Враг мой (сборник)

      Я делаю, как он велит, и снова сажусь в кресло.
      - Однако на меня твоя забота не распространялась. Покушение на меня было вполне серьезным.
      - Совершенно верно. Я поражен быстротой твоей реакции. Не думал, что можно обогнать ракету!
      - Все сходится. Мне было странно, почему убийца так старался оставить в живых Дэвиджа, а потом долбанул по пещере ракетой, не заботясь, кто там окажется. Я находился в пещере один, без Дэвиджа и Киты. Тогда убийцы в корабле на воздушной подушке, сознанием которых ты овладел, и выпустили ракету.
      - Все равно мне непонятно, как ты умудрился убежать.
      Я с улыбкой смотрю на последнего отпрыска рода Эстоне.
      - Дело не в беге. В пещере было жарко, поэтому я снял пальто...
      - ... и оставил его в пещере, - договорил за меня Фална, довольный, что загадка наконец разрешена. - А в пальто был маркер.
      - Что готовится теперь, Фална? Очередное самоубийство?
      Свободной рукой Эстоне Фална достает талман и расстегивает застежку, но вместо родовой священной книги я вижу серебряный куб с четырьмя синими огоньками.
      - Чудо техники! - хвалится Фална. - Мыслительное слияние - изобретение тиманов. Ты знал об этом?
      - Нет.
      - Ты так и не рассказал, когда узнал, что все дело во мне. Перед последней ночью? До того, как мы занялись любовью?
      - Когда я узнал о смерти Джеррибы Тая.
      - Значит, до того, как мы занялись любовью... - Фална искоса смотрит на меня. - Этого мне не понять. На Земле таких, как ты, называют простаками, деревенщиной. Откуда такое хитроумие? Ты ведь меня любишь...
      Глядя в прекрасные желто-карие глаза Фалны, я отвечаю:
      - Недаром я - Язи Ро'до Тиман, выпускник Ри-Моу-Тавии.
      - Лучше отдай это мне, Фална, - раздается из дверей голос Дэвиджа. Ошеломленный, Фална покорно отдает человеку свой странный кинжал и прибор для мыслительного слияния. За Дэвиджем в комнату заходит Кита и еще один человек - служащий охраны "Низак". Он надевает на руки Фалны наручники. Кита держит Фалну на мушке пистолета.
      Глядя на Фалну, Дэвидж печально качает головой.
      - Даже не знаю, что сказать... Это такая утрата! Для Эстоне Нева, твоего рода, всего рода Джерриба, для тебя самого, для медицины, джетаи диеа, Палаты драков!
      - Дядя, тебе не понять, что движет теми, кто способен на жертвы ради чистоты Талмана, его незапятнанности человечьим прикосновением.
      Я вижу, как Дэвидж становится еще печальнее, его плечи опускаются. Чтобы устоять, он приваливается к стене.
      - Почему, Фална, я способен понять. Помнишь, тридцать лет назад мы с предком и тезкой Джеррибы Шигена находились на Файрине IV и пытались друг друга убить... Нет, я все хорошо понимаю. Все, кроме одного. - Он показывает кинжал и крохотный приборчик для мыслительного слияния. - Ты - и ЭТО! - Он опускает руки и делает шаг в сторону Фалны. - Из всех детей, которых я любил и воспитывал, ты получал от меня больше, чем остальные, но постоянно сопротивлялся. Почему?
      Фална отворачивается от Дэвиджа и разводит трехпалыми руками.
      - Сосчитай пальцы, дядя. Вспомни моего родителя и сосчитай пальцы.
      С этими словами Фална выходит, сопровождаемый охранником. Кита трогает Дэвиджа за руку.
      - Я за ним присмотрю.
      Дэвидж кивает, Кита выбегает из комнаты. Дэвидж сползает по стене и оказывается на корточках. Его взгляд надолго упирается в пол. Наконец я слышу:
      - Впервые в жизни я чувствую себя стариком.
      - У тебя ощущение неудачи?
      Он с усмешкой глядит через правое плечо.
      - А какое ощущение было бы у тебя?
      - По-моему, тебе не о чем грустить, Уилл. Успехов у тебя гораздо больше.
      Дэвидж долго сидит на корточках с отсутствующим видом. Наконец переводит взгляд на меня. Я замечаю у него в глазах блеск.
      - Спасибо, Ро. - Он жмурится и прижимается к стене затылком. Ответишь мне на один вопрос?
      - Если смогу. И только по принципу взаимности.
      Он кивает и задает свой вопрос:
      - Фална прав? Ты его любишь?
      - Насчет этого Фална прав. - У меня пересыхает не только в горле, но и в сердце. Желая отвлечься, я торопливо произношу: - Теперь твоя очередь отвечать.
      - Валяй.
      - На Дружбе, во время подготовки к экспедиции на эту планету, ты посвятил целый день катанию на лыжах. Зачем?
      - Кита - замечательный компаньон. - У него виноватый вид. - Давай обойдемся без легкомысленных домыслов. - Он смотрит на свои руки, о чем-то размышляет. - В Затерянной Долине есть трасса, по которой я не мог проехать, не упав. Не мог, но пытался, чтобы проверить себя. - Он пожимает плечами, трет глаза. - Когда я прочитал "Кода Нусинда", у меня возникло странное чувство... - Он медленно выпрямляется. - Мне казалось, что я уже не вернусь на Дружбу. Почему - непонятно. Просто предчувствие. Поэтому я не мог не проехать еще разок по той трассе. По-твоему, это глупость?
      - У тебя получилось не упасть? - Он кривит губы и трясет головой.
      - Не получилось. Славно проехался на заднице, часть пути вообще пропахал носом. Но неудачей это не назовешь. Неудача - это когда даже не пытаешься, верно?
      - Шизумаат был такого же мнения, - говорю я.
      Стоя рядом со мной, он дружески кладет руку мне на плечо.
      - Ты готов?
      - К чему? - хмуро спрашиваю я.
      - Лететь на Амадин. - Он указывает на дверь. - Здесь мы сделали все, что могли. Как сказал капитан Мосс, война идет не здесь.
      Мы расходимся. У себя в спальне я оплакиваю очередную утраченную любовь. Но, боюсь, у Дэвиджа больше причин для слез.
      30
      Амадин.
      Язи Ро возвращается на Амадин.
      У меня существует не меньше ста уважительных причин и как минимум тысяча приличных отговорок, чтобы больше там не показываться. И все же я снова сую нос прямо в пороховой погреб.
      Два дня мы потратили на "Карнарак". Предстоит расследование, с нас снимают показания. Окружной старейшина "Карнарака" не сомневается, что Фална будет признан виновным в убийстве Тая, за что полагается самое суровое из здешних наказаний - бесконечный сон. Это похоже на постоянную отключку с промыванием мозгов судейскими речами, читкой свидетельских показаний, обвинительного заключения, лекциями о тиманской морали, ответственности, последствиях беззаконных поступков, угрызениях совести - и так без конца. Я стараюсь не думать об этой муке.
      Еще один день уходит на сборы и на подготовку корабля к полету. В день старта я принимаю звонок и посетителя. Звонит Эстоне Нев - с тем чтобы меня поблагодарить: я поймал его потомка за руку, прежде чем Фална покусится на кого-нибудь еще. Нев дает понять, что я всегда буду желанным гостем в имении.
      Визит мне наносит Лахвай ни'до Тиман, дакиз школы Ри-Моу-Тавии. Он предстает передо мной в скафандре, чтобы не пришлось надевать скафандр мне самому, что, как торопится объяснить представитель "Низак" Атруин'до Тиман, является знаком наивысшего почтения. В пузыре, заменяющем тиману шлем, я вижу до крайности удрученную физиономию. Мы остаемся вдвоем, и я предлагаю дакизу самое удобное кресло своей гостиной.
      - Премного благодарен, Язи Ро'до Тиман. Прошу меня простить. - Руки в перчатках елозят по внушительному брюху. - Я не надевал скафандр уже много лет и был вынужден позаимствовать его у ученика, оказавшегося гораздо стройнее меня.
      - Для меня было бы честью принять тебя по другую сторону шлюза, дакиз. Если хочешь, мы можем сейчас же перейти туда.
      - Еще раз тебя благодарю, Ро, но я к тебе ненадолго. Вынужден просить тебя об услуге.
      - Все, что смогу, досточтимый дакиз.
      Лахвай ни'до Тиман предостерегающе грозит мне пальцем.
      - Не торопись. Моя просьба не так проста. - Он смотрит на предложенное мной кресло, принимает решение постоять и устремляет на меня взгляд белых глаз. - Насколько я понимаю, на Амадине тебя сразу ждет испытание окончательным решением, без возможности предложить пробный вариант.
      Я удивленно киваю.
      - Хорошо сказано, дакиз.
      Он всплескивает руками - не то от беспомощности, не то от нетерпения.
      - Получается, что ты и твои спутники собираетесь плясать среди взрывов в наивной надежде на чудо?
      Обдумав вопрос дакиза, я неуверенно киваю.
      - В основном, да. Возможно, ты будешь считать меня не таким уж безумцем, если я скажу, что в данный момент нам недостает информации. Вся информация на Амадине, значит, туда нам и придется отправиться.
      - И тогда, - гнет свое дакиз, - должно произойти чудо.
      - Больше нам не на что надеяться.
      Дакиз недовольно фыркает, делает машинальную попытку присесть, но тут же выпрямляется. Глядя мне в глаза, он произносит:
      - Я пришел к тебе с миром, без малейшего скрытого мотива и безоружным.
      - Я встречаю тебя точно так же, дакиз.
      - Я долго и напряженно размышлял над проблемой, которую ты поставил перед "учебными гнездами", Язи Ро'до Тиман. Решения у меня нет, но мне очень хочется, чтобы оно появилось. Наш скромный уголок Вселенной претерпевает изменения. Ри-Моу-Тавии пришла пора внести в список своих дисциплин прекращение вооруженных конфликтов. Прошу тебя, зафиксируй свои действия на Амадине и их результаты. Независимо от того, будет ли вам сопутствовать успех, обязательно переправь свои записи в Ри-Моу-Тавии, чтобы на их основе мы смогли создать новое направление. Если ты выживешь в амадинском эксперименте, то я и Ри-Моу-Тавии с радостью примем тебя на Тимане и сделаем гнездовым наставником, чтобы ты мог делиться с нами своими познаниями столько, сколько тебе захочется.
      - Для меня это большая честь, дакиз. Если я останусь в живых и унесу с Амадина ноги, то обязательно вернусь в Ри-Моу-Тавии.
      Услышав это, Лахвай ни'до Тиман показывает мне ладони и произносит:
      - Желаю тебе и твоим соратникам проницательности, мудрости, удачи, безопасного и полезного путешествия. - И гость с поклоном удаляется.
      31
      В книге Талмана "Кода Айвида" говорится о том, как ищущий истины Мистаан шесть лет занимался медитацией, чтобы воссоединиться с той частью себя самого и вселенной, которой был ведом нужный ему ответ. Задача Мистаана заключалась в том, как сохранить живыми слова мудреца и учителя Вехьи, в которых содержалась мудрость учителя Шизумаата. Мистаан нашел местечко на скале, высоко над лесом, сформулировал задачу и открылся для вселенной. Спустя шесть лет медитация кончилась. Тогда подобрал Мистаан палочку и ком мокрой глины и изобрел письменность. Первыми записанными текстами стали Предание об Аакве, Предание об Ухе, Предание о Шизумаате первые три книги Талмана. Путешествие на Амадин продлится четыре месяца вот и все, что есть для медитации у меня. Вместе с капитаном Моссом и Жнецом Брандтом я отказываюсь "отключаться".
      Отказ капитана объясняется иначе: он никому и ничему не доверяет. Жнец утверждает, что радуется возможности почитать и подумать, углубляя свои знания. В дополнение к этому он тоже страдает недоверчивостью и негативизмом. Что до меня, то мне нужно время подумать. Талман и Ри-Моу-Тавии заставляют оценить свое место во вселенной, цель существования, степень самоотверженности. Проблема Амадина тоже не позволяет расслабиться.
      Капсула Дэвиджа соседствует с капсулой Киты, капсула Йоры Бенерес - с капсулой Гази Мрабета. Я часто наведываюсь в камеру и смотрю на них, размышляя о том, что было в их жизни раньше. Мрабет, при всей эрудиции и спокойных манерах, спасается от своих воспоминаний, уничтожая себя сексом, когда он доступен, и музыкой, когда доступна только она. Он отдает предпочтение инструментам и душераздирающим ритмам викаан. Источник всех моих сведений, вечный искатель правды Жнец Брандт говорит, что до поступления к Моссу Мрабет служил инженером у пиратов Надок Рим. Суть и происхождение кошмара, преследующего Гази, Жнецу неведомы. Сам он - гений механики, кровожадный и бесстрашный боец.
      Про Йору Бенерес Жнец говорит, что она героиня, дожидающаяся достойного дела. Многие годы она искала смысла жизни, а потом отказалась от поисков и стала жить просто так, оттягивая смерть; теперь подвернулись мы с нашим желанием положить конец войне на Амадине. Она отличный пилот и еще лучший специалист по легкому вооружению. Жнец утверждает, что однажды стал свидетелем, как она тремя выстрелами уложила троих подбиравшихся к ней вооруженных недругов. "Невероятная бережливость! - с уважением отзывается о ней Жнец. - Терпеть не может расходовать заряды зря". Прежде чем завербоваться в вооруженные силы Соединенных Штатов Земли для подавления восстания в Булдахке, она снималась в видеофильмах и добилась на этом поприще известности. Но этого ей оказалось мало.
      Переводя взгляд на безмятежное лицо Киты Ямагата, я удивляюсь, что ее занесло на наш корабль. Арестом Эстоне Фалны ее обязанности при нас оказались исчерпаны. События на Амадине совершенно ей чужды. Жнец говорит, что много беседовал с ней о работе полиции, расследованиях, юриспруденции и остался высокого мнения об ее интеллекте. Жнец недоумевает, зачем ее понесло на Амадин, хоть и подозревает, что ответ содержится в соседней капсуле и зовется Уиллисом Дэвиджем.
      Я смотрю сквозь прозрачную пластмассовую крышку на его лицо и замечаю кристаллики льда на бровях и верхней губе. Кита Ямагата любит этого мужчину, а он вряд ли об этом догадывается. По-моему, я тоже его люблю, видя в нем своего суррогатного родителя. Правильнее сказать, дядюшку.
      Его война завершилась больше трех десятилетий назад, с подписанием договора между СШЗ и Палатой драков. Я знаю, что он не променял бы свою скованную холодом планету ни на что на свете. Однажды он сказал, что мои товарищи и я помогли ему купить эти тридцать лет жизни, и теперь настало время вернуть долг.
      "Я стал бриться, - добавил он. - А при бритье приходится глядеться в зеркало".
      Капитан Мосс сидит в рубке, терзая себя мысленным перечислением потерь, Жнец погружен в чтение. Мне пора погружаться в медитацию. Я возвращаюсь в свою каюту, опускаюсь на колени - обычная поза медитирующего драка, для меня непривычная и потому отвлекающая. Перед выходом "Эола" из пространства Тимана Кита успела показать мне позу лотоса, но я пришел в ужас от этого переплетения ступней, лодыжек, икр. Приходится последовать примеру Мистаана, медитировавшего над лесом, - лечь навзничь на койку, вытянуть руки по бокам, закрыть глаза и мерно дышать, приоткрывая себя для себя самого и для вселенной.
      Первым меня посещает Фална - гладкие бедра, чудесное лицо, ласковые объятия, страстные прикосновения, приоткрывающие мою утробу и погружающиеся в меня...
      Бездонный колодец утраты.
      Другие любимые, другие прикосновения, другие утраты.
      Одинокое дитя, холодная влажная рука его родителя. Когда рука была теплой, у нее не было времени для ласки. Приходилось скрываться от врагов, искать кров, чинить одежду, красть еду, выполнять бесконечные требования Маведах. Ребенок недополучил ласки и по-прежнему стремится восполнить нехватку, пустоту.
      Лицо дакиза: белые глаза, лиловые надутые губы. "Добро пожаловать в Ри-Моу-Тавии, Язи Ро. Если ты отыщешь здесь искомое, то обретешь сокровище".
      Пленный солдат Фронта Амадина под Форт-Льюисом кричит, задирая руки: "Любовь! Надо любить друг друга!" Двое охранников смеются над ним, третий прислушивается. "Не будет мира, пока продлится взаимная ненависть. Давайте станем одной семьей".
      Все три стражника погибли: пленный внезапно набросился на заслушавшегося охранника, отнял у него энергонож и прикончил всех троих. Другой подоспевший охранник убил его одним пистолетным выстрелом.
      Любить друг друга!
      Несколько дней спустя, конвоирование новой партии пленных солдат Фронта. Один пленный встает на колени и тут же падает, застреленный сразу двумя охранниками. Я гляжу на женщину, сидящую рядом с убитым и восклицающую, размазывая слезы: "За что? Боже, за что?"
      "Любить друг друга!" - отвечаю я ей.
      Два существа - черные чешуйчатые многоножки, вооруженные зловещими когтями - поймали третье, гладкое, мягкое, маленькое, медлительное.
      День выпуска.
      "Угроза - непрекращающаяся война в замкнутой системе между двумя разумными расами, не способными забыть и простить друг другу причиненный ущерб. Цель каждой из сторон - полное уничтожение противника. Чтобы положить конец угрозе, требуется установить мир".
      Первый в моей жизни выпуск.
      Учеба в Нокбук-ковахе подошла к концу. Скоро вместе с другими свежеиспеченными воинами я вольюсь в ряды Маведах. Но сначала нас ждет испытание, суть которого содержится в строгой тайне. Кто-то говорит, что это пытка, которую мы должны выдержать без словечка жалобы, другой - что это проверка умения обращаться с оружием. Третий - что это что-то постыдное, и мы должны это сделать, доказывая свое рвение вступить в Маведах.
      Что ж, правы оказались все трое.
      У меня в руке нож. Дверь распахивается, и я вижу живого человека, мужчину, привязанного к столбу посреди маленькой бойцовской арены. Над ареной сидят джетах Декабан Ло и сортировщик Чой Лех.
      Никаких инструкций я не получаю. Считается, что я и так знаю, как поступить.
      Человек смотрит на меня и тихо, умоляюще произносит: "Нет. Пожалуйста. Нет. Пожалуйста..."
      Я поднимаю нож и подхожу к человеку. В голове у меня каша. В школе нас знакомили с голограммами. Вдруг передо мной не настоящий человек?
      Нас тренировали на механических людях, использовавшихся армией землян на начальной стадии войны. Говорят, несколько таких автоматов еще остаются во Фронте. Может быть, этот - один из них?
      У него серые глаза, на лбу пот, в горле пересохло от страха.
      "Пожалуйста! Боже, нет! Пожалуйста, Боже, нет!"
      Это всего лишь проверка. Ло и сортировщик хотят проверить, хватит ли у меня закалки, чтобы убить. Никто всерьез не использует пленных для таких целей. Мне кажется, что у человека на шее, над самым воротом потной рубахи трещина. Это автомат, хватит колебаться.
      Я чиркаю острым как бритва ножом по человеческому горлу и только в этот момент понимаю, что полоска на шее - не трещина, а всего лишь нитка от воротника. Меня окатывает человечьей кровью, зато Декабан Ло и Чой Лех довольны.
      Я бреду прочь, утирая с лица кровь, и слышу, как к столбу подтаскивают следующего смертника. "Нет! - кричит он. - Пожалуйста, нет!"
      Меня ведут в другое место, где я вижу своих забрызганных кровью товарищей, стоящих и сидящих у вездехода. Они избегают моего взгляда, я их. К концу дня все мы становимся выпускниками и собираемся вместе, чтобы залезть в вездеход. За нами закрывают дверцы, мотор ревет. Нас везут в Окори Сиков в Южной Шорде.
      "Нас дюжина", - с горечью произносит чей-то голос в темноте.
      "Фронтовая дюжина, - шепчем все мы в ответ. - Маведах".
      Перемирие... Решить то, что поддается решению, и установить мир.
      "Всякий раз, когда удается прекратить огонь, - начинаю я, неконтролируемые группировки и отдельные личности с обеих сторон устраивают провокации и творят зверства, из-за которых война вспыхивает с прежней силой. Раньше перемирия длились неделями и даже месяцами, а теперь не превышают считанных дней, даже часов. Стороны конфликта не в силах обуздать свои неконтролируемые группировки, поскольку политическое руководство не способно преследовать своих за преступления, сводящиеся к убийству противника..."
      Приз предлагает задачу "гнезду".
      Дакиз призывает проверить мое решение.
      Приз раскидывает мясистые руки, делает шаг в мою сторону.
      "Сейчас я тебя раздавлю!"
      "Сделаешь еще один шаг, - отвечаю я, - и я переломаю тебе все кости".
      Начало новой тиманской притчи...
      Словно с огромного расстояния до меня доносится крик:
      - Ро! Ро! Ро!
      В голове у меня звучит детская песенка, мой собственный голос присоединяется к хору: "Греби, греби, плыви, лодочка, по речке вниз..." Я захлебываюсь, кашляю, корчусь, задыхаясь.
      Приступ проходит. Я лежу слабый и неподвижный, как мокрая тряпка. В животе страшная боль, в ноздри бьет отвратительный запах. Я с трудом открываю глаза и вижу склонившуюся надо мной Киту.
      - Давно он здесь лежит? - спрашивает Кита.
      - Без малого три стандартные недели, - отвечает Жнец.
      - Почему ты не позвал меня раньше? Еще немного - и Язи Ро помер бы от обезвоживания! Боже, ну и вонь!
      - Дракам не требуется много воды. И потом, он сам твердил, что Мистаан медитировал целых шесть лет, - объясняет Жнец как ни в чем не бывало.
      - Это притча, Жнец! Даже если бы это было правдой, то тот лежал на открытом воздухе, и ученики каждый день приносили ему еду.
      Рядом с лицом Киты появляется лицо Жнеца с трепещущими от отвращения ноздрями.
      - К тому же скалу время от времени поливало благодатным дождиком... Он улыбается мне. - Эй, Ро, ты жив?
      Я киваю и утвердительно хриплю.
      - Когда в следующий раз задумаешь марафонскую медитацию, сперва предупреди о своем намерении кого-нибудь, кто разбирается в таких вещах.
      - Наверное, ты права...
      Кита приподнимает мне голову и просовывает в рот горлышко бутылки.
      - Соси, это сок.
      Сладкая жидкость вливается в мой пересохший рот. Никогда еще не чувствовал такого упоительного вкуса! Три глотка - и я благодарно киваю. Кита убирает бутылку и опускает мне голову.
      - Жнец, тащи Ро под душ, а я найду чистый халат.
      - Погоди-ка... - Жнец наклоняется ниже. - Ну что, придумал ответ?
      Я трясу головой.
      - Придумал, только не тот, что искал. Зато этот сработает.
      Жнец поворачивается к Ките:
      - Запах невыносимый, зато ясный взгляд.
      32
      Проглотив через силу немного съестного, я сижу на кухне, завернутый в одеяло, и поглядываю на остальных, собравшихся вокруг стола. Справа от меня Кита, слева Жнец. Мрабет, Дэвидж, Мосс и Бенерес - напротив.
      - Будет новая попытка заключить перемирие между Маведах и Фронтом Амадина, - говорю я. - Такие попытки следуют одна за другой.
      Дэвидж, слушая меня, качает головой.
      - Какая-нибудь мелкая группировка, либо людская, либо дракская, обязательно торпедирует мирный процесс...
      - И опять все взорвется, - заключает Йора Бенерес.
      - Нет, - возражаю я. - Мелкая группировка обязательно попытается навредить мирному процессу, но мы выясним, кто этим занимается, и ударим их по рукам или накажем, если они будут упорствовать.
      Капитан Мосс неуверенно хмурится, оглядывает собравшихся.
      - Мы? Кто это "мы"?
      - Для начала - мы всемером. - Шестеро моих слушателей, как по команде, удивленно вскидывают брови, но меня трудно сбить с толку. - Но мы попробуем умножить наши ряды, познакомив с нашей талмой Зенака Аби, его последователей и вообще всех, кто уклоняется от участия в военных действиях. Когда распространится весть, что за соблюдением мира следит нейтральная сила, к нам потянутся со всех сторон. Нам потребуются и бойцы, и штатские. - Я перевожу взгляд на Жнеца. - Очень полезны будут те, кто сможет собирать сведения на дракской и на людской территории, а также те, кто согласится вручить клинок Айдана нарушителям. За любое нарушение мира как те, кто отдал приказ его нарушить, так и исполнители приказа будут расплачиваться собственной жизнью. Мы заявим о себе и внушим всем, что нарушение мира равносильно смерти. Смерть станем сеять мы, а не противоположная сторона.
      Гази Мрабет постукивает пальцем по столу.
      - То есть драки будут убивать драков.
      - А люди - людей, - подхватывает Кита.
      - Да.
      - Война ради окончания войны? - спрашивает Дэвидж. - Сдается мне, это равносильно превращению двустороннего конфликта в трехсторонний.
      Жнец наваливается локтями на стол.
      - Понимаю, куда клонит Ро... Речь не о войне, Уилл. Язи Ро хочет стать полицейским. Я прав?
      Немного подумав, я утвердительно киваю.
      - Прав. Только это будет специфическая полиция, предназначенная для предотвращения преступлений всего одного свойства.
      Эли Мосс машет рукой.
      - Группировки безумцев все равно не откажутся от своих целей.
      Я борюсь с головокружением с помощью сока.
      - Мы и не будем пытаться менять цели, заниматься просветительством, посредничать, учить жителей Амадина взаимной любви. Пока в условиях мира не вырастет целое поколение, все это недостижимо. Нашим единственным стремлением будет мир. Добиваться своей цели мы будем просто: делая бессмысленным нарушение мира. - Глядя на Дэвиджа, я продолжаю: - Наша цель в корне отличается от целей Фронта, Маведах и всех группировок. Формулируется она просто: МИР. Стоит любым двум группам сойтись для достижения этой же цели - и мы станем им помогать, не давая никому нарушить мир.
      - Почему ты уверен, что к нам отнесутся серьезно?
      - Сначала нас действительно не примут всерьез, - откликается на это Жнец. - Но первыми же решительными действиями мы заставим нас уважать.
      Дэвидж погружается в раздумья. Жнец и Кита обсуждают подробности создания тайных информационно-разведывательных центров по идентификации нарушителей мира и содействию их устранению. По лицу Дэвиджа видно, что его переполняют сомнения, однако он разрешает их одно за другим, с каждой минутой все больше грустнея.
      Мое предложение раскладывается на составные части и обсуждается со всех мыслимых и немыслимых сторон. Дэвидж, капитан Мосс, Йора Бенерес и Гази Мрабет внимательно слушают, недовольно хмуря лбы. Жнец и Кита уже стали пропагандистами моих идей. Кита приводит в пример информационную систему, применяемую на Земле Азиатской Региональной полицией, в которой она сама служила в разных должностях. Постепенно становится понятно, что делать, где и как. Под конец дискуссии единственным сомневающимся остается Дэвидж. Остальных удалось убедить.
      К тому моменту, когда и Дэвидж прекращает сопротивление, я окончательно лишаюсь сил.
      - Два соображения, - говорит он. - Во-первых, мы сильно ускорим дело, если получим доступ к банкам данных Карантинных сил. Они сторожат планету уже тридцать лет. Уверен, что все это время социологи и прочие правительственные службы следили за Амадином в оба и готовили подробные отчеты, которые некому было читать. Я свяжусь по космической связи с овьетахом и узнаю, не сможет ли он передать нам необходимые сведения.
      - А второе соображение?
      - Думаю, оно исчерпано. Я попрошу Шигена проверить это на его компьютерах, хотя он уже много месяцев твердит одно и то же: "Знание пути может преградить путь". - Мне больно видеть печаль в глазах Дэвиджа. - Как только мы примемся за дело, нам придется превратиться в убийц и могильщиков: мы станем убивать чужих и хоронить своих. Сам я воевал в роли пилота истребителя. Когда я кого-то убивал, об этом свидетельствовала только вспышка на экране. Когда погибал друг, в полку появлялась вакансия. Все чинно и спокойно. Времени на раздумья не было, успевай только вовремя реагировать. Тугодумы погибали первыми. - Он пристально смотрит на меня. Но та война, которую предлагаешь вести ты, Ро, не в пример грязнее. Я бы предпочел этого избежать. - Дэвидж выдерживает томительную паузу. - Но все равно никто не способен предложить ничего лучше этого. Ты отлично поработал!
      Отлично? Одно дело - теория, другое - видеть, как окружающие принимают сказанное тобой всерьез и выражают готовность действовать соответственно. Я киваю в знак благодарности, не скрывая утомления.
      - Тебе необходимо отдохнуть, поесть, набраться сил. Нас ждут невероятные трудности. - Дэвидж смотрит на остальных. - Не хочу больше отключаться. Если мы сможем получить от Карантинных сил необходимые сведения, то дел окажется невпроворот: планирование, тренировка, классификация информации... Что скажете?
      Жнец ударяет кулаком по столу.
      - Потребуется очень много переносных компьютеров. Можно, конечно, начать с бортовых, но, высадившись на планете, мы будем вынуждены все перепроверять. Боюсь, на Амадине уже ничего не работает, все лежит в руинах...
      - Сколько комплектов?
      Жнец ждет, пока Кита произведет мысленный подсчет.
      - Двести - триста, со сменными аккумуляторами - это для начала. Причем таких, которые могут передавать и принимать информацию.
      - Это еще не все, - вставляет Мрабет. - Понадобятся детали и инструменты для ремонта и самостоятельной сборки некоторых компонентов. Нельзя же во всем полагаться на подвоз с других планет!
      - Посмотрим, чем нам сумеет помочь овьетах... - бормочет Дэвидж. - Что еще?
      - Фронт не простит нам, если мы начнем карать людей, - говорит Йора. Точно так же Маведах объявит нас своими смертельными врагами, если от нашей руки падет хоть один драк. - Она указывает кивком головы на Мосса. - У нас с капитаном есть печальный опыт. В свое время мы состояли в подразделении, которое ненавидела вся планета. Ох и доставалось нам! И это притом, что мы даже не спускались на поверхность. - Помолчав, Йора широко улыбается. - Это из области воспоминаний. Не обращайте внимания!
      Четыре дня - и я прихожу в себя. На очередном совещании Дэвидж спрашивает:
      - Каким образом мы попадем на Амадин?
      С точки зрения капитана Мосса, это не составит проблемы.
      - Мы уже определили положение и движение орбитальных станций относительно поверхности планеты. Мы располагаем летными графиками патрульных станций и знаем, как действуют контрабандисты. Дальше все просто: в тот момент, когда все смотрят в другую сторону, мы быстро спускаемся до высоты, не достигающей уровня, считающегося попыткой сбежать с Амадина. После этого у нас останется одна забота: увертываться от ракет Фронта и Маведах.
      Возникает небольшой спор насчет точности сведений о расположении таких ракетных расчетов, имеющихся у Карантинных сил. Гази Мрабет постукивает пальцем по столу.
      - Как мы покинем Амадин? - Так далеко наша фантазия еще не зашла. Предположим, мы спустились, все организовали, подавили сопротивление плохих ребят, обеспечили соблюдение перемирия и при этом не поплатились головой. Иными словами, что нам делать после установления мира? Нас выпустят с планеты или карантин будет соблюдаться до тех пор, пока солнце Амадина не превратится в красного гиганта? Дэвидж серьезно раздумывает над проблемой.
      - Если перемирие не будет нарушено и мир между противоборствующими сторонами продлится, скажем, в течение года, то условия карантина будут пересмотрены так, чтобы позволить развиваться торговле, коммуникациям. После официального подписания мира Карантинные силы можно будет распустить. Тогда мы сможем разъехаться. Лично я отправлюсь в Талман-ковах предъявить свою талму джетаи диеа. Пусть голосуют еще раз и публикуют "Кода Нусинда". Вот какие у меня надежды.