Огненная тигрица

Когда он повернулся к ней, в его глазах было столько боли!

– Я уже считаю себя евнухом, мисс Шарлотта. Мысленно я смирился с тем, что должно произойти, – глухо произнес Кен Джин и замолчал. В какой-то момент ей показалось, что он хочет сказать ей что-то очень важное. Но Кен Джин отвернулся и сообщил, обращаясь к ослу: – Вот мы и приехали.

Она подняла голову и увидела огромные ворота с массивными красными дверями, по обеим сторонам которых возвышались колонны, увенчанные головами драконов. На противоположной стороне улицы старики играли в го и курили. Но здесь, возле дома, царила мертвая тишина. Даже деревья не шевелились от ветра. Они просто служили защитой от жаркого полуденного солнца.

Кен Джин возился, распрягая осла. Животное нужно было накормить и напоить. Шарлотта тем временем распустила волосы, пытаясь привести их в порядок. В этом не было особой необходимости, принимая во внимание то, что на ней были помятые брюки и поношенная туника. Но ей не хотелось напугать своим видом сына Кен Джина. Через пару минут девушка услышала, как за ее спиной старики, сидевшие на улице, начали злобно ворчать и ругаться. Она повернулась и увидела, что они пристально смотрят на нее и отчаянно жестикулируют, как будто хотят защититься от невидимой угрозы.

Девушка мгновенно поняла, в чем дело, и надела шляпу, чтобы прикрыть волосы. За время их путешествия ее кожа потемнела от загара, но, тем не менее, она не стала похожей на китаянку. Она по-прежнему оставалась белой женщиной, оказавшейся в самом сердце Китая, в Пекине.

Тем временем старики принялись громко и злобно кричать. Кен Джин, не медля ни секунды, подбежал к ней и заслонил своим телом, одновременно подталкивая ее к дому. Ворота открылись, впуская во двор легкий ветерок, шелестевший над их головами, и Шарлотта, проскользнув внутрь, легко взбежала по ступенькам. У входа стояла ширма, очевидно служившая для того, чтобы защитить дом от блуждающих по улице злых духов. Кен Джин почти сразу последовал за ней. У него был очень озабоченный вид.

– С Йи-тоу ничего не случится? – прошептала Шарлотта, имея в виду осла. Так ласково она называла животное.

– Я предупредил этих людей, что мы приехали сюда по делам императора.

– Думаешь, они поверили тебе? – спросила девушка, показывая на его потертые штаны и грязную рубашку.

Кен Джин покачал головой.

– Нет, но они не посмеют причинить нам вред.

Она хотела еще о чем-то спросить его, но тут появились слуги. Кроме дворецкого, импозантного мужчины довольно внушительного роста, который вышел встретить их, прибежали две горничные и кухарка. Они пялились на них во все глаза, выглядывая из-за угла. Кен Джин, опередив их, заговорил первым:

– Доложите моему брату, что приехал Кен Джин. Скажите ему, что я хочу поговорить с ним.

Дворецкий не сдвинулся с места, и Шарлотта стала с любопытством наблюдать за тем, как поведет себя дворецкий-китаец, чтобы выразить свое презрение. Дворецкий-англичанин в таком случае обычно высокомерно отворачивался и, гордо подняв голову, уходил; его китайский собрат просто плевал под ноги непрошеным гостям. Если же он не мог этого сделать – а он не посмеет вести себя так с братом хозяина, – то всем своим видом, скорее всего, даст понять, что, будь на то его воля, он обязательно бы плюнул. Дворецкий Гао Джина скривил губы и презрительно сощурился, но не сдвинулся с места, очевидно раздумывая, что же ему делать.

– Немедленно выполняй, собака, или я прикажу тебя выпороть! – громко крикнул Кен Джин. Его слышали все, кто находился во дворе. Слуги моментально исчезли, включая и горничных. Кен Джин повернулся к Шарлотте. Она заметила, что он уже не злится, но так и не успела поговорить с ним, потому что в этот самый момент из внутренних покоев во двор выбежал маленький мальчик. Он что-то громко кричал.

– Эйе-йи-йи-йи! – Мальчик прыгал по ступенькам и при каждом прыжке издавал пронзительный вопль. За ним, задыхаясь от злости и путаясь в широких юбках, спешили две горничные и какая-то женщина. Судя по всему, они изображали свиту этого маленького повелителя.

– Эйе-йи-йи-йи! – задыхаясь, повторяла за мальчиком одна из женщин. Она была одета лучше, чем две другие женщины, и у нее были крошечные ступни. Шарлотта решила, что это мать мальчика. Горничные просто притворялись, что прыгают. Хотя их ступни были нормальных размеров, они, похоже, тоже достаточно устали и не горели желанием продолжать странную игру.

Мальчик повернулся к ним и направил в их сторону цветную игрушечную трость.

– Вы не повторяли за мной!

– Эйе-йи-йи-йи! – прозвучал в ответ недружный хор. Мальчик величественно кивнул, одобряя их действия. Такой себе прирожденный домашний тиран.

– Продолжайте кричать! И не забывайте при этом подпрыгивать!

– Но, маленький хозяин, – задыхаясь, произнесла его мать, – мне очень трудно прыгать на моих маленьких ножках. – Ей действительно было тяжело. Спускаясь по ступенькам, она держалась рукой за стену. Заметив нежданных гостей, она испуганно посмотрела на Шарлотту и Кен Джина и снова обратилась к своему сыну: – Позволь своей маме…

– Я здесь хозяин! Неужели вы не понимаете? – завопил он. – Вы должны подчиняться! Подчиняться! Подчиняться!

Шарлотта от изумления даже попятилась, увидев, как скривилось лицо ребенка. Казалось, он собирался закатить настоящую истерику. Этот мальчик, вероятно, и был единственным сыном и наследником. Он был сыном Кен Джина… Шарлотте еще никогда не приходилось встречать такого избалованного ребенка. Детей, которые бы с таким пренебрежением относились к своей матери, в Шанхае днем с огнем не сыщешь.

К ее глубокому удивлению, мать и обе горничные упали перед мальчиком на колени.

– Маленький хозяин! Маленький хозяин! – вопили они. – Не огорчайтесь! Это может плохо отразиться на вашем здоровье! Маленький хозяин!

– Хватит! – раздраженно воскликнул Кен Джин. Шарлотта никогда еще не слышала, чтобы он так кричал. Она быстро повернулась к нему и оторопела, увидев, как густо покраснело его лицо. – Ты должен вести себя как воспитанный юноша! – Его голос эхом разнесся по всему двору.

Мальчишка сразу же замолчал, прервав свой истерический крик, и все взоры обратились на Кен Джина. Тот уверенной походкой подошел к ребенку и сурово посмотрел на него с высоты своего роста. Мальчишка застыл на месте, уперев руки в бока, и, по всей видимости, пытался изобразить взрослого и сильного мужчину.

Однако у него дрожали губки, и он совершенно растерялся. Сначала мальчик посмотрел на свою мать и горничных, которые продолжали стоять на коленях, ожидая его приказаний, но затем, смекнув, что они ничем не могут помочь ему, перевел испуганный взгляд на Кен Джина. Все это выглядело довольно странно, ведь на вид мальчику было не больше пяти лет. Наконец Кен Джин сжалился над ним.

– Я – Вен Кен Джин, брат твоего отца, – объяснил он ему. Молодой человек говорил мягким, спокойным голосом, и Шарлотта поняла: он любит этого ребенка, хотя, судя по всему, они никогда не видели друг друга.

Наконец мальчик сообразил, в чем дело. Он посмотрел на Шарлотту и гордо выпрямился, – но совсем не для того, чтобы вежливо поклониться незнакомке. Его маленькое личико скривилось, и он пронзительно закричал:

– Ублюдок Кен Джин и его белая шлюха!

Потом он дважды плюнул – сначала на ноги Кен Джина, а потом на ее ноги и быстро побежал через гостиную в свои покои. За ним, шурша юбками, помчались обе горничные и его мать.

Кен Джин не сдвинулся с места. Он словно окаменел, чего нельзя было сказать о Шарлотте. Она уже бежала вслед за горничными, которые на ходу что-то бормотали себе под нос. Девушка решила остановить мальчишку. Никто, даже избалованный донельзя единственный сын и наследник, не имеет права так вызывающе вести себя со своим отцом. Особенно здесь, в Китае, где к родителям всегда относятся с глубоким почтением. Но она остановилась, услышав раскатистый смех, доносившийся со стороны гостиной. После того как этот маленький грубиян убежал, во дворе стало тихо, и поэтому громкий смех казался оглушительным. Шарлотта повернулась. Ей еще никогда не доводилось встречать мандарина, волею судеб ставшего евнухом.

Мужчина был огромным, но не потому, что отличался высоким ростом, – просто у него был большущий живот, прикрытый широкой одеждой. У него все было круглым: лицо, руки, тело, облаченное в богато расшитые шелка. Он весело смеялся, хотя его черные, глубоко посаженные глаза, похоже, никогда не знали радости.

– Дети всегда так забавно шутят. Хонг Фа – очень сообразительный мальчик. Он ведет себя с невероятным достоинством!

– Он ведет себя грубо, и его следует наказать за это, – мрачно ответил Кен Джин. – Почему ты позволяешь…

– Я сам знаю, как мне следует воспитывать своего сына, – оборвал его мандарин. Напускное веселье мужчины вмиг сменилось гневом. – И я не намерен выслушивать советы какого-то оборванца.

На лице Кен Джина не дрогнул ни один мускул. Шарлотта наверняка бы заметила его нервозность, поскольку внимательно наблюдала за обоими мужчинами. И тут ее возлюбленный как-то выпрямился, снова превратившись в сильного и уверенного в себе мужчину. Даже его голос изменился.

– Мой крестник не должен так непристойно вести себя с гостями дома, – заявил он.

– Но ты совсем не похож на гостя. Что с него взять, ведь он еще ребенок.

– Если в этот дом кто-то заходит с добрыми намерениями, совсем не важно, кто именно – мужчина, женщина или ребенок, – он должен быть почтителен с ними.

– Ха! – произнес мандарин, плюнув на пол рядом с Кен Джином. – Ты даже разговариваешь как бледнолицый дьявол. "Мужчина, женщина или ребенок", – передразнил он Кен Джина. – Зачем ты пришел сюда, да еще вместе с этой?..

Если бы он посмел плюнуть на Шарлотту, то она бы просто вцепилась в его толстое женоподобное лицо и выцарапала бы ему поросячьи глазки. Но он не сделал этого. Скорее всего, Гао Джин считал, что она недостойна его плевка. Он даже не повернулся в ее сторону.

– Мне нужно где-нибудь переночевать, брат, – с большим трудом выдавил из себя Кен Джин. – Завтра я собираюсь пройти обряд посвящения и стать слугой императора.

Это сообщение возымело свое действие. Шарлотта даже вздрогнула, услышав его слова, хотя и знала обо всем заранее.

Удивлению Гао Джина не было предела. Его тело содрогнулось, а глаза почти выкатились из орбит. Он широко раскрыл рот и изумленно уставился на брюки Кен Джина. Оправившись от шока, мандарин начал о чем-то лихорадочно думать. Шарлотта видела, как придирчиво он рассматривает Кен Джина. Ничего не укрылось от его глаз – ни нищенское одеяние брата, ни исхудавшее лицо, ни грязные руки.

– Значит, бледнолицые дьяволы все-таки довели тебя до нищеты. У тебя много долгов? – спросил он и посмотрел в сторону ворот. – Может быть, нам стоит запереть дверь, чтобы тебя не нашли кредиторы?

– Меня никто не преследует, брат, и мне не нужны деньги, – ответил Кен Джин, внимательно рассматривая золотое шитье на халате брата. – Ты прекрасно знаешь, сколько у меня денег.

Шарлотта замерла от удивления. Она знала, что Кен Джин помогает своей семье и невесте. Неужели он и брата содержит? Какая же она глупая! Почему она не догадалась об этом сразу? Конечно же, Кен Джин содержит этого евнуха! Точнее, он содержит своего сына, несмотря на то что этот ребенок – маленький злобный тиран.

– Мы специально переоделись, чтобы нас никто не узнал, – продолжал свой рассказ Кен Джин. – В целях безопасности, – добавил он. Его голос звучал с такой уверенностью, что Шарлотта наверняка бы поверила ему, если бы не знала всей правды.

– Так поступают чужеземцы, – сказал его брат и снова сплюнул. – Честные китайцы никогда не прячутся…

– Неужели мы так и будем стоять здесь, рассуждая о морали? Может быть, ты по-родственному пригласишь нас войти?

И снова Гао Джин вынужден был уступить ему. Похоже, ему не нравилось выслушивать нотации.

– Твои связи не делают тебе чести, – сердито проворчал он, нахмурившись. – Кто она такая? Подарок императору? Могу заверить тебя, что у сына Неба не такие извращенные вкусы, как у тебя. Он просто прикажет убить ее…

– Она не подарок! – резко ответил Кен Джин, начиная терять терпение. Он даже угрожающе двинулся на брата, но тут вмешалась Шарлотта. Ей совсем не хотелось, чтобы братья устроили здесь кулачные бои.

– Наверное, мне следует покинуть этот дом, – сказала девушка, хотя совершенно не представляла, куда она может пойти в чужом городе, да еще в таких лохмотьях. К тому же у нее не было ни гроша.

– Вы останетесь здесь, мисс Шарлотта, – твердо заявил Кен Джин и посмотрел на брата. – Вы останетесь, и нас будут принимать как дорогих гостей, – добавил он, оглядевшись по сторонам. Он обратил внимание на богатую резьбу, украшавшую внутренний двор, на красные и золотистые декоративные фонарики, на висевшую над дверью пластинку тай шен. Считалось, что этот священный знак отпугивал зло и болезни. Все это, без сомнения, было приобретено на его деньги. Шарлотта не верила, что евнух сам мог накопить такое богатство. – Если, конечно, мой крестник не хочет положить конец нашим родственным отношениям, – сказал он, четко произнося каждое слово. – Так ты только скажи…

– Что за ерунда! – возразил Гао Джин. – Не будь таким придирчивым. Мой сын обожает тебя! Он просто очень удивился, вот и все. И это вполне понятно, ведь ты явился сюда в таком странном виде. Не забывай, что он всего лишь ребенок. Входи, входи в дом.

Он обнял Кен Джина своей мясистой рукой, и они направились к лестнице, которая вела в комнату для гостей. Шарлотте ничего не оставалось, как последовать за ними. Ей казалось, что она, пребывая в здравом уме, добровольно заходит в логово воров и убийц. Она нисколько бы не удивилась, если бы сейчас из-за утла выскочил какой-нибудь слуга и всадил кинжал прямо в сердце Кен Джину. Или, скорее всего, в ее собственное сердце.

В какой-то момент девушку осенило. Господи, какая же она глупая, ведь Кен Джин вполне мог справиться с любым алчным подхалимом! Богатому первому помощнику часто приходилось отбиваться от всякого рода прихлебателей, продажных женщин иди нищих, которые назойливо клянчили подаяние. Она сама не раз наблюдала, как он спокойно управлялся не меньше чем с дюжиной подобных людишек.

Однако Гао Джина нельзя было назвать обыкновенной пиявкой, вымогающей деньги. Он – брат Кен Джина. И хуже всего, что именно этого брата Кен Джин путем обмана сделал евнухом. А теперь этот жирный, фанатичный, толстомордый братец-иуда превратился, что называется, в ахиллесову пяту Кен Джина. Шарлотта ни в коем случае не хотела оставлять Кен Джина одного. Даже если бы ей предложили все сокровища мира, она бы не согласилась бросить его.

Девушка шла за мужчинами, пока они не оказались во внутреннем дворе. На какое-то мгновение ей показалось, что она похожа на одинокое дерево акации, стоящее среди многочисленных игрушек. Потом Гао Джин, щелкнув пальцами, подозвал к себе горничную и заговорил с ней на мандаринском диалекте. Они говорили так быстро, что Шарлотта ничего не смогла понять. Потом, щелкая пальцами, хозяин дома громко позвал жену и сына, и слуги тут же забегали вокруг. Вскоре его маленький сын с почтением кланялся Кен Джину. Похоже, что его упрямый нрав укротили отцовские кулаки. Жена Гао Джина стояла чуть поодаль и суетилась возле ребенка.

Внезапно Шарлотта почувствовала, что кто-то тянет ее за рукав. Она повернулась и увидела горничную, которая испуганно кланялась ей.

– Пожалуйста, пойдемте, – очень медленно произнесла она по-китайски.

Шарлотта улыбнулась и покачала головой, пытаясь вежливо выразить свой отказ. Она никуда не пойдет без Кен Джина. Горничная кивнула и поклонилась еще ниже. Она широко улыбалась и, нервно жестикулируя, показывала куда-то в сторону.

– Пожалуйста, пойдемте.

– Нет, мне и здесь хорошо, – по-китайски ответила Шарлотта.

Женщина от изумления едва не поперхнулась. Она не могла даже предположить, что эта белая женщина говорит на мандаринском диалекте. Во время их путешествия Кен Джин обучал девушку этому диалекту, и, учитывая, что Шарлотта знала шанхайский диалект, она теперь довольно бегло говорила по-мандарински.

– Я останусь здесь… – начала было девушка, но горничная перебила ее:

– Ванна. Одежда. Пойдемте…

Горничная разговаривала с ней как с маленьким упрямым ребенком, но Шарлотта просто качала в ответ головой. Ей, конечно, не мешало бы принять ванну и переодеться, однако она не хотела разлучаться с Кен Джином ни на минуту.

– Но вы должны пойти, – убеждала ее горничная.

– Нет, я останусь.

– Ванна очень хорошая.

– Я останусь здесь…

– Что случилось, мисс Шарлотта? – услышала она голос Кен Джина.

Шарлотта вздрогнула. Ей не хотелось привлекать внимание к этому небольшому недоразумению. Она уже открыла рот, собираясь ответить, но Гао Джин опередил ее.

– Она просто не решается принять ванну, – усмехаясь, сказал он. – Ты же знаешь, как эти бледнолицые боятся воды.

– Я не боюсь воды, – сердито возразила Шарлотта, и ей тут же пришлось пожалеть о том, что она позволила себе такую вольность. В китайских семьях женщины не имеют права голоса. И уж тем более не смеют перечить хозяину дома.

Но Кен Джин так радостно улыбнулся, как будто нашел сокровище.

– Великолепная мысль! Путешествие было долгим. Ванна с ароматическими маслами, чистая одежда и сладкая дыня будут как раз кстати. А мы подождем вас, – сказал он, повернувшись к брату. – Вы здесь самый дорогой гость, мисс Шарлотта. – Он протянул ей руку, демонстрируя утонченные манеры. – Пожалуйста, позвольте мне проводить вас в предоставленную вам комнату, мисс Шарлотта, – продолжал он. Затем, метнув взгляд на брата, добавил: – Надеюсь, у тебя очень хорошие слуги, Гао Джин. Я уверен, что мы будем довольны.

Было понятно, что Гао Джину все это совсем не нравилось, но он был вынужден улыбаться.

– Ты очень любезен, Кен Джин, – сказал мандарин. – Иди отдыхай. А об остальном я позабочусь сам.

И Кен Джин с Шарлоттой отправились в комнату для гостей. Они слышали, как Гао Джин громко отдавал какие-то распоряжения своим до ужаса напуганным и неуклюжим слугам.

Самолечение апатии: согните колени, закройте глаза, глубоко дышите и очень медленно катайте вверх-вниз теннисные, прижимая их к точкам В36, В37 и В38. Эти три точки расположены между лопатками и позвоночником. Одновременно слегка прижмите и удерживайте точку СV12 (она находится между пупком и мечевидным отростком).

Массаж биологически активных точек кожи для духовного исцеления. Майкл Рид Гэч, доктор гуманитарных наук; Бет Хеннинг, дипломант Американского Совета по токсикологии

Глава 17

– Что ж, это было настоящим мучением, – пробормотала Шарлотта.

Кен Джин все слышал, несмотря на то что голос девушки звучал очень тихо. Странно, конечно, но он действительно услышал ее, хотя стоял в дверях спальни, а она лежала на своей маленькой кровати, уткнувшись лицом в подушку. Но сейчас он так хорошо понимал Шарлотту, так чувствовал все движения женской души, что почти читал ее мысли.

Он слышал, как Шарлотта спорила с горничной, пытавшейся увести ее в комнату, предназначенную для слуг. Он слышал, как она принимала ванну, а потом фыркнула, увидев дешевую одежду, которую Гао Джин велел прислать ей. Вечером, во время ужина, он наблюдал за каждым ее жестом и видел, как она тихо бормотала себе под нос ругательства, но изо всех сил старалась держать язык за зубами и не вмешиваться в их беседу.

На самом деле он гордился тем, что Шарлотта обладает силой воли и тактом. Наверняка Гао Джин так и не понял, насколько сильно она ненавидит его. Брат считал ее глупой бледнолицей дочерью варваров, которая не в состоянии понять скрытые проявления пренебрежения, на что он не скупился в ее адрес весь вечер. Но девушка все понимала и, тем не менее, вела себя весьма учтиво, хотя это стоило ей трех сломанных ногтей и четырех палочек для еды, хрустнувших в ее тонких пальцах во время очередного прилива ярости.

Кен Джин был искренне восхищен самообладанием Шарлотты.

– Прости меня за то, что тебе пришлось терпеть все это, – сказал он, входя в ее комнату.

Она подняла голову и посмотрела на него.

– Мне? Пф-ф! – фыркнула она, и легкая струйка воздуха сдула волосы с ее лица. – Но ты, Кен Джин, почему ты терпел все это? Он ведь просто издевался над тобой.

Она уже сидела на кровати, исподлобья посматривая на него.

– Он – евнух, Шар, – ответил Кен Джин, присаживаясь рядом с ней. – Из-за меня он лишился всего, что может иметь мужчина.

– Чушь собачья! У него есть жена. У него есть сын. Ты содержишь его семью. Короче говоря, у него есть абсолютно все, и при этом он считает ниже своего достоинства просто открыть рот и поблагодарить тебя за это, – выпалила она на одном дыхании.

– Он – евнух, – повторил Кен Джин. – Неужели ты не понимаешь…

Она в сердцах выругалась, не желая принимать никаких возражений. Бурная реакция Шарлотты повергла его в недоумение. Но когда она заговорила снова, Кен Джин понял, что это были только цветочки.

– У него есть все, Кен Джин. У тебя же нет ничего! – бушевала Шарлотта.

– Он заслужил…

– Ничего он не заслужил! – со злостью произнесла она. – Черт возьми, никто из-за этого не должен становиться евнухом. Никто! Ты больше не должен расплачиваться за свою ошибку. Ты не можешь… – Ее голос дрогнул. – Кен Джин? – позвала она.

Он открыл глаза и поразился, не в силах вспомнить, когда же успел отрешиться от всего на свете. Он медленно перевел взгляд на девушку. Шарлотта сжимала его ладони в своих руках, но он почему-то даже не чувствовал ее прикосновений. Все его тело словно онемело.

– Да, Шар? – спросил он.

Она вздохнула и с укоризной произнесла:

– Хорошо, что хотя бы опять не называешь меня мисс Шарлоттой.

Увидев, что он нахмурился, девушка всплеснула руками.

– Кен Джин, ты снова начал обращаться ко мне официальным тоном. Ты всегда так делаешь, когда хочешь, чтобы я оставила тебя в покое. Думаешь, я ничего не понимаю? Да я все понимаю! Тебя этот разговор утомил, и ты хочешь, чтобы я замолчала.

Это был не вопрос – она просто высказывала свое мнение. Но Кен Джин все равно ответил ей.

– Ты мой самый дорогой друг, – признался он. Как, однако, легко он произнес эти слова. А ведь еще несколько недель назад он и думать об этом не смел, не то чтобы произнести вслух.

Шарлотта убрала свои руки, но ему нужно было видеть, как она ласкает его.

– Я хочу помочь тебе, Кен Джин. Я не могу смотреть, как ты страдаешь.

Он наклонил голову.

– Я не понимаю тебя, Шар.

Она засмеялась. Но в этом смехе не было веселья.

– Ты все понимаешь, но просто делаешь вид, будто тебе это безразлично. Но я же вижу, что происходит. Весь вечер я наблюдала за тем, как Гао Джин искал повод, чтобы придраться к тебе, пытался оскорбить тебя. Он предлагал тебе самые изысканные угощения как дорогому гостю и одновременно сожалел о том, что его брату пришлось многие годы гнуть спину на варваров-чужестранцев. Он хвастался перед тобой своей роскошью, не осознавая, что все это куплено на твои деньги. Я даже не удивлюсь, если узнаю, что он плюнул в вино, которым угощал тебя. Я уверена, что в мой бокал он точно плюнул.

Кен Джин вздрогнул.

– Что?

Она остановила его.

– Не бойся, я не пила вино. И почти ничего не ела. Я уверена, что это было мясо собаки.

От него, конечно, не ускользнуло, что Шарлотта ничего не ела, но он решил, что девушка соблюдает китайский обычай, который запрещал женщинам есть вместе с мужчинами.

– С чего ты это взяла?

Она вздохнула и с грустью посмотрела на него. Никогда еще он не видел ее такой несчастной.

– Я весь вечер чувствовала это пренебрежение. Мне было обидно… за тебя. Кен Джин, этому человеку ты ничего не должен. Его сын плюет на тебя. – Увидев, что молодой человек собирается возразить ей, она торопливо сказала: – Нет, подожди, он ведь твой сын.

– Нет, не мой.

– Да, да, – сказала Шарлотта, вскочив на ноги. Теперь она взволнованно ходила по маленькой комнате. – Я знаю, что Гао Джин твой брат, но ты… – Она замолчала. Ей тяжело было смириться с этим. – Ты выполнил его обязанности в первую брачную ночь.

Он покачал головой.

– Нет, Шар. Я этого не делал.

Она остановилась, потрясенная тем, что услышала от него.

– Что ты имеешь в виду? Понятно, что он просто не мог… Я хочу сказать, что если это не ты…

– Его невеста уже была беременна. Именно по этой причине такую знатную женщину и выдали замуж за простого евнуха. На ней никто, кроме евнуха, не женился бы. А Гао Джин мечтал иметь семью, причем его не волновали пикантные подробности из жизни его будущей жены. Ему только хотелось, чтобы…

– Всем им нужен был какой-нибудь простачок, который бы делал вид, что он приходится отцом этому ребенку. Такой себе богатенький дурачок, готовый кормить и одевать его, потакая всем капризам, – сказала она и, закрыв глаза, застонала от переполнявшего ее негодования. – Почему ты терпишь все это? Ты самый сильный и самый умный из всех, кого я знаю. Но зачем ты позволяешь им унижать тебя? Зачем?!

Кен Джин по привычке посмотрел на свои руки. Что ж, ему снова придется объяснить ей, что значит быть китайцем.

– По-другому просто нельзя, – стараясь сохранять спокойствие, ответил он. – Я должен смириться с этим, иначе моя семья не признает меня. Они нашли для меня жену, но она еще ребенок. Если я женюсь на ней, она тоже станет членом моей семьи.

– Но семья отреклась от тебя! Он кивнул.

– Это правда. И от этой девушки тоже отрекутся. Мое имя занесут в семейную летопись только в том случае…

– …если ты будешь делать вид, будто приходишься отцом этому мальчику?

– И тогда мое имя все-таки напишут на семейной доске. Она медленно села на кровать.

– Значит, вскоре твое имя будет красоваться на каком-то кусочке дерева? Неужели это стоит всего, что ты сделал для своего брата и невесты? И теперь ты еще собираешься стать евнухом? – Она всплеснула руками. – О Боже!

– Да, – твердо ответил Кен Джин. Сейчас он напоминал сироту, тоскующего по своей потерянной семье. Он рассказал ей об этом только потому, что верил в свою правоту. Но его голос был каким-то глухим и безжизненным.

– Если ты собираешься таким образом купить прощение своей семьи, Кен Джин, то не мог бы ты выбрать кого-нибудь получше?

Кен Джин засмеялся. Он просто не смог удержаться. В первый раз с тех пор, как они приехали в Пекин, он чувствовал себя самим собой. Все его существо содрогалось от смеха. Шарлотта, глядя на него, тоже залилась веселым смехом. Они упали на кровать, и их громкий смех эхом разнесся по всему дому.

Но постепенно веселье утихло. Теперь они лежали лицом к лицу на узком тюфяке и постепенно приходили в себя.

– Я всегда буду любить тебя, Кен Джин, – прошептала она. – Что бы ни случилось. Помни это.

Молодой человек коснулся ее лица. Он как никогда ощущал ее близость. Она снова вернула его к жизни. Она снова помогла соединить его душу и тело. Но имел ли он право говорить ей об этом?

– Я тоже люблю вас, мисс Шарлотта.

Она удивленно посмотрела на него и снова засмеялась.

– Я люблю тебя, Шар.

– Тогда откажись от своей затеи. Не ходи завтра в Запретный Город. Мы обязательно что-нибудь придумаем. Мы…

– Что? – перебил он ее. – Что могут сделать нищий китаец и беспомощная белая женщина?

– Любить друг друга, – еле слышно произнесла она. В ее глазах светилась надежда.

Ему так хотелось согласиться с ней. Вопреки логике и здравому смыслу, вопреки своему жизненному опыту ему хотелось принять ее доброту, ее искренность, ее свет, жизнь и любовь. Он готов был пожертвовать всем ради того, чтобы Шарлотта всегда оставалась рядом с ним.

Он услышал вздох девушки, и в следующее мгновение ее жаркое дыхание обожгло его висок.

– Ты не изменишь своего решения. Я права? – догадалась она. Он прокашлялся. Ему трудно было говорить, но он все-таки заставил себя это сделать.

– Я пойду во дворец, Шар, чтобы восстановить справедливость, чтобы все было так, как было предназначено мне судьбой.

– Ты можешь найти другую дорогу в жизни, Кен Джин. Такое уже бывало. Не ты первый и не ты последний. Американцы, например, создали целую страну на пустом месте.

Он покачал головой.

– Я не могу заглядывать так далеко. Я – китаец, а для китайца главное в жизни – это его семья.

Шарлотта толкнула его. Он даже не понял, что случилось. Сначала они лежали, повернувшись друг к другу лицом, а теперь он лежит на спине, и она пытается взобраться на него. На девушке была узкая юбка, которая мешала ей двигаться. Дешевая шелковая ткань натянулась на коленях, и, стоило ей пошевелиться, как она с треском разорвалась. Шарлотта прижалась своей обнаженной плотью к его напрягшемуся дракону.

– Я стану твоей семьей, Кен Джин. Мы создадим новую…

Кен Джин не дал ей договорить, закрыв рот Шарлотты страстным поцелуем. Когда же они наконец насытились друг другом, он уже не в силах был больше поддерживать на весу свою голову и, откинувшись на подушку, перевел дыхание. Судя по тому, как Шарлотта смотрела на него, она догадалась, что он собирается ей сказать. Кен Джин видел, какая безысходность была в ее взгляде, но не хотел обманывать ни девушку, ни себя.

– Я не смогу освободиться от своей семьи, пока мой брат остается евнухом.

Она закусила губу.

– Но ведь ты уже ничего не изменишь, Кен Джин. Всю свою жизнь ты будешь чувствовать себя должником. А Гао Джин, можешь не сомневаться, постарается высосать из тебя все соки.

Кен Джин кивнул. Он понял это еще тогда, когда принял травила столь несправедливой, на ее взгляд, игры.

– Такова расплата за мое преступление.