Окликни меня среди теней (Часть 1)

Кривенко Евгений
Окликни меня среди теней (Часть 1)

      Евгений Кривенко
      Окликни меня среди теней, часть 1
      Аннотация:
      Роман из цикла "Избранники Армагеддона".
      Западная цивилизация лежит в руинах после применения загадочного
      оружия под названием "черный свет" во время Третьей мировой войны. По воле
      случая (но случая ли?) русский юноша попадает в полуразрушенную Америку,
      где встречает свою любовь и одну смертельную угрозу за другой. Постепенно
      понимает, что оказался втянут в схватку могущественных сил. Он вынужден
      бежать с любимой мимо заброшенных городов и через снежные равнины, но
      странная погоня идет по пятам...
      ОКЛИКНИ МЕНЯ СРЕДИ ТЕНЕЙ
      Роман из цикла "Избранники Армагеддона".
      Западная цивилизация лежит в руинах после применения загадочного оружия под названием "черный свет" во время Третьей мировой войны. По воле случая (но случая ли?) русский юноша попадает в полуразрушенную Америку, где встречает свою любовь и одну смертельную угрозу за другой. Постепенно понимает, что оказался втянут в схватку могущественных сил. Он вынужден бежать с любимой мимо заброшенных городов и через снежные равнины, но странная погоня идет по пятам...
      Дай вороным пройти, Дженет,
      И пропусти гнедых,
      А снежно-белого хватай,
      Не выпускай узды!..
      Молодой Тэмлейн
      Часть 1
      К этому времени они миновали бывшие штаты Иллинойс и Висконсин, и углубились на Территорию Мин-Айоу. К этому времени они привыкли к виду мертвых городов и лишь старались проезжать их быстрее. К этому времени все гуще шел снег, но еще не покрыл всю землю.
      Остались позади пустынные и величественные берега Миссисипи, остались позади сверкающие огнями Города-Близнецы, осталась позади покореженная машина бандитов поперек шоссе. О тех, кто еще оставался позади, Русов старался не думать. В любой момент они могли настичь, появившись из вихрей поземки или бегущих встречь перелесков - белые, как летящий снег, и такие же безмолвные. Но если промедлили, то впереди было безлюдье: заснеженные леса, американская граница, - и потом опять чужая страна.
      Джанет зашевелилась рядом, спустила ноги с сиденья, на котором так уютно устроилась и сладко зевнула.
      - Слава богу, это большая машина, - молвила она, глядя на мелькающие деревья. - Иначе мы сошли бы с ума от тесноты.
      Она наклонилась, достала из сумки термос и налила чашку. Салон наполнился чудесным ароматом настоящего кофе: и когда только успела о нем позаботиться?
      - Попей, милый. Это сколько же я проспала?
      Не сбавляя скорости, Русов взял одной рукой чашку и стал прихлебывать. Он не отрывал глаз от дороги. Это была хорошая дорога - не первый час вел машину, а им не попалось ни разрушенных мостов, ни поваленных деревьев. Но и встречных машин почему-то тоже не было.
      Джанет налила кофе и себе, выпила и с вздохом убрала термос.
      - Спасибо дяде!
      Некоторое время она смотрела на однообразный пейзаж за окном, потом повернулась к Русову. Лицо давно утратило мертвенно-белый цвет, который напугал его в ночь бегства. За два дня пути оно посвежело. Рыжеватые волосы обрели прежний блеск, кудрями падали на плечи, льнули к обивке сиденья. Зрачки зеленоватых глаз расширились.
      - Юджин, расскажи еще раз, как ты нашел меня. Как оказался здесь. Русов смутился - никак не мог привыкнуть, с какой любовью на него смотрит Джанет.
      - А знаешь, - сказал он неловко. - Ведь мы едем в сторону России. Почти тем же путем, каким я прилетел когда-то. С каждым часом все ближе мой город.
      Джанет встряхнула волосами и рассмеялась:
      - Ну да! Только все дороги кончатся гораздо раньше. Ты же мне рассказывал. Дальше тянутся леса и тундры Лабрадора, раскинулись моря, полные айсбергов, а за ними снега Гренландии. Потом Атлантический океан и только затем Европа. А там еще надо пересечь Черную зону. До твоего города не доберешься, Юджин. Разве только на самолете. Странное у него название. Повтори-ка еще раз.
      - Кандала, - с улыбкой выговорил Русов название родного города по-английски. - Это совсем не плохой город, Джанет, хотя и бедный. В тот день я не думал, что оставлю его. Да еще окажусь на другом континенте...
      1. Беглец
      Русов подогнал газик к крыльцу и вышел - размяться и прогнать остатки сна. Ему пришлось поднять воротник куртки: с гор, кое-где уже покрытых снегом, дул холодный ветер. Из полосы тумана вставало солнце. Снизу оно было тревожно-красным, посередине желтым, а сверху горело белым огнем.
      Из дома слышался шум сборов и пронзительный голос Марьяны. Русов поежился, но не от холода. Хотя был не прочь выпить чашку горячего чая с брусничным вареньем, в дом не пошел.
      Наконец на крыльце появился отец в бесформенной рыбацкой куртке и резиновых сапогах, а следом ещё двое, экипированных таким же образом - гости из столицы автономии. Гости отчаянно зевали и Русов им в душе посочувствовал: отец мог пить всю ночь напролет, но за дело всегда брался с раннего утра, будь то рабочая планерка или выезд на рыбалку, как сегодня.
      - Пошевеливайся!
      Это было первое слово, которое отец бросил Русову и стал вытаскивать на крыльцо рюкзаки, набитые рыбацким снаряжением и бутылками. Русов покорно таскал рюкзаки, укладывал за сиденья, а потом сел за руль. Гости влезли назад, дыша водочным перегаром. Отец грузно уселся рядом.
      Марьяна в нарядной красной кофте вышла на крыльцо, зыркнула на Русова и заулыбалась гостям.
      - Счастливой дороженьки, дорогие, - нараспев сказала она. - Ни пуха ни пера!
      - К черту, - сипло отозвался отец. И кивнул Русову: - Трогай!
      Гости захрапели, пока Русов еще вел газик по улицам города. Как обычно утром, не встретилось ни одной машины. Солнце ярко освещало давно не крашеные стены домов, над тротуарами краснели гроздья рябины. Миновали порт с ржаво-белыми корпусами судов на синей воде. Несмотря на ранний час, в порту шла работа: лязгало железо, поворачивались стрелы портальных кранов. Близился конец навигации, надо было успеть принять и отправить грузы. Дорога пересекла по мосту бурно мчащуюся реку и пошла в гору.
      На душе Русова полегчало. Желтые стволы сосен и голубой простор моря прогнали тоску, которую наводил набитый женщинами и детьми дом градоначальника. Русов ютился там на птичьих правах после смерти матери. Сколько ни просил отца выделить ему комнату из запасного жилого фонда - первому лицу в городе это ничего бы не стоило, - тот не соглашался, хотя от мысли сделать Русова своим преемником явно отказался. Теперь старший сын Марьяны, Семен, обычно сидел позади него в кабинете и с суровым видом наблюдал, как отец кричит на провинившихся начальников и выслушивает просителей.
      ''Держит меня при себе как посыльного, - порой с горечью думал Русов. Зачем?"
      Хотя поведение отца часто бывало непонятным: то кричит и топает ногами, а то прикажет подать водки, нальет просителю, пригорюнится и слушает, как тот рассказывает про житье-бытье. Сам отец на работе не пил.
      "Хватит об этом", - решил Русов.
      Дорога поднялась на перевал и теперь спускалась, прямая как стрела. Вдали синели сопки, слева они подходили совсем близко, и каменистые склоны вздымались над дорогой. Ровно гудел недавно отрегулированный мотор, похрапывал рядом отец, и Русов был почти счастлив. Впереди ждало несколько дней безделья - только лес, река, да бьющаяся на леске рыба...
      Через полчаса он помрачнел и сбавил скорость.
      Они были почти у цели, и дорога стала гораздо хуже. Конечно, ей не досталось так, как военному аэродрому - там остался только кратер с рыжими голыми скатами, но и здесь дорожное полотно было покорежено и приходилось ехать по рытвинам, кое-как засыпанным щебнем. Пробудился счетчик радиации, со стрекотом выплевывая на дисплей растущие числа.
      Но это было терпимо, а когда Русов объехал обгорелый холм, а за ним еще два, заваленных выбеленными солнцем и непогодой скелетами деревьев - по неизвестной причине ни пожары, ни гниение за двадцать лет не коснулись их, - то снова начался нормальный лес, жизнь здесь взяла свое.
      У поворота к дублирующему аэродрому - ядерный удар не затронул его - Русов притормозил. Его взгляд, как всегда, приковала уходящая вперед дорога. Она сразу делалась гораздо хуже, круто спускалась между холмов к синевшему морю и пропадала из виду. Невеселой была эта синева; солнце не бросало туда ни единой искры, словно густая тень лежала на воде и прибрежной равнине. Когда-то там был город и военно-морская база, а теперь раскинулась Черная зона - царство вечного сумрака, где среди деформированных деревьев скользили странные твари.
      Холод струйкой протек по спине. Русов аккуратно повернул направо.
      Их ждали, ворота ярко-зеленого цвета отъехали в сторону и газик покатился к домику командного пункта. Возле него уже лениво крутил лопастями окрашенный в камуфляжную краску вертолет. Русов затормозил и растолкал отца. Тот недовольно замычал, но сразу проснулся, повернулся и стал будить гостей.
      Из домика вышли двое и направились к ним. Невысокий генерал, как всегда, шагал размашисто; ординарец едва тащил за ним два необъятных рюкзака. Русов вышел и с удовольствием потянулся. Воздух приятно охладил лицо, возле уха сразу заныл комар.
      Генерал подошел и стал шумно приветствовать гостей, обнимать и хлопать по спинам. Затем вся компания направилась в командный пункт - перекусить чем бог послал, как радушно объявил генерал. Русов получил указание погрузить пожитки в вертолет, подвел газик поближе и, чувствуя как ерошит волосы поднятый винтом ветер, стал таскать рюкзаки. Пилот обернулся и помахал ему рукой.
      Постанывая, доплелся ординарец с рюкзаками. Русов помог и ему, потом отогнал машину, положил руки на руль и уткнулся в них лицом. Как надоела эта жизнь на побегушках! Захотелось оказаться подальше от людей. Он попытался представить реку, куда сейчас полетят - серебристую водную гладь, рвущееся из рук удилище, бьющуюся на леске форель.
      ...И незаметно задремал, слишком рано сегодня пришлось вставать.
      Он сразу увидел реку, только вода была гораздо темней, чем ему представлялось - она была совсем черной. На другом берегу стояла женщина. Лес позади затягивала дымка, и платье выделялось яркой белизной. Но еще ярче сияли пламенно-рыжие волосы женщины.
      Русов сразу узнал покойную мать.
      Она вгляделась, улыбнулась и помахала рукой. Жест был нетороплив и спокоен, словно говорил: ''До свидания!''
      Русов проснулся, сердце сильно билось.
      Он давно не видел во сне мать. Первое время ее присутствие ощущалось часто, особенно по ночам, когда он лежал без сна и в шорохе дождя чудились подкрадывающиеся шаги тварей из Черной зоны. Тогда она приходила, клала прохладную руку на лоб, и они отправлялись гулять по тропинкам странного, но очень красивого сада. Наверное, ей не хотелось оставлять сына одного в чужой для себя стране... А потом перестала приходить, словно однажды зашла в сад чересчур далеко и не смогла вернуться. И вот появилась снова...
      От домика возвращалась веселая компания: на гостях из столицы автономии повисли две девицы в камуфляжных костюмах и с ярко накрашенными губами. Отец с виноватым видом подошел к газику.
      - Прости, Евгений, - заговорил он и Русов вздрогнул от удивления: отец не любил извиняться. - Места в вертолете для тебя не осталось. Этих баб, - он добавил нецензурное слово, - генерал берет, чтобы гостей ублажать. Одной водки и рыбалки для них маловато. Останься пока тут, дежурный о тебе позаботится. Может быть, пару фильмов переведешь, у них вроде есть новые.
      Отец неловко ткнулся щетинистым подбородком ему в щеку и зашагал к вертолету. Русов остался сидеть с открытым ртом, таких нежностей у них в семье давно не водилось. Вскоре опомнился, поспешил к вертолету и забрал свой рюкзак.
      Когда все уселись, машина слегка просела. Потом, набирая мощь, раскрутились винты, вертолет оторвался от земли и со звенящим гулом ушел в небо. Постепенно уменьшаясь, он направился на северо-восток; там сохранились девственные леса и чистые реки, остались и заброшенные поселки геологов, так что рыбалка предполагалась с комфортом.
      Русову ничего не оставалось делать, как подогнать газик к домику командного пункта. Выключил мотор, спрятал ключи в карман, взял рюкзак и поднялся на крыльцо. Когда отворил дверь, то закашлялся от повисшего в комнате сигаретного дыма.
      - Будь здоров, не кашляй! - бодро отозвался сидевший за столом человек. Он был в расстегнутой куртке, лысый, с блестящими от пота щеками. - Ничего, что накурено, зато комаров меньше будет. Вот, выпей, - он кивнул в сторону стоящей на столе канистры, - это твой отец оставил. Заодно давай познакомимся. Михаил Сирин, механик.
      Он протянул жесткую ладонь.
      - Евгений, - буркнул Русов.
      Он сел, выбрал стакан без следов губной помады и налил чуть не половину, настолько выбили из колеи странный сон и непривычное поведение отца. Водка была неважная, местного производства, да и пить Русов не привык - в голову сразу ударило.
      - Давно здесь служите? - спросил он, двигая непослушным языком.
      - С самой войны, - охотно отозвался Сирин. Он налил себе и кивнул на тарелку с распластанной семгой: - Закусывай. Мне она обрыдла. Живем тут на рыбе да на консервах, неизвестно зачем живем.
      - Уехали бы, - промямлил Русов, вгрызаясь в сочную мякоть. - У вас лет двадцать выслуги должно быть.
      Сирин одним махом проглотил водку и со стуком поставил стакан, глаза подозрительно заблестели.
      - Куда уехать? - зло спросил он. - На тот свет, что ли? Только там меня и ждут. Жена и дочка дожидаются. - По щекам и вправду потекли слезы.
      Русов оторопело откусил семги, навидался пьяных слез в отцовском доме и не терпел этого зрелища. Но Сирин взял себя в руки, налил еще водки, а потом вытащил из кармана скомканный платок и вытер глаза.
      - Ладно, - вздохнул он. - Что было, того не вернешь, сколько раз себе говорил. А ехать мне некуда, парень. От Москвы сам знаешь, чего осталось. Тут хотя бы на казенных харчах. Ну ладно, пойдем. Устрою я тебя.
      Он встал, аккуратно завинтил канистру пробкой, взял за ручку и повел Русова по лесенке вниз. Спускались на удивление долго - рука Русова устала нести рюкзак, - наконец уперлись в овальную стальную дверь. Сирин отворил, и они оказались в тускло освещенном коридоре. Было душновато, направо и налево через равные интервалы располагались такие же двери.
      - Командный пункт, - сообщил Сирин. - Хотя чем теперь командовать? Вот моя конура, можешь располагаться на второй койке. А хочешь, видак погляди.
      Он толкнул другую дверь - открылся обширный зал, уставленный пультами.
      - Почти всё это железо больше не работает, - хмуро сказал Сирин. - Но "тарелка" наверху в порядке, а спутниковый тюнер новенький, недавно из Китая. Любит начальство видики поглядеть. Естественно, не китайские. Кстати, твой отец сказал, что это ты их переводишь? Откуда английский так хорошо знаешь, парень?
      Ну вот, приехали! Русова даже передернуло, до того надоело объясняться.
      - У меня мама американка, - неохотно сказал он, оглядывая сумрачный зал. Приехала еще до войны с христианской миссией. После этой заварухи, конечно, пришлось остаться. Отец ее в жены взял. Из-за этого целый скандал был. Она и выучила меня языку. Часто свой штат, Каролину, вспоминала, английские книжки мне читала...
      - Ну и ну, - присвистнул Сирин. А потом ухмыльнулся: - Выходит, ты у нас наполовину американец! То-то рожа не русская, больно вытянутая. Но все равно, красавчик. Девки небось так и бегают...
      Русов стиснул кулаки. Только этим утром, бреясь тупой китайской бритвой, он в очередной раз скептически разглядывал себя в зеркале. Грязноватые светлые волосы (давно пора постричься), курносый нос, следы прыщей на коже. Лишь глаза выглядели неплохо: мать называла их голубыми, но цвет скорее походил на серый... Слова Сирина вдобавок напомнили детскую дразнилку, Русова донимали ей в школе, пока свежи были воспоминания о войне: ''Один американец засунул в жопу палец и вытащил оттуда говна четыре пуда''.
      - Замолчи, пожалуйста, - сказал он, не заметив, как перешел на ты. - А то и ударить могу.
      Сирин осекся, глаза погрустнели.
      - Ладно, извини, - пробормотал он. - Тошно мне. Пойду, прилягу. Если хочешь переводить, аппаратура вон там. - Он повернулся и, тяжело ступая, вышел из зала.
      Русов шумно выдохнул. Щеки пылали, ничего не видя он сел за стол. Привычный вид аппаратуры несколько успокоил. Телевизор был небольшой, но видеомагнитофон хороший: цифровой, с функциями редактирования и с микрофоном. Оба, конечно, китайского производства.
      Русов взял со стола кассету, вставил в магнитофон и некоторое время наблюдал за изображением, не понимая ни слова. Наконец пришел в себя и расслышал английскую речь. Российские фильмы привозили из других автономий (восстанавливать единое телевещание ни одна автономия не хотела), а остальные были американскими, пару спутниковых программ здешняя "тарелка" принимала. Китайские передачи смотреть не запрещалось, но долго их никто не выдерживал: слишком назойливо вещали о процветании в странах Китайского Содружества.
      Русов придвинул микрофон, отрегулировал уровень записи, прогнал ленту к началу и начал дубляж. Получалось у него неплохо и он гордился, что зарабатывает на жизнь самостоятельно. Местные прокатчики и кабельное телевидение платили за каждый переведенный фильм. Выходило немного, но на китайские тряпки и конфеты для сестричек хватало.
      Фильм оказался типичным боевиком.
      Симпатичный парень и красивая девушка становились свидетелями бандитской разборки, их обвиняли в убийстве, и приходилось бежать от полиции в Черную зону. Выглядела она кошмарнее здешних: парню то и дело приходилось спасать девушку от гигантских пауков или жутких мутантов. Порою для разнообразия девушка спасала его. Под конец они выбирались к цивилизации, эффектно расправлялись с бандитами и заканчивали действо затяжным поцелуем.
      Русов зевнул, отложил микрофон и от нечего делать стал смотреть кассету дальше. Пошла информационная программа: новости о каких-то выборах, интервью с конгрессменом от некоего Ил-Оу о проблемах содержания больных черной немочью, реклама (в основном китайских товаров), пара криминальных происшествий. Мельком показали городские виды: машин на улицах было меньше, чем в недавнем боевике, но дома казались ухоженными.
      Русов смотрел вполглаза, в основном слушал голос диктора и запоминал произношение. В который раз подумал: доведется ли встретиться с американцами и самому поговорить по-английски? Шансов на это казалось немного.
      Он протянул руку, чтобы выключить телевизор.
      Сзади раздалось лязганье открываемой двери. Вошел Сирин - лицо опухло, одежда помята.
      - Сидишь? - спросил он, с отвращением оглядывая зал. - Пойдем, прогуляемся. Свежего воздуха глотнуть хочется.
      Русов потянулся и встал. После недавней насмешки Сирин стал ему неприятен, но ссориться не хотелось.
      - Пойдем. Покажешь, что у вас тут есть?
      - Кой-чего есть, - с хмурой гордостью сказал Сирин. - Пошли через ангар.
      Они вышли в коридор, и перед очередной дверью Русов впервые увидел в подземелье других людей. Два бледноватых юнца в камуфляже забивали козла за металлическим столом.
      - Это кто с тобой? - недовольно спросил один у Сирина.
      - Сын здешнего градоначальника. Генерал разрешил.
      - Улетел старый козел? - вступил в разговор другой. - Небось всю неделю водку жрать будет. Не жмись, давай и нашу долю.
      Сирин достал из кармана фляжку, двое оживились и перестали обращать на них внимание.
      За дверью оказалось темно, по сквозняку Русов понял, что вошли в обширное помещение. Сирин, чертыхаясь, шарил по стене. Наконец вспыхнул свет и Русов вздрогнул: вереница ламп осветила огромный зал. На полу из бетонных плит, сгорбившись, сидели огромные черные птицы с выпуклыми глазами поверх хищных клювов.
      ''Да это же самолеты, - с опозданием понял Русов. - Боевые самолеты!''
      - Вот они, птички наши, - с любовью сказал Сирин. - Им лет по двадцать, а выглядят как новенькие. Жалко, что немного осталось. Несколько машин пришлось разобрать на запчасти.
      - А с кем воевать собираетесь? - поинтересовался пришедший в себя Русов. Китайцы за Урал не полезут. Они наших Черных зон боятся как черт ладана, вдруг на их драгоценные гены подействуют. И американцам теперь не до нас.
      Сирин не ответил, любовно и в то же время с тоской оглядывая самолеты. Похоже, они оставались единственным, что ему было дорого в жизни.
      - Это "СУ-34М'', - сказал он, будто не слыша Русова. - Лучшие фронтовые бомбардировщики в мире. У китайцев и сейчас ничего подобного нет.
      - Они с ядерным оружием? - шепотом спросил Русов.
      - Нет. - Сирин нахмурился. - У нас его не было. А где было, сам знаешь, что там теперь.
      Шальная мысль пришла в голову Русова, слегка уколов при этом мозг - то ли навеянная недавним фильмом, то ли откуда-то со стороны.
      - А до Америки такой самолет долетит?
      - Хм. - Сирин был озадачен. - Вообще-то это не стратегический бомбардировщик. Полетная дальность четыре тысячи пятьсот километров. Но если снять боезапас и подвесить дополнительные баки... Надо посчитать.
      Он с интересом поглядел на Русова:
      - Хочешь слетать, а?
      Русов смутился:
      - Да нет, просто так подумал. Тоскливо тут.
      - Тебе-то что тосковать? - Они шли через ангар. - Отец начальником пристроит, бабу хорошую найдешь, жить не в развалюхе будешь.
      Русов промолчал. Потому и тошно было, что за него уже все решено. А куда деться из маленького городка, чудом уцелевшего в Большой войне? Разве только наняться матросом, да и те плавают не дальше Архангельской автономии.
      Сирин оглянулся на понурых металлических птиц и закрыл дверь. Провел Русова по коридору, открыл другую. Пахнуло свежим воздухом, и они оказались на улице. Последняя дверь была вделана прямо в скалу.
      - Ну вот, - блаженно сказал Сирин, усаживаясь на бревно. - Замаскированы мы неплохо. Да толку что? Боеспособности никакой. Да и воевать не с кем, это ты правильно заметил. В других автономиях армия границу охраняет или за бандитами гоняется, а в наших краях бандитам не выжить. И вместо границы Черная зона, сто лет никто не полезет. Просто положена военная часть, вот и все. Зимой по норам сидим, а летом промышляем. Рыбу ловим, зверя иной раз завалим. Консервов еще на двадцать лет хватит. Вымениваем их на свежий хлеб, да бабам даем. За то, что они нам дают, ха-ха-ха. Нас всего-то пятьдесят человек. А командует генерал! То-то он для ревизоров расстарался, чтоб оставили все как есть. А, черт с ними со всеми!
      Сирин вытащил сигареты и закурил.
      - А почему народу не видно? - полюбопытствовал Русов, тоже садясь на бревно. Окурков было набросано пропасть: видать, любимое место для перекуров.
      - Так на семге все, - пояснил Сирин, выпуская дым и щурясь на солнце. Чего ради сейчас с проверкой приехали? Семга идет. У нас своя речка есть, сеть поставлена. Генерал с ревизорами будут ловить культурно: спиннинги закидывать конечно, когда от водки очухаются, - а наши по-простому: сеть вытягивать, семгу пластать и солить. На весь год запасаем.
      Русов залюбовался пейзажем. Внизу лежало безмятежно синее озеро, за ним вставали лесистые холмы, а выше плыли белые облака.
      - Красиво тут, - вздохнул Сирин. - Привык к этим местам за двадцать лет. А где моя жена и дочка лежат, так и не знаю.
      - А может, они живы, - осторожно сказал Русов. - В центре, говорят, многие города тоже уцелели.
      - Где там, - отмахнулся Сирин. - Знаешь, как Москву теперь называют? Городом белых костей. Все цело: здания, ценные вещи, деньги. Только даже мародеры туда не заходят. Про нейтронное оружие слышал?
      - А вообще, как это было? - Русов попытался отвлечь собеседника от горьких воспоминаний. - С чего все началось?
      - Да кто его знает? - удивился Сирин. - Кто успел что-то увидеть на своих дисплеях, тех давно нет. Они в числе первых целей и оказались. Выжили только те, кто ни фига не видел. Или по норам сидел как мы, или в глухомани самогонку хлестал. Тебя-то как учили в школе?
      - Ну, - неохотно сказал Русов. - Была, дескать, такая военная организация НАТО. Она придвинула базы к нашим границам, а потом коварно нанесла удар. Мы достойно ответили. НАТО больше нет, Европы тоже, да и Америка получила серьезный урок...
      - В общем, потаскали картошку из огня для китайцев, - перебил Сирин. - Так и считай. И я не больше твоего знаю, разве что самую малость. И генерал тоже. Может быть, в твоей Америке им больше известно. Только туда не доберешься...
      Он бросил окурок:
      - Ладно, пошли отсюда. Холодает. Действительно, поднялся ветер. Деревья зашумели, озеро сделалось стального цвета, по воде побежала рябь. Облака вытягивались, словно призрачные руки шарили по небосводу. Пахнуло осенью и чем-то еще, неопределенным и зловещим. Наверное, ветер подул со стороны Черной зоны.
      В подземном зале управления Сирин засел за компьютер и между делом кинул Русову пачку фотографий.
      - Посмотри, это ребята над Европой снимали. Давно, лет десять назад. Тогда еще летали в разведку.
      Русов взял фото неохотно, но они оказались другими, чем ожидал; жуткая нечеловеческая красота приковывала взгляд.
      Когда-то здесь был город...
      Остатки оплавленных адским огнем зданий походили на причудливые сталагмиты желтого, оранжевого и красного цвета. Улицы были размыты потопом ударных волн и тонули в зарослях - настоящих буро-зеленых джунглях. Местами из-под массы растений выглядывали погнутые фонарные столбы или кузова автомобилей. Кое-где виднелись даже цветы - огромные гроздья желтых и красных бутонов, словно кинутые кем-то в насмешку к надгробиям европейской цивилизации.
      - Да уж, - неопределенно сказал Русов, откладывая фотографии. - Она вся такая?
      - Да нет, кое-где живут. - Сирин не отрывал глаз от дисплея. - На севере Норвегии, например. Но в общем картины похожи. Европа ведь маленькая, а ей достались и те ракеты, что пошли на натовские базы, и те, что против Америки запустили. Американцы их в основном посбивали, но ядерные боеголовки все равно срабатывали...
      Он умолк, а Русов принялся дублировать очередной фильм - любовную драму, пронизанную ностальгией по благополучному прошлому. От скучноватого занятия отвлек Сирин.
      - Слушай, получается, - возбужденно сказал он, отрываясь от компьютера. - Я рассчитал по электронным картам. Надо лететь на сверхзвуковой, на высоте одиннадцать километров. Над Гренландией сбросить запасные баки, скорость тогда увеличится и горючего в самолете хватит до Великих Озер, это семь тысяч километров отсюда. Останется еще минут на двадцать. Хватит, чтобы отыскать место для посадки.
      - Ты о чем? - удивился Русов.
      - А помнишь, ты спрашивал, долетит ли ''СУ'' до Америки? Долетит! Хорошая машина. Надо будет пилотам расчеты показать. Ладно, пойду баиньки. Захочешь есть, консервы вон там.
      Русов закончил переводить фильм, перекусил холодными консервами и походил по залу. Порой нажимал кнопки, казавшиеся ему безопасными, но экраны большей частью оставались темными - лишь немногие пробуждались к жизни, да и те только мерцали, словно по всей Земле шел бесконечный снег.
      Он снова сел к аппаратуре и включил тюнер. Как обычно, местное радио транслировало классическую музыку. Наконец диктор зачитал новости - в основном примеры отеческой заботы властей о населении, а под конец скороговоркой сообщил о происшествии: в Петрозаводске дотла сгорела физическая лаборатория университета. Никто из сотрудников не спасся, пожарные вытащили из развалин лишь обгорелые трупы.
      Русов зевнул и протянул руку к выключателю. Она остановилась на полпути, сбоку стоял Сирин с совершенно белым лицом.
      - Ты чего? - ошарашено спросил Русов. Но Сирин не ответил, постоял и ушел, шаркая ногами.
      Русов пожал плечами, потом стал устраиваться на ночлег. Идти в комнатку Сирина не хотелось, решил лечь спать на продавленном диване в зале, благо в рюкзаке был спальный мешок. Вместо подушки положил свернутую куртку, переоделся в тренировочный костюм и залез в мешок с головой. Ему стало уютно, совсем как в детстве, когда мама подтыкала одеяло со всех сторон и тихонько напевала что-нибудь по-английски. Он скоро уснул.
      Проснулся внезапно от тяжкого гула, диван задрожал.
      Русов откинул капюшон спальника и услышал частый отрывистый стук.
      "Стреляют? - ошалело подумал он. - Учения у них, что ли?"
      Стало жутковато, и он начал выбираться из мешка. Едва поставил ноги на пол, как сильно качнуло - на этот раз грохот раздался ближе, с потолка на голову посыпался сор. Русов кое-как надел ботинки и кинулся к двери, чувствуя противную слабость в коленях.
      Едва выглянул в тускло освещенный коридор, как раздался мерзкий визг и неподалеку из стены брызнула каменная крошка.
      Русов рванул дверь на себя, ручка выскользнула из вспотевшей ладони, и он едва не упал. Удержался, снова схватился за дверь, плотно прикрыл и опустил тяжелый засов.
      И в самом деле стреляли! То ли метили специально в него, то ли залетела случайная пуля. Может быть, охрана перепилась и развлекается, стреляя куда попало? Начальства ведь нету. Тогда надо отсидеться за стальной дверью. Но сердце ныло, помнил недавний грохот. Похоже, что одну за другой взрывали именно двери.
      Неужели война? Но с кем?
      Русов растерянно сел на диван.
      ...И подскочил: адский вопль пронизал тишину подземелья. Тоска и механическая злоба слились в этом вое - Русов не сразу понял, что слышит сирену.
      Вскоре вой прекратился, а коридор загудел от бегущих ног. Кто-то упал возле двери, вскочил и с приглушенной руганью устремился дальше. Снова остервенело застучали автоматы (Русов знал этот звук, стрелял на уроках по боевой подготовке). Эхо вторило в коридоре и казалось, что стреляют со всех сторон.
      Вдруг все смолкло. Русов продолжал сидеть, не зная что делать. Тишина углублялась, становясь более жуткой, чем грохот недавней стрельбы. Русов не выдержал, встал, приблизился на цыпочках к двери и приложил ухо к холодному металлу.
      И ощутил ледяной холод, только теперь у себя в животе; снова предательски ослабли колени.