Всепоглощающая страсть

— Давайте оставим нежности на потом, — не без иронии произнесла Сильвия. — Нам надо накормить и разместить целых двадцать голодных мужчин.

— Верно. — Клео подняла голову. Смех исчез из ее глаз. — Боже мой, я чуть не забыла. Тут тебя ждет дама, Макс.

Он неохотно выпустил ее из объятий, с трудом приспосабливаясь к новой ситуации. Он уже убедил себя, что пробудет в гостинице не дольше, чем это потребуется, чтобы объявить о своей неудаче. Теперь ему пришлось привыкать к мысли, что никто не винит и не отвергает его, хотя он не привез с собой Бена.

Макс нахмурился.

— Кто хочет меня видеть?

— Кимберли Керзон-Уинстон. Она говорит, Джейсон приходился ей дядей.

— Проклятье!

— И еще она говорит, что ты работаешь у нее. — Клео решительным движением поправила очки на носу и подозрительно взглянула на Макса. — Я ей ответила, что она ошибается.

Собственнические нотки в голосе Клео заставили Макса улыбнуться.

— Ты ей так и сказала?

— Я ей сказала, что ты работаешь у меня. Что это значит, Макс?

Он взял чашку и залпом выпил чай.

— Только то, что ты говоришь. Я работаю у тебя.

— Но ты работал у миссис Керзон-Уинстон?

— Нет, — категорически произнес Макс. — Я тебе говорил, что работал у Джейсона. Когда он умер, я ушел со своей должности в Международной корпорации «Керзон».

— Понятно. — Глаза Клео блестели за стеклами очков. — Все встало на свои места. Кто же известит миссис Керзон-Уинстон, что ты больше не состоишь у нее на службе?

— Я беру это на себя.

— Прекрасно. Да, между прочим, твой старый друг Гаррисон Спарк тоже нанес нам сегодня визит. У нас не соскучишься.

Макс застыл на месте.

— Что ему нужно?

— А как ты думаешь? — Клео вопросительно подняла брови. — Он предложил мне за картины Латтрелла жалких тридцать тысяч. Я ему сказала то же самое, что и тебе. У меня нет этих дурацких картин, а если бы они были, я бы отдала их тебе.

Макс молча смотрел на Клео. Он не знал, что сказать. Из вестибюля донеслись звуки сердитых мужских голосов. Макс взял трость.

— Мне кажется, нам следует позаботиться о твоих неожиданных гостях.

— Ты прав. Надо надеяться, они воздержатся от стрельбы из лука или упражнений с копьем. У нас приличное заведение. — Клео бросилась к дверям и на мгновение задержалась на пороге. — Сильвия, ты мне поможешь. Триша, позвони Джорджу и попроси, чтобы сегодня он пришел пораньше. Макс, в сто десятом подтекает душ. Посмотри, что можно сделать.

— Хорошо.

— Я позвоню Джорджу, — сказала Триша. Она улыбнулась Максу слабой неуверенной улыбкой. — Еще раз спасибо, Макс.

Впервые в жизни кто-то благодарил его только за попытку. Не найдя слов, он кивнул Трише головой.

По дороге Макс раздумывал над тем, какие инструменты ему потребуются для починки душа в сто десятом номере.

— Ради Бога, что тут происходит, Макс?

Кимберли нервно ходила взад и вперед по солярию, единственному месту в гостинице, еще не оккупированному мужественными воинами.

Макс вытянул ноги и рассеянно потер бедро. Кимберли была по-прежнему поразительно красива, но теперь она не вызывала у него никакой реакции. Если он и питал к ней когда-то какие-то чувства, то они умерли три года назад.

— Что ты имеешь в виду? — спокойно спросил он. — Я нашел себе новую работу.

Кимберли с негодованием посмотрела на Макса.

— Брось притворяться, Макс. Мы слишком давно знаем друг друга, чтобы играть в игры. Почему ты ушел из корпорации?

— Скажем, мне захотелось перемен.

— Если мало платят, тебе только стоило попросить. Тебе это хорошо известно. — Каблуки серых замшевых лодочек Кимберли громко стучали по полу, выдавая ее раздражение. — Если это уловка, чтобы заполучить место в правлении, которое дядя Джейсон тебе обещал, то уверяю тебя, ни к чему было разыгрывать жалкую комедию. Макс усмехнулся.

— Прекрати, Ким. Мы оба знаем, что твой отец не позволит никому, кроме членов семьи, заседать в правлении.

Лицо Кимберли покраснело.

— Согласна, у отца это пунктик, но я, наверное, сумела бы его уговорить. Он хочет, чтобы ты вернулся в корпорацию. Он готов пойти на любые твои условия, Макс.

— Оставим эту тему. Времена изменились. Меня больше не интересует место в правлении. С этим покончено.

Макс с изумлением прислушивался к собственным словам. В другое время он бы двумя руками ухватился за предложение. Место в правлении означало, что семья Керзонов принимает его в свои ряды. Такая честь приравнивалась к родственным связям.

— Чего ты добиваешься? — допрашивала Кимберли. — Зачем нужна шоковая тактика? Каковы твои планы? Скажи мне, Макс. Мы можем договориться.

— У меня нет планов. Во всяком случае, они не касаются Керзонов.

Кимберли бросила на него быстрый подозрительный взгляд.

— Уж не переходишь ли ты во Всемирную сеть сельских гостиниц? Если так, мы дадим тебе столько же, сколько они, и больше. Ты прекрасно знаешь, что Керзоны не позволят нашим главным соперникам переманить тебя. Ты это знаешь так же, как я.

— Я не перехожу к ним.

— Тогда в чем дело? Ни за что не поверю, что ты готов работать у этой забавной женщины в спортивных тапочках.

Макс улыбнулся.

— Почему бы и нет? Она платит хорошие деньги.

— Перестань шутить. Она не заплатит тебе и сотой доли того, что ты зарабатывал у нас. — Кимберли обвела рукой солярий, а вместе с ним и всю гостиницу «Гнездышко малиновки». — Мы оба знаем, что ты можешь купить эту гостиницу на свою годовую зарплату. Без премиальных. Сколько она тебе платит?

— Минимальную заработную плату.

Кимберли уставилась на него.

— Я тебе не верю.

— Это не такое уж невыгодное соглашение. У меня комната в мансарде и трехразовое питание. Я также могу оставлять себе все чаевые. На прошлой неделе один тип дал мне десять долларов.

— У тебя чердачная комната? И ты служишь за чаевые? Да это безумие. Что случилось? — Кимберли остановилась перед ним. — Ты знаешь, что ты нам нужен. В конце концов, ты нужен мне.

Макс откинул голову на спинку плетеного кресла.

— Я тебе не нужен, Ким. И корпорации «Керзон» тоже. Очень скоро вы поймете, что можете отлично обходиться без меня.

— Мы многие годы полагались на тебя. Ты это знаешь, Макс.

— Деннисон сейчас, наверное, немного нервничает, как-никак, переходный период. Но у него есть ты, Ким. — Макс слегка сощурился. — А у тебя есть все качества для того, чтобы руководить компанией.

— Ты хорошо знаешь, что отец никогда не передаст мне компанию, — с горечью сказала Кимберли. — Я ведь не сын, о котором он столько мечтал, и никогда им не буду.

Макс молчал. Ему нечего было сказать. Кимберли была права. Ее отец Деннисон Керзон собирался единолично руководить Международной корпорацией «Керзон»и доказать всем, что он так же талантлив, как и его брат. К сожалению, у него не было тех блестящих способностей организатора с широким кругозором, какими обладал Джейсон.

Лишь один человек в семье мог уверенно вести в будущее Международную корпорацию «Керзон», и таким человеком была Кимберли. Но отец никогда не доверит ей дело: Деннисон считал, что это под силу только мужчине.

Макс подумал, что такое решение грозит корпорации большими бедами, но, с другой стороны, это теперь чужая проблема.

Кимберли некоторое время внимательно смотрела на Макса. Затем повернулась и отошла к фонтану. Склонив голову, она наблюдала за журчащими струями.

— Мне надо тебе кое-что сказать, Макс.

— Что?

— Мы не ладим с Рурком. Я собираюсь с ним расстаться.

Макс смотрел на ее классически правильный профиль.

— Почему?

— Тебя это интересует?

Макс пожал плечами.

— Нет.

Кимберли потрогала голубые изразцы верхней чаши фонтана.

— Три года назад я сделала ошибку, Макс. Я позволила отцу отговорить меня от брака с тобой.

— Ему не пришлось особенно стараться. Ты начала сомневаться сразу после нашей помолвки.

— Я была глупой.

— Давай не будем преувеличивать, Кимберли, я не в настроении. — Макс взял трость. — Сегодня был тяжелый день, и я устал.

Что-то блеснуло на пороге комнаты. Макс повернул голову и в полумраке увидел Клео. Ее серебряные кроссовки отражали свет, проникавший из холла. Он не мог разглядеть выражения ее лица.

— Макс? — Она сделала шаг вперед. — Я всюду тебя ищу. Пожалуй, нам надо закрыть гостиную. Новые постояльцы с пляжа какие-то странные. Сидят и рассказывают друг другу о семейных неурядицах и разводах, кое-кто даже всплакнул. Это плохо действует на других гостей.

— Пойду посмотрю, что там происходит.

Довольный вмешательством Клео, Макс поднялся с кресла.

Кимберли не скрывала своего удивления. Она повернулась к Клео.

— Я ничего не понимаю. Пожалуйста, объясните мне, что происходит?

— Мне нужен Макс, — спокойно заявила Клео.

— Так уж нужен? — Ким обожгла ее взглядом. — Вопрос в том, почему вы нужны Максу? Хочу вас предупредить, мисс Роббинс, Макс Форчун не станет разыгрывать из себя портье или бармена без важных на то причин.

— Неужели? — Клео вздернула подбородок. — А вам откуда известны его мотивы?

— Это долгая история. — Кимберли попыталась пройти мимо Клео. — Мы с Максом давно знакомы. Разве он вам не рассказывал о нас?

— Что он мог рассказывать? — спросила Клео, преградив ей дорогу.

Макс ругнулся про себя. Кимберли высокомерно улыбнулась.

— Пусть Макс сам расскажет все подробности, мисс Роббинс. Для начала спросите у него, почему он хромает.

9

Спустя полчаса, когда все постояльцы благополучно разошлись по своим комнатам, а Джордж занял место за конторкой в вестибюле, Макс и Клео направились вверх по лестнице на третий этаж.

— Не хочу сказать ничего плохого о мужчинах, — говорила Клео, отводя со лба пряди волос, — но я буду рада, когда мистер Тобиас Квинтон и его мужественные воины наконец покинут гостиницу. Меня нервирует, когда взрослые мужчины пытаются публично разобраться в своих эмоциях.

— Мы можем избавиться от них прямо завтра утром, — предложил Макс. — Скажем им, что приезжает другая группа, или придумаем еще что-нибудь.

— Хорошо, но мы не ждем другую группу, — уныло отозвалась Клео. — На этот уик-энд нет особого наплыва гостей. Будем откровенны, мистер Квинтон и его шайка все-таки платят деньги. Видимо, нам придется немного потерпеть.

— Вот что значит настоящая хозяйка гостиницы, — похвалил Макс.

Он задержался в холле на третьем этаже в надежде, что она пригласит его к себе или отправится вместе с ним в мансарду. Клео не сделала ни того, ни другого.

— Что ж, спокойной ночи, Макс. — Она улыбнулась ему натянутой улыбкой, но ее глаза выражали недоверие. — Ты, наверное, очень устал после долгой поездки. До завтра.

Она встала на цыпочки и слегка коснулась губами его щеки. Затем повернулась и пошла по коридору к себе в комнату.

Макс остался стоять на месте. Он смотрел ей вслед, пока она не скрылась за поворотом. Темное бешеное желание закипело у него в крови, но это было не самое худшее. Самое худшее заключалось в том, что он не имел ни малейшего представления о ее мыслях.

После той сцены в солярии Клео не сказала ему о Кимберли ни слова. Он не понимал, то ли она рассердилась, то ли обиделась, а может быть, просто не хотела себя выдавать. Он не сомневался, что у нее к нему масса вопросов. Он догадывался, что Клео еле сдерживает свое любопытство.

У него тоже был к ней очень важный вопрос, и ответ на него он мог получить одним-единственным способом. Макс сжал набалдашник трости и отправился вслед за Клео.

Он остановился у ее двери и поднял руку, чтобы постучать, но задержался, собираясь с духом. Задать вопрос Клео было столь же трудно, как и вернуться в гостиницу без Бена Аткинса. Возможно, даже труднее. Макс дважды постучал в дверь.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Клео осторожно приоткрыла дверь и посмотрела в щелочку. Свет в коридоре отражался в стеклах ее очков, скрывая выражение глаз.

— Что-нибудь случилось? — вежливо поинтересовалась она.

— Я хотел бы уточнить, кто где будет ночевать, — очень серьезно произнес Макс.

Клео непонимающе сдвинула брови.

— Кто-нибудь недоволен своим номером?

— Да, — сдержанно подтвердил Макс. — Я.

Клео ухватилась за косяк двери. Похоже, она действительно нуждалась в опоре.

— Ты?

— Я бы хотел уточнить, где мне сегодня спать?

Клео недоуменно смотрела на него.

— А где ты хотел бы сегодня спать?

— Здесь. — Макс протиснул ботинок в узкую дверную щель. — И с тобой.

— Вот как.

Он тоже оперся рукой о косяк.

— Это все, что ты скажешь? — спросил он. Щеки Клео стали ярко-розовыми.

— Я не знала, какие у тебя планы. Я хочу сказать, я не представляла, что ты думаешь о сложившейся ситуации. Я думала, тебе надо разобраться в своих чувствах.

— Ты говоришь, как Тобиас Квинтон.

Клео печально улыбнулась.

— Правда похоже? А все-таки, ты разобрался в своих чувствах?

— Я знаю, чего я хочу.

Макс положил руку на дверь и тихонечко нажал. Он не собирается грубо врываться к ней в спальню, напомнил он себе. Он просто чуть-чуть нажмет и посмотрит, что получится. Если Клео не отступит назад, это и будет ответом на его вопрос.

— Макс.

Дверь внезапно поддалась под его напором, потому что Клео перестала ее придерживать. В последнюю секунду Макс сообразил, что слишком сильно напирает на дверь. Он потерял равновесие, его больная нога не выдержала, и он влетел в комнату.

Он бы позорно растянулся на полу, если бы не Клео, которая с равной силой бросилась прямо к нему на грудь. Макс пошатнулся от удара, но сумел крепко ухватить и Клео, и свою трость. В свою очередь Клео обхватила его руками и не выпускала из объятий.

— Я не знала, что и подумать, когда Сэмми сказал, что ты забрал с собой вещи, — говорила Клео, уткнувшись лицом ему в грудь. — А когда появилась эта самая Кимберли Керзон-Уинстон, я совсем растерялась.

— Я знаю. Теперь все в порядке. Я ведь тоже растерялся.

Макс взял ее за подбородок, поднял ее лицо и поцеловал как можно крепче.

Клео обвила его шею руками и ответила на поцелуй с равным пылом. Не отрываясь от ее губ, Макс вместе с ней упал на кровать, поверх старомодного покрывала.

«Вот что значит вернуться домой», — мелькнуло у него в голове.

Час спустя Клео пошевелилась в темноте.

— Макс?

— Да?

Он ее почти не слышал. Он был где-то на границе между бодрствованием и сном, тело пресыщено удовольствием, душа умиротворена. Клео лежала, прижавшись к нему спиной и своими в меру пышными бедрами, повторяя изгиб его тела. Владевшее им чувство покоя было настолько ново, что Макс сопротивлялся сну, желая насладиться до конца непривычным состоянием.

— Вы с Кимберли были любовниками?

— Это что еще?

Макс совершенно проснулся.

— Что ты сказал? — переспросила Клео.

— Ничего.

Он открыл глаза, закинул руки за голову и неодобрительно посмотрел на цветастый, в оборках, балдахин над кроватью.

— Так как же насчет вас с Кимберли?

— Мы некоторое время были помолвлены.

— Помолвлены! — Клео стремительно села на кровати. — Ты хочешь сказать, ты чуть не женился на ней?

— Это длилось недолго. Помолвка была очень короткой.

— Что значит короткой? — настаивала она.

— Примерно месяца полтора.

Если точно, пять недель и четыре дня. Правда, в те времена Макс не вел счет дням.

Пять недель и четыре дня он обманывался, думая, что наконец проник в заповедный семейный круг Керзонов. Пять недель и четыре дня веры в то, что он завоевал для себя надежное постоянное место в мире Джейсона.

— Ты говоришь «примерно»? Разве ты не помнишь?

Макс застонал.

— С тех пор прошло три года, Клео.

— Что же случилось?

— Ничего не случилось. Мы разорвали помолвку, только и всего.

— Ты раздумал жениться?

Макс зевнул.

— Кимберли раздумала. — Не успел он произнести эти слова, как понял, что совершил серьезную тактическую ошибку. — Я хочу сказать, мы расстались по взаимному согласию.

Но было поздно. Клео уже налетела на него:

— Значит, она разорвала помолвку, а не ты?

— Мы решили, что не подходим друг другу.

— Почему?

— По многим причинам.

— Каким причинам?

Макс почувствовал, что его загоняют в угол. Он немедленно положил этому конец, как поступал всегда, когда кто-то на него оказывал давление.

— Перестань наседать на меня, Клео. Наши отношения с Кимберли закончились три года назад.

— Но все это время ты у нее работал?

— Я уже сказал тебе, что работал у Джейсона, а не у Кимберли. Теперь я работаю у тебя.

— Вот как. — Клео замолчала, обдумывая его слова. — Почему она разорвала помолвку?

Макс барабанил пальцами по кровати.

— Она решила, что мы принадлежим к разным общественным слоям.

— Что ты имеешь в виду?

— Она из богатой семьи, с хорошим образованием и происхождением, которым можно гордиться. Она наследница Международной корпорации «Керзон». А я никто. Все свои деньги я заработал у Джейсона. Ее отец не одобрял наш брак. Сама Кимберли меня не одобряла, чего уж там говорить.

— И тогда она вышла замуж за кого-то по имени Уинстон?

— Рурк Уинстон.

— Много денег, хорошее образование и происхождение, которым можно гордиться. Верно?

— Верно. У его семьи не просто огромное состояние, а целая империя, и он стоит во главе нее.

— Что имела в виду Кимберли, когда сказала, что я должна спросить тебя о твоей ноге?

Макс снова краем глаза взглянул на Клео. Он почувствовал в ней неодолимое упорство. Этого следовало ожидать. Данное свойство входило в реестр качеств девушек-скаутов.

— Мы обручились вскоре после того, как я повредил ногу. Между прочим, когда я лечился в больнице, Кимберли, она… — он искал подходящее слово, — она была в это время несколько возбуждена.

— Она беспокоилась о тебе?

— Мне кажется, она страдала от угрызений совести.

Клео нахмурилась.

— Почему? Она имела какое-то отношение к твоему несчастью?

— До некоторой степени. Кимберли настояла, что хочет посетить участок под строительство гостиницы в Южной Америке. Я уже находился там и решил, что он нам не подходит. Я предупредил ее, чтобы она не приезжала, но она сама хотела все проверить.

— Что же случилось? Макс пожал плечами.

— Я встретил ее в аэропорту. По пути в город нас остановили повстанцы, которые прослышали, что приезжает кто-то из Керзонов. Они хотели ее похитить и использовать как заложницу в войне с местными властями.

— Господи! — Клео была потрясена. — Как ты поступил?

Макс с непонятным выражением посмотрел на Клео.

— Когда я работал у Джейсона, мне не раз приходилось бывать в подобных местах, поэтому у меня всегда с собой был револьвер. Между мной и повстанцами началась перестрелка. Одна пуля пробила дверь машины и попала мне в ногу.

— Значит, вот когда ты был ранен? — Голос Клео сорвался. — Когда ты спасал Кимберли?

— Да.

Клео схватила его за руку.

— Тебя могли убить.

— Послушай, Клео, это очень старая история, нет смысла ее обсуждать.

— Но тебя могли убить, — снова повторила она. Ее ногти впились ему в руку.

Макс расслышал в ее голосе прежний страх. Ее больше не заботили его отношения с Кимберли, ей на память пришли обстоятельства смерти родителей и собственное прошлое.

— Успокойся, Клео. — Он повернулся на бок и притянул ее к себе. — Все в порядке. Я с тобой. Она прижалась к нему, согреваясь его теплом.

— Хорошо, я больше не буду.

— Прекрасно. — Успокаивая, он гладил ее по спине. — Уже поздно. Попробуй заснуть.

Макс почувствовал, как ее тело обмякло.

— Ты сказал, вы были помолвлены всего полтора месяца?

— На неделю больше или меньше. — Он старался говорить как можно безразличней. — Не помню точно, сколько.

— А теперь Кимберли замужем за другим.

— Да.

— И она хочет заполучить тебя обратно, Макс. — Голос Клео был бесцветным. — Меня не обманешь. Макс улыбнулся, зарывшись лицом в ее волосы.

— Только из деловых соображений. Ее отец считает, что компания во мне нуждается.

— Это действительно так?

— Мне все равно, так это или не так. Мне не нужна эта работа.

— Ты уверен?

— Уверен. — Он поцеловал ее в шею. — У меня есть другая работа.

Клео взглянула на него через прищуренные ресницы.

— Могу побиться об заклад, Международная корпорация «Керзон» платит немного больше, чем гостиница «Гнездышко малиновки».

— Все зависит от того, с какой стороны на это посмотреть. — Макс поцеловал нежный душистый изгиб ее груди и погрузил пальцы в мягкие волосы у нее между ног. — Я вполне доволен тем, что получаю здесь.

— Так уж доволен? — Клео положила руку ему на плечо. — Макс, ты все еще ее любишь?

Вопрос встревожил Макса. Он никогда не задумывался, любил ли он Кимберли. Никогда не задумывался, любил ли он вообще кого-нибудь.

— Нет.

— Ты уверен?

— Уверен.

— Что-то ты слишком легко отвечаешь.

— Но это легкий вопрос.

Макс взял губами ее сосок. Он был зрелый и сладкий, как ягода малины. От его вкуса по телу Макса прошла дрожь. Он почувствовал возбуждение.

— Почему легкий? Разве ты не любил ее три года назад?

— Клео…

— Просто мне любопытно, — сказала она тихо. — Я знаю, какой сильной может быть любовь, потому что мои родители горячо любили друг друга. Такой человек, как ты, не может легко говорить о подобном чувстве, если он его испытал.

Он перестал ее ласкать и поднял голову.

— Такой человек, как я? — повторил он. Клео нежно погладила Макса по щеке.

— Ты — как твои картины, о которых ты мне рассказывал. В тебе есть глубина. В тебе множество оттенков. Мне кажется, если ты полюбишь, то будешь любить очень долго. Наверное, вечно.

— Я не произведение искусства. Не приукрашивай меня, Клео. — Макс поймал ее руку и прижал к своей груди. — Я ничего не знаю о такой любви. Если она вообще существует.

— Мои родители знали это чувство. — Клео улыбнулась. — Я тоже хочу узнать такую любовь.

У Макса заныло сердце.

— Ты можешь потратить на ее поиски целую жизнь и никогда не будешь удовлетворена своими находками.

— Именно это мне говорил психотерапевт. — Она убрала руку с его груди. — Значит, ты не любил Кимберли?

— Я не ошибусь, если скажу, что наши с Кимберли чувства ничуть не походили на те, что связывали твоих родителей.

Он агрессивно просунул ногу между теплыми бедрами Клео и, почувствовав ответный отклик, еще более укрепился в своей уверенности. Пусть у Клео весьма отвлеченные представления о любви, но ее тело очень прагматично отвечает на его чувственный призыв. Он до тех пор будет развивать в ней эту привычку, пока Клео не позабудет о неведомой, призрачной, всепоглощающей любви.

— Я чего-то не понимаю. — Клео уперлась ему ладонями в плечи и пристально посмотрела в лицо. — Что ты чувствовал к Кимберли?

Макс попытался сдержать свое нетерпение. Он был готов к действиям, и Клео была такой теплой, млеющей, призывной.

— Это немного трудно объяснить, Клео. Кимберли олицетворяла множество вещей, о которых я мечтал в то время. Я тогда думал, что если заполучу ее, то с нею и все остальное. Только я ошибался. Она оказала и мне, и себе большую услугу, когда разорвала помолвку.

— Скажи, какие вещи ты хотел иметь? — прошептала Клео.

— Зачем об этом говорить? Они мне больше не нужны.

— Ты не обманываешь себя?

— Нет, — твердо ответил Макс.

Языком он смочил кончик пальца и коснулся маленького твердого бутона между ее ногами.

В ответ Клео вздрогнула и с тихим стоном приподнялась под его рукой. Всей ладонью он прикрыл мягкие волосы и ощутил влажное тепло. Она горела от желания. Он хотел снова потеряться в ней.

— Чего же ты хочешь теперь? — спросила Клео.

— Тебя.

Она вздохнула, подтверждая свою капитуляцию, и поцеловала его в плечо коротким поцелуем.

— Я тоже тебя хочу.

Через минуту, когда он был уже глубоко внутри, ему пришло в голову, что он сказал больше, чем правду. Он хотел Клео сильнее, чем когда-нибудь другую женщину. Он не пытался объяснить эту истину, он принимал ее как должное.

Отдаленный стук пробудил Клео от крепкого, без сновидений, сна. Некоторое время она лежала неподвижно, определяя, откуда доносятся звуки. Через мгновение шум прекратился.

Клео решила, что Джордж или кто-то из постояльцев прошел по коридору мимо комнаты.

Клео зевнула и попробовала повернуться на бок, но не смогла, потому что Макс придавил ей ноги. Он положил свое мускулистое бедро поверх ее ног и прижал Клео к постели.

Она не могла освободиться от груза и к тому же еще страдала от жары. Тепло, исходящее от Макса, делало ненужным одеяло. Спать в одной кровати с Максом было все равно, что находиться рядом с доменной печью.

Стук возобновился. Он отдавался в стенах упорным, навязчивым, действующим на нервы ритмом.

Тук, тук, тук.

На этот раз Клео совсем проснулась. Она быстро села на кровати.

— Господи, Макс. Кто-то внизу бьет в барабан.

— Что случилось? — спросил Макс, не отрывая головы от подушки.

— Разве ты не слышишь? У кого-то внизу объявился барабан. — Клео сбросила с себя одеяло и отодвинула в сторону ногу Макса. — Он разбудит всю гостиницу.

Клео наконец удалось подняться с кровати. Она бросилась к стенному шкафу и достала джинсы и рубашку.

— Подожди, Клео. Я пойду с тобой.

Макс, позевывая, встал с кровати.

Отдаленные звуки мужских голосов мешались с ударами барабана. Клео напряженно прислушалась и удивленно вскрикнула.

— Они начали петь. — Она схватила очки и надела их на нос. — Должно быть, это воины мистера Квинтона. С меня довольно, сейчас я их всех выгоню вон. И мне наплевать, если на улице льет как из ведра.

— Если ты их выгонишь, то кто станет платить за номера, — напомнил Макс, застегивая молнию на брюках.

— Сейчас для меня самое главное заставить замолчать проклятый барабан. — Клео была уже в дверях. — Я так и знала, что напрасно пустила их в гостиницу. Мне с самого начала не понравился Тобиас Квинтон. Я слишком мягкосердечная, вот в чем моя проблема.

Она рывком открыла дверь и побежала по коридору, слыша, как за ней с некоторой задержкой поспевает Макс.

На втором этаже бой барабана усилился, на первом он оглушал. Звуки определенно неслись из солярия.

Клео направилась к конторке в вестибюле. Джорджа нигде не было видно. В полной уверенности, что Джордж уже наводит порядок, Клео повернула к солярию, но остановилась, услышав доносящийся из офиса храп.

— Это ты, Джордж?

— Твой бдительный ночной портье спит сном праведника, — заметил Макс, догнав Клео.

Клео поспешила в офис и действительно обнаружила там Джорджа, который, развалившись, открыв рот, спал в ее кресле. Ноги он положил на рабочий стол Клео.

— Не буди его, — посоветовал Макс. — Все равно от него никакой пользы.

— Пожалуй, ты прав. — Клео решительно подняла голову и расправила плечи. — Придется мне взять все на себя.

— Клео, позволь мне этим заняться.

— Я уже три года самостоятельно управляю гостиницей.

Клео промаршировала по коридору в направлении солярия. Звуки барабана и поющие голоса стали еще громче.

— Ты меня наняла, чтобы я тебе помогал в таких делах, ты помнишь?

— Это не значит, что я не могу сама справиться с несколькими невежами.

Клео остановилась перед стеклянными дверями солярия. Двери были закрыты, но через стекло Клео видела, что все огни внутри потушены. Судя по оранжевому отсвету, Квинтон и компания разожгли огонь в камине.

— Какие нахалы.

— Разреши мне войти первым, — сказал Макс и уже взялся за ручку.

— Нет, я сама.

Клео настежь распахнула обе половины двери.

Грохот барабана и рев мужских голосов вырвался наружу. В свете прыгающих языков пламени Клео с трудом разглядела очертания мужских фигур, сидящих на полу. Они полукругом расположились перед камином.

Величественный человек с белой гривой волос возвышался посередине. Перед ним стоял барабан. Его поднятая рука застыла в воздухе, готовая нанести следующий удар по инструменту.

— Достаточно, мистер Квинтон.

Клео протянула руку и одним движением нажала на все выключатели. Потоки света залили солярий.

Двадцать совершенно голых мужчин с неодобрением уставились на Клео.

Она в изумлении застыла на месте. Ни на одном из мужчин не было ни клочка одежды.

Клео онемела. Она повернулась и обнаружила за своей спиной Макса.

— Я же тебе предлагал войти первым, — заметил он. Его глаза смеялись.

Клео наконец обрела дар речи.

— Надо что-то сделать.

— Ты права, хозяйка. — Макс отступил в сторону, чтобы она могла выйти в коридор. — Тебе лучше вернуться к себе в комнату. А я отправлю воинов обратно в их палатки на пляже.

— Оставь нас, женщина, — произнес нараспев низким голосом Квинтон. — Это мужское дело.

— Она совсем как моя бывшая жена, — высказался один из участников. — Диана вечно мешала мне развлечься.

— Пришло время мужчинам сомкнуть ряды, — затянул Квинтон. Он бил в барабан. — Пришло время мужчинам взять власть в свои руки. Пришло время созывать воинов.

Разъяренная Клео взглянула на Макса.

— Я не желаю, чтобы ты разогнал их по комнатам. Я хочу, чтобы они убирались отсюда совсем, понятно? Немедленно!

— Подумай, Клео, сколько денег ты потеряешь, если сейчас их выгонишь.

— Мне наплевать на деньги. Я хочу, чтобы они сию минуту освободили помещение.

— Вы можете к нам присоединиться, — предложил Квинтон Максу. — Это время и место для сбора мужчин.

— Благодарю вас, — очень вежливо отозвался Макс.

— Макс, — прошипела Клео. — Клянусь, если ты разденешься и начнешь петь вместе с ними, я тебя удушу.