Враг мой (сборник)

      Фрагменты: Атаву
      Иногда я гляжу в ужасающую пустоту пространства, в котором мы путешествуем. Гигантские звезды - это всего лишь крупицы пыли в бескрайней схеме мироздания. А мы ищем совсем крохотную крупицу, чтобы возродить на ней свою расу. Пугающая задача. Но так ли она пугает, как видение Ухе? В сердцах своих мы всего лишь бросаем вызов Вселенной, а ее мы хорошо знаем.
      Зато Ухе бросал вызов тому, что считал Богом.
      Истинная правда и сокровенный смысл не достигаются согласием. Если кто-то один понимает смысл, смысл уже понят. Если кто-то один видит истину, истина уже на виду.
      КОДА СИФЕДА
      Предание о Поме
      После того как на кораблях сменилось семьдесят одно поколение, джетах Пома открыл и выбрал планету для возрождения расы. Планету назвали Драко по имени престарелого овьетаха, умершего при посадке кораблей. Пома стал первым овьетахом в Талман-ковахе на планете Драко, устроенном в лагере, ставшем впоследствии городом Синдие.
      КОДА СИХИВЕДА
      Предание о Эаме
      Первооткрыватели Драко приступили к колонизации других планет, а Эам сформулировал талму колонизации.
      КОДА СИТАРМЕДА
      Предание о Намвааке
      Тысячелетняя война, в которой тридцать одна планета Союза Рутаан пыталась отделиться от Драко. После ста лет восстания и осады Драко, овьетах Талман-коваха поручил Намвааку эвакуироваться вместе с Талман-ковахом и учениками и спрятаться в дальнем космосе.
      И сказал ученик Намвааку:
      - Джетах, во вселенной властвует тьма. Это такое всесильное зло, что я чувствую себя внутри его маленьким и беспомощным. По сравнению с этой тьмой и черная смерть кажется сиянием.
      Поглядел Намваак на изогнутое лезвие и отдал его ученику.
      - Там, где сейчас находишься ты, дитя, до тебя был Тохалла. Он тоже пребывал во тьме. У него тоже был нож. Но еще у Тохаллы была талма.
      КОДА СИНУШАДА
      Предание о Дитааре
      Завершение Тысячелетней войны при духовном лидерстве овьетаха Дитаара, предложившего и составившего Палату драков для управления семьюдесятью двумя планетами, колонизованными с планеты Драко.
      "Каковы цели? Что такое намеченные цели? В чьих целях происходит событие? Какие цели ставятся, когда готовится событие?
      Чем больше истин ты познаешь, отвечая на эти вопросы, тем ближе подойдешь к пониманию ситуаций, возникающих между одушевленными существами. Понимать же ситуацию - это почти то же самое, что управлять ее природой и последствиями".
      "Я стоял там, где стояли катанцы, и видел вселенную их глазами. Давным-давно Луррванна научил нас, что логика подчинена контексту и изобретательности. Если это было правдой в отношении жителей одной планеты на протяжении многих тысячелетий, то почему это не может быть правдой в отношении существ из других миров, с других планет?"
      КОДА НУСИНДА
      Глазами Джоанн Никол
      Написано первым овьетахом земного Талман-коваха, Тессией Льюис. История Джоанн Никол, офицера вооруженных сил Соединенных Штатов Земли, захваченной во время войны между СШЗ и драками и ставшей частью талмы мира. Опубликовано для читателей-людей под названием "Грядущий завет".
      ВРАГ МОЙ
      Трехпалые руки дракошки согнулись в локтях. Желтые глаза твари горели неукротимым желанием стиснуть пальцы либо на моем оружии, либо у меня на глотке. Я, в свою очередь, расставил руки, понимая, что в моих глазах враг читает аналогичное желание.
      - Иркмаан! - процедила, словно выплюнула, тварь.
      - Ах ты, мразь драконья! - Я принял боксерскую стойку, вызывая тварь на рукопашный бой. - Давай же, дракошка, приди и возьми сам. [Историческая фраза, которую, по преданию, защищая от персов Фермопильский проход, произнес спартанский царь Леонид в ответ на требование противника сдать оружие: "Придите и возьмите сами". - Здесь и далее примеч. пер.]
      - Иркмаан ваа, коруум су!
      - Ты болтать намерен или все же драться? Ну давай!
      В спину мне летели брызги: позади ярилось море, громадные валы с белыми гребнями пены грозили поглотить меня, как уже поглотили мой истребитель. Я-то хоть успел ввести корабль в плотные слои атмосферы. А дракошкин истребитель я подбил еще в верхних, и враг катапультировался, но предварительно искалечил мне силовой узел. Я совершенно изнемог к тому времени, как доплыл до серого, унылого скалистого берега и выкарабкался на сушу. За спиной у дракошки, среди скал на пригорке (в остальном достаточно пустынном), виднелась катапультируемая капсула. Где-то высоко над нами, в космосе, дракошкины соплеменники еще вовсю сражались с моими, убивая друг друга ради того, чтобы завладеть необитаемым захолустьем в мало кому ведомом секторе пространства. Дракошка по-прежнему топтался на месте, вот я и пустил в ход фразу, которой нас обучили на боевой подготовке, - от этой фразы любой дракошка впадает в бешенство: "Кизз да йуомиин Шизумаат!" Она означает: "Шизумаат (наиболее почитаемый у дракошек философ) питается экскрементами киззов". А это все равно что выступить с утверждением, будто мусульманин питается свининой.
      От подобного кощунства дракошка в ужасе разинул пасть, потом захлопнул ее, буквально побурев от злости: только что был желтокожий и вдруг стал буровато-коричневый.
      - Иркмаан, глупый твой Микки-Маус есть!
      Вообще-то я в свое время давал присягу не щадя жизни сражаться за множество предметов и отвлеченных понятий, однако сей достопочтенный грызун в их числе не фигурировал. На меня напал безудержный хохот, я буквально всхлипывал от смеха до тех пор, пока, совершенно обессиленный, не повалился на колени. А тогда заставил себя раскрыть глаза, чтоб следить за врагом, дракошка взбегал на пригорок, подальше от меня и от моря. Я полуобернулся к морю и краешком глаза успел заметить примерно миллион тонн воды, после чего вся эта водная лавина обрушилась на меня и я потерял сознание.
      - Кизз да йуомиин, иркмаан, на?
      Глаза мне забил песок и разъела морская соль, однако некая частица сознания шептала: эге, да ты жив! Я потянулся было протереть глаза от песка... и обнаружил, что руки у меня связаны. Сквозь рукава комбинезона был пропущен металлический стержень, а к его концам примотаны кисти моих рук. Когда песок из глаз вымыли слезы, я разглядел, что на гладком черном прибрежном валуне восседает дракошка и в упор смотрит на меня. Должно быть, это он вытащил меня из той исполинской лужи.
      - Спасибо тебе, жабья рожа. А как насчет оков?
      - Эсс?
      Я попытался взмахнуть руками, но впечатление, вероятно, получилось такое, будто качает крыльями самолет-истребитель.
      - Развяжи меня, мразь драконья! - Я сидел на песке, куда усадил меня дракошка, прислонив спиной к скале.
      Дракошка ощерил в улыбке верхнее и нижнее жвала, напоминающие человечьи зубы... с той только разницей, что у человека зубы раздельные, а у дракошек тянется сплошная пластина челюсти.
      - Э, на, иркмаан.
      Тварь встала, подошла ко мне и проверила надежность импровизированных наручников.
      - Развяжи!
      Улыбка исчезла.
      - На! - Он ткнул в мою сторону пальцем. - Кос сон ва?
      - По-драконьи не говорю, жабья рожа. Ты умеешь на эсперанто или по-английски?
      Дракошка выдал пожатие плечами, совсем по-человечьи, затем ткнул себя в грудь:
      - Кос ва сон Джерриба Шиген. - И опять ткнул в меня: - Кос сон ва?
      - Дэвидж. Меня зовут Уиллис Э. Дэвидж.
      - Эсс?
      Я попробовал на язык незнакомые звуки: Кос ва сон Уиллис Дэвидж.
      - Э! - Джерриба Шиген кивнул и пошевелил пальцами. - Дасу, Дэвидж.
      - И тебе того же, Джерри.
      - Дасу, дасу! - Джерриба уже терял терпение. Я передернул плечами, насколько позволяли путы. Нагнувшись, дракошка схватил меня обеими руками за грудки, отчего мой комбинезон угрожающе затрещал, и поставил на ноги. Дасу, дасу, кизлодда!
      - Ладно! Стало быть, "дасу" значит "вставай". А что такое "кизлодда"?
      Джерри рассмеялся:
      - "Кизз" гавей?
      - Да, это-то я "гавей".
      - Лодда. - Джерри стукнул себя пальцем по лбу. Затем указал на мою голову. - "Кизлодда" гавей?
      До меня дошло, я завел руки назад, сколько мог, и с размаху треснул Джерри металлическим стержнем по голове. Дракошка пошатнулся с удивленным видом и налетел спиной на скалу. Он поднес к голове руку, а когда отдернул, рука была покрыта тем бледным гноем, который у дракошек считается кровью. Ох и одарил же меня взглядом Джерри - прямо испепелил.
      - Гефх! Ну гефх, Дэвидж!
      - Приди и возьми сам, Джерри, сукин ты сын, кизлодда!
      Джерри замахнулся, я опять хотел было парировать удар стержнем, но дракошка обеими руками перехватил мою правую кисть и, ловко использовав мой же порыв к движению, раскрутил меня и швырнул на другую скалу. Не успел я отдышаться, как Джерри поднял небольшой валун и шагнул ко мне, недвусмысленно намереваясь размозжить мне черепушку. Прижавшись спиной к камню, я занес ногу повыше и, лягнув дракошку в срединную часть туловища, опрокинул на песок. Я подбежал, в свою очередь готовый раскроить ему башку, но он уже тыкал пальцем куда-то назад. Я обернулся и увидел, как, набирая скорость, очередной приливный вал мчится прямо на нас.
      - Кизз! - Джерри кое-как поднялся на ноги и затрусил к высотке, я побежал следом.
      Позади ревели волны, мы же суетились среди воды, песка и черных валунов, пока наконец не добежали до катапультируемой капсулы Джерри. Дракошка приостановился и налег плечом на яйцевидное устройство, стараясь вкатить его на самый верх пригорка. Мысленно я не мог не признать его правоту. В капсуле были продукты питания и спасательное оборудование, а пользоваться тем и другим умели мы оба.
      - Джерри! - прокричал я сквозь грохот стремительно накатывающейся волны. - Вытащи ты эту треклятую палку, и я тебе подсоблю!
      Дракошка ответил хмурым взглядом.
      - Стержень, кизлодда, вынь ты его! - Я кивком показал на свои растопыренные руки.
      Джерри подложил под капсулу валун, чтобы она не скатилась вниз, затем поспешно развязал мне руки и вынул стержень. Мы оба налегли плечами на капсулу и в два счета затолкали ее на вершину. Волна ударила в высотку и быстро вскарабкалась по склону, захлестнув нас по самую грудь. Капсула ходила ходуном, точно пробка, надо было хоть как-то удержать ее на месте, пока вода не схлынет, и мы заклинили капсулу между тремя здоровенными валунами.
      Джерри опустился на песок, прислонясь к одному из валунов, и проводил взглядом волну, покатившую обратно в море. Я стоял рядом и отдувался.
      - Магазьенна!
      - Вот именно, браток.
      Я плюхнулся рядом с дракошкой; мы молчаливо согласились на временное перемирие и без промедления заснули.
      Когда я открыл глаза, небо бурлило черными и серыми тонами. Безвольно склонив голову набок, я покосился на дракошку. Тот не просыпался. Первая мысль была: сейчас самый подходящий момент, чтобы напасть на Джерри. Но уже в следующий миг я подумал о том, до чего же мелки и ничтожны наши дрязги в сравнении с буйством окружающего нас моря. Почему медлят спасатели? Неужто драконианский флот победил нас и уничтожил? Тогда почему их спасатели не прибыли за Джерри? Неужто оба флота успели истребить друг друга? Я ведь не знаю даже, где нахожусь. На острове. Это-то я успел заметить сверху; но на каком и где именно? На Файрине IV, то есть на четвертой планете системы Файрин; планетенка даже имени отдельного не заслужила, однако достаточно важна и необходима, чтоб ради нее погибать.
      С неимоверным трудом я поднялся на ноги. Джерри раскрыл глаза и поспешно занял оборонительную позицию. Я помахал ему рукой и покивал.
      - Успокойся, Джерри. Я только полюбуюсь окрестностями.
      Я повернулся к нему спиной и затрусил между валунами. Несколько минут шел в гору и наконец добрался доверху, где начиналось что-то вроде плато. Действительно остров, к тому же не слишком большой. По прикидке на глазок возвышается над уровнем моря метров на восемьдесят, не более, длиной километра два, а в ширину и одного не будет. Ветер приклеивал комбинезон к моему телу и тем самым по крайней мере сушил промокшую одежду; однако, оглядевшись по сторонам и заметив на вершине высотки гладко обкатанные камни, я понял, что мы с Джерри можем рассчитывать на валы куда более огромные, чем прежние жалкие волнишки.
      Позади звякнула галька, я обернулся и увидел, что в гору карабкается Джерри. Добравшись доверху, он огляделся. Я присел на корточки возле первого попавшегося валуна и провел по нему ладонью, подчеркивая гладкость отшлифованной волнами поверхности, после чего ткнул пальцем в сторону моря. Джерри кивнул.
      - Аэ, гавей. - Он указал вниз, на капсулу, затем на то место, где мы стояли. - Эхей масу, назесей.
      Я было насупился, затем меня осенило.
      - Назесей? Капсула?
      - Аэ, капсула, назесей. Эхей масу. - Джерри указал пальцем себе под ноги. Я покачал головой.
      - Джерри, если ты гавей, как стали гладкими эти камни, - я коснулся одного из валунов, - то должен гавей и другое: никакие масу на самый верх твою назесей нисколечко не помогут. - Я очертил руками круг. - Волны. - Я указал на море под нами. - Волны и здесь. - Я указал на то место, где мы с ним стояли. - Волны, эхей.
      - Аэ, гавей. - Джерри обвел взглядом вершину высотки, потер лицо. Затем присел возле сравнительно небольших камней и принялся громоздить их друг на друга. - Вига, Дэвидж.
      Присев рядом, я следил, как его ловкие пальцы сооружали из камней кольцо, которое вскоре превратилось в подобие барьера вокруг арены. Одним пальцем Джерри ткнул в центр игрушечного круга.
      - Эхей, назесей.
      Дни на Файрине IV тянулись втрое дольше, чем на любой другой из известных мне обитаемых планет. Термин "обитаемая" я употребляю не без оговорок. Почти весь первый день ушел у нас на то, чтобы с великими мучениями затащить Джеррину назесей на самый верх пригорка. Ночью для работы было слишком темно и вдобавок нестерпимо зябко - холод пробирал до костей. Мы вытащили из капсулы койку, кое-как высвободив таким образом место на двоих. Внутри капсулы от нашего дыхания тоже чуть-чуть потеплело; когда не спали, мы убивали время, грызя Джеррин запас питательных палочек (по вкусу они напоминают рыбу, смешанную с сыром чеддер) и пытаясь найти общий язык.
      - Глаз.
      - Туйо.
      - Палец.
      - Зураф.
      - Голова.
      Драконианин засмеялся:
      - Лодда.
      - Ха-ха, страшно смешно.
      - Ха-ха.
      На рассвете второго дня мы выкатили капсулу на середину "арены" и заклинили там меж двух здоровенных валунов, один из которых нависал над капсулой этаким козырьком и, как мы надеялись, в случае появления очередного гигантского вала удержал бы ее на месте. Вокруг валунов и капсулы мы соорудили нечто вроде фундамента из больших камней, а щели между ними заполнили камнями помельче. К тому времени, как стена поднялась нам до колен, стало ясно, что без цемента из гладких круглых камней не много выстроишь. После долгих мучений, проб и ошибок мы сообразили, как надо разбивать камни, чтобы получать плоские поверхности, удобные для работы. Берешь камень и со всего размаху ударяешь им о другой. Один из нас ударяет, другой строит - мы чередовались. Камень был почти сплошь вулканическим стеклом, и мы, опять-таки поочередно, извлекали друг из друга каменные занозы. На возведение стен ушло девять нескончаемо долгих дней и ночей, причем за это время волны неоднократно подбирались к нам вплотную и даже залили нас однажды по щиколотку. В течение шести суток из упомянутых девяти лили дожди. Среди всего, что необходимо для жизнеобеспечения, в капсуле нашлось полиэтиленовое одеяло, оно-то и стало для нас кровом. В центре, где одеяло провисало, мы провертели дыру, сквозь которую стекала вода, причем мы оставались почти сухими да еще получали пресную воду. Нахлынь мало-мальски решительная волна - пришлось бы с этой крышей распрощаться; однако оба мы веровали в несокрушимость стен, толщина которых внизу достигала двух метров, а вверху не менее метра.
      Завершив свой труд, мы расположились в капсуле, любуясь творением наших рук, пока нас не осенило, что теперь мы остались без работы.
      - А дальше что, Джерри?
      - Эсс?
      - Дальше что будем делать?
      - Дальше ждать мы. - Драконианин пожал плечами. - Иначе что, на?
      - Гавей, - кивнул я.
      Поднявшись на ноги, я пошел к отверстию в загородке. Дерева на дверь у нас не было, поэтому в одном углу мы не состыковали стены, а изогнули и продлили одну метра на три дальше другой, оставив проход с подветренной стороны. Ветер на острове вообще никогда не утихал, однако дождь унялся. Хижинка, конечно, вышла у нас неказистая, но при одном взгляде на сооружение, воздвигнутое посреди необитаемого острова, у меня на душе теплело. Как говорил Шизумаат, "разумная жизнь оказывает стойкое сопротивление Вселенной". По крайней мере так я истолковал тот форшмак, который у Джерри сходит за английскую речь. Пожав плечами, я подобрал заостренный камень и сделал очередную зарубку на большом валуне, служившем мне календарем. Всего получилось десять царапин, причем под седьмой стоял маленький крестик, отмечая тот день, когда огромный водяной вал чуть не накрыл остров.
      Я швырнул осколок наземь.
      - Черт, до чего я ненавижу весь этот остров!
      - Эсс? - Джерри высунул голову из-за стенки. - С кем разговаривать, Дэвидж?
      Я злобно покосился на дракошку, но затем помахал ему рукой.
      - Ни с кем.
      - Эсс во "ни с кем"?
      - Никто. Ничто.
      - На гавей, Дэвидж.
      Я постучал пальцем по собственной груди.
      - Я! Со мной! Я разговариваю сам с собой! Это-то ты можешь гавей, жабья рожа?
      Джерри покачал головой.
      - Дэвидж, теперь я спать. Не надо разговаривать так много ни с кем, на?
      Он скрылся за перегородкой.
      - ... И мать у тебя такая же! - бросил я ему вслед. Но только, строго говоря, жабья рожа, нет у тебя никакой матери, да и отца нет.
      "Если бы тебе предоставили право выбора, с кем бы ты хотел очутиться вдвоем на необитаемом острове?" Меня разобрало любопытство: хотелось ли хоть кому-нибудь и когда-нибудь очутиться вдруг в холодном и мокром уголке преисподней вдвоем с гермафродитом?
      На полпути к подножию пригорка я свернул на тропинку, отмеченную камешками, и подошел к небольшому водоему; он являл собой нечто среднее между садком и бассейном и был наречен Ранчо Слизнячок. Вокруг громоздилось множество изъеденных водою скал, а под ними, в воде садка, обитали самые жирные оранжевые слизни из всех нами обоими виденных. Это открытие я сделал во время одного из наших строительных перерывов и тогда же показал слизней Джерри. Он пожал плечами.
      - И что?
      - Что "и что"? Слушай-ка, Джерри, твоих питательных палочек нам не навек хватит. Что мы станем есть, когда они кончатся?
      - Есть? - Джерри поглядел на копошившихся в лужице моллюсков и скорчил гримасу. - На, Дэвидж. До тогда нас подбирать. Искать нас найти, тогда подбирать.
      - А если нас не отыщут? Что тогда?
      Джерри опять скривился и занялся наполовину готовым жильем.
      - Вода мы пить тогда до подбирать.
      Буркнув что-то еще насчет киззовых экскрементов и вкусовых сосочков моего языка, он скрылся с глаз.
      С тех пор я обносил водоем стенками - в надежде, что усиленная защита от агрессивной среды увеличит поголовье. Теперь я заглянул под несколько камней, но прироста что-то не выявил. Интересно, удастся ли мне переломить себя и проглотить эту мерзость. Я положил на место камень, под который заглядывал, встал и посмотрел на море. Вечная пелена туч по-прежнему не пропускала на поверхность планеты иссушающие лучи Файрина, однако дождя не было, да и приевшаяся уже туманная дымка растаяла.
      В том направлении, откуда я с таким трудом выбирался на берег, море тянулось до самого горизонта. В промежутках между белыми гребнями пены вода была столь же пасмурна и безотрадна, как душа офицера, ведающего ссудной кассой. Параллельные вереницы бурунов тянулись километров на пять от острова. Их центр (он был, естественно, в той точке, где стоял я) ритмично набегал на остров, а фланги катили себе дальше. Справа, поперек волн, различался на расстоянии примерно десяти километров другой островок. Еще правее, там, где беловато-серое море должно было сомкнуться со светло-серым небом, на горизонте протянулась черная линия.
      Чем больше я старался вспомнить учебные карты материков Файрина IV, тем менее четко их представлял. Джерри тоже ничего не помнил - во всяком случае, ничего не мог толком объяснить. Да и с какой стати было нам тогда запоминать? Войну-то полагалось вести в космосе: каждая сторона отрицала за другой право создавать орбитальные станции в системе Файрина. Ни один из противников не собирался даже ногой ступать на планеты Файрина, а тем более завязывать сражение. Однако, как бы ни назывались материки, все же там земля, и ее значительно больше, чем на нашем клочке песка да камней.
      Весь вопрос в том, как туда добраться. Не имея ни дерева, ни огня, ни листьев, ни шкур, мы с Джерри находились в отчаянно бедственном положении даже по сравнению со среднестатистическим пещерным человеком, хотя он тоже, как известно, в роскоши не купался. А из всего нашего имущества на плаву способна держаться только пресловутая назесей. Капсула. Почему бы и нет? Единственная сложность - это уговорить Джерри.
      В тот же вечер, пока серые краски медленно наливались чернотой, мы с Джерри, сидя на пороге хижины, жевали свои порции - четвертинки питательной палочки. Желтые глаза драконианина изучали черную линию на горизонте, затем Джерри покачал головой.
      - На, Дэвидж. Опасно будет.
      Я сунул в рот остаток своей порции и продолжал, не разжевав:
      - Опаснее, чем оставаться здесь?
      - Скоро подбирать, на?
      Я испытующе вгляделся в желтые глаза.
      - Джерри, ты ведь сам в это не веришь, а я - тем более. - Я подался вперед и протянул к нему руки. - Пойми, на большой земле у нас куда больше шансов выжить. Там не надо бояться высоких волн, там, вероятно, найдется еда...
      - Не "вероятно", на? - Джерри мотнул головой в сторону воды. - Как назесей рулить, Дэвидж? Там сидеть, как рулить? Эсс эх мокро, волны, за земля, гавей? Бреша. - Джерри стиснул ладони. - Эсс эх бреша камни поверх. Тогда мы смерть.
      Я почесал в затылке.
      - Отсюда волны идут в нужном направлении, да и ветер туда дует. При достаточной материковой массе нет необходимости править рулем, гавей?
      - А если на достаточно, тогда? - фыркнул Джерри.
      - Я ведь и не утверждал, что дело верное.
      - Эсс!
      - Дело верное, наверняка, гавей? - Джерри кивнул.
      - А о рифы мы не разобьемся, - продолжал я, - там скорее всего берег такой же, как тут.
      - Дело верное, на? - Я пожал плечами.
      - Да нет, не такое уж верное, но и здесь оставаться нельзя. Мы ведь не знаем, какой высоты достигают волны. Что, если нахлынет особенно мощная и смоет нас с острова? Тогда как?
      Джерри сощурился.
      - Что там, Дэвидж? Иркмаан база, на?
      - Сказано тебе, нет у нас никаких баз на Файрине IV, - рассмеялся я.
      - Зачем хотеть отсюда?
      - Я же тебе объяснил, Джерри. Мне кажется, у нас появится больше шансов выжить.
      - Гм. - Драконианин скрестил руки на груди. - Вига, Дэвидж, назесей остаться. Я знать.
      - Что ты знаешь?
      Джерри ехидно ухмыльнулся, встал и направился в хижину, а немного погодя вернулся и бросил к моим ногам двухметровый металлический стержень. Тот самый, к которому меня привязывал.
      - Дэвидж, я знать.
      Я приподнял брови.
      - О чем ты толкуешь? Разве это не из твоей капсулы?
      - На, иркмаан.
      Нагнувшись, я поднял стержень. Его поверхность не была тронута ржавчиной, с одного конца выдавлены какие-то арабские цифры - заводской номер детали. На миг меня захлестнула надежда, но тут же отхлынула, едва я понял, что нумерация гражданская. Я швырнул стержень на песок.
      - Кто его знает, сколько времени он здесь пролежал, Джерри. Это гражданская нумерация, а гражданских миссий в этом секторе Галактики нет с самого начала войны. Может, он завалялся тут после какой-нибудь давней астроботанической операции или после изыскательского отряда...
      Драконианин пнул стержень мыском сапога.
      - Новое, гавей?
      Я посмотрел на него в упор.
      - А что такое нержавеющая сталь, ты гавей?
      Фыркнув, Джерри повернулся ко мне спиной, лицом к хижине.
      - Я остаться, назесей остаться. Куда ты хотеть, ты ехать, Дэвидж!
      Когда надвинулась чернота долгой ночи, принялся за свое ветер, завывая, насвистывая и постанывая сквозь дыры в стенах. Полиэтиленовая крыша отчаянно хлопала, ее то вдувало внутрь, то высасывало наружу, и казалось, она вот-вот либо обрушится на нас, либо, напротив, парусом уплывет в ночь. Джерри сидел на песчаном полу, притулясь к назесей, словно подчеркивая, что ни капсула, ни он сам с места не тронутся, хотя море бушевало так, что возражения Джерри заметно слабели.
      - Море неспокойное сейчас, Дэвидж, на?
      - Темно чересчур, не разглядеть, но при таком ветре...
      Я передернул плечами, скорее ради собственного удовольствия, чем ради дракошиного, поскольку в хижине едва-едва брезжил слабенький свет, пробивающийся сквозь крышу. С минуты на минуту нас могло смыть с нашей песчаной косы.
      - Джерри, а насчет металлического стержня это все глупости. Сам знаешь.
      - Сурда. - В голосе драконианина звучало уныние, а то и отчаяние.
      - Эсс? Эсс эх "сурда"?
      - Аэ. - Джерри помолчал. - Дэвидж, гавей "не определенно не верно"?
      Я перебрал в уме сумму отрицаний.
      - Ты хочешь сказать "возможно", "вероятно", "не исключено"?
      - Аэ, возможновероятнонеисключено. Дракона флот иркмаан корабли иметь. Перед война покупать, после война трофей брать. Стержень возможновероятнонеисключено дракон есть.
      - Значит, если на большом острове имеется тайная военная база, то она принадлежит драконианам?
      - Возможновероятнонеисключено, Дэвидж.
      - Джерри, означает ли это, что ты согласен попытать счастья? В назесей?
      - На.
      - На? Почему же, Джерри? А вдруг база драконья...
      - На! На говорить! - Слова, казалось, застревали у драконианина в глотке.
      - Нет уж, Джерри, давай поговорим! Если мне суждено кончить век на этом острове, то я имею право знать, за что мне выпала такая доля.
      Долгое время драконианин молчал.
      - Дэвидж!
      - Эсс!
      - Назесей ты брать. Половина питательные палочки оставлять. Я остаться.
      Я тряхнул головой, чтобы вернуть себе ясность мыслей.
      - Ты хочешь отправить меня в капсуле одного?
      - Ты это хотеть, на?
      - Аэ, но почему? Пойми, здесь никто тебя не подберет.
      - Возможновероятнонеисключено.
      - Сурда, ничего не будет. Знаешь сам, никакого спасения не предвидится. В чем же дело? Боишься воды? Если так, то ведь у нас больше шансов...
      - Дэвидж, твой рот закрывать. Назесей тебе есть. Меня тебе на нужно, гавей?
      Я кивнул в темноте. Капсула - моя, только руку протяни; зачем мне нужен в придачу сварливый дракошка, особенно если учесть, что срок нашего перемирия может истечь в любую минуту? Ответ был ясен, и я осознал свою глупость... зато и человечность. Впрочем, это, наверное, одно и то же. Драконианин отделяет меня от полнейшего одиночества. Правда, остается еще одна мелочь: надо выжить.
      - Лучше плыть вдвоем, Джерри.
      - Почему?
      Я почувствовал, что заливаюсь краской. Если людям свойственна потребность в общении, то почему им так стыдно в этом признаться?
      - Нужно вдвоем, и все. Шансов будет побольше.
      - Один ты шансов побольше, Дэвидж. Твой враг я есть.
      Я опять кивнул в темноте и скорчил гримасу.
      - Джерри, ты гавей "одиночество"?
      - На гавей.
      - Одинокий, один, сам с собой.
      - Гавей, ты один. Брать назесей, я остаться.
      - В том-то и дело... видишь ли, вига, я не хочу уплывать.
      - Ты хочу вместе уплывать? - Из противоположного конца хижины донесся тихий противный смешок. - Ты дракон любить? Ты мой смерть, иркмаан. - Тот же смешок. - Иркмаан пурзхабв голова, пурзхаб.
      - Ладно, хватит! - Я разровнял песок и улегся калачиком спиной к драконианину. Ветер вроде бы поутих, я закрыл глаза и попытался уснуть. Немного погодя хлопанье полиэтиленовой крыши на ветру смешалось со свистом и завываниями ветра, и я почувствовал, что засыпаю, как вдруг послышались шаги на песке, и глаза у меня сами собой широко раскрылись. Я весь напрягся, готовый вскочить.
      - Дэвидж? - Голос у Джерри был тихий-претихий.
      - Чего?
      Я услышал, как драконианин усаживается на песке со мною рядом.
      - Ты одиночество, Дэвидж. Про это ты трудно говорить, на?
      - Ну и что?
      Драконианин пробормотал что-то, но его слова затерялись в шуме ветра.
      - Что? - Я повернулся и увидел, что Джерри смотрит куда-то сквозь дыру в стене.
      - Почему я остаться. Теперь я рассказать, на?
      - Валяй, почему бы и нет?
      Казалось, Джерри борется со словами, с трудом подыскивая нужные, но вот он раскрыл наконец-то рот, намереваясь заговорить. И вдруг захлопал глазами.
      - Магазьенна!
      - Эсс? - Я привстал.
      - Залить! - Джерри указывал пальцем на дыру.
      Я оттолкнул его и выглянул в дыру. На остров, кипя от злобы, мчалась обезумевшая орда громадных водяных гор в белых барашках пены. В темноте трудновато было судить, но, похоже, передний вал высотой был побольше того, который несколько дней назад вымочил нам ноги, а остальные - еще внушительнее. Джерри положил руку мне на плечо, я заглянул драконианину в глаза. Отстранясь друг от друга, мы бросились к капсуле. Пока мы ощупью искали в потемках задвижку люка, первая волна с грохотом набежала на склон высотки. Только я нашарил задвижку, как волна разбилась о хижину, снеся при этом крышу. Через полсекунды мы барахтались под водой, а водные течения в хижине крутили нас, как крутит носки в стиральной машине.
      Но вот вода схлынула, и я, протерев глаза, обнаружил, что с наветренной стороны стена хижины покосилась и частично обрушилась.