Искуситель

Он сел рядом с Линет на кровать, но не стал к ней прикасаться.

– Чувства очень важны. Многие солдаты, которые полагаются на свою интуицию, избегают гибели. Бесчисленное количество сонетов было написано во славу высоких чувств.

– Я не ищу любви, – перебила она.

Он вызывающе посмотрел на нее, блестя своими темными глазами.

– Разве? Неужели в мире есть хотя бы один человек, который не искал бы любви?

Она хотела ответить, но он жестом остановил ее.

– Но это сейчас не главный вопрос для нас. Мы с вами здесь не для того, чтобы говорить о любви. Мы говорим о ваших чувствах. Можете ли вы описать их словами?

– Я чувствую, что все это нехорошо.

Он кивнул, и она обрадовалась тому, что он серьезно отнесся к ее тревогам. Отец Линет давно уже приказал бы ей подчиниться, а сам удалился бы из комнаты. Но Адриан, похоже, на самом деле задумался над ее словами. Его искренне волновали чувства, которые она переживала.

– К переменам всегда трудно привыкнуть, Линет. Если кто-то привык к определенному образу жизни, тогда наступившая перемена заставляет его чувствовать себя не в своей тарелке. Такому человеку кажется, что это не к добру.

Она встала с кровати и принялась ходить по комнате.

– Я понимаю, когда люди чувствуют себя не в своей тарелке. То, что происходит со мной, – это не просто перемена обычного распорядка дня. Это не какая-то детская причуда с моей стороны! – воскликнула она.

Виконт тоже поднялся.

– Я никогда не говорил, что это детская причуда. Я лишь хочу понять вас.

Он вздохнул, подошел к девушке и взял ее за руки, не давая ей беспокойно метаться.

– Пожалуйста, Линет, постарайтесь рассказать мне подробнее о своих переживаниях.

На этот раз ответ пришел быстро. Но она не стала произносить его вслух.

Он, должно быть, понял это по ее лицу, потому что слегка сжал ее руки и мягко, но властно произнес:

– Линет, я многим рискнул ради вас. Вы должны хотя бы объясниться.

– Мне стыдно, – громко сказала она, заглушая его последние слова. Когда она отвела взгляд и снова заговорила, ее голос перешел в шепот: – Мне очень стыдно.

– Вам стыдно за то, что вы делаете? Или за то, что вы чувствуете? Линет держалась до последнего, стараясь не расплакаться, но слезы сами потекли из глаз. Она посмотрела на его руки, сжимавшие ее запястья, и почувствовала, что лицо стало мокрым от слез.

– Кажется, я понял. – Виконт не двигался, продолжая сжимать руки девушки, словно хотел, чтобы она еще лучше вникла в смысл его слов. – Скажите, хорошо ли воровать?

Линет испуганно заморгала, услышав столь неожиданный вопрос.

– Что?

– Хорошо ли воровать?

– Конечно, нет.

– И если бы вас поймали на воровстве, вы бы испытывали чувство стыда.

Она кивнула.

– Естественно.

– Естественно, – повторил он. – Но представим себе, что какого-то ребенка забрали от родителей и вырастили в другом месте. Возможно, в деревне или на острове, где принято воровать. Воровство – единственный способ выжить там. Оно стало настолько важным для людей, что самых больших воров прославляли как героев, устраивали празднования в их честь, и они становились правителями этого острова.

– Но это же, смешно. Он вскинул брови.

– Правда? Неужели вы никогда не слышали, что в некоторых наших прибрежных городках процветает пиратство?

Она закусила губу. Это была правда.

– Так вот, помните ли вы нашего ребенка? Которого, привезли на этот остров?

Она кивнула.

– Если бы он попался на воровстве, стали бы вы его стыдить?

Линет нахмурилась, понимая, к чему он клонит.

– Я бы считала, что виноваты воспитатели, научившие мальчика такому постыдному занятию.

Виконт улыбнулся, с радостью пожимая ее руки.

– Вот именно! Это не вина мальчика.

– Конечно, нет. Он не мог знать, что это неправильно.

– Поэтому стыдиться должны жители этого острова, его учителя. – Марлок подождал, пока она посмотрит ему прямо в глаза. – Это верно, Линет? Мальчик ведь не виноват? Стыдно должно быть островитянам?

Она помолчала, обдумывая его слова, и кивнула.

– Точно так, – мягко продолжал виконт, – стыд за каждое ваше действие или одежду должен испытывать один я. Я тот человек, который учит вас.

Линет понимала, что он имеет в виду, и покачала головой, возражая.

– Здесь, другое, – сказала она.

– Но почему? – спросил Марлок, не отпуская ее.

– Потому что я знаю, что хорошо, а что плохо. Я знаю, что мои чувства...

– Неправильные? Но откуда вы это знаете?

Он сделал шаг вперед, следуя за ней, и сказал:

– Ведь это просто другие чувства.

Она молчала, затрудняясь ответить. Может, это было дьявольским искушением? Или же это всего лишь... Что именно? Другой образ жизни?

«Нет, – внезапно решила она. – Мне уже больше двадцати лет. Я разбираюсь в своих чувствах».

– Значит, вы знаете, что такое рожать ребенка?

Девушка взглянула на него, удивленная неожиданно резким тоном.

– Конечно, нет.

– И вы знаете, что значит каждый день вести борьбу за кусок хлеба и крышу над головой и все равно не получать их? Видеть, как все уплывает из-под ваших рук, что бы вы ни делали?

Линет отрицательно покачала головой. Когда отец был жив, они были обеспечены. Даже после его смерти их семья не испытывала нужды. Просто сейчас у них не было больше никаких доходов.

– Тогда откуда вы можете знать об этом? Она не знала. И все же...

Виконт приблизился к ней, так что ей пришлось запрокинуть голову, чтобы видеть его лицо.

– Вы ничего еще не знаете, Линет. Все это слишком ново для вас. Она попыталась увернуться от него, потерла себе виски, чтобы лучше понять свои мысли, чувства и настроение.

– Вы смущаете меня.

На этот раз он не последовал за ней.

– Конечно, я смущаю вас. Я учу вас, и частью нашей учебы является смущение.

– Нет!

Линет отпрянула в сторону. Но виконт быстро шагнул к ней и взял ее за руку.

– Нет? Я не смущаю вас?

Она пристально посмотрела на него и прислонилась спиной к стене. Его лицо показалось ей таким неистовым, что если бы она попыталась сбежать от него, то, несомненно, узнала бы, каким сильным он может быть.

– Я... я... – Линет беспомощно подняла руки. – Я не знаю, – прошептала она.

– Да, вы не знаете, – сказал Марлок, прижимаясь к ней всем телом. – И это правда, – продолжал он, склоняя к ней голову и глубоко вдыхая ее запах. – Вы не знаете. Но я знаю. – Он слегка отстранился. – Доверьтесь мне, Линет. Вам еще предстоит столько узнать.

Это произошло в следующее мгновение. Она не знала, как именно, поскольку все, что случилось, было неподвластно ее пониманию. Еще минуту назад Линет была уверена в том, что делает, была готова бороться с жестокими обстоятельствами, ведя правильный, нравственный, образ жизни. А теперь собственное тело предало ее.

Ей нравилось чувствовать Адриана рядом с собой, нравилось, как он прижимается к ней своим мускулистым телом.

Хотя на ней больше не было серег, губы мужчины были так близко, что его дыхание щекотало кожу ее шеи, напоминая об их прикосновении. Одетая в одну только нижнюю сорочку, она воспринимала каждый его вдох и выдох, как нежную ласку.

Это было чудесно.

– Доверьтесь мне, – прошептал виконт.

Затем он прикоснулся к ней. Не к лицу, не к шее – его руки скользнули по ее талии и проследовали выше, к грудям. Он нежно сжал их.

Она была потрясена. Нет, ей не было больно. Напротив, она и прежде безотчетно желала этого. Ей хотелось, чтобы его руки крепко сжимали ее плоть, словно бы погружаясь в нее. Но то, как ее тело отозвалось на его прикосновения, поразило девушку.

Когда она невольно застонала, этот звук не просто удивил ее – он привел Линет в ужас. Она была изумлена своей несдержанностью.

– Поверьте мне, – прошептал виконт, и его руки вновь заскользили по ее телу.

Она ни о чем больше не могла думать, сосредоточившись на необыкновенно сладостных ощущениях. Он гладил ее груди, совершая такие чудесные движения.

– Это не грех, Линет. Это просто удовольствие. Как медленная прогулка летним днем. Как сладкий десерт после тяжелого блюда. Это радость. Вы чувствуете ее?

Ее веки сомкнулись, голова откинулась назад. Если бы не стена позади нее, она бы упала на пол.

– Вы чувствуете? – повторил он и нежно прикоснулся к ее соскам.

От этой ласки Линет закричала. Ей казалось, что она очень долго ждала, чтобы он сжал ее тело именно в этом месте. Чтобы он укусил...

Укусил!

Она открыла глаза, и это было единственным протестом с ее стороны. Опустив взгляд, она увидела склоненную голову Адриана и почувствовала прикосновения его рта. Он целовал ее. Он целовал ее груди через сорочку. Тонкая ткань намокла и прилипла к телу. Он нежно покусывал изгиб ее левой груди. Вниз. Вокруг. Затем снова вверх. К ее соску.

Он слегка укусил его, и у нее подкосились колени.

К счастью, Марлок был готов к этому. Он легко подхватил ее и отнес на кровать, бережно уложив на подушки. Линет опечалилась, оттого что больше не испытывала тех приятных ощущений, которые он только что дарил ей. Но это длилось всего одно мгновение. Она вдруг поняла, что у нее появились другие, незнакомые ей ощущения. Ей казалось, будто что-то тянет внизу ее живота. Она чувствовала жар. И там было... мокро.

– Я чувствую себя по-другому, – тихо произнесла она. – Мне так...

– Вы великолепны, – не дал ей договорить виконт. – Его рука продолжала гладить ее грудь, а язык нежно ласкал ей ухо. – Если все это стыдно, тогда стыдиться должен я. Вы слышите меня, Линет? Стыдиться должен я, – соблазнительно нашептывал ей Адриан.

Она беспокойно метнулась на постели.

– Но я знаю, что...

– Вы ничего не знаете! – воскликнул виконт.

Внезапно он рванул за верх сорочки и разорвал ее до пупа. Его движение было властным, но Линет не испугалась. Лежа перед ним с обнаженной грудью, она испытывала только гложущую ее неудовлетворенность, которую никогда прежде не знала.

Это было желание – греховное или нет, но она не могла от него избавиться. Ей так страстно хотелось продолжения, что она вдруг подумала, что уже не сможет покинуть этот дом. Пусть даже ее душа будет вечно корчиться в муках, она останется здесь. С ним. Она не могла не подчиниться этому мужчине, когда он прикасался к ней.

Прохладный воздух ласкал разгоряченное тело Линет, и она чувствовала, как напряглись ее соски. Это было не больно. Точнее, ей было и больно, и хорошо одновременно.

Она открыла глаза, глядя на изменившееся от страсти лицо Адриана. Его взгляд ласкал ее груди, но сам он не прикасался к ним. Она хотела, чтобы он это сделал. Она желала, надеялась, требовала, чтобы его руки прикоснулись к ее телу, но он стал неподвижным, как статуя, и только продолжал жадно смотреть на нее.

Ее дыхание участилось и стало шумным.

– Вы ничего не знаете, – снова прошептал виконт, не двигаясь. Она бесстыдно выгнулась, желая, чтобы он снова ласкал ее, чтобы он сделал все то, что делал с ней раньше, и даже больше. Но Адриан, слегка качнувшись, поднялся и, сверкнув глазами, сказал:

– Я хочу, чтобы вы прочитали Библию, Линет. Она в изумлении уставилась на него.

– «Песнь Песней». И не говорите со мной, пока не прочитаете ее. После этого он вышел из комнаты.

Глава 12

Господи, до чего же она была прелестна! Красива. Чувственна. Умна. Он так сильно желал Линет, что ему пришлось напрячь все свои силы и волю, чтобы удалиться из ее комнаты. Если бы Адриан прикоснулся к ней хотя бы еще раз, то уже сам дьявол не смог бы остановить его.

Сможет ли он завершить ее обучение? Сможет ли отдать ее другому мужчине? Он не знал ответа. А разве у него был выбор? Все его состояние, все его будущее зависели от замужества Линет.

Еще ни одну женщину он не желал так страстно, как Линет, хотя понимал, что не может обладать ею.

Он бросил горящий взгляд на дверь, разделявшую их. Нужно сказать, чтобы она загородила ее. Усмехнувшись, Адриан покачал головой. Всех своих девушек он заставлял убирать заграждения. Но с Линет все было по-другому.

Ни один мужчина не был способен выдержать такое.

Удрученно вздохнув, Марлок закрыл глаза и усилием воли заставил себя мысленно представить свои зеленеющие поля вместо возбужденных грудей девушки. Он рисовал в своем воображении новые прочные дома, плуги и домашний скот – все это он сможет приобрести благодаря тем деньгам, которые получит после ее свадьбы. Он принуждал себя думать только о возрождении своего состояния. Но, поскольку это не помогло, Марлок спустился в библиотеку, чтобы просмотреть бухгалтерские книги и те жалкие суммы, которые были записаны в них.

Но и в библиотеке он все время поглядывал наверх, представляя себе ее порозовевшую кожу, вспоминая, как она открылась ему. В конце концов, он выругался и быстро вышел из дому.

На следующий день ему нетрудно было держаться вдали от нее. Это было частью его плана. После того как он представил Линет в обществе, стало ясно, что рыба клюнула на крючок. Теперь он хотел знать, сколько рыбин удалось приманить.

Виконт провел весь день в модных клубах, принимая как должное то, что дюжины молодых мужчин просили его познакомить их с девушкой. К счастью, несколько пожилых джентльменов тоже осторожно навели справки. Даже его старый друг, граф Сонгширский, упомянул в разговоре о том, что был бы не прочь поддерживать знакомство с Линет.

В общем, девушка имела безоговорочный успех, на который он надеялся и в котором очень нуждался.

Но Адриана поражало другое. Он не ожидал, что любое проявление интереса к Линет со стороны других мужчин вызовет в нем раздражение и даже злость. Он был достаточно зрелым человеком, чтобы понять, что означали эти чувства. Да, он давно уже не испытывал ничего подобного.

В нем бушевала ревность. Он ревновал так сильно, что у него сжимались кулаки, когда кто-то говорил о Линет. Одному из этих мужчин, какому-нибудь старому дураку, посчастливится купить Линет, и он будет наслаждаться ею до конца своих дней, пока не умрет с перекосившимся в экстазе лицом.

И это будет не Адриан.

Признаться, он испытывал приступы ревности по отношению ко всем своим девушкам. Каждый жених, который пожинал плоды трудов Адриана, был объектом его зависти. Но Адриану всегда удавалось утешить себя той суммой денег, которую он получал в результате сделки. Эти деньги шли на облегчение долгового ярма, в котором он находился уже много лет. Он вкладывал их на возрождение своих земель, на восстановление семейной чести. Они, в конце концов, помогали ему вернуть веру в себя.

Да, плотские утехи и любовный экстаз – это одно, а плодородные поля и обеспеченная жизнь, честь и гордость его будущей семьи – это совсем другое. Возможно, он слишком устал, чтобы играть по правилам этой игры. А может, ему просто надоела постоянная борьба. «Или же, – грустно подумал он, – Линет не такая, как остальные».

Какой бы ни была причина, на положение вещей это не влияло. Он чувствовал острую боль всякий раз, когда кто-нибудь из знакомых ему мужчин спрашивал о Линет. Однако это не изменило планы Адриана. Он подавлял в себе эту боль, улыбался и просчитывал возможные варианты знакомства со всеми подходящими для нее женихами.

«Не позволяйте лорду Рендлену прикасаться ни к чему, кроме Вашей руки.М.».

Линет с досадой смотрела на очередное утреннее послание. Она уже привыкла к коротким запискам виконта, но эта раздражала ее особенно сильно. Наверное, ее настроение было связано с тем, что произошло вчера после оперы. Он покинул ее так внезапно. «Вы ничего не знаете», – сказал виконт, но почему-то не стал ничего объяснять ей. Он ничему ее не учил. «Доверьтесь мне», – прошептал он. А когда она послушно открылась его взгляду, его прикосновениям, Адриан удалился из ее комнаты без всякого предупреждения. Линет лежала в постели, потрясенная его поведением, и не верила, что он мог так просто взять и уйти.

Потом она слышала, как виконт спустился по лестнице, и поняла, что он ушел из дому. Осознав, что этой ночью они уже не увидятся, и она больше не сможет получить никакого... опыта, Линет не выдержала и разрыдалась.

Как он посмел! Как он мог бросить ее в минуту, когда она лежала перед ним на постели, дрожа от нахлынувших чувств, которые были для нее открытием? Но он поступил именно так. Он знал, что и как нужно делать, чтобы она превратилась в безвольную игрушку в его руках.

Линет натянула разорванную сорочку на грудь и поклялась, что такое никогда не повторится. Виконт больше не посмеет обидеть ее своим равнодушием. Баронесса часто говорила ей о той власти, которую женское тело имело над мужчинами. О возможности пленять их, бесконечно завораживать и обольщать. Она научится, как пользоваться этой властью. Адриан рано или поздно попадется в ее сети. Тогда он не сможет покинуть ее. Он останется с ней и сделает все, что она захочет. Он ответит ей на все вопросы, которые она задаст. Виконт будет для нее всем, чем она только пожелает.

Но сначала ей необходимо научиться. Ей нужно узнать те секреты, на которые ей намекала баронесса, освоить их и успешно применить.

Подняв глаза от краткого послания Адриана, Линет с улыбкой посмотрела на баронессу, которая переваливаясь, вошла в кухню. Девушка взглянула на часы, стоявшие на полке, и покачала головой. Господи, в первый раз за все пребывание Линет в этом доме баронесса так поздно встала. Похоже, долгие часы, проведенные в опере, отразились на ней не лучшим образом.

– Доброе утро, баронесса. Как вы себя чувствуете?

– Хм... – пробормотала та, тяжело усаживаясь за стол и протягивая руку к чашке.

Линет смотрела на нее, перебирая в памяти все, что произошло между ними за прошедшую неделю: их первая встреча в соборе Святого Павла, дружеская беседа во время прогулки по Лондону, беготня по магазинам, ужасный осмотр у мистера Смайта. Линет помнила все.

Несмотря на то, что она не могла простить баронессе многих вещей, сейчас, при свете утреннего солнца, девушка вдруг поняла, что баронесса является такой же жертвой, как и она сама. Возможно, эта женщина пострадала еще больше, поскольку Линет предстоит недолгая совместная жизнь с мужем. Она выйдет замуж за какого-нибудь старикашку, и через несколько лет получит благословенную свободу.

А вот баронесса неудачно вышла замуж. Будучи вдовой, она попалась в ловушку и теперь вынуждена обучать девушек, которые ненавидели ее. Уже далеко не молодая и одинокая, она целиком зависела от своего племянника, никуда не могла уехать, чтобы стать свободной. Ее ценили только за то, что она прививала хорошие манеры ученицам виконта. Все, что ей приходилось делать, контролировал Марлок.

И единственным виновником того, что происходило в этом странном доме, был он, а не баронесса.

«Что ж, – решительно подумала Линет, – если баронесса попалась в ловушку так же, как и я, то следует объединить наши знания и усилия». Она еще не знала, как сделать столь необычное предложение баронессе, но была уверена, что эта женщина многому научит ее.

Линет не сомневалась, что она сможет добиться своего, и они обе станут свободными. Она обязательно сделает это! Виконт даже не будет подозревать, какой сюрприз его ожидает. Линет захватит власть в свои руки. А баронесса поможет осуществить этот план.

Аккуратно поставив чашку, Линет обратилась к баронессе. Выражение ее лица было заговорщическим, просительным, однако она была полна твердой решимости.

– Баронесса... – начала девушка.

Женщина с подозрением посмотрела на нее, глаза ее сузились.

– Я должна научиться.

Баронесса некрасиво фыркнула в свою чашку.

– Конечно, должны. Линет покачала головой.

– Нет. Я должна научиться очаровывать мужчин. Она нагнулась вперёд, обхватив стол руками.– Я должна узнать, как влюбить в себя виконта.

Линет замолчала, затаив дыхание. Она знала, что баронесса не будет молчать. Наверняка она начнет отказываться. И все же девушка надеялась, что в пожилой женщине вспыхнет искорка надежды на лучшее будущее. Линет напряженно ждала.

Баронесса, молча, смотрела на нее в течение некоторого времени, затем громко расхохоталась. В этом смехе не было и намека на веселье. Он звучал грубо и сердито. Линет была поражена и чувствовала себя неловко. Однако она быстро справилась со своим потрясением, и, не успел смех баронессы стихнуть, как Линет снова обратилась к ней:

– Баронесса, пожалуйста...

Женщина устало подняла руку, показывая, чтобы Линет умолкла.

– О, прошу вас, ничего не нужно объяснять. Я думала, что вам потребуется больше времени. Ведь вы же все-таки дочь священника. Однако, по-видимому, вы из того же теста, что и остальные. – Она снова хихикнула. – По правде говоря, вы влюбились в него раньше, чем другие.

Линет неловко поерзала на стуле.

– Прошу прощения, баронесса, но я не понимаю вас.

– Конечно, не понимаете. Вернее, не все понимаете. – Она наклонилась вперед, и ее лицо, освещенное утренними лучами, показалось Линет грубым. – Вам объяснить подробнее? Так вот – вы влюбились в виконта Марлока.

Глаза Линет сверкнули.

– Нет, ничего подобного! – возразила она.

– Да-да, детка. Все они влюбляются в него, – сказала баронесса, сложив руки на груди и смерив Линет презрительным взглядом. – Ничего не выйдет. У него нет сердца, так и знайте. Особенно по отношению к его девушкам.

– Неправда, у него есть сердце! – запальчиво воскликнула Линет, удивляясь, почему она защищает этого мужчину.

Однако баронесса не слушала ее и спокойно продолжала:

– Подумайте: человек, у которого есть сердце, не смог бы выдать девушку замуж за плешивого старого дурака. Человек, у которого есть сердце, прислушался бы к слезам и мольбам юного создания. – Она пронзительно посмотрела на Линет. – Но он не такой. Он не способен чувствовать чужое горе, потому что его родители умерли, а я... – она осеклась и умолкла.

Линет решила заставить ее договорить, потому что догадывалась, что здесь кроется какая-то тайна. Она поняла, что в отношениях виконта и его тетушки есть какой-то секрет, еще тогда, в соборе, когда впервые увидела их вместе. Но потом с Линет произошло столько неожиданного, что у нее не было возможности попробовать докопаться до истины. Пора с этим покончить. Линет почувствовала себя так, словно вся ее жизнь зависела от того, выскажется ли баронесса до конца.

– И что же вы? – спросила она. Баронесса встала и отправилась в кладовую.

– Это не имеет значения.

– Напротив, – настаивала Линет, – я считаю, что это имеет очень большое значение. – Она помолчала, тщательно подбирая слова. – Разве вы сами не видите, насколько все это странно и нехорошо?

Баронесса резко отвернулась от полок с продуктами. На ее утомленном лице было написано страдание.

– Конечно, это нехорошо и странно! – вспыхнула она. – Мы бросаем девушек на съедение волкам! Что может быть хуже этого?

От этих слов по спине Линет побежали мурашки, но она справилась с собой.

– Я говорила не о вашем... роде занятий, – сказала она. – Я имела в виду то, как он обращается с вами и вообще со всеми людьми. – Она презрительно ткнула пальцем в белоснежный конверт. – Одна-единственная фраза! Одиннадцать слов и буква вместо подписи. – Линет нагнулась вперед. – Он отдает приказания, словно нанял нас в услужение.

Баронесса взяла маленькую буханку хлеба и, едва сдерживаясь, разломила ее пополам.

– А мы, дорогая моя, на самом деле являемся его слугами, – резко ответила она.

– Возможно, я действительно его служанка. И Данворт тоже. Но вы? Ведь вы его родная тетя. Вы заслуживаете, чтобы к вам относились с уважением.

– Заслуживаю! – истерически воскликнула баронесса, обуреваемая гневом. – Я заслуживаю именно то, что имею, милая барышня, и не забывайте об этом!

Она швырнула хлеб на стол, бросив на Линет злой взгляд, и вышла из кухни. Девушка пододвинула себе стул, и некоторое время просидела в полной тишине. Но это было недолго. Уже через пару минут она вскочила и помчалась вслед за баронессой. Она точно знала, куда ушла леди Хантли, и знала, как ей следовало поступить.

Линет успела вовремя.

Баронесса была наверху, в своей комнате. В руках она держала большой бокал и наливала в него бренди.

Линет вошла как раз вовремя, чтобы выхватить бокал и прижать его к своей груди.

– Отдайте сейчас же! – закричала баронесса.

– Нет! – в ярости ответила девушка.

Она знала, что ей надо быть осторожной. Когда-то Линет встала между пьяницей, и его выпивкой, и ей очень повезло, что она отделалась лишь огромным синяком на щеке. Но сейчас Линет была уверена, что она сильнее и ловчее баронессы. Поэтому, дотянувшись до подноса с бутылками, который стоял за спиной баронессы, она сбросила его на пол, разбив при этом больше половины бутылок. Затем она кинулась вперед, став между баронессой и несколькими уцелевшими бутылками.

– Вы с ума сошли? Что вы делаете? – в отчаянии закричала баронесса.

Линет пожала плечами.

– Я не позволю вам пить, пока вы не дадите объяснений.

– Он вас за это убьет! – вне себя, вопила женщина.

– Почему вы считаете, что заслуживаете такого ужасного обращения с собой? Почему?

– Отдай мне эту бутылку, малышка. И возвращайся к себе в комнату! – баронесса пыталась говорить твердо и непреклонно, но Линет видела в ее глазах панический страх.

– Нет, – спокойно ответила она, хотя сердце ее бешено колотилось. – Почему вы заслуживаете такого обращения с собой?

Баронесса в гневе сжала губы. Однако ее взгляд был направлен не на Линет. Она смотрела на бутылку в руке девушки и на те, что пока оставались целыми и невредимыми.

Линет слегка наклонила голову и мягко произнесла:

– Только скажите мне то, что я хочу от вас узнать, и я отдам вам бренди.

Она терпеть не могла подобных сделок, когда приходилось использовать слабость другого человека против него же, но у нее не было выбора. Если ей хочется получить, хоть какую-то гарантию на успех, хочется изменить этот дом в лучшую сторону, она должна была знать правду.

– Что вы ему сделали?

– Ничего! – баронесса произнесла это слово с горечью и отвращением к себе. – Его родители умерли, когда он был ребенком. А я ничего не сделала для него!

Линет замерла, потрясенная, до глубины души. Неужели это правда? Неужели родная тетя могла покинуть осиротевшего мальчика? Она уставилась на баронессу, с ужасом наблюдая, как та медленно оседала на пол, жалобно воя и причитая.

– Я пыталась. Бог свидетель, что я пыталась помочь ему. Я умоляла. Я просила. Однажды ночью я села на лошадь и сказала ему, что я заберу мальчика к нам, что бы он там ни говорил. Но он поехал вслед за мной. Он нашел меня и побил, а потом запер в спальне. – Женщина прерывисто вдохнула. – Он никогда не выпускал меня. Линет стала на колени рядом с баронессой.

– О ком вы говорите?

– О Горации! – она произнесла это имя, как проклятие. Речь шла о бароне, ее муже.

– Он не хотел принимать бедного сироту, несмотря на то, что я была единственной родственницей мальчика, – всхлипывая, говорила баронесса, и ее глаза застилали слезы.

– Как долго он держал вас взаперти? – Линет не хотелось спрашивать об этом, но она должна была знать правду. – Тринадцать месяцев. Потом, состарившись, он сажал меня под замок раз в год на месяц. – Баронесса отвела взгляд в сторону. – Когда я, наконец, освободилась, Адриан уже справился со своими трудностями. – Она горько усмехнулась. – Ему здесь было лучше, нежели со мной. Поэтому я оставила все как есть.

Линет отвернулась к окну. В голову ничего не приходило. Конечно, ей доводилось слышать истории о жестоких мужьях. Она беседовала со многими женщинами, на теле и лице которых были синяки и кровоподтеки. Но такое обращение... Это выходило за рамки жестокости. История, рассказанная баронессой, привела ее в ужас. Тем более что зло, причиненное этим мерзким Горацием жене и ее племяннику, до сих пор дает о себе знать.

Линет зябко поежилась. Из коридора донесся какой-то звук. Она посмотрела на приоткрытую дверь и поймала на себе спокойный взгляд Данворта, который молча, разглядывал их. Ей хотелось окликнуть его, спросить у него совета, но дворецкий, тут же ушел, печально качая головой. Как подобает всем хорошим слугам, он не позволил себе мешать им.

С грустью глядя на баронессу, которая по-прежнему плакала, сотрясаясь от рыданий, Линет чувствовала себя одинокой. Она вдруг подумала, что, возможно, будет лучше, если она отдаст баронессе злополучную бутылку бренди или даже присоединится к леди Хантли, поскольку им обеим нужно, хоть на время забыться. Линет, конечно, понимала, что это не поможет ни баронессе, ни ей самой. И, когда женщина немного успокоилась, она, проглотив комок в горле, заговорила:

– Да, ну и история.

Баронесса бросила на нее колючий взгляд, но Линет опередила ее, видя, что та неправильно поняла ее.

– Я знаю, что вы сказали мне правду. Не сомневаюсь, что вам пришлось много выстрадать. Но мне хотелось узнать... – Она склонилась над баронессой. – Мне хотелось узнать, почему вы считаете, что это ваша вина.

Баронесса уставилась на нее с недоумением. Линет продолжала:

– Гораций был очень плохим человеком, и я рада, что он уже умер. Я знаю, – сказала она, пожав плечами, – что так говорить нельзя. Особенно дочери священника, но я действительно так считаю. Ваш муж был очень плохим человеком. – Она сделала паузу, глядя в глаза баронессы, и глубоко вдохнула. – Но Гораций, ужасный и злой человек, теперь мертв. Почему же вы до сих пор должны быть наказаны?

На губах баронессы появилась жалкая улыбка, которая была красноречивее всех слов.