Тигриные глаза (Том 2)

      Восторженные телеграммы с поздравлениями пришли в "Киприани" от Макса и Тоби, которых Бриз тайно известил по телефону еще до того, как сообщил самой Плам о ее победе. Но победила ли она? Она безуспешно пыталась дозвониться до Поля, чтобы обсудить свои терзания. Верно ли рассудил Бриз? Что делать ей? Честно и незамедлительно проинформировать Британский совет о том, что она по возрасту не имеет права на премию, которую только что завоевала? Или же ее раздумья о том, что из-за какой-то технической мелочи лишить себя такого престижного приза, есть не что иное, как проявление инфантильности и неспособности, по словам Бриза, видеть мир таким, какой он есть?
      Допустим, она согласилась с Бризом. Допустим, что не сделала никаких заявлений. Но что, если кто-то обнаружит, что ей больше положенных тридцати пяти? И растрезвонит раньше, чем об этом объявит Бриз? Тогда она проигрывает по всем статьям: изведется от угрызений совести и будет публично заклеймена как обманщица.
      Едва переводя дыхание, она постучала в дверь Дженни. На Дженни была лишь черная атласная рубашка. Длинные мокрые волосы падали ей на голые плечи, в руках она держала расческу.
      - Пыталась дозвониться, но не смогла, - отдуваясь, объяснила Плам.
      - Телефон не работает. Как и мой фен... А, ладно, мы проделали весь этот путь сюда не из-за исправной электросети. Входи, дорогая.
      Плам остановилась в дверях. Комната, некогда великолепная, зияла голыми стенами. Под потолком на стенах одиноко тянулся орнамент из ивовых листьев. Большое окно напротив двери было распахнуто, и с улицы доносился веселый гомон здешнего кафе.
      Справа, рядом с давно бездействовавшим камином, громоздился старомодный комод. Под большим зеркалом в вычурной раме стоял столик, заваленный косметикой, бигуди и прочими принадлежностями для ухода за волосами.
      Дженни подошла к зеркалу и поднесла к голове расческу.
      - Собираюсь сделать пробор посередине. Как ты думаешь, мне пойдет? Занятая собой, она уставилась в зеркало.
      Слева от Плам стояла черная кровать с вычурным изголовьем. Она была неприбрана, прямо на простынях лежал открытый альбом. Дженни, несомненно, продолжала следовать наказу профессора Дэвиса, требовавшего каждый день делать по наброску, жертвуя даже завтраком.
      Поскольку сесть было не на что, Плам примостилась на краешке кровати, положила руки на спинку и молча смотрела на Дженни.
      Дженни пробормотала:
      - Если хочешь, можем спуститься вниз и выпить по чашечке кофе, когда у меня высохнут волосы... Эй, а почему ты так рано, Плам?
      - Я получила "Премию-2000", - неуверенно проговорила Плам и увидела в зеркале, как исказилось лицо ее подруги. За растерянностью последовало оцепенение, а затем гнев. Дженни медленно опустила руки. Мокрые пряди желтых волос упали ей на лицо, ставшее бледно-желтым, как церковная свеча.
      - Этого не может быть, - с трудом выдавила Дженни. Плам была ошарашена такой реакцией.
      - Что случилось? Ты не рада моей победе? У Дженни вырвался нервный смешок.
      - Конечно, рада... Какая приятная неожиданность... Поздравляю. - Она повернулась к Плам. - Я ужасно рада за тебя.
      Дженни быстро отвернулась к зеркалу и схватила расческу, не сознавая, что Плам видит в зеркале ее бледное лицо, перекошенное гримасой страдания.
      Плам с удивлением уставилась на подругу.
      - Дженни, тебе нездоровится?
      - Немного устала, вот и все. - Дженни принялась яростно расчесывать мокрые волосы.
      - Но тут есть одна загвоздка. Вот послушай. - Плам откинулась на постели, сцепив руки за головой. От ее движения альбом сдвинулся с места и упал на пол. - И что же мне делать, как ты думаешь?
      Закончив свой рассказ, Плам устало приподнялась и, дотянувшись, подняла с пола альбом. Подогнув под себя ногу, она рассеянно листала его страницы, едва замечая сделанные в нем наброски: какие-то люди в гондолах, кошачья голова, изображение хозяйки дома, затем шли чистые страницы и лишь на самой последней присутствовал тщательно выполненный карандашный рисунок. Маленькая ящерица показалась ей знакомой, но, занятая собственной проблемой, она пропустила это мимо сознания.
      - Так как бы ты поступила на моем месте, Дженни? Призналась или промолчала бы? Я не хочу молчать, а Бриз считает, что это единственное правильное решение.
      Сдавленным голосом Дженни произнесла:
      - Поступай так, как считаешь нужным. - Она потрясла головой, словно прогоняя сон, сделала глубокий вдох и продолжила своим обычным тоном:
      - Лично я не смогла бы спать по ночам, если бы что-то подобное было на моей совести.
      Она посмотрела на свое отражение в зеркале, затем перевела взгляд на видневшуюся в нем Плам с раскрытым альбомом на коленях.
      Расческа выпала из ее рук.
      - Оставь в покое альбом. - взвизгнула она. Плам удивленно подняла глаза. Дженни резко обернулась и завопила:
      - Ты не имеешь права приходить сюда и шпионить за мной!
      И Плам в тот же момент вспомнила, где она видела эту ящерицу: на голландских натюрмортах Сюзанны и Синтии. У нее перехватило дыхание.
      - Так это ты подделываешь картины! Дженни подскочила к ней, вырвала альбом, метнулась к тяжелому комоду у двери и засунула его в верхний ящик.
      - А теперь убирайся отсюда, стерва! Вон!
      Плам оцепенела от неожиданности и во все глаза смотрела, как у Дженни наливается кровью лицо, а в глазах загораются угрожающие огоньки.
      Дженни бросилась к ней.
      - Убирайся и не суй свой нос куда не следует! Пошла вон! Плам ухватилась за чугунную спинку кровати в то время, как Дженни пыталась оторвать ее, прилагая всю свою недюжинную силу.
      В бешенстве Дженни трясла ее за плечи. Кровать скрипела и раскачивалась. Плам втянула голову в плечи и умоляла:
      - Дженни, пусти! - Повернув голову, она заглянула в злые желтые глаза. Что с тобой, Дженни? Ты же одна из моих самых близких подруг...
      - С каких это пор? - истерически взвизгнула Дженни. Подлинные чувства выплеснулись в монологе, который вобрал в себя двадцать лет скрываемой злобы, затаенной ненависти и терзающей зависти:
      - Тебе не надо было все время сидеть на диете, Плам... Ты всегда была хорошенькой... Все мужики бегали за тобой... О тебе писали газеты, а обо мне нет... Все это ты получала, лежа на спине... А теперь твоя слава стала у меня поперек горла.
      Выговорившись, она стала бить Плам головой о чугунные прутья спинки.
      Цепляясь за спинку и пытаясь защищаться от ударов, Плам сообразила, откуда в Дженни такая злоба. Жажда славы у нее, вероятно, была такой же неутолимой, как и ее известная всем жажда любви. Видимо, она надеялась, что беспристрастная благосклонность славы обеспечит снисходительную благосклонность любви, но над всем этим заблуждением у нее преобладало опасение не обрести ни того, ни другого.
      Тем не менее Плам была совершенно сбита с толку. Она вполне могла понять, что другой художник завидует ее успеху, но почему Дженни продолжала изображать подругу? Ответ пришел сам собой: да потому, что она участвовала все в той же игре галерей. Дженни был нужен Бриз с его связями в мире искусства, а на Бриза могла повлиять Плам. Если Дженни не получала приглашения на какую-нибудь крупную презентацию, ей стоило лишь заикнуться, и Бриз тут же доставал его для нее.
      Но это не объясняло, почему Дженни должна была ненавидеть ее уже до того, как к Плам пришел успех художницы.
      Судя по тому, что она говорила, Дженни никогда не относилась к Плам хорошо и тайно завидовала ей еще со времен колледжа. Дружба Дженни с самого начала была фальшивой.
      - Почему? - спросила Плам.
      - Откуда у меня могли взяться дружеские чувства к тебе? - криво усмехнулась Дженни, продолжая бить Плам по спине. - Твой успех должна была иметь я! В колледже все призы были моими! Почему после первых показов ты, а не я, получила благоприятные отзывы? Потому что критики не были беспристрастными! Почему они игнорировали меня и виляли хвостом перед тобой?.. Да потому, что ты спала с влиятельным дельцом! В этом ты, конечно, всегда была не промах!
      - Дженни, прекрати! Мне больно!
      - Что ты делала такого, чего не делала я, кроме того, что спала с Бризом? Тебе повезло, что Бризу нравятся мелкие девки. Тут уж я не могла соперничать с тобой. - Очередной толчок чуть было не свернул шею Плам. - Наконец я поняла, что должна испытать свою судьбу, если хочу переплюнуть тебя.
      - Но зачем, Дженни?
      - Потому что мы начинали одинаково. Но дальше ты стала интриговать и хитрить... - Лицо Дженни покраснело, а голос ее все повышался. - И, наконец, единственный, кого я любила, любил тебя, стерва! - Дженни запустила пятерню в волосы Плам и рванула назад ее голову. - Я сидела без гроша, а ты каталась как сыр в масле. У тебя было два мужа, а у меня ни одного! У тебя двое детей, а у меня ни одного! Мне приходилось жить в трущобах, когда ты царила в белоснежном дворце на Риджентс-парк. Как, по-твоему, я должна была относиться ко всему этому? - Кулаком правой руки Дженни саданула в ухо Плам, и та вскрикнула от боли.
      Плам была как в дурмане, но при этом хорошо понимала - если она выберется отсюда с альбомом набросков, личность того, кто подделывал картины, будет раскрыта; если же она уйдет отсюда с пустыми руками, Дженни немедленно уничтожит альбом и все остальные свидетельства своих преступных занятий. И тогда уже Плам никогда не сможет ничего доказать.
      Надо тянуть время. Пока она в этой комнате, у нее есть шанс, который тут же исчезнет, если Дженни вышвырнет ее отсюда.
      - И не делай такого жалкого вида, - Дженни опять ударила ее и с силой рванула к себе ее голову. - Вспомни лучше, какое прискорбное зрелище ты являла после того, как тебя бросил Джим и ты осталась с двумя щенками, которые не давали тебе рисовать, пока ты не заарканила Бриза. - Она брызгала ядовитой слюной. - Каково было мне, когда я знала, что у меня не меньше таланта? Я не говорю, что я лучше, но, видит бог, и не хуже. Теперь я доказала это! Ты должна это признать!
      - Да, ты провела меня, - задыхаясь, проговорила Плам.
      - И всех этих дутых экспертов, - торжествующе заключила Дженни. - Мои картины оценивались как шедевры!
      - Они заслуживают этого, - поспешила согласиться с ней Плам. Дженни чуть ослабила свою хватку. Почувствовав, что лесть срабатывает, Плам добавила:
      - Профессор Инид Соумз говорила мне, что автор голландских поддел.., картин - просто гений.
      - Правда? Когда?
      Плам чувствовала, как кровь стучит у нее в висках.
      - Я не могу разговаривать с вывернутой головой.
      Дженни неохотно отпустила ее.
      Плам села и потерла горевшую шею. В глазах стоял красноватый туман. Комната приобрела какие-то странные очертания. Она отчаянно пыталась найти выход. Дженни лгала всю свою жизнь, и как теперь определишь, когда она говорит правду, а когда нет?
      Она решила устроить Дженни ловушку.
      - Но Инид сказала, что если бы ты была умнее, то маскировала бы свои подделки реставрационными работами. Дженни опешила.
      - Но я так и делала. Закончив картину, я протыкала ее черенком от метлы. Затем накладывала заплату и восстанавливала первоначальный облик картины, чтобы при ультрафиолетовом освещении в этом месте появлялось темное пятно.
      Дальнейшие пояснения Плам были не нужны. Ей было ясно также, что Дженни реставрировала свои подделки именно так, как это когда-то делал Билл Хоббс.
      Совпадение здесь было маловероятным.
      - Так это Билл Хоббс научил тебя? - тихо поинтересовалась она.
      Свирепый взгляд Дженни подтвердил, что она попала в точку.
      Плам перевела дыхание.
      - Значит, вот как Чарли познакомился с Биллом Хоббсом - через тебя.
      - Это была моя идея подменять картины его отца подделками, - вызывающе объявила Дженни, - но у Чарли не хватало духа заняться этим, пока мы не разбежались с ним. Затем его моральные устои вдруг рухнули. Наверное, потому, что на его следующую любовницу требовалось гораздо больше денег.
      - А как ты познакомилась с Биллом? Я что-то не помню, чтобы видела тебя там.., за исключением одного-единственного раза.
      - Этого было достаточно, - торжествующе заявила Дженни. - По крайней мере, Сила предпочел меня тебе.
      Плам вспомнила те невыносимо трудные времена в начале 1977 года, когда Макс с Тоби находились на попечении се матери в Портсмуте. Она медленно проговорила:
      - Неудивительно, ведь я отказалась спать с ним, а ты нет. Поэтому он уволил меня. Тогда я не могла понять почему, ведь я была хорошим реставратором. Билл объяснил, что у него нет для меня работы, тогда как чердачная комната была забита холстами заказчиков.
      - Сексуальная дискриминация! Это тебе не шутка! - съязвила Дженни. - Хотя и мне было нелегко.
      Еще один недостающий кусочек общей картины занял свое место, и Плам сказала:
      - Это, должно быть, случилось после того, как ты осталась без стипендии.
      Стипендия Дженни была аннулирована в результате изменения в налоговом законодательстве, которое лишало ее отца права на получение помощи от государства. Ему стало не по карману учить дочь в одном из самых престижных художественных училищ в одном из самых дорогих городов мира.
      Дженни презрительно фыркнула:
      - Я не собираюсь оправдываться перед тобой. Я имею право спать с кем мне захочется.
      - Конечно, Дженни, конечно. - Плам встала и попыталась расправить болевшие плечи. "Надо увлечь Дженни к окну, - думала она. - Подальше от двери". У Дженни не должно возникнуть подозрений, если она будет удаляться от комода, в котором лежит альбом с набросками.
      Закашлявшись, Плам медленно приблизилась к туалетному столику и потянулась рукой к коробке с салфетками.
      - Чего я не могу понять, так это... - Она высморкалась, тихо продвигаясь между кроватью и окном, затем повернулась лицом к Дженни. - Как ты могла спать с таким отвратительным стариком?
      Подстегнутая ее словами, Дженни сделала два шага по направлению к ней.
      - Мне нравятся пожилые мужчины, а ему нравилась я. Билл был добрым и заботливым. Прежде всего меня интересовала, конечно, работа. Но Билл оказался потрясающим любовником. - Она мечтательно улыбнулась. - Он знает об анатомии гораздо больше всех молодых, с которыми я спала, - Но с ним нельзя было появляться на людях, не так ли, Дженни? - уколола ее Плам.
      Дженни подошла к ней совсем близко.
      - Билл не был таким лощеным щеголем, который бы тебе подходил? Потому ты и держала свои шашни с ним в тайне?
      После столь длительного молчания Дженни, конечно же, хотелось выговориться, но Плам не знала, сколько еще может продолжаться этот разговор.
      - Ты поступила умно, что держала все в секрете все эти годы.
      Плам, словно бы случайно, взяла со стола тяжелую стеклянную пепельницу. Дженни тут же прыгнула вперед.
      - Поставь на место!
      Изобразив удивление, Плам положила пепельницу на стол. Теперь Дженни стояла у кровати со стороны окна. Задача наполовину решена.
      Плам опустилась на кровать и повернулась к Дженни.
      - И когда же ты начала производить свои собственные подделки?
      Дженни коротко хохотнула.
      - Когда я посоветовала Чарли заняться подменой картин, я подумала, зачем мне, собственно, работать на Билла, если у меня это получается не хуже. Почему вся прибыль от моей работы должна доставаться Биллу, который тут же спускает ее на бегах. Да, к тому времени у Билла уже были проблемы с сердцем, и он поговаривал о том, чтобы прикрыть свое дело.
      - Вот откуда у тебя взялись деньги на покупку квартиры в Крейвен-Хилл-Гарденз! Твои родители ничего тебе не оставили, ты...
      - ..Я заработала их! Каждый пенни! - Дженни торжествовала. - Я всегда считала, что Билл мог брать за картины гораздо больше того, что он брал.
      - И картины стоили того, - чистосердечно призналась Плам. - Твои голландские натюрморты по-настоящему хороши, Дженни.
      Дженни разразилась нелестной тирадой по поводу так называемых знатоков искусства: то, что она называла имитацией, то есть те картины, в авторстве которых она не могла признаться, получало высокие оценки и расходилось за большие деньги, тогда как ее собственные работы напрочь отвергались критиками и вообще не продавались.
      Плам нужно было знать, с кем работала Дженни, - с одним партнером или с целой организацией? Кто распространял подделки? Кто связывал Дженни с Тононом? Она не решалась спросить об этом. Тут надо было действовать в обход.
      - И как только тебе удавалось совмещать два занятия сразу? - восхищенно спросила Плам. - Продавать их, наверное, тебе помогал Чарли?
      Самодовольная улыбка сползла с лица Дженни.
      - Не твое собачье дело. Проваливай отсюда! Плам пришло в голову еще кое-что - Дженни, это ты посылала мне письма с угрозами, которые так напугали меня?
      Догадка оказалась столь ошеломляющей, что в голове у Плам все перемешалось.
      На лице Дженни вновь появилась довольная улыбка.
      - Если ты так напугалась, то могла бы бросить это дело.
      - Поэтому ты рассказала мне, что у Бриза любовная история с другой?
      Улыбка Дженни стала зловещей.
      - Мне надо было отвлечь тебя. Уж слишком близко ты подбиралась. В любви и на войне все методы оправданны.
      Плам задрожала от ярости и, мгновенно забыв о намеченной тактике, метнулась к двери. Дженни бросилась ей наперерез, но сильно ударилась бедром о металлическую спинку кровати и завизжала от боли.
      Этих нескольких секунд Плам хватило, чтобы проскочить мимо нее, рвануть ящик комода и схватить его. Но когда она уже вытаскивала альбом, Дженни прыгнула вперед и со всей силой задвинула ящик.
      Плам закричала от дикой боли, пронзившей руку.
      - Ты сломала мне пальцы! - И, не оборачиваясь, пнула Дженни ногой.
      Замычав от боли, Дженни обхватила Плам за шею и дернулась назад, увлекая ее к кровати. Хотя ее противница была гораздо крупнее и сильнее, Плам в схватке оказалась более подвижной и ловкой.
      Альбом выпал из рук Дженни, и та вновь завопила, налетев на край кроватной рамы.
      Рука Плам страшно болела, но ей удалось опуститься на колени и освободиться из объятий Дженни. Она искала глазами альбом, но не видела его, наверное, он упал под кровать. Плам нырнула под нее, увидела альбом и стиснула его в руке. Но тут Дженни выпрямилась, рванула за край кровати и перевернула ее на бок. Беззащитная, стоя на четвереньках, Плам подалась спиной к окну, прижала правой рукой альбом к груди, а левую выставила вперед, чтобы прикрыться от ударов, которые неминуемо должны были последовать.
      Дженни медленно приближалась к ней с разведенными в стороны руками.
      Плам спиной двигалась к окну и, обернувшись, ужаснулась, увидев внизу, с высоты пяти этажей, мощенный камнем тротуар и бурую воду канала.
      Она вскрикнула, когда руки Дженни метнулись к ее горлу, и они вместе оказались в открытом проеме окна.
      Стиснув горло Плам, Дженни давила на нее всем своим весом, перекидывая ее тело через низкий подоконник.
      Плам пыталась закричать, но из сдавленного горла не вырвалось ни звука. Дженни давила на нее всем своим телом так, что ногой невозможно было пошевелить. Но вдруг Плам сообразила, что руки, начиная от локтей, свободны. Она нашарила пальцами открытые створки рам и изо всех сил рванула их на себя.
      От резкого удара сзади Дженни подалась вперед и ослабила хватку на горле. Плам скользнула под ней на пол и, собрав остатки сил, резко толкнула вверх тело Дженни.
      Дрожащая и задыхающаяся, она услышала страшные крики снизу.
      Глава 27
      Четверг, 11 июня 1992 года
      За иллюминатором самолета, возвращавшего ее в Лондон, проплывали одни лишь перистые облака, не предвещавшие ничего, кроме хорошей погоды. Плам прочла все о последнем спутнике жизни Иваны Трамп и приступила к сказке, в которой принцесса Уэльская, выйдя замуж, превращается в лягушку. Оторвавшись от газеты, она скользнула взглядом по рядам салона и в который раз подумала, а есть ли вообще по-настоящему счастливые люди среди тех, которые имеют все.
      Зевнув, она потрогала желтый шифоновый шарф на шее, под которым скрывались страшные синяки. "Ангина", - объясняла она всем, кто спрашивал. Никто, кроме Бриза и доктора, не видел ее плеч, рук и груди, покрытых жуткими кровоподтеками. Опять подступили слезы. Доктор сказал, что она, очевидно, относится к тем пяти процентам людей, которые, выжив в катастрофе, получают такие же моральные травмы, как и те, кто погиб.
      Все эти дни она неотступно думала о происшедшем. У нее перехватило дыхание, когда перед глазами возникало перекошенное от злобы лицо Дженни со зловещим выражением окончательного триумфа. Ее начинало трясти, когда она вновь ощущала пальцы Дженни на своем горле и страшную тяжесть навалившегося на нее тела, выталкивающего ее с пятого этажа.
      Ее потрясло невиданное предательство Дженни. Даже если бы она обнаружила, что один из ее сыновей тайно ненавидит ее, то и тогда не была бы так травмирована.
      Она теперь не знала, можно ли кому-то верить. И, уж конечно, ни в коем случае собственным суждениям. Она полностью доверяла Дженни и до сих пор не могла понять, как могло так случиться, что ее подруга, которая всегда казалась такой мягкой, доброй, терпеливой и предупредительной, на самом деле испытывала к ней лишь зависть и злобу.
      Бриз не понимал, что она испытала от всей этой истории такой же шок, какой бывает от разбойного нападения, кражи со взломом или от изнасилования. Он сказал лишь, что общество Дженни никогда не доставляло ему удовольствия, и прежде всего потому, что он никогда не доверял ей. Плам знала, что так оно и было. Но почему она не чувствовала того же, что ощущал Бриз? Сейчас он сидел в соседнем кресле и что-то строчил в своем блокноте. Какое-то время она рассеянно наблюдала, как быстро и легко появляются на бумаге слова, написанные размашистым прямым почерком с завитушками на концах букв.
      Она надеялась, что ее поймет Поль. Как она несчастна и как растерянна. Но в их телефонном разговоре его, похоже, больше заинтересовал рассказ о том, как она установила личность мошенника.
      - Что случилось, то случилось и уже миновало, - говорил он. - Конечно, тебе тяжело переносить предательство Дженни, но теперь это уже в прошлом и ты не можешь ничего изменить, так что выбрось это из головы. Но вот то, что Дженни не могла работать одна, очень меня беспокоит. - Поль не сказал прямо, но это означало, что ей все еще грозила опасность.
      Она попыталась позвонить Лулу - наверное, единственному человеку, который мог по-настоящему понять ее растрепанные чувства и разделить их, поскольку Дженни обманывала и ее тоже. Плам страшно хотелось поговорить с Лулу, но не по телефону, а лицом к лицу. Только выговорившись ей, она могла избавиться от этих ужасных сцен, которые до сих пор стояли у нее перед глазами.
      ***
      Дженни летела вниз головой с вытянутыми вперед руками. Находившийся сорока футами ниже парусиновый навес кафе остановил ее падение и спас ей жизнь. Мужчине, на которого свалилась Дженни, повезло меньше: его лицо было впечатано в поднос с завтраком на металлическом столике и сильно пострадало.
      Машина "Скорой помощи" приехала через семь минут. Мужчину с раздробленным носом и ошпаренным горячим кофе лицом, потерявшую сознание Дженни и Плам доставили в госпиталь рядом с церковью Санти Джованни э Паоло. Сюда быстро приехал Бриз и взял ситуацию под свой контроль. Рентген показал, что в руке Плам переломов нет, хотя верхние фаланги пальцев сильно распухли и кровоточили. Дженни увезли в операционную, и Плам с Бризом ждали сообщений о ее состоянии.
      - Она будет жить? - спросил Бриз итальянского хирурга после операции, Хирург посмотрел удивленно.
      - Конечно. Сломанные руки и пара переломанных ребер обычно к смерти не приводят. Вот если бы внизу не оказалось тента, тогда... Но, конечно, она перенесла шок.
      Как потом с досадой вспоминала Плам, силы в этот момент покинули ее, и она потеряла сознание.
      ***
      По пути в отель "Киприани" Бриз шипел:
      - Я был круглым идиотом! Мне следовало бы знать, что такое может случиться. Я должен был предостеречь тебя, Плам.
      - Откуда ты мог знать?
      - Мне приходилось не раз наблюдать подобное. - Он в отчаянии запустил пятерню в волосы. - Когда кто-то срывает банк, это очень неприятный момент для остальных участников игры. Они с тоской думают: "Почему он, почему не я?" И начинают копировать то, что сделал более удачливый человек. Но как бы они ни старались, им не удается добиться того же. Вот тогда-то зависть и злоба начинают точить их, как червь яблоко.
      - И в конце концов яблоко становится гнилым и отравленным.
      Бриз взял руку Плам. Пальцы ее, несмотря на жару, были ледяными.
      - Надо разумно подойти к этому делу, - мягко проговорил он. - Нам не нужен скандал. Не надо, чтобы твое имя связывали с Дженни в этой истории, которая может быть изображена как пошлая кошачья драка. Нам не надо, чтобы ты предстала перед итальянским судом за попытку убийства, и нам не нужен процесс по обвинению тебя в клевете, который вполне может состояться, если ты скажешь о Дженни что-то, чего не сможешь доказать... И не надейся, что она не пойдет на что-либо подобное.
      ***
      Жизнерадостная стюардесса взяла у них заказ на напитки, а Плам вновь задумалась о том, как все-таки Дженни удавалось успешно распространять подделки и добывать фальшивые свидетельства. У нее должен был быть хотя бы один сообщник, но кто он?
      Подозреваемых у нее больше не оставалось. Джейми Доример и Чарли совершали преступления, но не те, которые интересовали Плам. Британская полиция сняла подозрения с Ричарда Степмана, который много помогал ей после бьеннале, когда не было отбоя от прессы. А несчастный Лео был мертв.
      Когда стюардесса склонилась над ними, подавая шампанское, Плам взглянула на Бриза:
      - Почему ты так уверен, что Лео не имел отношения к поддельным картинам?
      Бриз подождал, пока уйдет стюардесса, и прошептал:
      - Потому что Лео был распространителем наркотиков. Иногда он снабжал меня небольшим количеством кокаина для вечеринок. Он прикидывался, что подрабатывает водителем грузовика на стороне, но это было лишь прикрытием. Он не вывозил картины, а ввозил героин, марихуану и кокаин.
      Теперь ей стали понятны некоторые вещи, удивлявшие в Лео. Его связь с преступным миром не только объясняла его смерть, но и то, почему он так много знал о преступной деятельности.
      - Бриз, но кое-что по-прежнему кажется мне неясным.
      Накануне Нового года, когда я впервые увидела натюрморт Сюзанны, почему ты был так решительно против того, чтобы я занялась расследованием? Ты привел мне массу доводов против моих поисков, но мне кажется, что здесь есть что-то еще.
      Бриз отвернулся и с несколько сконфуженным видом смотрел в иллюминатор.
      - Когда Сюзанна попросила Виктора купить ей того ван дер Аста, Виктор позвонил мне и поинтересовался надежностью заведения Малтби. Я связался с Малтби и.., они согласились выплатить мне скрытые комиссионные.
      "Я так и знала", - подумала Плам.
      - Так вот почему ты не хотел, чтобы картину вернули Малтби! В этом случае тебе пришлось бы возвращать комиссионные!
      - Мне не хотелось терять доверие Виктора. Но это как раз и произошло.
      В прошлый понедельник Бриз рассказал Виктору о том, кто является автором подделки. Виктор немедленно дал понять, что больше не может полагаться на Бриза как на знатока старинной живописи и как на человека, способного решать соответствующие проблемы.
      - Но он остался доволен тем, что мы нашли фальсификатора, - заметила Плам. - Мисс Орбах уже отправила картину Сюзанны в Лондон для исследования в институте.
      Бриз глотнул шампанского.
      - Кстати, я говорил тебе, что у Виктора серьезные отношения с Бетси?
      - Подозреваю, что ему надоело, возвращаясь по вечерам домой, находить там сплошные декорации для рекламирования образцового домашнего хозяйства. А как ты это узнал?
      - Он сказал, что строит новый дом в Уэстбери на Лонг-Айленде, Проект совершенно новый и представляет собой идеальную картинную галерею для его коллекции.
      - У него одних только моих картин хватит на целую галерею. Поэтому он водил меня по Венеции, как собственную лошадку, которая победила на бегах... Кстати, ты не говорил ему о загвоздке с моей премией?
      - Ну уж нет, я никогда не сообщаю клиентам ничего негативного. - Улыбка исчезла с лица Бриза, когда он припомнил все, что им пришлось пережить в ту субботу.
      Бриз переговорил с представителем Британского совета, и они вместе предложили председателю жюри внести задним числом поправку в квалификационные условия. Иначе организаторы бьеннале представали вопиюще некомпетентными. Они теряют популярную победительницу, а следующий их избранник будет чувствовать себя незаслуженно получившим премию, общественность же окажется в крайнем замешательстве.
      Представитель Британского совета напомнил председателю, что прецедент имел место в 1990 году, когда приз был присужден тридцатишестилетнему Анишу Капуру.
      После этого квалификационные условия претерпели некоторые изменения и в официальном пресс-релизе появилось сообщение: претендентами на "Премию-2000" могут быть те, кому на момент представления исполнилось тридцать пять лет.
      Вспомнив о чем-то, Бриз с улыбкой повернулся к Плам:
      - Я действительно горжусь тобой - и по многим причинам. - Он сжал руку Плам так, что кольцо с бриллиантом впилось ей в кожу. - Пожалуйста, не разрушай наш брак. Дай мне еще один шанс.
      Плам поняла, что период умолчания закончился и что ей предстоят два часа уговоров. Она почувствовала себя совершенно разбитой. Последние несколько дней Бриз помогал ей как никто другой. Ей будет трудно держать оборону. Бриз тихо добавил:
      - Я понимаю, что многое должно измениться, и прежде всего мое поведение.
      Плам поставила бокал с шампанским и смотрела на него в замешательстве.
      Изображая беспечность, Бриз сказал: