Пантера - ярость и страсть

      - Девять, - буркнула она.
      - А Сашок твой?
      - Он в Москве живет, на квартире.
      - Смотри, если обманешь.
      - Не вру я, правда! - Она закатила глаз начала заламывать руки. Не сделайся она проституткой, из нее могла бы выйти неплохая актриса провинциального театра.
      Открутив проволоку, я открыла засов и тихонько выглянула в коридор. И содрогнулась. Валерик лежал прямо у входа на бетонном полу. Он был голый, все тело покрывали синяки и ссадины, а ягодицы были испачканы кровью. Он не шевелился и, казалось, уже не дышал, но точно рассмотреть я не могла. В меня даже закралось сомнение, стоит ли вообще везти все это в Москву и предъявлять Виктории Романовне. Ведь она не только не заплатит оставшуюся половину гонорара, но и еще потребует с нас компенсацию за причиненный сыну ущерб. С нее станется... Прислонившись спиной к стене, я уставилась нeвидящими глазами перед собой и стала слушать, как колотится сердце. Если бы я могла творить чудеса, первое, что я бы сделала, это выкорчевала и людей жестокость. Уничтожила бы вообще то место в организме, где рождается это страшное чувство.
      Зойка испуганно моргала, глядя на меня, боясь шелохнуться, и мне захотелось подвергнуть ее такому же унижению, чтобы она кричала и извивалась от ужаса и боли и никогда уже не смела потом так поступать с другими. Я даже пошла на нее, плотно сжав губы, она закрылась руками, собравшись в комок, и приготовилась к наказанию, как нашкодившая кошка. Я вдруг представила ее маленькой девочкой, непослушной и своенравной, которую лупит мать, а та лишь терпит, сжав зубы и затаив в душе злобу, чтобы потом выместить ее на других, слабых и беззащитных. Может, так и рождается жестокость? Нет, таких бесполезно воспитывать, они из другого теста, их можно лишь отторгнуть от общества, заперев в клетку. Мне стало противно смотреть на эту мелкую подленькую тварь, на это чудовище, поселившееся в красивом теле, явно украденном у кого-то, более достойного. Акира говорил, что злые духи намеренно стараются вселиться именно в красивые тела, чтобы получить побольше наслаждений, ради которых, собственно, они и стремятся проникнуть в человеческую жизнь. Они убивают душу, уже готовую вселиться в новое тело, и занимают ее место. А потом все только диву даются, в кого пошел такой несносный ребенок...
      Набрав полную грудь воздуха, я резко выдохнула, и сознание сразу прояснилось. Мной вдруг овладело какое-то нездоровое спокойствие.
      - Поднимайся, - сухо бросила я. - Крикни своим, чтобы подогнали к дверям машину, открыли ворота, а сами убирались в дом. Объясни, что это для твоей же безопасности. И не нервируй меня.
      - Ты меня... не убьешь? - всхлипнула она в страхе.
      - Пока не знаю. Вставай.
      Я подвела ее к двери, приставив ружье к ее голове так, чтобы это видели бандиты, и ткнула в бок:
      - Говори.
      - Мальчики, слушайте меня! - истерично закричала она. - Не дергайтесь и делайте, что скажу, ясно?
      Гоша, уже одетый в спортивный костюм, выступил вперед, вращая растерянными глазами, и пробасил:
      - Зойка, ты как, в порядке?
      - А ты что, болван, не видишь?! У меня дуло к голове приставлено!
      - Да нет, я так, - стушевался тот, побледнев. - Мы все сделаем, только скажи. Хочешь, мы ее на части разорвем, суку?
      - Заткнись, идиот! Подгоните сюда мой "мерс" и откройте ворота! А сами ступайте в дом и не высовывайтесь, ради Бога, а то мне конец!
      - Все будет на мази, сестренка! - засуетился Гоша. - Братва, слышали приказ? Давайте, гоните сюда тачку...
      Больше всех из этой их своры мне не нравился жирный Толик. Он почему-то молчал, словно что-то обдумывал, а если бандит начинает думать, ничего хорошего не жди, потому что у них у всех мозги наперекосяк.
      Машину поставили прямо у дверей баньки и даже услужливо распахнули дверцы. Ворота открыли и, бросая в нашу сторону злобные взгляды и кривя свои дебильные морды, поднялись по крыльцу и сгрудились на веранде.
      - Скажи, пусть зайдут в дом; - попросила я Зойку.
      - Спрячьтесь в дом, скоты!!! - заорала она. Те послушно скрылись. Пока они заходили, я еще раз их пересчитала, чтобы убедиться, что их девять, а не семь или восемь и что потом никто не выскочит из-за угла и не всадит мне нож или пулю в спину. Наступил самый ответственный момент. Втащив Зойку в коридор, я навела на нее ружье и взвела курки. Потом нагнулась, пощупала у Валерика пульс. Тот слабо, но бился.
      - Тащи своего братика в машину. И побыстрее, - сказала я, отступив.
      Она тут же схватила измочаленное тело за ноги и потащила лицом по полу к выходу, словно заколотого поросенка. Тот не издал ни звука и даже не дернулся, видимо, был без сознания.
      - Да возьми его по-человечески, - вздохнула я. - Он же твой брат, в конце концов.
      - Да, да, конечно, - засуетилась та, - только ты не нервничай!
      Бросив ноги, она кинулась поднимать тело со стороны головы, ухватив под мышки. С большим трудом доперев его до машины, кое-как запихала на заднее сиденье так, что голова оказалась на полу, а ноги сверху. Но Валерик и на это не отреагировал. Зойка вытянулась по стойке "смирно" у машины и вопросительно уставилась на меня. Похоже, чтобы спасти свою никчемную жизнь, она была готова на что угодно. Почему, интересно, больше всех боятся смерти те, кому вовсе, на мой взгляд, не следует жить? Вот она стоит передо мной, красивое обнаженное ничтожество, и прикажи я ей сейчас вылизать весь двор языком, она с готовностью это сделает, только бы не умереть. Однако других лишает жизни с невероятной легкостью...
      - Скажи своим, чтобы не вздумали гнаться за нами. Как только увижу их машины - сразу тебя прикончу. У меня уже давно руки чешутся это сделать, так что нужен лишь повод. Все поняла?
      Зойка вздрогнула, как от удара, и прохрипела:
      - Может, я не поеду? За тобой не погонятся, честное слово. - Она умоляюще посмотрела на меня, жалкая и растерянная.
      - Лезь в машину.
      Глаза ее потухли, губы дрогнули, она поникла и, словно на эшафот, заползла на пассажирское сиденье, где и замерла, опустив голову. Но я знала, что, как только представится возможность, она -тут же выцарапает мне глаза или вообще разорвет на части. Впрочем, я надеялась, что преимущество уже никогда не будет на ее стороне. Теперь мне нужно поскорее убраться отсюда. Сев за руль и положив ружье на колени стволом ей в бок, я завела мотор, посмотрела на веранду и сказала:
      - Ну, чего ждешь, предупреди их, чтобы не гнались.
      Вздрогнув, она подняла голову и прокричала:
      - Не гонитесь за нами!!! Я скоро вернусь, поняли?
      Мордатый Толик высунулся из окна дома и с перекошенным от ярости лицом выдал:
      - Ты спятила, Зойка?! Она же на понт берет!
      - Заткнись, осел!!! Господи, вы меня точно убьете, скоты! - простонала она. - Все, я сказала!
      Бросив на меня красноречивый взгляд, мордатый нырнул обратно. Мне стало не по себе. Но, что бы ни задумали бандиты, пока их атаманше грозит опасность, они не станут ничего делать По крайней мере не должны - без нее они нули без палочки. В крайнем случае, придется пускать в ход когти, а это опять кровь и трупы, чего мне очень не хотелось бы. Впрочем, среди этих трупов вполне может оказаться и мой собственный...
      Я выехала со двора на дорогу и остановилась, глядя во двор. Гоша уже спускался с крыльца, остальные за ним. У всех в руках были пистолеты.
      - Ты им получше объясни, а то ведь я могу и передумать и прямо сейчас тебя замочу, - процедила я Зойке.
      Метнув на меня ненавидящий взгляд, она заорала в окно:
      - Я вам что сказала, шакалы?! Назад! Ни копейки больше от меня не получите, болваны! С голоду подохнете!!!
      Урки замерли, остановившись, недоуменно посмотрели на нее и нехотя поползли обратно на веранду. Тихая ярость сквозила в каждом их движении и взгляде, она, похоже, уже переполняла чашу их терпения, и я не стала ждать, когда эта чаша переполнится окончательно. Резко рванув с места и подняв клубы пыли, я помчалась к выезду из деревни. В зеркало заднего вида увидела деда Митрофана. Он стоял у своей калитки и грустно смотрел на меня, видать, скорбел по своей двустволке. Ничего, верну как-нибудь, если выживу.
      - И что дальше? - осмелев, усмехнулась Зойка, когда мы выехали из деревни на грейдер, ведущий к трассе. - Сдашь меня ментам? Мне все равно срок не светит - я ничего не совершала. Так что давай быстрее покончим с этим. - Она обернулась назад. - Видишь, за нами не гонятся. Так что высади меня около трассы и езжай себе спокойно. Можешь даже выйти замуж за Валерика. - Она обернулась назад и с презрением посмотрела на бесчувственного брата. - Если, конечно, он еще сможет тебя трахнуть, ха-ха! Хорошая будет семейка! Ничего, зато богачкой станешь...
      - А далеко до трассы?
      - Пять километров. Во-он за тем лесом. Жалко, что дорога плохая, а то бы там уже были. Ну как, высадишь меня?
      - А ты уверена, что твои псы не передумают?
      - Эти идиоты? Ха-ха! Да они дрожат от одного моего вида! Они, как собаки дрессированные. Я их, можно сказать, в люди вывела, работу стоящую дала. Они хоть и тупые, но преданные, так что не волнуйся, все сделают, как я сказала, даже не пыркнутся. Думаешь, я только бабками их около себя держу? Что ты, милая! - Она довольно усмехнулась. - Да каждый из них только и ждет своей очереди, чтобы со мной переспать. Я ведь, когда на работу их нанимала, кроме бабок, еще и себя каждому обещала. Теперь плачу. До сих пор удивляюсь, что эти глупые мужики в голых женщинах находят?,- Она посмотрела на свою обнаженную грудь. - Ну тело и тело, ничего особенного. А они прямо с ума сходят. Впрочем, мне только того и нужно! - Она весело рассмеялась. - Если сходят, то почему бы этим не пользоваться, правильно?
      - А ты в любовь веришь?
      - Я неверующая, - серьезно проговорила она. - Вообще ни во что не верю: ни в Бога, ни в черта, ни в любовь, ни в справедливость - нет ничего этого! Все это выдумки для дармоедов и бездельников. А если человек пашет день и ночь, чтобы выжить, ему не до рассусоливаний и рассуждений. Недаром говорят, что бизнес и мораль - вещи несовместимые. Я это тоже поняла, когда бизнесом занялась. Главное - Выжить и выжить хорошо, как говорил какой-то классик, а все остальное побоку.
      - Да ты философ, как я посмотрю, - усмехнулась я, сбавляя газ перед огромной ямой.
      - А ты думала, я полная идиотка? Нет, дорогуша, я иногда очень даже размышляю: о жизни и все такое... Эх, мне бы только денег загрести, чтобы сесть на завалинку и уже думать, думать... И чтобы мысли о деньгах не мешали. Так-то вот!
      - Сложная ты натура, Зойка. Противоречивая. А в монастырь не хочешь уйти? Там бы и предалась размышлениям, без суеты, в тиши...
      - Что я, дура? Ты знаешь хоть одного гения, который бы написал или открыл что-то, сидя в монастыре? Нет. Красивые мысли только от красивой жизни появляются. Кто у нас в прошлом веке о красоте и любви писал? Правильно, дворяне, графы и прочие дармоеды. А будь они бедными, то горбатились бы целыми днями, хрен бы какая красота им в голову пришла. Ну представь: идет Пушкин за плугом, весь в рванье, голодный, перегаром несет, и сочиняет: "Я помню чудное мгновенье..." - Она скривилась. - С ума сойти можно! Нет, я не верю ни в любовь, ни в красоту, и не я в этом виновата, а жизнь наша долбаная, так-то вот!
      Я уже была готова согласиться с ней, как мой взгляд упал на зеркало, и внутри все опустилось: две знакомые машины, пыля и подпрыгивая, во всю дурь мчались за нами.
      - Кажется, твои псы не так уж и преданы тебе, - пробормотала я, прибавляя газ.
      Зойка обернулась и сразу изменилась в лице.
      - Сволочи, что они еще задумали? - испуганно проговорила она и посмотрела на меня.
      - Не догадываешься?
      Ее глаза расширились от ужаса, кровь отхлынула от лица, и она начала ругаться:
      - Проклятие! Трусы вонючие! Гони быстрее, Марусечка, только не останавливайся, прошу тебя! Они и меня прикончат, шакалы, лишь бы шкуру свою спасти! Я их знаю, они хуже зверей, урки поганые!
      Но по избитому колеями грейдеру набрать приличную скорость без риска слететь в кювет было непросто. Руль бешено запрыгал у меня в руках, и машину стало бросать во все стороны. Погоня стремительно приближалась - видимо, бандиты выучили на этой дороге каждую колдобину. Трассы еще не было видно, с двух сторон нас обступал лес, и нигде не было никакого спуска. Душа моя заметалась в страхе, я гнала, стараясь не слететь с высокого грейдера, а Зойка, вцепившись руками в переднюю панель, о чем-то лихорадочно думала, прикусив нижнюю губу. Я не боялась, что меня смогут обогнать и остановить на узком пространстве дороги, но они могли открыть пальбу, и тогда нам конец. Только бы добраться до трассы, а там уж я легко оторвусь...
      Не знаю, как я упустила этот момент, но только Зойка, до чего-то додумавшись, молниеносно выдернула ключ зажигания и тут же вышвырнула его в окно. Занятая ездой, я даже не успела среагировать. Мотор сразу заглох, и машина покатилась, быстро сбавляя скорость, по инерции.
      - Что ты наделала?! - завопила я и, видя, что она уже пытается открыть дверь, чтобы выпрыгнуть, от злости сильно врезала ей по шее. Она тут же увяла, глаза закатились, и тело начало сползать вниз.
      Я осталась одна в остановившейся машине с двумя голыми полутрупами и двустволкой. А сзади уже подъезжали уголовники. Сладить с разъяренными вооруженными бандитами с помощью одного ружья не было никаких шансов. Не зная, что еще можно сделать, я быстро зафиксировала все замки на дверях и наглухо позакрывала стекла. И стала смотреть в зеркало. На душе вдруг стало так погано, что захотелось плакать.
      Первым подъехал на "Вольво" Толян и сразу выскочил на дорогу. Его дружки, размахивая пистолетами и радостно скалясь, повыползали за ним. Потом сзади тормознула "девятка", из нее вылез Гоша с остальной братвой. Нас тут же окружили со всех сторон и начали дергать за ручки, пытаясь открыть дверцы. Толян с Гошей стояли у капота и заправляли всей этой дикой оргией. Остальные, наставив пистолеты на окна, молча ухмылялись, не спуская с меня глаз.
      - Ну, сучка, вылезай! - прохрипел мордатый, раздувая щеки от злости. Не заставляй тачку портить!
      Я держала уже очухавшуюся Зойку за волосы, приставив дуло к виску, и всем видом показывая, что намерена ее пристрелить.
      - А Зойку тебе не жалко? - крикнула я.
      - У тебя мочи не хватит ее замочить! - пробасил Гоша. - Давай, открывай, падаль, и кончай туфту гнать!
      - Мальчики, уезжайте! - хрипло провопила Зойка. - Она же меня прикончит! Я не успела выпрыгнуть! Пожалуйста, не доводите до греха...
      Мордатый ухмыльнулся:
      - Не успела, говоришь? Тогда извини, родная. Эту телку отпускать нельзя - сама понимаешь. Она на нас сразу ментов наведет, и кранты халяве. Ты, Зой, конечно, телка классная, но сама пойми: нам своя шкура дороже...
      - Вы что?! - забилась она в моих руках. - Охренели совсем?! Я же вас кормила, говнюков, все вам отдавала, а вы что задумали?! Вы же без меня пропадете, на зону сразу загремите!
      - Видал, как злится? - ткнул Толяна в бок Гоша. - Хороша все-таки стерва. Я бы ее и мертвую трахнул...
      - Еще трахнешь, подожди ты! - разозлился Толян и посмотрел на меня своими маленькими глазками. - Короче, так, слышь, курва? Давай, мочи Зойку и открывай двери! Один хрен ты наша. Я тебя лично на молекулы разрежу!
      Зойка потеряла дар речи и ошарашенно хлопала длинными ресницами. До нее только сейчас начало доходить, каких питонов пригрела она на своей красивой груди. Стрелять в нее уже было бесполезно, да я и не собиралась, а вот отпускать волосы я пока не хотела, чтобы она не вздумала открыть двери. А тут еще сзади зашевелился, застонав, Валерик, наверное, хотел принять удобную позу. Но я даже не обернулась.
      - Слушай, Зойка, ты на них хоть какое-то влияние имеешь? Ты чем их кормила? Брось им какую-нибудь кость, а то и тебя сейчас сожрут.
      - Какой там! - просипела она. - Они уже с цепи сорвались, не видишь, что ли? Отпусти меня, я выйду и попробую договориться...
      - Придумай что-нибудь получше.
      Она судорожно вздохнула и в отчаянии крикнула:
      - Слышь, Гоша, ты же говорил, что любишь меня, забыл?
      Тот гнусно заржал, а все дружки подхватили.
      - Конечно, говорил, а как же! За такие бабки еще и не то скажешь! - Его глаза стали злыми. - На хрен ты мне сдалась, кошелка! Я таких, как ты, в день по пачке могу напяливать! Думаешь, кому-то красота твоя нужна? Дура ты, Зойка, и цена тебе алтын в базарный день. Мы тебя только из-за бабок терпели, а ты нам еще и давала всем, ха-ха! Так что давай вылезай, если сможешь, а нет, так скажи этой телке, пусть тебе башку отстрелит. Или мы сами сейчас это сделаем! Хватит уже базарить. Кстати, чтобы ты не беспокоилась зря, твои бабки мы вместе с сейфом с собой прихватили...
      Зойке стало совсем плохо, ее всю затрясло, она побелела как полотно, и я испугалась, что ее сейчас хватит сердечный удар, но волос не отпустила. Я не могла понять, чего они ждут, почему не разобьют окна и не вытащат нас отсюда, а ведут какие-то переговоры. Живой они меня все равно уже не отпустят - это ясно, как день, - Зойка им теперь уже не нужна, деньги они забрали и теперь улетят в неизвестном направлении, ищи-свищи ветра в поле по всей России. Такие "орлы" в наше время не пропадут, им всегда найдется подходящая работенка в потерявшей разум стране. Вот только чего они ждут?
      Они стояли и нетерпеливо ждали, когда я пристрелю их королеву. Видеть это было противно и мерзко.
      - В общем, так, молодцы! - начала я бойко, пытаясь оттянуть час расплаты. - Предлагаю компромисс...
      - Засунь себе в задницу свои компромиссы! -прорычал Толян.- Давай, мочи ее и выходи!
      - А у самих что, рука не поднимается? - усмехнулась я.
      Они вдруг слегка стушевались, отвели глаза, и Гоша прорычал:
      - Неохота свои пули тратить. Не тяни, у нас времени нет...
      - Ишь какой шустрый! Я же не самоубийца. Сами делайте первый ход, а я посмотрю. Предупреждаю: стреляю я метко.
      Они переглянулись и о чем-то пошептались. Толян проревел:
      - Не вздумай по стеклам палить, дура! Тачка нам еще пригодится.
      - А, так вам машина нужна! - злорадно прокричала я. - Ну и крохоборы! Что, боитесь, что с разбитым стеклом менты остановят? Правильно боитесь! Я сейчас вот еще по передней панели пальну, так вообще никуда на ней не уедете! и направила ружье на приборный щиток. - Так что лучше послушайте, что я предлагаю.
      Толян явно занервничал. Конечно, вдевятером на двух машинах разъезжать не Бог весть какое удовольствие, а тут целый "Мерседес" пропадает. Было над чем призадуматься.
      - Ладно, говори, - промычал он.
      - Толик, милый, - плаксиво заверещала вдруг Зойка, - отпустите нас! Я еще у Сашка бабок возьму и вам отдам. Все отдам, и землю в придачу, только не убивайте! Пошевели мозгами, Толик, умоляю тебя! Ну куда вы поедете? По свету опять мотаться? Вас же заметут через два дня и на зону отправят! Вы же тупые все! Миленький, хороший, любимый, прошу тебя, отпусти, ты видишь, я плачу даже... - и Зойка на самом деле расплакалась.
      - Пошла ты, - пробормотал Толян и повернулся к своим. - Ладно, братва, кончать нужно этот базар. Тащите канистру с бензином.
      - Ты что задумал? - удивился Гоша.
      - Обольем машину на хрен и подожжем! - зло проговорил тот. - Не захотят гореть - вылезут, как миленькие. А тачку потом вымоем. Только не стреляйте, когда выпрыгивать начнут - трасса близко. Ножами лучше...
      - А если не вылезут?
      - Что она, дура? - Он нагло посмотрел на меня. - Все слышала? Мне тачку не жалко. Не выйдешь - сгоришь. А мы и двумя машинами обойдемся. Все, братва, вперед!
      - Не-ет!!! - нечеловеческим голосом закричала Зойка, вырываясь от меня, но я крепко держала ее волосы на вытянутой руке. - Сволочи, бляди, уроды...
      Из багажника "девятки" вытащили зеленую канистру и поднесли к нашей машине. Затем отогнали свои тачки подальше, чтобы огонь не переметнулся на них, и начали поливать "Мерседес" бензином. Все это время Толян стоял у капота и смотрел прямо мне в глаза, надеясь, видимо, что я сдамся и он получит автомобиль. Хрен вам с маслом... Мной вдруг овладело безразличие ко всему, и я воспринимала все происходящее как во сне, словно со стороны смотрела на готовящееся собственное аутодафе и не испытывала никакого желания что-то делать и даже кричать от ужаса. Единственное, что я в тот момент понимала, что скоро умру и встречусь с отцом и братьями. Жаль вот только, что Родиона с Валентиной больше никогда не увижу...
      Внутри противно запахло бензином, он просачивался в салон сквозь щели в дверях, и, стоило только поднести спичку, вся машина мгновенно вспыхнет факелом и никто не успеет выскочить, даже если захочет. Отбросив канистру в кювет, бандиты отошли на безопасное расстояние. Остался один Толян. Он стоял все там же, у капота, держа в руке незажженную зипповскую зажигалку, и, не отрываясь, с мерзкой ухмылкой пялился на меня.
      - Ну, ты еще можешь спастись! - крикнул он. - Последний раз говорю: выходи.
      - Толик, она сумасшедшая!!! - опять дико закричала Зойка, забившись в судорогах, и мне пришлось обхватить ее двумя руками, чтобы не вырвалась, и заткнуть ей рот.
      Я решила утащить ее с собой в могилу. И на том свете объяснить ей, что она неправильно жила, - здесь на это времени уже не было. Валерик снова затих, и я понятия не имела, пришел он в сознание или нет, а может, уже и умер, счастливчик, очнувшись и увидев, что происходит вокруг, Честно говоря, до него в тот момент мне не было абсолютно никакого дела. Я готовилась к переходу в иной, более справедливый и разумный мир и мысленно уже настраивала себя на новые ощущения, о которых так много нам рассказывал Акира.
      - Ну, не хочешь - твое дело, - пожал плечами Толик и щелкнул зажигалкой, с жалостью посмотрев на "Мерседес". Похоже, он уже устал блефовать и понял, что придется сжечь машину.
      Я закрыла глаза. Зойка в последний раз дернулась и притихла. Все, слава Богу, весь этот кошмар сейчас закончится...
      И тут со стороны трассы, куда был направлен капот нашей машины, послышался вой милицейских сирен. Открыв глаза, я увидела, как рука Толика вместе с зажигалкой взорвалась и разлетелась кровью на мелкие куски. Еще через секунду то же самое произошло с его головой. За его спиной мерцали огни мигалок на приближающихся милицейских машинах, а бандиты, попрыгав в свои тачки, уже разворачивались и газовали в сторону деревни. Повернув голову, сквозь падающую на глаза пелену я увидела Родиона, выбегающего из ближнего леса со снайперской винтовкой в руках. А может, мне это уже снилось, потому что в следующее мгновение сознание мое помутилось и я провалилась в темную яму...
      6
      Виктория Романовна в помпезной траурной шляпке с черной вуалью и таком же черном платье с огромным декольте спереди и сзади положила перед боссом конверт с остальной частью гонорара и скромно уселась в кресло. Вся ее спесь куда-то подевалась, она была тиха, как монашка, и уже не бросала на нас высокомерных взглядов. Валерик лежал в самой дорогой московской клинике и лечился от последствий "братской" любви.
      Оказывается, босс, побывав в "Горбушке" и поговорив с шефом Валерика, сразу смекнул, что эпистолярные угрозы служили лишь для отвода глаз. Он вернулся в офис, а там уже сидела перепуганная Виктория Романовна. Она сказала ему, что соседи видели из окон, как какие-то вооруженные люди, устроив пальбу в подъезде, увезли потом на машине ее сына и молодую девушку. Ему не составило труда догадаться, что это была за девушка и что с ней могут сделать бандиты. Проклиная себя за то, что послал меня туда, он насел на мамашу и вытянул из нее все. И про покойного мужа, и про деньги, и про завещание, и даже про незаконнорожденную дочь в провинциальном волжском городке недалеко от Саратова. В его гениальной голове тут же сложилась правильная картина всего происходящего. Оставалась мелочь - найти меня. Подняв на ноги всех своих однокурсников, он вычислил адрес Зойкиной матери, позвонил ей и сообщил, что ее дочь замешана в покушении на жизнь сводного брата. Мать, которая никогда не ждала от дочери ничего, кроме несчастий, тут же выложила Родиону адрес подмосковной деревни Рябуховки, сказав, что Зойка-стерва проживает там с бандой уголовников и занимается бизнесом. Друзья в милиции ему сообщили, что все эти уголовники находятся во всесоюзном розыске за многочисленные убийства и разбойные нападения. Уже к вечеру, собрав все сведения, он вместе с собровцами помчался в деревню, почти не рассчитывая застать меня в живых. Он вместе с командиром отряда ехал впереди на "СААБе" и, увидев, что творится на грейдере, взял снайперскую винтовку с оптическим прицелом, попросил остальных немного подождать, чтобы не вспугнуть матерых убийц, и побежал в лес. Он видел в прицел, как обливали бензином "Мерседес", как я сидела внутри, держа вырывающуюся голую Зойку, а потом, отдав команду включить сирены, двумя разрывными пулями снес Толяну руку и голову, чтобы другим неповадно было сжигать его секретарш. Мой босс, как выяснилось, был еще и мастером спорта по стрельбе. Остальных бандитов взяли через полчаса. Валерика увезли в больницу, а я, придя в себя на краткое мгновение, попросила вернуть деду Митрофану его двустволку и оклемалась потом уже только дома, рядом с Валентиной. Голую королеву бандитов, завернув в плащ-палатку, отвезли прямиком в сумасшедший дом - она проявляла все признаки помешательства.
      И вот сегодня, через день после случившегося, Виктория Романовна пришла к нам, чтобы заплатить за спасение сына.
      - Здесь пятьсот долларов, - тихо сказала она, кивнув на конверт.
      В ответ босс вынул из стола конверт с первой половиной гонорара, положил его сверху и сказал:
      - Вот вам тысяча баксов, только умоляю, скажите, почему вы скрывали от сына, что он богат? Вы ведь чуть не погубили его.
      Та потупилась и пролепетала:
      - Хотела сделать ему сюрприз перед своей смертью. Представляете, как бы он удивился, узнав, что у него есть деньги и он может не ходить на свою проклятую работу? И потом, я столько раз видела во сне его счастливое лицо в этот момент, его благодарный взгляд, с любовью и нежностью обращенный на меня, умирающую, что просто не имела права лишать его такого удовольствия...
      Глава четвертая
      ТАРАКАНЫ
      Похоже, женщинам в нашей стране живется гораздо хуже, чем мужчинам. По крайней мере, судя по тому, кто чаще к нам обращается. Я уже начинала тихонько проклинать феминисток за то, что разбудили в нас неуемное стремление сравняться с мужчинами, забыв о том, что вместе со свободой мы, женщины, получили и лишние проблемы. А то ведь как раньше было хорошо: женщины сидели себе дома целыми днями, готовили, стирали, мужей с войны или с работы дожидались и горя не знали. Разве что поколотят их иногда или обматерят, так разве ж это проблемы? Видно, природой так назначено, чтобы женщины находились в стороне от серьезных дел, потому как в случае непредвиденной ситуации не могут сами ничего сделать и все равно бегут за помощью к мужчинам. Или в детективное агентство "Частный сыск".
      Я как раз размышляла над этим, осваивая трехмерное игровое пространство на компьютере, когда к нам пришла еще одна женщина. Увидев ее серьезное лицо, я без лишних вопросов сразу проводила ее к боссу.
      Теперь она сидела перед ним, комкая в руках черную кожаную сумочку, и явно нервничала. Ей было за шестьдесят. Седые волосы зачесаны назад и собраны в узел. На широком, луноподобном лице большие голубые глаза, как у куклы. Одета вполне прилично.
      - Я не понимаю, что происходит, - взволнованно говорила она, сообщив, что зовут ее Лидия Петровна Метлова. - Мою квартиру тихо обворовывают, но я не могу понять, каким образом. Я уже обращалась в милицию, но там сказали, что если нет следов взлома и вообще, кроме меня, пропавших вещей никто не видел, то ни о каком воровстве речь не идет. А вещи, однако, пропадают. Постепенно, понемногу, но все же...
      - Вы живете одна?
      - Да, муж умер три года назад... Я больше не смогла выйти замуж. Детей у нас не было...
      - И что же у вас пропало?
      - Ну, разные мелочи... Сначала моя старая норковая шуба, потом маленький телевизор "Сони", который стоял на кухне, затем несколько золотых колец с бриллиантами, сережки, цепочки и всякая такая ерунда. А однажды утром я не обнаружила на своем месте столового сервиза из китайского фарфора на двенадцать персон. Он у меня стоял в серванте...
      - Вы сказали, утром?
      - Да, - оживилась она, - дело в том, что все кражи происходят ночью, когда я... сплю. Кто-то приходит ко мне в квартиру, берет то, что ему нужно или нравится, и уходит. Я при этом совсем ничего не слышу. Даже сервиз вот этот... Он ведь должен был страшно греметь, когда его упаковывали, но я не слышала ни звука.
      Босс удивленно смотрел на клиентку и, казалось, не верил тому, что она рассказывает. Потом взялся за карандаш и принялся рисовать каракули.
      - А... вы уверены, что у вас действительно что-то пропадает? - наконец спросил он.
      - Конечно, - пожала она плечами. - Иначе зачем бы я тратила время на походы в милицию и к вам? Вещей мне не жалко, но я боюсь, что если они вот так спокойно могут войти в мою квартиру ночью, значит, могут однажды и меня убить. И потом, не очень-то приятно сознавать, что во время сна кто-то шарит по твоей квартире, согласитесь.
      - Да уж, - пробормотал Родион, - приятного мало. А замки вы меняли?
      - Да, естественно. После каждой пропажи. Но это не помогает.
      - А через окно нельзя влезть?
      - Я живу на шестом этаже восьмиэтажного дома, - улыбнулась Лидия Петровна.
      - Понятно, - вздохнул босс и задумался. Я тоже терялась в догадках, пытаясь понять, зачем кому-то понадобилось пробираться ночью в чужую квартиру и таскать оттуда по мелочи, если можно вынести все за раз? Если эта дамочка не врала, то все это выглядело довольно таинственно и заманчиво.
      - А ночью вы ни разу не просыпались? - спросил босс.
      - Нет. Хотя точно не помню. Даже если и просыпалась, то никого не видела, иначе обязательно закричала бы или как-нибудь еще отреагировала на появление незнакомцев, сами понимаете. А вообще-то в последнее время я сплю очень крепко.