Выстрел издалека

– Этот звук – электронный шум – кажется знакомым, – высказал предположение Уаймен.

– Я постараюсь усилить его, – сказал Макдауэлл. – Попробую вначале затушевать низкие частоты, посмотрим, поможет ли это.

Все трое слушали ленту, а Макдауэлл работал на клавиатуре. Вдруг Говарда осенило. Он громко рассмеялся.

– Да ведь это фазер! – закричал он.

– Ну да! – в восторге согласился Макдауэлл.

– Ребята, вы не представляете, как я вам благодарен! – с чувством произнес Говард.

Взяв ленту, он отправился назад в офис. Перед его уходом Уаймен вспомнил, что фазеры использовались в «Стар Трек» и его продолжении – «Стар Трек – следующее поколение».

Когда Говард вернулся в здание ФБР, на столе его ждали третья просьба связаться с Шелдоном, записка, что звонил Билл Макдауэлл, и несколько факсов из Государственного департамента со списком высоких иностранных гостей, визит которых в Соединенные Штаты планировался на ближайшие месяцы. Говард позвонил Макдауэллу и, смяв обе записки, бросил их в мусорную корзину. Макдауэлл радостно сообщил агенту, что он поработал с окончанием телефонного разговора, и теперь они совершенно уверены, что слышен голос Спока, значит, это «Стар Трек», а не следующая серия. Говард от души поблагодарил его. Выяснить, что по телевизору шло «Стар Трек», когда Шолен звонил себе домой, было большим шагом вперед. Вначале Говард решил связаться со всеми телевизионными станциями, но уже в кабинете ему пришло в голову, что можно просто позвонить издателям «ТВ Гид» – еженедельного журнала, в котором печатались программы телевидения для всей страны. Говарду повезло – он попал на очень знающего редактора, которому потребовалось всего несколько минут, чтобы ответить на вопрос, какие станции передавали этот научно-фантастический фильм. Станций оказалось шесть. В телефонной компании удалось узнать номера их телефонов, и Говард начал обзванивать станции одну за другой, представляясь агентом ФБР и спрашивая режиссера программ. Он просил каждого из них прокрутить запись серии, которая шла вчера вечером, и посмотреть, не совершается ли выстрел из фазера через двадцать минут после начала – это было время телефонного звонка. Большинство режиссеров вначале полагали, что он шутит, но Говард давал им номер телефона штаб-квартиры ФБР в Фениксе и предлагал позвонить и удостовериться, что его просьба вполне серьезна.

Наконец он договорился со всеми шестью режиссерами, что они проделают эту работу и перезвонят ему. Два первых сообщили, что в то время, которое интересовало Говарда, фазера на экране не было. Зато третий звонок оказался удачным. Капитан Кирк действительно стрелял в это время из своего оружия, а через несколько секунд разговаривал со Споком, после чего они с помощью радиолокатора двинулись к звездному кораблю. Станция называлась УДКА-ТВ и обслуживала район Балтимора и Вашингтона. Говард, не скрывая удовольствия, выслушал все это и повесил трубку. Он чувствовал, что события начали развиваться в благоприятном направлении. Оставшиеся три режиссера позвонили через десять минут после звонка УДКА-ТВ и не сообщили ничего интересного. Говард был на седьмом небе. Он допил кофе и позвонил в офис Джейка Шелдона. Секретарша попросила его немедленно прийти.

При виде Говарда, входящего в кабинет, Шелдон поднял брови.

– Вас не было на месте, Коул? – мягко спросил шеф.

– Да. Извините, но мне пришлось повозиться с подслушивающим устройством на телефоне Лу Шолена, – объяснил агент, опускаясь на стул напротив Шелдона. – Я прочел вашу просьбу всего несколько минут назад.

Шелдон поправил манжеты безукоризненно отглаженной голубой рубашки.

– Мне казалось, этим уже занимается Келли, – заметил он.

– Я не уверен, что звонок был сделан из Лонг-Бич, – возразил Говард.

На столе у Шелдона он заметил три досье. Говард попытался прочесть имена, но их загораживала рука шефа.

– Келли считает, что звонили из платного автомата на Западном побережье. Местонахождение нескольких винтовок «барретт», проданных дилерами фирм Западного побережья, еще не установлено. Кроме того, президент собирается прибыть в Лос-Анджелес в годовщину событий 1992 года. На мой взгляд, совпадений больше чем достаточно.

Шелдон переплел пальцы и посмотрел на Говарда, ожидая ответа.

Агент слегка улыбнулся. Келли даже не сказала ему, что уже получила ответ от продавцов оружия! Еще одна мелочь, которой она не сочла нужным поделиться с ним.

– Лу Шолен был телефонным хулиганом, – начал Говард. – Когда он служил морским десантником, компания «АТ&Т» почти добилась его разжалования за то, что Шолен изготавливал и продавал черные коробки – приспособления, позволяющие не платить за междугородные и международные переговоры. Он вполне в состоянии сбить нас со следа.

Шелдон нахмурился.

– А вы сказали об этом Келли?

– У меня не было такой возможности, – ответил Говард.

Он рассказал шефу, как проанализировал ленту и установил, какая телевизионная станция Восточного побережья передавала фильм.

– Итак, вы утверждаете, что Шолен звонил из района Балтимор – Вашингтон?

– Похоже на то, – согласился Говард. – И еще – из того, что он сказал своей матери, следует, что задуманная ими операция произойдет в ближайшие две недели. Я думаю, мне следует поехать в Вашингтон.

Шелдон кивнул.

– Стоит попробовать. Поговорите с Бобом Санджером, когда прибудете туда.

Он провел ладонью по своим абсолютно седым волосам.

– Пока вы отсутствовали, мне позвонил руководитель нью-йоркского отделения Управления по борьбе с терроризмом. Его зовут Эд Малхолланд. Похоже, им удалось установить личность троих людей, изображенных на тех фотографиях, что вы им послали. Женщина – это Мэри Хеннесси, активистка ИРА, разыскивается британской полицией. Один из мужчин – Мэтью Бейли, тоже член Ирландской Республиканской армии. Он убил четырех полицейских в Северной Ирландии.

Шелдон пододвинул к Говарду два из трех досье. Коул открыл верхнее. Там лежали несколько факсов и фотография Бейли, очень похожая на ту, что удалось сделать программистам фирмы Теодора Клейтона.

– Он снайпер? – спросил Говард, листая факсы.

– В Белфасте Бейли использовал автомат Калашникова, но больше как оружие нападения, а не для снайперской стрельбы, – ответил Шелдон. – В основном он применял взрывчатку.

Говард открыл второе досье и посмотрел на фотографию блондинки. Та самая женщина, которая была снята в пустыне.

– Как-то странно, – задумчиво произнес он. – Что общего у ИРА со снайперами из ВМС?

– По-моему, это дело очень запутанное, – сказал Шелдон, придвигая к Говарду через стол третье досье. – Второй мужчина – это Ильич Рамирес Санчес.

Агент открыл досье и увидел несколько фотографий человека с усами и редеющей шевелюрой.

– Возможно, вы знаете его под именем Карлоса Шакала – венесуэльского террориста, который принимал участие в похищении министров стран – членов ОПЕК в Вене в 1975 году, террористическом акте с использованием пулемета в аэропорту Тель-Авива в 1972 году – тогда погибло двадцать пять человек, а также ряде других жестоких нападений. В Нью-Йорке вовсю бьют тревогу, Коул. Предполагалось, что Санчес скрывается где-то на Ближнем Востоке. Если на самом деле он у нас...

Шелдон не окончил фразу.

Говард просмотрел досье. Как любой сотрудник правоохранительных органов любой страны мира, он прекрасно знал, кто такой Карлос. Существовал список террористических групп, с которыми тот был связан, и список этот напоминал справочник «Кто есть кто в международном терроризме»: Организация освобождения Палестины, Народный фронт освобождения Турции, Фронт освобождения Квебека, банда «Баадер-Майнхоф», японская «Красная армия». Арабская организация вооруженной борьбы... Однако ИРА в этом списке не значилась. Он опять взглянул на фотографии. Не оставалось никаких сомнений, что в аризонской пустыне был снят именно этот человек.

– Вы уже говорили об этом Санджеру? – спросил Говард.

Шелдон покачал головой.

– Я хотел вначале поговорить с вами. Я считаю, вам будет очень полезно встретиться в Нью-Йорке с Эдом Малхолландом и познакомиться с работой группы по борьбе с терроризмом. Пока вы туда едете, я свяжусь с Белым домом. Коул, теперь, когда мы знаем, кто участвует в этом деле, оно становится для нашего Бюро приоритетным. Расследование поворачивается так, что его должен будет возглавлять Эд Малхолланд.

Эта новость поразила Говарда, как удар в солнечное сплетение.

– Я держу под контролем все дело, – возразил он. – Не вижу причин, чтобы...

Шелдон поднял руку, призывая агента замолчать.

– Я понимаю ваши чувства, Коул, но дело приняло иной оборот – теперь оно касается борьбы с терроризмом. Нам нужен совет специалиста, и здесь у Эда все преимущества. Это решение окончательное.

Говард хотел возразить, но понимал, что это бессмысленно. Если в деле принимает участие такой матерый террорист, как Карлос, оно, бесспорно, должно перейти под юрисдикцию группы по борьбе с терроризмом. А если расследование возглавит руководитель группы, то он, Говард, станет просто одним из исполнителей.

– Я уже все согласовал с Эдом. Вы будете продолжать работать над расследованием и докладывать о его ходе нам обоим. То, что вы уже выяснили, имеет очень большую ценность, и Эд хотел бы, чтобы вы вошли в его команду. Вас это устраивает?

Говард вздохнул. По крайней мере его не отстраняют от дела!

– Я должен работать здесь или в Нью-Йорке? – спросил он.

– Там, где вы понадобитесь Эду. Хотя, судя по тому, что вы мне сообщили, похоже, действовать вам придется на Восточном побережье. Вы хотите вызвать Келли сюда и поехать в Нью-Йорк вместе с ней?

Говард поборол искушение улыбнуться и взглянул Шелдону прямо в глаза.

– Кажется, она очень увлечена выяснением судьбы винтовок «барретт». Может быть, она и продолжит это дело? Я думаю, недостатка в людях не будет.

– Эд выделит вам столько сотрудников, сколько будет нужно для работы на Восточном побережье. Вам окажет содействие и Секретная служба.

– Итак, мы останавливаемся на предположении, что объект покушения Карлоса и ИРА – президент? – спросил Говард.

Он вспомнил о списке Государственного департамента, который лежал у него на столе.

– Но ведь президент всегда защищал интересы ирландцев. Не кажется ли вам более вероятным, что ИРА нацелена на какой-нибудь британский объект?

Шелдон откинулся на спинку стула.

– Согласно сведениям Малхолланда, лидеры мирового терроризма собирались в Багдаде летом 199.1 года. Их приглашал Саддам Хусейн. Там присутствовал Карлос, представители ИРА, люди из организации «Абу Нидал», японской «Красной армии» – в общем, все те, кто согласен выполнять грязную работу для Саддама. Он всегда поддерживал террористические организации и после операции «Буря в пустыне» решил, что для них настало время отдавать долги. Мы не знаем наверняка, что задумал Саддам, ясно лишь одно – он планирует отомстить тем странам, которые заставили его уйти из Кувейта.

– Так вот какого мнения придерживаются сотрудники группы по борьбе с терроризмом! Они считают, что это месть за «Бурю в пустыне»?

Шелдон кивнул.

– Помните попытку покушения на Джорджа Буша в Кувейте в апреле 1993 года? Тогда в его автомобиле взорвалась бомба... Это было делом рук Саддама.

– А мы ответили ракетным ударом по Багдаду. Разве это не вразумило их?

Шелдон улыбнулся.

– Этот человек не успокоится, пока не отомстит, Коул. Он ведь араб! Каждый раз, когда проигрывает, он становится все более агрессивным.

Говард пожал плечами.

– Вообще-то я не понимаю, зачем ИРА участвует в попытке покушения на президента, но если они действуют от имени Ирака, тогда дело приобретает хоть какой-то смысл.

– Причина может быть вполне прозаической и старой как мир – деньги, – произнес Шелдон. – А что вы знаете о ситуации в Ирландии?

– Я знаю, что ИРА борется за независимость Северной Ирландии. Они хотят, чтобы британские войска ушли из Ольстера, а Северная Ирландия получила бы право на самоопределение.

Шелдон кивнул.

– В принципе верно, но ситуация на самом деле более сложная. Это борьба за власть и деньги. И если этот тип – Шакал – щедро платит, я уверен, Бейли и Хеннесси сделают все, что он захочет.

– Даже если он захочет убить президента? Вы полагаете, они сделают даже это?

– Они уже совершили злодейские преступления в Великобритании, – сказал Шелдон. – Несколько лет назад они взорвали лодку, в которой находился лорд Маунтбэттен и с ним группа детей. Лодку разорвало на кусочки... от людей ничего не осталось... Пришлось хоронить пустые гробы.

Говарда передернуло. Но все же он не был до конца убежден. Он ощущал внутри растущую тревогу и попытался успокоиться.

– Теперь, когда мы знаем об участии ИРА, может быть, имеет смысл рассмотреть другие возможные цели, – предложил он.

– Вы имеете в виду британцев, – уточнил Шелдон.

Говард кивнул.

– Согласен. Но все же, я полагаю, мы должны считать, что именно президент подвергается опасности, до тех пор пока не выясним степень участия ИРА в этом деле, – продолжал шеф.

– А как насчет бывших президентов? – неожиданно спросил Говард. – Если Саддам покушался на Буша в 1993 году, он может попытаться сделать это снова.

– Люди Буша уже проинформированы. Он не будет появляться на публике какое-то время. То же касается высокопоставленных военных. Но президент ведь не может прятаться!

Внезапно Говарда охватило дурное предчувствие. Он ощущал, что задание выходит из-под его контроля. Появилось столько неожиданных нюансов, столько разных вещей нужно сделать... Он начал опасаться, что работа ему не по силам. Взяв со стола шефа досье, агент пошел в свой кабинет. В старое доброе время он бы уже прибег к помощи бутылки, чтобы успокоиться, но он не брал в рот ни капли уже четыре года и сейчас не собирался начинать все сначала. Говард тяжело опустился на стул, посмотрел на часы и выдвинул нижний ящик стола. В тоненькой черной книжице он нашел объявление о встрече «Анонимных алкоголиков», которая должна была начаться через час. Когда он бросил пить, то посещал такие встречи каждый день. В клинике, куда его поместил Теодор Клейтон, бросить эту дурную привычку оказалось очень легко. Там было спокойно, почти как в федеральной тюрьме. Во время прохождения курса лечения Говард круглые сутки находился под наблюдением. Позже, когда пришло время групповой и индивидуальной терапии, он был так занят, что скучать по выпивке просто не оставалось времени. В клинике, расположенной в старом поместье к югу от Феникса, запрещалось принимать посетителей и иметь какие-либо контакты с посторонними в течение первого месяца пребывания. Там Говарда сумели убедить, что проблема пьянства существует и что у него это болезнь, а не слабость.

Когда он вышел из клиники, прибавив в весе тридцать фунтов и чувствуя себя лучше, чем когда-либо за последние пять лет, его врач на прощание посоветовал ему по крайней мере месяц ежедневно посещать встречи «Анонимных алкоголиков». Говард вспомнил, как он улыбнулся в ответ на эти слова и пожал врачу руку, считая, что с пьянством покончено навсегда. В ближайшие три часа желание выпить довело его до холодного пота и трясущихся рук, и он потянулся к тоненькой черной книжечке.

Теперь он ходил на эти встречи по меньшей мере раз в неделю – в основном тогда, когда чувствовал непреодолимое желание выпить. Итак, еще час. У него есть время позвонить в Нью-Йорк. Он взял справочник внутренних телефонов ФБР и начал искать подразделение по борьбе с терроризмом, ответственное за работу с ИРА. Оно называлось, как он выяснил, отделение по борьбе с терроризмом в Европе и размещалось на Федерал-плаза в Манхэттене. Там же значилась фамилия начальника этого отделения – О'Доннелл. Все офисы ФБР были объединены надежной внутренней системой связи, поэтому Говард мог позвонить по внутреннему телефону, не выходя на внешнюю линию. Он набрал номер О'Доннелла, но после шести гудков трубку сняла секретарша и сказала, что шефа в офисе нет. Говард выбрал первое попавшееся имя в списке агентов ирландского сектора – Клутези. Секретарша соединила с его телефоном, и на этот раз на звонок ответил скучающий мужской голос. Говард назвал себя и объяснил, что Эд Малхолланд прислал ему досье на Бейли, Хеннесси и Шакала. Он также попросил нью-йоркского агента проверить еще два имени на предмет связей с ИРА – Рик Ловелл и Лу Шолен. Ни одно из них Клутези не было знакомо.

– Вы хотите, чтобы я обратился в КТП или МИ-5? – поинтересовался он.

– КТП? – переспросил Говард.

– Королевская тайная полиция, – пояснил Клутези. – Полиция Северной Ирландии. У них чертовски хорошая разведывательная сеть. А МИ-5 – это британская контрразведывательная служба. У них есть свои собственные досье на ирландских террористов. Мы создали систему обмена информацией. Я могу проверить интересующие вас фамилии через их досье.

– А фотографии тоже? – спросил Говард, придвигая поближе терминал своего компьютера и включая дисплей.

– Разумеется, – ответил Клутези. – Хотя это займет какое-то время. Наши компьютеры пока не соединены в единую сеть, и нам приходится прибегать к помощи курьеров. Файлы из МИ-5 поступят позже, чем из КТП. Они всегда возятся. Политика, знаете ли!

– Понятно, – произнес Говард, не вполне уверенный, что понял.

– Хорошо ли вы осведомлены об ИРА? – задал вопрос Клутези.

– Боюсь, что не слишком, – признался Говард. – Только то, что можно прочесть в газетах.

Клутези рассмеялся.

– Ну, мы оба знаем, насколько можно доверять газетам! Я пришлю вам парочку документов на эту тему, недавно составленных ЦРУ. Думаю, они будут вам полезны. Еще у меня есть бумага, написанная в прошлом году нашим начальником, Хэнком О'Доннеллом, для внутреннего пользования.

Говард поблагодарил Клутези и сказал, что на следующий день прибудет в Нью-Йорк. Время, оставшееся до встречи «Анонимных алкоголиков», он посвятил чтению досье Мэтью Бейли и Мэри Хеннесси. Бейли было двадцать шесть лет. С девятнадцати он состоял «активным добровольцем» ИРА – так они это называли. В КТП имелись три постановления об его аресте за серию убийств в Северной Ирландии. Бейли принимал участие в засаде на двух полицейских офицеров, которые были застрелены из автомата Калашникова, хотя кто именно воспользовался оружием, было не до конца ясно. Его также видели в полицейском участке Южного Белфаста незадолго до того, как там в приемной взорвалась бомба. При этом был убит офицер КТП и ранено шесть посетителей. Другой офицер КТП был убит в результате взрыва бомбы в автомобиле. Взрывное устройство, подобное тому, что было применено в машине, позже нашли в квартире, которую, по имеющимся сведениям, посещал Бейли. Доказательства вины Бейли, на взгляд Говарда, были неопровержимы, но еще красноречивее выглядели свидетельства высокопоставленного активиста ИРА, который в 1993 году стал полицейским осведомителем. С его помощью уже удалось возбудить уголовные дела и заключить в тюрьму более десятка террористов.

В досье была записка из КТП о том, что Бейли покинул Северную Ирландию и переехал на юг, а также отчеты с сообщениями, что он вылетел в Соединенные Штаты. Подразделение ФБР по борьбе с терроризмом, работающее на Западном побережье, почти накрыло Бейли, когда он попытался купить ракету класса «земля – воздух», но он исчез за несколько часов до того, как ему должны были доставить товар. Отделение по борьбе с терроризмом в Европе сообщало, что Бейли видели в Нью-Йорке в конце прошлого года, в основном в нескольких барах на Манхэттене, которые были известны как пункты сбора средств для ИРА. Последний раз его видели в ноябре, и с тех пор о нем ничего не было известно.

Мэри Хеннесси, как значилось в ее досье, была вдовой сорока девяти лет от роду. Ее мужа убили три года назад – его автомобиль попал в засаду, которую, как предполагалось, устроил боевой отряд протестантов. Лайам Хеннесси был ведущим белфастским адвокатом, но оказывал также услуги Шинн фейн – политическому крылу Ирландской республиканской армии. Убивших его преступников так и не нашли, что дало Мэри Хеннесси повод произнести на похоронах речь, в которой она обвинила британское правительство в причастности к политическому убийству. Сведения об этом тоже содержались в деле. Мэри была уверена, что ее мужа убили британские десантники, по ее мнению, это было частью британского плана покончить с ИРА как с мощной террористической организацией.

В досье содержалось отдельное подробное описание расследования, проведенного ФБР по факту этой операции, хотя выводы выглядели неубедительными. Достоверно было известно только то, что около двух десятков главных активистов ИРА погибли в течение четырех недель после падения самолета «Боинг-737», направлявшегося из Лондона в Рим. ИРА официально не взяла на себя ответственность за взрыв самолета, но было установлено, что бомбу подложила женщина, убитая во время налета британских десантников на квартиру в Лондоне. Эта женщина и другие активисты ИРА использовали квартиру в качестве базы. После гибели Мэгги Джеймсон (так звали террористку) и ее коллег, взрывы с использованием самодельных бомб, терроризировавшие население в течение шести месяцев, неожиданно прекратились, что развеяло всякие сомнения британских властей относительно того, чьих рук это дело. Через несколько дней после падения самолета, когда погибло более сотни человек, два террориста из ИРА были застрелены в дублинском кабачке. Их убили два вооруженных человека в масках, которые, как предполагалось, состояли в рядах Ольстерских добровольцев – протестантской полувоенной организации. Последовало еще несколько убийств, и одно время казалось, что в землю ежедневно опускали гроб, покрытый триколором. Несколько высших чинов ИРА погибли в загадочных дорожных катастрофах – сорвались со скал на большой скорости или врезались в дерево на совершенно пустой дороге. Произошло также примерно полдюжины предполагаемых самоубийств, начиная от поражения током в ванне и кончая выстрелами из собственного оружия. За четыре недели ИРА была совершенно деморализована. Многие ее члены бежали из Северной Ирландии на юг или в Соединенные Штаты.

Британские газеты пестрели заголовками, смысл которых сводился к тому, что карательная операция была проведена по наущению или при прямой поддержке правительства. В основном же пресса и общественность склонялись к единому мнению – то, что произошло, было просто местью за террор, развязанный ИРА в Соединенном Королевстве. Тот факт, что карательная политика действительно имела место, страстно отрицали и премьер-министр, и армейское начальство. Не удалось также найти убедительных доказательств того, что убийства совершались с санкции правительства. Однако один из аналитиков ФБР провел небольшое статистическое исследование и установил, что вероятность выпадения двадцати четырех убийств, самоубийств и дорожных происшествий на период в четыре недели равняется одной шестимиллиардной. Не оставалось никаких сомнений, что все было подстроено заранее, причем какой-то одной группой, но были ли это САС, МИ-5, армия или протестантские экстремисты, пока оставалось загадкой и, по всей вероятности, неразрешимой. Кто бы ни нес ответственность за происходящее, конечный результат сводился к одному – временному устранению ИРА в качестве угрозы терроризма. Большинство убитых были лидерами и ведущими лицами в организации, и без них она уподобилась обезглавленной змее, свернувшейся в клубок и ждущей смерти.

В течение некоторого времени именно Мэри Хеннесси пыталась собрать организацию воедино. Начало этой деятельности положила ее антибританская речь на похоронах мужа. Она тщетно призывала провести публичное расследование смертей в ИРА – ее призывы игнорировались, и через год после гибели Лайама Хеннесси она ушла в подполье и стала – впервые в своей жизни – настоящей террористкой. Мэри организовала серию взрывов в Белфасте, в результате которых были разрушены армейские казармы и пост КТП. Когда оставаться в Северной Ирландии стало слишком опасно, она переехала за границу. С юга она совершала наскоки в Северную Ирландию, и ее атаки всегда были направлены против британской армии или Королевской тайной полиции. Ее борьба ни в коей мере не носила религиозного характера – она была сугубо политической и имела целью нанести ущерб тем, кого Мэри обвиняла в смерти своего мужа. По данным, содержавшимся в досье ФБР, она была причастна к гибели трех офицеров британских САС, работавших в обстановке секретности в пограничном районе и там схваченных. Она подвергла их изощренным пыткам, за что получила в прессе прозвище «черная вдова». Казалось, что после похорон мужа эта женщина помешалась. В одном из отчетов КТП ее определяли как психически ненормальную. Пока Мэри Хеннесси никому не удавалось схватить. Последний отчет в досье сообщал о том, что она живет близ Дублина, общается с различными людьми, сочувствующими ИРА, и все еще старается восстановить эту террористическую организацию.

К досье прилагался полный список всех террористических актов, совершенных ИРА за последние двадцать лет. Многие из этих жестоких акций были известны Говарду – взрывы бомб в автомобилях, действия снайперов, пытки. Казалось, никто не может избежать рук террористов. Но им не удалось убить Маргарет Тэтчер, хотя они взорвали отель, в котором она останавливалась во время проведения конференции Консервативной партии. Когда Джон Мэйджор со своими военными советниками обсуждал на Даунинг-стрит, 10, вопрос об участии Великобритании в войне в Персидском заливе, члены ИРА установили напротив здания самодельные минометы. Судьи, армейские офицеры, политики – словом, все подвергались опасности со стороны боевых отрядов ИРА, и на место одного схваченного и помещенного в тюрьму террориста были готовы встать десятки.

Говард взглянул на часы и понял, что пора ехать. Его машина быстро двигалась в потоке дневного транспорта и достигла офиса, где предполагалось собрание, незадолго до двух часов. Офис принадлежал ведущему адвокату, которого Говард встречал уже несколько раз. Там находилось больше десятка людей, в основном мужчин, одетых, подобно Говарду, в деловые костюмы. Когда присутствующие заняли места на стульях, специально принесенных в шикарный кабинет, водитель такси подал им кофе. Адвокат разрешал использовать свой просторный офис для встреч «Анонимных алкоголиков» один раз в месяц но Говарду доводилось встречать его и в других местах – на бейсбольных площадках, в неряшливых подвалах обветшалых зданий, в служебных помещениях публичных библиотек.

Группа собравшихся расселась по местам и начала слушать одного из гостей – продавца удобрений, которого звали Гордон. Он излагал историю своей жизни, до боли знакомую всем присутствующим. Подобные истории звучали тут не один раз: хорошая работа, стабильный доход, жена и ребенок, стрессы, с которыми человек не в силах справляться, и наконец пристрастие к выпивке. Гордон рассказал, что уже шесть месяцев не пьет, и был вознагражден аплодисментами.

Следующим предстояло говорить Говарду. Он занял место перед двумя рядами стульев. Первый раз, когда ему довелось посетить собрание «Анонимных алкоголиков», он был несколько циничен, ему казалось, что публичное битье себя в грудь сродни умственной мастурбации, а говорящие получают удовольствие от всенародной демонстрации старых ран. Ему также было нелегко смириться с религиозной стороной этих собраний и их упованием на Бога, но вскоре один из давних членов АА предложил ему считать Бога чем-то вроде группы пьяниц. С этого момента Говард стал своего рода новообращенным. Теперь, по прошествии четырех лет регулярных посещений таких собраний, он понимал, насколько они ценны в борьбе с бутылкой, ведь рассказ других об их успехах и неудачах закалял твою собственную волю.

Говард поставил чашку с кофе на стол и скрестил руки за спиной.

– Меня зовут Коул. Я алкоголик, – начал он свою речь.

– Привет, Коул! – прокричала аудитория.

– Прошло почти четыре года с тех пор, как я последний раз пил, – продолжал он.

Присутствующие зааплодировали. Послышались крики «Молодец!». Говард подождал, пока опять установится тишина.

– Я не знал, что у меня проблемы с алкоголем. Я думаю, никто из моих коллег не решался мне об этом сказать. Но я начал делать ошибки – дома и на работе. Начались ссоры с коллегами и стычки с женой. Конец наступил, когда я разбил машину. Вообще-то это была машина моей жены, но за рулем сидел я. Мы оба были пристегнуты, иначе, я уверен, погибли бы. Я налетел на грузовик, мы съехали с дороги, а потом я очнулся уже в больнице. Об этом стало известно моему тестю, и он лично настоял на том, чтобы меня поместили в клинику.

Собравшиеся одобрительно закивали головами. Говард знал, что некоторые из сидящих здесь, включая адвоката, уже несколько раз слышали его историю, но все дружно выражали поддержку.

– Я благодарен своему тестю, но в последнее время я начал замечать, что мне неприятно его вмешательство в мою жизнь. Во все области моей жизни! В то время, когда у меня были проблемы с пьянством, он пошел к моему начальнику и добился того, чтобы меня не выгоняли с работы. Я очень ценю это, но теперь он вмешивается буквально во все – пытается влиять на моих детей, становится между мной и моей женой. Это приводит к новым стрессам, и мне опять хочется выпить. Я знаю, что должен научиться не ненавидеть его, но это трудно. Мне известно, что он очень заботится о своей дочери, хочет, чтобы ей было хорошо. О Боже, иногда меня так тянет выпить! Сейчас даже больше, чем раньше. Я знаю, насколько легко опять втянуться в пьянство – просто взять бутылку и снова начать пить, но я также знаю и то, что это будет самой большой моей ошибкой. Алкоголизм – это болезнь, причем болезнь, от которой не существует лекарств. Но это не значит, что я не борюсь. Я могу побороть это пристрастие, но не всегда. Просто я должен понять, что иногда это будет сделать легче, а иногда – труднее.

Аудитория опять зааплодировала. Говард вернулся на свое место с ощущением, что в него влились новые жизненные силы, а тяга к алкоголю временно отступила.

* * *

Тодд Оттерман сидел в вестибюле отеля и постукивал по колену папкой с досье. Вокруг бурлила обычная гостиничная жизнь. Несколько дантистов, прибывших на свой очередной съезд, выстроились в ряд к столу портье в ожидании регистрации. Взад и вперед сновали мальчишки-рассыльные с чемоданами. Девушки в черно-белой униформе спешили обслужить гостей как можно скорее, и дежурные улыбки на их устах начинали понемногу таять.