Выстрел издалека

* * *

Мэри остановила свой взятый напрокат автомобиль за красным джипом и выключила двигатель. Пока он охлаждался, она помассировала виски, изучая мотель «Бест Вестерн» возле автострады № 40: тихий, незаметный, он мог быть прекрасным местом для ловушки. Мэри доверилась звонившему ей человеку, доверила ему свою жизнь, но какое-то предчувствие не покидало ее. Она оглядела машины на стоянке, выискивая, которая из них могла бы принадлежать скрытому агенту, и проверяя, нет ли хвоста. Она знала, что занимается ерундой, поскольку, если это ловушка, то первым признаком, по которому она узнает об этом, будет глухой удар пули, вдогонку которому раздастся щелчок выстрела. Сердце ее заколотилось, а руки сползли с руля.

– Все о'кей, – шептала она, пытаясь совладать с собой. – Все о'кей.

Мэри хотелось завести машину и уехать отсюда, но, если есть какая-то вероятность узнать, что ее операция раскрыта, она должна это выяснить. Контакт в Нью-Йорке свидетельствовал, что встреча эта имеет жизненно важное значение для успеха операции, а для Мэри одного этого уже было достаточно. Ее сумочка лежала на сиденье рядом, и она приоткрыла ее ровно настолько, чтобы убедиться – пистолет на месте и снят с предохранителя. Мэри ощущала себя мышью, принюхивающейся к сыру в мышеловке, знающей, что это рискованно, но все равно страстно желающей этого сыра. Во рту пересохло, и она судорожно глотнула. Оглядела еще раз автостоянку в надежде заметить хоть что-то, что дало бы ей основания для бегства. Ничего. Взяла сумочку. Если ее собираются убить, они подождут, пока она выйдет из машины, чтобы не было сомнений в ее личности. Если это американцы, то в засаде сидит СВАТ, оснащенный ружьями с оптическим прицелом, если же спецназ, то у них будут пистолеты, и подойдут они как можно ближе. В любом случае результат будет один – кровь на бетонной мостовой. Ее кровь. Мэри поежилась, открыла дверцу и вышла из машины. Раздавшийся справа шум заставил ее вздрогнуть, но это оказался просто ребенок, кинувший мячом в красный грузовик. Мать позвала его из открытой двери в комнату, и он, схватив мяч, побежал к ней, смеясь.

Мэри вздохнула и захлопнула дверцу. Хлопок эхом пронесся над автостоянкой, словно на эшафоте разверзся люк. Мэри глубоко вздохнула и пошла по бетонной мостовой к двухэтажному спальному блоку. Комната номер 27, сообщили ей по телефону. Расположена на первом этаже, занавески задернуты. На верхнем этаже горничная толкала тележку с грязным бельем, отчего ее колеса скрипели, словно от боли. Мэри встала перед дверью, оглянулась по сторонам, затем открыла сумочку и опустила в нее руку. Холод металла действовал успокаивающе. Постучала в дверь и тут поняла, что она не заперта. Толкнула дверь ладонью.

– Есть тут кто?

Ответа не последовало, но ей был слышен звук льющейся воды. Мэри протянула руку в поисках выключателя. Но, когда он щелкнул, ничего не произошло, то ли лампочка перегорела, то ли отключили ток.

Мэри вгляделась в темноту и, шагнув в комнату, крепче сжала пистолет. Дверь в ванную была закрыта, но из-под нее пробивалась полоска света, а душ, очевидно, был открыт на всю катушку. Мэри осторожно прикрыла за собой дверь.

– Вынь руку из сумки, – раздался женский голос. – Если в ней будет пистолет, я выстрелю.

Голос был спокойный и уверенный, и Мэри медленно подчинилась, поднимая руки над головой.

– Повернись и положи руки на стену, – произнес голос.

Мэри сделала, как ей сказали, мысленно проклиная себя за глупость. Ей не следовало приезжать одной, ей не следовало входить в темную комнату, и ей не следовало попадаться на старую как мир удочку. Когда чья-то рука опытными движениями заскользила по ее ногам и пояснице, Мэри закрыла глаза и глубоко вздохнула. Услышала, как та же рука залезла в сумочку, вытащила пистолет, швырнула его на кровать и опять вернулась в сумочку. Мэри попыталась выпрямиться, но прежде, чем она успела пошевелиться, в поясницу ей уперся ствол.

– Даже не думай, – мягко произнес голос.

Мэри открыла глаза и посмотрела вниз. Она увидела руку с покрытыми красным лаком ногтями, вытаскивающую из ее сумки бумажник, после чего ствол убрали от спины. Женщина отошла, и Мэри поняла, что та изучает ее кредитки и документы.

– Вот это хорошо, – произнесла женщина. – Очень хорошо.

Мэри опять ощутила сухость во рту и сглотнула. – Ты Келли Армстронг? – спросила она.

– Уг-гу, – отозвалась Келли. – А ты, несмотря на все, что здесь написано, – Мэри Хеннесси. Я уже давно ищу тебя.

Мэри нахмурилась. Если бы ее схватил кто-то из фэбээровских ищеек, вся комната уже была бы наполнена вооруженными агентами, а если бы ловушку устроили спецназовцы, она давно валялась бы мертвая на полу. Большой разницы не было. Она услыхала, как женщина отошла в другой конец комнаты. Мэри повернула голову и увидела, как Келли вглядывается сквозь щель в занавеске. У нее была бросающаяся в глаза внешность железной леди из телесериала, с зачесанными назад волосами и резким профилем. Келли была одета в черный жакет и юбку, обнажающую длинные загорелые ноги. В правой руке она держала большой автомат, а в левой – бумажник Мэри. Настроение Мэри ухудшалось с каждой минутой. Келли повернулась, и Мэри вновь уперлась взглядом в стену.

– Ты пришла одна? – спросила Келли.

– Как ты просила, – отозвалась Мэри, продолжая смотреть в стену.

– Теперь можешь повернуться, – произнесла Келли. Она положила бумажник Мэри на столик возле кровати и включила настольную лампу.

Мэри оттолкнулась от стены и повернулась лицом к Келли.

– К чему все это? – спросила она. – Мне передали, что ты хочешь меня видеть и у тебя есть для меня информация. Зачем вся эта комедия?

Келли улыбнулась.

– Ты очень опасная женщина, Мэри. Мне надо было убедиться, что ты не будешь палить из пулемета.

– Так чего тебе надо? Решила взять меня, да?

Келли мягко рассмеялась. Она сунула руку в карман пиджака и извлекла оттуда маленькое кожаное портмоне. Кинула его на кровать рядом с пистолетом. Мэри протянула руку и в какое-то мгновение чуть было не схватила пистолет. Но подняла глаза и увидела, что Келли внимательно следит за ней. Мэри взяла портмоне и открыла его. Ее сердце оборвалось, как только она увидела удостоверение агента ФБР.

– Мне известно о покушении, – тихо произнесла Келли.

Мэри была в шоке. Она посмотрела на дверь, ожидая, что та сейчас распахнется и в комнату ввалится дюжина вооруженных пистолетами фэбээровцев, но этого не произошло.

– Не знаю, в какую игру ты тут со мной играешь, но давай прекратим эти кошки-мышки, ты не против? Я думала, у тебя есть, что мне сказать.

Келли положила свой автомат на прикроватный столик.

– О, да, Мэри, – мягко произнесла она. – И я хочу помочь. – Келли подошла к легкому стулу и уселась на него, скрестив длинные ноги, словно секретарша, приготовившаяся к диктовке.

Мэри посмотрела на пистолет, валяющийся на кровати, потом опять на Келли.

– Кто ты? – спросила она.

Келли выгнула брови дугой.

– Келли Армстронг, специальный агент Федерального Бюро Расследований.

– Ну, и?..

– А Кольм О'Мэлли был моим отцом.

Откровение произвело на Мэри эффект удара в солнечное сплетение.

– Кольм О'Мэлли? – переспросила она.

– Разве тебе не сказали? Разве тебе не сказали, что Фергюс – мой дядя?

Мэри покачала головой.

– Нет, не сказали. – Она присела на край кровати. – Но ведь ты американка.

– Это сейчас. Родители разошлись, когда я была еще ребенком. – Мэри резко вскинула голову. – Я знаю, знаю, католики не разводятся, – продолжила Келли. – Моя мать была американкой, она вернулась в Штаты и оформила развод с отцом. Пока росла, я почти его не видела, но позже, в юности, часто приезжала к нему. Между ним и матерью никогда не было согласия, так что она даже не пустила его на мою свадьбу. – Лицо Келли скривилось, как от боли. – Но ей не удалось остановить меня, когда я поехала на его похороны. – Она заправила за ухо выбившуюся прядь белокурых волос и потерла щеку тыльной стороной ладони, явно сдерживая слезы.

– Мой муж тоже умер, – тихо проговорила Мэри.

Келли свирепо глянула на нее и отрезала:

– Я знаю. Если б не знала, ты думаешь, я сидела бы и трепалась тут с тобой? – Гнев ее прошел так же быстро, как и вспыхнул. – Извини, – пробормотала она.

Мэри ничего не ответила, и обе женщины сидели какое-то время молча, объединенные невысказанными воспоминаниями.

– Как они могли такое сделать? – заговорила наконец Келли. – Как у них рука поднялась убивать живых людей?

– У десантников есть поговорка, – ответила Мэри. – Взрослые игры – взрослые правила.

– Это не извиняет того, что они сделали. И даже не объясняет. Они пристрелили моего отца как животное.

– Я знаю, – отозвалась Мэри.

– Как животное, – повторила Келли. – Я хочу помочь, Мэри. – В ее голосе появилась новая нотка, напоминающая звон треснувшего стекла, глаза сверкали гневом.

– Ты даже не знаешь, о чем говоришь, – ответила Мэри. – Ты не знаешь, что мы планируем.

Келли усмехнулась.

– Ты удивишься, но я знаю, что вы планируете покушение с привлечением трех снайперов и что один снайпер будет удален от цели больше чем на милю. Мне известно, что двое из этих снайперов – бывшие морские пехотинцы, Рик Ловелл и Лу Шолен, что вы проводили репетицию для пристрелки оружия в Аризоне. И еще я знаю, что покушение состоится в ближайшие две недели. – Келли самодовольно улыбнулась. – Единственное, что мне неизвестно, так это кого вы собираетесь шлепнуть.

– Боже мой, – прошептала Мэри.

– Ну так что?

– Боже мой, – повторила Мэри. – Неужели все это известно ФБР?

Келли пожала плечами.

– Кое-что. Им известно, что снайперы – это Ловелл и Шолен, но пока они не в курсе их связи с ИРА.

– Они знают, кто еще участвует?

Келли покачала головой.

– Только морских пехотинцев.

– А как ты узнала, что здесь участвую я? – спросила Мэри.

– Кое-кто с ирландским акцентом брал напрокат одну из тех машин, которыми вы пользовались в пустыне. Я прокрутила все это в голове и принесла ваши фотографии дяде. Он узнал тебя.

– Но ФБР не знает о моем участии?

– Пока нет. Но они используют компьютеры для сличения фотографий, поэтому, насколько я понимаю, это лишь вопрос времени. Итак, кто мишень?

Мэри помотала головой, словно пытаясь очнуться от сна.

– Откуда фотографии? – спросила она. И тут же поняла, откуда. – Тот самолет, – пробормотала она. – Это наверняка тот самолет.

– На борту была видеокамера, – сказала Келли, – поэтому все заснято.

Мэри посмотрела на часы, потом на агента ФБР.

– И ты хочешь предложить помощь? Зная, чем это грозит, ты хочешь помочь?

– Если цель та, что я думаю, то – да, я помогу. Я хочу отомстить англичанам за ту боль, какую они причинили мне. – Келли глядела на Мэри со страстью, граничившей с фанатизмом.

Мэри медленно кивнула.

– Премьер-министр, – произнесла она. Келли глубоко и протяжно выдохнула, словно спускающая воздух шина.

– Я знала, – проговорила она. Затем встала и подошла вплотную к Мэри. – Я с вами. Долго я ждала такого случая.

* * *

Рик Ловелл сидел на своей кровати, расстелив поверх одеяла кусок полиэтилена, чтобы не испачкать постель деталями разобранной винтовки «барретт». Бывший морской пехотинец протирал, чистил и смазывал свое оружие ежедневно, независимо от того – стреляли из него или нет. Медленными, методичными движениями он проверил, пуст ли патронник, после чего расчленил винтовку на три основных блока: верхнюю казенную часть, состоящую из ствола и оптического прицела; затворную часть; и нижнюю несущую часть, включающую в себя курковую сборку. Ловелл поднял верхний блок и удостоверился, что линии нарезки ствола сияют чистотой, а компенсатор отдачи в хорошем состоянии. Дульный тормоз надежно закреплен, как и оптика, отъюстированная во время репетиции в Аризоне. Он осторожно положил верхний блок на полиэтилен и взял узел затвора. Убедился, что патроновыталкиватель и отражатель нормально прижаты пружинами, не имеют сколов и повреждений. Пока его руки производили действия, которые прежде совершали уже тысячи раз, голова освобождалась от мыслей. Для Ловелла чистка личного оружия была чем-то вроде мантры, приносящей внутреннее спокойствие, столь редко обретаемое в другое время. Он демонтировал ударный механизм и, отжав защелку затвора, поводил им туда-сюда, проверяя на отсутствие каких бы то ни было зацепок. Таковых не оказалось. Их не было вчера, не будет их и завтра, но все равно Ловелл делал проверку ежедневно. Оттянув затвор вниз, пристально осмотрел боек, удостоверяясь, что тот не сломан и не имеет дефектов, затем проверил отверстие бойка на наличие эрозии. Все чисто.

Проверил защелку затвора и рычаг фиксатора, после чего положил детали обратно на полиэтилен.

Последним блоком был нижний узел подачи. Оттянув кронштейн затвора, он убедился, что главная пружина двигается свободно, а курковый механизм в хорошем состоянии.

Затем, удовлетворенный тем, что все – как положено, ввел шомпол с бронзовой щеткой в казенную часть ствола и шесть раз прошелся по нему ершиком для чистки нарезных каналов. Затем, нарвав несколько кусочков тряпки, принялся проталкивать их по одному через ствол, пока они не стали выходить абсолютно чистыми. Грязные он скомкал и выкинул в мусорную корзину. Еще одним куском тряпки протер все детали верхнего блока, которых коснулась чистящая жидкость. Достав маленькую бутылочку с оружейным маслом, Ловелл смочил им кусочек материи, прежде чем протолкнуть его через ствол. Поднеся к глазу конец ствола, убедился, что тот покрыт тонким слоем смазки. Налил масла на другую тряпку и щедро протер затвор, держатель затвора и приемник, затем ей же слегка прошелся по всем металлическим поверхностям.

Когда все отдельные детали залоснились от нанесенной на них смазки, Ловелл быстрыми, скупыми движениями собрал винтовку. Затем встал, подошел к окну и, приложив ее к плечу, приник к оптическому прицелу. На фоне зеленого газона визирная шкала прицела была отлично видна. Он прицелился в основание небольшого дерева и опустил палец на курок. Несмотря на вес винтовки, картинка в окуляре стояла неподвижно, как вкопанная. Ловелл прекрасно знал, что не стоит нажимать на спусковой крючок, когда в патроннике нет патрона: это может привести к повреждению бойка. Он обвел прицелом газон, дыша плавно и медленно. Точность прицела в большой степени зависит от правильного дыхания, поэтому Ловелл уделял его тренировке практически столько же времени, сколько и собственно стрельбе. В окуляре показалась дорога, и он повел прицелом вдоль шоссе. Картинка вдруг стала голубой, и перед Ловеллом возникло лицо Мэтью Бейли. Ловелл улыбнулся и начал плавно сопровождать его винтовкой, удерживая лоб точно по центру окуляра. Инстинктивно палец все сильнее давил на спусковой крючок, а дыхание стало поверхностным, чтобы свести к минимуму колебания груди. Ловелл полностью сосредоточился на Бейли, затем, когда пришла уверенность в готовности к выстрелу, задержал дыхание и мысленно нажал на курок, представляя, как пуля покидает ствол со скоростью более трех тысяч футов в секунду. «Пах-х», – тихо вырвалось у него.

Ловелл снял винтовку с плеча. Через окно было видно, как Бейли подъехал и поставил машину возле дома. Вспышка солнечного блика где-то на самом краю поля зрения привлекла его внимание, и он прищурился. Оказалось – машина, медленно ехавшая по дальнему концу проезда. Ловелл вновь упер приклад в плечо и увидел в центре винтовочного прицела ветровое стекло. Сместив ружье чуть правее, перевел наводку на лицо водителя. Через окуляр были видны пара глубоко посаженных водянистых глаз и покрытые венозной сеткой щеки, видимо, их обладатель был большим любителем выпить. Пара тонких губ беззвучно шевелилась, будто что-то жуя, брови были нахмурены. Человек явно следил за Бейли, входившим в этот момент в дверь дома.

Ловелл положил винтовку на полиэтилен и спустился вниз. Карлос и Лена сидели на кухне за длинным столом из сосновых досок. Лена разливала чай из коричневого фаянсового чайника и, когда Ловелл открыл дверь, посмотрела вверх.

– Чаю хочешь? – спросила она, демонически улыбнулась и облизнула язычком губы, глядя ему прямо в глаза. Изводить его доставляло ей огромное удовольствие.

– Приехал Бейли и кого-то привел на хвосте, – заявил Ловелл.

– Кого? – спросил Карлос.

– Какого-то паренька во вроде бы взятой напрокат машине. Не фараон, это точно. Да и на агента ФБР не похож.

Карлос поднялся. Рука Лены замерла, и чайник повис в воздухе.

– Где Шолен? – спросил Карлос.

– В подвале, – сказала Лена.

Карлос перевел взгляд на Ловелла.

– Найди его. Где этот парень?

– В конце проезда.

– Вы двое обойдете его сзади. – Открыв выдвижной ящик, Карлос достал оттуда тяжелый автомат и вручил его Ловеллу.

Дверь в кухню распахнулась, вошел Бейли с перекинутой через плечо нейлоновой спортивной сумкой синего цвета и тут же заметил напряжение у всех на лицах.

– Что такое? – спросил он. – Что случилось?

– За тобой хвост, – презрительно отозвалась Лена.

– За мной что? – изумленно переспросил Бейли.

Ноги Ловелла быстро застучали подошвами по лестнице, ведущей в подвал. Карлос повернулся к Бейли.

– Иди наружу и слоняйся туда-сюда, как будто кого-то ждешь.

Бейли уронил спортивную сумку на пол.

– Где Мэри? – спросил он.

– Вышла, – отрезал Карлос. – А теперь выметайся. – Ловелл и Шолен поднялись из подвала и бегом бросились к задней двери, выходившей к воде. – Лена, ты пойдешь с Мэтью. Дай этому, кто бы он ни был, попялить глаза еще кое на что.

Лена кивнула и пошла на улицу.

– Что происходит, Карлос? – спросил Шолен.

– Скоро узнаем, – ответил тот спокойным и суровым голосом.

* * *

Джокер бросил руль и сунул в рот жвачку. Он видел, как Мэтью Бейли вынул сумку из машины и вошел в дом, который Джокер тут же постарался подробно рассмотреть, насколько это позволял бинокль. Теперь он не знал, что делать дальше. Одно было ясно наверняка – ему нельзя долго торчать на дороге среди бела дня. Джокер вновь поднес бинокль к глазам. Бейли вышел из дома на газон, и, посмотрев на часы, лениво направился к месту, где оставил машину.

– Ну, малыш, что будем дальше делать? – пробормотал Джокер себе под нос.

Из дома вышла худенькая черноволосая женщина, и Бейли повернулся к ней. Через бинокль было видно, как Бейли нахмурился, а губы его зашевелились. Джокер перевел бинокль на женщину, рассматривая ее худенькую мальчишескую фигурку, крошечные груди, загорелое лицо, обрамленное длинными черными волосами. Отняв бинокль от глаз, он вытер влажный лоб тыльной стороной ладони. Наблюдая за домом. Джокер заглушил двигатель. В результате отключился кондиционер, и в салоне стало так невыносимо жарко, что он опустил окна машины. С расстояния было видно, как женщина подошла к Бейли и положила руку ему на плечо. Она что-то говорила, но что – понять было невозможно. Джокер пожалел, что с ним нет одного из тех микрофонных усилителей, которые он использовал, когда вел слежку для САС. Они помогали услышать даже шепот с расстояния более двухсот ярдов.

Бейли ей взволнованно ответил. Его явно что-то беспокоило. Джокер попытался читать по губам, но это было выше его возможностей. Он настолько сосредоточился на губах Бейли, что заметил направленный на него ствол, только когда холодный металл уперся ему в шею.

– Не вздумай дергаться, – произнес голос с легким американским говорком.

Джокер продолжал держать бинокль у глаз, лихорадочно соображая. У окна его автомобиля появился второй человек, который, протянув руку, вытащил ключи из замка зажигания.

– Опусти бинокль, – сказал первый, – и положи руки на руль.

Джокер повиновался.

– А в чем дело? – спросил он.

– Ты англичанин? – задал вопрос тот, что взял ключи.

Джокер почувствовал, что есть какой-то шанс.

– Я турист и я заблудился, – ответил он.

Ствол крепко ткнул его в шею.

– Это с биноклем-то? – сказал тот, что справа. – Ты нам тут мозги не крути.

Насколько сумел разглядеть Джокер, у них был лишь один автомат, тот, что упирался ему в шею. Будь Джокер снаружи, вывернуться ему было бы довольно просто, и человек оказался бы достаточно близко, чтобы его можно было вырубить метким ударом, но в салоне места для движения было маловато, поэтому Джокеру оставалось только сидеть и ждать.

– О'кей, – произнес тот, что справа. – Держи руки на руле, пока я открываю дверцу. Одно движение, и ты покойник.

– Эй, я ведь и не делаю ничего, я просто сижу, – сказал Джокер. Он продолжал жевать резинку и делать вид, что спокоен.

Дверца машины щелкнула замком и приоткрылась. Автомат все еще упирался в шею, и Джокер прикинул: если сейчас толкнуть дверцу, хлопнув ей по второму, и вырвать пушку, у него появится шанс, но решил пока ничего не делать. Он почувствовал, как дуло убралось, потому что человек отошел, чтобы открыть другую дверцу. Пистолет Джокера лежал под пассажирским сиденьем, но он понимал, что достать его у него нет ни малейшей возможности. Свой ход он сделает как только выйдет из машины. Двое мужиков, но только один автомат. Бывали расклады и похуже, но и из них он выходил победителем.

Тот, что справа, открыл пассажирскую дверцу. Он нагнулся, и Джокер повернулся в его сторону посмотреть, что он будет делать. И хотя, едва шевельнувшись, понял свою ошибку, но было уже поздно: приклад автомата стукнул Джокера по затылку, и мир в его глазах стал красным, а затем черным.

* * *

Чем дальше набирал обороты рабочий день, тем большее впечатление производила на Коула Элен. Новенькие столы и архивные шкафчики принесли к десяти часам, а чуть позже подоспели одетые с ног до головы в белое техники, чтобы подключить телефоны в количестве, достаточном для небольшой армии, и установить цифровой коммутатор на столе у Элен. Звонки могли проходить как через селектор, так и напрямую к рабочему месту. Из вашингтонской штаб-квартиры прибыли с полдюжины агентов ФБР, которые после короткого инструктажа О'Доннелла засели за телефоны, связываясь с отделами ФБР по всей стране и пересылая им фотографии террористов.

На коммутаторе Элен загорелся индикатор, и она ответила на звонок, в то время как Говард и Эд Малхолланд, стоя перед белой доской, чертили расписание президентских разъездов, помечая пункты разным цветом в зависимости от степени риска: черным – встречи в помещении, где снайперы не могли его достать, зеленым – где он двигался и представлял собой неудобную мишень, и красным – потенциально уязвимые места, где встречи происходили на открытом, незащищенном пространстве.

– Эд, вам звонят, – донесся голос Элен.

– Я возьму трубку здесь, Элен, – отозвался он, указывая на ближайший телефон.

Аппарат тотчас зазвонил, и Малхолланд снял трубку. Он молча выслушал что-то, улыбнулся, произнес пару слов и, положив трубку, повернулся к Говарду. Каменное лицо, прорезанное морщинами, словно осветилось изнутри.

– Сообщение из отделения в Балтиморе. Мэри Хеннесси останавливалась в отеле два дня назад. Ее опознали, и теперь у нас будут все данные о ее кредитной карточке.

Говард тряхнул крепко сжатым кулаком.

– Есть! – вырвался у него резкий возглас.

– Мы на верном пути, Коул, сомнений нет, – соглашаясь, произнес Малхолланд. – И теперь мы ближе к цели.

* * *

Сознание возвращалось к Джокеру словно волны, накатывающие на пляж, но каждый раз, когда голова начинала проясняться, какая-то темная сила увлекала его обратно, возвращая к кошмарам, где стреляли ружья, сверкали ножи, а люди умирали с ужасными криками. Боль присутствовала независимо от того, был он в сознании или нет, тупая, ноющая боль за правым ухом и обжигающе саднящая боль в запястьях, словно ладони отпилили тупой ножовкой.

Когда Джокер приходил в сознание, его веки, слабо трепеща, приоткрывались, и ему были видны носки надетых на нем туфель, едва касающиеся пола и безвольно обвисшие, словно у мертвеца. Находился он в каком-то темном и жарком месте, где над головой тянулись металлические трубы, а на стенах были деревянные панели. Боль в запястьях стала еще острее, как будто меж костями вогнали раскаленные иглы. Плечи ныли, и он чувствовал, что руки вывихнуты в суставах. Затем вновь наступало забытье, и он видел черную зловеще хохотавшую женщину, полосующую его длинным острым кинжалом. Чуть позже его глаза опять приоткрылись, и он наяву увидел ее лицо с демонической улыбкой в нескольких дюймах от своего, но расслышать, что она говорит, не мог из-за звона в ушах. Он вновь провалился, а когда очнулся в следующий раз, ее уже не было. Джокер остался один со своей болью.

Руки превратились в два кровоточащих обрубка. Он приподнял голову, отчего к горлу подкатила волна тошноты, и попытался рассмотреть свои руки, вытянутые над головой. Ладони были скованы блестящей стальной цепью, заляпанной кровью и обмотанной вокруг трубы под потолком. Цепь держала весь его вес и глубоко врезалась в запястья. Джокер попытался оттолкнуться ногами от пола, но едва сумел достать до него. Для него, находящегося еще в состоянии грогги, эта попытка оказалась не по силам, и он повис всем весом своего тела на цепях, зарычав от боли.

Время словно остановилось. Мозг пульсировал в такт биению сердца, казалось, что цепь прорезала запястья до самых костей и вот-вот разорвутся плечевые суставы. Во рту пересохло, а глотка распухла так, что каждый вздох давался с трудом. Скосив глаза. Джокер оглядел запястья и заметил, что цепь на них замкнута лишь маленьким висячим латунным замком. Другим, более массивным висячим замком цепь была накрепко прикована к трубе. Он знал, как открывать такие замки, но руки его были в столь ужасном состоянии, что он осознавал всю безнадежность своего положения.

Джокер вновь попытался балансировать на цыпочках, чтобы хоть немного снять напряжение с рук, но ноги не слушались, и он вновь повис на цепях, причем на этот раз боль в запястьях стала во сто крат сильнее. У него не было возможности определить время, но в комнату откуда-то сзади пробивался дневной свет, поэтому он понял, что вечер еще не наступил.

Справа виднелась лестница, уходящая наверх к дверям. У ее основания стоял слесарный верстак, на котором валялись различные инструменты: напильник, набор отверток, пила, садовые ножницы и пара мощных кусачек. Там же стояла солонка и деревянный ящик, из которого торчали черные пластиковые ручки кухонного набора ножей. При виде ножей и соли Джокером овладело плохое предчувствие.

Его рубашка пропотела насквозь, и он чувствовал, как струйки пота стекают по ногам. Дверь вверху отворилась, и в прямоугольнике света показалась чья-то фигура. Рука поискала выключатель, и вскоре под потолком вспыхнули лампы дневного света, заполняя подвал белым свечением.

Джокер скосил глаза и попытался сфокусировать их на фигуре на лестнице. По ступеням застучали каблуки, а в дверном проеме появились еще две фигуры. Джокер услышал мужские голоса и грубый, смех, затем первая фигура очутилась перед ним. Мэри Хеннесси. Волосы ее были выкрашены в белый цвет и слегка завиты, но, несмотря на это, она мало изменилась с тех пор, как он видел ее в последний раз лицом к лицу.

– Я тебя знаю, – тихо сказала она.

Джокер попытался что-то произнести, но горло его так пересохло и саднило, что невозможно было вымолвить ни слова. Он кашлянул и ощутил во рту вкус крови.

Мэри Хеннесси повернулась к двум мужчинам, стоявшим сзади.

– Джентльмены, разрешите представить вам Майка Креймера из САС. Наемный убийца по заказам британского правительства.

Джокер покачал головой, но движение это вызвало приступ головокружения, и все перед его глазами задрожало, как мираж. Он застонал и попытался облизнуть пересохшие губы. Один из мужчин с лысеющей головой и широкими черными усами заговорил:

– Ты уверена? – спросил он Хеннесси с ближневосточным акцентом.

– О да, – отозвалась Хеннесси. – Совершенно уверена. – Она опять повернулась к Джокеру, взялась за полу его рубашки и, дернув, распахнула, обнажая грудь и живот, влажно поблескивавшие при люминесцентном свете. Отошла в сторону, чтобы двое мужчин могли полюбоваться толстым бугристым шрамом, тянущимся от грудины через живот, к самому паху. Медленно, почти чувственно она провела указательным пальцем вдоль всего шрама до того места, где он скрывался в джинсах. Джокер ощутил, как мышцы живота конвульсивно напряглись. – Вижу, сержант Креймер тоже помнит, – мягко сказала она.

* * *

Прежде чем отправиться домой, полковник навел порядок на столе, спрятав все секретные бумаги в добротный стенной сейф, располагавшийся у него за спиной, и проставил ручкой свою подпись на стопке различных уведомлений и предписаний. Административная работа составляла самую малопривлекательную часть его деятельности, но он-то знал, что на полях бюрократических сражений пало гораздо больше служебных карьер, чем в перестрелке с бандитами. Бумажную рутину он отрабатывал столь же тщательно, как и военные операции: высылал вперед разведку, чтобы вовремя обнаружить засаду, присматривался к местности, выгадывая возможные преимущества, и всегда поглядывал через плечо, чтобы не получить предательский удар в спину.

Когда полковник читал рапорт о недавних учениях у Брекон-Биконз, зазвонил телефон. Голос человека на другом конце провода был типичным для представителя высшего класса Англии, вежливым, но слегка скучноватым, да к тому же звонивший рассыпался в извинениях за беспокойство, хотя то, что он сообщил, имело первостепенную важность.

– Мы нашли их.

Полковник положил ручку на стол.

– Где?

– В доме на берегу Чесапикского залива, недалеко от Балтимора, – ответил звонивший. – Креймер проследил до этого дома какого-то человека, после чего его взяли прямо на улице. Мы полагаем, что преследуемый был Мэтью Бейли.