Кембрийский период - все до 2 часть, 1 глава

      И фэйри, тяжело дыша, повалятся на землю. А валлийцы будут делать ставки - попадёт, не попадёт. И многие проиграют свою плату, и примутся играть на скот и землю. А другие выиграют, и на следующий выстрел поднимут ставки. И снова прицепят верёвки и блоки. И зазвенит било...
      Муллан в "такелажную" команду мангонеля вызвался добровольно - за полную солдатскую плату. Чтоб не прийти к родне в Арбет, владение ещё одного из младших братьев короля Гулидиена, нищим. Успел показать себя малым ловким и хорошо ладящим с деревяшками, верёвками да железяками.
      Теперь, до начала его работы, оставалось почти триста ударов била.
      Наконец, явилась сидха. Улыбнулась.
      - Вот этот шпион нас подслушает, - указала глазами на сына, - но не поймёт... Что ты хотел сказать?
      - Я хотел упасть в ноги великой богине, но не смею себя выдать, - и всё-таки немного поклонился.
      - Ты веришь по-старому? У нас за это не наказывают. Только следят, чтобы христиан старой верой не прельщал. И - я христианка. Мне поклоняться не надо. Если хочешь, можешь изучить мою веру, и принять, и верить, как я.
      - Я знаю это. Возможно, так и поступлю. Потом. Сейчас важно другое... Я не из Пенгверна - из Аннона. А люди Аннона хотят жить по старому. И я пришёл тебе это сказать. Мы не с востока. Мы - снизу. Не бежали - пришли вынюхивать. И женщины, что со мной - не мать и сестра, а друид и пророчица. А я всего проводник. Но я решил рассказать. Потому, что они решить не могут. Скажи, если Аннон примет твою новую веру, многое в жизни людей изменится?
      Клирик задумался.
      - Ничего, - сказал наконец, - и всё. Как примете. Разумом? Сердцем? Или только ртом, который произнесёт молитвы, как заклинания, не понимая ни смысла их, ни того, кому они назначены?
      - А хоть и так, - сказал проводник из Ада, - Просто... Просто пророчица безумна, а друидка - слишком верна Гвину. Кто-то должен решить. И я взял это на себя. Я хочу, чтобы Аннон выжил, богиня. И потому хочу, чтобы он оказался на победившей стороне. Я долго склонялся на твою сторону - за тебя новый бог, который много сильнее тебя, слабому ты б не кланялась, и целый мир, а за Гвином - только труп прошлого мира. Немного тёплый.
      - Ты говоришь, как поэт.
      - А я и есть поэт. Не филид. Всего лишь бард. Но я не закончил речь. Я колебался. Гвин одним воплем разогнал великую армию - это чудо. Но ты говоришь, что мешки помогут. И швыряешься ими - и сила твоя, или нового бога - велика. И я ждал, пока кто-то из вас не покажет слабость. И я увидел и понял - когда у тебя из рук исчез деревянный молот - что Гвин вне своей крепости способен только на такие мелкие пакости. Он не вышел на вылазку, не разогнал твою армию. Всё, что он может - сидеть в холме и ждать падения. А ты его осаждаешь. И если не помогут мешки, попробуешь что-то другое.
      - Мешки помогут, - заверила Немайн, - я уже слышу изменения в ...эээ... голосе Гвина. Он стал выше. Ты заметил?
      - Это страх?
      - Нет, это поражение. Его сила в низком тоне. Нам осталось всего несколько дней - и можно идти на приступ. Наверное, уже и сейчас можно - но я хочу для верности ещё мешков полтораста закинуть ему в глотку.
      - Тебе виднее... Я всего лишь проводник. Всё, что я могу сделать - чтобы Аннон услышал то, что я хочу. Пророчица безумна - и я не могу знать, что она выбрала, хотя, кажется, тебя. А друид не вернётся в Аннон. Сделает шаг с безопасной дороги. Случайно. Это я тебе обещаю.
      Ещё раз поклонился и ушёл. Делать своё дело.
 
      Свой мангонель Рис ап Ноуи запускал, как собирал - точно так, как первый. Было лишь одно маленькое отличие. Пришла ему в голову мысль - выстрелить не мешком с землёй, а камнем подходящего веса. В низовьях Туи трудно не найти булыган нужных размеров. Верёвкой снаряд обвязывать не стали. Наверняка порвётся при ударе о скалу.
      - Не попадём в зев, так тряхнём супостата! - провозгласил принц, и простёр руку к крепости Гвина. Наградой стал восхищённый взгляд жены. В которую он, кажется, ухитрился влюбиться ещё раз: поверх и посильнее прежнего. Нет, Гваллен и раньше ему помогала в королевских делах. Но то всё были игрушки, способ немного украсить скучную, в общем-то, жизнь: суды, пошлины, хозяйство. Теперь же началась война. И Гваллен ухитрилась сделать суровый походный быт романтичным, пиры весёлыми, а уж совершать подвиги на её глазах было сущим удовольствием! Подвигов Рис пока за собой числил три. Во-первых, восхождение на холм. До вершины добраться он не сумел, но выдержал один крик и поднялся выше всех, исключая саму Немайн и викария Адриана. Во-вторых, три раза делал поправку на ветер для машины Немайн - и все три раза точно попал в "Гвинову глотку", как прозвали вход в тулмен рыцари. В третьих, первым заметил саксов. Любовался природой с наблюдательной башенки лагеря. Бдительность молодого принца все заметили, хотя саксы оказались мирные. Даже союзные. Мерсийское посольство к брату. Узнали, проезжая через его домен, что армия короля, брат короля и крещёная богиня войны осаждают крепость языческого бога Гвина. Ну не могли они пропустить такое эпическое событие, завернули. Командующий спал с лица совсем, но не пустить союзников - и таких же вассалов короля Британии, пусть и отсутствующего сейчас - понаблюдать за осадой не мог. Впрочем, эти саксы оказались не совсем и саксами. Посол, граф Окта Роксетерский - выглядел, как бритт, разговаривал, как бритт, родился от матери-камбрийки, и правил городом, который не был саксами завоёван, но вошёл в состав Мерсии добровольно, в надежде найти управу на вражин-нортумбрийцев. Свой король погиб в сражении со всеми наследниками, вот король Пенда и прислал в графы отличившегося воина. Который, по его разумению, был способен поладить с бриттами.
      Окта поладил. Настолько, что, заговариваясь, постоянно обзывал свой Роксетер Кер-Гуриконом. Свита посла тоже была разбавлена несаксами и полукровками. Секретарём графа оказался валлийский монах. Который немедленно вылупился на отца Адриана, как на диво дивное, и даже на уши Неметоны внимания после того не обратил. Ходил и бормотал под нос:
      - Что за глупость - брить затылок?
      А у викария и правда была плешинка. Рис поначалу думал - лысеет человек. Оказалось - нет, специально выстриг. Так ему положено, бедняге.
      Оставалось признать - правление Пенды-язычника пошло Мерсии на пользу, и она, кажется, за все эти годы превратилась в нечто пристойное. Такое, которое доброму камбрийцу и союзником назвать не позор. Ну, а Окта вообще милейший человек.
      Явилась Немайн. Посмотрела. Машина взведена, камень в праще. Осталось выстрелить.
      - Поздравляю, мой принц, - сказала совершенно искренне, - Ты меня удивил, я совершенно не ожидала такого достижения... Радуюсь за твой народ - у них очень умный и распорядительный правитель.
      Ради первого выстрела она принарядилась, и совсем не выглядела монашкой! Белое платье, красный плащ с золотой фибулой. Под плащем плед - красно-зелёная увязка с сыном. Четыре цвета, как и положено дочери хозяина заезжего дома.
      Но сейчас главным был выстрел.
      Рис опустил рычаг. Храповик соскочил с оси, и ящик с камнями рухнул вниз - а другая сторона рычага, лапа с пращей - вверх. Лапа поднималась, и верхний конец пращи норовил соскочить с большого крюка - единственной металлической части устройства. И, наконец сорвался. И камень пошёл вверх. Его провожали взгляды... А провожать оказалось и некуда, пришлось встречать. Камень не захотел лететь к холму - просто поднялся в небо, осмотрелся, и ринулся вниз! Обратно на мангонель!
      Первой среагировала сидха. Заорала:
      - Ложись! - и плюхнулась наземь, сдвинув маленького на живот и свернувшись вокруг него, как гусеница. Сверху немедленно упал Харальд.
      Рис немедленно сгрёб жену в охапку и повторил маневр. Вздрогнула земля. И - больше ничего. Принц поднялся, протянул руку жене.
      - Прости, родная. Я зря зазвал тебя на первый выстрел...
      - Ты меня спас! Но посмотри - камень воткнулся в основу машины...
      Точнее, в основание. Слишком прочное, чтобы разворотить его даже таким ударом. Рис этого не знал, и знать не мог, но подобные деревянные конструкции подпирали броню на первых броненосцах. И держали чугунные ядра куда как потяжелее и побыстрее непослушного камня...
      Сразу нашлась работа лекарке - пара зевак получила таки по щепке. Но - ничего опасного. Ещё одну щепку вынул из кольчуги один из телохранителей посла - закрывший своим телом не пожелавшего кланяться графа.
      - Земля сотряслась, - улыбнулся Окта, - и если возможно поправить прицел, то я не могу назвать это неуспехом.
      - Можно, - сообщила Неметона, из-под руки разглядывая вознесшийся на полдюжины человеческих ростов крюк, - Вы зачем все четыре накладных кольца на лапе оставили?
      - А для чего их делать, если не одевать на крюк?
      - А для того, чтобы при желании можно было вот такой трюк проделать - "огонь на себя" называется. Так что взводите заново. И снимите три кольца из четырёх...
      С пятого выстрела второй мангонель засветил точно в пещеру. Принц Рис ходил в героях. А вечером произошёл разговор с мерсийским послом...
      - Она и правда армии стоит, - Окта был непривычно серьёзен, - а королю Пенде нужна армия. Знаешь, зачем я еду к твоему брату?
      Рис промолчал. Понял - началось настоящее дело. Не хуже войны с Гвином. Граф Роксетерский продолжил:
      - Я рискну изложить дело сначала тебе. Потому, что вижу - ты разумный человек, и даже при небольшом домене - союзник очень ценный. Потому хочу знать твоё мнение... До недавнего времени Мерсия прекрасно справлялась с Нортумбрией одна, защищая и себя, и вас, бриттов. Некоторых даже под свою руку приняла - и мой город лучшее тому подтверждение, что мы - друзья, и дела иных столетий стоит забыть. Мы не только друзья - мы родня. Тому доказательство и я, и законный король Гвинеда Кадуалладр, сын Кадуаллона, внук Пенды. К сожалению, север Камбрии всё ещё боится Нортумбрийцев. И терпит самозванца и предателя на престоле великого королевства.
      - Мы все сочувствуем Кадуалладру, - согласился Рис, - И он законный король не только Гвинеда...
      - Но и Британии. А вот тут ты не прав. Король Британии - это тот, кто способен поднять знамя британского единства. Я знаю Кадуалладра. Он почти святой - но именно поэтому не годится в короли. Тем более, Британии. Он скорее годен в епископы. Тут же нужен властелин сильной, уверенной в себе державы, увитый славой побед. За ним должны пойти все.
      Рису стало скучно и смешно.
      - Ты говоришь о Мерсии и Пенде? Но Камбрия никогда не пойдёт за саксом и язычником. Дружить мы сможем, и Кадуаллон вернейший тому пример. Но подчиниться - никогда!
      - А мы никогда и не хотели вас подчинить, - улыбнулся Окта, - мы знаем, чья это земля. Вот только она теперь уже и наша... А потому мы хотим жить вместе. И не возражаем против верховного главенства Камбрии. Но если север слаб и более не может вести за собой - остаётся юг. А юг - это Дивед. Потому я и еду к твоему брату.
      Рис остолбенел.
      - Это не может быть просто так, - выдавил наконец.
      - Не может. Твой брат Пенде не родня, да и репутация у вашего королевства до недавнего времени была не воинственная. Но - нам, Мерсии нужен союзник. Видишь - я говорю прямо. Почему нам нужен союзник? Да потому, что две недели назад наш король получил от короля Уэссекса, мужа сестры и союзника, роскошный подарок - даже четыре подарка: сестру обратно. А также её нос и оба уха. Отдельно.
      - Сволочь, - выдохнул Рис, - подлец. Вот так... свою жену... Да его в порошок нужно растереть!
      Граф положил ему руку на плечо.
      - Вот мы и просим помочь наказать мерзавца. С убийцами из Нортумбрии мира быть не может, и вся наша армия - там. Наши южные земли открыты перед предателями! Ради мести за родную кровь Пенда готов на многое. Даже - признать себя вассалом короля Гулидиена. Если тот согласится помочь ему расправиться с мерзавцем. Или хоть задержать его, пока Пенда не покончит с врагами на севере, и не развернётся на юг. Резню Кер-Легиона тоже ведь не простишь...
      - Нельзя простить, - посуровел Рис, - ты прав.
      Этот город был занят Нортумбрией. Тридцать лет назад. Ни одного бритта победители тогда в живых не оставили. Даже молодых женщин - для которых обычно делали исключение даже дикие саксы, приплывавшие с континента в Хвикке...
      - Я говорил с богиней, - продолжал граф, - и она признаёт - если падём мы, падёте и вы. Она говорит - наоборот тоже верно. Так получилось, что у нас общие враги. Так не пора ли переступить через реку крови и сказать: мы - одно? И ради этого Пенда готов переступить через гордость и склонить голову перед Гулидиеном. Ты поддержишь меня?
      - Решать будет брат, - Рис положил руку на плечо посла, - хоть я не думаю, что он откажется. Он хороший король, он настоящий рыцарь, и он не сможет отказать ни в старой дружбе, ни в святой мести.
      - Разумеется, - граф повторил жест принца, - решать будет король Гулидиен. Но я благодарю тебя - мне был очень нужен разговор с умным человеком, который бы мне напомнил чувства истинных камбрийцев. Теперь я не усомнюсь ни в помощи, ни в дружбе.
      Крепко сжал плечо принца Риса и вышел из шатра. Тут же шевельнулся полог. Появилась Гваллен - коромысло через плечо, как простая хуторянка тянет тяжелущие ведра с водой.
      - Это волшебные ведра и волшебная вода, - принцесса улыбалась, - а вредная сидха сказала, что я всё должна сделать сама...
      - Что?
      - Сейчас. Сниму ведро. Возму в руки... Получай!
      И вода устремилась на принца. Больше половины не долетело. И все таки - в лицо брызнуло, да и весь перёд промок мгновенно.
      - Ты чего? - Рис глупо улыбался. Какая-то новая игра? Гваллен большая затейница...
      - А того. Охолони. Неметона вон после разговора с послом на себя вылила три, и час с ученицей весь разговор по словечку разбирала. А тебе одно словечко велела сказать. А если не поможет, так и заклинание прочитать.
      - Какое словечко?
      - Кер-Глоуи.
      Рис дёрнулся. Это слово было - ближе. Вот там и оставили в живых женщин. Точнее, позволили выжить тем, что смогли... А Гваллен продолжала:
      - Так, глаза ещё глупые. Точно, околдовал злой сакс моего умницу. Ну да на это у меня и заклинание есть, от самой Неметоны. Слушай-ка, муж мой: Хвикке всё ещё союзник Мерсии. А резню в Кер-Глоуи устроили Хвикке!
      Рис сел на подушку. Точнее, в лужу, замаскированную подушкой.
      - Так Окта что, всё наврал? - опустошённо спросил он.
      - Ни словечка, - хихикнула Гваллен.
      - Но тогда как?
      - Он повернул правду своей стороной. А мы должны видеть свою.
      - А какая она?
      - А вот это, дорогой, только наше с тобой дело. И даже Неметона не берётся советовать. Говорит, волю и разум вам дал Господь. Вот и думайте. Тем более - вы умные. Мангонель построили.
      Принц улыбнулся. Притянул к себе жену.
      - Что ты делаешь? - игриво спросила она.
      - Я думаю. Точнее, начинаю думать, - сообщил то, - а начинать размышления решил с безусловной и несомненной истины. Я люблю тебя, Валли...
 
      У рабочих шатров не было. Но долго ли поставить шалаши? Рядом с лесом? Сначала, конечно, вокруг лагеря поставили частокол. Но после этого - кто заставит людей спать под открытым небом? Перед треугольным сооружением - закопчёный котёл. В нём помешивает варево - дурманящий мясной запах - пожилая женщина. Совсем на друида и не похожая. Немайн сглотнула слюнки. Инструкция Сущности не велела кушать мясо. Иначе... Иначе обещалось такое, про что и думать не хотелось. А вот рабочим мясо никто не запрещал! Они предпочли бы рыбку. Но рыбку нужно было покупать. А дичь бегала по лесу бесплатная.
      - Доброго дня, - поздоровался Клирик, - дай-ка на тебя посмотреть. Вот. Та, за которой богини бегают!
      - А ты богиня?
      - Конечно, нет.
      - Так я и думала... А если и да - так я сюда от ворот Аннона волоклась, - пробурчала друидесса, - с моими костями, да моими суставами, да с прочей старой требухой. Можешь и ты навстречу шажок сделать.
      - Двести сорок три шага, если точно.
      - Неужели христианский мир столь мелочен?
      - При чём тут мир? Это я. И не мелочна. Всего лишь точна.
      - Тогда ты сильно поменялась. По поведению - помолодела лет на восемсот. Метишь смертью, воюешь с роднёй. Ушла из одного мира в другой. Снова обозвалась ирландской кличкой. Что на месте-то не сиделось?
      - А меня не спросили, - честно признался Клирик.
      - Даже и так?
      - Именно.
      Друидесса задумалась. Пришла к ей одной известному выводу.
      - У каждой верёвки два конца, - сообщила наконец, - но если завязать её кольцом, то концов и не найдёшь... Неважно отчего, важно что. Делать теперь что?
      Клирик пожал плечами.
      - Наше дело, да? - друидесса.
      - Больше ничьё. И никогда больше ничьим не было. Больше, чем вашим.
      - И совсем не твоё?
      - Ну почему совсем? Не совсем. Но в первую и главную очередь - целиком ваше. Впрочем, могу дать совет.
      - Слушаю тебя.
      - Вылезайте из Аннона. Вокруг есть куда лучшие земли. Или попросите меня убрать топи. Я одна не управлюсь, помочь придётся, поработать. Впрочем, ты знаешь мой метод. Вот как я глотку холма заткнула, так и лишнюю воду могу прогнать. Если поможете.
      - А если нет?
      - А если нет, так не обессудьте - ничего не сделаю. Не смогу.
      - Хм.
      - Я хотела спросить у Гвина. Ходила на холм. До того, как он ушёл.
      - И что?
      - И пугнули меня. Скорее всего, просто не узнали. А ты вот разговариваешь. Но тоже ведь не признала. Ватессу безумную признала, а меня нет.
      - Милая девочка, - улыбнулся Клирик, - и совсем не безумная. Наоборот. Мне очень понравилась. Но ей ведь от того не легче, правда?
      - Она - это ты. А в остальном - пустышка.
      - Но я не она.
      Друидесса кивнула.
      - Гвин пугает. Мабон молчит. Ты зовёшь. Но - неужели нельзя оставить нас в покое...
      Клирик снова говорил не своими словами.
      - По мне, так можно. Но если вы потерпите поражение вместе с другом, то сможете рассчитывать на его помощь. Если победите вместе с ним - сможете рассчитывать на его благодарность. Но если вы останетесь в стороне, то без надежды и без чести станете добычей победителя. Потому друг обычно протягивает руку, а не просит отойти в сторону. Вот мой совет. Да или нет, вверх или вниз, горячее или холодное... Выберите. И держитесь своего выбора. Любого и сделанного вами самими. Но я буду рада видеть народ Аннона рядом с собой, а не против.
      Друидесса помолчала.
      - В беде нас приютил Гвин, - сказала она, - и я не хочу быть неблагодарной. Помимо воли богов есть человеческая честь. А честь зовёт на сторону Гвина. Но я обещаю серьёзно поразмыслить над твоими словами. Не для самоуспокоения. И не вредить тебе, пока ты осаждаешь дом Гвина. Может, когда у него останется только Аннон, он чаще будет вспоминать о нас?
      Снова - молчание. Клирик ждал. Долго. Когда совсем собрался уходить - друидесса сообщила:
      - А ты всё-таки богиня. В нашем, в старом смысле. От этого отречься тебе не удалось. Только убежать. Ненадолго. Но твоя суть тебя догонит. Ведь так уже было один раз, верно?
      И улыбнулась. Задумчиво, иронично, окончательно.
      Вот после этого Клирик чуть поклонился - друидесса хихикнула, но ничего не сказала - и ушёл.
 
      И вот - пришёл день. Проводив взглядом очередной мешок, Немайн объявила - пора!
      - Кажется, с утра мы хорошо накрыли глотку, на полтонны, - по расчётам Клирика, холм был безопасен уже неделю как, но для верности в пещеру закинули в полтора раза больше мешков и камней, чем было необходимо, - Теперь или они уйдут, или я запою их насмерть. Помните, для чего всё было? Гвину для пугалки, чтоб орать наружу, нужна большая дырища. Вот, теперь она достаточно уменьшилась, чтоб я могла спеть внутрь, а он наружу не мог.
      Немайн - не верилось Клирику, что это выделывает он сам - сняла перевязь с ребёнком. Поколыхала. Уронила слезу. Отдала Анне.
      - Пойду прогуляюсь. А остальным рано. Вдруг мы Гвину не до конца пугалку отбили?
      И отправилась навстречу воплям - всё ещё грозным, но уже истошным. Петь пещера не перестала. А вот пугать... Тембр голоса ветра явно повысился. Может, и с частоты страха ушёл?
      Час спустя Немайн лежала в траве, открыв глаза облакам. Дело было сделано, можно было слушать пение моря без боязни, что Кричащий холм снова оживет. "Барабашка" усмирён, а затупленный геологический молоток ждет услуг кузнеца. Какой-то он оказался хлипкий: то ли из-за плохого железа, то ли узковат получился, но острие практически стало вторым обухом. Поработать пришлось немало - и без толку. Гвозди из мягкого железа плющились о скалу. Пришлось искать щёлочки, вбивать туда благоразумно прихваченные с собой щепки - и так закрепить перед полузасыпанной дырой тканевый пластырь. Теперь осталось заменить его деревянным щитом - и холм безопасен.
      Хотелось хлопнуть стакан "противошокового" греческого коньяку по привычке "пожарной команды" концерна. Закурить - сказался образ из боевиков. И - Клирик различил послание организма с ужасающей отчетливостью - под мужчину.
      - Тьфу на меня, - сообщил Клирик облакам, - тут такой триумф, а вместо этого... Ну ладно. Встаём. Работаем. Финальная показуха. Интересно, внизу услышат? Всё-таки полтораста метров.
      Сошло бы и без пения - но нужно убедить людей, что Гвин с холма убрался насовсем. Выбора в репертуаре не оказалось. Из того, что чётко держалось в памяти - подходила одна единственная песня. Которую не нужно переводить. Которая не будет сочтена за языческое заклинание... А Гвина нужно побеждать правильно. Тем более, внизу сидит викарий, и пишет отчёт епископу. Что ж. Немайн встала. Взяла в руки посох. И заковыляла к свежезаткнутой пещере.
      Отец Адриан и правда, сидел и писал. Покуда тихо, без имён. Не доклад, не отчёт. А историю жизни святой и вечной. Которая неизбежно обязана со временем превратиться в житие. В этом он окончательно уверился, когда августа сумела взойти на холм Гвина. Повторив подвиг святого Коллена. Повергнуть нечисть мановением руки и святой водой не смогла. Нашла другой способ! Достойный не святого-отшельника, а святого-царя. И теперь намеревалась повергнуть зло окончательно...
      Маленькая фигурка добралась до вершины. Прибила к зеву пещеры покров. Отдохнула. Забивать гвозди в камень - работа нелёгкая. Наконец - встала, в последний раз повернулась лицом к упорствующему, не сдавшемуся врагу. И - запела.
      Викарию не пришлось переживать ни секунды. Голос августы, поющей в полную силу, легко прорезал расстояние и ветер... И это было не заклинание.
      - Она может вести легион, - заметил сэр Эдгар, - в смысле, её услышат в любом шуме. Весь строй. Оба фланговых охранения. И в глубину - от передовых дозоров до обозников!
      Викарий молчал. Слушал насквозь знакомые слова. Которые сам повторил сотни и тысячи раз. Молитва звучала немного странно - некоторые слова Августина повторяла, словно боялась сбиться и что-то пропустить. Ну, а голос ангела... "Ave, Maria". А что сильнее этой молитвы и молитвы Господней?
      Чудо длилось недолго. Молитву потребовалось спеть всего один раз.
      А потом августа спустилась с холма, и вверх бросилась армия.
      Кончено.
      Что там происходило, в холме, кто кричал, кто бежал, кто убит... В полузасыпанном тулмене остались только земля и обломки скал. И куски мешковины, которые явившиеся к холму поживиться остатками добычи фермеры примут за остатки одежды убитых рабов Гвина...
      Последняя крепость последнего языческого бога на земле Диведа пала.
 
 

8. Снова Кер-Мирддин.

 
      "Пантера" прокралась в город совсем не по-танковому - неторопливо, спокойно, и даже не очень громко. За ней стелилась вечерняя тьма, помогала прятаться от любопытных взглядов. Немайн возвращалась почти тайком. Прекрасно понимала - грохнет лишний раз по камням римской дороги железный обод, высунут носы на улицу любопытные, найдётся горластый - набежит толпа. Окружат, заморочат, чего доброго к королю поволокут, или к епископу. А они не главные. Главный сопел у Немайн под боком, наполняя сердце ласковым теплом.
      Что так случиться очень может - стало ясно на хуторе, где ночевал небольшой поезд. А ночевать пришлось. Курьеры добирались до города и обратно за день - с заводными лошадьми. Потом валились с ног... "Пантера" могла повторить подвиг, но к чему беспокоить ребёнка? Да и викинги первый день пути чувствовали себя не лучшим образом. Что из себя представлял осадный лагерь позавчерашним утром, Клирик для себя описал словами "Утро стрелецкой казни". Паролем было "Лучше бы я умер вчера", а отзывом "Лечи подобное подобным". Как можно напиться до такого похмелья слабеньким пивом и фруктовыми настойками, он не понимал - но местные ухитрились. Найдись поблизости какой-нибудь враг - и всё войско было бы вырезано без особого сопротивления. Часовые, которым не повезло со жребием, были трезвы и бдили - но их было всего четверо. Ни о каком марше с утра не могло идти и речи, так что сэр Эдгар, сам находясь не в лучшем состоянии, объявил днёвку. А сидху отпустил сразу. Чтобы глаза не мозолила, как на победном пиру. Трезвая - от пива только пену схлебнула, голодная - набила желудок салатом. А под носом груды мяса - жареного, варёного, копчёного. И рыбки. Морской и озёрной. Солёной, вяленой, и тоже - копчёной, варёной, жареной... А сыр! Не швейцарский, не сычужный, напоминающий скорее творог - зато свежий, вкусный. И тоже на выбор. Многие предпочитали овечий. Клирику в начале похода очень по нутру пришёлся козий. И всё это - под носом. Ешь, не хочу. А - нельзя! Кто угодно озвереет.
      Что сидха с первого выстрела по холму начала строжайший пост - заметили все. Зелень, маленький ломоть ячменного хлеба. Яблоко или несколько слив. Пиво - понюхать. И всё. Ни мяса, ни даже каши. На глазах синела. Но зато взошла на вершину! Все ожидали, что уж на победном пиру - разговеется. Нет. Обет дала, что ли? Это никого не удивило. Раз уж сидха стала христианкой. Только Анна поинтересовалась, что за техника такая.
      - Сидховская, - отвечал Клирик сумрачно, - собственно, это и есть обычное питание такой, как я. Если не буду сейчас так питаться, заболеть могу. Очень нехорошо. Тяжело и довольно надолго.
      Ученица сразу утратила интерес. Подслушавшая кормилица принялась в голос сидхов жалеть, мол, бедненькие, привыкли в холмах на траве жить... И явно намерилась разболтать. Клирик - заметил, представил, как его дружно, всей армией жалеют. И пригрозил Нарин отрезать уши, если проболтается. Как остальным фэйри. А то сидит, шпионит... сверхкомплектная.
      Может, и зря. Пожалели бы, да успокоились. А так... Слухи разошлись самые разные. И верно, одним из источников был отец Адриан, которого всё чаще начинали именовать ласкательно-уважительно: батюшка Адриан. Иначе с чего на обратном пути на колесницу с красно-зелёным вымпелом на копье крестились? Не торопливо как на пути туда. Размеренно. Как на икону или звон церковного колокола. Клирик утешался надеждой, хотя бы часть такой реакции вызывал его наперсный крест отца Адриана. На сей-то раз викарий не был затушёван сонмищем языческих воителей. А на ферме... Ничего, в общем-то, страшного. Только количество явившихся к утру, на проводы, соседей оказалось уж больно велико. Среди них - свёкр озёрной. Который сразу начал распространять свою точку зрения на произошедшее.
      - Защитила, значит. Хотя грамота и вовсе не на меня выписана была. Кому надо, уши посекла, у Гвина холм забрала.
      - Король войско-то послал.
      - И много бы оно сделало, это войско?
      Так вот Клирик и выяснил - продавал он отнюдь не страховки. Крышу он продавал. Правовые услуги в области сверхъестественного.
      Похоже, светила карьера охотника за привидениями. А почему нет? В одиночку - трудно, но можно же создать организацию. Очень интересную организацию - загадочную и способную совать свой нос под благовидным предлогом куда угодно. Всю оставшуюся дорогу оставалось продумывать, кого из родни и знакомых стоило привлечь к такой работе. Напрашивалась Анна - но вот как раз на ведьму у Клирика были совсем другие виды. Которые тоже терпели несколько дней. Устроиться. Привыкнуть к новой жизни. И отдохнуть, хотя бы немного. Последние дни усталость наваливалась волнами - и ни одна не догадалась схлынуть. Даже сон приносил вместо свежести лишь ощущение разбитости. Пару раз, ни с чего, нос оказывался заложен. Сморкание показало - засохшая кровь. Знак был нехороший, и Клирик принялся ещё старательнее блюсти предписанную Сущностями диету.
      И всё-таки, когда показался знакомый мост через Туи, и впереди замаячили дома - стало легко и радостно. Возвращение домой... С некоторых пор солидное каменное сооружение, гордо носящее имя "Головы Грифона" воспринималось им именно так. Прочные стены, тёплый очаг, любящие люди. Крепкое плечо, к которому можно прислониться...
      Немайн помотала головой. И - увидела.
      Возле речки, в болотистой пойме, образовавшейся из-за неистребимой любви равнинных рек к вилянию, прорыт канал, срезавший изгиб и протянувшийся напрямки вдоль городского вала и домов предместья. В нём прилежно хлюпает деревянными плицами водяное колесо. Доселе тут невиданного наливного типа. Который раза в два эффективнее прочих. Подливные-то колёса на Туи не прижились. Медлительная речка нагло отказывалась вращать колёса, обтекая их кругом. Римляне смирились. Клирик - нашёл управу. Стоп! Канал тянется не к городу, к кузнице Лорна, которому были оставлены чертежи, а к заезжему дому. Странно.
      Что ж. Караульная будка. Весёлые и любопытствующие взгляды часовых на мосту:
      - С возвращением, с победой, леди сидха. Это твой приёмыш?
      - Мой сын, - застенчивый взгляд из-под ресниц, откуда он? Раньше так не получалось и нарочно, - Ребята, я устала. Домой хочу засветло. Лучше завтра вечером загляните к Дэффиду. Там-то я байки и буду травить, довольны останетесь.
      - Это можно, завтра нам первую ночную не стоять. Непременно будем. И остальным передадим, чтоб пока не беспокоили.
      Стало ясно - в "Голову грифона" явятся все, кто не на посту. Ну и ладно. Россказнями заниматься нужно. Всегда лучше выложить свою версию событий первой.