Линдоны (№2) - Ярче солнца

Чарлз должен был признать, что звучало это не слишком красиво.

— Элли, — примирительно сказал он, — ты должна понять, что я писал это до того, как встретил тебя.

— Ну и какая разница?

— Разница громадная. Это.., ну…

— Уж не хочешь ли ты сказать, что сейчас по уши в меня влюбился и твои представления о браке в корне изменились?

Глаза Элли, в которых одновременно чувствовался и лед, и пламень, метали искры. Чарлз не мог определить, чего в нем было больше — опасения или желания. Он хотел было отделаться какой-нибудь идиотской репликой типа “Ты очень красива, когда сердишься”. На его любовниц это действовало чудесным образом. Однако у него было ощущение, что с женой этот трюк не пройдет.

Чарлз нерешительно посмотрел в ее сторону. Она стояла среди комнаты в воинственной позе, уперев руки в бока. Злосчастный листок валялся скомканный на полу. Заметив, что он смотрит на нее, Элли приняла еще более грозный вид, и Чарлз подумал, что через секунду раздадутся раскаты грома.

Конечно, он совершил глупость.

Она умна, внезапно подумал Чарлз. Он обратится к ее интеллекту и здравому смыслу. Ведь она гордилась своим здравомыслием, разве не так?

— Элли, — начал он, — у нас не было возможности обсудить друг с другом проблемы, возникающие в результате нашего брака.

— Верно, не было, — ядовито ответила она, — мы просто поженились — и все.

— Я сознаю: наш брак заключен несколько второпях, но у нас были веские причины для того, чтобы действовать столь стремительно.

— Причины были у тебя, — возразила она.

— Не надо пытаться изображать дело так, будто я воспользовался моментом, — сказал Чарлз уже более нетерпеливым тоном. — Тебе этот брак был нужен точно так же, как и мне.

— Однако мой выигрыш был меньше.

— Ты не знала, как выпутаться из той ситуации. Сейчас ты графиня. У тебя больше богатства, чем ты когда-либо могла мечтать. — Он пристально посмотрел на нее. — Не оскорбляй меня, разыгрывая из себя жертву.

— У меня есть титул. И богатство. И еще муж, которому я обязана отвечать. Муж, который, похоже, не видит ничего плохого в том, чтобы обращаться со мной как с вещью.

— Элинор, ты ведешь себя неразумно. Я не стану спорить с тобой.

— Ты заметил, что называешь меня Элинор в том случае, когда разговариваешь со мной как с ребенком. Чарлз сосчитал до трех и сказал:

— Наш брак строится на допущении, что обе стороны достаточно созрели для того, чтобы уважать выбор друг друга.

Элли уставилась на Чарлза, явно потрясенная его словами.

— Ты хоть сам понял, что ты только что наговорил?

— Элли…

— На мой взгляд, ты сказал, что я тоже могу быть неверной, если пожелаю этого.

— Не будь глупой.

— После рождения наследника и ребенка про запас, как ты сам столь красноречиво изложил. — Она села на оттоманку, погруженная в ход своих рассуждений. — Свобода жить собственной жизнью, как я хочу и с кем хочу. Весьма завлекательно.

Чарлз смотрел на Элли, размышляющую об адюльтере, и все его прежние взгляды на брак внезапно показались ему гадкими.

— Ты не можешь этого сделать, — сказал он. — Считается дурным тоном заводить амурные связи до того, как произведешь на свет наследника.

Элли разразилась смехом.

— Пункт четвертый приобретает новый смысл. Чарлз недоумевающе посмотрел на нее.

— Ты хотел иметь такую жену, которая могла бы непринужденно вращаться в высшем обществе. Мне определенно придется овладеть всеми хитростями, понять, что такое хорошо и что такое плохо. — Она стала постукивать указательным пальцем по скуле, и Чарлзу захотелось отдернуть ее руку, убрать саркастическое выражение с ее лица.

— Дурной тон — заводить интригу сразу же после замужества, — продолжала размышлять вслух Элли, — но вот вопрос: иметь двух любовников одновременно — это дурной тон или нет? Мне необходимо исследовать эту проблему.

У Чарлза возникло ощущение, что его лицо горит, кровь отчаянно стучала в висках.

— Вероятно, дурно иметь связь с кем-то из твоих друзей, а с кузеном это позволительно?

Чарлз смотрел на Элли, и ему казалось, что он видит ее через какую-то странную красноватую дымку.

— Я почти уверена, что дурным тоном будет принимать любовника в нашем доме, — продолжала Элли. — Но я не уверена, где именно…

Сдавленный хриплый крик вырвался из глотки Чарлза, и он всем телом навалился на Элли.

— Перестань! — прорычал он. — Немедленно прекрати!

— Чарлз! — Она извивалась под ним, пытаясь выскользнуть, но это лишь добавляло ему ярости.

— Ни слова больше! — прохрипел он, устремив на нее свирепый взгляд. — Если ты произнесешь еще хоть слово, видит Бог, я за себя не отвечаю!

— Ноя…

Его пальцы впились ей в плечи. Руки его дрожали, взгляд казался диким, пожалуй, он и в самом деле не знал, что способен сделать в следующую секунду.

В Элли заговорила осторожность.

— Чарлз, — шепотом сказала она, — может, тебе не следует…

— А может, следует!

Элли открыла было рот, чтобы выразить протест, но не успела, потому что Чарлз стал осыпать ее поцелуями. Он целовал ее в щеки, в губы, в шею. Его руки блуждали по всему ее телу, сжимали ей то бедра, то груди.

Элли чувствовала, как Чарлзом все сильнее овладевает страсть, которая передается и ей. Он прижимался бедрами к ее бедрам. Она ощутила его возбужденное естество, когда Чарлз вдавил ее в оттоманку. Она не сразу осознала, что не просто ощущает толчки его тела, но и отвечает на эти толчки.

Он соблазнял ее в гневе, и она готова была отдаться. Одной этой мысли оказалось Элли достаточно, чтобы остудить свою страсть. Она уперлась ладонями в плечи Чарлза и выскользнула из-под него. Элли оказалась в другом конце комнаты, прежде чем он поднялся на ноги.

— Как ты смеешь! — тяжело дыша, проговорила она. — Как ты смеешь!

Чарлз дерзко, с вызовом пожал плечами.

— У меня был выбор — поцеловать тебя или убить. Думаю, я сделал правильный выбор. — Подойдя к двери, ведущей в его спальню, он, взявшись за ручку, добавил:

— Не пытайся доказывать, что я был не прав.

Глава 10

На следующее утро Чарлз проснулся с ужасной головной болью. Похоже, жена обладала способностью заставить его испытывать похмелье даже тогда, когда у него во рту не было ни капли спиртного.

Не приходилось сомневаться, женитьба не способствует укреплению здоровья.

Умывшись и одевшись, Чарлз решил, что нужно разыскать Элли и узнать, как она себя чувствует. Он понятия не имел, что именно ей скажет, но что-то сказать был обязан.

Конечно, ему хотелось бы сказать: “Я принимаю твои извинения”, — но для этого требовалось, чтобы она извинилась за свои скандальные речи накануне, а у него не было никаких сомнений, что она извиняться не станет.

Чарлз постучал в дверь и подождал. Ответа не последовало. Тогда он приоткрыл дверь и окликнул Элли. Снова " не последовало никакого ответа. Чарлз раскрыл дверь пошире и просунул голову в спальню жены.

— Элли!

Взглянув на ее кровать, он с удивлением увидел, что она аккуратно застелена. Слуги еще не приходили для уборки. Он мог судить об этом по тому, что наказал им приносить свежие цветы и ставить на туалетный столик жены каждое утро. Сейчас на столике стояли вчерашние фиалки.

Он покачал головой, поняв, что жена самостоятельно убрала кровать. Этому не следовало удивляться. Она многое умеет делать.

Если, конечно, не считать духовку.

Чарлз спустился вниз, в комнату для завтраков, но вместо жены обнаружил там Элен, Клер и Джудит.

— Чарлз! — воскликнула, увидев его, Клер и вскочила на ноги.

— А как поживает моя любимая четырнадцатилетняя кузина этим ясным утром? — спросил он, взял ее руку и галантно поцеловал. Молодые девушки любят подобную романтическую чепуху, а Чарлз относился к Клер с достаточной симпатией и считал своим долгом делать подобные жесты.

— Отлично, благодарю, — ответила Клер. — Ты не позавтракаешь с нами?

— Пожалуй, — пробормотал Чарлз, усаживаясь за стол — У нас сегодня нет тостов, — добавила Клер, заслужив укоризненный взгляд Элен. Чарлз лишь хмыкнул, накалывая на вилку кусок ветчины.

— Ты можешь и мне поцеловать руку, — сказала Джудит — Позор на мою голову за то, что я забыл это сделать! — Чарлз поднялся, взял руку Джуднт и приложил ее к губам. — Моя дорогая принцесса Джудит, тысяча извинений!

Джудит захихикала, а Чарлз сел на свое место.

— Интересно, а где моя жена? — спросил он, — Я не видела ее, — отозвалась Клер. Элен откашлялась.

— Элинор и я — ранние пташки, я видела ее здесь за завтраком до прихода Клер и Джудит.

— А она ела тост? — спросила Клер. Чарлз кашлянул, чтобы подавить смешок. Право же, не пристало смеяться над своей женой в присутствии родственников. Даже если ты дьявольски огорчен ее поведением.

— По-моему, она ела бисквит, — строго сказала Элен. — И я прошу тебя больше не касаться этой темы. Твоя новая кузина очень переживает этот неприятный случай.

— Она мне не кузина, а свояченица. И был не просто неприятный случай, а пожар.

— Это было вчера, — вмешался Чарлз, — и я напрочь об этом забыл..

Клер насупилась, а Элен добавила:

— Элли говорила, что собирается осмотреть оранжерею. Она сказала, что она завзятая огородница. — А оранжерея огнеупорна? — спросила Клер. Чарлз бросил на нее укоризненный взгляд. — Клер, достаточно.

Клер снова насупилась, но смолчала.

А затем, когда все четверо сидели в молчании, раздался пронзительный крик снаружи:

— Пожар!

— Вот видите! — воскликнула Клер, и в ее голосе послышались торжествующие нотки. — Я ведь говорила, что она и оранжерею подпалит!

— Еще один пожар? — спросила Джудит, явно обрадованная такой перспективой. — О, Элли такая интересная!

— Джудит, — усталым голосом сказала мать, — в пожарах нет ничего интересного. А ты. Клер, прекрасно знаешь, что это всего лишь тетя Корделия. Я уверена, что никакого пожара нет.

Будто в доказательство правоты Элен с криком “Пожар!” в комнату вбежала Корделия. Она пересекла столовую и исчезла в дверях, ведущих в другую комнату.

— Ну вот. — сказала Элен. — Это Корделия. Нет никакого пожара.

Чарлз был склонен согласиться с Элен, однако вчерашнее происшествие было все еще свежо в памяти, и он почувствовал нервозность. Вытерев салфеткой рот, он поднялся.

— Гм… Я, пожалуй, немного прогуляюсь, — на ходу сымпровизировал он. Ему не хотелось, чтобы кузины подумали, будто он устраивает жене проверку.

— Но ты едва дотронулся до еды, — запротестовала Клер.

— Я не очень голоден, — ответил Чарлз, мысленно прикидывая, как быстро может распространиться пожар в оранжерее. — Увижусь с вами здесь же днем. — Круто повернувшись, он быстро вышел из комнаты, а когда оказался вне поля зрения кузин, перешел на бег.

Элли рыхлила землю вокруг цветущего куста, не уставая при этом восхищаться красотой оранжереи. Она слышала о подобных сооружениях, но никогда их не видела. Климат внутри оранжереи поддерживался достаточно теплым для того, чтобы выращивать растения круглый год. Здесь даже вызревали апельсины, для которых, насколько было известно Элли, требовался тропический климат. У нее слюнки потекли, когда она дотронулась до листьев апельсинового дерева. Пока что на нем нет плодов, но придут весна и лето — о, это будет изумительно!

Она способна привыкнуть к роскоши, решила Элли, если это будет означать, что она сможет есть апельсины в течение всего лета.

Элли ходила по оранжерее, рассматривая различные растения. Ей не терпелось приложить руки к некоторым кустам роз. Она и раньше любила возиться с ними в отцовском саду. Это, пожалуй, самая большая удача в ее поспешном замужестве — возможность заниматься садом и огородом в течение всего года.

Элли опустилась на колени, пытаясь получше рассмотреть корневую систему одного из растений, когда услышала топот быстро приближающихся шагов. Подняв голову, она увидела, что в оранжерею буквально ворвался Чарлз. Правда, затем он резко замедлил скорость, явно не желая, чтобы она знала, что он бежал — Ах, это ты, — сухо сказала Элли — А ты ожидала кого-то другого? — Чарлз оглядел оранжерею, словно надеясь кого-то обнаружить.

— Разумеется, нет. Просто я не думала, что ты будешь меня искать.

— Почему ты так решила? — рассеянно спросил Чарлз, все еще продолжая оглядываться по сторонам — У вас плохо с памятью, милорд? — искренне удивилась Элли.

Похоже, он ее не расслышал, и она громко окликнула его — Чарлз!

Он обернулся.

— Да?

— Что ты ищешь!

— Ничего.

В этот момент в оранжерею ворвалась Корделия и закричала:

— Пожар! Пожар, я вам говорю! Элли понаблюдала за тем, как ее новая двоюродная бабушка выскочила из оранжереи, и с укором проговорила:

— Ты решил, что я подожгла оранжерею, признайся?

— Разумеется, нет, — возразил Чарлз.

— Ради Гос… — Элли оборвала себя, дабы не повторять имя Господа всуе. Поистине отца хватил бы удар, если бы он узнал, до чего испортился ее лексикон за те два дня, пока она живет в этой усадьбе. Брак оказывает дурное воздействие на ее характер. Это совершенно определенно.

Чарлз потупился, внезапно испытав чувство стыда. Его двоюродная бабушка Корделия каждый день кричит “Пожар!”, сколько он себя помнит. Он должен больше доверять жене.

— Тебе нравится сад? — пробормотал он.

— Да. Надеюсь, ты не будешь возражать, если я немного здесь поработаю?

— Нисколько.

Они стояли молча не менее тридцати секунд. Элли притопывала ногой. Чарлз барабанил пальцами по бедру. Затем Элли напомнила себе, что она от природы не кроткая овечка, и выпалила:

— Ты все еще сердишься на меня? Чарлз поднял голову, явно удивившись тому, что она задает этот вопрос.

— Это можно квалифицировать и так.

— Я тоже на тебя сердита.

— Этот факт не ускользнул от моего внимания. Сухой тон его реплик не на шутку рассердил Элли. Он словно насмехался над ее переживаниями.

— Ты должен знать, — взорвалась она, — что я никогда не рисовала себе свой брак в виде засушенного, безжизненного контракта, как, очевидно, рисовал себе ты.

Чарлз хмыкнул и сложил руки на груди.

— Вероятно, ты не могла вообразить, что выйдешь за меня замуж.

— Если это не самый эгоистичный…

— Более того, — перебил ее Чарлз, — если наш брак безжизнен, как ты деликатно выразилась, то это из-за того, что ты сама предпочла не доводить его до логического завершения.

Элли ахнула, возмущенная его грубостью — Сэр, вы достойны презрения!

— Нет, просто я хочу тебя. Почему — я не знаю. Но я хочу тебя.

— Похоть всегда делает мужчин такими ужасными? Чарлз пожал плечами:

— Этого я не знаю. У меня никогда раньше не было проблем с тем, чтобы затащить женщину в постель. И я никогда не был женат на другой.

Элли снова ахнула. Разумеется, она не знала всех тонкостей типичного светского брака, но была совершенно уверена в том, что мужья не должны обсуждать свои амурные дела в присутствии собственных жен.

— Не желаю слушать подобные откровения, — отрезала Элли. — Я ухожу.

Она сделала несколько шагов по направлению к двери, но внезапно повернулась и заявила:

— Нет. Я хочу заняться оранжереей. Уходи ты.

— Элли, могу я указать на то обстоятельство, что это мой дом?

— Это теперь и мой дом. Я хочу работать в оранжерее. Ты этого не хочешь. Следовательно, тебе и уходить.

— Элинор…

— Мне весьма трудно в полной мере оценить удовольствие от общения с тобой, — процедила она. Чарлз покачал головой.

— Прекрасно. Лезь по самые локти в грязь, если тебе так хочется. У меня найдутся более интересные дела, чем стоять здесь и спорить с тобой.

— Как и у меня.

— Прекрасно!

Чарлз повернулся и направился к выходу. А Элли подумала, что они похожи на двух ссорящихся по пустякам детей. Но она была слишком сердита, чтобы обращать внимание на подобные мелочи.

Молодоженам удавалось в течение двух дней избегать общения друг с другом, и вполне вероятно, что это длилось бы и дольше, не разразись очередное несчастье.

Элли завтракала, когда в малую столовую вошла Элен с гримасой отвращения на лице.

— Что-то случилось, Элен? — спросила Элли, стараясь не замечать того, что кухня еще не функционирует и тосты на завтрак не подают.

— Ты не знаешь, откуда взялся какой-то мерзкий запах в южном крыле? Я чуть не упала в обморок, когда там проходила.

— Я ничего подобного не заметила. Я шла сюда по боковой лестнице и… — Внезапно у Элли упало сердце. Оранжерея! Господи, только бы не оранжерея! — Боже мой! — пробормотала она, вскакивая на ноги.

Элли побежала через холл, Элен последовала за ней. Если что-то произошло в оранжерее, она даже не знает, что готова сделать. Оранжерея — единственное место в этом забытом Богом мавзолее, где Элли чувствовала себя как дома.

Подбежав к оранжерее, Элли почувствовала отвратительный запах гниения.

— Да что же это такое? — ахнула она.

— Отвратительный запах, — подтвердила Элен. Элли вошла внутрь, и то, что она увидела, привело ее в отчаяние. Кусты роз — тех самых роз, которые она успела полюбить, — были мертвы, листья выглядели так, словно их опалили. Земля была усыпана лепестками, а от самих кустов исходило страшное зловоние. Элли зажала рукой нос.

— Кто мог сделать такое? — Она повернулась к Элен и повторила:

— Кто?

Элен несколько секунд молча смотрела на нее, затем проговорила:

— Элли, ты единственный человек, кто любит проводить время в оранжерее.

— Но надеюсь, ты не думаешь не думаешь, что это сделала я?

— Я не думаю, что ты это сделала с умыслом, — явно испытывая неловкость, ответила Элен. — Все видели, как тебе нравится заниматься садом и огородом. Может, ты положила что-то в почву. Или опрыскала их чем-то не тем — Я ничего подобного не делала! — твердо сказала Элли. — Я…

— Боже милостивый! — В оранжерею вошел Чарлз, приложив к носу платок. — Откуда такой запах?

— Мой розовый куст! — Элли едва не плакала. — Ты только посмотри, что с ним сделали!

Чарлз принялся осматривать куст, но вдруг нечаянно вдохнул носом и закашлялся.

— Дьявольщина! Элинор, как ты умудрилась погубить этот куст всего за два дня? Моей матери требовалось для этого по крайней мере год.

— Я не делала ничего подобного! — воскликнула Элли. — Ничего подобного!

На пороге оранжереи появилась Клер.

— Кто-нибудь издох в оранжерее? — спросила она. Глаза Элли превратились в узенькие щелки.

— Нет, но мой муж может умереть, если произнесет еще хоть одно унизительное слово обо мне.

— Элли, — увещевающим тоном проговорил Чарлз. — Я не думаю, что ты это сделала с умыслом. Просто…

— А-а! — завопила Элли, вскинув вверх руки. — Если я еще раз услышу эту фразу, я закричу!

— Ты уже кричишь, — заметила Клер. У Элли появилось желание задушить стоящую перед ней девчонку.

— Некоторые люди не очень хорошие садоводы и огородники, — продолжала разглагольствовать Клер. — В этом нет ничего плохого. Я сама не умею обращаться с растениями. Поэтому мы и нанимаем садовников.

Элли перевела взгляд на Чарлза, на Элен и затем на Клер. На их лицах было написано нечто вроде сочувствия и сожаления, словно они встретились с существом приятным, но страшно неумелым.

— Элли, — сказал Чарлз, — вероятно, нам нужно это обсудить.

После двух дней молчания внезапная готовность Чарлза обсудить ее очевидную неудачу в оранжерее вывела Элли из себя.

— Мне нечего обсуждать, — выдавила она. — Ни с кем из вас!

И выбежала из оранжереи.

Чарлз позволил Элли протомиться в своей комнате до вечера, затем решил, что все-таки надо пойти к ней и поговорить. Он еще никогда не видел ее расстроенной до такой степени, как в это утро. Конечно, он знал ее всего лишь чуть больше недели, но так или иначе не мог предположить, что эта энергичная и смелая женщина, на которой он женился, может быть до такой степени подавлена.

За эти дни Чарлз успел несколько остыть после их последнего спора. Он понял, что Элли просто-напросто проверяла его. Она не привыкла к светским порядкам, потому и разразилась такой бранью. Она успокоится, когда привыкнет к своему замужеству.

Чарлз постучал в дверь сначала тихонько, затем погромче, но ответа не услышал. Лишь на третий его стук послышалось нечто похожее на “Войдите!”, и он просунул внутрь голову.

Элли сидела на кровати, закутавшись в одеяло, которое, должно быть, привезла из дома. Оно было весьма простеньким — белое с голубой вышивкой — и уж конечно, не могло отвечать претенциозным вкусам его предков.

— Тебе что-то надо? — бесцветным голосом спросила Элли.

Чарлз внимательно всмотрелся в ее лицо. Глаза ее были красными, а сама она, закутанная в громадное одеяло, казалась маленькой и юной. Элли что-то держала в левой руке.

— Что это? — спросил он.

Элли посмотрела на руку, словно забыла, что в ней что-то есть.

— Ах, это? Это портрет моей матери.

— Он очень дорог тебе, насколько я понимаю? Последовала долгая пауза, в течение которой Элли решала, стоит или не стоит делиться своими семейными воспоминаниями. Наконец сказала:

— Она заказала два портрета, когда поняла, что умирает. Один для меня и один для Виктории. Она хотела, чтобы мы взяли их с собой, когда выйдем замуж.

— Значит, ты никогда ее не забудешь?

Элли внезапно повернула к нему удивленное лицо.

— Она сказала точно такие слова. — Элли всхлипнула и не очень элегантно вытерла рукой нос. — Что я никогда ее не забуду.

Элли обвела взглядом стены. Она так и не собралась снять эти ужасные портреты. Графини казались еще более импозантными и строгими по сравнению с матерью, лицо которой выражало доброту и ласку.

— Я сожалею по поводу того, что произошло в оранжерее, — мягко сказал Чарлз.

— Я тоже, — с горечью произнесла Элли. Чарлз, стараясь не замечать недовольства Элли, сел рядом с ней на кровать.

— Я знаю, ты искренне любила эти цветы.

— Их любил также кто-то еще.

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду, что кому-то не хочется видеть меня счастливой. Кто-то специально сводит на нет мои усилия почувствовать себя здесь как дома.

— Элли, ты графиня Биллингтон. Это означает, что Уикомское аббатство — твой дом.

— Пока еще нет. Мне предстоит этого добиться. Нужно сделать что-то такое, чтобы он хотя бы отчасти стал моим. Я пыталась стать полезной, отремонтировав духовку.

Чарлз вздохнул.

— Может быть, не стоит говорить о духовке.

— Это не я не правильно установила лоток, — сказала Элли, сверкнув глазами. — Кто-то тайком сознательно перечеркнул мои усилия.

Чарлз протяжно вздохнул и положил ладонь ей на руку.

— Элли, никто но думает о тебе плохо. Ты не виновата, что действуешь не совсем умело, когда дело касается…

— Неумело? Ну да, неумело! — Ее голос поднялся до крика, — Я вовсе не какая-то неумеха…

И тут с ней произошла неприятность. Она хотела соскочить с кровати и по обыкновению гневно упереть руки в бока, но забыла, что Чарлз сидит на краешке одеяла. В результате Элли шлепнулась на пол. Она барахталась, пытаясь встать, запутавшись в своих юбках и одеяле, но, так и не сумев этого сделать, повторила:

— Да, я вовсе не какая-то там неумеха! Чарлз, обеспокоенный ее падением, в то же время не смог удержаться от улыбки.

— Элли, я совсем не имел в виду…

— Ты должен знать, что я всегда была умехой?

— Умехой?

— Умелой и способной.

— Умехой?

— Я никогда не отлынивала от своих обязанностей. Все, за что я бралась, делалось должным образом.

— И в этом заключается смысл слова “умеха”?

— Я не употребляла этого слова.

— Элли, боюсь, что…

— А если и употребила, — сказала она, слегка покраснев, — то это лишь доказывает, насколько я расстроена. Неверно употребляю слова. Бр-р! Это на меня не похоже.

— Элли, я знаю, что ты очень умная женщина. — Он помолчал, выжидательно глядя на нее, затем добавил:

— Именно поэтому я на тебе женился.

— Ты женился на мне потому, — отрезала Элли, — что тебе нужно было спасти свое состояние, и еще потому, что думал, будто я буду сквозь пальцы смотреть на твои любовные похождения.

Чарлз слегка покраснел.

— Это, конечно, верно, что моя щекотливая финансовая ситуация вынудила меня поторопиться с женитьбой, но, смею тебя уверить, я отнюдь не собирался заводить какие-то амурные дела, женившись на тебе.

Элли презрительно фыркнула.

— Стоит только взглянуть на твой список, чтобы убедиться, что ты лжешь.

— Ну да, этот злосчастный список!

— Кстати, ты уладил мои финансовые проблемы?

— Сделал это вчера, между прочим.

— В самом деле? — Элли казалась явно удивленной. — Неужели сделал?

Чарлз был уязвлен, что Элли могла усомниться в том, что он сдержит свое слово.

— А что за сомнения? — спросил он.

— Да нет, ничего, — сказала Элли и после паузы добавила:

— Спасибо.

Чарлз лишь молча кивнул, а потом сказал:

— Элли, мы действительно должны обсудить некоторые моменты нашего брака. Не знаю, почему ты составила столь превратное впечатление обо мне, но…

— Не сейчас, — перебила его Элли. — Я слишком устала и не в силах выслушивать твои рассуждения о том, как мало я смыслю в аристократических браках.

— Свои представления о браке я составил до того, как встретил тебя, — попытался оправдаться Чарлз.

— Я уже говорила: не верю, будто я показалась тебе настолько привлекательной, что это перевернуло все твои представления о браке.

Чарлз пристально посмотрел на Элли, коснулся рассыпавшихся по ее плечам рыжевато-золотистых волос. Он подумал, что слова “привлекательная” недостаточно, чтобы охарактеризовать его жену. Его тело ныло и стремилось к ней, к ней тянулось его сердце. Правда, что касается сердца, то в этом у Чарлза не было опыта, тем не менее он был уверен, что оно что-то предчувствовало.

— Тогда научи меня, — просто сказал он. — Научи, каким должен быть брак.

Элли недоуменно уставилась на Чарлза.

— Откуда мне знать? Для меня это так же ново, как и для тебя.

— В таком случае, может, не стоит так уж бранить меня? Видно было, как у нее на виске запульсировала жилка.

— Я знаю одно — мужья и жены должны уважать друг друга в такой степени, чтобы не смеяться и не подставлять другую щеку, когда один из супругов совершает адюльтер.

— Ну вот видишь. Я знал, что у тебя есть свое сложившееся представление о браке. — Чарлз улыбнулся и откинулся на подушку. — И ты бы знала, как я рад слышать, что у тебя нет желания наставлять мне рога.

— Я хотела бы то же самое услышать и от тебя. Губы Чарлза растянулись в широкой улыбке.

— Это тот случай, когда мне нравится проявление ревности — Чарлз! — предупреждающе проговорила Элли. Он хмыкнул и сказал.

— Элли, уверяю тебя, что мысль об адюльтере не приходила мне в голову с того самого времени, как я встретил тебя.

— Это обнадеживает. Прошла уже целая неделя, как ты стал на стезю добродетели.

Чарлз хотел было сказать, что на самом деле прошло уже восемь дней, но затем решил, что это будет совсем по-детски.

— Кажется, твоя роль жены для меня ясна — Прошу прощения?

— Во всяком случае, я не хочу сбиться с пути истинного.

— Это как-то не совсем понятно, — пробормотала Элли.

— Мне не хочется ничего другого, только бы всю жизнь провести в твоих объятиях.

Элли фыркнула.

— Не хочу даже думать о том, сколько раз вы говорили эти слова раньше, милорд.

С кошачьей грацией Чарлз соскочил с кровати и встал перед Элли. Воспользовавшись ее замешательством, он взял ее руку и поднес к губам.

— Если ты пытаешься соблазнить меня, — строгим тоном сказала она, — то у тебя ничего не выйдет.

Чарлз улыбнулся, и в его улыбке было что-то дьявольское.

— Я вовсе не пытаюсь тебя соблазнить, дражайшая Элинор. Я никогда не стал бы взваливать на себя такую задачу, которая под силу разве что Гаргантюа. В конце концов, ты благородна, ты пряма и ты сделана из прочного материала.

Все эти качества присущи бревну, подумала Элли, а вслух сказала:

— К чему ты клонишь?

— Все очень просто, Элли. Я думаю, что тебе следует соблазнить меня.

Глава 11

Она с такой силой толкнула Чарлза в грудь, что тот повалился на кровать.

— Да ты никак с ума сошел? — взвизгнула она. Чарлз лишь улыбнулся.

— Поверь, тебе не придется прибегать к силе, для того чтобы уложить меня в свою постель, дорогая жена.

— Для тебя это всего лишь игра!

— Нет, Элли. Это брак.

— Ты не знаешь, что такое брак.

— С твоего позволения, ты тоже не знаешь. — Чарлз протянул ей руку. — Предлагаю учиться этому вместе.

Элли вырвала руку.

— Не трогай меня! Я не могу думать, когда ты меня трогаешь.

— Весьма обнадеживающий факт, — пробормотал он. Элли бросила на него уничтожающий взгляд.

— Я не собираюсь пытаться тебя соблазнять.

— Это будет не очень трудно. И притом всегда гарантирован успех.

— Это будет чрезвычайно трудно! — возразила Элли. — Я не смогу вызвать в себе желание такой силы, чтобы у меня что-то получилось.

— Ну-ну. Хорошо обдуманный удар, но неверный. Элли очень хотелось ответить что-нибудь убийственно колкое, однако ничего умного в голову не пришло. Беда заключалась в том, что ее слова тоже были не правдой. Одного взгляда на этого человека было достаточно, чтобы у нее подогнулись колени. А когда он прикасался к ней, она едва не теряла сознание.

— Элли, — негромко сказал Чарлз, — пошли в кровать.

— Я прошу тебя покинуть мою спальню, — сурово ответила она.

— Неужели ты не хочешь попытаться воплотить мой план? Это несправедливо с твоей стороны — пренебрегать моими идеями.

— Несправедливо? Да ты просто с ума сошел!

— Иногда мне так кажется, — пробормотал Чарлз.