Кембрийский период - все до 2 часть, 1 глава

      На крыльцо выскочила девушка в классической столе и сандалиях. Плед наброшен как покрывало. Так быстрее, чем в паллу заворачиваться, но и вид в результате получается плебейский.
      - Благородный всадник подал идею, - Клирик никого не покрывал и ни от чего не увиливал, - исполнение же целиком моё. Я прошу простить меня за вольное обращение с деревом... И мой внешний вид. Кстати, меня зовут Немайн.
      - Я знаю, леди Минерва, но у нас сегодня латинский день. Отец считает, мы должны знать языки.
      - И имена вы тоже переводите?
      - Конечно. Так что сейчас тебя изводит Аргут, завтра, в греческий день, он будет Бромиос, ну а остальную неделю - Тристан, и точка. Я сегодня - Евгения, но обычно - Бриана. Единственный солидный человек в нашей семье.
      - А твой отец?
      - Он серьезен только за работой. Ты собираешься еще возиться с Аргутом?
      - Да! - безапелляционно заявил Аргут.
      - Тогда давай сюда свою накидку. Если травяной сок впитается, ее можно выбрасывать. Ну или слугам подарить. Ой, ты и платье запачкала. Всё, братик подождет. Это ж надо даму так извозюкать!
      - Я быстро, - пообещал было Клирик Аргуту.
      - Тобой займется моя сестра, а это совсем не быстро. Но я подожду.
      Аргут-Тристан ошибся. Немайн занялись все сразу. Элейн, которой, судя по животу, оставались до "пополнения банды" считанные недели, вручила Бриане серое платье, велев заняться именно им, другой дочери поручила паллу. После чего занялась сидхой.
      - Моя третья, Альма, ушла на именины к подруге, - объявила она, роясь в сундуке, - но я и так вижу, что вы одного роста... И масти - уж в кого, не пойму. Разве Манавидан, мерзавец, в мужа моего оборотничал. Но это вряд ли. Раз уж ты намерена возиться с моим младшим - то чем скорее ты его займешь, тем дольше простоит город! Вот. Надевай. Для падений и палочных драк самое оно.
      И удивилась, насколько римский наряд - а до того ряса - старили богиню. В них она казалась пораженной вечной молодостью небожительницей без возраста. И пола. Но стоило заменить ангельские покровы на земное платье - и перед Элейн стояла егоза-мальчишница, сверстница двенадцатилетней Альмы. Такой только с Тристаном и играть. Причем, сформировавшаяся егоза. По-детски большеголовая, узкоплечая и узкобедрая, откуда только сидхи детей берут, Немайн затянула широкий пояс не под грудью, как было модно, а на осиной талии, сразу прибавив года два - и сформировав привлекательную возвышенность,в которой было больше ребер, чем скромных сидховских прелестей. Всего лишь пояс, всего лишь лента в волосы - иди речь о человеке, Элейн сказала бы, что девочка совершенно расцветет года через три. А так... Может, через пятьсот. Может, никогда.
      В отместку за "омолаживание" Немайн прихватила из очага головешку, и предупредила, что дом снаружи будет безжалостно разрисован. Элейн только рукой махнула.
      - Леди Немайн? - Аргут аж рот открыл. По детскому практицизму верил он только в те чудеса, которые приносили пользу - или вред, но были наглядны. Вот и тут - взрослая превратилась в ребенка. Чудо. Но сидхи, видимо, могут и не такое. А играть и общаться удобнее.
      Да и не солидно взрослой даме сидеть на траве и срезать ножом мелкие веточки, сучки и кору с пары ивовых палок. Только непонятно было, как её теперь называть?
      - Слушай, - поинтересовалась сидха, - а чего тебя братья мечному бою не учат?
      - Маленький, говорят. А учебный меч тяжелее настоящего.
      - Угу. Я начала рассказывать про Кухулина? - Клирик собрался с мыслями. Песен и легенд он знал уже предостаточно, но теперь нужно было собрать из них совсем другую историю, потому приходилось не просто привирать, приходилось сочинять совершенно новый миф, - Ну вот. Лет до семи жил при приемных родителях. То есть настоящие тоже были живые. Но Кухулин этого не знал, приемных родителей и считал настоящими. Когда ему было семь лет, их убили враги. Обычное для Ирландии дело. И Кухулину пришлось готовиться мстить. Но великие воины, соратники приемного отца, говорили ему, что он еще мал и слаб. Так что парень подался к тетке, королеве чего-то там, не помню, много у ирландцев королевств. И та согласилась его учить. И начала с того, что вручила Кухулину палку. А потом подошла к стене своего дворца из стекла и камня, и нарисовала на стене вот что.
      Немайн вручила Аргуту палку поменьше. Подошла к стене из песчаника, и на уровне головы Аргута нарисовала углем круг. Перечеркнула его наискось, сверху вниз и справа налево. Потом - второй, побольше, на уровне головы взрослого человека. И тоже перечеркнула - несколько раз.
      Потом вытянула руку с палкой в сторону большого круга.
      - Это голова врага, - объяснила она, - а палку нужно держать как я, и направлять точно в глаза врагу. А потом нанести удар. Как нарисовано. Стой! Локоть не сгибай, плечом не двигай! Это долго, пока ты это будешь делать, тебя убьют! Быстро, легко, одной кистью. По морде вражине - и снова в исходную позицию.
      Немайн говорила, и ее понемногу наполняло понимание очередной шутки Сущности. Врожденное эльфийское умение владеть длинным мечом и рапирой были выдано ей весьма своеобразно. Да еще и как два-в-одном.
      В шестнадцатом веке англичане, потомки нынешних саксов - да и бриттов, которым повезло выжить, вздумали называть рапирой оружие, которое ни со спортивной рапирой, ни с салонно-дуэльной ничего общего не имело.
      Испанский меч эпохи конкисты. Длинный, тяжелый, равно рубящий и колющий - оружие офицеров империи, на тысячелетие опередившей в развитии римскую. В шестом веке он был бы чудо-оружием. Если бы вообще был. И если бы Немайн могла поднять такую тяжесть!
      - Так что бить надо примерно так, - Немайн довольно робко махнула кистью - и вдруг взорвалась "мельницей". Удар справа сверху, удар слева сверху,
      Удар справа снизу, удар слева снизу. Два горизонтальных. И - снова вытянутая вперед палка.
      Аргут немедленно попробовал повторить. Не получилось.
      - Сначала - отработай один удар. Бей, как нарисовано, - советовала Немайн, - потом освоишь второй. Да не маши сплеча! Открываешься! На тебе что, доспехи есть?
      - Стану рыцарем - будут!
      - И в бане?
      За спиной хихикнули. Немайн оглянулась.
      - Леди сидха, а куда ты уши деваешь, когда спишь? Они же мешают, - девочка одного с Немайн роста, глаза в глаза. Черные. С бесенятами внутри.
      - Они мягкие. Так что спать на боку мне удобно. Ты Альма?
      - Как ты... А, ясно! И как тебе пришлось мое платье?
      - Сама видишь. Почти впору. Но - слишком свободное. В груди, в бедрах, - Альма заулыбалась, - И особенно - в талии.
      Альма перестала улыбаться и уставилась исподлобья.
      - Я взрослая, - напомнила Немайн, - а значит, и формы у меня другие. А ты еще вытянешься. Будешь на голову выше меня. В самый раз. Не пигалица, не дылда. Аргут! Я кому сказала локтем не двигать! Если устал, возьми палку в другую руку. И -все то же самое. Выучишь удары - расскажу, как Кухулин, достигнув тринадцати лет, убил великого воина, чей удар был похож на движение хвоста ласточки в полете...
      Амвросий возвращался из дворца в настроении лучше превосходного. Поначалу, увидев во дворе Альму, поучающую Аргута, собрался пожурить - за то, что не соблюдает латинский день. Когда увидел вторую, на секунду испугался, решив, что дети начали размножаться делением, без их с женой участия. Заметив у одной из Альм сидховские уши, облегченно выдохнул и пробрался в дом с черного хода.
      - Не хотел спугнуть чудо, - сообщил жене, - двое наших детей вместе - и почти молчат.
      - Травяной сок с платья отстирала Бриана, - гордо откликнулась его жена, - а занавеску свою сидхе придется менять. Слушай, а можно ей сказать, что чистить долго? Хочу посмотреть, как в ее сером будет выглядеть Альма.
      - Можно, - согласился врач, - и вообще, мы сейчас одни, - Он погладил жену по круглому животу,- Так что, не стой между нами некто третий... Немайн очень хорошо отвлекает наших детей, и я полагаю, ее стоит привадить к дому.
      - Как?
      - Подумаю.
      И придумал. Самый, как оказалось, надежный вариант. Вышел на крылечко, поманил Альму, пошушукался. Та кивнула, хихикнула и побежала в дом. Амвросий же важно прокашлялся, чтобы привлечь внимание.
      - О Минерва, о почтенная ланиста! - возгласил в духе античной трагедии, - Боюсь, с твоим платьем выйдет очень долгая возня. Жена уверяет, что нужно сначала замачивать, потом кипятить... И еще что-то, я в этой кухне не понимаю.
      - Я тоже, - сообщила сидха, - непорядок, правда? Мне очень совестно. Но в чем же мне возвращаться в "Голову"?
      - В том, что на тебе сейчас. Альма с удовольствием подарит тебе это платье - потому что я пообещал ей обновку, конечно. Но, может быть, в качестве извинения, ты примешь от нас в заложники одну из моих книг?
      - Приму. Но настаиваю на праве выбора, - сидха старалась удержать лицо каменным, но уши отсемафорили такую безумную радость, что врач начал опасаться за возврат. В конце концов, в Ирландии совсем недавно из-за книги случилась война! Оставалось надеяться, что богиня не положит глаз на один из бесценных трактатов по медицине.
      Клирик действительно был счастлив. Причиной стал футурошок наоборот. В двадцать первом веке человек привыкает к информации, льющейся в мозг со всех сторон. И без этого потока ему становится малость неуютно. Библию он залистал до дыр, и теперь она годилась только для обрядов, но не для чтения. Хотя бы потому, что, при желании, он мог прикрыть глаза и вызвать перед внутренним взором типографские строки священных текстов.
      Так что за возврат Амвросий мог бы и не переживать. Абсолютная память делала сидху в этом отношении совершенно безопасной. Зато, придирчиво выбирая меж свитками "заложника", Немайн составила в уме полный каталог небольшой библиотеки врача. И выбор сделала такой, что тот облегченно хлопнул себя по лбу. Вегеций. "О военном искусстве".
      Путь до "Головы Грифона" Немайн пробежала бегом. Махнула ушами сторожам - и в любимое уже кресло. Свитки проматывать. Руки аж зудели. В течение первых глав мир исчез, сменившись поступью железной пехоты, начавшей с семи холмов - и покорившей половину мира.
      Потом, когда вернулись звуки, и глаза начали различать образы из-за пределов пожелтевших полей, Немайн расслышала обеспокоенный голос трактирщика:
      - Леди Немайн, ты меня слышишь?
      - Извини, Дэффид, зачиталась. Что-то случилось?
      - Ничего особенного, просто ты сидишь в одной позе весь вечер. И еще хотел спросить - ты носишь плед нашей расцветки. Мне это очень лестно, но, может быть, захочешь такой же своей? Мои девочки с удовольствием соткут.
      Немайн пожала плечами:
      - Если я в этом доме просто постоялица...
      - Никоим образом! - выпалил трактирщик.
      - В таком случае, я намерена носить цвета твоего клана.
      И чуть заметно улыбнулась. Зато ушами отмахнула, как крыльями. Клирик был собой очень доволен. Ведь вздумай он согласиться на новый плед, сразу пришлось бы отвечать - а какие они, цвета клана де Данаан? В песнях об этом не пелось.
      - А чем ты так увлеклась? - поинтересовался Лорн, аккуратно соля пиво, - Что за книга?
      - Вегеций. На мой взгляд, с устройством полевого лагеря он не прав. Четырехугольная форма не дает никакого выигрыша, только облегчает работу армейским инженерам. Круг или шестигранник обеспечили бы большую защищённую площадь при той же работе для солдат, звездообразные формы - лучшую оборону. Но здравые мысли у него попадаются.
      И снова уткнулась в свитки.
      Назавтра Немайн решила поменять заложника. Поверх платья Альмы, надетого, чтобы размягчить Амвросия, набросила плед цветов Дэффида. Дабы еще раз подтвердить намерение соблюдать законы гостеприимства. Поскольку было жарко - перебросила через плечо, спереди свернув, как шинельную скатку, а сзади оставив болтаться.
      Отношение изменилось. На самую чуточку. Но подчасок на воротах осмелился отвесить неуклюжий комплимент. Детей снова откликали, но не так тревожно. Ставни как были, так и остались нараспашку. От королевского дворца доносились разудалые вопли гуляющего гарнизона.
      Сэр Олдингар был прав. Феодальная дружина - не регулярное войско. Главные враги, саксы, далеко. Беспокойных соседей нет - все братья короля, и отношения - не разлей вода. И остается всей карьеры, что есть начальство собачьими глазами, а радости - гулять, когда король отвернется. Тем более, что караулы выставлены и бдят.
      Поэтому, когда на горизонте встал столб дыма, Кер-Мирддин отреагировал быстро, но не слаженно. Ворота - и внешние, и внутренние, - разом захлопнулись, гнусавые голоса рожков возгласили тревогу. Вскоре к рожкам присоединился звон била, призывающего городское ополчение на стены.
      И тут сэру Олдингару не повезло. С архитектурой. Дверные проемы в домах камбрийцев были узкими. Чтобы проще оборонять. Но выбегать по тревоге, попутно прилаживая амуницию - тоже неудобно получается. Самым обидным было, что после вчерашнего рыцарь был трезв, как стеклышко. Зато те, кто избежал медицинских услуг - нет. Рыцарь первым оказался в дверях - и это была решающая ошибка. Ему подкатились под колени, навалились на спину и прошлись сверху. А потом позвали мэтра Амвросия. Тот констатировал перелом бедра.
      Сидху сигнал тревоги застал как раз в саду у врача. Тристан - греческий вариант имени Немайн не понравился - отрабатывал все тот же удар. Сидха поддерживала его энтузиазм очередной байкой "про Кухулина". Когда злой богатырь убил его учительницу, потратившую все дротики и сломавшую копье, разрубил пополам вместе с колесницей, тринадцатилетний "Кухулин" подстерег негодяя, и, пока тот насмешничал, выхватил ивовую палку и убил врага несколькими ударами по голове.
      Сама сидха между россказнями вспоминала защиты, особенно те, в которых участвуют обе руки. И "подлые" приемы, негодные на дуэли, но вполне уместные при абордаже или в кабацкой драке. Крабья походка испанского фехтовальщика уже получалась сама собой, когда звон била и вопли рогов заставили прервать тренировку.
      Немайн прибилась к ополчению - что никого не удивило. Состоять в ополчении - привилегия доступная любой приличной горожанке. Отказывать в ней богине войны? Разве сэр Олдингар не захотел бы делиться славой. На палку в руках косились. Но ополченческий топор был для Немайн совершенно чужд. Почему-то отнесённый к категории оружия профессионалов, в отличие от булавы, кинжала или посоха. Который остался в "Голове". О чём Клирик пока не жалел. Поскольку лично драться - не собирался. Прекрасно понимая, что если город возьмут, то Немайн либо прибьют на стене с защитниками, либо поступят так же, как с женщинами, оставшимися с детьми и при враче. Но помогать защитникам города намеревался именно так, как полагалось богине Немайн. То есть - воодушевляя своим присутствием.
      Первый натиск пришлось отбивать страже, еще даже не понявшей, кто рванулся к стене из леса, таща в руках лестницы. Стражников было - по двое в угловых башнях, да вдоль стены прохаживались двое. Несколько секунд - и половина напавших уже лезла вверх на стены. За лестницы нужно было держаться, так что щиты они завесили за спины. Вторая половина, вскинув луки, дала залп. Они почти не целились - и почти не попадали. Не в кого было: ополчение на стены ещё не поднялось, а попасть в бойницу башни было совсем непросто. Лучники из башен успели выстрелить - и не по разу. Некоторые - ухитрились попасть. Потом нападающим не повезло. Расчет был - внезапно забросить на стену половину небольшого отряда. А там... Они высоко себя ценили.
      И были правы. Когда вместо бегущих вперёди ополченцев перед Немайн на расстоянии локтя возникла перекошенная от натуги и ярости рожа врага с торчащей из-под нащёчников бородой, спас её только "рефлекс боксёра". То есть фехтовальщика. Правая рука положила палку на левое плечо - как увесистый испанский меч. Левая присоединилась к правой - будь это меч, пальцы сомкнулись бы вокруг лезвия. Руки сами сделали тычок вперед, нанося позорящий удар в лицо. "Грубияну и варвару, подошедшему к тебе на расстояние кулачного удара, довольно и эфеса, не стоит марать клинка" - мелькнуло в голове. Срезанный под острым углом кол - это, конечно, не стальной эфес. Но роже хватило - исчезла внизу. Сидха упёрлась палкой в лестницу, нажала. Рычаг плюс рычаг: лестница тяжело поехала прочь от стены, поняла, что её ничто более не держит, и освобождённо рухнула назад.
      Лез по ней кто, или подгнившие колья во рву не попробовали человечины? Клирик не узнал. Пришлось спрятаться за бруствер - мимо длинного уха свистнула стрела, другая сердито взвизгнула, наскочив на каменную стену вместо мягкой плоти. А сосед по стене уже валится внутрь города, сразивший его воин вырывает топор из пробитого щита ополченца. Перекрестил ноги, сам виноват! Немайн уперлась в каменный бруствер и сделала выпад. Палка толкнула штурмующего торцом в живот, он попытался сделать шаг назад, ноги запнулись сами о себя. Воин потерял равновесие и полетел вслед за жертвой. Вниз было метра четыре: не сгруппировавшись, спиной вперед - верный покойник. Слева и справа снова только свои. Сидха осторожно выглянула вниз. Тех, кого убила - или покалечила, по везению, - разглядывать было как-то неудобно.
      Внизу стояли типичнейшие представители своего племени. Как на реконструкциях в интернете. Кожаные куртки. Полосатые штаны. Здоровенные топоры. Хотя нет. Здоровенные для маленькой Немайн, для этих бугаёв одноручные, у всех щиты за спинами. В руках почему-то - луки, причём пользуются ими неплохо. Немайн снова укрылась - но повезло не всем, на стене захрипело и рухнуло. Заплетённые в косички бороды торчат из-под шлемов. Один - в кольчуге, на шлеме белые крылья, за спиной багряный плащ. Точно из "Кольца Нибелунгов" явился. Машет мечом и орет. Немузыкально.
      Сидха поджала уши, как напуганный котенок. Норманнов быть не должно было. Но - были. Явились. Клирик мог даже предположить - откуда. Когда он ставил новый пирс в Тронхейме, потомки викингов хвалились разбоем давних времен, и уверяли, что на Оркнейские и Шетландские острова хаживали еще чуть ли не при Риме. Жаль, не расспросил тогда подробнее. Думал, не пригодится.
      Ничего удивительного, если кого из давних предков тех весёлых и чуть безалаберных ребят занесло сотней-другой миль южнее. Хотя... Европа узнала о ярости норманнов столетием позже. А значит - этим молодцам оставить наследников не светило. Скорее всего, под стеной собрались живые трупы. Зомби, так сказать. Клирик вполне себе представлял, как это должно произойти. Попытка штурма. Вернувшийся с охоты король. Удар королевской дружины в спину ничего не подозревающих разбойников... Если бы им удалось ворваться на стены с хода - другое дело.
      Собственно - удалось. Оглядываясь, сидха заметила: ополчение умылось кровью. Полегло больше половины защитников северо-восточной стены. Так что, если б город обороняла только королевская стража - или даже только мужчины - норманны уже взяли бы Кер-Мирддин. Победу ополчению принесло излюбленное героическое оружие врага - топоры. С копьём на стену, конечно, лезть труднее. А меч в эти века по карману только весьма зажиточному воину. Топором же особо не оборонишься. Обычно это не было недостатком. Но - при всём умении викингов, при всей их ярости - щиты у них были ещё за спинами. И это бы не беда - пойми ополченцы, с кем имеют дело, да успей испугаться.
      На северо-западной стене Кер-Мирдина произошло редчайшее для тёмных веков событие: встречный бой пехоты холодным оружием на взаимное истребление. В века, когда организация и дух пеших армий упали, те, у кого слабее нервы, всегда показывали спину. И происходило то, что римляне называли словом "coedes". Резня. Если и доходило до рукопашной - как во времена Канн, Пидны и Фарсала, то сторона, понесшая более высокие потери в первой стычке, обычно бежала - и гибла. А викинги были храбры - иногда до самоубийственности. Сила духа принесла многие победы. Но именно на этот раз - не сработала.
      Если бы ополченцы успели испугаться, их, защищающихся или бегущих, перебили бы всех. Но они торопились вперёд. Не биться, не спасать город - всего лишь занять положенные места на стене. При виде врага - получали удар. Иногда - успевали нанести удар сами. Если срабатывала выучка, когда враг ещё не высвободил оружие из впереди бежавшего. Если в рядах ополчения оказывался опытный воин. Викингов смяли массой. И, заплатив двумя-тремя жизнями за одну, ещё не сообразили, что отделались дёшево.
      Когда на западную стену подошли подкрепления, да после потери половины бойцов, шансов северные грабители не имели. Но - пригород оказался в их власти. Возникла извечная проблема заложников. Трактир пока не пал - но взять приступом добротный каменный дом всяко легче, чем крепость с фанатичным гарнизоном.
      Викинги тоже не были счастливы. Неполная половина их дружины уже была мертва. Добыча - а нацеливались они, верно, на королевскую казну - внутри, за стенами. Взять ее теперь было затруднительно - на стенах осталось не меньше полутора сотен защитников. Ополчение. С другой стороны - а викинги кто? У этих особого боевого опыта нет. Не считать же усмирение туземцев на Оркнеях и Шетландах! Долгое плавание и шторм сил тоже не добавляют. Ну и просто их в восьмеро меньше.
      Но открывать ворота и атаковать - на это защитники города пойти не могли. В поле мастерство и ярость норманнов позволили бы им взять верх. Выманить защитников было реально, устроив штурм трактира. Но это значило превратить их преимущество из восьмикратного в десятикратное, а то и больше. Скольким кер-мирддинцам стоила жизни отчаянная атака, вождь норманнов не знал. Зато видел, как половина его воинов ворвалась на стены - да там и осталась. И перешел от тактики террориста-победителя, к тактике террориста-проигравшего.
      Подошел вразвалку к воротам. Поймал шитом пару стрел, и проорал на ломаном саксонском:
      - Выходите, трусы! Не то мы зажжем пригород.
      Еще одна стрела. Без толку.
      - Я бы зажег и так. В качестве тризны по тем парням, что вы убили наверху. Но - у меня есть брат, которому пора стать морским королем. И я предлагаю поединок. Мой брат убьет вашего лучшего бойца, вы заплатите нам полста серебряных марок. И мы уйдем. Со славой и деньгами! А вам останется пригород.
      Клирику было паршивее всех. Во-первых, он если не знал, то хотя бы догадывался, что такое викинги в бою. Во-вторых, понятия не имел, на что способен сам. Случись набег вчера, полагал бы - ни на что. Но - владение рапирой-мечом было. Рапиры - не было. Мечи были слишком коротки или слишком тяжелы. Не по восьмипунктовой силе эльфийки работёнка - держать в вытянутой на уровне плеча руке два килограмма железа. Не секунду, не минуту - столько, сколько потребует бой. В руках, вместо привычного уже посоха, только ивовая палка. Ивовая палка против меча или топора.
      Едва ли не самым паршивым было осознание, куда сдвинется история, если сейчас его убьют. Если викинг зарубит богиню войны на глазах у камбрийцев, то город они наверняка сдадут... Но по законам гостеприимства сидха должна была защитить тех, кто предоставил ей кров. И чей плед она носила.
      Дэффид с семейством приготовился к смерти. Довольно дорого оплаченной. Заезжий дом был крепостью, и камни, из которых он был сложен - были камнями крепости. Старого римского форта, разрушенного в одной из усобиц. Прадед нынешнего короля не смог восстановить укрепление после очередной осады, камни с развалин ушли на строительство церкви - и трактира, который стал честно исполнять роль предмостного укрепления. С одной стороны - заливной луг. Штурмующему другую полетят в спину стрелы с городской стены. Подкачали только выходящие на север и запад - но там и встали лучшие бойцы.
      У каждого окна стоял защитник - а чаще защитница - с копьем или луком. Случись налет вечером, в гарнизоне оказался бы цвет городского ополчения, ветераны походов Кадуаллона, сами взявшие не один дом и не один город. И настоящая богиня войны. Что Немайн будет драться сама, трактирщик и в мыслях не имел. А вот напугать хотя бы часть врагов до смерти, воодушевить защитников - это она могла. И, конечно, сделала бы. Но - не судьба. Зато город выстоял. И раз уж сидха напялила плед его клана, мстить за кровь она будет вместе с кланом. Дэффид даже улыбнулся в предвкушении. Все-таки не за каждого смертного врагам мстят богини!
      Кейру, как мужчине и горцу, досталась бойница первого этажа, выходящая на север. Оттуда хорошо просматривались римская дорога, городские ворота и варвары перед ними. Из лука, увы, не дострелить. [Знаменитого валлийского лука -т.н. 'длинный', или ростовой лук - в 7в. еще не изобрели].
      Он видел вождя варваров. Что тот кричит - едва разбирал. Но понял - вызов на бой. Тот повторил раз и другой. Город поединщика не выставлял. Куда подевался сэр Олдингар, и почему отлынивает от своего долга, Кейр не понимал. Но мало ли что могло случиться в свалке на стенах?
      Варвар угомониться не желал. Порыв ветра донес лающие саксонские слова:
      - Последний раз предлагаю поединок. Если случится чудо, и ваш воин победит, мы уйдём. Да есть ли среди вас мужчины?!
      И на этот раз бандит получил ответ. Знакомый голос простуженного ребенка откликнулся:
      - Похоже, только я!
 
 

3. Год 1399 от основания Города. Июль.

 
      Из римской крепости выбраться оказалось немногим легче, чем штурмовать. Хорошо хоть гарнизон не сопротивлялся. Напротив, случившийся рядом кадр городской стражи обрадовано вызвался организовать и проводить. Для него выпустить одного человека наружу из осаждённой крепости - хорошо отработанная операция. Со стены пришлось спуститься - рядом несли раненых, навстречу подходили подкрепления с других стен - к потерне, тесному проходу в толще стены. Стражник запалил факел, хотя идти было - два шага. Внутренняя дверь, ловушка, внешняя дверь. И - два метра до небольшой полукруглой насыпи, за которой начинался откос рва. Тут Немайн замешкалась.
      - Что стоишь? Прыгай, - предложил стражник.
      Прыгай... На Немайн был "варварский", широкий наряд - двигаться удобно, а вот прыгать - неприлично. Валиться боком или придерживать юбки руками - можно и покалечиться. Особенно, если не удержаться на площадке и скатиться в ров, на торчащие из болотистой жижи колья. Между прочим, антисептики неизвестны, поливать раны вином или уксусом - жертва языческим богам. Правда, могут прижечь калёным железом: огонь есть средство, отгоняющее демонов. Мелькнули перед глазами образы ролевых волшебниц - чуть ли не в кринолинах.
      - Спустить тебя по верёвке? - в тоне стражника возникло недоверие. Ещё бы - богиня войны, которая высоты боится. Немайн отрицательно мотнула головой. Скинула плед. Перевязалась, как подпоясалась, чуть выше колен. Взгляд воина снова стал спокойным и даже мечтательным. Сидха - не трусиха. Сидха - хорошая девочка, у которой есть небольшая работа в поле. Принести домой сноп из вражеских голов.
      Земля, по сравнению с двадцать первым веком, стала жёстче. По крайней мере, на площадке. А вот во рву - во рву было, несмотря на июльское тепло и короткие тени, зыбко и влажно. Подол намок и принялся тяжело раскачиваться, норовя заскочить под носки сапог. Так что Немайн в основном старалась не навернуться с откоса. В этот момент её можно было убить совершенно безнаказанно, метнув копьё или топор, но поединщик-викинг агрессивных действий не предпринял. Начал что-то говорить брату... Специально прислушиваться нужды не было - стоячие уши тащили в голову что надо и что не надо. А старонорвежский Немайн у Сущности выторговала.
      - Выходить на хольмганг против бабы? - недоумевал брат крылошлемого, - Да за кого нас здешние трусы принимают?
      Клирик слово "хольмганг" знал. Смутно. Что-то читал или смотрел... Или на форумах проскакивало. Выяснилось: память абсолютна только с момента вселения в аватару.
      - За героев, - вождь объяснял брату диспозицию, заодно и Клирика просветил, - ты обрати внимание - у девчонки острые уши. Видно нечеловеческую кровь. Для троллева отродья - красива, для великанского - мала. Так что поединок будет почётный. А остальные... Нагадили в штаны! И - не случайно! Думаешь, я зря на островах сказки слушал? Тамошний народ похож на здешний... Верит в разные глупости. Оттого я шлем этот лебяжий и напялил. Думаешь, мне хочется войти в саги с прозвищем Засиженная Башка? Или похуже? Но у бриттов в таких ходили великие воины давних времён. И даже боги.
      - И всё-таки...
      - Ну ладно, попробуем обойтись без боя, - вождь повысил голос и перешёл на саксонский, - Слушай, красавица... Ты храбрая, брат не хочет тебя убивать! Заплати цену поражения сразу. Ты не мужчина, тебе можно. И мы уйдём.
      Клирику захотелось последовать совету. Сорок серебряных марок - всего пять золотых. Двести пятьдесят солидов. Для него, на фоне клада с основным капиталом - дёшево. Но настолько против роли... К тому же для викингов эти деньги - средства на новую экспедицию, причём более сильную. Куда? Не исключено, что опять сюда. В памяти всплыли строчки Киплинга... "Кто раз заплатил данегельд, тот вовек от датчан не откупится". Датчан пока в природе не водилось - датскую землю похожие ребята как раз отвоёвывали у саксов. Последний этап Великого переселения народов: будущие даны гонят саксов и англов, те - бриттов, бритты - пиктов и ирландцев, да и франкам достаётся, ирландцы, переименовавшись в скоттов - пиктов. А пиктам гнать уже некого... Немайн подошла поближе. Сложила руки на упёртой в землю палке.
      - И рада бы. Но - не могу. Если я заплачу - вы снова придёте. Не вы - так другие. И дело тут не в пустячном для города серебре. Слава труса привлекает лихих людей, как гнилое мясо - мух. И ещё, - Немайн ткнула пальцем в вождя, - Драться я буду с тобой.
      - Почему?
      - Потому, что ты меня вызвал. "Ты не мужчина" - вызов, так?
      - Но это правда!
      - Правда. И вызов. Правда без вызова звучит: "Ты - девица".
      - Но...
      Взлетела палка. Удар пришелся брату вождя по кисти. Сидха держала палку двумя руками, и смогла вложить в удар достаточно силы, чтобы меч, так и не успев подняться, упал в траву. Норманн сморщился от боли.
      - Я сломала твоему брату пястную кость, - пояснила сидха, - он биться не может. За обиду заплачу - потому как вне войны. А крови - нет. Слова сказал ты - тебе и биться.
      Главное - вождь авторитетнее. Так пусть на весах будет именно его честь.