Дыхание любви

Но разве трудно было догадаться, что ее появление на кладбище разозлит Макманна? Нет, Карли подозревала, что это не обрадует его, но все-таки поехала. На что она надеялась? Этого Карли не знала.

Она медленно подошла к могиле Билли Хоупвелла и несколько минут печально смотрела на свежий земляной холм. Сзади послышалось деликатное покашливание. Карли обернулась и увидела служителя кладбища.

– Добрый день, мэм, – сказал он. – Какая влажность… Дышать тяжело. Уж лучше бы ливень…

– Да, вы правы, – рассеянно отозвалась Карли.

– Это цветы для покойного? – спросил служитель, кивнув на букет красных гладиолусов в руке Карли.

– Да.

– Если хотите, оставьте, мы сами положим их на могилу вместе с венком и другими цветами, – предложил служитель.

“Другими цветами, – мысленно повторила Карли, и вдруг что-то словно кольнуло ее. – Значит, кто-то еще прислал на могилу Билли цветы…”

Служитель указал туда, где стоял венок, купленный Макманном, и лежал букет белых гвоздик. Острая жалость охватила Карли при виде этих знаков памяти. Как мало нашлось людей, пожелавших выразить сочувствие несчастному Билли… Райан, она и кто-то еще. Но кто же прислал букет белых гвоздик?

Карли наклонилась, подняла букет и достала маленькую белую карточку, на которой было написано “Упокойся с миром”. У Карли вдруг задрожали руки, перед ее мысленным взором вихрем пронеслись воспоминания о недавних событиях, в ушах зазвучал испуганный голос Билли Хоупвелла. Заикаясь, он объяснял Карли, почему не может разговаривать с чужими людьми. Его просил об этом Рай. Ему советовала не вступать в беседу с незнакомцами Джой. Кто же такая эта таинственная Джой? Почему она так оберегала Билли от контактов с людьми? Боялась, что умственно неполноценный парень сболтнет что-то лишнее?

Карли перевернула карточку и прочитала на обороте название цветочного магазина, где были куплены белые гвоздики, и его адрес: “Флауэр баскет”, Истдэйл-драйв.

Ну вот, кажется, появилась тонкая ниточка, потянув за которую, возможно, удастся распутать и весь клубок. Надо позвонить туда или подъехать по указанному адресу, поговорить с владельцем магазина и выяснить, кто заказал букет белых гвоздик.

Попрощавшись со служителем кладбища и бросив последний взгляд на свежий холм земли, Карли направилась по тропинке к выходу. У ворот она вдруг остановилась, словно наткнувшись на невидимое препятствие: возле “эм-джи” стоял Райан Макманн. Опершись рукой на бампер, он пристально смотрел на нее. Его пиджак был распахнут, узел галстука ослаблен, ворот рубашки расстегнут.

– Что вы здесь делаете? – растерянно пробормотала Карли.

– Лучше ответьте, зачем вы пришли на кладбище.

– Хотела… отдать последний долг покойному.

– Вот как? И вы собираетесь отдавать последний долг каждому заключенному, попавшему под газонокосилку? – Макманн презрительно усмехнулся.

– Я пришла потому, что несколько дней назад разговаривала с Билли.

– Ну и что? Этот разговор произвел на вас такое сильное впечатление? Помнится, вы сказали, что видели Билли всего несколько секунд. Чем же он так очаровал вас?

– Да, я видела его буквально минуту, не более.

Как только Карли упомянула о Билли, ее снова охватило чувство вины. Господи, ну почему она считает себя виноватой в его смерти? Однако даже голос у нее звучит так, словно она оправдывается перед его другом и наставником Макманном. Как будто Райан в чем-то подозревает ее…

Макманн убрал руку с бампера и сухо осведомился:

– О чем же вы все-таки беседовали с Билли Хоупвеллом?

– Да в общем-то ни о чем. Я задала ему несколько вопросов, но у него проблемы с речью… Я даже не уверена, что он понял меня.

– Да, Билли сильно заикался. Вы заметили, что ему трудно говорить, но тем не менее стали приставать к нему со своими вопросами! – грубо бросил Макманн.

– Я не приставала к нему с вопросами! – горячо возразила Карли. – Я пыталась просто поговорить!

Острое чувство вины снова охватило Карли. Зачем она начала задавать вопросы Билли? Хотела воспользоваться его растерянностью, испугом и вытянуть какие-то сведения? Карли сняла летную голубую пилотку и нервным жестом вытерла пот со лба.

– Если бы вы не испугали несчастного парня, он, возможно, остался бы жив. – Макманн мрачно посмотрел на Карли. – Вам не приходила в голову эта простая мысль?

– Приходила, – призналась Карли.

– Он справился бы с управлением, и эта чертова газонокосилка не раздавила бы его!

– Поверьте, я искренне переживаю эту трагедию, поэтому и приехала на кладбище.

– Кто бы мог подумать! – рассмеялся Макманн. – Какой совестливый представитель закона!

Карли вспыхнула, подняла руку, чтобы надеть пилотку и уйти, но Макманн перехватил ее руку и сильно сжал запястье. Карли охнула и замерла на месте. Удерживая ее руку, Макманн в упор смотрел на Карли.

– Отпустите, – сквозь зубы процедила она. – Что вы себе позволяете?

Райан нехотя повиновался и сделал шаг в сторону.

– Во-первых, – ледяным голосом начала Карли, – я подняла руку лишь затем, чтобы надеть пилотку. А вы подумали, что я хотела влепить вам пощечину? Вообще-то вы ее заслужили. Во-вторых, во время нашей предыдущей встречи я, кажется, говорила вам, что не люблю, когда меня трогают. И в-третьих… – голос Карли дрогнул, – вы сделали мне больно.

Макманн перевел напряженный взгляд с ее лица на запястье: на нежной шелковистой коже проступили красные пятна. Он смутился.

– Простите, я не хотел причинить вам боль. Не хотел… Вы, наверное, думаете… если я попал в тюрьму, то могу… Нет, ошибаетесь. Никогда в жизни я не обижал женщин и не причинял им боль. Во всяком случае, намеренно.

Его искренние слова тронули Карли: она поверила Макманну. Да, он не из тех, кто способен обидеть женщину. Его можно подозревать в чем угодно, но только не в этом.

Вдруг Райан осторожно взял ее руку, наклонился и прикоснулся губами к запястью, где проступили красные пятна.

– Еще раз простите меня за грубую выходку. – Отпустив ее руку, Райан скользнул взглядом по лицу Карли и быстро зашагал к своей машине – последней модели “бронко”, припаркованной неподалеку от “эм-джи”. Когда его машина скрылась из виду, Карли вздохнула и села за руль.

* * *

После полудня движение на улицах всегда было оживленным, то и дело возникали пробки, перед каждым перекрестком начинал мигать красный свет. Карли останавливалась, ждала, когда загорится зеленый, машинально отмечала дорожные указатели, сворачивала, замедляла скорость, но мысли ее были далеко. Она все еще находилась под впечатлением от недавней встречи с Макманном и постоянно видела его лицо, склоненное над ее рукой. Казалось, кожа до сих пор ощущает прикосновение его губ, и с каждой минутой Карли все сильнее охватывало волнение. Она то и дело поглядывала на руки, лежавшие на руле, и вздыхала.

Карли пыталась проанализировать сегодняшнюю встречу с Макманном, но чувства затмевали разум, мешали думать, и в голове кружились отрывочные, сумбурные мысли. Почему она позволила Макманну грубо схватить себя за руку? Чем спровоцировала его? Неужели обычным взмахом руки? А это его извинение, легкий поцелуй, от которого до сих пор горит кожа, неистово бьется сердце и все внутри дрожит…

Уже второй раз Макманн прикасается к ней. Сначала в ресторане, когда положил руку ей на плечо, теперь" вот внезапно вцепился в запястье, а потом поцеловал ладонь… И почему она так остро реагирует на Макманна? На этот вопрос. Карли не знала ответа. Уж не уподобляется ли она тем фанаткам Райана, которые с замиранием сердца смотрели на своего кумира, готовые идти за ним на край света? Что в нем заставляет Карли трепетать и без конца вспоминать его лицо, взгляд, слышать низкий, чуть хрипловатый голос, снова и снова перебирать в памяти каждую деталь их встречи? Как она относится к Макманну? Двойственно. Настороженно, с опаской, даже с раздражением, и вместе с тем ее неудержимо тянет к этому мужественному, сильному мужчине. Он неотступно преследует воображение, она постоянно помнит о нем, хотя и не признается в этом себе! Вот только нельзя забывать, что Райан Макманн – свидетель по делу об убийстве, расследованием которого она занимается!

Карли почти не заметила, как миновала шоссе и выехала на Атланта-хайвэй. Несколько миль прямо, потом один поворот, и она затормозила перед цветочным магазином.

Карли решительным шагом подошла к дверям. Навстречу ей поспешила хозяйка – невысокая пожилая темноглазая женщина с суетливыми жестами и заискивающей улыбкой. Когда Карли показала ей карточку магазина и напомнила о недавнем заказе, женщина быстро заговорила:

– Белые гвоздики? Говорите, белые гвоздики? Да-да, припоминаю этот заказ, мэм. Я сначала предложила ей чудесные лилии или роскошные белые розы, сказала, что продам их за ту же цену, что и гвоздики, но она отказалась. Нет, говорит, только белые гвоздики. – Женщина развела руками. – Что ж, желание клиента – для нас закон!

– А как звали ту клиентку? Джой? – Хозяйка магазина пожала плечами:

– Не помню… Возможно. Надо посмотреть в книге заказов. Вот, пожалуйста… – Она подошла к прилавку, раскрыла книгу и перелистала страницы. – Так… вот… Джой Мэтью… Неразборчиво написано… Какая-то труднопроизносимая фамилия.

Карли приблизилась к прилавку и, наклонившись, начала читать:

– Мэтью… си… нак. Джой Мэтьюсинак. – Она переписала адрес и телефон заказчицы, поблагодарила хозяйку магазина и, уже собираясь уходить, внезапно с улыбкой сказала: – Я хотела бы купить у вас цветы.

– Очень рада! Какие вам предложить?

– Вот эти свежие ирисы!

Хозяйка упаковала цветы в красивую атласную бумагу, перевязала яркой ленточкой и вручила Карли.

– Скажите, пожалуйста, миссис Мэтьюсинак – ваша приятельница? – спросила она.

– Нет, мы не знакомы… Недавно умерший человек упоминал о ней.

Через пятнадцать минут машина Карли остановилась возле роскошного двухэтажного особняка миссис Мэтьюсинак. Окинув внимательным взглядом особняк, Карли поехала дальше. Сначала надо поговорить с этой таинственной Джой по телефону, а если беседа не состоится, тогда уж посетить ее в качестве официального лица.

По дороге домой Карли размышляла о том, что связывало преуспевающую даму, живущую в роскошном особняке, расположенном в престижном районе, с умственно неполноценным парнем, заикой, заключенным местной тюрьмы. Почему Джой Мэтьюсинак заказала букет белых гвоздик на могилу Билли Хоупвелла? Карли не покидало предчувствие, что ответ на этот вопрос даст ключ к делу об убийстве.

* * *

Сгущались сумерки, когда Карли въехала на аллею, ведущую к ее новому дому. Двухэтажный, во французском стиле, увитый плющом и глициниями, с темно-серыми деревянными ставнями и мансардными окнами, этот нарядный и изящный дом располагался в одном из живописных районов Монтгомери. Но интерьер требовал значительных изменений и дополнений, а у Карли пока не хватало на это времени.

И все-таки кое-что она уже сделала: прежде всего оснастила свое жилище новейшей электронной охранной системой. Бригада плотников заменила старые, местами прогнившие доски пола на новые и обшила стены нарядными сосновыми панелями. Было установлено и центральное кондиционирование.

Поставив машину в примыкающий к дому гараж, Карли прошла в кухню, положила ирисы в эмалированную раковину и, миновав арочный проход, направилась в просторную гостиную, с высоким потолком и стеклянными французскими дверями, выходящими в небольшой внутренний дворик. Там в цветочных горшках росла герань, источая тонкий, едва уловимый аромат.

Карли села на диван, скинула туфли и с наслаждением опустила уставшие за день ноги на прохладные гладкие деревянные половицы. Машинальным жестом включила радио, вмонтированное в стереосистему, и прикрыла глаза.

“… на завтрашний день и в пятницу синоптики обещают грозу. К выходным дням ожидается значительное повышение уровня воды…” О Господи!

“… принимаются все необходимые меры… Губернатор приказал службам спасения эвакуировать жителей всех ферм, расположенных ниже водохранилища Джонс Блафф, чтобы можно было открыть ворота шлюзов”.

Карли открыла глаза и нахмурилась. Предсказания синоптиков встревожили ее. Ферма деда располагалась выше водохранилища, но кто поручится за то, что наводнение не затопит и ее? Завтра необходимо съездить туда и проследить, чтобы молодая супружеская пара, присматривающая за лошадьми, перевела их в безопасное место. И еще… там на ферме до сих пор живет тот самый старый строптивый мул, которого Карли очень боялась в детстве. Мул, конечно, доставил ей много неприятностей и волнений, но не бросать же на произвол судьбы этого старого ленивого негодяя! Да и дед очень любит его!

Карли поднялась и пошла в спальню переодеваться. Сняв с себя блузку и юбку, она надела джинсы и тенниску с эмблемой алабамского университета. Услышав звонок в дверь, Карли вздрогнула и подбежала к окну. Паркер… Только его не хватало! После того как он по собственной инициативе позвонил начальнику тюрьмы и попросил повлиять на Макманна, Карли чувствовала раздражение против него. Почему? Ведь Паркер искренне хотел ей помочь! К тому же они не виделись больше недели, последний раз встретились на приеме у матери. Казалось бы, за это время раздражение и неприязнь должны были пройти, но нет… Однако обижать Паркера и снова высказывать ему претензии не стоит. Он пришел к ней в гости, пусть и без предупреждения, но надо уделить ему внимание и радушно принять его. Прежде они всегда находили общий язык, и с остроумным, веселым Паркером ей было приятно и спокойно.

Карли открыла дверь, и улыбающийся Паркер вошел в холл. В одной руке он держал шесть запотевших банок пива “Корона”, в другой – коричневый пакет, от которого поднимался пар и исходил восхитительный запах свежесваренных креветок.

– Привет, дорогая! Надеюсь, ты еще не успела поужинать?

– Привет, не успела.

– Прекрасно! Я хочу угостить тебя пивом и креветками.

– Очень кстати! Они так восхитительно пахнут!

– А ты необыкновенно соблазнительно выглядишь, Карли!

Паркер наклонился и поцеловал ее в губы.

В этом поцелуе Карли почудилось нечто фамильярное и небрежное. Она отстранилась. Кстати… это уже второй поцелуй за сегодняшний день. Первым ее наградил Макманн после возникшего у них недоразумения. Перед глазами Карли снова промелькнула недавняя картина: Райан склонился над ее рукой и прикоснулся к ней губами… Господи, о чем она думает? Почему до сих пор никак не может успокоиться? Зачем сравнивает Макманна с Паркером?

Сделав вид, что не заметил того, как Карли отстранилась от него, Паркер прошептал:

– Где будем ужинать? Может, на свежем воздухе, во внутреннем дворике?

– Если не боишься, что глицинии, качаясь на ветру, будут хлопать тебя по лицу.

Паркер понимающе кивнул и улыбнулся. Так обычно шутил кто-то из них перед тем, как расположиться вечером за столиком во внутреннем дворике.

– Глицинии – мои старые друзья, и я на них не обижаюсь. – Паркер направился к французским дверям. – Принеси, пожалуйста, соус и лимон. А я начну чистить креветки.

Через минуту Карли присоединилась к нему, захватив с кухни поднос с тарелками, бумажными салфетками, дольками лимона и бутылкой соуса.

– Сегодня днем я несколько раз пытался дозвониться тебе, – сказал Паркер, когда они с Карли сели за столик. – Мне сообщили, что ты поехала на кладбище. Кто умер? Я знал этого человека?

– Нет. – Карли взяла банку пива, сделала несколько глотков и добавила: – Это человек, с которым я случайно встретилась в…

– Что? – перебил ее Паркер. – Как это – случайно встретилась?

– Понимаешь… – Карли замялась и вдруг поняла, что Паркер пристально смотрит на ее запястье, где проступили синяки от пальцев Макманна.

Он нахмурился:

– Что это значит? Откуда у тебя синяки?

Глава 9

Карли лихорадочно думала, что ответить Паркеру. Как же она не заметила этих синяков? Как объяснить, откуда они? Ни оправдываться, ни сочинять на ходу какую-нибудь правдоподобную историю ей не хотелось. А почему, собственно, она должна оправдываться? Но Паркер молча смотрел на нее, всем своим видом показывая, что требует объяснений, и Карли поспешно проговорила:

– Эти синяки появились после посещения кладбища.

– И каким же образом?

– Там, на кладбище, я случайно столкнулась с одним человеком… с могильщиком. Я оступилась, а он подхватил меня и, видимо, слишком сильно сжал мою руку.

– Случайно столкнулась с могильщиком? Весьма любопытно!

Поставив банку пива, Паркер взял Карли за руку и внимательно осмотрел ее запястье.

– Да… по роду моей работы мне неоднократно приходилось видеть у женщин синяки. Но твои не выглядят случайными, Карли. Кто же с такой силой и яростью вцепился в твое запястье? Только, пожалуйста, не рассказывай мне про незнакомого могильщика!

– Ты не знаешь этого человека. – Карли высвободила руку. – И вообще, давай оставим эту тему. Договорились?

– Нет, не договорились! Ты должна объяснить мне, кому позволяешь так обращаться с собой, Карли! Я жду твоих объяснений!

Ее снова охватило сильное раздражение. Почему она обязана отчитываться перед Паркером? Пока их отношения нельзя назвать серьезными, и Паркер не вправе требовать объяснений! Что ж, она скажет Паркеру правду. Все как есть. Раз уж он так настаивает!

– На кладбище я случайно столкнулась с Райаном Макманном, – холодно сообщила Карли. – Мы…

– Что Макманн делал на кладбище? – нетерпеливо перебил ее Паркер.

– То же, что и все делают на кладбище. Хоронил близкого друга.

– Мерзавец! – сквозь зубы бросил Паркер, и Карли заметила, как в его глазах вспыхнула ярость. – Я уничтожу его!

– Паркер, перестань!

– Как он смеет распускать руки? Негодяй…

– Произошло недоразумение, – возразила Карли. – Он думал одно, а я – другое.

– Что?

– Макманн почему-то решил, что я хочу влепить ему пощечину. У него отличная реакция, он мгновенно перехватил мою руку и сильно сжал.

Сквозь красивый ровный загар на лице Паркера проступили красные пятна.

– В каких же ты с ним отношениях, если он может ожидать от тебя пощечины?

– Ни в каких, в обычных, – пожала плечами Карли. – Макманн некорректно выразился по поводу юристов, возомнивших себя совестливыми людьми, и его намек мне не понравился. Но я резко взмахнула рукой, чтобы надеть пилотку и уйти, а он истолковал мой жест по-своему и… защитился от возможного удара.

Паркер нервно провел ладонью по лицу, пригладил волосы и тяжело вздохнул.

– Ладно, нам обоим надо успокоиться. Расскажи, почему ты оказалась на кладбище.

– Там хоронили одного заключенного, молодого парня, – ответила Карли и заметила, что в глазах Паркера мелькнул неподдельный интерес. Похоже, сейчас эта история волновала его как профессионала.

– Смерть этого парня косвенным образом связана с делом об убийстве Досон-Смит?

– Пока не знаю наверняка, но, думаю, связана.

Карли занялась креветками, надеясь, что Паркер наконец оставит этот ненужный разговор. Но он проявил настойчивость.

– Карли, пожалуйста, расскажи мне обо всем подробно!

– Зачем? Чтобы ты снова без моего ведома и желания позвонил начальнику тюрьмы?

– Кажется, я уже извинился за тот звонок!

– Да, и теперь я тоже хочу попросить у тебя прощения… Наверное, я сегодня очень устала, поэтому мне не хочется продолжать наш совместный ужин и этот разговор. Давай перенесем нашу встречу… Я правда очень устала.

Паркер раздраженно стукнул пивной банкой об стол, поднялся и направился к двери. Карли последовала за ним. Молча кивнув ей, он ушел.

Карли пожала плечами, и ее губы тронула легкая улыбка. Вернувшись во внутренний дворик, она с аппетитом съела очищенные Паркером креветки.

* * *

Через несколько минут снова раздался звонок в дверь, и Карли, вздохнув, пошла открывать. Зачем вернулся Паркер? Продолжить бессмысленный разговор? Ведь она ясно объяснила ему, что устала и не настроена на долгие беседы. Так хорошо сидеть одной на свежем воздухе, вдыхая тонкий аромат цветов, наслаждаясь вечерней прохладой и отдыхая после напряженного дня.

Внезапно Карли подумала, что отношения с Паркером пора заканчивать, пока они не перешли в более серьезную стадию. Да, он хороший и умный парень, толковый специалист, целеустремленный, нравится ей, но… не более того. Она не любила Паркера и воспринимала его многозначительные намеки на счастливое совместное будущее лишь с легкой улыбкой. Они не вызывают в ней ответного чувства. Да, надо сейчас же сообщить Паркеру о принятом ею решении и предложить, как положено, остаться друзьями.

– Если ты вернулся доесть креветки, то должна тебя разочаровать: их почти не осталось, и… – Открыв дверь, Карли умолкла на полуслове.

В проеме темнел силуэт другого мужчины. Высокого, стройного, со спортивной фигурой. Она в замешательстве отступила, узнав Райана Макманна. В холле воцарилась напряженная тишина.

Райан молча смотрел в растерянное лицо хозяйки и думал о том, что поступил опрометчиво, импульсивно решив приехать к ней домой. Но удержать себя от этого ему не удалось. Очень хотелось посмотреть, как живет эта женщина, какой у нее дом, а главное – снова увидеть ее, заглянуть в глаза, вдохнуть тонкий, едва уловимый аромат нежной смуглой кожи.

Как и предполагал Райан, дом Карли походил на многие другие, построенные в Монтгомери и других городах юга. Несмотря на полутьму, Райан разглядел темно-серые деревянные ставни, предохраняющие от яркого солнечного света и сильных ветров, дующих с океана. Такие дома, как у Карли Сэмюелс, Райан видел во Французском квартале Нового Орлеана – старой застройки, но чистые и покрашенные в светлые тона. Каждый был окружен хорошо спланированным небольшим садиком с разнообразными южными цветами, издающими дивный сладковатый аромат. Стены домов были увиты плющом, а во внутренних двориках росли лианы и красовались цветы в кадках и горшках.

Райан привык видеть Карли в военной форме, но сейчас она была одета по-домашнему – в джинсы и тенниску, и от этого у него сильно забилось сердце. Он окинул взглядом ее густые, падающие на плечи волосы и едва удержался от искушения прикоснуться к ним. И все-таки… не следовало узнавать в справочнике адрес Карли и мчаться к ней.

Она наконец преодолела замешательство и растерянность.

– Как вы узнали мой адрес?

– Из телефонного справочника.

– И… что значит ваш неожиданный визит?

– Я хотел еще раз извиниться за свое поведение.

– И решили, что поздний вечер – самое подходящее время для этого? – Поскольку Райан молчал, Карли продолжила: – Любопытно, за что именно вы просите у меня прощения? За непочтительное высказывание о представителях закона? За синяки, появившиеся у меня на руке после вашей железной хватки? Или за поцелуй?

В ее голосе Райан уловил насмешку и легкое раздражение. Господи, ну зачем он приехал сюда? Как глупо стоять здесь и выслушивать эти ироничные реплики! Надо немедленно попрощаться и уйти. Сесть в машину и поехать в какой-нибудь бар. Выпить вина, помянуть несчастного Билли Хоупвелла, просто посидеть в одиночестве и поразмышлять… Но повернуться и уйти нет сил. Хочется еще немного побыть рядом с этой женщиной, и пусть она упрекает его, язвит, насмехается.

– Мне тоже было бы любопытно кое-что узнать, – сказал Райан. – Вы всегда мыслите строго по пунктам?

– Простите?

– Во-первых, во-вторых, в-третьих… Всегда все раскладываете по полочкам?

От улыбки Карли Райана снова охватило волнение. Не такая уж она строгая и надменная. В ней ощущается внутреннее тепло, даже доброта. Очевидно, работа накладывает на Карли отпечаток холодности, а в жизни она приветливый, искренний человек.

– Во-первых, я хочу извиниться за свое грубое высказывание по поводу бессовестных юристов, – насмешливо начал Райан. – Во-вторых, я и сам не ожидал от себя такой быстрой реакции и перехватил вашу руку импульсивно. И в-третьих… – Он запнулся и опустил голову.

– Продолжайте, Райан, вы так бойко начали и вдруг замолчали!

Как ответить? Что он мечтает снова поцеловать ее? Признаться, что Карли снится ему ночами и даже во сне он не перестает думать о ней? Напрасно он приехал сюда.

– И в-третьих… Открывая дверь, вы сказали что-то про креветки. Идите ешьте, а то они остынут.

Райан развернулся и зашагал по дорожке, в конце которой был припаркован его “бронко”, но Карли остановила его:

– Я с удовольствием угощу вас креветками, Райан. Хотите?

Он не сразу обернулся.

– Вы приглашаете меня?

– Да.

Сказав это, Карли покраснела. Как глупо она поступает! Для чего ей приглашать Макманна? Он свидетель обвинения, а не гость. Да и время весьма позднее для визита малознакомого мужчины!

Райан вернулся, остановился на пороге и, усмехнувшись, спросил:

– Вы приглашаете меня в гости для того, чтобы, накормив креветками, снова начать допрашивать? Так сказать, в неофициальной обстановке?

– Не беспокойтесь, я не буду донимать вас вопросами.

– Даже когда я доем все креветки?

– Слушайте, Райан, вы ведь взрослый умный человек, знаменитый спортсмен, а ведете себя как ребенок! Последний раз спрашиваю: хотите креветок с холодным пивом или нет?

Она посторонилась, пропуская его в дом. Райан смущенно стоял в холле.

– Может, я и неглупый человек, но уже давно не знаменитый спортсмен. Я заключенный. Кстати, вы не боитесь впускать меня в дом и оставаться наедине с уголовником?

– Теперь поздно об этом думать. Вы уже в доме. Проходите в гостиную, располагайтесь.

Райан направился в гостиную. Глядя ему вслед, Карли невольно залюбовалась его прекрасной фигурой, широкими плечами, накачанными мышцами и удивительно легкой, немного пружинящей походкой. На нем была все та же бледно-желтая сорочка с расстегнутыми верхними пуговицами и темные брюки. Выразительное смуглое лицо, проникающий в душу взгляд больших ярко-синих глаз, черные, коротко стриженные волосы… В прежние времена про таких мужчин в романах писали: “дьявольски красив”.

Подойдя к камину, Райан посмотрел на стоящие на каминной полке фотографии в рамках. Карли остановилась рядом с ним.

– Кто это? – Макманн указал на одну из фотографий.

– Мой дед.

– Судья?

– Да. – Карли удивилась, что Макманн запомнил ее рассказ о дедушке.

– Это он на своей ферме?

– Да, – улыбнулась Карли. – А это наш старый мул, которого дед очень любит. Честно говоря, отвратительное животное!

– Почему?

– Злой, упрямый, строптивый.

– В детстве он часто досаждал вам? – усмехнулся Райан.

– Да, пока я не поняла, как с ним обращаться. – Райан взял в руки другую фотографию, запечатлевшую Карли и ее мать на фоне памятника Вашингтону. Миссис Сэмюелс, член палаты представителей конгресса США, радостно улыбалась. Она только что победила второй раз на Выборах и очень гордилась собой.

– А вы похожи на мать, – заметил Райан.

– Спасибо.

Секундой позже Карли подумала, что, возможно, Макманн и не собирался делать ей комплимент, а просто констатировал факт. Но миссис Сэмюелс была так привлекательна, что, когда Карли сравнивали с ней, она всегда расценивала это как комплимент. Мать Карли, с выразительными темными глазами, пышными волосами, нежной смуглой кожей и очаровательной улыбкой, была воплощением элегантности, изысканности, респектабельности.

– А этот молодой человек? – Макманн взял еще одну фотографию. – Кто он? Ваш друг или любовник?

– Это мой брат, – быстро ответила Карли и, спохватившись, добавила: – Вы весьма любопытны, Райан. Какая вам разница, друг это или любовник?

– Знаете, есть хорошая китайская поговорка: “Если ты пригласил в свой дом гостя, значит, впустил его в свое сердце”.

– В следующий раз, когда вечером мне неожиданно позвонят в дверь, я непременно вспомню эту пословицу. – Карли указала на стеклянные французские двери, ведущие во внутренний дворик. – Проходите. Там на столе креветки и пиво.

Райан прошел через распахнутые двери, и Карли последовала за ним. Во внутреннем дворике было темно, но возле дверей стоял торшер, и его свет падал на столик, образуя яркое круглое пятно. Вечерний воздух был свеж, прохладен и напоен ароматом цветов. В этом году весна наступила рано, и старожилы Монтгомери предсказывали скорое появление москитов, но они, к счастью, еще не появились, и по вечерам можно было спокойно сидеть на свежем воздухе рядом с включенной лампой.

Макманн посмотрел на столик и, увидев две тарелки, спросил:

– У вас были гости? Очевидно, я не вовремя.

– Не беспокойтесь.

Райан сразу понял, что ей не хочется говорить об этом. “Хорошо, что он в отличие от Паркера понимает намеки. И китайскую поговорку о госте, которого впускаешь не только в дом, но и в душу, Макманн сказал без задней мысли”, – подумала Карли.

– Господи, у вас синяки на запястье! – вдруг воскликнул Райан, когда Карли, сев за стол, подперла рукой подбородок. – Неужели это из-за меня? Простите, Карли!

– Ничего страшного, вы сделали это не нарочно, и к тому же уже извинились. Пожалуйста, ешьте креветки, пока они не остыли, и пейте пиво. Давайте я почищу их.

– Спасибо, я сам.

Райан достал из бумажного пакета креветки и начал очищать их. Молча глядя, как ловко он расправляется с креветками, Карли размышляла о том, что у Макманна не только прекрасная фигура и запоминающаяся внешность, но и красивые руки с длинными гибкими пальцами.

– Где вы научились так быстро и ловко чистить креветки? – спросила она. – У вас просто талант!