Загадочная незнакомка

      – Очень хорошо. Мы с мистером Кэйном сотворили волшебство. Пойдем спать.
      К сожалению, Джунипер была права. Софи не знала, как с этим бороться, но сдаваться не собиралась.
      – Ох, Софи! – в отчаянии воскликнула Джунипер. – Жизнь обошлась с тобой слишком сурово.
      – Не жизнь, а Иво Хардвик, – процедила Софи сквозь зубы. – Я скоро с ним поквитаюсь.
      Джунипер застонала и выпорхнула из гостиной вслед за Софи. Софи увидела в вестибюле Габриэля. Он сидел рядом с Дмитрием и беззаботно болтал, будто и не было этого поразительно волшебного поцелуя. А может, для него он не был таким уж волшебным, как для нее?
      Габриэль и Дмитрий встали, но не успели ничего сказать, потому что к Софи вдруг подлетел высокий, довольно симпатичный мужчина. На губах его блуждала глупая ухмылка. Он показался ей смутно знакомым.
      Где же она его видела? Ах да. Он приходил сегодня вечером на сеанс вместе со своей некрасивой, похожей на серую мышку женой, которая откровенно боготворила своего супруга. Софи напророчила им счастливое будущее и целую кучу здоровых и смышленых детишек.
      Она изобразила улыбку, пытаясь вспомнить, как его зовут. Кажется, Паттерсон.
      – Здравствуйте, мисс Мадригал. – Паттерсон низко поклонился.
      Софи сморщила нос:
      – Мистер Паттерсон, если не ошибаюсь?
      Он по-лакейски распрямился и отвесил еще один поклон, уже не такой низкий, тетушке Джунипер:
      – Совершенно верно, мэм.
      Повисла пауза. Габриэль хмуро взирал на вошедшего, а Джунипер искренне улыбалась, по своей наивности не предполагая ничего дурного. Ей казалось, что добрый житель Тусона в столь неурочный час пришел засвидетельствовать им свое почтение. Сама же Софи догадывалась, что кроется за этим визитом, но ждала, что будет дальше, очень надеясь, что ошиблась.
      – Э… – протянул Паттерсон, – я предполагал, что вы заканчиваете работу примерно в это время, и решил… одним словом, я хочу попросить, чтобы вы провели остаток вечера со мной, мисс Мадригал.
      Софи удивилась такому нахальству:
      – Прошу прощения?
      – Так вы знакомы? – воскликнула Джунипер. – Я не знала. Ну что ж, желаю приятно провести время. – Она отошла в сторонку, не желая замечать очевидное.
      Софи слегка склонила голову набок.
      – Я не понимаю, мистер Паттерсон. Вы с женой… – она сделала ударение на этом слове, – желаете получить еще одну консультацию? Кажется, сегодня вечером я дала вам весьма подробное описание вашего будущего. Простите, но сейчас я немного устала.
      – Получить консультацию? – Паттерсон весело расхохотался. – Не говорите глупостей, милая мисс Мадригал.
      Глупостей? Она застыла на месте.
      – Тогда чего же вы от меня хотите, мистер Паттерсон? – Она ждала, что он назовет вещи своими именами. Прямо здесь, перед лицом Габриэля Кэйна и всемогущего Господа. Пусть Габриэль знает, какие унижения ей приходится терпеть! И это ничто в сравнении с тем, что она уже пережила.
      – Ну же, милочка, не упрямься. Ты красивая женщина. Я уверен, что ты зарабатываешь себе на жизнь не только гаданием.
      Софи не успела придумать достойный ответ этому похотливому слизняку, как мистер Паттерсон вдруг кулем свалился на пол, получив сокрушительный удар кулаком по скуле. Софи отскочила в сторону.
      – Вставай! – гневно сжимая увесистые кулаки, прорычал Габриэль, обращаясь к поверженному Паттерсону. – Вставай, подонок! Я убью тебя.
      Софи схватилась за сердце:
      – О Боже, ты его ударил!
      – И ударю еще раз.
      – Не надо, пожалуйста! Давай уйдем.
      – Черт возьми, Софи, этот человек не смеет говорить тебе такие вещи. Я не позволю ему.
      Поверженный мистер Паттерсон застонал. Софи взглянула на Дмитрия, который философски пожал плечами, и взяла Габриэля за руку:
      – Прошу тебя, Габриэль, не устраивай скандала.
      Габриэль обернулся и сердито уставился на Софи:
      – Ты слышала, что сказал тебе этот подонок?
      – Конечно, слышала, – раздраженно ответила она, – причем далеко не в первый и, думаю, не в последний раз. Пойми, женщины моей профессии – легкая добыча для таких, – Софи пнула Паттерсона мыском ботинка, – хищников, как он.
      Паттерсон застонал.
      – Но это несправедливо! – воскликнул потрясенный Габриэль.
      Софи почувствовала удовлетворение.
      – Ты наконец-то понял?
      – Что здесь происходит? – спросил подошедший ночной портье, видимо, привлеченный громкими голосами.
      Увидев мистера Паттерсона, лежащего на полу вестибюля, он нагнулся и помог ему встать, отряхивая от пыли рукава и лацканы его сюртука.
      – Что случилось, сэр?
      – Не тратьте на него время, – повысил голос Габриэль. – Он сделал непристойное предложение мисс Мадригал, и я его ударил. И ударю еще.
      Софи было интересно, как отреагирует на это портье, который и сам не раз бросал на нее похотливые взгляды. Она переложила в другую руку красный бархатный мешок с хрустальным шаром и поправила висевшую на плече дорожную сумку.
      – Вы хотите сказать, что мистер Паттерсон… э… что он…
      – Черт возьми, он грубо приставал к мисс Мадригал! – заявил Габриэль.
      Софи была потрясена. Еще никогда в жизни мужчина не выступал в роли ее защитника. И, что особенно лестно, этим защитником стал Габриэль Кэйн.
      – Она шлюшка, – сказал поднявшийся с пола Паттерсон, тяжело навалившись на плечо ночного портье. – Я думал, она не откажется.
      Взвизгнув, Паттерсон отпрянул в сторону, увидев, что Габриэль замахивается, чтобы огреть его еще разок.
      – Пожалуйста, сэр, перестаньте! – строго сказал портье. – Так не ведут себя в приличном отеле.
      – В том, что он предложил мисс Мадригал, не было ничего приличного, – сквозь зубы процедил Габриэль.
      – Он просто ошибся, – сказал портье, окинув Софи недвусмысленным взглядом. – Она обыкновенная гадалка, сэр. Нет ничего удивительного в том, что этот парень…
      – Болван! – Габриэль угрожающе шагнул к портье. Тот испуганно отступил. – Сначала я расправлюсь с ним, а потом доберусь до тебя, презренный сын двухголовой коровы! Эта женщина – леди, и ты будешь обращаться с ней подобающим образом, или я преподам тебе урок вежливости, который ты вряд ли забудешь. Ты меня понял?
      Габриэль стоял нос к носу с ночным портье, который пытался использовать тело Паттерсона в качестве щита.
      – Кажется, у меня сломана челюсть, – горько пожаловался Паттерсон.
      Габриэль обернулся к нему:
      – Рад это слышать. Я охотно провожу тебя домой и расскажу твоей жене, в какую переделку ты попал. Пусть знает, за какого мерзавца она вышла замуж.
      – Что?! – ужаснулся Паттерсон.
      Софи наслаждалась этим неожиданным спектаклем. Подойдя к Габриэлю, она легонько похлопала его по плечу:
      – Думаю, вы достаточно ясно выразили свою точку зрения, мистер Кэйн. Эти парни – тупые невежи, и вам не стоит тратить на них время. – Она царственно обернулась к карлику: – Дмитрий, отнеси, пожалуйста, эти вещи ко мне в номер.
      Русский коротышка изящно поклонился, взял у Софи бархатный мешок и дорожную сумку, отсалютовал Габриэлю, как будто тот был по крайней мере генералом, и ушел исполнять приказание своей госпожи. Софи обернулась к мужчинам, которые буквально приросли к полу гостиничного вестибюля, и брезгливо взглянула на Паттерсона.
      – Вы презренный человек, – сказала она. – У вас замечательная жена, которая слишком высоко вас ценит. Было бы справедливо, если бы мистер Кэйн отвел вас домой и рассказал вашей жене о вашем гадком поступке.
      – Но… но… но…
      Габриэль схватил Паттерсона за грудки и основательно встряхнул:
      – Заткнись!
      Паттерсон послушно замолчал.
      – Но если он это сделает, – продолжала Софи, восхищаясь действиями Габриэля, – ваша супруга сильно расстроится. Так что давайте не будем трогать бедную женщину. Ей еще придется хлебнуть с вами горя.
      – Пожалуй, это разумно, – нехотя признал Габриэль. Было видно, что ему очень хочется задать хорошую трепку Паттерсону.
      – А что касается вас, – Софи резко обернулась к съежившемуся гостиничному портье, – то мне надоели ваши недвусмысленные оскорбительные взгляды.
      – Что он сделал? – прорычал Габриэль. От его голоса задрожали абажуры масляных ламп.
      – Он давал мне понять, что считает меня низкопробной женщиной.
      – Сукин сын, я убью тебя! – Отпустив сюртук Паттерсона, Габриэль схватил тощего портье за полы рубашки и оторвал его от пола. Софи пожалела, что мускулы Габриэля скрыты под одеждой и она не может полюбоваться на них.
      Портье дико болтал ногами и ловил ртом воздух. Габриэль приблизил его лицо к своему.
      – Если я еще раз услышу, что ты позволяешь себе такие вещи, тебе больше не придется заботиться о своем никчемном будущем!
      Несчастный клерк напоминал Софи беспомощную марионетку, которую повесили сушиться на ветру. Его лицо постепенно багровело, но Софи не вмешивалась. Этот олух заслужил хорошую взбучку.
      – Ты меня понял?
      Портье кивнул. В горле у него что-то булькало, а глаза выкатывались из орбит.
      – Вот и отлично.
      Габриэль отпустил парня, и он неуклюже, точно куль с песком, рухнул на ковер.
      Паттерсон попятился. Из носа у него текла кровь, а челюсть начала распухать. Софи ликовала. Сегодня вечером этому индюку придется как-то выкручиваться перед своей женой.
      – Убирайтесь вон, – приказал Габриэль стальным голосом. – Оба!
      Паттерсон огляделся, ища свою шляпу, которая слетела с его головы, когда Габриэль его ударил. Софи заметила ее на полу у кресла и, подойдя, нарочно наступила на тулью.
      – Какая беда! – притворно огорчилась Софи, поднимая испорченный предмет туалета. – Кажется, я слегка помяла вашу шляпу, мистер Паттерсон. Ну ничего. Может быть, вашей жене удастся ее поправить.
      Сладко улыбаясь, она протянула ему шляпу. Паттерсон отпрянул. Он ее боялся! Наконец, выхватив шляпу из ее руки, негодяй направился к двери.
      – Парочка психопатов! – пробормотал он себе под нос.
      Софи удовлетворенно вздохнула и обернулась к ночному портье.
      – Теперь твоя очередь, – сказал ему Габриэль.
      Тощий мужчина словно окаменел.
      – Но… но… я здесь работаю. Я не могу уйти.
      Габриэль шагнул вперед.
      – Очень даже можешь!
      Софи решила вмешаться. Ей не хотелось, чтобы гостиницу ограбили или случилось еще что-нибудь нехорошее только потому, что двое мужчин приняли ее за проститутку. Она подошла к Габриэлю и тронула его за руку. По телу ее тотчас разлилась горячая волна. Она уже поняла, что между ней и Габриэлем существует некая невидимая связь, но старалась этого не показывать.
      – Этот болван прав, мистер Кэйн, – спокойно сказала она. – Ему нужно работать, и мы не вправе его уволить. Я уверена, что владелец гостиницы рано или поздно поймет, что собой представляет этот парень.
      Габриэль окинул портье гневным взглядом и обернулся к Софи:
      – Но ты сказала…
      – Да, я сказала, что он на меня пялился. И это действительно так. Но я привыкла – такая уж у меня работа. Мужчины часто ведут себя так, как будто им все дозволено, и этот портье не исключение.
      – Я… я… не хотел… не хотел… – начал запинаться портье.
      – Замолчи! – с отвращением бросила Софи. – Мы прекрасно знаем, чего ты хотел, негодяй!
      – Ну что ж, – сказал Габриэль, – если ты в самом деле думаешь, что лучше отпустить этого гада… – И по тому, как расслабились пальцы его рук, Софи поняла, что ей удалось отговорить Габриэля от его намерений.
      – Да. – Она кивнула.
      Габриэль нехотя отпустил портье, и тот, спотыкаясь, побрел к стойке.
      Софи осталась наедине с Габриэлем в гостиничном вестибюле. Она подняла глаза и улыбнулась. Он улыбнулся в ответ.
      – Спасибо тебе, Габриэль. Ты поступил, как настоящий рыцарь.
      Он пожал плечами.
      – Они меня разозлили. – Его лоб прорезала морщинка. – И часто тебе приходится мириться с подобными вещами?
      – Постоянно.
      Он покачал головой:
      – Тебе нужен менеджер.
      – Ерунда! Я сама могу позаботиться о наших делах. – Но она не хотела показаться невежливой, поэтому добавила: – Впрочем, я искренне благодарна тебе за помощь. Как хорошо, когда есть защитник!
      Он тяжело дышал и выглядел все таким же сердитым. Софи была искренне удивлена его быстрой реакцией и смелостью. Ей часто хотелось наказать грубых беззастенчивых мужчин, но она никогда этого не делала. Сейчас Габриэль Кэйн был ей даже больше симпатичен, чем тогда, когда они целовались.
      Он заступился за нее перед ужасным мистером Паттерсоном! Она была тронута до глубины души.
      – Большое спасибо, Габриэль, – сказала она, протягивая руку. – Я не ожидала от тебя такого.
      Он поморщился:
      – А все потому, что ты меня не знаешь.
      Она знала его лучше, чем он думал, но предпочитала об этом помалкивать. Наконец он взял протянутую для пожатия руку, но не выпустил ее из своих пальцев. Софи нахмурилась. Она уже хотела сказать что-нибудь резкое (например, что он ничуть не лучше болвана Паттерсона и ночного портье), но Габриэль заговорил первым:
      – Ты в самом деле меня не знаешь, Софи. Но скоро узнаешь, это я тебе обещаю.
      Софи решила придерживаться выбранной линии поведения.
      – Посмотрим, – пробормотала она. – Но я очень признательна тебе за помощь.
      – Позволь мне проводить тебя в твой номер.
      – Спасибо, но мой номер на втором этаже этого отеля. Я прекрасно дойду сама.
      Она бросила на него взгляд, исполненный превосходства, хоть и знала, что это не поможет.
      Он небрежно усмехнулся:
      – Ладно, но я подожду здесь, чтобы убедиться в твоей безопасности.
      Софи вдруг почувствовала сильную усталость, поэтому не стала спорить, а лишь нагнула голову.
      – Хорошо. Еще раз спасибо за помощь.
      В этот момент она мечтала только об одном – как можно скорее добраться до кровати.
      Поднимаясь по лестнице, она спиной чувствовала на себе его острый красноречивый взгляд. Как было бы здорово забраться в мягкую теплую постель и вновь ощутить на себе его сильные руки!
      Но карты Таро не предрекали такого развития сюжета. Тихо фыркнув, Софи обернулась на последней ступеньке и помахала Габриэлю рукой. Он стоял у подножия лестницы и снизу вверх смотрел на нее. Его красивые глаза сияли лучезарным светом. Отвернувшись, Софи приложила руку к щеке и ощутила под пальцами горячую влагу.
      О Боже, она плачет! Это, наверное, от усталости. Софи бесшумно пошла по коридору в сторону своего номера, но, проходя мимо комнаты Дмитрия, услышала тихое «тсс».
      Обернувшись, она увидела, что дверь Дмитрия слегка приоткрыта. Она посмотрела вниз и увидела торчавший из щели нос карлика. Она оглядела коридор, чтобы убедиться в том, что Габриэль не поддался рыцарскому порыву и не пошел за ней на второй этаж, и наклонилась к Дмитрию.
      – Заходил мистер Хаффи, – прошептал он, протягивая листок бумаги.
      – Да? – Сердце ее подпрыгнуло, потом бешено застучало. – Ты с ним разговаривал?
      Коротышка кивнул.
      – Утром я куплю билеты на поезд.
      – Большое спасибо, Дмитрий.
      Он приоткрыл дверь чуть пошире.
      – Завтра в полдень мы уезжаем.
      Она хотела спросить куда, но решила, что найдет ответ в записке.
      – Спасибо, Дмитрий. Ты чудо, – прошептала она.
      Он опять кивнул, отступил в глубь комнаты и закрыл дверь. Она чуть ли не бегом преодолела то расстояние, которое отделяло ее от своей комнаты, и, едва переступив порог, развернула записку.
      В радостном возбуждении она совсем забыла про Тибальта, но он про нее не забыл. Не успела она шагнуть в комнату, как мопс заскулил и бросился к ней. Он, как и Джошуа, был ласковым и добрым.
      Софи минуту-другую ласкала любимую собачку, которая лизала ей руку и прыгала от радости. Губы Софи невольно расползлись в счастливой улыбке. Как хорошо иметь такого верного друга! Он всегда рад тебя видеть, даже если ты самый ничтожный человек на свете. Вскоре Тибальт вернулся на свой пушистый коврик у кровати Софи, дважды зевнул и заснул, свернувшись клубочком.
      Джунипер спала сном праведницы, оставив на туалетном столике зажженную лампу для Софи. Дай Бог ей здоровья! Софи на цыпочках подошла к лампе и немедленно принялась за чтение записки.
      – Лос-Анджелес? – вслух спросила она и, опомнившись, обернулась посмотреть, не разбудила ли она тетю. Нет, все в порядке. Но Лос-Анджелес! Это же на краю земли! Софи и Джунипер не раз бывали в Сан-Франциско, но в Лос-Анджелесе – никогда. Там, кажется, выращивают апельсины?
      Она разделась. Все ее тело ныло от усталости. Неужели, чтобы убить Иво Хардвика, придется ехать в Лос-Анджелес?
      Начиная свою погоню, она и не подозревала, что ей придется колесить по всей стране, занимающей территорию почти целого континента. Так скоро она исколесит всю Америку вдоль и поперек. Странно, но такая перспектива больше не доставляла ей удовольствия. Единственное, чего она хотела, – это отомстить за Джошуа.
      Боже правый, сейчас не время думать о таких вещах!
      Она легла на мягкую пуховую перину и тяжело вздохнула. Уже засыпая, она подумала о Габриэле Кэйне. Как жаль, что его нет здесь, в ее постели!
      Ей снилось, что ее преследуют жестокие похотливые мужчины, а Габриэль Кэйн ее защищает. Потом Габриэль тоже начал ее преследовать, а она пыталась спастись от него бегством. В тревоге она проснулась часа в три ночи. Сердце колотилось от страха. Прижав руку к груди, она уставилась в темноту комнаты.
      «Какая типичная ситуация!» – подумала она и снова погрузилась в сон.

Глава 10

      – Проклятие, мисс Джунипер! Кажется, мир сошел с ума!
      – В самом деле, мистер Кэйн? Вы знаете, это меня не удивляет. Что же случилось на этот раз?
      Габриэль посмотрел на Джунипер из-за своей газеты и усмехнулся. Сегодня утром она забросила свои мистические штучки и мирно вязала свитер из ярко-красной пряжи. Чудесный цвет! Если бы Габриэль не носил черную одежду из принципа, то отдал бы предпочтение красному.
      Вообще-то ему хотелось видеть в красном Софи, и тогда они вышли бы в свет, поразив весь город – не важно, какой именно. Хотя лучше Сан-Франциско.
      Он чуть не рассмеялся над своими безумными мечтами. Неужели он, неприступный, избегающий любой сердечной привязанности, удосужился влюбиться в Софи Мадригал!
      Поезд медленно полз по территории Аризоны в сторону Калифорнии, но Габриэль пребывал в отличном расположении духа. Вчера вечером он снял было номер в «Космополитене»: ему хотелось быть поближе к Мадригалам на случай, если у Софи появятся новые идеи, связанные с убийством, а Паттерсону или портье опять приспичит ей досаждать. Софи, правда, заявила, что может сама о себе позаботиться, но он не исключал, что Тусон полон таких слизняков, как Паттерсон. При всей своей самостоятельности Софи не справится с целым городом наглецов.
      Портье безропотно предоставил ему комнату. Мало того, он из кожи лез вон, чтобы угодить. Габриэль с циничным удовольствием вспомнил этот эпизод.
      Но по чистой случайности утром он столкнулся с Дмитрием, и тот сказал ему, что дамы семьи Мадригал в полдень уезжают в Лос-Анджелес. Габриэль сразу помчался на вокзал и купил билет.
      До сих пор Софи не выходила из своего купе. Джунипер сказала, что «бедняжка» Софи провела бессонную ночь, и Габриэль был с ней полностью согласен. Бедная Софи! Он и не представлял, как тяжело ей живется. Неудивительно, что она ненавидит мужчин, если ежедневно ей приходится давать отпор таким олухам, как Паттерсон и портье.
      Но Джунипер задала вопрос, и ему следовало ответить.
      – На этот раз, мэм, мир действительно сошел с ума. В Чикаго бесчинствуют повстанцы, а полицейские стреляют в бунтующих рабочих. Здесь пишут, что они убили двух человек. В Нью-Йорке анархисты бросают бомбы, а в России – восстание крестьян.
      Джунипер улыбнулась. Габриэль удивился такой реакции. Кажется, он не сказал ничего веселого.
      – Если бы здесь была Софи, – заявила Джунипер, – она бы, наверное, сказала, что крестьяне всегда бунтуют.
      Джунипер начала тихо напевать мелодию, которая показалась Габриэлю знакомой. Он решил, что это церковный гимн, и опять уткнулся в газету.
      Он не видел, как к ним вошла Софи, но услышал ее голос:
      – Вы?!
      Габриэль опустил газету на колени. Софи смотрела на него с нескрываемым осуждением. Он широко улыбнулся, не обращая внимания на ее враждебность.
      – Доброе утро, мисс Софи! Вы отлично выглядите. – Он сделал глубокий вдох, как будто ему не хватало свежего воздуха, и просиял: – Чудесный денек, не правда ли? Самое время для путешествия.
      Софи была в том же платье, в котором он встретил ее в первый раз. На руке у нее висела плетеная корзина с Тибальтом.
      – Оставь нас в покое, Габриэль, – процедила она сквозь зубы.
      – Софи! – возмутилась Джунипер.
      – Нет, я не оставлю тебя в покое, милая Софи, – сказал Габриэль. Ему хотелось слопать ее на завтрак. Вот только жаль, что она колючая, как кактус! – Я доберусь до Хардвика первым и сделаю все, что в моих силах, чтобы помешать тебе его убить.
      – Предоставь это мне. Человек, который тебя нанял, будет просто счастлив, узнав, что Хардвик мертв.
      Габриэль покачал головой:
      – Нет. Я привезу его на суд.
      – Вы зря теряете деньги налогоплательщиков, – фыркнула Софи.
      Поставив корзину на сиденье, она пристроилась рядом и обратилась к своей тетушке:
      – Какой приятный цвет, Джунипер! Ты вяжешь свитер?
      – Да, милая. Тебе нравится цвет?
      Софи потрогала рукав будущего свитера.
      – Да. Очень яркий, привлекает взгляд. Какой большой свитер! Ты вяжешь его для дяди Джерома?
      – Нет, – спокойно ответила Джунипер и опять принялась напевать.
      Габриэль наконец-то узнал мелодию. Это был церковный гимн радости и хвалы – один из любимых гимнов его отца.
      Сегодня утром у него было отличное настроение. Ему удалось не упустить Софи Мадригал и совершить с ней еще одну дальнюю поездку на поезде. Очень тихо он стал подпевать Джунипер, подстраиваясь под ее мурлыканье.
      Спицы перестали мелькать в руках Джунипер. Она удивленно обернулась к Габриэлю. Он улыбнулся и поощрительно кивнул. Джунипер перестала мычать и чистым тонким сопрано принялась выводить слова гимна.
      Габриэль взглянул на Софи, чтобы узнать, как она реагирует на их маленький концерт. Она сидела, изумленно открыв рот и вытаращив глаза. Ему стало смешно. Он запел громче, зная, что у него красивый баритональный бас. Когда в юности он пел гимны на отцовских проповедях, дамы плакали от умиления.
      Тибальт выглядывал из своей корзинки, ухватившись толстой лапкой за ее край, и нюхал воздух, как будто в нем пахло чем-то вкусным. Софи рассеянно погладила свою собачонку. Габриэль и Джунипер перешли к третьему куплету. О Боже, вот уже много лет он не пел церковных гимнов!
      Габриэль взял Джунипер за руку.
      – Подпевай, Софи!
      – Да, милая. Это же твой любимый гимн!
      Софи хмуро покосилась на тетушку. Габриэль затянул последний куплет.
      К его удивлению, к их голосам присоединился третий голос. Он взглянул на Софи. Та нахмурилась, но продолжала петь. У нее был приятный альт. Ему опять захотелось смеяться.
      – А-минь! – протяжно пропело трио, завершая гимн.
      В столь ранний час вагон для курящих, в котором они сидели, был пуст, если не считать двух джентльменов, по виду коммивояжеров. Когда прозвучало «аминь», мужчины зааплодировали. Габриэль шутливо поклонился, не вставая с места. Джунипер смущенно улыбнулась. Софи, однако, даже не потрудилась повернуть голову. Габриэль решил, что она стесняется.
      Щеки Софи расцвели румянцем совсем как у тетушки Джунипер. Тибальт радостно махал хвостиком. Габриэль не мог вспомнить, когда в последний раз ему было так легко на душе. Наверное, в этих церковных гимнах заложено нечто поднимающее настроение. А может, его вдохновили красивая мелодия и чудесное слияние их голосов.
      Джунипер захлопала в ладоши:
      – Отлично! Давайте споем еще один гимн!
      – Послушай, тетя Джунипер, – пробормотала Софи, – в вагоне есть и другие люди. Что, если им не нравится наше пение?
      – Не волнуйтесь, леди, – сказал один коммивояжер, помахивая сигарой, – я уже давно не слышал такого прекрасного пения.
      Габриэль тронул ее колено.
      – Давай споем, Софи! Не будь такой упрямой. Даже Тибальту понравился наш гимн.
      Он почесал мопса за ушами. В знак благодарности пес лизнул ему руку.
      – Вот видишь? Ты же не хочешь расстроить Тибальта?
      Она закатила глаза.
      – Ну ладно, споем, раз тебе так хочется.
      Он подмигнул, с удовольствием отметив, как Софи опять залилась краской. Ему нравилось ее дразнить.
      – Итак, что мы споем? – радостно спросила Джунипер. Спицы опять замелькали у нее в руках.
      – Дайте подумать. Мой отец любил радостные гимны.
      – Я тоже их люблю, мистер Кэйн! – воскликнула Джунипер.
      Софи равнодушно смотрела в окно на проплывающий мимо унылый пейзаж.
      Габриэль решил оставить ее в покое. Хватит и того, что она им подпевала.
      – Я знаю один хороший гимн! – вдруг сказал он, вспомнив любимый гимн своего отца. Он откашлялся и запел. Может быть, ему удастся соблазнить Софи своим сладкоголосым пением, как делали древние трубадуры?
      Затянув новый гимн, он покосился на своих попутчиц, чтобы узнать, как им понравился его выбор. К удивлению Габриэля, Джунипер уронила вязание на колени и тревожно взглянула на Софи.
      Увидев реакцию Софи, он тотчас оборвал свое пение.
      Она сидела, зажав рот обеими руками, чудесный румянец погас, а из прекрасных, словно зеленый нефрит в обрамлении белого мрамора, вмиг потускневших глаз готовы были хлынуть слезы. Он вскочил с места:
      – Софи! Ради Бога, прости. Я не хотел…
      – Ничего! – крикнула она и кинулась к выходу из вагона, как будто за ней гнались демоны ада. Тибальт выпрыгнул из корзины и с лаем устремился за своей хозяйкой. Но она пронеслась мимо него и мужчин, которые слушали их пение, и скрылась за дверью.
      Габриэль ошеломленно уставился на тетушку Джунипер и беспомощно развел руками:
      – Что я такого сделал?
      – О Боже! – Джунипер прижала ладони к щекам. – Боже! Этот гимн играли на его похоронах. С тех пор Софи не может его слышать.
      – На чьих похоронах?
      – На похоронах Джошуа.
      – Какого Джошуа?
      Но Джунипер лишь посмотрела на него своими огромными печальными глазами. Ее лицо было белым как полотно.
      – Простите, мистер Кэйн, – сказала она, покачав головой. – Софи не разрешает мне ничего рассказывать.
      Черт бы побрал Софи с ее секретами! Уложив Тибальта обратно в корзину, Габриэль поспешил за Софи.
      Он настиг ее секундой раньше, чем она закрылась в своем купе, и уперся в дверь ладонями. Она не смогла его оттолкнуть.
      – Прекрати, Софи. Мне надо с тобой поговорить.
      – Убирайся!
      – Нет.
      – Будь ты проклят!
      Она отпустила дверь, и Габриэль, едва удержавшись на ногах, ворвался в купе. Софи бросилась на мягкое сиденье, служившее ночью кроватью, и ударила кулаком по его спинке. Сердце Габриэля наполнилось жалостью.
      Ему захотелось утешить Софи в ее горе. В том, что это настоящее горе, а не мимолетный всплеск эмоций, он не сомневался.
      Он сел рядом и положил руку на ее дрожащие плечи.
      – Софи, Софи, что мне с тобой делать?
      – Ничего! – гневно выдохнула она. – Оставь меня в покое!
      – Ни за что. – Габриэль погладил ее напряженные плечи и спину. – Прости меня, Софи. Я не знал, что этот гимн навеет на тебя печальные воспоминания.
      – Конечно. Откуда ты мог знать? – чуть слышно пробормотала она.
      – Послушай, Софи, – ласково сказал он, – может быть, тебе стоит рассказать…
      – Нет!
      Он вздохнул:
      – Иногда это помогает.
      – Нет.
      Габриэль замолчал. Впервые за много лет он попытался вспомнить, что делал отец, столкнувшись с людским горем. Отец никогда не сдавался, как бы трудно ему ни было. Он умел вызывать людей на откровенность, и это отцовское качество нравилось Габриэлю. У его отца было призвание.
      Габриэль не чувствовал в себе такого же призвания, но прекрасно знал, что посоветовал бы ему отец в данном случае. Преподобный Джордж Кэйн считал, что исповедь очищает. Если человек не избавляется от своих тайн, они начинают подтачивать его изнутри.
      Габриэль верил, что за душой у Софи нет никаких преступлений, но понимал, что она тоже нуждается в исповеди.
      Интересно, имеет ли это какое-то отношение к Иво Хардвику? Он прищурился.
      И кто такой Джошуа?
      Он ласково обнял Софи, приложив ее голову к своему плечу, и начал нежно баюкать, шепча на ухо слова утешения:
      – Не плачь, Софи. У всех нас свое горе. Время обычно лечит душевные раны, по крайней мере поверхностно. Глубокие раны болят дольше, но и они в конце концов затягиваются.
      – Откуда ты знаешь? – спросила Софи. К ней вернулась часть утраченного боевого запала.
      – Поверь мне, на мою долю выпало немало огорчений.
      Софи продолжала рыдать.
      – Кто такой Джошуа, Софи? – спросил Габриэль.
      Она резко отпрянула, как от смертельного удара. По лицу ее катились слезы. Ее глаза напоминали два изумруда, притопленных водой.
      – Как… как ты узнал про Джошуа? Если тебе наболтала Джунипер…
      Он попытался опять притянуть ее к груди, но она отстранилась.
      – Успокойся, Софи. Джунипер сказала только, что этот гимн играли на похоронах Джошуа. Она не сказала, кто такой Джошуа.
      Софи смотрела на него с нескрываемым недоверием.
      – Это был твой возлюбленный, Софи? – тихо спросил Габриэль. – Или муж?
      Ее плотно сжатые губы дрожали. Она молча покачала головой.
      Черт возьми! Кто же тогда? Брат? Любимый кузен? Или мопс, предшественник Тибальта? Габриэлю не хотелось играть в бабку-гадалку, но как по-другому узнать, кем был для нее Джошуа? И почему его смерть так сильно подействовала на Софи?
      Она вдруг обмякла, и он снова прижал ее к груди.
      – Все хорошо, Софи, – сказал он, терзаемый любопытством. – Поплачь, если хочешь. Тебе станет легче.