Великое переселение (№1) - Солдат Кристалла

Он замолчал, глянув на миг на рабочий экран с уравнениями, а потом снова перевел взгляд на Джелу.

– Исходя из того, что Винил-гавань исчезла, – предложил он, – давайте рассчитаем, какой объем должен иметь транспортный контейнер, способный вместить исчезнувший объем и массу…

Этот урок Джела усвоил. Они несколько раз проделали все расчеты.

– А как вы ответите на вопрос об источнике энергии? – спросил у Джелы старший из преподавателей.

Он вздохнул и отодвинулся от стола, хотя его пальцы продолжали бродить по клавиатуре, пытаясь найти решение, которое имело бы смысл при этих значениях данных…

– Полное преобразование без потерь? – предложил он.

– Учтите множественные спиновые состояния и массу фотонов…

Это снова вмешался младший. Джела снова вздохнул:

– А вы уверены, что там нет черной дыры? В смысле…

– Абсолютно никаких признаков дыры, – ответил старший. – И ее все равно не хватило бы, чтобы очистить такую зону. Полное преобразование без потерь не проходит, насколько нам удалось просчитать, если эта масса в действительности куда-то перемещается. Речь идет об уровнях энергии выше, чем в сверхкрупных черных дырах центра галактики. И никаких следов.

– А новая, о которой вы упомянули?

– Скорее всего она там не случайна, – признал старший, – но этой мощности не хватило бы, чтобы дать такой результат. Возможно, была утечка, а мы просто не знаем, что искать.

– Событие не естественное? – продолжал спрашивать Джела. – Вы в этом совершенно уверены? Это не какое-то редкое событие, происходящее раз в миллиард лет?

Двое преподавателей переглянулись – и обменялись какими-то сообщениями, словно использовали язык пальцев.

Более молодой сунул руку в карман и извлек оттуда полоску с данными.

– Винил-гавань – это седьмое такое событие, о котором мы знаем определенно. С тех пор нам сообщили еще о трех. И все они происходят в Спиральной Ветви. На этой распечатке – краткие сведения обо всех десяти событиях и о том, что нам удалось выяснить относительно физики, геологии и космологии.

Он положил полоску Джеле на ладонь.

– Завтра мы хотим посмотреть, нашли ли вы закономерность.

Старший из преподавателей вложил Джеле в руку вторую полоску.

– Сведения о командующих и гарнизонах, местном населении. Люди…

Ужас снова возник на окраине сознания Джелы. Ужас – и печаль.

– И хотите, чтобы я решил эту проблему? – спросил он.

Они отвели глаза – почти одновременно. А потом старший снова посмотрел на него и вздохнул.

– Нет. Не решили. Но мы рассчитываем на вашу помощь. Мы ищем особые обстоятельства. Догадку. Надежду. И вы должны знать, капитан М, что ваше задание, когда вы отсюда выйдете, будет заключаться еще и в том, чтобы заставить наши войска продолжать драться, будет у них хоть какая-то надежда или нет. Это все, что мы сейчас можем сделать.

Однако на следующий день пара математиков не пришла, не появились они и в последующие дни. Вместо этого Джелу бросили на интенсивное обучение выживанию в перестрелках из ручного оружия, выбору правильного оружия, умению оставаться незамеченным. Ему пришлось обновить свои знания о космических кораблях, двигателях и силовых установках, о навигации внутри звездных систем и подробной истории Первой Фазы.

Поэтому он возвращался к задаче в свое так называемое свободное время, изучая распечатки во время еды, пользуясь компьютерными терминалами, какие оказывались под рукой. Он был захвачен этой проблемой и жаждал увидеть, куда ведут его данные.

Он пытался понять расположение исчезновений, рисуя простые карты пропавших участков – а потом новые карты, с учетом времени. Он искал корреляцию с наличием местного населения или его отсутствием, поскольку только в четырех местах, числящихся теперь исчезнувшими, имелось относительно большое население. Он сортировал события по политическим наклонностям начальников расположенных поблизости гарнизонов, по времени открытия системы или ее заселения, по цвету звезд и даже по алфавитному порядку названий звезд, систем или планет.

Базы данных, с которыми он работал, были большими и гибкими, но он напрягал их до предела, сводил воедино и просматривал насквозь. Он размышлял сам и заставлял размышлять компьютер…

А тем временем: тренировка, занятия, тренировка, чтение, тренировка, занятия, тренировка, исследования, сон.

Сон также являл собой тайну, поскольку он определенно смог найти закономерности своего бодрствования, более не соответствующие типичному профилю М. Как ни мало спал типичный представитель Артикула М, Джела спал меньше. И еще были сны – обычно не такие громкие, чтобы его разбудить. А за ними стояло убеждение, что он почти чует запах воды, слышит прибой на берегу, может вспомнить драконов, парящих над планетным лесом, и перечислить их имена.

Это последнее было самым загадочным, поскольку приходилось предположить, что сны и печальные воспоминания принадлежат дереву и передаются Джеле с помощью механизма, который он принял, не пытаясь понять. Но откуда дерево могло знать имена существ, плывущих в воздушных потоках?

Однако Джела не позволял себе тратить много времени на эти личные тайны, имея перед собой столь великолепную и сложную задачу.

Прошло уже шесть дней после получения задания об исчезновениях, и старший из двух преподавателей появился снова, прервав на середине занятие по имитации посадки. Джелу это немного обеспокоило, потому что тренажер определенно пытался создать неблагоприятные условия, и грозила катастрофа или аварийная посадка…

– Капитан, – отрывисто сказал преподаватель, – сейчас мы с вами и с моим коллегой быстренько поедим и поговорим заодно. С этого дня наше расписание с вашим перестает совпадать, так что мы хотим получить от васкраткое резюме. Кстати, вы ни в коем случае не станете сообщать о вашем анализе ситуации ни одному человеку в тех войсках, которые вам предстоит посетить при выполнении задания. У этих людей вряд ли будет ваша подготовка и ваша любовь к деталям. Прошу пройти со мной.

Сказано было достаточно любезно, но это был приказ, так что Джела остановил тренажер и направился следом за преподавателем из своих смежных комнат – спальни и учебного зала – по длинным коридорам, находившимся в темной фазе суточного цикла.

Они встретили несколько прохожих (никто из встречных с ними не стал здороваться), а возле самого буфета из какого-то другого коридора к ним вышел молодой преподаватель с чем-то вроде дорожных чемоданов в руках.

– Все готово, – сказал он старшему. – Поговорим – и можем ехать.

У Джелы проснулось любопытство: все эти дни казалось, будто единственное, чем здесь занимаются – это он и его подготовка. И теперь увидеть настолько существенную постороннюю необходимость…

– Прошу вас, – сказал старший преподаватель, – сядьте и поешьте. Нам скоро улетать.

Обед оказался торжественнее, чем он ожидал, учитывая скорый отъезд преподавателей. Джела принялся за него с большим аппетитом, чем вызывала у него обычная еда столовой. Первая часть обсуждения оказалась почти рутинной: какую именно информацию он счел наиболее полезной, какие базы данных можно с тем же успехом выпустить, если делиться с кем-нибудь этой информацией…

Как это ни удивительно, но закончился обед настоящим кофе. Это наводило на мысль, что его преподаватели еще менее ординарны, чем он думал. Высокопоставленные офицеры или независимые специалисты, находящиеся вне прямого контроля военных…

– Итак, – проговорил наконец молодой, – поскольку у вас было дополнительное время на размышления, вы не хотите поделиться с нами вашим анализом?

Выгнув бровь, Джела обвел взглядом зал, где за несколькими столами сидели негромко беседующие люди. Старший преподаватель улыбнулся:

– Из всех местных секретов этот – как и любой другой местный секрет – чрезвычайно важен.

Молодой жестом попросил внимания:

– Что мы имеем – это ряд ситуаций, которые могут развиваться каскадно, – серьезно сказал он. – Некоторые говорят об этом типе событий как о катастрофе. Запущены процессы, которыми мы не можем управлять, может быть, даже понять не можем, и они будут продолжаться. А мы? Мы находимся на опасной точке, стоим на гребне высокой гряды из песка, который может осыпаться либо вправо, либо влево.

Движение – будем называть его ветром – может вызвать оползень, а может и не вызвать. Если ветер принесет еще песка, оползень может пойти направо. Если ветер принесет влагу, оползень может быть отсрочен или может пойти влево. Если ветер будет набирать силу постепенно, то на какое-то время может возникнуть равновесие. Если ветры будут дуть порывами – ну, тогда может сойти лавина, а мы все еще не знаем, понесет нас налево или направо.

– Так что наши слова, будут они услышаны или нет, – подхватил старший, – не уведут нас с гребня. Они могут дать или не дать нам возможность прыгнуть в самом выгодном направлении в нужный момент. А наше знание, что ветер дует – роли не играет. Ветру до него нет дела.

Джела, поддавшись порыву, который странно ощущался как свойственный дереву, отсалютовал преподавателям:

– В этом случае – да, я нашел закономерности. Много. Возможно, они укажут на что-то полезное. Они ставят вопросы, которые я попытался бы решить, если бы распоряжался своим временем.

– Выпейте еще кофе, друг мой, – предложил старший, сразу же наполняя ему чашку.

Джела с удовольствием сделал глоток и бережно поставил чашку на стол.

– Я бы резюмировал это следующим образом: основные закономерности этих населенных миров были таковы, что на них на всех примерно в одно и то же время резко возросла торговля. Это кажется довольно понятным, если принять во внимание спады и приливы галактической экономики и народонаселения и учесть, какой товар предлагали эти миры. Ни один из них не поднялся выше среднего уровня, но они все находились в некотором удалении от самых доходных торговых маршрутов.

Закономерность для ненаселенных планет: число рейсов к ним и от них возросло примерно в то же время, когда скакнула вверх торговля на населенных планетах.

Он сделал паузу, посмотрел на преподавателей – и увидел на их лицах только серьезное внимание.

– Это – обманчивые закономерности, – продолжал он. – Тут есть гораздо более интересная глубинная связь. И гораздо более древняя.

Насколько я мог определить, звездные системы, о которых идет речь, все имеют практически одинаковый возраст. Я говорю об этом с точностью, которую не могу должным образом выразить. Хотя в некоторых каталогах они значатся как имеющие диапазон дат рождения в несколько миллионов лет, похоже, что их родство куда сильнее. Я бы предположил, что их возраст совершенно одинаков.

Преподаватели слушали его, как завороженные. Джела сделал паузу, взял чашку, уставился в нее, стараясь как-то упорядочить ощущения, мысли и интуитивные заключения.

Наконец он пригубил кофе, вздохнул. Сделал еще глоток и посмотрел на собеседников очень пристально, сначала на одного, потом на другого.

– Показатели торговли были просто результатом случайных сочетаний торговли и технологии. Я сомневаюсь, чтобы это было что-то большее, чем симптом.

Он снова отпил кофе, пытаясь найти правильный способ изложения…

– Изотопный тимоний, – сказал он наконец. – Каждая из систем была источником изотопного тимония. Известно, что в этих звездах он был в значительных количествах. На их планетах он был. В газовых облаках на внешних орбитах он тоже был… У меня есть искушение сказать – уникальный изотоп тимония, но не могу, потому что информации не хватает.

Закономерность, которую я вижу наиболее четко, заключается в том, что вещество всех этих систем сформировалось в одном и том же катаклизме. Они родились вместе, возможно, при межгалактическом столкновении, которое способствовало образованию данной ветви спирали. Опять-таки я не мог – не хватило времени – ретроградным анализом восстановить орбиты, сравнить спектры, построить сечения…

Он заставил себя остановиться. В конце концов, преподавателей интересует не то, чего он не сделал, а то, что сделал.

– Уникальный изотоп тимония? – протянул молодой. – И это несмотря на их удаленность друг от друга?

– Это – закономерность, лежащая в основе многих других закономерностей, – заверил его Джела. По крайней мере в этом он был уверен. – В последнее время я видел литературу, из которой следует, что тимоний давно считался невозможным элементом: он малоустойчив, несмотря на его атомный номер, излучает в неестественном спектре… Все эти давние гипотезы были для меня новостью – меня учили практическим вещам, а не теории и истории.

Он пожал плечами:

– Предположить, как все было, я не могу. Но может быть, какой-то протокластер или протооблако частично сформировались в галактику, столкнувшуюся с нашей – речь идет о процессах, занимающих миллиарды лет! – и это дало тот самый тимоний, который распался весь практически в одно и то же время, словно весь вышел из одной плавильни.

Он допил оставшийся кофе и увидел, как преподаватели обменялись взглядами из-под полуприкрытых век.

– Шериксы, – пробормотал он почти так же тихо, как говорил младший преподаватель. – Они используют тимоний как самый обычный металл. Если кто-то и способен найти его издалека, то это они. И если кто-то знает, как заставить его действовать, или как воздействовать на него дистанционно, то это они.

Тут прозвучал звонок. Преподаватели посмотрели на хронографы и поспешно встали.

– Уничтожьте свои рабочие файлы, – сказал старший из них, – и все распечатки, если вы их делали. Рано или поздно, конечно, ту же картину могут увидеть другие, если получат доступ к этой информации.

Молодой громко вздохнул:

– Получив информацию, которую мы собрали за время своей службы, вы повторили наш ход мыслей. Информация эта была сообщена только руководителям самого высшего уровня. Ваши командиры поняли ее важность и действуют соответственно; остальные либо ее игнорируют, либо отрицают.

Старший взял свой дорожный баул и пристально посмотрел на Джелу.

– Не сомневайтесь в себе, – строго сказал он. – Этот кристалл, который мы охраняем, внутри которого мы существуем, находится в опасности. Вы, капитан, относитесь к тем немногим, кто знает всю глубину опасности, и к тем еще более немногим, кто способен что-то сделать.

А потом он совершенно неожиданно повел пальцами в стремительном знаке пилотов, давая знак: «чрезвычайно срочно, чрезвычайно срочно, чрезвычайно срочно», продолжая при этом говорить:

– Мои исследования показывают, что существуют вселенные, полностью враждебные жизни. А есть такие, которое не враждебны, но все же ее не содержат…

Снаружи послышался неожиданный рык дышащего воздухом двигателя. В шуме говоривший потерял нить и посмотрел на своего товарища.

Раздался второй звонок, и, проверяя карманы и багаж, преподаватели отдали Джеле честь, словно он был адмиралом, и поспешно ушли.

– Действуй дальше, солдат, – бросил тихий преподаватель через плечо – и это были последние слова, которые Джела от них услышал.

Что ж, он будет действовать дальше. Отсалютовав опустевшему пространству, Джела налил себе в чашку остатки кофе и сидел, обхватив чашку ладонями, пока напиток не остыл. Встряхнувшись, он встал, оставив едва заметную каплю на самом дне чашки, и вернулся к прерванному занятию на тренажере.

7

В ожидании транспорта

Джела неподвижно стоял на сухом ветру, завороженный (как мог бы решить сторонний наблюдатель) парой инверсионных следов, пересекавших безоблачное сине-зеленое небо точно в одну и ту же сторону. Один примерно на сто спокойных вдохов Джелы отставал от второго.

Без приборов невозможно было определить, который из следов находится выше, но Джела думал, что знает это. Первый, решил он, приземлится и развернется для последующего взлета до того, как второй коснется земли. В конце концов, именно так и было тогда, когда он здесь приземлился – много дней назад.

Однако такой наблюдатель – вполне вероятно, что он существовал и снимал последние данные с этого кандидата камерой или датчиком – ошибся бы.

М. Джела, Гвардеец Грантора, был отнюдь не заворожен этим зрелищем: он поставил свой разум на самый край сна – настолько, насколько это было возможно сделать, продолжая стоять вертикально на краю взлетно-посадочной полосы, – и сам вел наблюдения. Он слушал протяжное эхо древних, давно умерших и исчезнувших летающих созданий и сосредоточился на шаблонах, которые накладывались на эту сосредоточенность почти зримо. Дерево компанейски стояло рядом с ним, и его самые верхние листья совершали движения, характер которых не полностью определялся ветром.

У легкой транспортировочной кадки дерева стоял небольшой рюкзак, который ему выдали по прибытии на учебную базу. Остальные его пожитки находились не здесь – и, возможно, ему уже не суждено их увидеть. Стоя и наблюдая за приближением инверсионных следов, он надеялся, что ему скоро разрешат вернуть себе имя. Все тренеры без исключения называли его Капитаном М. , и хотя его имя было всего лишь шуткой квартирмейстера, он к нему привязался.

Впрочем, персоналу базы могли не сказать другого имени для него. Ведь яснее здешнего неба было, что он из Артикула М и что его готовят к исполнению должностных обязанностей… более высоких, чем обычно поручают капралу.

Ага, вот.

С почти слышным щелчком шевельнулась верхняя ветка – и образ, немного не достигавший глаз Джелы, превратился в странную помесь: безмятежно парил на жестко расставленных крыльях наполовину маленький звездолет, наполовину дракон.

Подсознание Джелы одобрило эту попытку сопоставить относительно новое впечатление с невероятно древним, при этом корректируя шаблон, так сказать, налету.

Самым пугающим – действительно пугающим на первый взгляд – было то, что шаблон продолжал эволюционировать, словно дерево забиралось в запасы собственных воспоминаний Джелы и вытаскивало подробности, которых само знать не могло.

На его глазах крылья дракона начали вспухать у основания – но это наверняка было связано с тем, что Джела знал: подлетающий аппарат большую часть пути потребляет воздух, и потому там у него расположены двигатели. И кроме того, крики могучих драконов сменялись звуком не одного, а сразу двух приближающихся реактивных двигателей, однако звук снижающегося корабля мог быть услышан еще только через несколько секунд.

Тут Джела вздрогнул и позволил своему сознанию вернуться к действительности, позволил погаснуть образу у себя в голове. Первый корабль уже заходил на посадку над далекой рекой, а второй только входил в поворот. И теперь звуки моторов ударили по ушам, вызвав слегка ностальгические воспоминания о первом полете на судне с воздушно-реактивными двигателями.

Блеснуло выпущенное шасси, показались элероны, давшие в последний момент небольшую подъемную силу, на секунду подвесившую изящный самолет над керамо-бетонной дорожкой.

А потом была безупречно легкая посадка, так что шасси было почти не слышно и даже запах пыли едва чувствовался. И стал быстро стихать шум мотора…

Люк фюзеляжа открылся, высунулись два человека – по одному с каждой стороны. Самолет остановился прямо перед Джелой и любезно сложил шасси, подставляя Джеле короткий трап, двое прибывших спрыгнули вниз, чтобы помочь ему подняться наверх. Каждый отдал честь, хотя на почти бесцветном рабочем костюме Джелы не было знаков различия.

Один помощник взял его рюкзак, второй секунду рассматривал дерево, решая, как лучше его поднять…

И Джела моментально оказался внутри самолета, и дерево было рядом с ним – единственные пассажиры в комфортабельном салоне. Двигатели снова заработали, самолет начал выдвигать шасси на взлетную высоту, а помощники застегнули на Джеле ремни безопасности.

Снова отдав честь, помощники вышли из самолета, оставив дерево и забрав рюкзак. Люк закрылся, отрезая звуки и ветер.

На стене перед ним вспыхнула надпись «Выполняется взлет», но он уже почувствовал, как закрепились шарниры шасси и как завершается разворот. Он откинулся в кресле, мысленно представляя себе – чтобы это ощутило дерево – то, что сейчас происходит. А потом он окончательно расслабился, когда самолет пронесся по взлетной полосе и поднялся в воздух. Едва слышный стук закрывшихся люков шасси почти совпал с заметным ускорением и подъемом носовой части самолета.

В маленьком иллюминаторе самолета мелькнул второй самолет, идущий на посадку. Без опознавательных знаков, как и этот.

– Ну что ж, – сказал Джела дереву как бы между прочим. – Новый гардероб, наверное, выдадут мне на месте!

Он закрыл глаза, ощущая приятное давление продолжающегося набора высоты, указывающее, что пилот немного торопится.

He будучи ни командиром корабля, ни вторым пилотом, он мог сейчас сделать только одну полезную вещь – заснуть. Так он и поступил.

Как обычно, он проснулся быстро – и обнаружил, что находится в самолете. После рабочего сна с ним осталась гаснущая картина последней встречи с группой лингвистов. Из всей работы – начиная с новых и на удивление интересных способов убийства, кончая взрывчатыми веществами и разделами математики, выходящими далеко за пределы всех его прежних знаний, – именно занятия языками были труднее всего. И сон оставил впечатление, что надо еще поработать – что его умения не вполне соответствуют предстоящей задаче.

Именно в этот момент самолет накренился и дверь в кабину пилота скользнула в сторону. Оттуда до него донесся голос – немного знакомый:

– Капитан Джела, добро пожаловать. Будьте добры пройти сюда и занять второе кресло.

Джела с удовольствием отстегнул ремни. Он ненавидел скуку.

Кабина пилота была точно такой же, как тренажер, на котором его проверяли, – что его не удивило. Как и лицо пилота.

– Здравствуйте, капитан, – кивнул он и пристегнулся.

Комбинезон у нее, как и у него, был без знаков различия.

Она кивнула в ответ.

– Ваш пульт включится через несколько минут. Мы скоро начнем разгон, а пока посмотрите на экран и ознакомьтесь с деталями. Скоро мы пристыкуемся к кораблю, на котором летит ваша команда, и вы начнете гонять ее на тренажерах. А вот и ваш пульт заработал, капитан, – добавила она, хоть это и так было видно. – И, как вы узнаете из подборки данных, ждущей вас по прибытии, я – капитан третьего ранга Ро Гэйда. Добро пожаловать на настоящую войну.

Часть вторая. Контрабандистка

8

На борту «Танца Спирали»

Порт Фалдайзы

Товар был уже готов, как ни странно, и погрузка прошла быстро, что удивило. Улетать надо было приблизительно завтра утром – если так можно выразиться, а значит, осталось двадцать три часа корабельного времени, чтобы делать все, что в голову взбредет.

Последние несколько портов были малоцивилизованными даже для нее, так что в голову действительно кое-что взбредало.

Она отключила пульт настолько, насколько отключала обычно, давно поняв, что не надо отключать все датчики и никогда не надо ставить все системы в спящий режим, из которого их быстро не выведешь. И к тому же перед самым отлетом не было смысла тратить полвахты на отключение, а потом еще столько же – на включение.

Пока «Танец» погружался в дремоту, она лениво просматривала сообщения из местного порта. На ленте промелькнуло несколько знакомых названий – бар, который она довольно хорошо знала, имена куколок…

Она подумала про куколок, но покачала головой. Она достаточно стара и знает, что одноразовые простыни – аварийный вариант, после которого все равно в следующем порту понадобится настоящее. Когда летаешь в одиночку – и пользуешься репутацией человека, которому это нравится, – то все начинают думать, что ты вообще всегда одна, либо что твои интересы не слишком общеприняты. В общем, так оно и есть.

Не то чтобы она всегда летала одна. В те годы, когда она была вторым пилотом у Гарен и они в основном работали на Краю… Тогда было несколько бурных приключений. Она вздохнула и снова покачала головой.

Нет смысла думать о Гарен, как и о прошедших вожделениях. Ничего хорошего мысли о прошлом не приносят.

А сейчас, когда мысли и тело хотели одного и того же, самое время расслабиться и поспать голой с голым, потискавшись, поиграв и еще кое-что сделав… Сейчас телу очень не нравилось одиночество.

По правде говоря, тогда, раньше, у нее был выбор шире. Красавицей быть ей никогда не пришлось, но пилотом она была, и когда выходила проветриться, денег брала с собой прилично, чтобы не надо было сдерживаться в ожидании, пока найдется спонсор.

Тогда за ней еще не было убийства двух кретинов, что пытались отобрать ее корабль, не было за ней еще штрафа и отсидки за драку с целым патрулем с боевого крейсера – уложила она тогда ребят надолго в госпиталь. И тогда она еще не знала, что вон та бьет своего второго пилота, вот этот похищает девственниц, а эта вообще обворовывает всех, с кем спит, – без исключения.

И вот она снова сидит и думает о прошлом – нет, это точно размягчение мозгов. Случается, когда слишком долго летаешь одиночкой. Того и гляди полиция порта найдет ее в собственной рубке, в слюнях и слезах по тем, кто давно умер и в пар ушел – будто слезами чему-то можно помочь.

Она снова глянула на сведения из порта, лениво прокрутила варианты и щелкнула клавишей, увеличивая один раздел на весь экран.

Ага, вот оно. Красивые девочки, красивые мальчики, красивые парочки. И, как говорило объявление, с доставкой. Можно заказать одного-двух прямо сюда, с сертификатами здоровья и всеми прибамбасами.

Перспектива иметь под рукой симпатичного местного профессионала – или даже пару симпатичных местных профессионалов, чтобы ночью было с кем поговорить, совсем не привлекала.

Надо выбраться отсюда, уйти с корабля, подальше от металлических стен и звука собственных мыслей. Подальше от прошлого.

Она пробежала пальцами по клавишам – убрала портовые сведения с экрана, вернула ночное освещение. Потом встала, потянулась во весь рост своего поджарого тела и пошла к люку, на ходу подхватив рюкзачок, лежавший в кресле второго пилота.

Сначала – поесть чего-нибудь не из корабельных харчей, можно чего-нибудь стимулирующего, чтобы не раскиснуть. Потом… нет, не эль, сегодня не хочется. Вино. Хорошее вино – лучшее, которое найдется. И никаких закусок на ходу. Чтоб были тарелки, скатерти и пилоты вокруг сидели. Самое лучшее, во всем. Сегодня она может себе позволить, а это не всегда бывает.

У края летного поля она уже почти убедила себя, что прекрасно проведет время.

Найти комнату оказалось достаточно легко. Клерк в отеле «Звездный свет» с удовольствием снял с ее кредитки значительную сумму в обмен на комнату с широкой кроватью и гладкими простынями под стеганым одеялом, выкрашенным переливающимися оттенками синего. На полу лежал ворсистый синий ковер, в личных удобствах наблюдалась такая роскошь, как душевая кабинка на одного и фаянсовая ванна ручной работы, достаточно широкая для двоих, поскольку на этой планете нехватки воды не было.

Она убрала рюкзачок, быстро приняла душ, поколебалась, обдумывая, не надеть ли что-нибудь поинтереснее комбинезона, но решила, что на Фалдайзе безопасность важнее, и пошла к выходу. Ее преследовал аромат мыла и чистящих жидкостей отеля, пока она не перестала его замечать в попытках выполнить прочие пункты своего списка, что вдруг оказалось труднее сделать, чем она думала.

В первой попавшейся на пути шикарной забегаловке предлагались экзотические и дорогие блюда, но на подходе она уловила блеск бронекомбинезонов и решила пропустить. В следующей женщина-швейцар вела себя так, словно комбинезон пилота дурно пахнет, а в третьей были только стоячие места и очередь у дверей.

Она уже собиралась отказаться от еды и перейти к вину и обществу, когда наткнулась на «Альковы».

Ресторан выглядел не таким роскошным, как другие, но меню, транслировавшееся над дверью, обещало свежие блюда, приготовленные на заказ при неразорительных ценах, и список вин, которые она опознала как лучшие из хороших.

Она расправила плечи и вошла.

Метрдотель был одет в безрукавную парадную тунику, на бледной коже предплечий светилась ярко-зеленая татуировка его Серии, в коротких перчатках и трико переливались вплетенные смарт-нити.

– Приветствую госпожу пилота, – сказал он, с приятной уважительностью наклоняя голову. – Какие услуги может вам предложить этот недостойный?

– Поесть, – ответила она, извлекая пятерку из наружного кармана. – И общество, если кто-то интересовался пилотом.

Он ловко принял монету и просмотрел свои записи.

– У нас есть гость, который просил об удовольствии разделить свою трапезу с собратом-пилотом, если будут желающие. К счастью, он только недавно сел за столик, так что ваши трапезы могут быть скоординированы.

Она почувствовала, как ушло незаметно скопившееся в груди напряжение, и поняла, как сильно ей хотелось увидеть чье-то лицо, услышать чей-то голос. Чтобы кто-то другой сидел напротив. Кто-то, понимающий язык пилотирования, знающий, что это такое – наполнять корабль собственной жизнью…

Она чуть поклонилась.

– Я была бы рада быть представленной, – сообщила она распорядителю официальной формулой.

Он одной рукой сделал пометку в своем журнале и поднял другую руку. Нити перчатки на секунду вспыхнули.

Из-за портьеры у него за спиной появилась еще одна серийница, тоже в шикарном парадном костюме и с такими же светящимися татуировками на руках. Ее лицо было точной копией лица мужчины.

– Наша гостья-пилот составит общество тому пилоту, что занимает альков Поющих Вод, – сказал метрдотель, и официантка поклонилась.

– Если госпожа пилот соизволит войти, – тихо проговорила она и отступила назад, татуированной рукой отводя в сторону портьеру.