Иллюзии "Скорпионов"

— Ни в коем случае, Генри. — Тайрел говорил спокойно, демонстрируя, что он совершенно трезв. — Я просто хочу, чтобы ты знал, насколько хорошо они знают свое дело.

— Хорошо, хорошо, я понял, благодарность им обеспечена. Теперь скажи мне, что там с объектом?

— Его нет на картах и таблицах, но я знаю эту группу так называемых необитаемых островов... там их пять или шесть, но благодаря самолету у меня есть точные координаты.

— Потрясающе! Бажарат должна быть там! Мы нанесем по ним удар!

— Не спеши, дай мне сначала убедиться, что она действительно там. И если это так, то надо выявить ее покровителей, потому что они связаны с террористической сетью, действующей у нас.

— Тай, должен сказать тебе, что ты очень ловко проделывал подобные штуки несколько лет назад, но это было давно. Справишься ли, коммандер? Мне не хотелось бы... рисковать твоей жизнью.

— Мне кажется, что ты намекаешь на смерть моей жены, капитан.

— Я не желаю снова возвращаться к этому, мы не имели никакого отношения к ее смерти.

— Почему же меня до сих пор интересует это?

— А это уже твоя проблема, а не наша. Просто я должен быть уверен, что ты не откусил кусок, который не в состоянии проглотить.

— У тебя все равно больше никого нет, так что оставим этот треп. Мне надо, чтобы наш самолет приземлился на Сен-Мартене, это французская территория, поэтому тебе надо связаться со Вторым бюро и министерством иностранных дел Франции и уладить этот вопрос с базой ВВС Патрик во Флориде. После приземления мне должно быть предоставлено все необходимое оборудование. Конец связи, Генри. Действуй.

Хоторн положил трубку, прикрыл глаза и повернулся к Кэтрин.

— Берите курс на Сен-Мартен, майор, — устало произнес он. — Уверен, что вам разрешат там приземлиться.

— Я слышала ваш разговор, — сказала Нильсен, и в голосе ее прозвучали командирские нотки. — Командир корабля несет ответственность за все переговоры, которые ведутся с самолета, тем более с такого. — Уверена, что вы поймете меня правильно.

— Не сомневаюсь, что так и следует поступать.

— Вы упомянули о своей жене... о смерти своей жены.

— Да, мы давно знакомы со Стивенсон, и иногда я заговариваю о вещах, о которых не следовало бы говорить.

— Мне очень жаль... Я имею в виду вашу жену.

— Спасибо, — сказал Тайрел и замолчал. Два простых слова «мой дорогой» расстроили его и заставили вести себя так глупо. Можно подумать, что только к нему можно обращаться так ласково, а уж ни в коем случае не к заносчивому американскому парню, тем более подчиненному. Это было европейское обращение, наполненное неизменным теплом и привязанностью" Только две женщины в его жизни обращались к нему так. Ингрид и Доминик — единственные женщины, которых он любил. Одна из них жена, которую он обожал, а вторая прекрасное призрачное существо, реальное и иллюзорное, которое вернуло его к жизни. Это были их слова, адресованные только ему. И все-таки он ведет себя как идиот. Слова не могут быть ничьей собственностью, и он прекрасно понимает это. Но ими нельзя бросаться просто так, превращая в заурядные выражения. О Господи! Надо выбросить все это из головы и приступать к работе. У него есть цель!

— Подлетаем к Сен-Мартену... Тай, — тихо сообщила майор Нильсен.

— Что?.. О, извините, что вы сказали?

— Вы или впали в транс, или на несколько минут задремали с открытыми глазами. Я получила разрешение приземлиться на Сен-Мартене — и от базы Патрик, и от французских властей. Мы остановимся в дальнем конце летного поля, вокруг самолета будет выставлена охрана под руководством Чарли... Я понимала, что вы профессионал, но не ожидала, что такого масштаба.

— Вы назвали меня Тай.

— Вы сами приказали мне, коммандер. Не надо искать в этом скрытый смысл, сэр.

— Обещаю, что не буду.

— В соответствии с указаниями базы Патрик и французских властей мы будем находиться в вашем распоряжении, пока вы нас не отпустите. Они считают, что это будет до конца дня, но, может быть, еще и завтра... Черт побери, что происходит, Хоторн? Вы говорите о террористах и космической связи с ними, мы находим не указанные на картах острова, которые флот готов поднять на воздух! Должна сказать, что это довольно необычно, даже для нашей работы.

— Все очень необычно и даже экстраординарно, майор... Кэти... Но не надо искать в этом скрытый смысл, мадам пилот.

— Давайте серьезно. Мы имеем право знать обо всем. Мы втянулись в опасное дело, и вы только что подтвердили это, но я командир корабля и отвечаю за эту дорогостоящую машину и ее экипаж.

— Вы правы, вы командир корабля. А почему бы вам не сообщить мне, где ваш первый помощник, или, как мы, гражданские, называем, второй пилот?

— Я же сказала вам, что Пул вполне квалифицированный летчик, — ответила Нильсен дрогнувшим голосом.

— Послушайте, майор Нильсен, я ведь не просто так интересуюсь, почему на этой птичке кого-то не хватает.

— Ну хорошо, — смутилась Кэтрин. — Вот капитан Стивенс настоял, чтобы мы утром немедленно поднялись в воздух, а мы не смогли связаться с Салом, который обычно сидит в вашем кресле. Все знают о его семейных проблемах, поэтому не стали разыскивать его... а кроме того, я же сказала вам, что лейтенант Пул отличный летчик, не хуже меня.

— Не сомневаюсь. А Сал — это еще одна высококвалифицированная женщина-офицер?

— Сал — это уменьшительно от Сальваторе. Он хороший парень, но ему не повезло с женой, ода здорово выпивает. Ну, мы прикрыли его и вылетели выполнять пожелание... да, черта с два пожелание... требование флота.

— Разве это не нарушение устава?

— Послушайте, только не говорите мне, что никогда не покрывали своих друзей. Мы подумали, что полетаем часа два, ну четыре, прочешем сектор, вернемся и никто нечего не узнает, а за это время Манчини сможет решить некоторые свои проблемы. Разве это преступление — помочь другу?

— Нет, конечно, нет, — ответил Хоторн. Мозг его работал лихорадочно. Он помнил сотни операций прикрытия, в которых ему самому приходилось участвовать. — Могут на базе Патрик проследить за связью самолета?

— Конечно, но вы же слышали, что сказал Стивенс. Ничего не записывают и не отправляют в Пентагон. Запрещено.

— Да, это я понял, но база ВВС во Флориде может просто слушать разговоры.

— Да, выборочно.

— Свяжитесь по радио с базой и попросите к микрофону вашего друга Манчини.

— Что? И выдать его тем самым?

— Выполняйте, майор. И запомните, пожалуйста, что в самолете командую я, за исключением летных ситуаций.

— Ну, знаете!

— Выполняйте. Немедленно.

Нильсен настроила радиостанцию на частоту базы Патрик и с большой неохотой произнесла в микрофон:

— Мой начальник хочет поговорить с капитаном Манчини. Он там?

— Привет, майор, — раздался в громкоговорителе женский голос. — Сожалею, но Сал около десяти минут назад ушел домой. Так как нас не записывают, то должна сказать тебе, Кэти, что он оценил твой поступок.

— Говорит коммандёр Хоторн, военно-морская разведка, — вмешался Тайрел, поднося к губам микрофон. — Капитан Манчини слушал наши разговоры?

— Да, ему разрешено... Кэти, кто этот морской шпион?

— Отвечай на его вопросы, Элис, — сказала Нильсен, глядя на Тайрела.

— Когда капитан Манчини прибыл на командный пункт?

— О, я не знаю, часа три-четыре назад. Примерно через два часа после взлета самолета.

— А разве ему не опасно было появляться там? Ведь он должен был находиться на борту самолета, а его там не было.

— Эй, коммандёр, мы же люди, а не роботы. Они не смогли вовремя связаться с ним, но мы все знали, что самолет укомплектован опытными летчиками.

— И все-таки меня интересует, почему в подобных обстоятельствах он рискнул прийти в командный центр? Мне кажется, что он специально сделал так, чтобы с ним не смогли связаться.

— Откуда я могу знать... сэр? Капитан Манчини очень беспокоился, похоже, чувствовал себя виноватым. Он записывал все, о чем вы говорили.

— Прикажите арестовать его, — распорядился Хоторн.

— Что?

— То, что слышали. Немедленно арестуйте и совершенно изолируйте его до того, как с вами свяжется капитан Стивенс из военно-морской разведки. Он даст вам дальнейшие указания.

— Я не могу поверить в это...

— Придется поверить, Элис, иначе не только лишитесь работы, но и можете оказаться в тюрьме. — Хоторн отложил микрофон в сторону.

— Черт побери, что вы сделали? — воскликнула Кэтрин Нильсен.

— Вы прекрасно понимаете, что я сделал. Человек, находящийся в постоянной боевой готовности, обязанный всегда сообщать на базу о своем местонахождении, вдруг оказывается недосягаемым, но потом объявляется на командном центре базы... С чего он вдруг решил явиться туда? Похоже, что он не получал вашего сообщения, а если даже и получил, то меньше всего хотел в этот момент находиться на борту самолета.

— Мне не хочется верить вашим подозрениям.

— Тогда дайте мне логичный ответ.

— Не могу.

— Ну так я отвечу, и позвольте процитировать вам, слова человека, который руководит этой операцией: «Они везде, им известен каждый наш шаг». Может быть, теперь для вас кое-что прояснилось?

— Сал не мог сделать этого!

— Он уехал домой десять минут назад. Свяжитесь с базой и попросите соединить вас с его машиной.

Кэтрин сделала, как ей было приказано, но из динамика доносились только гудки, никто не отвечал.

— О Господи!

— Как далеко его дом от базы Патрик?

— Минут сорок езды, — тихо ответила Нильсен. — Он вынужден жить подальше от базы, я же говорила вам, что у него серьезная проблема с женой.

— Вы когда-нибудь были у него дома?

— Нет.

— Видели когда-нибудь его жену?

— Нет, мы не приставали к нему с этим.

— Тогда почему вы решили, что он вообще женат?

— Это указано в его личном деле! А потом — у нас очень дружный экипаж, и он сам нам о ней рассказывал.

— Это была просто шутка, леди. Как часто вы летаете над Карибским морем?

— Два или три раза в неделю. Это обычное дело.

— Кто занимался маршрутами?

— Мой второй пилот, естественно... Сал.

— Мой приказ для базы Патрик остается в силе. Садимся на СенМартен, майор.

Капитан Сальваторе Манчини, уже без формы, одетый в белую куртку, темные брюки и кожаные сандалии, вошел в ресторан «Веллингтон» на Коллинз-авеню в Майами. Протиснувшись сквозь толпу в баре, он обменялся взглядами с барменом, который незаметно для посетителей дважды кивнул ему головой.

Капитан прошел через бар в широкий коридор, который привел его в комнату отдыха, где стоял телефон-автомат. Он опустил монету, набрал вашингтонский номер, назвавшись оператору Веллингтоном.

— "Скорпион-9", — сказал Манчини, когда на другом конце взяли трубку. — Вы получили сообщение?

— Вы закончили свое дело, исчезайте оттуда, — ответил голос на другом конце провода.

— Вы, наверное, шутите!

— Поверьте, мы еще больше огорчены, чем вы. Берите напрокат автомобиль по третьим водительским правам и поезжайте в аэропорт УэстПалм. Там на имя, указанное в правах, заказан для вас билет на Багамы, рейс в четыре дня на Фрипорт. Там вас встретят, а дальше полетите туда, куда вам скажут.

— А кто же будет охранять старика на острове? Кто убирает нас оттуда?

— Это не ваша забота. Я перехватил приказ по нашей секретной линии с базы Патрик, «Скорпион-9». Это приказ о вашем аресте. Они вычислили вас.

— Кто... кто?

— Человек по фамилии Хоторн. Пять лет назад он служил в их команде.

— Пусть считает себя покойником!

— Вы не одиноки в своих намерениях.

Глава 7

Николо Монтави из итальянского городка Портичи сидел, прислонившись к стене, возле окна, выходившего на гостиничное кафе на острове СенБартельми. Сюда долетали приглушенные голоса, мягкое звяканье бокалов и тихий смех. Наступал вечер, местные жители и туристы уже начинали заниматься своими вечерними делами — кто развлекаться, кто зарабатывать деньги. Местное кафе почти ничем не отличалось от прибрежных кафе в Неаполе, может, было просто меньше, и тем не менее оно все же было больше таких же заведений в Портичи... Портичи? Увидит ли он когда-нибудь снова свой дом?

Он понимал, что в открытую явно не сможет сделать этого. В порту его прокляли, все рабочие считали Николо предателем. Он уже был бы мертв, если бы не эта загадочная богатая синьора, которая спасла юношу, когда его уже собирались сбросить с пирса с веревкой на шее. А потом несколько недель она прятала его, переезжая из города в город; она убедила Николо, что за ним постоянно следят, и боялась выпускать его на улицу даже по ночам. Особенно по ночам, когда по улицам бродили охотники с цепями, ножами и пистолетами — их оружием мести. Мести за преступление, которое он не совершал!

— Даже я не могу спасти тебя, — сказал ему старший брат во время одного из их тайных телефонных разговоров. — Если мы увидимся, то я сам буду вынужден убить тебя, или убьют меня вместе с нашей матерью и сестрами. За нашим домом все время следят, они ждут, когда ты вернешься. Бели бы наш отец, упокой его Господь, не был таким сильным и уважаемым человеком, мы уже все были бы мертвыми.

— Но я не убивал хозяина!

— А кто же это сделал, мой глупый братец? Ты видел его последним, и все знают, что ты угрожал ему.

— Но это были только слова. Он обкрадывал меня.

— Он всех обкрадывал, а главным образом грузовые трюмы кораблей, и его смерть обошлась нам всем в миллионы лир, потому что ему требовалась наша помощь и наше молчание.

— Что же мне теперь делать?

— Твоя синьора разговаривала с нашей мамой. Она сказала, что ты будешь в безопасности, уедешь из страны и она будет заботиться о тебе, как о сыне.

— Не совсем как о сыне...

— Уезжай с ней! Года через два-три, может быть, все изменится, кто знает?

Николо подумал о том, что ничто не изменится. Он слегка отвернулся от окна, наклонив голову и делая вид, что продолжает смотреть во двор. Краешком глаза он заметил, что его прекрасная синьора сидит в другом конце комнаты перед туалетным столиком. Ее руки и пальцы двигались очень быстро, делая что-то странное с волосами. Николо посмотрел на нее и еще более удивился, увидев, что она обернула вокруг талии широкий, чем-то набитый корсет, натянула на него нижнее белье большого размера и встала, разглядывая себя в зеркало. Синьора несколько раз повернулась, продолжая следить за своим отражением в зеркале. Внезапно Николо изумился. Это была совсем другая женщина! Ее длинные темные волосы были стянуты в узел на затылке. А лицо! Бледное, какое-то серое, отталкивающее, с синяками под глазами... тело выглядело ужасно — толстая, плоскогрудая свинья без маллейшего намека на сексуальность.

Николо инстинктивно отвернулся к окну. Неизвестно почему, но ему казалось, что он не должен был видеть то, что увидел. Вскоре его предположение подтвердилось. Синьора Кабрини шумно задвигалась позади него и сказала:

— Дорогой, я сейчас приму душ, если только в этом забытом Богом месте вода доходит до третьего этажа.

— Конечно, Каби — произнес Николо, не отрывая глаз от окна.

— А когда я закончу, нам с тобой предстоит долгий разговор, тебе пора знать, какие приключения ожидают тебя в жизни. — Хорошо, синьора, — ответил Николо по-итальянски.

— Вот это, кстати, и будет одним из предметов нашего разговора, мой милый мальчик. Отныне ты будешь говорить только по-итальянски.

— Мой отец от этого встанет из могилы, Каби. Он учил всех своих детей английскому и говорил, что, только зная этот язык, можно добиться успеха, он бил нас за ужином, если мы говорили на итальянском.

— Это у него сохранилось со времен войны, Нико, когда он продавал вино и женщин американским солдатам. Сейчас совсем другие обстоятельства. Я вернусь через несколько минут.

— А сможем мы пойти в ресторан, когда закончим нашу беседу? Я очень голоден.

— Ты всегда голоден, Нико, но боюсь, что в ресторан мы не сможем пойти. Я договорилась с администрацией, ты можешь заказать в номер все из того, что есть в меню ресторана. Ты ведь любишь, когда тебе приносят еду прямо в номер, не так ли, дорогой?

— Хорошо, — снова согласился Николе и повернулся. Бажарат моментально отвернулась, ей не хотелось предстать перед ним в таком виде.

— Вот и отлично, — сказала Баж, направляясь в ванную. — Говорить только по-итальянски.

Николо сердито подумал, что она обращается с ним как с дурачком. Эта богатая сучка, которая так восхищается его телом — хотя Николо должен был признать, что я он от ее тела в восторге, — никогда не стала бы так долго возиться с ним и так о нем заботиться, если бы не имела какой-то определенной цели. У нее должна быть цель. Симпатичные портовые мальчишки зарабатывали тысячи лир, сначала поднося багаж любвеобильным туристкам, а потом, укладываясь с ними в постель. Но синьора Кабрини была не из таких. Она слишком много сделала для него, постоянно говорила с ним о его самом сокровенном желании — получить образование и покинуть причалы Портичи. Она даже положила на его имя деньги в «Банко да Наполи», чтобы он мог в дальнейшем устроить свою жизнь. И все это за его согласие сопровождать ее в поездке. А разве у него был выбор? Отказаться, чтобы попасть в руки убийц из порта? Она постоянно говорила ему, что он ей очень подходит... но для чего?

В Риме они вместе ходили в полицию, в какую-то специальную полицию. Это было ночью, и в какой-то темной комнате их встретили люди и взяли у него отпечатки пальцев для документов, которые он подписал, но которые остались у нее. Потом были еще два посольства, и снова ночью, в присутствии одного или двух чиновников... опять документы, бумаги, фотографии. Зачем? Он понимал, что скоро она должна все объяснить. «Тебе пора знать, какие приключения ожидают тебя в жизни». Что это могут быть за приключения? Впрочем, какими бы они ни были, у него по-прежнему не было другого выхода, кроме как принять все ее условия. В порту бытовала поговорка, которую он всегда помнил: «Целуй туристу ботинок до тех пор, пока не появится возможность украсть его». Только так и следовало вести себя с женщиной, которая, как он убедился, может запросто убить человека. Ока называет его своей игрушкой, и он будет игрушкой... пока не появится возможность украсть.

Николо еще раз бросил взгляд на оживленную толпу внизу и почувствовал себя узником. Точно так он чувствовал себя в последние недели пребывания в Италии. В те сумасшедшие дни его не покидало чувство, что он заключенный, — где бы они ни находились, будь то номер гостиницы, или яхта знакомых Синьоры Кабрини, или даже домик на колесах, который она взяла напрокат, чтобы можно было быстро передвигаться с места на место. Она объясняла, что все эти меры просто необходимы, потому что им надо находиться в районе Неаполитанского залива, куда должно прийти судно и доставить для нее посылку. И на самом деле, в четверг вечером в газетах было напечатано о прибытии ожидаемого судна. Ночью синьора Кабрини ушла из гостиницы, а когда утром вернулась, никакой посылки у нее не было.

— В полдень мы улетаем в Марсель, мой прекрасный юный любовник, — объявила она. — Начинается наше путешествие.

— Куда мы отправляемся, Каби? — Она предложила называть ее этим уменьшительным именем из-за уважения к религиозным чувствам Николо, хотя, по правде говоря, святой здесь был ни при чем: Кабрини — это просто название богатого поместья в окрестностях Портофино.

— Доверься мне, Нико. Думай о тех деньгах, которые я положила на твое имя, чтобы обеспечить тебе будущее, и доверься мне.

— Ты вернулась без посылки.

— Я получила ее. — Синьора открыла сумочку и достала из нее толстый белый конверт. — Это подтверждение нашего маршрута, дорогой.

— И это привезли тебе на пароходе?

— Да, Нико, некоторые вещи надо передавать только в руки... Ладно, хватит вопросов, надо собирать вещи. Как можно меньше, только то, что сможем нести в руках.

Портовый мальчишка отошел от окна, размышляя о том, что этот разговор состоялся меньше недели назад. Но что это была за неделя! Они чуть не погибли во время шторма, смерть подстерегала их и на этом странном острове, владельцем которого был загадочный старик. А сегодня утром, когда гидроплан запаздывал из-за плохой погоды, падроне очень злился и кричал, что им нужно покинуть его замок. Здесь, на этом цивилизованном острове.

Каби ходила из магазина в магазин, накупив так много вещей, что они заполнили две сумки. Среди покупок был и дешевый костюм для него, который не подошел по размеру.

— Потом мы его выбросим, — сказала Каби.

Бесцельно блуждая по комнате, Николо подошел к туалетному столику синьоры, уставленному различными кремами, коробками с пудрой и маленькими бутылочками. Вид косметики напомнил ему трех его сестер, оставшихся в Портичи. Они увлекались парфюмерией, за что отец постоянно ругал их, и даже умирая, он отругал сестер, когда они подошли к нему попрощаться.

— Что ты там делаешь, Нико? — Бажарат вышла из ванной, закутанная в полотенце. Ее неожиданное появление застало врасплох Николо.

— Ничего, Каби, просто думал о своих сестрах, глядя на всю эту косметику на твоем столике.

— Ты же знаешь, что женщины любят такие вещи.

— Но тебе совсем не обязательно пользоваться этим.

— Ты просто прелесть, — оборвала его Баж, отодвинула в сторону и уселась за столик. — В одной из сумок, которые стоят на столе перед диваном, есть бутылка приличного вина. Открой ее и налей нам. Себе поменьше, потому что у тебя будет длинная ночь, тебе надо будет кое-что выучить.

— Что?

— Можешь считать это частью образования, которое ты мечтаешь получить, чтобы покинуть причалы Портичи.

— Что?

— Принеси нам вина, дорогой.

Они держали в руках бокалы с вином, Бажарат протянула Николо белый конверт, который получила на пароходе в Неаполе. Она велела ему сесть на диван и открыть конверт.

— Ты ведь хорошо читаешь, Николо?

— Ты же знаешь, что хорошо. Я почти закончил среднюю школу.

— Тогда начинай читать эти бумаги, а когда закончишь, я тебе все объясню.

— Синьора? — Глаза Николо были устремлены на первую страницу. — Что это?

— Это твое приключение, прекрасный Аполлон. Я собираюсь превратить тебя в молодого барона.

— Это безумие! Я даже не знаю, как ведут себя бароны!

— Будь самим собой, таким же скромным и вежливым, какой ты есть. Американцы любят скромных титулованных особ, считают это очень демократичным и привлекательным.

— Каби, эти люди...

— Это твоя родословная, дорогой мой. Ты из благородной и знатной семьи с холмов Равелло, которая год назад попала в трудную ситуацию. Они были не в состоянии уплатить свои долги, что грозило потерей всех земель и громадного поместья. И вдруг, словно по волшебству, они снова стали богатыми. Разве неудивительно?

— Это очень хорошо для них, но какое это имеет отношение ко мне?

— Читай дальше, Нико, — продолжала Бажарат. — У них теперь миллионы, их снова все уважают, вся Италия преклоняется перед ними. Причина столь прекрасного превращения и обогащения заключается в том, что сделанные когда-то вложения принесли теперь кучу денег, виноградники внезапно стали приносить огромные прибыли, недвижимость за границей превратилась в золотые горы... Ты понимаешь меня, Нико?

— Я читаю как можно быстрее и слушаю...

— Так вот, Николо, — резко оборвала его Бажарат. — У барона ди Равелло был сын. Восемнадцать месяцев назад он умер от наркотиков в безвестной больнице в Цюрихе. По желанию семьи его тело было кремировано без всяких церемоний и объявлений: они боялись позора.

— Зачем вы говорите мне это, синьора Кабрини? — спросил перепуганный портовый мальчишка.

— Ты примерно его возраста, похож на него внешне... Все очень просто, Николо, ты теперь он.

— Это бессмысленно, синьора, — еле слышно прошептал Николо.

— Ты не знаешь, как долго я разыскивала тебя, моё дитя-мужчина. Я искала человека, который был бы скромным, но с благородной внешностью, производящей впечатление на людей, и особенно на американцев. Все, что тебе надо выучить, написано в этих бумагах: твоя жизнь, родители, школьные годы, увлечения и достоинства, имена близких друзей семьи, слуг из поместья, всех, о ком случайно может пойти речь... Ох, да не смотри ты так испуганно! Тебе просто надо освоиться, и в этом нет ничего особенного. Я, твоя тетя и переводчик, всегда буду находиться рядом с тобой. Но помни, что ты говоришь только по-итальянски.

— Пожалуйста... синьора! — запинаясь, произнес Николо. — Я растерялся.

— Тогда, как я уже говорила, подумай о твоем счете в банке и выполняй мои указания. Я собираюсь представить тебя многим влиятельным американцам. Очень богатым и очень могущественным. Ты им понравишься.

— Потому что я не тот, за кого себя выдаю?

— Потому что семья ди Равелло вкладывает большие деньги в американские предприятия. Ты пообещаешь оказать содействие во многих областях: в создании музеев, симфонических оркестров, в благотворительных программах, даже пообещаешь поддержку политикам, которые пожелают иметь дело с твоей семьей.

— Я пообещаю?

— Да, но только через меня. Можешь себе представить, что в один прекрасный день тебя могут пригласить в Белый дом на встречу с президентом Соединенных Штатов?

— С президентом? — повторил пораженный юноша, раскрыв глава от изумления. — Это фантастика, я просто сплю, да?

— Но это хорошо продуманный сон, мое прекрасное дитя. Завтра я куплю тебе одежду, приличествующую одному из самых богатых молодых людей на планете. Завтра мы начнем путешествие в твой сон, и в мой тоже.

— Что это за сон, синьора? Что он значит?

— Почему бы и не сказать тебе, если ты все равно ничего не поймешь? Когда одни люди охотятся за другими, они выискивают что-то тайное, скрытое, необычное и не обращают внимание на то, что происходит у них под носом.

— Ты права, Каби, я ничего не понимаю.

— Это просто замечательно, — сказала Бажарат.

Но кое-что Николо понял очень хорошо, поэтому с жадным интересом вернулся к чтению бумаг, лежащих перед ним. У них в порту это называлось вымогательством, когда украденный ботинок возвращали владельцу, который не мог обойтись без него, за сумму, намного превышающую его стоимость. Портовый мальчишка подумал, что наступит и его время, а пока он с радостью включится в предложенную синьорой игру, всегда помня о том, как легко она убивает людей.

Было уже около семи вечера, когда незнакомец вошел в вестибюль яхтклуба на Верджин-Горде. Это был невысокий, крепкий, лысеющий мужчина, одетый в запачканные белые брюки и евший морской блейзер с чернозолотой эмблемой Ассоциации яхтсменов Сан-Диего на нагрудном кармане. Это была впечатляющая эмблема, она имела отношение к Кубку Америки и всем знаменитым регатам.

В регистрационной книге незнакомец записал: «Рольф В. Гримшо, адвокат и яхтсмен. Коронадо, Калифорния».

— У нас, конечно, есть соглашение с Сан-Диего, — сказал одетый в смокинг клерк за стойкой, нервно роясь в своих бумагах. — Но я недавно здесь работаю и не помню точно размер скидки.

— Это неважно, молодой человек, — с улыбкой произнес Гримшо. — Для меня скидка не имеет значения, и если ваш клуб переживает такие же трудные времена, как и наш, то почему бы нам не забыть об этом соглашении? Я буду рад заплатить полную стоимость... Я даже настаиваю на этом.

— Очень любезно с вашей стороны, сэр.

— Вы англичанин, да?

— Да, сэр, прислан сюда компанией «Савой»... для стажировки.

— Понимаю. Самую лучшую подготовку можно получить именно в таких местах. Я владею несколькими отелями в Южной Калифорнии и должен сказать вам, что вы посылаете своих лучших молодых людей в самые дыры, и они видят, как там плохо.

— Вы действительно так думаете, сэр? Я как раз считал наоборот.

— Значит, вы незнакомы с гостиничным бизнесом. Именно так мы определяем, что представляют собой каши предполагаемые партнеры, — селим их в самых худших условиях и наблюдаем, как они ведут себя и действуют.

— Даже не мог представить себе...

— Только не говорите вашим боссам, что я раскрыл вам этот секрет, потому что я хорошо знаю компанию «Савой», и они меня тоже знают.

— Да, сэр, спасибо, сэр. Как долго вы пробудете у нас, мистер Гримшо?

— Недолго, очень недолго. День, может быть, два. Я должен осмотреть яхту, которую мы собираемся купить для вашего клуба, а потом лететь в Лондон.

— Хорошо, сэр. Бой отнесет ваш багаж в номер, сэр, — сказал клерк, оглядывая вестибюль в поисках носильщика.

— Все в порядке, сынок. У меня был ночной перелет, сопровождающие осталась в аэропорту дожидаться рейса на Лондон. Давайте мне ключи, и я сам найду номер. Я действительно очень спешу.

— Спешите, сэр?

— Да, я должен встретиться в гавани с одним человеком, а я уже опоздал на час. Его зовут Хоторн. Знаете его?

— Капитан Тайрел Хоторн? — спросил молодой англичанин несколько удивленно.

— Да, он.

— Боюсь, что его нет на острове, сэр.

— Что?

— Я думаю, что его яхты вышла в море сегодня утром.

— Он не мог так поступить!

— Похоже, что происходит что-то странное, — сказал клерк, доверительно наклоняясь к незнакомцу. — Капитану Хоторну несколько раз звонили, я обо всех звонках передавали старшему механику, Мартину Кейну.

— Да, действительно странно. Мы все заплатили этому парню! А теперь у нас ничего нет, кроме механика по фамилии Кейн.

— Не совсем так, сэр, — продолжил клерк, стараясь угодить богатому адвокату-яхтсмену, у которого были такие солидные связи в Лондоне. — Помощник капитана Хоторна мистер Джеффри Кук оставил в нашем сейфе большой конверт для капитана.

— Кук? А, ну да, конечно, это наш финансовый агент. Он должен был выяснить стоимость необходимого ремонта.

— Ремонта чего, мистер Гримшо?

— Не будете же вы покупать яхту за два миллиона долларов, если замена изношенного оборудования и такелажа обойдется еще в пятьсот тысяч, а то и того больше.

— Два миллиона?

— Это цена яхты среднего размера, сынок. Если вы отдадите мне конверт, то я смогу к вечеру закончить все дела, и завтра первым рейсом улететь в Пуэрто-Рико и оттуда в Лондон... А кстати, позвольте мне узнать ваше имя. Один из наших английских клиентов входит в правление компании «Савой». Баскомб, вы наверняка его знаете.