Любовницы-убийцы

– Я могу все объяснить про ту ночь. Дело в том… Она опять прервала его.

– Да, бэби, конечно, это было. И она положила трубку.

Он с отвращением отшвырнул телефон. Как эта длинная уродина смеет так обращаться с ним? Он жаждал увидеть ее, доказать ей свою мужскую силу. Его унижало, что она думает о нем, как о сексуальном неудачнике. Дерьмо! Он великий трахальщик. Бесчисленное количество женщин могут подтвердить это. Он может трахаться часами. Он в состоянии неправдоподобно долго контролировать свой член.

Он схватил телефонную трубку и позвонил своей замужней любовнице.

– Приезжай немедленно, – приказал он.

– Я не могу, один из детей болеет, – стала она извиняться.

Он с треском шмякнул трубку на аппарат. Неужели он действительно теряет свою сексуальную привлекательность?

Потом он дозвонился до своей приятельницы крупье. Через час она приехала, он немедленно затолкал ее в постель и стал выдавать свою контролируемую мужскую мощь с ее бесчисленными оргазмами в течение двух часов. Она вскрикивала и стонала, весьма высоко оценивая его неутомимость. У него все еще стоял, когда он вытолкал ее из квартиры.

Он опять позвонил Рио.

– А, это ты, очень страстный маленький мальчик, – насмешливо сказала она. – Я не люблю страстных мальчиков. И знаешь что, сладенький? Это на самом деле мешает мне.

– Могу я приехать к вам? – спросил он, ненавидя себя за то, что вынужден выпрашивать, но снедаемый желанием доказать ей, каков он на самом деле.

Она поглядела на часы, они показывали шесть часов.

– Ладно. Будь здесь через пять минут.

Положив телефонную трубку, она тут же ушла из дома.

Анжело примчался и целый час стоял у ее квартиры, то и дело нажимая кнопку звонка. Естественно, никто ему не отвечал и это совершенно вывело его из себя. Что воображает о себе эта шлюха?

В конце концов он устроился в ближайшем баре и начал выпивать. Каждые пятнадцать минут он звонил безрезультатно в ее квартиру.

Он опрокинул в себя несколько стаканчиков виски. Обычно он почти не пил, он увлекался травкой. Однако сегодня ему это оказалось необходимо.

К тому времени, когда Анжело приехал в казино, он не очень прочно держался на ногах и был настроен воинственно. Эдди Феррентино только глянул на него и отправил домой.

Анжело позвонил другой своей подружке и поехал с ней в «Трамп». Там он увидел Рио в окружении ее так называемых друзей.

– Ты е…ная шлюха, – прошипел он ей.

– А ты грязный коротышка, – прошипела она в ответ.

– Послушайте, леди… едем сейчас со мной домой и ты проглотишь свои слова, – настаивал он, позабыв про свою подружку.

– Я беру в рот не слова, а кое-что другое, – ответила она с насмешливой гримасой.

– Ты получишь не слова, – пробормотал он, жалея, что выпил.

– Поедем, – коротко сказала она.

Они взяли такси. Рио сбросила с себя все, как только они вошли в его квартиру.

Анжело понял, что допустил ошибку. Алкоголь сделал его тело вялым, а сознание затуманенным.

– Ну что? – Она смотрела на него, упершись руками в бедра и раздвинув ноги. – Раздевайся, любовничек. Посмотрим, на что ты способен.

Она сама раздела его. Он не мог заставить свой член встать, даже если бы от этого зависела его жизнь. Он испытал невыносимое унижение.

А она с презрительной усмешкой сказала: – Позвони Маме, когда подрастешь достаточно, чтобы стать большим мальчиком. О'кей, бэби? С этими словами она оделась и ушла.

ГЛАВА 23

Ник вырвался из дома Фрэнка довольно поздно. Семейные проблемы громоздились одна на другую. И очень много было разговоров. Ник не чувствовал себя замешанным во все это. В Калифорнии его дела шли хорошо, убийства и разборки в Нью-Йорке его практически не затрагивали.

– Блядун! – выкрикнул ему Энцио, когда Ник позволил себе высказать такие соображения. – То, что происходит сегодня здесь, завтра произойдет у вас там. Ты думаешь, что ты под зашитой какого-то е…ного ангела – хранителя. Чепуха!

И Энцио, и Фрэнк пришли в ярость из – за того, что он прилетел в Нью-Йорк без телохранителя.

– Ты не должен появляться в Нью-Йорке без прикрытия, – прорычал Энцио и Фрэнк тут же с ним согласился.

Они отослали арендованную Ником в аэропорту машину с шофером и заменили ее черным «кадиллаком» с двумя людьми из охраны Фрэнка.

Нику оставалось только гадать, что будет думать Лара насчет двух тяжеловесов, дежурящих у ее дверей пока он будет с ней.

Он приехал в «Ле Клаб» поздно. Лара была там с компанией людей, которых он к счастью не знал. К его досаде Лара представила его. Он предпочел бы, чтобы она этого не делала.

Оглядевшись вокруг, он не заметил ни одного знакомого лица. Какое облегчение! В любом случае, никто не может подумать, что он был наедине с Ларой. Может ли кто – либо утверждать, что они были вместе? Он даже приехал позже ее.

Слегка успокоившись, он решил, что она выглядит еще более прекрасной чем обычно. Ему вдруг захотелось дотронуться до нее и овладеть ею. Зачем тратить зря время? Ему уже осточертело встречаться с ней только на вечеринках и в ресторанах.

– Почему бы нам не уехать отсюда, прекрасная леди? – тихо предложил он ей, дотронувшись под столом до ее ноги.

– Вы только приехали, – пожурила она его. – Это невежливо.

– Послушайте, – он крепче сжал ее колени. – Мне все здесь не интересно. А вам?

– Вот как? – Она казалась довольной. – Интересно, как перемена климата меняет ваше отношение. Потанцуем?

Ему не хотелось танцевать. Он хотел только одного – оказаться с ней наедине.

Он неохотно позволил ей увлечь себя на танцевальный круг, где она прижалась к нему. Он вновь ощутил возбуждение и предвкушение того, что должно произойти.

К черту Эйприл. Он волен делать то, что хочет. Он пока еще не женат на ней.

В Нью-Йорке был итальянский ресторан «Пиноккио», где Энцио Бассалино устраивали королевский прием, когда бы он не бывал в городе. Ресторан содержала семья – мать, отец, две дочери и сын. Они предугадывали желания Энцио и в любой вечер, когда бы он не заехал, ближайшие столики будут предоставлены только тем гостям, которых он одобрял.

За одним из таких столиков сидел Коста Геннас. Маленький потливый человечек с почерневшими зубами и нездоровой кожей. Казалось невероятным, что он сидит с тремя самыми красивыми в этом зале женщинами.

Коста жевал огрызок сигары и потягивал виски через специальную серебряную трубочку.

Никто за этим столиком не разговаривал. Девицы, три красотки, все три совершенно различного типа, безучастно смотрели перед собой. У всех трех были старомодные дразнящие прически, хотя волосы у каждой отличались по цвету. Все три обладали большими бюстами и длинными ногами.

Коста Геннас резво вскочил, когда Энцио Бассалино вошел в ресторан. Энцио небрежно кивнул ему, проходя мимо его столика. И только час спустя он позвал Косту к своему столику.

– Мне нравиться блондинка, – сказал Энцио. – Откуда она?

– Ей девятнадцать, – торопливо доложил Коста. – хорошая девочка, большая труженица, у нас она всего два месяца. Была замужем за одним бездельником и когда он бросил ее, она решила, что есть более умные способы зарабатывать на жизнь. Мы спасли ее от того, чтобы ее отправили в Бразилию – там она произвела бы сенсацию. Конечно, когда я услышал, что вы ищете, мы выбрали ее.

– Она чистая? – спросил Энцио, беря быка за рога.

– Чистая ли она? – воскликнул в изумлении Кости, его хитроватые глаза бегали по лицам шести или семи мужчин, сопровождавших Энцио. – Он меня еще спрашивает, чистая ли она. Да разве я когда-нибудь…

– Хватит, – резко оборвал его Энцио. Он не любил Косту Геннаса, никогда не любил. Но у Косты были лучшие девушки и он всегда точно знал, какая девица понравится Энцио больше всех. – Пришли ее сюда, – проворчал он. – Я сам погляжу.

Девушка прошла через ресторан, покачиваясь на своих нелепых остреньких каблучках. Она остановилась у столика, глупо улыбаясь, пока Энцио жестом не показал ей, чтобы она села рядом с ним.

Когда она села, он осмотрел ее всю. У нее было хорошенькое остренькое личико, на котором выделялись липкие, крупные красные губы. Подкрашенные синими тенями серые глаза, следы веснушек, от которых она пыталась избавиться, и… судя по тому, что он мог видеть – отличное тело.

– Как тебя зовут, дорогая? – по-доброму спросил он, отнюдь не по – отечески похлопывая ее по колену.

– Мириам, – прошептала она с придыханием, подражая голосу Мэрилин Монро.

– Ладно, Мириам, – сказал он, а глаза его плотоядно ощупывали ее богатое естество. – Как ты смотришь на то, чтобы приехать и пожить в моем доме в Майами?

Анна Мария ежедневно ставила свой будильник на шесть утра. Проснувшись, с тяжелым животом, она в темноте проковыляла на кухню, где любила посидеть и попить горячего сладкого чая и следить за тем, как загорается утренняя заря.

Анна Мария никому не доверяла приготовление завтрака детям. Она любила сама этим заниматься. Размешивать горячую комковатую овсяную кашу. Подогревать хлеб. Ставить на стол сливовый джем домашнего приготовления. К семи часам, когда все они появлялись на кухне, у нее всегда все было уже готово.

Анна Мария была сильная женщина, но после четырех беременностей ноги у нее ослабели, живот отвисал, не поддаваясь никаким ее усилиям как – то поправить дело. Она надеялась, что вскоре разродится. Фрэнк избегал ее, когда она бывала беременна. Он никогда не прикасался в таких случаях к ней и избегал смотреть на нее. Он никогда ничего не говорил по этому поводу, но она знала и это огорчало ее. В конце концов, это Фрэнк хочет иметь много детей.

Анна Мария с трудом натянула на себя халат. Она ужасно устала и надеялась, что вчерашний день удался. Развлекать отца Фрэнка требовало большого напряжения. Увеличивалось количество возни на кухне, надо было готовить его любимые блюда. И дети становились более возбужденными, чем обычно, а Фрэнк выглядел угрюмым и резким.

Ей казалось, что она только что легла в постель, а уже начинался новый день. С трудом дошла она до кухни, включила свет и остановилась, не веря своим глазам.

Ее муж Фрэнк лежал на Бетт, которая была распростерта на кухонном столе. Его лицо было напряжено, дышал он прерывисто. Он был одет, а Бетт голая, ее смятый белый халатик валялся на полу у ее ног.

Руки Анны Марии потянулись к кресту, висевшему у нее на шее, глаза расширились от потрясения и она начала молиться по-итальянски.

– Джезус Крист! – промычал Фрэнк.

Он был близок к оргазму и не желал, чтобы ему мешали.

Бетт начала выворачиваться из-под него. Но он уже не мог остановиться. С гневным ревом он свалился на пол. Последнее оскорбление.

– Ах ты, е…ная шлюха! – заорал он на Анну Марию. – Какого дьявола ты шпионишь за мной?

Его лицо побагровело от гнева.

Анна Мария повернулась, чтобы убежать, но было поздно. Фрэнк оказался рядом с ней с угрожающе занесенной рукой. Он дважды ударил ее по лицу. После второго удара она упала.

– Сука! – выкрикнул он и наклонился над ней, замахнувшись.

Бетт не могла поверить в то, что происходит. Такого эпилога она не хотела. Когда она передвинула стрелку звонка на будильнике Анны Марии, она рассчитывала на то, что Анна Мария застанет их с Фрэнком. Но она не представляла себе, что Фрэнк превратится в рычащего безумца.

На какое-то мгновение она оставалась парализованной. Потом осознала, что он делает со своей женой, и это зрелище потрясло ее. Она собрав все свои силы, бросилась на него, пытаясь остановить обрушившийся на Анну Марию град ударов.

Он отшвырнул Бетт в сторону.

– Прекрати, Фрэнк! Прекрати! – кричала она. – Ты убьешь ее!

Неожиданно он, кажется, понял, что творит. Он резко остановился и принялся стонать.

– О, Боже! Джезус Крист! Что я наделал?

Анна Мария лежала неподвижно. Бетт испугалась, что она мертва. Потом приложила ухо к груди Анны Марии, услышала слабое биение сердца и, не говоря ни слова Фрэнку, побежала к телефону и позвонила в скорую помощь.

Когда приехали врачи скорой, Фрэнк плакал и пытался укачивать Анну Марию в своих руках.

– Она упала с лестницы, – сказал он врачам. – Я не мог удержать ее. Она упала.

Двое врачей обменялись взглядами. Они уже слышали такие объяснения раньше.

Тем временем Анна Мария начала стонать. Она издавала ужасные, пронзительные, животные стоны.

– Пожалуйста! Заберите ее поскорее в больницу, – торопливо сказала Бетт. – Я думаю, она начинает рожать.

ГЛАВА 24

Лерой Джезус Боулс без малейшего интереса смотрел как рано утром машина скорой помощи подъехала к дому Фрэнка Бассалино, ничто не отразилось в его пустых глазах. Он продолжал перемалывать челюстями жевательную резинку, медленно, методично. Потом вытащил резинку изо рта, скатал ее в тугой твердый шарик и стал катать его между пальцами.

Как легко нанести удар по Фрэнку Бассалино. Один прицельный выстрел между глаз и дело сделано. Пока эти два болвана, которые, по всей видимости, охраняют его, отреагируют, Лерой Джезус Боулс будет далеко.

Фрэнк Бассалино более легкая цель, чем старик. Энцио Бассалино понимал, что такое безопасность, и где бы он не появлялся, он всегда был окружен и прикрыт телохранителями. Конечно, он защищал себя старомодными способами. Кто-то должен объяснить ему это, подумал Лерой, широко зевнув.

Это позор, что ничего нельзя сделать вот сейчас. Но Лерой свои домашние уроки приготовил, и, если возникнет необходимость, и если Даки К. Уилльямс даст сигнал для последнего удара… Ладно, Лерой готов.

Он бросил свою жевательную резинку на землю. У него есть работа, которую надо делать. Семейство Бассалино проявляет себя как весьма неподатливое, но они поймут… со временем.

Позже в это утро Лерой неторопливо подошел к авто-фургончику, который угнал. Он был в дешевой одежде, на рубашке с короткими рукавами была надпись крупными буквами «Белье Самсонс». Уже сидя в фургончике, он натянул черное кожаное кепи с желтым прозрачным козырьком от солнца.

Натужно улыбаясь, он представлял себе, что будут говорить свидетели: «Да… черный парень… лет двадцать с чем-нибудь… высокий, тощий… какого черта, откуда я могу знать, как он выглядел… негр и негр».

– Конечно, конечно, бэби. Мы все выглядим похожими, – бормотал он про себя. – Пре-е-е-лестно!

Машину он вел очень аккуратно. Глупо было бы попасть в какое-нибудь дорожное происшествие.

«Барберелли» был большой итальянский ресторан с баром, расположенный на одной из главных улиц.

Припарковав фургончик, Лерой вылез, вытащил через заднюю дверцу большую корзину для белья и, держа ее в руках, вошел внутрь.

За кассой сидела девушка, подсчитывая чеки, а морщинистый старик лениво подметал пол.

– Доброе утро, – пропел Лерой. – Столовое белье от Самсонса, чистая партия. Забрать что-нибудь надо?

Девушка нерешительно посмотрела на него, она работала здесь всего неделю.

– Я не знаю, – сказала она. – Пока никого нет. Лучше оставьте это на столе.

– Ясно, – насвистывая, он выбрал стол у окна. Старик продолжал подметать. – Я заеду завтра, – бодро сказал Лерой.

– О'кей, – отозвалась без всякого интереса девушка. Все еще насвистывая, он удалился.

Лерой был уже за три квартала от ресторана, когда услышал взрыв. Этот гул принес ему странное, почти чувственное ощущение радости.

Он старательно вытащил из пакетика свежую жевательную резинку и еще более аккуратно повел фургончик к следующей своей цели.

«Мэнни» – так назывался ночной клуб. Парадная дверь была заперта. Лерой вытащил из фургончика другую бельевую корзину и пошел к черному входу. Там дверь была открыта и никого не видно.

Насвистывая, Лерой пронес корзинку мимо нескольких выглядевших грязными гардеробных, миновал танцевальный круг и поставил корзину на стол.

Он слегка вспотел, корзина была тяжелая, а времени оставалось немного.

Лерой уже повернулся, чтобы уйти, и этот момент дверь в дамский туалет распахнулась и раздался громкий голос:

– Эй, парень, ты что здесь делаешь?

Лерой остановился и улыбнулся.

– Белье от Самсонса, – вежливо ответил он.

Из дамского туалета, ковыляя, показалась старая толстая негритянка. По всей видимости, уборщица. С ней была маленькая девочка негритяночка с блестящими глазами.

– Мы не имеем никаких дел с «Бельем Самсонса», – объявила женщина, нетерпеливо фыркнув. – Так что забирай быстренько эту корзину и уматывай отсюда. Понял меня, парень?

Он глянул на часы. Дерьмо! – стучало у него в голове. – Дерьмо! Дерьмо! Будь поумнее и спасай свою задницу.

Но что – то заставляло его медлить. Он не мог оставить их здесь. Они были из его народа.

О, Боже! Что с ним происходит? Неужели он так размягчился?

– Ладно, мэм, – произнес он спокойно, – может, вы будете так добры, выйдете вместе со мной отсюда и скажете все это шоферу, а то меня он не станет слушать.

Старая женщина подозрительно оглядела его, потом обернулась к девочке.

– Оставайся здесь, Вера Мэй. Ничего не трогай, слышишь?

Святый Боже! Вот теперь он по-настоящему вспотел. Время истекало, а что он мог сделать? Сказать правду? Старая овца не поверит ему. В любом случае, у него уже не осталось времени.

Повинуясь импульсу, он схватил девочку на руки и бросился бежать тем же путем, каким пришел сюда. Девочка принялась кричать.

Лерой оглянулся. Старуха, размахивая в панике руками, ковыляла за ним.

Он мысленно начал отсчет – шестьдесят, пятьдесят девять, пятьдесят восемь. Теперь уже нет времени бежать к фургончику. Он взлетит на воздух вместе со всем зданием. Сорок пять, сорок четыре, сорок три. Наконец, они оказались вне зоны взрыва.

– Заткнись, – пробормотал Лерой, обращаясь к плачущей девочке.

Старуха скоро будет здесь. Будет хотя бы на расстоянии квартала от клуба.

Он побежал дальше по улице, прижимая к себе девочку, сзади до него доносились крики старухи:

– Задержите этого человека, остановите его, он украл мою девочку, мою Веру Мэй!

Прохожие оборачивались и глядели на него, но никто не пытался задержать. Это Нью-Йорк, люди здесь не дураки.

На углу он остановился. Сейчас, в любую секунду, это произойдет.

Он опустил девочку на тротуар.

– Стой здесь, – приказал он ей. Вдали показалась ковыляющая старуха.

Не медля ни минуты, он метнулся к входу метро, раздраженный собственной глупостью.

Через несколько секунд он услышал взрыв. Оглянувшись, он увидел старуху и девочку, прижавшихся друг к другу, оцепеневших от страха, а вокруг люди бежали туда, откуда донесся взрыв.

Сбежав по лестнице вниз, Лерой отправился прямиком в мужской туалет, где избавился от рубашки с надписью «Белье Самсонс», от кепи и козырька.

За это утро он проделал неплохую работенку. Конечно, это здорово напугает семейство Бассалино. И Даки К. Уилльямс будет более чем доволен.

Лерой чувствовал удовлетворение. Никто не может тягаться с ним в его тонкой профессии.

ГЛАВА 25

Анжело не мог понять, что с ним происходит. У него внутри все переворачивалось и застревало в голове. Рио Джава. Рио Джава. Он мог думать только о Рио Джаве.

Что такое любовь? – думал он с горечью.

Это не может быть любовью, это наваждение.

Рио Джава отнюдь не была красивой женщиной, она даже не была молодой. Она просто уродка. Высокая хамка, краснокожая индейская еб…я уродка.

Он твердо решил забыть ее.

Энцио звонил из Нью-Йорка, чтобы сообщить ему, что кругом одни неприятности, им грозят серьезные опасности. Будет лучше, если Анжело не станет выходить без охраны.

– Ладно, перестань, – проворчал Анжело. – никому я не нужен.

Его отец разговаривал как в старых гангстерских фильмах.

– Читай газеты, ты, глупый маленький ху…сос, нам отовсюду наносят удары. Ты мой сын и уже это превращает тебя в мишень. Я договорился со Стевестосом, чтобы он приставил к тебе человека.

– Послушай, – застонал Анжело.

– Нет, это ты послушай, – железным голосом сказал Энцио. – Мне докладывают, что ты пьянствуешь, устраиваешь загулы. Придержи свою задницу или я вызову тебя обратно. Ты этого хочешь?

Анжело проглотил злой ответ, крутившийся у него на кончике языка. Ему нравилось жить в Лондоне. Чем больше расстояние между ним и его семьей, тем лучше.

– О'кей, – обещал он, – я приведу себя в порядок.

– Вот так-то лучше, – пригрозил ему Энцио. Охрана Анжело была поручена человеку по прозвищу Хитроумный Шпион. Анжело приводило в ярость, что его повсюду сопровождает телохранитель.

Кличка очень подходила Хитроумному Шпиону. Он был маленького росточка, с водянистыми пронзительными глазками и узким кривоватым ртом. Под помятым серым пиджаком была пристроена кобура с пистолетом.

– Это просто насмешка, – пожаловался Анжело Эдди Феррантино.

Холодные глаза Эдди оглядели Анжело. Эдди вновь и вновь дивился, что этот нестриженный дурачок сын Энцио Бассалино.

– Делай то, что говорит твой отец, будь хорошим малышом, ладно?

Да пусть они зае…тся с этим «малышом». Анжело тошнило от этого обращения. Сначала Рио, теперь Эдди. Что они о себе воображают?

Он вызывал к себе разных своих подружек и регулярно трахал их. Никаких жалоб не поступало.

Он заставлял себя не вступать в контакт с Рио. Она принесла ему с собой скандал и даже он понял, что не надо напрашиваться на новый.

И все-таки не мог удержаться. Позвонил ей.

– Привет, Рио. Это Анжело.

– Какой Анжело?

Сука!

– Анжело Бассалино. Ее голос был ледяным.

– Позвольте, я посмотрю, но мне кажется, что я не помню Анжело Бассалино…

Он рассмеялся с фальшивой бравадой.

– Хватит разыгрывать. Я подумал, что вы, может быть, не отказались бы пообедать.

– Я всегда люблю обедать. Я имею это каждый вечер. – Долгая пауза. – А вы имеете это каждый вечер?

– Да.

– Тогда почему вы не побежите и не получите это сейчас же?

Она повесила трубку. Эта шлюха повесила трубку!

Он послал ей цветы, чего никогда не делал. Она отослала их обратно, когда они уже завяли, с короткой запиской: «Ну, не смешно ли, неужели все, что принадлежит вам, увядает?»

Анжело обнаружил, что хотя в состоянии обслужить всех своих подружек, но сам он теперь не может достичь оргазма. Его член оставался твердым как скала, готовым и дальше пихаться в них, но достичь для себя конечной цели он не мог. Это приводило к серьезному физическому дискомфорту. Когда его член наконец расслаблялся, оставалась боль, длившаяся всю ночь.

Помимо этого разражающего обстоятельства рядом постоянно обретался Хитроумный Шпион. Скользкий тип и сквернослов, он повсюду следовал за Анжело.

Рио была довольна ходом дела. Она всегда обладала талантом сексуально привязывать к себе мужчин. Ларри Болдинг оказался одним из редких исключений, а произошло это потому, что он панически боялся своей жены, страшился за свою политическую карьеру и безупречную репутацию.

О, она могла бы с легкостью пустить по ветру его безупречную репутацию. Да, да, могла бы заставить его корчиться.

Прошло несколько дней с тех пор, как она вернула Анжело присланные им цветы. Теперь он созрел. Она подняла телефонную трубку и позвонила ему.

Ее звонок разбудил Анжело.

– Да? – спросил он сонным голосом.

– Слушай, жеребец, – сказала она. – Ты не думаешь, что пришло время мне научить тебя как действительно управляться с ним?

Он молчал, пытаясь собраться с мыслями.

– Это твой последний шанс, дорогой, – насмешливо продолжала она. – Так почему бы тебе не притащить быстренько твою задницу сюда, а я покажу тебе такие фокусы, которые ты никогда не забудешь.

К тому моменту, когда он окончательно проснулся, она уже повесила трубку. Время было после полуночи. Он натянул брюки и рубашку и выскользнул через задний вход. На этот раз Хитроумный Шпион не будет сопровождать его.

ГЛАВА 26

Лара ходила по своей гостиной, нервно куря. Время было раннее, рассвет только просачивался. За окнами возникали очертания Нью-Йорка.

Почему я впуталась в это дело? – думала она.

Ник спал в спальне. Почему это должен был быть Ник?

Ее рука слегка дрожала, когда она затягивалась сигаретой, ощущая, что больше не хочет курить. Ник не несет ответственность за то, что сделал его отец. Даки К. Уилльямс был прав, а Рио с ее безумными планами мести совершенно ошибалась. Как бы Лара не любила Маргарет, ее сестра мертва, и никакая месть не вернет ее. Если Энцио Бассалино действительно несет ответственность, пусть Даки расправляется с ним, как хочет.

О, Боже, как же она влипла в это дело? Прошло несколько часов с того момента, когда они с Ником уехали из «Ле Клаба».

– Поедем к тебе или ко мне в отель? – спросил он. У нее кружилась голова от шампанского, которого она выпила больше, чем следовало. Она ответила:

– Ко мне.

Целоваться они начали уже в машине, как школьники.

– Бэби, бэби, ты сводишь меня с ума, – сказал он, помогая ее руке нащупать торчащий в брюках его член, чтобы она ощутила истинность его слов.

На какое – то мгновение она испытала чувство вины – потому что получала наслаждение от его прикосновений, а по идее не должна была наслаждаться. Но когда они вошли в ее квартиру, это чувство вины растаяло, когда он обнял ее, разорвал на ней черное платье, стоившее девятьсот долларов и овладел ею прямо на полу.

Потом он отнес ее в спальню и там они занимались любовью, пока Лара не уснула.

Теперь она проснулась и ходила взад и вперед по гостиной, как взволнованная кошка.

Можно ли влюбиться в человека, которого ты должна ненавидеть?

– Как насчет кофе, принцесса? – Ник вошел в гостиную, заставив ее вздрогнуть. Он был обнажен. Гибкое, мускулистое, загорелое тело.

Он обнял ее, прижал к себе и медленно начал стягивать с ее плеч рубашку, обнажая ее тело.

Она отвернула голову – все лучше, чем отвечать на его поцелуи. Никогда раньше ни к кому не испытывала она такое чистое физическое влечение. Всегда были какие-то причины, почему она ложилась в постель с мужчиной. Эти причины всегда были вполне земными.

С Ником все было иначе. Да, да, и здесь была причина. Но она более не имела значения, оказалась несущественной.

Он легко поднял ее и отнес в спальню.

– Леди, вы прекрасны. Я имею в виду, действительно прекрасны. Вы знаете, о чем я говорю?

Да, она знала, о чем он говорит. Знала она и то, что скоро принесут утренние газеты. Как он тогда будет себя чувствовать?

Бетт осталась с детьми Бассалино. Ее подташнивало и она была напугана. Если с ребенком Анны Марии что-нибудь случится, это ее вина и мысль об этом была непереносима.

Фрэнк позвонил утром. Голос его звучал странно.

– Собери свои вещи и уезжай, – резко скомандовал он. – Немедленно. Я не хочу застать тебя, когда вернусь домой.

– Все в порядке? – взволнованно спросила она. – Что с ребенком?

Наступила пауза, потом раздался холодный и четкий голос Фрэнка.

– Убирайся из моего дома, шлюха. И не вздумай оставлять свой адрес, потому что если я когда-нибудь увижу тебя еще раз, я убью тебя.

Он швырнул трубку на рычаг.

Бетт в ужасе отпрянула от телефона. Все кончено. Как бы там ни было, все кончено. Она свободна. Она может возвращаться домой.

Трясущимися руками она подняла телефонную трубку, набрала номер справочной службы и получила номер телефона больницы.

– Я хочу узнать о состоянии миссис Бассалино. Она поступила к вам сегодня рано утром. Я ее родственница. Она в порядке?

– Мне очень жаль, – извинилась дежурная, – но мы не можем сообщать информацию по телефону.

Конечно, с горечью подумала Бетт. Она поспешила в свою комнату, упаковала свои немногочисленные вещи и через несколько минут вышла из дома. Она испытывала огромное облегчение. Теперь она может вернуться к своей дочурке Чине, вернуться в коммуну. Но прежде она должна узнать про Анну Марию.

Остановка автобуса была за полквартала от больницы. Бетт с ужасом подумала, что может столкнуться с Фрэнком, но желание узнать было сильнее страха.

– Миссис Бассалино умерла в восемь часов утра, – сообщила ей медсестра. – Осложнения с положением ребенка и еще кое-что… Вы ее близкий друг? Я думаю, что доктор Роджерс может захотеть поговорить с вами.

– А что с ребенком?

– Делается все возможное, но боюсь… Бетт повернулась и бросилась бежать. Медсестра в изумлении смотрела ей вслед.

– Пожалуйста, подождите, если вы можете нам помочь. Бетт бежала, не останавливаясь. Она не передохнула, пока не оказалась на вокзале Гранд Сентрал, где купила билет до дома.

Перед тем, как сесть в поезд, она позвонила Касс.

– Я думаю, вот этого вы все хотели, – с горечью сказала она. – Но разве это поможет Маргарет? Это ведь не вернет ее, правда?

ГЛАВА 27

Они занимались любовью.

– А ты с каждым разом становишься все лучше, – наконец-то одобрила его Рио. – Может, я была не права в отношении тебя.

Анжело словно плыл по волнам. Он контролировал свой член. Как хорошо отлаженный автомобиль, он преодолевал любой овраг и любые холмы и не сбивался.

Тихим аккомпанементом мурлыкал в стерео голос Стоуна. Наступил уже вечер, весь день все шло успешно.

– Давай устроим перерыв, чтобы покушать, – объявила Рио. – У меня есть друг, который привезет се, что мы захотим.

Перекатившись по постели, она взяла телефон. Анжело лежал, чувствуя себя триумфатором. Он мог трахать ее столько раз, сколько она хотела. Король Жеребец.