ИнтерКыся - ИнтерКыся. Возвращение из рая

      Хорошо, что Рут успела договориться со своей практиканткой из Полицейской академии — молоденькой японочкой, обладательницей какого-то там жуткого пояса по карате, посидеть дома с Катюшкой. Потому что тащить Ребенка на просмотр двухчасового фильма было бы просто преступлением! Я первый бы возразил. Как бы мне ни хотелось, чтобы наш Ребенок посмотрел меня на экране.
      Когда мы прикатили в Манхэттен, на Шестьдесят третью улицу, как раз в тот самый угол, где Бродвей нахально пересекает наискосок все чинные и строгие ряды продольных и поперечных улиц, там — около этого гигантского «Линкольн-центра» — уже творилось черт знает что: прессы, секьюрити, народищу — невпроворот!.. И все смотрели на меня...
      — Если после этого фильма нашего Мартына не выберут Президентом Америки — это будет чудовищная несправедливость! — сказал Шура.
      В зале у нас были шикарные места. Мне даже поставили специальный высокий стульчик между Тимуром и Рут. Чтобы мои Котовые глаза были на уровне всех остальных глаз — Человечьих. Очень трогательно с их стороны...
      На сцене перед огромным экраном стоял какой-то кинохмырь и невероятно тоскливо представлял нашу картину «первым» зрителям. Будто я не знал — кто были действительно Первыми зрителями!!!
      Честно говоря, я и вовсе не слушал его.
      Пока этот мудак не сказал, что «Суперкот», вероятно, выдвинут на «Оскар» будущего года сразу по нескольким номинациям!..
      Тут все так зашумели, зааплодировали, что я совершенно невольно встал на своем высоком стульчике и впервые в жизни РАСКЛАНЯЛСЯ...
      И хотя для меня это было совершенно интуитивным движением, наши все чуть не уписались от восторга!!!

* * *

      Как из всей той лабуды, которую мы тогда снимали в Лос-Анджелесе, Клифф Спенсер умудрился сделать достаточно смешной фильм — ума не приложу...
      Этот толстый Клифф в своих тщательно продуманных, живописных лохмотьях был несомненно очень талантлив!
      Может быть, через три с половиной месяца, в будущем году, в марте, как раз тогда, когда у нас, у Котов и Кошек, идет самая что ни есть напряженная половуха, именно в это время Клиффорд Спенсер — один из самых заметных режиссеров сегодняшнего Голливуда из постоянных номинантов на этот знаменитый «Оскар» станет наконец его лауреатом?! Кто знает...
      И потом — так хочется увидеть его в смокинге! Хотя наш продюсер старик Стив говорил, что это зрелище не для слабонервных, я лично готов к этому потрясению.
      Нет, картина мне определенно понравилась. Особенно мои крупные планы — на весь громадный экран. Показать бы меня вот таким размером какому-нибудь Тигру-беспредельщику — ведь угадится же от страха, родственничек хренов!!!
      Ну и еще одна маленькая подробность, о которой я никому не сказал. Даже Тимуру...
      Когда на экране пошли кадры с Братком — меня слеза прошибла. Да так, что я три больших эпизода пропустил — плывет все в глазах, из-за слез никакой резкости, все мутное. Короче, расплакался, как Котенок...

* * *

      Уже следующий вечер начался со звонков из Вашингтона. Сначала позвонили Сокс и Ларри Браун.
      Ларри был совершенно искренне восхищен фильмом — они все смотрели его в Президентском кинозале Белого дома, а Сокс очень сдержанно поздравил меня с появлением на экране и на мой вопрос — понравился ему фильм или нет — ответил с мерзко-покровительственными нотками в своем шелдрейсовском голосе:
      — Довольно мило.
      Он иногда таким говнюком бывает — не приведи Господь! Сам же потом и страдает от этого, засранец...
      Спустя еще полчаса позвонили Клинтоны.
      Хиллари сказала Рут, что давно не получала такого удовольствия от кинематографа, потом долго трепалась с ней насчет нашей малышки и надавала кучу толковых, чисто практических материнских советов.. А мне просила передать, чтобы я наплевал на тон Сокса. Тот, дескать, посмотрел «Суперкота», обзавидовался с головы до лап и все никак не может унять бьющую через край желчь Отставника...
      Затем Хиллари попросила меня к телефону и передала трубку Президенту.
      Билли сказал мне, что я очень понравился ему в «Суперкоте», ему показалось, будто я там играю самого себя, и вообще он считает, что картина явно удалась. Как рядовой зритель из провинциальной киношки, он обожает благополучные финалы. Любит, когда все кончается хорошо!..
      Честно говоря, я так и не понял — он говорил о нашем фильме или о собственных проблемах?..
      Уже совсем поздно ночью позвонил Лос-Анджелес! Ну как не сообразить, что у нас в Нью-Йорке на три часа позже, чем в Калифорнии?!
      Хорошо, что мы еще не спали.
      Шура хватает трубку, говорит, как всегда: «Плоткин...», а ему в ответ:
      — Простите, мистер Плоткин, за поздний звонок. Нельзя ли попросить к телефону мистера Мартына-Кысю Плоткина-Истлейк фон Тифенбаха? Или мистера Тимоти Истлейка?
      После наших криминально-калифорнийских событий Рут и Шура очень настороженно относились к поздним телефонным звонкам. Рут мгновенно нажала кнопку громкой связи, одновременно включив специальный магнитофон для записи разговора.
      В Нью-Йорке, оказывается, такое количество психов!.. Вчера какая-то двинутая «шизя» после просмотра фильма ночью позвонила нам и предложила мне даже свои половые услуги — шалава недофаканая!..
      — Мистер Тимоти Истлейк, с вашего разрешения, уже давно спит! — язвительно отвечает мой Шура.
      «Как же, — думаю, — держи карман шире!..»
      — А мистер Мартын-Кыся...
      — Простите, а кто его спрашивает?
      — Лейтенант полиции Пит Морено из Лос-Анджелеса, мистер Плоткин.
      Тут наша Рут выхватывает у Шуры трубку и орет прямо в Калифорнию:
      — Пит! Старый ты сукин сын!.. А позвать меня к телефону у тебя уже язык не поворачивается?!
      — Рут! Солнышко ты наше полицейское!.. — слышим мы с Шурой. — Боялся потревожить тебя — ты же теперь у нас многодетная мать!..
      — Ты, я слышала, тоже стал папочкой? — орет Рут.
      А на вопли Рут, в одних трусиках, из своего Интернета прибегает Тимуля и пытается тоже что-то кричать в трубку!..
      И пошло-поехало!..
      Там и Нуэнг был, и наш дорогой Бобик — сержант Чжи-Бо, и еще парочка ребят из Питового отдела по расследованию убийств.
      Они только что всем скопом посмотрели фильм в кинотеатре «Эль-Капитан» на Голливуд-бульваре, на первой роскошной премьере, куда старик Стив, наш продюсер, пригласил их всех с семьями!..
      — Пит! Боб!.. Как там с нашим «делом»?! — кричит Тимур. — Ну, вы понимаете, о чем я!..
      — Завтра спросишь у Джека, — отвечает ему Боб. — У него телефон, как ты знаешь, понадежнее вашего. Мы ему уже все рассказали...
      — Кыся! Тут от тебя все без ума! — говорит Пит. — С «Золотым Глобусом» вы малость пролетели, а вот на «Оскар» вас, может, и выставят...
      — Знаем, — говорю. — Вчера на премьере в «Линкольн-плаза-синема» говорили...
      — Тут ко мне пару раз Браток забегал ночью, — сказал Боб. — Все спрашивал — когда ты прилетишь сюда? Я сказал, что в конце марта...
      — Почему?! Откуда ты взял именно эту дату? — удивился я.
      — Потому что праздник присуждения «Оскаров» назначен именно на это время...

* * *

      ИТАК:
      1. «По предварительным данным, за длинный праздничный уик-энд от дня Рождества — с 25 декабря по 29 декабря включительно — самым успешным в кассовом отношении фильмом стал „СУПЕРКОТ“ режиссера Клиффорда Спенсера — прошлогоднего номинанта на „Оскар“, с участием трех „звезд“ — Кота М.-К. Плоткина-Истлейк фон Тифенбаха, Нэнси Паркер и Рэя Уоттена в трех главных ролях. Итог проката первых пяти рождественских дней оказался рекордным — 28 миллионов долларов. „Суперкот“ демонстрировался в 2141 кинотеатре, и средний сбор на зал составил 8314 долларов, что обещает фильму долгую и успешную прокатную жизнь».
      Так писала одна очень уважаемая газета, название которой в художественном произведении упоминать не стоит. А то потом не расхлебаешься! Здесь на все нужно получать разрешение...
      2. 9 февраля были объявлены номинации на «Оскар».
      По 5 фильмов в каждой категории.
      5000 членов Академии киноискусства США отобрали эти фильмы из 286 полнометражных художественных картин.
      В отобранные фильмы для номинации вошел и «СУПЕРКОТ»!!!
      Причем сразу же в нескольких категориях:
      «За лучшую режиссуру». Ай да Клиффорд, ай да Спенсер!..
      «За лучшую операторскую работу» — да здравствует Игорь Злотник! Знай наших!..
      «За лучшую мужскую роль». Слава Богу! А то Рэй уже совсем было себя похоронил....
      «За лучшую женскую роль» — Нэнси Паркер! Да — стерва, но артистка — Божьей милостью!..
      «Специальный „Оскар“ за исполнение главной роли „Суперкота“» — мне.
      Скорее всего я как-то не входил ни в одну из привычных категорий, и поэтому мне придумали какого-то «СпецОскара»...
      С хвостом, что ли?

* * *

      Как только мы узнали, что я тоже номинирован на Высшую награду в мировом кинематографе, мы с Тимуром начали тайно готовиться к этому торжеству. Еще было совершенно неясно — дадут нам по «Оскару» или не дадут, но мы решили с Тимурчиком, что должны быть готовы к лучшему! А не дадут — тоже ничего страшного. То, что мы заготовим, пригодится и в любом другом случае...
      Тренировались и репетировали до одури! Самым тяжелым было удержать наши старания в секрете от домашних... Вот где была основная напряженка!..

* * *

      Джеку и Наташе Пински приглашение пришло от «Парамаунт пикчерз корпорейшн». Так же, как и всем нам, включая Катюшку...
      Мне же еще отдельно прислала приглашение Академия киноискусства Соединенных Штатов. Там так и было написано:
      «МИСТЕРУ МАРТЫНУ-КЫСЕ ПЛОТКИНУ-ИСТЛЕЙК ФОН ТИФЕНБАХУ...»
      Я сам читал. Лично.
      Перед самым вылетом в Лос-Анджелес позвонил из Грюнвальда Фридрих фон Тифенбах. Нет, картина у них еще в Германии не идет, но так как он читает американскую прессу наравне с французской и немецкой, то уже почти все знает про меня. И очень, очень, очень горд, что я ношу его имя — лишнее доказательство нашей подлинной и крепкой мужской дружбы...
      Только что ему из одного маленького курортного итальянского местечка звонили профессор фон Дейн и его жена — Таня Кох фон Дейн и очень просили:
      —...расцеловать тебя, Кыся! Они не помнят твой телефон, но знают, что я буду обязательно с тобой связываться. Они тоже изредка читают газеты, а посему просили передать тебе, что продолжают любить тебя так же, как любили и раньше! — сказал Фридрих. — Эрих Шрёдер и Руджеро Манфреди, как тебе известно, газет не читают. Единственно, на кого можно было бы уповать — на Хельгу. Но она улетела куда-то в Африку за новыми попугаями. У них сейчас большой попугайный бизнес. И я сам позвонил им в офис и все про тебя рассказал. Они тоже тебя целуют, а Эрих все никак не может забыть, как вы с ним однажды ночью надрались — он пил виски, а ты — валерьянку... Это действительно так?
      — Было дело... — сказал я. — Я просто стеснялся тебе об этом рассказывать, Фридрих.
      — Тут на днях один наш скандально-популярный журнал, специализирующийся на сплетнях так называемого высшего света, упрекнул меня за то, что я дал свое имя — «германско-историческое и аристократически-родовое», и еще какое-то, — Русскому Коту! На что я в другом журнале — более интеллигентном, — рассердившись, напомнил обо всех германских женах русских царей и добавил, что считаю за честь иметь счастливую возможность передать свое имя такому достойному представителю России, каким является Кот Мартын-Кыся Плоткин-Истлейк и теперь еще и фон Тифенбах!.. Дай Бог тебе получить «Оскара», Кыся...

* * *

      ... Летели не на «боинге», как в прошлый раз, а на каком-то другом самолете.
      В салоне занимали шесть мест. Три кресла по одну сторону неширокого стола, три — по другую сторону. Как в купе поезда.
      Мы с Рут, Катькой и Шурой сидели напротив Тимурчика, Наташи и Джека. У меня было свое оплаченное кресло, а наша Кэт покоилась рядом со мной в таком открытом «лукошке» с ручками. Очень удобная штука. Детеныш лежит, как в дорожной сумке со всеми своими бебихами: бутылочки, соски, игрушки, запасные штанишки — чего там только не было!..
      Мужики потягивали виски с содовой, Рут — тоник со льдом, Наташа прихлебывала красное винцо, а Тимур наслаждался своей любимой «Пиноколадой»...
      —...как мы и думали, — говорил Джек, — упрятать за решетку удалось всего лишь семерых. Организаторов похищения Тима и взрыва автозаправочной станции. Остальным двадцати девяти пришлось вменить только лишь незаконное хранение автоматического огнестрельного оружия, но присудить достаточно ощутимые штрафы.
      — А что с тем компакт-диском? — спросил Тимур.
      — Идет разработка, — улыбнулся Джек. — Научно-криминальная — в «Джей-пи-эл» и криминально-уголовная — в Комиссии по борьбе с терроризмом. Как бедняга Пит ни открещивался, но его заставили подключить к этому делу и группу ФБР. Теперь они там грызутся из-за каждого пустяка...
      — Пит ничего не говорил про того Русского? — спросил я.
      — Про Русского я знаю все и без Пита, — хвастливо заявил Джек. — Я долго и тупо упрашивал наших связаться с коллегами в России, и они нам сообщили, что гражданин Российской Федерации Воробьев Сергей, он же — Еременко Валерий, подозреваемый в пяти заказных убийствах и пособничестве мировому терроризму, благополучно прибыл в Москву, оттуда выехал в Санкт-Петербург, и никаких оснований у них к его задержанию нет! Наружное наблюдение и прослушивание его связей не дали никаких компрометирующих результатов. А так как для них сейчас такие операции очень дороги, то наблюдение они сняли, а прослушивание прекратили... Но Пит ждет не дождется, когда сможет вам рассказать сам какую-то уже совсем анекдотичную подробность про этого Русского... Мне он тоже больше ни черта не сказал.
      И тут нам принесли жуткое количество жратвы!
      Мы закусили, мужики еще треснули виски, Рут покормила Катюху, а Шура достал откуда-то из сумки объемистую папку и сказал:
      — А теперь я вас всех буду образовывать! Я тут в нашей Публичной библиотеке подобрал некоторые материалы по «Оскару»... Подозреваю, что вы все, за исключением Наташи, ни хрена не знаете, что это такое... «Оскар» и «Оскар» — слава, карьера, деньги! Как говорят в Одессе: «Обыватели, слушайте сюда!..»
      И Шура начал нас действительно «образовывать».
      Но я обещал краткость и сухость изложения, а поэтому, надеясь на Шурино прощение, буду излагать весь его красочный и остроумный рассказ примитивно-тезисно:
      Академия киноискусства и наук была основана 04.05.1927 года.
      Статуэтка «Оскара» была сделана в том же 1927 году художником студии «Метро-Голдвин-Мейер» — Седриком Гибсоном, англичанином. Он нарисовал рыцаря с мечом крестоносца, стоящего на пленочной бобине. Рисовал в ресторане, на салфетке. Уже в 1930 году фигурка стала делаться из сплава меди, олова, сурьмы и покрываться слоем серебра и золота. Рост — 10,5 дюйма, основание — 3 дюйма, вес — 8,5 фунта...
      Дальше:
      Первым Президентом Академии был Дуглас Фербенкс. Сейчас Академия насчитывает больше 5000 членов!..
      Для вступления в Академию нужно иметь две рекомендации от двух действующих членов Академии.
      — Как у нас когда-то в комсомол... — сказал Шура. — Но потом еще пройти и утверждение секции, как в нашем райкоме!
      Голосование тайное. Подсчет голосов производит специальная компания «Прайс Уотерхаус» — международная бухгалтерская фирма. Полное соблюдение тайны. Все запечатывается в конверты.
      Первое вручение «Оскара» — 16 мая 1929 года. Большой банкетный зал отеля «Рузвельт» в Голливуде.
      Трижды вручение «Оскаров» откладывалось: в 1938 году на неделю из-за наводнения; в 1968 году 8 апреля из-за похорон Мартина Лютера Кинга; и в 1981 году отложили праздник на 24 часа из-за покушения на Рональда Рейгана.
      С 1953 года впервые участвует телевидение. В даун-тауне, в театре «Павильон Дороти Чендлер». Кстати, Дороти — жена издателя «Лос-Анджелес таймс»! Тоже не слабо...
      Деньги Академия получает от членских взносов, предоставляет свой кинозал для просмотров фильмов журналистами и сдает его в аренду. Но, конечно, самые большие бабки — от ТВ!
      Отборочная кампания начинается с ноября. Страсти — не ниже Президентских! Студии и рекламные компании помогают устраивать просмотры и рассылают тысячи (!!!) видеокассет!..
      В январе Академия делает список по номинациям, в феврале обычно публикует список из пяти претендентов всех двадцати четырех групп по профессиям. Произойдет это в 5.30 утра по калифорнийскому времени для прессы.
      За два дня до вручения «Оскара» Академия разошлет академикам эти конверты, а те уже выберут ОДНОГО из ПЯТИ и под строжайшим секретом перешлют снова в фирму «Прайс Уотерхаус»...
      Для бала Совета Директоров обычно предоставляется ресторан Вольфганга Ракка — «Спаго». Гулянка после вручения...
      Из всех городов, где есть ресторан «Спаго», приезжают лучшие повара, свозятся дополнительные кухни, дикое количество продуктов!..
      На эту гулянку приглашаются номинанты с семьями (поэтому мы и летим все вместе!..) и награжденные. А также — актеры, участвовавшие в «Оскаровском» шоу. Всего — 1650 человек!!!
      1000 зрителей сидят на трибунах перед залом, где будут награждения. Смотрят на съезд гостей и «звезд»...
      20 фирм предоставляют «звездам» свои модели одежды и украшений. 30 манекенщиц...
      К выходу на сцену всех готовит парикмахер Кристоф, грим — Тьери Пуртуа.
      — А теперь, — сказал Шура после того, как Катьке в третий раз сменили памперсы, — самое главное! Меню «Оскаровского» бала...
      Ходят между гостями с подносами и предлагают:
      1. Молодой картофель с зернистой икрой.
      2. Копченую осетрину на хрустящем картофеле.
      3. Пиццу с копченой лососиной и укропным кремом...
      На столах стоят:
      1. Салат с маринованными омарами.
      2. Артишоки с соусом из белых трюфелей.
      3. Спаржа с горчично-апельсиновым соусом.
      4. Тунец «Татаки» с соусом «Вассаби».
      5. Сырные палочки, завернутые в ветчину.
      — И еще одно блюдо, — растерянно сказал Шура. — Фигурка «Оскара», сделанная ИЗ МАЦЫ, а к ней семга... Это я уже совсем не могу себе представить!..
      — А все остальное ты себе хорошо представляешь, да? — спросила у него Рут, и мы все так заржали, что на нас стали обращать внимание остальные пассажиры.
      Даже Катька разулыбалась во весь свой ротик.
      — Обидеть художника каждый может, а вот... Черт с вами! Слушайте дальше, неучи... — огрызнулся Шура.
      Главное блюдо:
      1. Запеченный лосось на гриле с хреном и картофельным пюре.
      2. Баранина с подливкой из кинзы и мяты с овощами...
      — А на десерт вообще нечто умопомрачительное! — воскликнул Шура и вытащил из кармана двадцать долларов. — Двадцатка тому, кто скажет, что такое «Декадентские восторги „Оскара“»!!!
      Наступило стыдливое молчание.
      — Раз! Два! Три!.. Ставки больше не принимаются. Все в пользу крупье, — торжественно провозгласил Шура и спрятал деньги.
      — Считай, что ты выиграл, — сказал Джек. — Ну так что такое эти «Декадентские восторги „Оскара“»?
      — Понятия не имею, — пожал плечами Шура.
      И тут мы прилетели в Лос-Анджелес...

* * *

      — Джек, дружище!!! Надеюсь, в этот раз ты изменил своей привычке привозить в Лос-Анджелес трупы?! — заорал рыжий Пит Морено в аэропорту, где нас встречала уйма народа.
      — Ты в своем уме, старый дурень?! — возмутился Джек.
      — Я знал, что эта шуточка тебе понравится! — захохотал Пит и полез обнимать Рут и хлопать по спине моего Шуру. — Рут, красотка ты наша!.. Покажи детеныша... Боже мой! Она — вылитая... вы оба! Шура!.. Можно я буду тебя так называть? Я — Пит Морено и знаю про тебя все вот от этих двух типчиков... Тим! Дай я тебя чмокну в макушку! Мартын! Надеюсь, ты-то не женился еще? Иди сюда скорей, «звездун» ты наш хвостатый!..
      Я вспрыгнул к Питу на плечо, потерся рваным ухом о его рыжую бащку и перепрыгнул через десяток журналистов на стоящего позади всех Боба. А Пит продолжал орать, не обращая ни на кого внимания:
      — Наташа! Зачем ты вышла замуж за этого скучного типа? Тебе нужно было выйти за меня, и у нас сразу же был бы взрослый сын! Представляешь, как это удобно? Вот с таким — никакой возни, никаких сосок, памперсов...
      И Пит вытолкнул перед собой смущенного Нуэнга. Без бинтов, без постоянных мазей на обгоревшем лице Нуэнг оказался очень симпатичным парнем. Он даже чем-то смахивал на крепкого, красивого Кота...
      — Что говорил Браток? — шепнул я на ухо Бобу.
      — Сказал, что постарается тебя найти...
      — О’кей! — И я перепрыгнул на своего Шуру Плоткина.
      Сделал это очень вовремя. Кто-то из журналистов приставил к Шуриному носу микрофон и спросил:
      — Мистер Плоткин! Вы, кажется, принимали участие в создании сценария «Суперкота»?
      — Настолько незначительное, что об этом не стоит и говорить, — ответил Шура, и журналист отвалил со своим микрофоном.
      — Шура!!! Кто так разговаривает с прессой?! — зашипел я на него по-шелдрейсовски. — Ты с ума сошел! А реклама?! А «паблисити»?!
      — Иди в жопу, Мартын, — спокойно ответил мне Шура. — От того, что мы с тобой переехали в Америку, я не собираюсь менять свои немногочисленные принципы и убеждения.
      — Ну хоть улыбнись в камеру, черт тебя подери!.. Это ты можешь, принципиальный ты наш?..
      — Это — будьте любезны! — Шура обнял Рут, державшую «лукошко» с Катюхой, прижал к себе Тимура и счастливо улыбнулся в десяток фото — и видеокамер...
      Именно эта фотография и появилась в одной здоровущей калифорнийской газете с рекламной подписухой:
      «Знаменитый русский „Суперкот“ Мартын-Кыся Плоткин-Истлейк фон Тифенбах в кругу своей семьи в аэропорту Лос-Анджелеса».

* * *

      Не обошлось без маленького скандальчика, который закатил я.
      Только в машине я сообразил, что везут нас не туда, куда я ожидал. Напротив меня сидел Представитель Организационного комитета Академии киноискусства, и я попросил Тимура:
      — Тимуля, спроси этого типа, куда мы едем?
      Тимур спросил. Тип ответил, что везут нас в замечательный отель под названием «Хилтон», где нам зарезервирован превосходный номер из нескольких комнат.
      — Ну уж дудки! — заявил я. — Никаких «Хилтонов»! Немедленно везите нас на Сансет-бульвар в «Беверли-Хиллз-отель». Туда, где мы жили во время съемок фильма...
      — Но в «Хилтоне» ваши покои будут гораздо больше! — попытался убедить меня сопровождавший нас Тип.
      — Не-е-ет!!! — заорал я по-шелдрейсовски так, что даже шофер лимузина на нервной почве понял меня и стал разворачивать машину в другую сторону. — И именно в то бунгало, где мы останавливались в прошлый раз!..
      — Ты ведешь себя, как «новый русский», обожравшийся деньгами и приехавший «гульнуть» в Ниццу, — неприязненно и брезгливо проговорил Шура. — Немедленно возьми себя в лапы, Мартын!
      — Что с тобой, Кыся?! — удивилась Рут.
      — Все правильно! — сказал Тимур. — Пусть все, кто хочет, живут в «Хилтоне». А мы обязаны жить в нашем старом бунгало с садиком. Да, Кыся?
      Он все понял — этот Маленький Взрослый Мальчик! Я облизал его физиономию, заодно лизнул и Катьку и сказал:
      — А иначе как же Браток сможет нас найти? Откуда ему знать, что такое «Хилтон»?..

* * *

      Браток прищел в наш бунгальский садик глубокой ночью.
      Мы лежали носами друг к другу в высокой траве, и сильно похудевший и поджарый Браток разглядывал и обнюхивал меня, всячески стараясь скрыть тот нервно-душевный раздрай, который охватил нас обоих при этой встрече.
      — Может, ты жрать хочешь? — спросил я его. — Мы тут по дороге в один супермаркет заскочили — индюшку для тебя взяли. Не в «Ла раса меркадо», а в другой, забыл название. Но индюшка — вполне приличная.
      — Да не... Спасибо. Я последнее время все как-то больше по свежатинке... То Свинку пришьешь, то Койота завалишь. Моя-то — с пузом, так вся охота на мне одном. А ей сейчас каждый день нужно все свежее... Вот я и того — промышляю, мать его ети!.. А как Тимурчик?
      — Ничего. Нормально. Читать меня научил...
      — Ну да?! А на хрена это вам, Шеф?
      — Какой я тебе Шеф? Договорились же...
      — Я и забыл!.. А на хер тебе читать-то, Кыся?
      — Интересно, — ответил я. — Мы с ним еще в одном деле тренируемся... Сюрприз готовим.
      — Чего?!
      — «Сюрприз», говорю.
      — А-а-а... — так и не понял Браток. — А чего это от тебя Детенышем пахнет?
      — Ё-моё! Я и забыл!.. Айда покажу. Только тихонько... А то все уже спят.
      Проникли неслышно в гостиную — Тимур на пороге!
      — Ну вы — гады! — говорит. — А если бы я сам не проснулся?
      Расцеловались они с Братком, пошли смотреть Катюшку. А она в спальне — там, где раньше жил Тимур, а сейчас Рут с Шурой спят. Там и для нашей Кэтрин кроватку поставили.
      — Слушайте, ребята! — говорит Тимур. — Если я сейчас не разбужу маму и Шуру и не познакомлю их с Братком — они меня завтра живьем съедят! Я им столько про тебя рассказывал, Браток!..
      — Буди! — говорю. — Только Катеньку не потревожь... А ты, Браток, не выражайся и постарайся произвести впечатление. С понтом — вроде бы совсем ручной...

* * *

      ... Так почти до утра и протрепались впятером: Браток, Тимур, Рут, Шурик и я.
      Наша Китти всего один раз во сне захныкала. Рут ей дала чего-то попить из маленькой бутылочки, и она снова задрыхла.
      А перед самым рассветом Браток встал и сказал, старательно избегая неприличных слов:
      — Я, конечно, извиняюсь... Но Моя там, наверное, уже с ума сходит... Я еще там неподалеку одну Козочку приглядел. Так что спасибо за компанию. Извините, если что не так...
      Облизал меня так, что я стал вроде как бы глазированным! И ушел.

* * *

      Наташа — бывшая Векслер, а еще раньше — Мутикова, ныне — Наташа Пински устроила все! Ну как всегда.
      Ее молитвами и деловитостью в «Беверли-Хиллз-отеле», в нашем бунгало появилась молоденькая, очень симпатичная негритяночка — студентка Калифорнийского университета, которая говорила на английском, испанском, французском и немецком и подрабатывала в фирме по уходу за очень маленькими детьми. То, что нам было нужно!
      Катька была пристроена, Рут могла распоряжаться собой, как угодно — чистить перья к торжественному вечеру; в каком-то безумно дорогом районе, который перевернул моё представление о Лос-Анджелесе, как об «одноэтажной Америке», в пункте проката вечерних туалетов выбрать себе платье, а Шуре — смокинг. У Джека смокинг, оказывается, был собственным. С прошлого дня рождения.
      Нас же с Тимуром неугомонная Наташа посадила в машину и повезла на «Парамаунт». Там в пошивочных мастерских при гигантских костюмерных нам с Тимуром были тоже заготовлены праздничные наряды. Об этом заранее позаботилась Наташа, позвонив сюда еще из Нью-Йорка.
      Выяснилось, что они вместе с Рут обмерили спящего Тимура и факсом отослали на студию его размеры. Ну а уж изготовить для Тима курц-фрак (это без задних хвостатых фалд и только лишь по пояс.) для студии было плевым делом.
      Мне тоже сотворили смокинговый пиджачок с белой манишкой и «бабочкой». Слава Богу, догадались не надрючивать на меня портки!
      Наши костюмы подогнали прямо на нас и сделали это за три с половиной минуты...
      Я посмотрелся в зеркало и остался очень доволен. Смокинг мне был даже очень — к морде!
      Все это нацепили на вешалки, запихали в специальный чехол, чтобы не помялось, и повесили в машине. И Наташа повезла нас туда, где вечером будет происходить ЭТО.
      — Вечером вы будете в таком зашоре, что ни черта не сможете увидеть, — сказала она.
      Не скрою, самым интересным оказался зал для прессы, куда после награждения будут заходить лауреаты и отвечать на вопросы журналистов в меру своей находчивости и остроумия.
      Сам я его описывать не буду.
      Я честно спёр из американско-русского журнала «Вестник» кусок статьи одной тетки, которая ведет в «Вестнике» раздел «Новости Голливуда». Потом я даже с ней познакомился: наша — бывшая москвичка, сейчас замужем за одним очень симпатичным америкашкой, зовут — Марианна Шатерникова. Тетка — будьте-нате!
      Так вот она написала про это гораздо лучше, чем я смог бы сам рассказать. Вот этот украденный кусок:
      «... На мой дилетантский взгляд, наша комната выглядела как зал управления космическими полетами. Вся она была тесно уставлена длинными столами, за которыми сидели 200 журналистов. Перед каждым красовался персональный компьютер и персональный телефон. Все деловито говорили по телефонам, одновременно выстукивая на компьютерах свои тексты. В четырех углах были развешаны телевизоры, по которым будут показывать подъезжающих к аудитории звезд. Слушать же приветственные вопли зрителей можно будет только через наушники, их выдают в обмен на водительские права.
      Вдоль одной стены на фоне разрисованного «Оскарами» занавеса была устроена небольшая эстрада: сюда будут подниматься победители для ответов на вопросы журналистов. У другой стены стоял стол со скромной «здоровой пищей»: ломтики овощей и фруктов, сандвичи с индюшатиной. Все дамы принаряжены. 99 процентов — в черном. Мужчины в смокингах и при «бабочках». У одного из-под парадных брюк выглядывали кроссовки...»

* * *

      Но чего не могла сделать Наташа — это получить пригласительные билеты для всех наших. На Боба, например... На Морта Пински с Айрин, на Пита Морено с Нуэнгом.
      Билеты же на торжественные награждения «Оскарами» никогда не продавались, и пропускная система была фантастически строгой.
      Вот этого уже добился наш старик Стив! Для всех! Кроме Боба...
      На своем самолете из Майами прилетела Нэнси Паркер, узнала, что ее бойфренду — сержанту полиции Чжи-Бо отказали в приглашении, поехала в Организационный Комитет, устроила там дикую истерику с визгом и матом, обвинила всех в расизме и заявила, что сейчас же будет звонить в Вашингтон, в Белый дом!
      Еще спустя десять минут она получила официальное приглашение для Боба, как для члена семьи «Оскаровской» номинантки.