Пятый Иностранный Легион (№3) - Когорта Проклятых

— Никак нет, капрал, — пробормотал Вольф.

— Хорошо… то есть ты хочешь сказать, что психоанализатор допустил в отношении тебя ошибку? Я правильно понял?

— Никак нет, капрал, — повторил Вольф.

Ванек фыркнул и тут же ткнул Вольфа дубинкой.

— Надо быть более искренним, слизняк. Это касается вас всех, отбросы. Если вас раздражает то, что эйл будет старшим по лэнсу, то лучше вам по быстрее проглотить свои обиды. Мне наплевать, сколько у легионера рук и ног, вылупился он из яйца или выполз из дерьма. Так или иначе все слизняки — это низшая форма жизни, какие-то там пустяковые различия нисколько не должны волновать вас. Вы поняли?

— Так точно, капрал! — прогремело в ответ.

Ванек поднёс дубинку к лицу Вольфа:

— Ну, а ты, недоносок? У тебя возникнут проблемы при выполнении приказов, отданных старшим?

— Никак нет, капрал. Ни одной, — Вольф судорожно сглотнул, с тоской подумав, как верно последнее замечание капрала. Он слышал о боевом опыте Маяги ещё на борту «Туен Кванга», однако аристократу трудно было смириться с тем, что гуманоид имеет возможность стать лидером какого бы то ни было уровня.

— Ты думаешь, что сможешь командовать лэнсом лучше Маяги, слизняк? — не унимался Ванек.

— Никак нет, капрал, — быстро выпалил Вольф… возможно, чересчур быстро.

Капрал долго сверлил его ненавидящим взглядом, наконец удовлетворённо кивнул.

— Лэнс Дельта, старший — Маяги, — и пошёл дальше по строю. — Так, теперь лэнс Омега… гм…

Судя по всему, здесь не делали различия между людьми и эйлами, между представителями различных миров, хотя сам Легион утверждал власть Человечества. Вольф ожидал, что ему придётся столкнуться с неожиданностями. Его далёкие предки эмигрировали на Лаут Безар главным образом для того, чтобы оградить себя от некоторых аспектов жизненного уклада, принятых в Содружестве. И спустя сотню лет две культуры стали разительно отличаться друг от друга. Теперь от него требовали адаптироваться к новым, чуждым условиям, а люди, подобные Ванеку, прилагали все усилия к тому, чтобы сделать этот процесс как можно более мучительным.

Он мельком взглянул на Маяги. А легко ли маленькому ханну постоянно испытывать презрение людей? Зато Маяги проходил службу в Легионе и единственный из Тренировочной Роты Один-цева носил знаки отличия легионера третьего класса.

Вольф почувствовал некоторое облегчение. Ничего, оп приспособится к здешней жизни… хотя бы ради того, чтобы развеять сомнения Ванека и Ортеги. Если это означает, что к эйлу надо относиться как к равному, то так тому и быть.

Через несколько минут капрал закончил с назначением старших, и отделение отправилось в казарму. Помещение предназначалось для взвода из тридцати человек. На первом этаже располагались спальни, а кабинеты и гимнастические залы — под землёй. Вниз вела лестница, заканчивающаяся воздушным шлюзом. «В тренировочном зале, — пояснил Ванек, — можно моделировать целый ряд климатических условий».

Казарменный блок разделялся на четыре сектора — для каждого из отделений. Лэнс размещался в отдельной комнате, перегороженной ширмами. Рядом были и помещения для НСО.

У входа в казарму находился офис сержанта взвода Конрада, а также общие уборные и душ.

Лэнсу Дельта досталась комната рядом с душем. Поначалу это не понравилось Вольфу, особенно когда курсанты с шумом повалили мыться. Но Керн улыбнулся и объяснил, что у них зато есть преимущество оказаться в душе первыми.

Казарма оказалась куда более удобной, чем временный барак. В каждом кубрике, отделённом ширмой, стояла походная кровать, небольшой письменный стол с компьютерным терминалом, а также шкафчик для личных вещей и одежды. Дверца его, правда, была столь смехотворна, что могла служить лишь иллюзией надёжности.

По сравнению с апартаментами Вольфганга Хаузера в Академии Воздушной Гвардии нынешний кубрик выглядел просто убого, но принимая во внимание остальные аспекты жизни в Легионе, Карл Вольф удивлялся его относительной «роскоши».

Распаковывая вещмешок, он вспомнил слова капрала Ванека. НСО явно подразумевал, что доброволец Вольф провалится, не выдержит испытаний. Может, это и к лучшему.

Глава 11

Легион — это духовный рай и физический ад.

Неизвестный полковник Французского Иностранного Легиона.

— Мне не нравится только то, что некоторые из этих парней чересчур вольно обращаются с шоковыми дубинками, вот и все, — сказал Вольф.

Новобранцы закончили ужин и вернулись в казарму, наслаждаясь последним вечером относительной свободы. Все, что они слышали со времени прибытия на Дэвро, говорило о том, что Основной курс будет чрезвычайно тяжёлым, и сейчас им выдался короткий штиль перед предстоящей бурей.

Вольф, Керн и Лиза сидели за столом в центре комнаты. Маяги скрылся у себя в кубрике и заказал чипу лекцию о принципах руководства подчинёнными, в то время как Антонелли развалился на койке, откуда глазел на остальных, перебирая в руках потрёпанную колоду карт.

Разговор завязался после того, как сержант Конрад закончил инспекционный обход взвода. У лэнса Дельта он не нашёл никаких нарушений, но через несколько минут взбудоражил всех, когда назначил дополнительные наряды лэнсу Омега за беспорядок в шкафчике одного из рекрутов. После ухода сержанта доброволец Лористон решил самостоятельно разобраться с провинившимся — маленьким щуплым парнишкой по имени Кочу Бурундай. Конрад с Ванеком быстро утихомирили драчунов, не преминув, впрочем, и на этот раз пустить в ход дубинки.

Хаузеру уже не раз пришлось столкнуться с телесными наказаниями, как и на борту обоих лайтеров, так и здесь, в Форте Хантер. Это действовало на него удручающе. Даже индомейцы на Лаут Безаре не подвергались такому унижению, не то что уро, а вот в «просвещённом» Содружестве никто и шагу не может ступить без риска подвергнуться электрическому воздействию дубинки.

Том Керн, однако, не выглядел особенно расстроенным.

— Да, это грубовато, я согласен. Но у них есть на то веские причины. Ты вскоре поймёшь, что любые действия в армии всегда имеют мотивы, как бы плохо они не выглядели со стороны.

Скотт засмеялась.

— Меня этим не купишь, Керн, — сказала она, насмешливо глядя на экс-десантника. — Ты лучше скажи, как можно было, находясь в здравом уме, собрать такое лэнс-отделение, как наше?

— Вот тут она права, Том, — поддержал девушку Хаузер. — Послушай, если задача была — создать совместимую боевую единицу, то на деле разве она выполнена? Мы ведь совершенно не типичное подразделение, не так ли?

Керн пожал плечами:

— Мне приходилось видеть и более странные сочетания.

— Ну конечно. Итак, среди нас есть дезертир с Флота…

— Я никогда не говорил тебе, что дезертировал! — выпалил Керн, скорее удивлённый, чем рассерженный.

За то время, пока они тянули волынку во временных бараках, ожидая, пока укомплектуют роту, до Хаузера дошло множество слухов о прошлом некоторых курсантов, в том числе о Керне и об Антонелли.

— Ладно, не кипятись, я хотел сказать — ветеран Флота, — поправился он. — Дальше — парень с улицы, отправившийся попытать счастья в Легионе помимо своей воли, — он метнул взгляд на Антонелли, который скорчил гримасу. — И ещё примми, который понятия не имеет о половых различиях. Я — некий аристократ с тёмным прошлым… ну и, конечно, наша таинственная гостья.

Лиза Скотт отвернулась, немного покраснев. Своё прошлое она держала на замке, и пока что никто не посмел нарушить традицию Легиона и расспросить её. Это, однако, не останавливало товарищей девушки от высказывания разного рода предположений.

— Далеко от идеала, если не сказать больше, — заключил он. — Да как вообще додумались создать такую команду? Может быть, кто-то ввёл вирус в центральный компьютер, и тот выдал славную шутку?

— Предполагается, судя по всему, что все принятые в Легион обладают психологической совместимостью, — заметил Керн. — Да, конечно, вы двое — пока прямо противоположны друг другу, но командование знает, чего хочет. У тебя есть воинский опыт, не так ли, Вольф?

Дождавшись утвердительного кивка, Керн продолжил:

— Ну вот, так же у Маяги и у меня. Полагаю, что у тебя, Скотт… и у Антонелли такой опыт отсутствует. То есть кое-кто постарался распределить новичков среди тех, кто имеет хоть какую-то подготовку. А смешивая социальные слои, нас приучат взаимодействовать, невзирая на статус и тому подобную ерунду.

— Да уж конечно, происхождение никто во внимание не принимает, — прокомментировал Вольф. — Дьявол, но ведь тот парень, которого они прижучили за беспорядок в тумбочке, никогда в глаза не видел водопровода, пока не ступил на борт «Вир Хакайма»!..

— Я в курсе, — ответил Керн. — Я слышал, что Бурундай был пастухом на Улан-Тала. Во время Тёмных Столетий их племена вновь стали кочевниками. Так, как вам, им не повезло. У них на планете не оказалось ничего привлекательного для новых колонистов, которые смогли бы приобщить их к цивилизации. В Легионе это — одна из главных проблем. В Регулярные Войска отбирают лучших рекрутов, в то время как Колониальная Армия в основном состоит из людей низших классов. Ну, а уж Легион вербует новобранцев буквально отовсюду, от Земли до Улан-Тала. В этом и состоит причина столь жёсткой дисциплины.

— Ты опять за своё? — спросила Лиза.

Керн развёл руками и виновато улыбнулся, но, видимо, он находился в философском расположении духа.

— Дело в том, что инструкторы читают нам лекции, которые многие просто не понимают. Как, например, объяснить тому пастуху, почему цивилизованные люди должны пользоваться туалетом, а не ходить под первый попавшийся куст, которых много в поле? Помножь все это на сто двадцать, поскольку у каждого рекрута своя предыстория, свои представления о жизни и о том, как, по его мнению, правильно себя вести. Куда проще заставить людей принять какой-то единый стандарт, показав им хорошую причину — сохранить своё тело целым и невредимым, — чем искать индивидуальный подход к каждому в отдельности.

— Однако я почему-то уверен, что Ванеку нравится заставлять людей дёргаться от разрядов дубинки, — сухо возразил Вольф. -»Откуда тебе вообще известно, что движет этими НСО, Керн?

Тот не ответил, и разговор прекратился. Антонелли спрыгнул со своей койки и подошёл к столу, все ещё тасуя в руках карты, причём делал он это столь искусно, что «вызвал бы зависть даже у Брюса Макдаффа.

— Хей, к черту философию, давайте-ка лучше повеселимся, — задорно предложил он. — Это наша первая ночь вместе, и надо же как-то убить свободное время. Что скажете, если мы немного переметнёмся в картишки, а?

— Нет уж, спасибо, — буркнул Вольф и поднялся со своего места. — Я думаю, пора посмотреть какой-нибудь курс по чипу, пока не вырубили свет.

— А я надеялся, что ты хотя бы посидишь рядом, пока мы будем играть, — с этими словами Антонелли положил карты на стол и щёлкнул по колоде.

— Спасибо за приглашение.

Хаузер ещё но составил мнение об Антонелли. Парень очень старался понравиться всем, однако при этом имел дурную привычку говорить невпопад. Так случилось на плацу в день прибытия в Форт.

— Я просто очень общительный, — сказал Антонелли и отвернулся. — Ну а ты, рыжий?

— На меня не рассчитывай, приятель, — довольно невежливо отказался Керн.

Антонелли беспомощно опустился на стул.

— Бог мой, с кем меня поселили, — посетовал он. — Ну давай же, сыграй со мной на пару!

Керн отрицательно покачал головой:

— Возможно, как-нибудь в другой раз, когда нам заплатят первые бабки, идёт? А то я израсходовал свой аванс ещё до того, как мы покинули транспорт, а без ставок играть неинтересно.

Из своего кубрика Вольф увидел, как Антонелли пожал плечами и направился к Лизе Скотт.

— Уж ты-то обязательно сыграешь со мной, крошка, — громко сказал он. — Думаю, мы можем придумать ставку, а?

Девушка не ответила. Повернувшись к балагуру спиной, она подошла к тумбочке, вытащила полотенце и направилась к выходу. Через пару минут послышался звук льющейся воды, что подтвердило. цель её ухода.

Антонелли хитро улыбнулся:

— Что ж, возможно, она и права. Мне тоже не мешает помыться…

Он поднялся и последовал в душ. Вольф вскочил с койки:

— Наверно, лучше будет пойти и помочь Лизе…

— Не спеши, — остановил его Керн. — Подождём немного и посмотрим, действительно ли дама нуждается в помощи. Не исключено, она приберегла пару сюрпризов для старины Марио.

Прежде чем Вольф мог ответить, в душевой раздался пронзительный крик, затем послышалась грязная ругань Антонелли. Вольф бросился к двери. Керн последовал за ним. Маяги тоже выскочил из кубрика и поспешил в душевую.

Антонелли стоял у стены, сжимая левую руку. Кровь сочилась меж пальцев и капала на кафельный пол.

— Она пырнула меня ножом. Эта сука порезала мне руку! — вопил итальянец.

Лиза сделала шаг в его сторону. Она не старалась прикрыть своё обнажённое тело. Вольф заметил, что в руке она держала тонкий кинжал.

— Я порежу тебя куда сильнее, если ты ещё хоть раз приблизишься ко мне, — тихо, но с угрозой произнесла девушка. — И уже не руку, а куда более болезненное место, чтобы у тебя прошла всякая охота приставать с гадостями!

— Что это здесь происходит? Ну-ка с дороги! — заглушил гвалт сбежавшихся поглазеть на происшествие курсантов скрипучий голос капрала Ванека. — Прочь, я сказал!

НСО протиснулся мимо Вольфа и мгновенно оценил обстановку.

— Так, давайте все по кубрикам. Быстро!

Он взглядом приказал Вольфу и остальным рекрутам лэнса Дельта задержаться, затем пристально посмотрел на Лизу, и, ни слова не говоря, с полуоборота неожиданно всадил кулак прямо в живот Антонелли. Итальянец согнулся пополам, отчаянно глотая воздух. Ванек снова ударил его, на этот раз в лицо.

— Ты, глупый недоносок, — произнёс он невозмутимым голосом. — Чёртов упырь, — для придания веса оскорблениям он ещё раз стукнул Антонелли, потом подал знак Керну и Вольфу поставить пострадавшего на ноги.

— Легион существует не для того, чтобы ты мог трахаться со своим напарником, Антонелли. Ты понимаешь, о чем я говорю?

Антонелли слабо кивнул, и Ванек ударил его снова.

— Нет, я не уверен, что ты слышал меня, слизняк! Я не знаю, как было принято в той сточной канаве, из которой ты вылез, но в Легионе, запомни, нет различий между мужчиной и женщиной. Никаких! Это означает, что в подразделениях были и будут женщины, и здесь, и на поле сражения. Но они — не игрушки для твоего грязного вожделения, — с этими словами он поднял руку, чтобы ударить итальянца, но передумал, увидев, что тот едва держится на ногах. — Заруби себе это на носу. Ты можешь трахаться с кем угодно, где угодно и когда угодно — в своё личное время. Для этого в округе существуют бордели, полные проституток. Здесь же все должны быть друзьями, товарищами по оружию. Ты все понял, слизень?

— Так точно, капрал, — слабо выдохнул Антонелли.

— Хорошо. Предупреждаю, что если ты ещё раз выкинешь подобный фокус, то я лично позабочусь о тех местах, которых не коснётся рука этой женщины.

— Я все понял, капрал, — тихо повторил Антонелли.

Капрал обратил свой сердитый взор к Лизе.

— Теперь ты, дурёха. Ты ясно дала ему понять, что не хочешь иметь с ним ничего общего… прежде чем вытащила нож?

Девушка спокойно выдержала его взгляд:

— Так точно, капрал. Я предупреждала его уже несколько раз сегодня, в том числе и тогда, когда он появился в душе.

Ванек нахмурился:

— И эту штучку ты прихватила с собой специально? Ты всегда берёшь с собой в душ подобные украшения?

Вспыхнув, Лиза хмуро кивнула.

— Так точно, капрал, — повторила она. — Так я поступаю с семнадцати лет. Имею же я право защищаться.

Ванек сделал резкое движение и схватив за запястье, вывернул ей руку. Нож стукнулся о кафельный пол. Капрал наотмашь ударил обнажённую девушку по лицу. Она пошатнулась, но устояла на ногах.

— Теперь слушай сюда, падаль. Пока ты здесь, у тебя нет никаких прав! Никаких, запомнила? И уж, конечно, нет права поднимать руку, тем более с ножом, на товарищей по лэнсу! А как тебе вообще удалось пронести его в казарму?

Лиза, сморщившись, потёрла растекающийся на скуле кровоподтёк.

— Он лежал у меня в рюкзаке. В потайном отделении…

— Значит, ты протащила холодное оружие на базу, — заключил Ванек, сплюнув для выразительности.

— Никто не говорил нам о запрете иметь личное оружие, капрал, — тихо проговорила она. — И я собиралась использовать его только для собственной защиты, не иначе.

— Заткнись! — рявкнул Ванек, угрожающе замахнувшись. Опустив руку, он продолжал более мирным тоном: — Сейчас мы пойдём в твой кубрик, и я осмотрю остальные вещи, просто чтобы убедиться, что ты не прячешь там ещё каких-нибудь сюрпризов. — Он нагнулся и поднял упавший нож:.

— Это оружие конфисковано, и, не дай Бог, я поймаю тебя ещё с одним, — с этими словами он сунул нож: в карман. — Я мог бы вышвырнуть вас с Антонелли к чёртовой матери из Легиона, но решил все же отнестись к вам снисходительно. Но только на этот раз. Легион не собирается терять курсантов из-за пошлой поножовщины. И нам не нравится, когда рекруты имеют оружие, не нами вручённое — на это есть особые причины. Поняла меня?

Лиза угрюмо кивнула, не ответив. Ванек не обратил внимания на её молчание и продолжил:

— В наказание ты получаешь двенадцать дополнительных часов в боевом классе с завтрашнего дня. Используй все, что умеешь, чтобы удержать других гнусных шишаков, с которыми столкнёшься, а искусство владения ножом прибереги для настоящего врага!

Проглотив обиду, она наконец обрела дар речи:

— Есть, капрал.

Ванек сурово посмотрел на Маяги:

— Мне не нужны больше неприятности из-за этой парочки, понятно? В следующий раз лэнс будет наказан в полном составе.

— Так точно, капрал, — ответил маленький эйл, пошевелив шейными гребнями. Вольфу кто-то говорил, что это происходит у ханнов только при сильном душевном волнении.

— Антонелли, тебе наказание — два часа ночного наряда. Пока два. Дальше я решу, как с тобой поступить. Можешь приготовить зубную щётку и начинать чистить сортир, как только перебинтуешь руку. Приступай!

Ванек вышел, хлопнув дверью. Маяги поплёлся следом. Керн и Вольф, поддерживая Антонелли под руки, повели его в комнату. Когда они покинули душевую, Лиза Скотт потёрла ноющую челюсть, потом оделась и вернувшись в свой кубрик, смотрела, как Ванек потрошил её тумбочку.

Удовлетворённый тем, что другого оружия у девушки не нашлось, капрал выпрямился и окинул пятёрку курсантов свирепым взглядом:

— Ладно. Достаточно волнений для одного вечера. Забинтуйте этому придурку руку и пришлите его ко мне. Остальным… отбой через десять минут!

Маяги раскрыл медицинский пакет и с помощью Керна принялся перевязывать рану Антонелли. Вольф задержался около них несколько секунд, затем направился к себе в кубрик. Лиза Скотт начала было задёргивать ширму, но, перехватив его пристальный взгляд, пожала плечами.

— Скромничать, наверное, нет смысла, не так ли? — сказала она, зло усмехнувшись. Но тем не менее уединилась.

Вольф вытянулся на койке и взял в руки чип, с которым собирался заниматься, когда начался переполох в душе. Сосредоточиться не удалось, и он с досадой отложил процессор в сторону, решив, что вряд ли целесообразно включать лекцию перед самым отбоем. Он опустил голову на подушку, слушая ругательства, изрыгаемые Антонелли, пока Керн с Маяги накладывали ему повязку.

В какое же дерьмо он влез, вступив в этот чёртов Легион…

Через полчаса после приказа отключить освещение в казарме воцарилась тишина. Доброволец Марио Антонелли вытер рукавом пот со лба и содрогнулся от боли в порезанной руке. Как же несправедливо!..

То, что маленькая сучка пырнула его ножом, было плохо само по себе, а затем ещё капрал Ванек избил. Так мало того, НСО приказал целых два часа ползать на карачках и драить туалеты. Ванех недвусмысленно намекнул, что последует ещё более жестокое наказание, если работа окажется неудовлетворительной.

— Да он просто чокнутый, — бормотал он себе под нос. — Pazzo. Чёртов судья…

Антонелли никогда не горел желанием стать военным, тем более в таком Богом проклятом подразделении, как Пятый Иностранный Легион. Но все случилось против его воли.

Марио Антонелли родился на Земле, в столице солнечной Италии — Риме. В шестнадцать лет он стал Гражданином со всеми правами и привилегиями… Все сто пятьдесят наций и народностей, живущих на Земле, автоматически получали гражданство. Это давало право участвовать в выборах и многие другие преимущества над жителями колоний: от ежемесячного пособия до лучших мест в шаттлах и лайтерах.

На практике, однако, большинству землян было глубоко наплевать на гражданство. Единственное, что заботило миллиарды людей в переполненных городах — это гарантированное обеспечение материальных потребностей. Имея дешёвую энергию, системы искусственного интеллекта, синтетическую пищу и огромные богатства межзвёздной империи, никто на Земле не хотел отягощать себя работой, тем более, не было необходимости зарабатывать на жизнь.

Если гражданина не устраивало мирное и безбедное существование на старушке-Земле, и он желал большего, существовал ряд возможностей, вплоть до эмиграции на один из пограничных миров, где гражданство означало реальную власть.

Подобно большинству, Антонелли не желал отказываться от всеобъемлющей заботы государства и от ежемесячной доли благополучия. Он не собирался посвящать себя чему-то полезному или искать смысл своего существования. Однако он избрал опасный и рискованный путь, окунувшись в преступную и развратную среду, главным образом от скуки, а также стремясь противопоставить себя холодному, бесчувственному обществу. Он вступил в ряды Paladini Blanci — Белых Рыцарей, банды юнцов, ни один из которых сам по себе не был жестоким или грубым, но вместе они представляли грозную силу, преклонявшуюся перед насилием.

Когда Марио угнал летомобиль и гонял по окрестностям Рима, компол арестовал его, а судья назначил в виде наказания воинскую службу. И не где-нибудь, а в Пятом Иностранном Легионе. Его гражданские права были ограничены, и получит он их не раньше, чем отслужив пять лет. Иначе не будет никакого пособия, никакого государственного жилища… ничего.

Антонелли никогда не задумывался о том, как хорошо быть гражданином, пока это звание не отобрали.

Поначалу мысль стать легионером вызывала в нем волнение и трепет, воспринималась вовсе не как наказание. Возможность покинуть Землю, удалиться от бесчисленных толп, окунуться в настоящую жизнь, полную приключений на далёких планетах… Легион имел мрачную репутацию, считался прибежищем отребья с десятков миров, но романтика суровой жизни солдат, оберегающих отдалённые границы, бередила его душу надеждой на скорое возвращение со славой домой.

Когда он сообщил родителям, что записался добровольцем в Пятый Иностранный Легион, мать бросилась в плач, а вот старый майор Энрико Антонелли весь засиял от гордости. Старик уже потихоньку сдавал, искусственное сердце, которое ему вставили после битвы на Горизонте, причиняло ему немало хлопот. Он совершенно расчувствовался. Марио покинул Землю в приподнятом настроении.

Но теперь романтика и слава, о которой он мечтал, растаяли, словно мираж в пустыне. Почему асе у него так плохо все получается? Он старался изображать из себя крутого парня. Это помогало завоевать расположение Белых Рыцарей, однако здесь он каждый раз нарывался на неприятность. А уж капралы и сержанты оказались ещё хуже, чем инспектора компрла, просто звери какие-то… и эта девица…

В родном Риме девчонки бежали за ним по первому знаку. Если бы эту гордячку заинтересовало его предложение, они могли бы здорово повеселиться, по, во всяком случае, ни о каком насилии речи не было. Марио Антонелли не нуждался в силе, чтобы достать себе девчонку. Он пытался лишь завоевать расположение легионеров, не более.

И доигрался: сучка пырнула его ножом и сильно поранила руку. Его заклеймили насильником. Капрал совсем озверел. Чтобы изменить ситуацию, ему придётся изрядно потрудиться. Антонелли прикусил губу и снова взялся скрести пол туалета. Он не может совершить больше ни одной ошибки, если хочет вернуть заветное гражданство, вновь увидеть тёплый взгляд отцовских глаз.

Глава 12

С новобранцами необходимо обращаться как можно жёстче. В Легион приходят трудные люди, а таким требуется суровая дисциплина. Потому-то они и вступают в Легион.

Один из полевых инструкторов, Французский Иностранный Легион, 1984.

— Подъем! Подъем! Живее, слизняки!

Болевой шок в боку от разряда дубинки выбросил Вольфа из постели. Он вскочил и, шатаясь, лихорадочно принялся вспоминать, что с ним и где он находится. Долго раздумывать однако, не пришлось. Капрал Ванек уже направлялся к соседнему кубрику, чтобы подобным же образом разбудить добровольца Лизу Скотт. В кубрике Антонелли, согнувшись в три погибели, натягивал униформу. То и дело итальянец корчился от боли, потирая синяки на лице — напоминание о вчерашнем нравоучении капрала.

— Эй, народ, я смотрю, вы не торопитесь! Чего ждёте? — гремел голос Ванека. — Быстро заканчивайте и бегом на плац! Сбор через пять минут! И пот захватите с собой — только он вам и понадобится! — Капрал зло усмехнулся.

Протирая глаза, Вольф схватил свою одежду и начал быстро одеваться, собираясь с мыслями. Когда он застёгивал ремень, Керн и Маяги помогали Антонелли, запутавшемуся в рукавах гимнастёрки. Наконец, лэнс-отделение пулей выскочило из казармы.

Они пристроились к остальному взводу, содрогаясь от порывов холодного предрассветного ветра с Великой Пустыни. Вскоре все взводы Тренировочной Роты Одинцева выстроились на плацу.

Сержант Конрад дунул в свисток и обвёл всех холодным, пристальным взглядом.

— Что за несчастная кучка слизняков! — гаркнул он. — Когда звучит сигнал подъёма, то вы должны выпрыгивать из коек со скоростью света, а то будет хуже! А теперь упали и по пятьдесят раз отжались! Считаю: и раз, и два…

Он приказал выполнить серию изнурительных физических упражнений, с таким количеством повторений, что уже ни у кого не осталось сил на выполнение подхода. Вольф ожидал увидеть Ванека и других унтер-офицеров среди истекающих потом курсантов, подгоняющих их своими вездесущими дубинками, но НСО почему-то не было видно. Вскоре он понял, почему.

Наконец утренняя «разминка» закончилась, рекруты вновь построились и замерли по стойке «смирно».

— Так, неплохо, слизняки! — отрывисто произнёс Копрад. — Построение на приём пищи через десять минут. Прежде чем идти на завтрак, всем переодеться и навести идеальный порядок в казарме! Марш!

Строй бросился в казарму… в которой царствовал совершеннейший хаос. Пока они упражнялись, кто-то вывернул содержимое всех кабинок и тумбочек на пол и перевернул все койки. Вольф обнаружил, что его униформа облита дорогим лосьоном против роста волос. Недовольный ропот, доносящийся изо всех уголков казармы, подсказал ему, что и другие лэнсы любовались похожей картиной на своих местах.

— Боже! — промычал Антонелли, заправляя койку и усаживаясь на неё с выражением полной безнадёжности на лице. — Какого дьявола они это сделали? Как будто и так мало нам горя!

— В чем дело, шишак? — раздался от дверей издевательский голос Ванека. — Ты хочешь, чтобы пришла твоя мамочка и убрала за тобой постельку?

Холодный взгляд капрала остановился на Вольфе. Ванек подчёркнуто фыркнул.

— Хорошие духи. Я бы добавил: слишком хорошие для простого солдата, то, что надо для аристократов. Дорогие, судя по запаху. Дорогие, аристо? — Капрал, разумеется, не ждал ответа. — Здесь, в Легионе, нет прислуги, готовой беречь утончённым аристократам нежные ручки. Так что убирай эту дрянь и поспеши переодеться, если не хочешь опоздать к завтраку!

Он выразительно сплюнул и вышел, оставив курсантов с испугом взирать на беспорядок. Тишину нарушил Маяги.

— Керн, и ты, Антонелли, заправляйте койки, — голос эйла слегка дрогнул. — Вольф, посмотри, сможешь ли отыскать не слишком мокрый комбинезон. Мы с Лизой приберёмся в кабинках. Идёт?

Вольф с трудом подавил в себе желание сказать эйлу, чтобы не лез не в своё дело. Однако Маяги — старший по лэнс-отделению, и если Ванек или Конрад обнаружат, что он ослушался приказа, могут возникнуть неприятности. Да и, в конце-то концов, Маяги посоветовал ему сделать именно то, что он так или иначе собирался…

Понадобилось двадцать минут, чтобы восстановить былой вид комнаты и привести кубрики в порядок, предписываемый Уставом Легиона. К тому моменту, когда они попали в столовую, у них оставалось всего десять минут на приём пищи — хватило лишь на то, чтобы проглотить несколько ложек каши и запить парой глотков кофе.

Изысканный аромат, исходящий от одежды Вольфа, породил разговоры и нездоровые смешки среди курсантов. Однако пострадали многие. Доброволец Кочу Бурундай, кочевник-пастух с Улан-Тала, обнаружил свою униформу в луже воды в душевой. Его тут же прозвали «Мочалкой», и по его адресу прозвучало не меньше насмешек и шуток, чем по адресу Вольфа.

Конрад вновь задул в свой свисток и начал выкрикивать команды. Вольф торопливо проглотил свой кофе и в толпе курсантов заторопился на плац.

Сержант стал во главе колонны и побежал впереди. Миновав лагерь, они понеслись по морщинистой, испещрённой трещинами земле пустыни. Конрад и остальные НСО, казалось, не чувствовали усталости, курсантам стоило многих усилий не отставать от них. Капралы со своими шоковыми дубинками «помогали» отстающим найти «второе дыхание».

Вольф держался в середине строя, хотя для этого ему понадобилось собрать все силы. Он видел, что Ванек то и дело бросает в его сторону насторожённые взгляды, и твёрдо решил не доставить ему удовольствия зрелищем своей слабости.

Антонелли оказался не столь удачлив. После того как колонна, по расчётам Вольфа, пробежала примерно пять километров, итальянец споткнулся и упал. Даже дубинка капрала не смогла заставить его продолжать движение. Изнурительный марафон все длился и длился. Свалилось ещё несколько человек, и их подобрал медицинский транспорт.