочет, чтобы вы были счастливы и здоровы. Мы все этого хотим.
      – Я знаю. – Аурэлия глубоко вздохнула, – и бедный Жан Поль – больше других. Милый, он так хочет, чтобы я была для него нормальной женой. Но почему я не могу быть такой, Дайана? Ты покинула свою родную страну, приехала сюда и не тоскуешь. Ты сделаешь своего мужа счастливым.