Эштон - Неодолимое влечение

Генри с надеждой посмотрел на сестру, и сердце его забилось сильнее.

– Она сама сказала это?

– Нет, не сказала, но любой, у кого есть глаза, с легкостью может об этом догадаться.

Последняя надежда Генри угасла.

– Это ложь. Она не любит меня. Да и незачем – я никогда не стану таким, как он. – Генри снова завалился на спину и беззаботно закинул ногу на подлокотник дивана.

– Опять ты за свое? Генри, ты нисколько не похож на отца. Отец был мечтатель и романтик, он отчаянно пытался поверить в любовь нашей матери к нему, поверить в то, что их брак основан на любви. Но ты... ты совсем не такой. Знаешь, на кого ты похож? Разве ты не видишь, Генри? На нее.

Маркиз вздрогнул.

– Черт возьми, Элеанор, как ты можешь говорить такое? Я ничуть на нее не похож. Я похож на себя, и точка.

– Выслушай меня, Генри, и если захочешь, я больше никогда не заговорю об этом. Мне больно смотреть, как ты гробишь свою жизнь. Я знаю тебя так же хорошо, как и себя, и никогда еще я так отчетливо не чувствовала твою боль.

Элеанор попыталась взять Генри за руку, но он не позволил ей этого и отвернулся: его охватила ярость, и он не хотел показывать сестре свои чувства.

– Ты должен позволить мне помочь тебе, – спокойным голосом продолжала Элеанор, – иначе у нас обоих не останется никакой надежды. Не только черты характера, унаследованные от родителей, руководят тобой; прежде всего ты сам выбираешь, каким человеком хочешь стать. Тебе абсолютно безразлична леди Хелена Уэринг, и ты имеешь на нее виды лишь из-за связей, богатства и влияния ее отца. Ты действуешь как наша мать, разве нет? Папины намерения были добродетельны, но он, к несчастью, сделал не совсем правильный выбор. Однако мисс Аббингтон не наша мать, и ты прекрасно это знаешь. У нее доброе, искреннее сердце, и к тому же она действительно любит тебя. Конечно, у нее и у нашей матери есть нечто общее: обе красивы и по-своему необычны, обе из простых семей, без связей и богатства, но это все, что их объединяет. Зато их характеры различаются как день и ночь. С Люси ты будешь в безопасности, и с ней тебе не грозит повторение судьбы отца.

Резкая боль пронзила сердце Генри. Господи, она и в самом деле права! Он не лучше своей матери. Как он этого раньше не замечал? Ладони его сделались влажными, он едва дышал.

– Сестра, что же я наделал? В кого я превратился?

На глаза Элеанор навернулись слезы, и маркиз, заметив это, порывисто обнял ее. Прошло несколько мгновений, прежде чем он смог успокоиться и взять себя в руки.

– Еще не поздно, дорогой. Иди к ней, к мисс Аббингтон, иди и скажи ей о своих чувствах.

– Но разве я могу сделать это после того, как открыто дал понять отцу леди Хелены о своих намерениях? – Генри безнадежно вздохнул и низко опустил голову.

– Ты же сам говорил, что еще не сделал ей предложения, так что не все потеряно.

– Боюсь, что все. – Маркиз в отчаянии покачал головой. – Я обязан сохранить свою честь и сделать то, что должен. – Он рывком поднялся и начал нервно ходить по комнате.

Элеанор усадила брата на диван.

– Между прочим, леди Хелена – вполне подходящая девушка, – наконец выдавил он.

– Но мисс Аббингтон, как же она...

– Слишком поздно. Я все испортил... Это был последний шанс.

– Нет, еще не поздно, – настаивала Элеанор. – Иди к ней прямо сейчас. Иди и скажи, что любишь ее.

– Этого будет недостаточно. Я слишком далеко зашел.

Элеанор раздраженно нахмурилась:

– Ну, что еще, Генри? Какие еще препятствия ты придумал?

– Она не выйдет за меня до тех пор, пока я не дам ей определенную свободу, а я не собираюсь на это соглашаться.

– О чем ты?

– Люси тайком посещает ветеринарный колледж, о чем ты, возможно, знала, и она выйдет за меня, только если я позволю ей заниматься лечением животных.

– Ну и что? Что плохого в том, что она нашла себе занятие по душе? Только не говори, что ты потребовал от нее бросить любимое дело ради замужества.

– Разумеется, потребовал.

– Тогда ты просто дурак. Разве ты не понимаешь, что любишь ее именно за ее таланты, за ее необычность? Если лишить мисс Аббингтон всего этого, то что останется? Это будет уже совсем не та девушка, которую ты полюбил. Неужели ты действительно этого добиваешься?

– Нет, конечно, нет, – Генри покачал головой, – я едва могу представить ее без этих привязанностей.

– Такты любишь ее или нет? – спросила Элеанор, глядя брату в глаза.

– Разумеется, люблю.

– Вот и она любит тебя. Между вами нет вообще никаких проблем, я уверена.

Господи, неужели сестра права? Генри очень хотелось в это верить. Вот только такой брак не принесет никакой поддержки его политической карьере, а его жена – ни богатства, ни престижа, ни собственности, ни выгодных связей. В то же время он бы мог стать обладателем всего перечисленного, если бы женился на леди Хелене... но какой ценой?

Внезапно Генри почувствовал, что окончательно запутался. А если то, во что верила Элеанор, правда? Люси любит его, она честная, искренняя и никогда не предаст. Однако как он мог прожить всю жизнь в Ковингтон-Холле, не став ни богаче и ни влиятельнее, чем сейчас? Сможет ли он всю жизнь чувствовать то, что всегда чувствует в ее присутствии? Впрочем, почему нет? Лишь с ней он был абсолютно счастлив и свободен. А ее сладкие губы, пылкое тело... Неужели он откажется от всего этого ради титула герцога?

Ни за что!

Поняв, что принял окончательное решение, Генри поднялся, подошел к сестре и поцеловал ее.

– Спасибо тебе, Элеанор! – Произнеся эти слова, он поспешно направился к выходу.

– Подожди, куда же ты?

– В Роузмор-Хаус, разумеется!

– Но не в таком же виде...

– А в каком я виде?

– Ладно, не обращай внимания. – Элеанор неуверенно покачала головой, и Генри, оглянувшись на нее в последний раз, распахнул дверь.

Уже через четверть часа маркиз стоял у Роузмор-Хауса, без пальто и небритый; к тому же от него ужасно несло виски. Почему он так и не нашел времени, чтобы привести себя в порядок? Черт возьми, он же пришел признаваться Люси, что был не прав, сказать ей, что любит ее, и мог бы по крайней мере хотя бы выглядеть как джентльмен, а теперь Генри боялся, что его даже на порог не пустят.

Пока он стоял у двери, размышляя, что ему делать, дверь открылась и на крыльце появился Колин Роузмор, лицо его было мертвенно-бледным.

– Что ты здесь делаешь, Мэндвилл?

Отчего-то Роузмору всегда удавалось буквально одним словом разозлить Генри, и этот раз не явился исключением.

– Я пришел к Люси. – Маркиз гневно посмотрел на Колина.

– Пришел к Люси? – Колин поморщился. – Тогда почему ты выглядишь как проходимец и от тебя воняет, как из винной бочки? К тому же Люси здесь нет – вчера они с миссис Стаффорд уехали в Ноттингемшир.

Колин уже собрался закрыть дверь, но Генри успел подставить ботинок в проем.

– Послушай, Мэндвилл, тебе лучше убраться отсюда, – угрожающе произнес Колин, – или я за себя не отвечаю. Ты уже и так натворил достаточно. Видел бы ты ее: Люси угнетена, разочарована. Ты украл у нее радость жизни и разбил ее любовь, как ненужную вазу, даже не попытавшись во всем разобраться...

Эти слова еще больше взбесили Генри.

– Знаешь, Роузмор, все твердят мне о том, что вы с Люси не больше чем просто старые друзья. Но по твоим пылким речам я бы сказал, что ты больше похож на ее страстного любовника...

Глаза Колина вспыхнули гневом; сжав кулак, он со всего размаха ударил маркиза так сильно, что Генри отлетел и, изрыгая проклятия, неловко свалился на землю, в то время как Колин продолжал стоять рядом, широко расставив ноги, скрестив руки на груди, глаза его все еще пылали яростью.

– Дурак ты, Мэндвилл, – мрачно произнес Колин. – Да, я люблю ее.

Генри ухмыльнулся. Ну вот, наконец-то. Значит, он все-таки был прав!

– Люблю, как сестру, – холодно добавил Колин, – так же, как люблю Джейн и Сюзанну. Ты обвинил ее в том, что она обняла и поцеловала брата. А когда Люси в последний раз приехала сюда, она услышала, что ты собираешься обручиться с леди Хеленой, да еще потом получила письмо о том, что ее больше не ждут в колледже.

– О Господи! – только и смог произнести Генри.

– И это все, что ты можешь сказать?

– Я приношу свои извинения. – Маркиз неловко поднялся с земли и отряхнулся.

– Не передо мной тебе надо извиняться.

– Да понимаю я, понимаю. – Генри нахмурился. – Поэтому и пришел сюда, чтобы сказать ей, что был не прав, но, кажется, опоздал.

– А ведь она любит тебя, Мэндвилл. Что она в тебе нашла, одному Богу известно. Вот только сердце ее теперь разбито.

– Я поеду к ней прямо сейчас.

– Черта с два. – Колин сморщил нос. – Я бы посоветовал тебе для начала принять ванну.

– Где в Ноттингемшире мне найти ее? – Генри с удивлением понял, что даже не знает, где живет мисс Аббингтон.

– Ладлоу-Хаус в Холлоусбридже. Днем туда отходит почтовая карета; если успеешь на нее, то за двое суток доберешься. Но предупреждаю, если ты хоть чем-то обидишь ее, я найду тебя и убью. Надеюсь, ты меня хорошо понял?

– Вполне. – Генри подал Роузмору руку, и тот неохотно пожал ее. – Даю тебе слово джентльмена, что больше никогда не причиню ей боль, и спасибо, Роузмор, я теперь в долгу перед тобой. Если она простит меня, мы назовем своего первенца в твою честь.

На лице Колина неожиданно появилась скупая улыбка.

– Пожалуй, этого будет вполне достаточно.

Генри еще раз с благодарностью посмотрел на Колина и отправился домой принимать душ и собирать сумки. Но сначала ему, разумеется, нужно было закончить кое-какие дела с отцом леди Хелены.

Глава 21

– Дорогая, съешь хоть кусочек, – Агата ласково погладила Люси по щеке, – ты почти ничего не ешь уже несколько дней! Щечки впали, круги под глазами... Я даже пригласила твоего отца взглянуть на тебя.

– И напрасно, тетя, со мной все в порядке, уверяю тебя. – С тех пор как она приехала в Холлоусбридж, Люси избегала встреч с отцом: она еще не была готова задать волнующие ее вопросы. К счастью, ее отец был очень занят в эти дни.

– Нет, не в порядке, и я просто не знаю, что мне делать. Последняя неделя оказалась для тебя довольно непростой, но ты так и не сказала мне, что же с тобой происходит.

– Извини, тетя, но я пока не могу говорить об этом. Пожалуйста, не мучай меня – я просто хочу отдохнуть.

Да, именно этого она и хотела – немного отдохнуть, однако каждую ночь, когда луна сияла на небосводе, Люси ходила взад-вперед по своей комнате, не в состоянии заснуть, или лежала на кровати, уставившись в потолок. Днем она не вставала, не ела и вообще ничего не делала. Ей нужно было как-то перебороть эту апатию и продолжать жить, но у нее на это просто не осталось сил.

– Наконец-то, Оливер! – воскликнула Агата, услышав шаги в коридоре.

– Как поживает моя пациентка? – Оливер, появившись в дверях, подошел к кровати и нахмурился. – Господи, малышка, я и не думал...

– Я же говорила тебе, Оливер, что с ней не все в порядке. – Агата шумно высморкалась в платок. – Пойду спрошу у повара, готов ли бульон.

С этими словами она поспешно вышла из комнаты, после чего Люси подверглась тщательному осмотру. Она позволила отцу прослушать ее сердце, легкие, проверить уши, горло и пульс, но беспокойство не исчезло с его лица даже после того, как он закончил осмотр.

– Не вижу никаких физических отклонений. Тебе нужно хорошее питание и отдых, а еще дружеское общение. Я никогда не видел тебя такой подавленной. – Оливер сел на край ее кровати и взял дочь за руку. – Расскажи мне, что у тебя случилось.

Люси прикрыла глаза.

– Случилось что-то вроде разбитого сердца, вот и все, папа, – устало сказала она.

– И все? – переспросил он, наклоняясь ближе к дочери. – Боюсь, ты чего-то недоговариваешь. И почему ты избегаешь меня с самого приезда?

Люси не выдержала, и горькие слова сами вырвались наружу:

– О, папа, как она могла! Как она могла позволить себе такое!

– Что ты имеешь в виду? – Оливер выглядел крайне удивленным.

– То, что я узнала о... маме и лорде Роузморе. Неужели это правда?

Оливер вздохнул и погладил дочь по руке.

– Люси, дорогая, я надеялся, что этот день никогда не настанет. Да, это правда, но не думай плохо о маме. Когда я все расскажу тебе, ты обязательно поймешь.

Люси молча кивнула, боясь услышать еще более страшную правду.

– Прежде всего, ты должна знать, что твоя мама никогда мне не изменяла: этот опрометчивый шаг она совершила еще до замужества.

– Но как это могло быть, ведь я родилась уже по прошествии года после вашей свадьбы.

– Боюсь, мы назвали тебе неточную дату свадьбы.

– Неточную? Но почему?

– Позволь мне закончить, малышка. Видишь ли, я был личным врачом твоего деда, и именно я подтвердил беременность твоей матери. Не знаю подробностей ее романа с лордом Роузмором, да и знать не хочу, но мы с твоей матерью всегда очень уважительно относились друг к другу. Когда лорд Уэксли узнал о загубленной репутации дочери, он предложил мне ее руку взамен на молчание и признание ребенка своим. В то время я был довольно угнетен и подавлен тем, что потерял жену: ты ведь знаешь, я был женат еще до женитьбы на твоей матери...

– Да, конечно, знаю, – пробормотала Люси. Первый брак отца, скоротечный и трагический, не являлся ни для кого тайной.

– Все это и стало причиной того, что я согласился. Лорд Уэксли предложил нам остаться в Ноттингемшире: Ладлоу-Хаус был частью маминого приданого. Пока мы ждали твоего появления, наши чувства крепли. Твоя мать уверила меня, что роман с лордом Роузмором был ошибкой и это больше никогда не повторится. Меня слегка покоробило, когда она решила через год после твоего рождения поехать с тобой в Гленфилд, но леди Роузмор была ее лучшей подругой, и я не стал препятствовать их дружбе.

– Но как же ты простил лорда Роузмора?

– Я вовсе не уверен, что простил его. Тем не менее именно Роузмор дал мне Самое главное сокровище, дорогая. – Он поцеловал Люси в лоб. – Я никогда о тебе не думал иначе как о собственном ребенке и до самой смерти буду так считать. Ты моя дочь, и именно я заботился о тебе в детстве, смазывал зеленкой твои царапины, успокаивал, когда тебе снились плохие сны, – я, а не лорд Роузмор.

– Но Николас... он...

– Нет, дорогая, Николас действительно мой сын, я уверен в этом. Не скажу, что наши отношения с твоей матерью были идеальны... но я полностью доверял ей и верю, что она любила меня. А еще я знаю наверняка, что твоя мать души в тебе не чаяла. – Оливер погладил дочь по руке. – Ну вот, теперь я все тебе рассказал. А сейчас съешь что-нибудь. Принести тебе бульон или тост с чаем?

Люси кивнула. Полчаса спустя она уже доедала бульон, удивляясь, какой вкусной может быть еда. Потом она пила чай, а тетя Агата сидела возле нее за вышивкой. Впервые за несколько дней Люси увидела улыбку на ее лице.

Услышав приближающийся стук копыт, Люси поставила чашку, а Агата с любопытством выглянула в окно.

– Кто это может быть? Ты пока отдохни, а я скоро вернусь, дорогая. – Она взяла поднос и поспешила из комнаты.

Через несколько минутЛюси услышала, как открылась входная дверь и...

Не может быть! Или это слух подводит ее? Люси могла поклясться, что Агата произнесла: «Лорд Мэндвилл»...

Неужели Генри?

Поклонившись, маркиз снял шляпу.

– Миссис Стаффорд!

– Боже милостивый, лорд Мэндвилл, что вы тут делаете? – Агата выглядела донельзя взволнованной.

– Прошу прощения, что появился без предупреждения, миссис Стаффорд, но я приехал на почтовой карете, чтобы немедленно увидеть Люси.

– Неужели что-то случилось с Роузморами?

– Нет-нет, с ними все в порядке.

– Боюсь, милорд, мисс Аббингтон не очень хорошо себя чувствует в данный момент и не готова принять гостей... – Говоря это, Агата старательно отводила глаза, чтобы не встречаться взглядом с Генри.

– Все в порядке, миссис Стаффорд, я допускаю, что Люси не хочет видеть меня, но, прошу вас, скажите ей... скажите, что этот разговор чрезвычайно важен. Она обязательно поймет.

– И все же, лорд Мэндвилл, бедняжка уже достаточно от вас настрадалась. Я не уверена, что смогу убедить ее...

Внезапно Генри взял руку Агаты и крепко сжал ее:

– Пожалуйста, миссис Стаффорд, я знаю, что был не прав, очень не прав. И сейчас я хочу все уладить.

В глазах Агаты заблестели слезы, на липе появилось некое подобие улыбки.

– Хорошо, я поговорю с ней, – вздохнув, сказала она и повела маркиза в гостиную.

Сердце Генри стучало, в голове шумело. Он провел в дороге два долгих дня и все это-время думал только о том, что же ей сказать, но сейчас, когда пришло время, вдруг почувствовал себя не совсем уверенно. Простит ли она его? И что делать, если нет?

Наконец миссис Стаффорд вновь появилась в дверях, вид у нее был подавленный.

– Боюсь, лорд Мэндвилл, мисс Аббингтон не желает видеться с вами. Я пыталась уговорить ее, но все безрезультатно. Возможно, ей просто нужно время.

– Хорошо, тогда я приду завтра. Почтовый экипаж остановился у гостиницы в деревне – там я и переночую.

– Да, но, честно говоря, я имела в виду куда больший срок, возможно, это несколько недель.

– Несколько недель?

– Поймите, Люси сейчас до некоторой степени не в себе: она не очень хорошо себя чувствует, и ей нужно время, чтобы окрепнуть.

Генри почувствовал, как кровь отлила от его лица. Неужели она серьезно больна?

– Не очень хорошо себя чувствует? Вы полагаете, у нее что-то серьезное?

– Нет-нет, ничего, чего не может излечить время. Пожалуйста, милорд, приходите недели через две.

– Благодарю, миссис Стаффорд, но, с вашего позволения, я вернусь завтра же утром. Знаю, вы сделали все, что смогли, ну а дальше все зависит от меня.

Два дня Генри приходил в Ладлоу-Хаус и два дня ни с чем уходил обратно. «Пожалуйста, дайте ей время», – каждый раз уговаривала его миссис Стаффорд, и Генри в конце концов все это отчаянно надоело. Раз Люси нужно время, он предоставит ей его. Что значат две недели, когда у них целая жизнь впереди? Он вернется в Ковингтон-Холл и будет ждать до тех пор, пока она не будет готова выслушать его.

Надев шляпу, маркиз в последний раз взглянул на дом, который скрывал от него любимую, и в этот момент штора в окне на первом этаже слегка дернулась. Генри даже показалось, что он увидел каскад золотых волос, тут же исчезнувших внутри комнаты. Сердце его сжалось. Как же он все исправит, если Люси не хочет ни говорить с ним, ни видеть его?

Подняв с земли камень, Генри изо всей силы подкинул его вверх и затем решительным шагом направился к деревенской гостинице.

Заметив, что Генри смотрит в ее сторону, Люси быстро отошла от окна. Интересно, заметил ли он ее? Она надеялась, что нет. Неужели этот человек никогда не успокоится? Последние дни Люси чувствовала себя заключенной – она не выходила из дома, боясь, что маркиз может застать ее одну. Может быть, хоть теперь он вернется в Лондон, где займется более важными делами...

Услышав стук в дверь, Люси подняла голову:

– Войдите.

Дверь открылась, и в комнату заглянула Агата:

– Это всего лишь я, дорогая. Он ушел.

– Спасибо, тетя. Прости, что заставила тебя выполнять такое неблагодарное поручение.

– Надеюсь, на этот раз он все же вернется к себе домой. Кстати, ты не думаешь, что, может, все-таки стоит его выслушать, дать ему шанс...

– С какой это стати? – резко возразила Люси. – Он же не дал мне возможность объясниться, прежде чем поверить вранью леди Шарлотты.

– Это правда. Но теперь он как раз и хочет сказать, что был не прав.

– Разумеется, не прав. И никогда больше я не предоставлю ему возможности обидеть меня. – Щеки Люси зарделись. Она по крайней мере была рада, что он осознал свою ошибку, возможно, именно после того, как сам почувствовал, насколько это жестоко – быть отвергнутым и невыслушанным. Она хотела ранить его так же сильно, как он ранил ее, и, похоже, ей это удалось.

– Тем не менее я уверена, что со временем...

– Время не изменит мои чувства, тетя.

– Кто знает, кто знает... Лорд Мэндвилл – неплохой человек, Люси, и хотя совершил ужасную ошибку, я надеюсь, теперь он понимает, какую цену ему приходится платить.

Люси тоже надеялась, что Генри понимает это. А еще она надеялась, что он чувствует себя ничтожеством и это ничтожество она никогда больше не увидит. И хотя пустота в ее сердце так и останется незаполненной, но тут она уже не в силах ничего поделать.

Принцесса склонилась над водой и стала жадно пить.

– Хорошо здесь, правда? И все равно нам надо возвращаться домой, ты согласна со мной, Принцесса?

Лошадь с любопытством посмотрела на свою хозяйку и тихо заржала в ответ. Люси засмеялась и посмотрела на небо: полуденное солнце медленно двигалось к горизонту, продолжая свой бесконечный путь. Уже вечерело, а ведь она обещала тете Агате помочь составить меню на следующую неделю. Ну а сегодня к ужину обещали подать ее любимого жареного фазана. Господи, как же хорошо оказаться дома!

Через полчаса Люси уже привела Принцессу на конюшню и, захватив в ладонь немного сена, протянула его лошади, а затем прошлась по конюшне, проверяя, хорошо ли накормлены остальные животные. Как только она закончила, в конюшню ворвался Николас.

– Люси, – воскликнул он, – у меня для тебя письмо!

– Спасибо, Николас. – Улыбнувшись, она взяла конверт, а затем вошла в дом и сразу ощутила приятный аромат жареной птицы.

– А, вот и ты! – Вытирая руки о фартук, Агата не спеша вышла на крыльцо. – Ужин почти готов, а вот меню на следующую неделю – нет.

– Прости, тетя, я просто забыла о времени.

Агата покачала головой:

– Интересно, для чего тогда я подарила тебе часы? Ну да ладно. Николас, ты видел отца?

– Он в кабинете, – ответил Николас, – я сейчас схожу за ним. Люси, ты не хочешь прочитать письмо? Посмотри хоть, от кого оно?

Люси взглянула на конверт:

– Это печать Роузморов. Наверное, оно от Джейн.

От Джейн? Вряд ли. Люси с любопытством отметила, что письмо написано почерком Колина. Она быстро сломала печать и открыла конверт, в то время как Николас поспешил в кабинет за отцом.

Люси быстро пробежала глазами письмо, и страшные слова словно ножом полоснули ее по сердцу, ноги ее ослабли, и со вздохом отчаяния она опустилась на диван.

– Люси, что случилось? – Агата поспешно подошла к племяннице.

– Генри. Лорд Мэндвилл. Колин пишет, что он ранен, и, возможно, смертельно.

– О Боже! Кажется, я падаю в обморок...

– Пожалуйста, тетя, только не сейчас, – умоляюще произнесла Люси.

Агата кивнула и прикрыла глаза, но Люси видела, как жадно она глотала воздух. Наконец старушка успокоилась и произнесла тихим голосом:

– Боже мой, а Колин пишет, как это произошло?

Люси быстро пробежала письмо глазами.

– Маркиз возвращался из Холлоусбриджа, когда на почтовый экипаж напали разбойники и... Господи! – Письмо выпало из ее рук. – Его ранили, и рана загноилась, так что его родные не уверены, что он выживет...

Люси поднялась с дивана.

– Я должна немедленно ехать к нему, – прошептала она.

– Да, конечно. – Агата кивнула. – Я сейчас же помогу тебе собрать вещи.

Глава 22

Прошло целых три дня, пока Люси наконец доехала до Эссекса. Лил сильный дождь, и экипаж, в котором, кроме нее, находились сопровождавшие ее Роузморы, ехал не так быстро, как ей хотелось бы. Но вот наконец Люси увидела желтые стены Ковингтон-Холла.

– Колин, скажи, чтобы поспешили открывать.

Не дождавшись ответа, Люси выпрыгнула из экипажа, подбежала к входной двери и начала яростно стучать в нее. Казалось, прошло неимоверно много времени, прежде чем дверь наконец отворилась.

Лакей хмуро посмотрел на приехавших:

– Добрый день, мистер Роузмор! Мисс Роузмор, полагаю, вы слышали о несчастье, которое произошло с хозяином...

– Добрый день, Чедвик. Да, мы знаем. Каков прогноз?

– Боюсь, сэр, все довольно печально. Заражение берет свое... У него лихорадка, и выглядит он отнюдь не здоровым.

– Я должна видеть его, – прошептала Люси, схватившись за руку Джейн, чтобы не упасть.

Чедвик посмотрел на нее и нахмурил брови.

– Чедвик, это мисс Аббингтон, близкая подруга моей семьи, – представил Люси Колин, – и лорда Мэндвилла тоже. Я уверен, он желал бы видеть ее, если это возможно.

Прежде чем поклониться, Чедвик внимательно осмотрел Люси.

– Разумеется, мисс, я спрошу, а пока проходите и садитесь.

Лакей проводил Люси и остальных приехавших в гостиную и исчез.

– Лорд Мэндвилл – сильный мужчина, Люси, – принялся успокаивать ее Колин, – если кто и может пережить подобное, так это он.

Люси прикрыла глаза.

– А если кто и виноват, так это я. Ах, если бы я не отказала ему! Я никогда себя не прощу, если он...

– Даже не думай об этом, – перебила ее Джейн, – ты должна верить, что он поправится. И это вовсе не твоя вина...

– Без сомнения, это лишь ее вина! Все трое оглянулись – леди Мэндвилл с далеко не дружелюбным видом стояла на пороге комнаты.

– Мой единственный сын при смерти лежит наверху, и лишь она в этом виновата.

– Да как вы смеете? – Джейн положила руку на плечо Люси.

– Как посмела она прийти сюда! Мисс Аббингтон, я прошу вас удалиться. Генри ясно дал понять, что не желает видеть вас – никогда. Ваше присутствие здесь нежелательно, и, надеюсь, больше вы нас не побеспокоите.

– Так он знает, что я здесь? – спросила Люси дрожащим голосом.

– Разумеется, и поэтому попросил меня немедленно выставить вас за дверь. Еще раз попрошу вас больше его не беспокоить. – Леди Мэндвилл повернулась и, гордо подняв голову, удалилась.

– Значит, это правда. – Леди Уортингтон поспешно вошла в комнату; она была мертвенно-бледна, глаза ее опухли от слез. – Чедвик сказал, что приехала мисс Аббингтон, но я ему не поверила. – Она подбежала к Люси и порывисто взяла ее за руку. – Мистер Роузмор, мисс Роузмор. – Она вежливо кивнула Колину и Джейн и снова повернулась к Люси: – Что бы ни наговорила моя мать, надеюсь, вы понимаете, что она говорит сама с собой.

– Она сказала, что Генри не хочет меня видеть, – пролепетала Люси.

– Смело можете этому не верить, мисс Аббингтон, так как мой брат не приходит в сознание уже третий день.

Не в силах больше сдерживать слезы, Люси закрыла лицо руками.

– Пожалуйста, скажите, что он будет жить!

– Я бы хотела, но... Его состояние действительно очень плачевно, однако я не теряю надежды: Генри – сильный человек, и я не верю, что он так легко сдастся. Я бы провела вас к нему, но тогда придется проходить мимо матери. Это ее дом, и, боюсь, я не имею права... – Леди Уортингтон покачала головой.

Люси молча кивнула. Господи, неужели в самом деле все так плохо? Илиледи Уортингтон просто хочет быть любезной и не говорит, что Генри отослал ее? Каков бы ни был ответ – ничего хорошего он Люси не сулил.

– Вы остановились в Гленфилде?

– Да, – ответил за нее Колин, – Люси пока поживет с нами.

– Я сделаю все, что в моих силах, мисс Аббингтон, чтобы вы увиделись с моим братом, но не могу ничего обещать. Дайте мне несколько дней. – Леди Уортингтон обняла Люси за плечи. – Знаю, он непременно захочет увидеться с вами, и я сразу же пришлю за вами, как только будут какие-нибудь изменения.

– Благодарю вас... – Глаза Люси словно застелила пелена. Она не могла видеть его, не могла трогать, целовать, сказать, как она была не права, не позволив ему встретиться с ней. Она даже не знала, сможет ли все это выдержать. Тем не менее ей ничего не оставалось, как только вернуться в Гленфилд и ждать новостей.

– Мистер Роузмор, мисс Роузмор, спасибо, что пришли и привели мисс Аббингтон. Ваша дружба очень дорога мне, особенно в такие тяжелые времена. – Элеанор наклонилась к Колину и шепнула: – Пожалуйста, позаботьтесь о ней – сейчас Люси нуждается в вас обоих как никогда. – С этими словами леди Уортингтон удалилась, оставив после себя лишь легкий след лимонного запаха.

– Люси... Люси... – Генри помотал головой из стороны в сторону. Где же Элеанор? Он попытался открыть глаза, но веки будто налились свинцом.

– Тише, тише, – прошептал знакомый голос, и чья-то рука нежно погладила его лоб.

Генри вновь попытался открыть глаза, ему казалось, что все его тело пылает.

Черт возьми, что здесь делает его мать?

На него вновь нахлынули воспоминания. Он приехал в Ноттингемшир и хотел встретиться с Люси, но она не приняла его. Тогда он поехал обратно в почтовом экипаже и вдруг услышал пронзительные крики. Затем он дрался с несколькими мужчинами в масках, которых оказалось слишком много для него одного. Потом он почувствовал, как острое холодное лезвие входит в его тело, разрывая кожу и мышцы... Больше он ничего не помнил.

Генри посмотрел вниз и увидел наглядное доказательство своего ранения – окровавленная повязка покрывала тело от левого плеча вплоть до нижних ребер. Он хотел было потрогать бинты, но даже слабое движение причинило ему такую острую боль, что Генри не выдержал и застонал.

– Лежи спокойно, сынок. Постарайся не двигаться.

Лорд Мэндвилл с недоумением посмотрел на мать.

– Сейчас я позову врача. Ты заставил нас всех так поволноваться, Генри...

Маркиз ничего не ответил, удивляясь лишь тому, куда подевалась Элеанор. Он отчетливо вспомнил ее голос: она говорила, что приехала Люси и хочет повидаться с ним. В тот момент он не мог ничего ответить, зато точно запомнил ее слова.