Ravenloft (№2) - Рыцарь черной розы

– Комната Тысячи Факелов, – с благоговением прошептала она. – Та самая, где Кульчик сражался со стражами Ворот.

Она огляделась по сторонам и добавила со странным разочарованием в голосе:

– Теперь здесь, правда, нет никаких стражников…

Действительно, ближе к центру комнаты валялись груды выбеленных временем костей, которые перемешались с полусгнившими остатками массивных деревянных столов. Кости уже были полузасыпаны разным мусором, осыпавшимся с потолка, скрыты истлевшей плотью. При виде этой картины Магда почувствовала сильнейшее отвращение, в то время как Азраэля останки притягивали к себе, как огни таверны влекут горького пьяницу. Он забрался в самую середину отвратительной кучи и выкопал хрупкую бедренную кость. Внимательно осмотрев ее, он сделал свое заключение.

– Человеческая… мужская… не слишком старая… – бормотал он, вертя кость в своих волосатых лапах. Обнюхав кость, он осторожно куснул ее за конец. Раздался громкий треск, и Азраэль принялся с хрустом жевать, широко открывая пасть, перед тем как откусить еще кусок.

– Тьфу! – заметил он. – Слишком долго лежала. Внутри не осталось никакого мозга…

Сот не обращал на своих спутников никакого внимания. Он обходил комнату по периметру, внимательно исследуя стены, часто прикасаясь к ним своей рукой в кольчужной перчатке. Повсюду был лишь твердый, холодный камень. В одном месте рыцарь остановился, чтобы исследовать длинную, прямую трещину в каменной кладке, однако когда она оказалась просто результатом какого-то давнего землетрясения, он разочарованно пошел дальше.

Магда и Азраэль в это время были заняты исследованием других предметов, находящихся в комнате, – склада древних ржавых мечей, который обнаружила Магда, а также более свежих костей, которые почуял своим острым обонянием оборотень. Ни гном, ни вистани не заметили зловещих глаз, которые чуть приоткрылись прямо под их ногами на замусоренном полу. Один, два, пять глаз смахнули с век засыпавший их мусор и уставились снизу вверх на непрошеных гостей.

– Ух ты! Взгляни на это!

Удивительное открытие заставило Магду взвизгнуть от восторга, а губы ее сами собой разъехались в счастливой улыбке. Отшвырнув в сторону сломанный меч, столь же древний, как и замок Страда, вистани подняла с пола узловатую деревянную дубинку. Она была короткой, всего лишь с предплечье цыганки, однако ее круглый и тяжелый набалдашник был величиной с кулак самого Сота.

– Палица! Она очень старая. Как ты думаешь, может она быть…

– Здесь ничего нет! – крикнул им Сот с противоположного конца комнаты. – Никаких ворот. Никакой другой двери, кроме той, через которую мы вошли.

Азраэль выронил из лап пробитый череп, который он подбрасывал и ловил, и преданно взглянул на Сота.

– Возможно, я мог бы помочь вам в поисках, могущественный лорд. Как вы знаете, мои чувства довольно остры, особенно в этом обличий.

Но как только оборотень отошел от разбросанных костей, большая куча мусора, которая отделяла его от Рыцаря Смерти, зашевелилась. Грязь и разный сор осыпались вниз, обнажая подлинную форму и размеры невиданного существа, которое все это время пряталось под останками.

Это был мутно-серый студенистый шар с шелковистой поверхностью, который непрерывно менял форму, слегка дрожа. Вокруг него извивались тонкие гибкие щупальца, которые то исчезали, то появлялись вновь с другой стороны. У существа не было лица как такового, хотя оно обладало чертами множества и множества лиц.

Две сотни глаз – широко открытых и полускрытых тяжелыми веками – покрывали все тело чудовища. Только некоторые из них пристально смотрели на потрясенную троицу. Остальные оглядывали комнату или беспокойно пялились в темноту коридора, словно ожидая появления новых врагов. Между глазами шевелили губами, гримасничали, облизывались десятки и десятки ртов. Одновременно они изображали самые разные эмоции, часто противоречащие одна другой. Например, один рот мог приоткрыться в голодном оскале, вывалив черный язык между заостренными нижними клыками, в то время как соседний с ним рот изгибался в приветливой улыбке, а третий – на расстоянии ладони от первых двух, раскрылся в бессмысленной идиотской усмешке, а по отвисшей нижней губе стекала блестящая слюна.

И все эти рты издавали какие-то звуки, не переставая бормоча проклятья, угрозы, взвизгивая, хохоча, разражаясь резкими обличительными монологами или мольбами. Каменные стены отражали поток звуков, удваивая его снова и снова, так что Азраэль, бывший ближе остальных к чудовищу, вскинул руки к голове, зажимая уши. Его полузвериное лицо исказилось от боли, но он остался стоять на месте, словно прирос к земле.

Голоса звали гнома к себе. Врываясь в его мозг, они будили его самые потаенные страхи и самые дорогие мечты. Сквозь дымку невыносимой боли в его сознании вспыхивали один за другим самые сокровенные образы.

Азраэль посмотрел на свои окровавленные руки и улыбнулся. Это была кровь его брата, а может быть – кровь матери. Он не мог больше ничего сказать наверняка: все совершенные им убийства перемешались в его памяти. Тот факт, что предсмертные вопли всех его родичей были удивительно похожи друг на друга, не прояснил его сознания. Он только задумался, будет ли его последний крик столь же похож на вопли остальных.

Без всякого предупреждения дверь рухнула внутрь, забросав весь пол скромного гномьего жилища обломками подгнившего дерева. Азраэль бросил взгляд на труп своего брата – шея его была сломана, лицо покрыто запекшейся кровью. Затем он увидел начальника полиции поселка, стоявшего в дверном проеме. Располневший полицкара застыл в совершеннейшем шоке, лишь его челюсти слегка дрожали от страха, а может быть, и от гнева. В тот же миг Азраэль почувствовал внутри себя прилив энергии и сил. Как молния он пронесся мимо остолбеневшего констебля.

Он был свободен! Мчась через дворик принадлежавшего его семье дома, гном чувствовал, как лицо его овевает прохладный воздух подземного города. Повсюду занимались своими делами остальные гномы, и в ушах его непрерывно звучали удары молота по железу или резца по камню. Сильнейшее отвращение к обитателям Ремесленного квартала – безвольным лакеям и унылым труженикам, какими были и члены его собственной семьи, – неожиданно переполнило Азраэля. Ему приходилось подавлять в себе желание наброситься на каждого, кто попадался ему по дороге. Но нет, нельзя, ему надо спастись, надо добежать до темных тоннелей, которые вели еще дальше в глубь горы.

За спиной его раздался отчаянный вопль:

– Убили!!!

Это констебль во всю силу своих легких кричал о его преступлении. Юный гном оттолкнул с дороги пожилого каменотеса и припустил еще быстрее.

Целое море лиц окружило Азраэля. Все они смотрели на него с удивлением, с ужасом, рты перекошены в сдавленных криках. На мгновение ему показалось, что они не осмелятся задержать его, что кровь на его руках, царапины и кровоподтеки на его лице испугают его врагов.

Затем стрела ударила его в руку.

Боль пронзила его от локтя до плеча, а мир перед глазами перевернулся, заволакиваясь кровавой пеленой. Гном от души проклял неведомого стрелка, выпустившего эту стрелу, а заодно и тех, кто свил тетиву и выковал наконечник. Он никогда не любил луки и стрелы, считая их оружием трусов, боящихся сойтись с противником лицом к лицу. „Стреляя кому-то в спину из укрытия, не замараешь рук кровью!“ – подумал Азраэль, споткнувшись от боли.

Толпа сомкнулась вокруг него, и гном увидел, что все пути к отступлению отрезаны. Глаза гномов рассматривали его, однако теперь выражение этих глаз было иным. Гнев, а не страх окрасил красной краской лица ремесленников – кузнецов и каменщиков, – которые все теснее сжимали свой круг рядом с ним. Падая на землю, он слышал их смутные угрозы и проклятья.

В подземной пещере на территории графства Баровия бормочущее чудовище нависло над упавшим гномом. Один из его ртов вцепился в руку Азраэля, а ближайшие вытаращенные глаза заблестели голодным блеском. Похожее на студень тело качнулось ближе, целясь вцепиться еще одной пастью в свою парализованную жертву.

Сот и Магда стояли неподвижно, словно загипнотизированные. Они тоже были захвачены страшными воспоминаниями и видениями.

Магда снова кралась вдоль коридора, ведущего в комнату Тысячи Факелов. За ней по пятам следовал пес, такой огромный, что его голова находилась почти на уровне груди Магды.

– Идем, Сабак, – подбодрила его Магда. – Мы должны найти выход из этой проклятой страны. – Напряжение последних дней, проведенных без сна, превратило ее чистый голос в грубый, хриплый шепот.

Свет из огромной залы, расположенной дальше по коридору, просочился в тоннель, а слуха ее достиг шум веселого пира. Магда кралась вперед, прижимаясь к стене, до тех пор пока не оказалась возле широкого дверного проема. Комната была ярко освещена огнем сотен и сотен факелов, и их дрожащий свет озарял картину буйного, страшного пира. Сотня человек сгрудилась вокруг длинных столов, уставленных подносами с сырым мясом и кувшинами с темным элем. У ног пирующих сидели огромные крысы с кривыми рогами. Время от времени они дрались между собой, издавая пронзительный писк, когда кто-нибудь бросал им истекающий кровью кусок мяса. В дальнем конце залы высился Портал – цель ее путешествия, – который должен был вывести Магду из Баровии.

Магда дерзко шагнула в комнату. Это она была героем старинной легенды, и простые смертные не могли бы преградить ей путь к свободе. Стражи Ворот повернулись к ней дружно, все как один, с лязгом выхватывая мечи. На мгновение неуверенность охватила Магду, затем в ее мозгу сам собой появился план действий: Возьми свой кинжал и используй его сверкающее лезвие, чтобы отразить свет и ослепить половину нападающих. Тогда ты без труда справишься с другой половиной при помощи Вехи, а затем уложишь всех, кто остался.

В правой руке Магда почувствовала увесистую дубинку, и эта тяжесть придала ей уверенности. Однако когда левой рукой она потянулась за кинжалом, его не оказалось на месте. Напрасно Магда ощупывала голенища своих высоких кожаных сапог – рукояти кинжала не было ни в левом, ли в правом сапоге. Паника охватила ее, и она бросила взгляд вниз. Новгор – острейший кинжал с нетускнеющим лезвием и тонким как игла острием исчез.

Сто воинов придвинулись ближе, и верный Сабак бросился вперед, защищая свою госпожу. Дюжина стражей Портала взмахнули своими мечами, сбив верного пса с ног. Истекающий кровью Сабак опрокинулся на каменный пол, и рогатые крысы бросились на него, терзая его грудь, чтобы сожрать еще бьющееся сердце пса. Это зрелище заставило Магду устыдиться своей собственной слабости.

Она ринулась вперед и взмахнула палицей, с одного удара разбив голову одному из Стражей. Его зубы дождем посыпались на пол, а глаза, страшные в своей неподвижности, навсегда закрылись.

В темной пещере под землей серая тварь содрогнулась от удара. Огромная клыкастая пасть, вцепившаяся в руку Азраэля, выпустила свою добычу и страшно зашипела на цыганку. Бесстрашная девушка нанесла еще один удар своей палицей, целясь в этот страшный рот. Чудовище, продолжая удерживать неподвижное тело оборотня тремя другими ртами, грузно заколыхалось, перекатываясь в сторону Магды. Лес щупальцев вырос с того бока кошмарной твари, которая была обращена к вистани. Несколько гибких щупальцев метнулись вперед, пытаясь вырвать из ее рук древнее оружие. Один из отростков угодил Магде в лицо и сбил с ног.

Сот ничего этого не видел, хотя его взгляд по-прежнему был устремлен в центр комнаты. Подобно своим спутникам, он запутался в видениях, вызванных тысячеглазым монстром. Сцена, разворачивавшаяся перед его внутренним взором, не возникала в его памяти уже много-много лет.

Гоблины заполняли своими мерзкими телами сырую, угрюмую пещеру. Их невыразительные плоские лица – несколько сотен, а может быть, даже больше – все были повернуты к молодому рыцарю, и все они победно скалились, обнажая острые клыки, готовые вцепиться в его плоть.

Сот проник в этот самый отдаленный уголок Вингаардских гор вместе с двумя другими рыцарями. Они трое отправились на поиски реликвии, которая, как говорили, принадлежала когда-то величайшему из рыцарей Соламнии Хьюме по прозвищу Драконья Погибель. Легенды гласили, что Хьюма вторгся в эти горы, преследуя одного из слуг темной богини Тахизис. Погоня продолжалась сто дней и сто ночей, и по пути великий рыцарь потерял свои шпоры. Хьюма дорожил этими золотыми шпорами, потому что их преподнесли ему за его добрые дела служители культа Маджере, однако он не остановился, чтобы разыскать их, ибо все его мысли в то время занимало преследование злобного духа.

Именно за этими шпорами, которые со временем превратились в символ самоотречения и преданности делу Добра, отправились лорд Сот и двое его товарищей. Все трое надеялись, что опасное паломничество позволит им проявить свою храбрость, потому что только этим способом они могли бы возвыситься и перейти из Ордена Меча в Орден Алой Розы Без Изъяна, что было высшей честью для молодых воинов.

Впрочем, в тот момент вопросы титулов и почестей нисколько не занимали ум Сота. Орды гоблинов, охраняющие утраченные шпоры, спрятали их от посланцев Добра и Света. Им даже удалось захватить двух рыцарей – спутников Сота, и окружить его самого. Сот остался один на один со своими многочисленными врагами, и все мысли о славе оставили его мозг.

„Я – Рыцарь Меча, – сказал он себе, отирая со лба холодный пот. – О Паладин, Свет несущий Отец Добра, научи своего слугу не бояться“.

Однако несмотря на то, что молодой рыцарь снова и снова повторял эту коротенькую молитву, его руки продолжали слегка дрожать, когда он поднял свой сверкающий меч.

– Освободите моих товарищей! – услышал он свой собственный голос, немало удивленный его полнозвучной силой и повелительной интонацией.

Властным жестом указал он на двух израненных рыцарей, что висели в цепях на стене пещеры, прикованные к сырому камню:

– Один раз прошу я дать им свободу. Если же вы не подчинитесь мне, тогда прорублю я себе путь своим мечом и своими руками освобожу их.

Оба плененных рыцаря были жестоко избиты и окровавлены, и Сот не знал даже, живы ли они еще. Впрочем, его долг рыцарской чести по отношению к ним оставался неизменным вне зависимости от того, живы ли они или убиты. Он обязан спасти обоих или умереть, пытаясь это проделать.

Толпа гоблинов зашевелилась. Твари зашушукались и ощетинились своими кривыми копьями с каменными наконечниками. Некоторые с вызовом лупили древками копий и короткими дубинками по своим щитам. Овальные щиты, обтянутые кожей, глухо гудели и все вместе рождали звук, похожий на раскаты грома, который грозно перекатывался между каменных стен пещеры. Остальные гоблины что-то кричали на своем варварском, гортанном наречии. Передняя шеренга воинов шагнула вперед, и их докрасна загорелые лица, освещенные пламенем многочисленных факелов, сделали их похожими на демонов, вырвавшихся из преисподней. Раскосые глаза гоблинов горели злобным желтым огнем.

Лорд Сот крепче стиснул рукоять меча и мысленно вознес молитву добрым богам.

– Помните же, что я предупредил вас, – сказал он, обращаясь к толпе, но гоблины продолжали приближаться.

Из глубины пещеры донеслась какая-то резкая команда, и твари остановились. Многие гоблины обернулись к существу, которое отдало им приказ, и поспешно расступились. По широкой дороге, расчищенной для него среди толпы, шел к Соту король гоблинов. Его доспехи позвякивали при каждом его шаге.

В то время как подданные его были невелики ростом и едва доставали до пояса Соту, в котором было больше шести футов роста, король гоблинов был почти так же высок, как любой нормальный человек. Его кожа была ярко-красной, как и у всего племени, а выражение лица – надменным. Из-за доспехов, надетых на нем, король казался особенно сильным, а его походка свидетельствовала, что он привык расхаживать по полям самых ожесточенных сражений, не встречая сопротивления противника. Сот уже встречал подобные существа, а с некоторыми даже сходился в поединке. Все они были горды, прекрасно владели оружием и были смертельно опасны. Мысль о поражении, пусть даже они проигрывали в честном бою, была чужда им, так же как не знали они жалости к поверженным врагам.

– Брось свой меч, рыцарь, – приказал Соту король гоблинов, поднимая вверх усаженную шипами булаву и угрожающе взмахивая ею. – Дай мне разбить твою глупую башку – и покончим с этим.

Молодой рыцарь с трудом сглотнул.

– Я рад, что ты умеешь говорить по-человечески, обезьяна, – отозвался он насмешливо, удивляясь, откуда в нем столько хладнокровия перед лицом смертельной опасности. – В этом случае ты должен понять, что я тебе скажу. Рыцари не сдаются. Освободи моих товарищей и верни реликвии Ордена, которые твое племя незаконно присвоило. Только в этом случае я уйду, не причинив вам вреда.

– Что же будет, если я не верну тебе эти золотые безделушки?

В памяти молодого рыцаря всплыли наставления, которые давал ему один из опытных бойцов Ордена.

– Встречаясь с племенами гоблинов, вызывай на поединок их вождя или предводителя – это поможет избежать большего кровопролития. Если вождь побежден, его племя сдается без боя или обращается в бегство, так как гибель вождя считается у них признаком гнева богов.

Сот выпрямился, опуская свой меч острием вниз, что было равносильно прямому оскорблению короля гоблинов.

– Если ты не освободишь моих друзей и не вернешь то, что тебе не принадлежит, я с удовольствием отрежу тебе голову в поединке. Как рыцарь я имею права требовать от тебя поединка, а ты – если ты настоящий воин – не смеешь мне отказать. Но если ты боишься… – Сот, как мог, изобразил улыбку, – в этом случае я готов сразиться с лучшим бойцом вашего племени.

Несколько мгновений король гоблинов стоял неподвижно, сраженный безмерной дерзостью наглеца.

– Я не боюсь тебя, человечишка, – проскрежетал он наконец.

Взмахнув палицей, он прокричал какую-то команду, и тысячи гоблинов ринулись на Сота. Перекрывая воинственные вопли своих солдат король крикнул:

– Но я не настолько глуп, чтобы послать лишь одного из нас против твоего клинка!

Сот разрубил одного гоблина, который оказался ближе всех к нему, затем рассек второго от плеч до пупа. Гоблины гибли один за другим, их кровь стекала под ноги рыцарю, отчего каменный пол пещеры становился скользким. Паника овладела рыцарем, правда, ненадолго, но этого мгновения оказалось достаточно, чтобы он пропустил выпад копьем. Кремневый наконечник вонзился ему в бедро. Сот разрубил нападавшего мощным ударом, но другой гоблин вонзил ему в спину каменный нож. Левая рука Сота начинала неметь, а голова закружилась.

„Все это было совсем не так! – внезапно понял Сот, разрубая пополам еще одного нападавшего. – В тот день, когда я вошел в их пещеру, король гоблинов принял мой вызов. Мы бились с ним, и я одолел его, зарубив еще двенадцать его сородичей. Остальные разбежались, и я выиграл! Мое мужество позволило мне просить Совет о звании Рыцаря Розы…“

Резкая боль пронзила руку Сота, в которой он держал меч, так что ему стало трудно удерживать оружие. Он опустил глаза и обнаружил в своих доспехах зияющее отверстие. Запястье его руки, виднеющееся сквозь дыру, было полупрозрачным; плоть, едва прикрывавшая кости, была бледной, изъеденной тлением. „Рука мертвеца!“ – догадался Сот, хотя тысячи голосов, звучавших в его мозгу, попытались заглушить эту мысль, завопив еще громче. Что это – голоса гоблинов? Нет! Это какая-то тварь, что-то, что ждет в конце тоннеля, в комнате, наполненной обглоданными костями. Рану же на руке причинило ему не копье гоблина. Это сделали зубы дракона в замке Равенлофт.

Ярость, овладевшая Сотом, заставила замолчать тысячи голосов чудовища. Прозрев, Рыцарь Смерти посмотрел на кожаный мешок со студнем. С полдюжины ртов твари вгрызались в тело Азраэля, который скрючился на полу, поскуливая от боли. Колышущаяся туша чудовища прижимала его к полу, наполовину закрывая его тело. Магда стояла на коленях в нескольких футах от оборотня, яростно молотя чудовище по глазам деревянной дубиной. Под ее ударами глаза твари закрывались, рты замолкали, а на сероватой коже появлялись черно-лиловые шишки, похожие на синяки. Щупальца твари змеились вокруг рук вистани, хватали ее за волосы, пытаясь подтащить поближе к огромным клыкастым пастям, которые открывались и закрывались всего лишь на расстоянии вытянутой руки от Магды.

– Сабак! – кричала Магда. – Я отомщу за тебя! Я возьму твое тело с собой и пронесу его через Врата, как только разделаюсь с этими людьми!

„Снова эта глупая сказка, – подумал лорд Сот. – Цыганка вообразила себя Кульчиком, сражающимся со Стражами“.

Тварь тем временем обратила к Соту несколько десятков своих глаз, и в них отразилось удивление. Рты забормотали громче, и чудовище метнуло в сторону Сота толстое щупальце, заканчивающееся остроконечными пальцами. Сот отсек протянувшееся к нему щупальце мечом. Отросток отделился от тела твари, однако боль в раненом запястье была такой сильной, что отдалась в груди Рыцаря Смерти. Пальцы его ослабли, и меч выпал из руки, зазвенев на каменном полу.

Тварь опасливо отодвинулась и снова уставилась на рыцаря своими глазами. Сот тоже посмотрел на нее холодно, оценивающе. Он заметил, что десятки глаз, рассматривающие его, были совсем разными: некоторые Были лишены зрачков, некоторые – радужной оболочки. „Возможно, легенда вистани не так уж глупа“, – подумал он.

Рыцарь Смерти поднял руки. Правое запястье не очень хорошо слушалось его, однако ему удалось начертить в воздухе сложный магический знак.

Потребовалось одно-единственное слово, магический приказ столь же древний, как и весь мир Кринна, и пещеру залил ослепительный свет. Золотистое сияние было настолько плотным, что его, казалось, можно было потрогать руками; оно явно обладало весом и напоминало собой воду – чистую и свежую. Немигающие глаза Сота заболели от яркого света, однако магическая вспышка не ослепила его. Пронзительный визг, который издала серая тварь в середине комнаты, подсказал ему, что сотни ее глаз оказались не такими выносливыми.

Сверхъестественное существо замерло, и глаза его побелели. Незрячие глазные яблоки свободно плыли в полужидком теле. Когда затих пронзительный крик боли, многочисленные рты бестии замолчали на мгновение, а потом завыли и заскулили на разные голоса. Этого, впрочем, оказалось достаточно, чтобы Азраэль и Магда сумели высвободиться из своего гипнотического состояния.

Вистани оправилась первой. С трудом она проморгалась после ослепительной вспышки и сразу же отступила от чудовища, но лишь на несколько секунд. Крепко сжав в руке дубинку, она вскочила на ноги и размозжила протягивавшиеся к ней щупальца. Спасаясь от ее яростной атаки, ослепшее чудовище попятилось, совершенно придавив своей тушей Азраэля.

– Ой-ой-ой! – раздался из-под студенистой массы сдавленный вопль. – Проклятье! Снимите с меня этот мешок навоза!

За сим последовал страшный звук, словно большой и тупой тесан мясника врезался в ломоть сырого мяса. Чудище вздрогнуло и снова зашевелилось, на сей раз подальше от Азраэля.

Оборотень распластался на полу. Три пасти все еще впивались в его запястье, плечо и бок. Тварь все еще силилась вонзить клыки глубже в плоть Азраэля, и оборотню понадобилась вся его сила, чтобы разжать страшные челюсти. Магда подскочила к гному и помогла ему несколькими точными ударами.

Действуя своей здоровой левой рукой, Сот поднял с пола меч и подошел к хнычущей твари, пристально ее рассматривая. Из тела твари теперь торчали тысячи колышущихся пальцев, удерживавших противников на расстоянии. Немногочисленные уцелевшие глаза обшаривали комнату в поисках пути к спасению. Гладкая кожа теперь была покрыта безобразными шишками, появившимися в тех местах, куда пришлись удары палицы Магды. В тех местах, где Азраэль выворотил челюсти твари, зияли три глубокие раны.

Чудовище внезапно приподнялось над полом словно огромный гнилой гриб. В следующий миг оно превратилось в плоский неровный блин на тысяче тонких ножек, который, спасаясь от своих врагов, быстро побежал вдоль стен комнаты в поисках выхода.

– У этой штуки нет никакого запаха, – с любопытством отметил гном. – Иначе я бы учуял ее, как только мы вошли в комнату.

Он наподдал ногой валявшиеся на полу рты.

– Вот меня и покусали.

Магда помогла ему подняться на ноги, не спуская при этом настороженного взгляда с твари.

– Нужна ли вам помощь, мой господин? – спросила она Сота, который готовился атаковать удирающее существо.

Вместо ответа лорд Сот по самую рукоятку вонзил свой меч в студенистый блин. Выпад, однако, не причинил существу никакого вреда. Рассеченная плоть сомкнулась почти сразу же после того, как стальное лезвие вырвалось из дряблого тела. Раны, нанесенные оборотнем, уже давно затянулись.

Тварь свернулась в шар и откатилась в угол, хлестнув своими тонкими щупальцами Сота, словно пытаясь предугадать его намерения. Когда рыцарь поднял меч для нового удара, толстые щупальца, заканчивающиеся зияющими отверстиями, метнулись ему навстречу и вырвали меч из его руки. Прежде чем Магда или Азраэль успели сделать по направлению к рыцарю хотя бы один шаг, еще одно щупальце, толстое как удав, обвило талию Сота и с силой прижало его к боку твари. Мутно-серая плоть прильнула к его доспехам, а пульсирующая кожа залепила смотровую щель забрала, пытаясь прекратить доступ воздуха и так задушить Сота.

Теперь, когда его лицо было прижато к телу монстра, Сот сумел рассмотреть течение вязкой жидкости, из которой состояла плоть чудовища. Оно было полупрозрачным, и в глубине его, куда проникал свет факела, открывались и закрывались маленькие рты, усаженные острыми зубами. Почти в самой середине студенистого шара находилась какая-то рыхлая масса – бледная, но явно более плотная, чем окружающие ее полужидкие ткани.

Сот согнул руки и высвободился из объятий дюжины гибких отростков, которые пытались сковать его движения. Свою левую руку он погрузил в тело чудовища, держа ладонь раскрытой и прямой, наподобие наконечника медвежьей рогатины. Тварь, удивленная тем, что ее противник до сих пор не задохнулся, встревоженная необычным способом нападения, попыталась оттолкнуться от лорда Сота, но все ее усилия были тщетны. Рыцарь Смерти был слишком могуч.

Когда его рука погрузилась по самое плечо, Сот схватил своей кольчужной перчаткой рыхлую массу, которая служила твари мозгом и сердцем одновременно, и с силой сжал. Чудовище лишь жирно чавкнуло, когда Сот вырвал из его тела жизненно важный орган. После этого мертвое тело обмякло и растеклось по полу.

Высвободившись из липкой массы, Сот увидел, что Азраэль и Магда находятся рядом с ним. Оба яростно топтали тварь ногами, не заметив, что рыцарь уже покончил с ней. Они остановились только тогда, когда Сот поднял руку.

Магда открыла было рот, чтобы заговорить, однако порыв непереносимо горячего ветра и неожиданно раздавшийся рев огня заставил ее отказаться от своего намерения. Стена, находившаяся напротив единственного входа в комнату Тысячи Факелов, внезапно исчезла, и перед глазами всех троих предстало море бушующего золотисто-голубого пламени.

В молчании они подошли к тому месту, где обрывался каменный пол, и выглянули. Жар заставил Магду и гнома прикрыть лица ладонями, и даже Сот почувствовал своей мертвой плотью страшный жар разверзшегося перед ними ада.

Море огня лежало глубоко внизу, на глубине, может быть, нескольких тысяч футов, хотя огненные смерчи и протуберанцы доставали до черного неба, понемногу уменьшаясь в размерах, пока на невообразимой высоте не начинали казаться просто бликами света. Внизу бешено вращался огромный водоворот – алое пятно на пространстве голубого и золотистого цветов. В самом центре огненного урагана чернело маленькое пятнышко – такое черное, какое может быть только на самом дне Абисса.

– Эт-то… это и есть Портал, который вы ищете? – запинаясь пробормотал гном. – Мне он не кажется… безопасным.

– Нет, – отозвался Сот, подавляя печальный вздох. – Это не Портал. Магда тряхнула головой:

– Но в легенде говорится, что Кульчик отыскал Портал, окруженный золотисто-голубым пламенем. Это должен быть Портал, Врата в другой мир. Комната Факелов, кости… – она помолчала и помахала дубинкой. – Даже это. Все настолько точно совпадает с легендой, что это просто не может быть ничем иным.

– Тогда прыгай, а мы за тобой, – проворчал Азраэль, сделав приглашающий жест в сторону пропасти.

– Да-да, Магда, – послышался с другой стороны комнаты спокойный голос. – Прыгай, а мы посмотрим.

В арке, ведущей из комнаты в коридор, которым они пришли сюда, стоял Страд фон Зарович. Его руки, затянутые в тонкие перчатки из кожи козленка, были скрещены на груди точь-в-точь как у покойника, которого уложили в гроб. Одет он был в тот же безупречный костюм, в котором Сот и Магда увидели его в первую ночь, попав в замок Равенлофт, – облегающий черный сюртук, белоснежная рубашка, черные брюки, чулки, башмаки из кожи и развевающийся шелковый плащ цвета слоновой кости, отороченный красной тесьмой. По худому лицу его блуждало выражение небрежного удовольствия, а тонкие губы кривились в насмешливой полуулыбке.

Вистани заглянула в темные глаза графа, и ей почудились потаенные искорки гнева – эмоции, которую призваны были скрыть выражение его лица и небрежная поза. В этих глазах Магда прочла свою судьбу – медленная смерть в его объятиях, которая вела к вечной жизни – жизни одного из рабов Страда.

Вистани развернулась и прыгнула вниз.

Казалось, самый воздух отталкивает ее, и на мгновение она повисла над морем огня. Жуткое, непривычное ощущение заставило ее почувствовать сильнейшее головокружение. Глаза вистани нашли вращающийся внизу водоворот, и она поняла, что Сот был прав. Это не были Врата, которые они разыскивали.

В то же самое мгновение низкий вырез ее платья впился в ее грудь с такой силой, что с губ цыганки сорвался болезненный стон. В следующий миг она обнаружила, что какая-то сила швырнула ее обратно в комнату.

Магда тяжело рухнула на кучу костей в середине комнаты. Перед ее платья слегка разошелся от рывка, и она выпустила дубинку, которую держала в руке. Некоторое время она тупо раздумывала над тем, как можно починить лиф платья, затем взглянула на Сота.