Пятый Иностранный Легион (№3) - Когорта Проклятых

— Легионер Маяги!

Маленький ханн вскочил со своего места и бойко отдал честь, словно и не был серьёзно ранен в недавнем бою. Курс регенерационного лечения быстро поставил его на ноги.

— Сэр!

Хотя Маяги держался уверенно, от Вольфа не ускользнула нотка озабоченности в голосе кая. Пластины его шейного гребня то и дело судорожно подёргивались.

— От вас, доброволец Маяги, как от старшего по лэнс-отделению, мы ожидали большего. После гибели капрала Йенси именно вы остались самым опытным легионером, и когда сержант Барам выбыл из строя, именно на вас он возложил руководство личным составом патруля. Собранные нами свидетельские показания утверждают, что этого не произошло. Наоборот, вы оказались неспособным взять на себя ответственность. Вы намерены оспорить сказанное?

— Никак нет, сэр, — ответил кай. — Я позволил себе… слишком увлечься рукопашным боем и не вполне отдавал отчёт в том, что происходит на других участках плантации.

Окияма кивнул и вновь что-то занёс в компьютер.

— Тот факт, что вы были втянуты в рукопашную, является, конечно, смягчающим обстоятельством. Но вы тем не менее продемонстрировали, что плохо подходите на роль лидера лэнса, поэтому я буду рекомендовать освободить вас от должности старшего.

— Есть, сэр, — по голосу Маяги трудно было судить о его чувствах, но шейный гребень кая продолжал шевелиться.

Окияма вызвал на экран новую информацию.

— Теперь… Доброволец Марио Антонелли.

Итальянец медленно поднялся.

— С-сэр, — пробормотал он.

— Показания сержанта Барама и добровольца Вольфа свидетельствуют о том, что значительная часть вины за потери в сражении на плантации падает на вас. Атака началась как раз во время смены караула, когда вы сдавали пост курсанту Вольфу. Но близость противника и количество мятежников указывают на то, что они заняли позиции гораздо раньше. Судя по всему, это явилось результатом невнимательности с вашей стороны. Более того, вы не принимали сколь-нибудь существенного участия в самом бою.

Антонелли побледнел.

— Я… я…

— Продолжайте, продолжайте. Что вы хотите сказать?

Юноша покачал головой:

— Ничего, сэр.

Прежде чем продолжить, комендант долго разглядывал итальянца.

— Вы показали весьма посредственные результаты на протяжении всего цикла подготовки. Уже одного этого было вполне достаточно для того, чтобы прервать вашу службу в Легионе… вам придётся отправиться в штрафной батальон на тот же срок и на тех условиях, что определены приговором суда. Но я буду настаивать на проведении дополнительного расследования этого дела, с тем, чтобы выяснить, не виновны ли вы в преступной небрежности.

Если окажется, что гибель ваших товарищей произошла непосредственно по вашей вине… ну, например, вы заснули на посту или были негодны для несения дежурства вследствие нетрезвого состояния… тогда ваше пребывание в штрафном батальоне будет продлено на срок, который определит трибунал.

Итальянец выглядел совершенно разбитым. Он метнул скорбный взор в сторону Вольфа, затем немного выпрямился, встретив пронизывающий взгляд Окиямы.

— Я все понимаю, комендант, — тихо произнёс Антонелли.

Вольф отвернулся. В своём рапорте он честно написал о неспособности Антонелли принимать действенное участие в бою, но ничего не сообщил о том, что застал его спящим. На такое он не решился. Первым порывом было плюнуть и утопить итальянца. За его халатность Зрюс Макдафф и другие заплатили собственными жизнями. Однако он необдуманно пообещал юноше не выдавать его, и теперь поступиться честью в глазах этого мальчишки позволить себе не мог. Антонелли наверняка думает, что его предали.

— В ожидании дальнейшего расследования вы освобождаетесь от всех обязанностей. Это означает, что вы покидаете свой лэнс. Вам будет предоставлено временное помещение. Вы остаётесь в Форте, покинуть который сможете, лишь получив разрешение высших властей. И, кроме того, вас подвергнут дополнительным тщательным допросам, пока я полностью не буду убеждён, что выяснил всю правду о происшедшем. Если мы получим доказательства вашей преступной халатности, я прикажу отдать вас под суд военного трибунала. Вам понятно, мистер Антонелли?

— Так точно, сэр, — ответил тот.

Итальянец сел. Плечи его слегка подрагивали. Теперь он — не доброволец Антонелли… а поскольку суд уже отобрал у него гражданство, то также и — не Гражданин. Вольф прежде не придавал этому званию особого значения, но теперь увидел, как много значил статус гражданина для юноши.

— Так, последний по списку. Доброволец Карл Вольф.

Вольф неохотно поднялся, удивляясь, почему вдруг Окияма вызвал его. Возможно, он тоже обвиняется, как и Антонелли, в том, что не смог заранее обнаружить повстанцев? Или итальянец оговорил Вольфа, стремясь спасти собственную шкуру?

— Доброволец Вольф, атака началась, когда вы официально находились на дежурстве, но, по мнению комиссии, вы не могли дать предупредительный сигнал раньше, чем вы это сделали на самом деле. Поэтому вас нельзя обвинить в халатности.

— Благодарю вас, сэр, — ответил Вольф с облегчением.

— Все отчёты сходятся в том, что во многом благодаря вашей инициативе и твёрдой позиции была ликвидирована угроза нападения вражеских сил. Легион, безусловно, требует подчинения, но также поощряет инициативу. По моему настоянию вас будут рекомендовать на присуждение медали «За Доблесть», второго класса. Копия такой рекомендации внесена в ваше служебное дело. Если верховные власти удовлетворят прошение, то вы получите награду, а ваш рейтинг новобранца возрасте на двадцать пунктов, что поставит вас на высшую ступень среди солдат учебной роты.

Вольф не ответил. После окончания памятного сражения к нему относились как к герою, но он не чувствовал себя таковым. Он выполнил то, чему его учили, не больше. И скорее удача, а не храбрость, помогла ему добиться успеха.

Настоящими героями были те, кто погиб. Такие, как Роберт Брюс Макдафф, убитый мятежником, когда пытался пробраться к «Песчаннику» в самый разгар битвы. А ведь он был его первым другом среди кадетов…

— И ещё, доброволец Вольф, — продолжил Окияма, — Я буду содействовать вашему назначению па должность старшего по лэнсу вместо легионера третьего класса Маяги. Хотя профессиональные военные навыки добровольца Керна рассматриваются пока выше, чем ваши, теоретическая подготовка и способность к руководству, так хорошо продемонстрированные в бою на Сейвари, ставя именно вас во главе лэнс-отделения. Конечно, окончательное слово — за командиром вашего взвода, — офицер слабо улыбнулся, — но ещё не было случая, чтобы инструктор проигнорировал рекомендацию офицера Следственной Комиссии.

— Д-да… сэр. Благодарю вас, — Вольф едва выговаривал слова. Он ведь в душе тайно надеялся, что когда-нибудь Маяги сместят с командного поста, но никак не предполагал, что додумаются его, Вольфа, предложить в качестве замены. Керн, наверное, был бы более достоин…

— Очень хорошо. Данный вопрос объявляю закрытым. По подразделениям.

Керн хлопнул Вольфа по спине, усмехнувшись, Лиза Скотт пожала ему руку, но он едва мог расслышать слова поздравлений. Его взгляд был прикован к Антонелли. Юноша выходил из помещения, низко опустив голову, без прежней самоуверенности и задора.

Вольф не мог примириться с мыслью, что Макдафф погиб, а итальянец выжил, остался невредим в том бою. Как несправедливо, что храбрости суждено было умереть, а трусости — жить дальше. Но в данном случае речь не шла о сравнении. Антонелли старался изо всех сил; но оказался негоден к военной службе… Заслуживает ли он дополнительного срока в штрафном батальоне Колониальной Армии?

Только Вольф видел, что итальянец заснул на посту. Одно его слово, — и он приговорит Антонелли к дополнительному сроку изнурительных лишений… ценой своей чести.

Наказание Антонелли уже не вернёт погибших. Что ж, он даст понять итальянцу, что у Окиямы нет доказательств его преступной небрежности на посту. И таких показаний от Вольфа комендант не получит. Это, конечно, уже не поможет юноше вернуться в Легион — дорога сюда для него теперь закрыта навечно, — даже не убережёт от штрафного батальона, поскольку он должен понести наказание за преступление, совершённое на Земле. Но снисходительность Вольфа поможет юноше сохранить хоть кусочек достоинства.

Великая Пустыня представляла собой унылую бесконечную череду скал и песка, раскалённых беспощадными лучами Бо Солей, солнца планетной системы. Легионер третьего класса Маягя не обращал внимания на жару — температура в джунглях Ханумана даже в прохладный день поднималась выше. Но засуха, совершенно незнакомая эйлу, отличалась от всего, что он испытывал раньше.

Боевая униформа кая, специально подогнанная по размеру, содержала встроенную установку климатического контроля, которая компенсировала любые температурные излишки, но не была приспособлена к изменению влажности. Маяги острее, чем другие, воспринимал иссушающее действие пустыня и вынужден был часто пить, чтобы пополнять запасы жидкости в организме.

Весь взвод вышел на марш — упражнение по отработке боевых действий в пустыне. Руководил тренировкой сержант Конрад. Через час после окончательных слушаний их выстроили на плацу возле учебного корпуса. Конрад уже знал результаты расследования Окиямы. Он коротко сообщил Антонелли, что все его вещи перенесены во временную казарму, и отослал юношу. Катерина Воскович, единственная выжившая из лэнса Альфа, была переведена в Дельту на место Антонелли.

Перед строем было объявлено, что доброволец Карл Вольф назначен старшим в лэнсе Дельта. Маяги это решение привело в замешательство. Кай никогда особенно не радовался тому, что является старшим в лэнсе. На Хапумане принадлежность к касте господ означала все, но он довольствовался ролью прислуги. Назначение на должность старшего пришло неожиданно и казалось весьма странным, поэтому смещение с поста Маяги воспринял даже с некоторым облегчением.

Но иметь над собой Вольфа…

Аристократ с Лаут Безара не выражал своё презрение открыто, но Маяги чувствовал, что именно отвращение к нелюдям скрывается под внешне безупречными и изысканными манерами надменного аристо. Кая беспокоило то, что на его место назначили этого человека… как бы в подтверждение его высокомерных притязаний на превосходство.

Эх, если бы только он сумел сохранить самообладание в том бою. Не раз отчаянная ярость помогала ему выжить. Сейчас все вышло по-другому. Он заплатил за то, что не позаботился о других.

Лиза Скотт с благодарностью думала о замечательной системе климатического контроля, помогавшей приспособиться к окружающей среде. Нестерпимая жара Великой Пустыни, казалось, высосала из тела всю влагу, но дюратканевая униформа охлаждалась изнутри… позволяя подумать о других трудностях. Например, о больной ноге, нывшей после долгого марша по скалистой пустыне. Или о результатах расследования и о судьбе Антонелли.

Она была невысокого мнения об итальянце, но все равно расстроилась из-за того, что произошло. Раньше Лиза смутно представляла себе реальную жизнь. Наверху царствовала всемогущая бюрократия, холодная и бессердечная… как её отец и его закадычные друзья. Девушка рассчитывала, что в среде военных будет больше чувств, а между женщинами и мужчинами возможна дружба…

Она не слишком хорошо знала погибших, но ей было известно, что Макдафф дружил с Карлом Вольфом. Вольф всегда был замкнутым и неразговорчивым, иногда его настроение передавалось и Лизе. Сегодня же его, похоже, чересчур заботит судьба юнца. Странно. Что может объединять уличного бродягу и бывшего аристократа?

Вольф хмуро шагал немного впереди, уставившись безразличным взглядом в какую-то невидимую точку на горизонте. Лиза ожидала, что он проявит больше радости при повышении, — в конце концов, ему очень не нравилось выполнять приказы Маяги. Но этого странного человека не оживила даже возможность получить медаль. Он, несомненно, заслужил её той ночью на плантации Сейвари. Но, похоже, абсолютно безразличен и к тому, и к другому… и вообще ко всему вокруг.

Какое-то движение заставило девушку всмотреться в холм песка у ног Вольфа. Она вскрикнула и бросилась вперёд, столкнув его с дороги. И тут же почувствовала жгучую боль в левой лодыжке.

Вольф покачнулся, едва не упав от неожиданного толчка сзади. Он уже отрыл было рот, чтобы выругаться, но слова застряли у него в горле. С диким криком Лиза Скотт рухнула на землю, забившись в судорогах. На губах у девушки выступила пена.

Вольф опустился рядом с ней на колени и выхватил из рюкзака комплект первой помощи. Но подскочивший Керн грубо схватил его за плечо и оттащил в сторону.

— Не спеши, парень, — сурово осадил его рыжий великан. — Это песчаник…

Песчаник планеты Дэвро, давший своё имя одной из моделей транспортов Легиона, очень походил на земного ската, только жил не в океан», а в Великой Пустыне. Коварный хищник обитал в норах, прячась под тонким слоем песка и оставляя снаружи лишь кончик своего длинного и гибкого хвоста. На хвосте располагалась дыхательное отверстие, а также чувствительные обонятельные рецепторы, обнаруживающие приближение добычи. Здесь же находилось и ядовитое жало.

Песчаники не охотились за людьми, но глупец, желающий прогуляться по пустыне, мог стать им неплохим ужином.

Керн оттащил корчившуюся в судорогах Лизу подальше от норы песчаника, а Маяги, сняв с плеча автомат, послал туда длинную очередь. Ханн остановился лишь тогда, когда увидел, что песок начал пропитываться темно-красной кровью.

У них было мало времени. Яд песчаника распространялся очень быстро, вызывая интенсивные сокращения и последующий паралич мышц. Лиза уже впала в кому. Обхватив руками живот, она импульсивно вздрагивала, напоминая позой эмбриона. Если в течение минуты они не окажут первую помощь, яд проникнет в кровь, что приведёт к остановке дыхания и сердца…

Сквозь толпу протолкался Ванек, держа в руках собственный медицинский комплект.

— Ничего, Скотт, ничего, — бормотал капрал. — Сейчас я введу тебе сыворотку. — С этими словами он вонзил иглу антидота прямо в сонную артерию девушки. Затем разрезал сапог и наложил повязку на рану.

Конвульсии, казалось, несколько уменьшились, но Лиза оставалась без сознания. Капрал Ванек, однако, выглядел удовлетворённым.

— Так, Вольф и Керн, следите за её состоянием. Я вызову медицинскую бригаду. Остальным быть настороже. Это вам не прогулка по парку!

Вольф, потрясённый, склонился над девушкой. Все произошло быстро и неожиданно, но одно было очевидно: Лиза заметила несущий смерть хвост чудовища и, оттолкнув командира, подставила под удар себя.

Она спасла ему жизнь.

— Спасибо, Лиза… да нет, одного «спасибо» мало, — шептал Вольф, неуверенный, слышит ли она хоть что-нибудь. Из собственной аптечки он извлёк манжету с анальгетиком и надел ей на запястье. — Это поможет, Лиза. Возможно, ты заснёшь. Держись, слышишь меня? Держись…

Глава 19

Характер легионера зависит от его социального происхождения.

Легионер Жорж Ману, Французский Иностранный Легион, 1929.

— Почта! Почта! Идите получать почту! Эйкен!

— Я, сержант!

— Амброс!

— Здесь!

Вольф присоединился к небольшой группе курсантов, вслушиваясь в выкрикиваемые имена. Большинство легионеров не получали писем. В конце концов, более половины из них вступили в Легион, чтобы полностью порвать нити, связывающие их с прошлым. Далее те, кто поступил на службу с ведома друзей или родственников, не рассчитывали получить весточки так скоро. Межзвёздные сообщения ограничивались скоростью линкоров, поэтому обитатели отдалённых миров лишь через восемь-девять недель могли узнать, что интересующий их новобранец принят в ряды Легиона. Ещё невероятнее было получить голографическое письмо или послания на чипе.

Но сегодня на базе приземлился лайтер, прибывший с линкором «Меттерних» с Робеспьера. Службы Форта Хантер оперативно переправили почту в Форт Сурибан. В Легионе оперативно доставляли послания к адресату.

Перекличка почтальона воспринималась словно рождественский подарок.

— Антонелли!

— Здесь, — послышался вялый ответ.

Вольф поспешил через плац, чтобы перехватить итальянца. Со вчерашнего дня ему так и не представилось возможности поговорить с юношей. Он считал необходимым и крайне важным объяснить Антонелли, что выводы Окиямы не основывались на его показаниях. К тому моменту, когда он достиг места, где только что стоял юноша — возле сержанта Конрада с пакетом почты, — Антонелли уже нигде не было видно.

Вольф на минуту задержался у группы ожидающих, питая, правда, довольно призрачную, надежду на то, что получит весточку от Генерального Консула Фридриха Деница, с которым подружился на Робеспьере.

Как и следовало ожидать, для добровольца Вольфа письма не было, но сержант Конрад вручил ему небольшой пакет.

— Кое-что для твоих подчинённых, слизняк, — рявкнул он. — Позаботься передать по назначению.

Чип адреса ответил на лёгкое прикосновение голосом, глубоко врезавшимся в память.

— Добровольцу Л. Скотт, Учебный Центр Пятого Иностранного Легиона, Форт Хантер, Дэвро.

Почти в ту же секунду он почувствовал обжигающий жар и тут же убрал палец с индикатора.

Вольфу приходилось слышать о секретных чипах, но он никогда не имел с ними дела. Только сам адресат, пройдя идентификацию, мог вскрыть пакет. Попытка постороннего сделать это могла привести к сильному ожогу и самоуничтожению послания.

Вольф вспомнил свои наблюдения. Только кто-то очень богатый и обладающий властью мог запечатать почтовую корреспонденцию в пакет с секретным чипом.

Отравленная ядом песчаника девушка находилась в госпитале. К счастью, первая помощь ей была оказана вовремя, а ответственный офицер-медик эффективно применил программу обезвреживания токсинов, как только Лизу доставили в Форт. Вольф обрадовался возможности зайти повидать свою спасительницу. Тренировочный цикл не оставлял ни минуты свободного времени. С момента несчастного случая у него не было возможности поблагодарить Лизу. Мысль о том, что девушка добровольно приняла порцию смертоносного яда чудовища, заставила его поёжиться от ужаса….

Больничная палата оказалась совсем маленькой. Лиза Скотт была там единственной пациенткой. Девушка встретила его тёплым взглядом и улыбнулась. Она как раз заканчивала завтракать.

— Тебз послание, — торжественно объявил Вольф, протягивая пакет. — Может, это на время отвлечёт тебя от больничной пищи, — он усмехнулся.

Приветливая улыбка моментально слетела с лица Лизы. Она нахмурилась.

— Послание. Но кто… как…?

Взяв пакет из рук Вольфа, она приложила палец к индикатору чипа.

— Нет! Черт возьми! — Лиза яростно отшвырнула пакет в угол. — Мне следовало знать, что он и здесь не оставит меня в покое!

Вольф сделал шаг вперёд, затем призадумался, стоит ли задавать вопросы. Курсанты свято следовали правилу: не задавать вопросов о прошлом. Комендор-сержант Ортега не раз напоминал, что за нарушение этой традиции по голове не погладят.

Но Лиза выглядела такой несчастной, беспомощной, сидя на койке с опущенными плечами и не сводя глаз со злополучного пакета. Вольф поднял его и, тщательно подбирая слова, спросил:

— Если я правильно понял, этот предмет здесь лишний. Что с ним сделать? Бросить в плазменный реактор? Или зарыть в песок Великой Пустыни?

Его слова вызвали у Лизы слабую улыбку.

— Это было бы слишком просто, — подавленно ответила она. — Придумай что-нибудь пооригинальнее. — На несколько минут девушка замолчала. — Может, стоит спрятать его, пока не решим, как поступить?

Вновь улыбка осветила её лицо, но глаза оставались холодными. Вольф положил пакет на тумбочку.

— Я рискую нарушить запрет комендор-сержанта Ортеги, но может, ты поделишься со мной тем, что тебя тревожит? — тихо спросил он. Я из тех, кто симпатизирует тебе. И только Богу известно, как я тебе обязан.

Он присел на край койки.

— Я не знаю, — шёпотом произнесла Лиза. Повисло молчание. — Черт, если это письмо прислал тот, о ком я думаю, то очень скоро мне уже не удастся держать в секрете своё прошлое. Дорогой папочка позаботится об этом.

— Папочка?

Лиза кивнула.

— В отличие от многих из ребят, у меня весьма благополучное прошлое, мне не от кого скрываться… У Антонелли за плечами криминальное преступление, Маяги предал своих сородичей и остался с легионерами, да и рыжий Керн скрывает нечто неблаговидное. А ты? Кто-то говорил, что ты — беженец с Лаут Безара, — она не стала ждать ответа и продолжила: — Я же — просто избалованный ребёнок богатых родителей, которому наскучило томиться в собственном доме. Поэтому я сорвалась с места и вступила в Легион, рассчитывая, что длинные руки моего отца не доберутся до меня здесь. Но, видимо, ошиблась.

— Если рассказы о порядках в Легионе соответствуют действительности, то я не думаю, что его открытие имеет какое-либо значение. Ведь утверждают, что Легион заботится о своих бойцах и бережёт, независимо от того, кто они.

— Да, конечно, и я верю в Волшебника Млечного Пути, а также во всех девяносто девять богов убренфаров, — горько сказала Лиза. — Мой отец относится к тому сорту людей, которые всегда добиваются своего, — помедлив, она добавила: — Сенатор Герберт Т. Аберкромби заседает не где-нибудь, а в Комитете по Военным Делам. Если он захочет, чтобы его дочь демобилизовали, Легион не станет противиться этому.

До Вольфа, наконец, дошло. Он тихонько присвистнул от удивления.

— Аберкромби?..

Даже на Лаут Безаре, столь далёком от политической жизни Содружества, фамилия Аберкром-би была хорошо известна. Два года назад террористы совершили нападение на сенатора, убили его жену и тяжело ранили дочь… Его единственную дочь…

— Так ты Алисия Аберкромби? — воскликнул он, все ещё сомневаясь. — Та самая, которая…

Девушка нетерпеливо кивнула.

— Да, та самая юная героиня, которая отомстила за смерть матери и сумела бежать через окно гостиницы, — проговорила она нараспев. — Часть банды террористов выпустили на каком-то непонятном основании накануне суда. О Боже, средства массовой информации растрезвонили об этом инциденте на всю Галактику.

— Да уж… такого рода внимание обычно сильно утомляет.

— Именно. Поначалу я была знаменитостью, героиней. А к тому времени, когда шум вокруг этой истории стал понемногу затихать, отец почему-то решил, что и бандиты захотят отомстить мне. Вот тогда-то стало по-настоящему плохо.

— И ты решила вырваться из домашнего плена.

— Похоже, ты начинаешь понимать, — проговорила Лиза с удивлением в голосе. — Все, с кем я до сих пор пыталась обсуждать это, говорили, что я просто сумасшедшая.

Она посмотрела на нераспечатанный пакет на тумбочке:

— Деньги и власть никогда не представлялись мне важными. Я хочу сказать, что неплохо иметь их, но я отдала бы все без остатка, лишь бы вернуть мою мать. А жить ради служения обществу… это… в общем, я не знаю. Не могу правильно объяснить.

Вольф подумал о собственной жизни. Отец умер давно, а дядя ожидал, что молодой Вольфганг Хаузер вырастет достойным представителем аристократического рода. Эти ожидания и привели Вольфганга в Академию Воздушной Гвардии… но битва на Тероне и дуэль с Нойбеком оборвали его карьеру.

— Я понимаю тебя, Лиза. Или Алисия?

— Здесь только Лиза, — ответила девушка. — И… спасибо. Приятно сознавать, что есть человек, который не считает меня неблагодарной, испорченной девчонкой, дочкой богатых родителей.

Вольф горько усмехнулся:

— Черт побери, просто тебе все надоело, и ты решила поискать собственного счастья. У моей семьи тоже есть деньги и политические связи, я всю жизнь поступал так, как мне говорили. Это была та цена, которую платят аристо за место на вершине иерархической лестницы. «Положение обязывает», — неустанно повторяли мне.

— Так что же изменилось? Как ты оказался здесь? Чего тебе не хватало? — удивлённо спросила Лиза. — Если ты не против моего вопроса и не боишься нарушить заповедь Ортеги, то ответь.

— Убренфары отняли у меня родину, — горько сказал Вольф. — А кое-кто — ещё и честь. Я решил, что такую цену уплатить не в силах.

Письмо было написано по старинке: надиктовано на компьютер и распечатано на бумаге. Его родители не могли позволить себе дорогой голокуб. Антонелли комкал в руках листок бумаги, но не мог отогнать запавшие глубоко в память слова.

— Ну что ещё произошло? — горько спрашивал он себя. — Неужели мало горя выпало на мою голову?

Он боролся с собой, стараясь не отставать от других, и даже начал Делать кое-какие успехи… пока не произошёл этот злополучный бой в Сейвари. И все рухнуло. Заявление коменданта о том, что его направят в штрафной батальон, не вызвало особого удивления. Антонелли давно готовился морально к неотвратимому отчислению из Легиона. Но то, что его собирались наказать за халатность, совершенно выбило юношу из колеи. Он считал, что, несмотря на всю надменность и высокомерие, Вольф не предаст эго.

И вот ещё одна утрата: отец мёртв, а. мать тяжело больна. Дядя Джузеппе разъяснял в письме, почему так случилось. Оказывается, Сальваторе и Нунцио, а также некоторые другие «приятеля» из шайки начали болтать лишнее, и, случайно услышав их разговор, его отец узнал о приговоре суда. Когда старик понял, что сын обесчестил семью и солгал, его больное сердце не выдержало.

Слезы застилали глаза. Антонелли тяжело опустился на единственный стул, все ещё комкая письмо в руках. Гордость родителей за сына поддерживала их в этой жизни. Что же он с ними сделал?

Теперь он отправится в штрафной батальон. После стольких усилий, после такой отчаянной борьбы… все оказалось бесполезным…

Антонелли отбросил скомканный клочок бумаги. Остался лишь один выход. Нужно спешить, иначе он и здесь проиграет…

Вольф задержался в дверях госпиталя и сверился с браслетом. Получив доступ к базе данных Форта, он запросил план размещения личного состава Тренировочной Роты. Через несколько секунд на экране высветилась затребованная информация. Вольф одобрительно кивнул и поспешил через плац.

Пора было повидаться с Антонелли. Слишком долго он откладывал эту встречу. События последних дней, от битвы на плантации Сейвари и процесса расследования до самоотверженного поступка Лизы Скотт, заставили его призадуматься о собственной роли в Легионе. Макдафф погиб, Лиза Скотт больна, а ведь оба они подходили для Легиона гораздо лучше, чем он; Вольф. Марио Антонелли изначально не годился в солдаты, юноша прилагал все усилия, однако не выдержал испытания. Каковы гарантии того, что он сам сумеет выдержать этот нелёгкий путь?

Маяги имеет боевой опыт, однако не удержался в роли лидера лэнса Дельта. Даже если он пройдёт все тесты и сдаст все зачёты, пуля мятежника может оборвать его жизнь во время следующего боя…

Вольф всегда помнил об опасности солдатской службы. Призрак смерти в полный рост стал перед ним в тот день, когда убренфары напали на Лаут Безар. Но он рассматривал этот вопрос всегда с точки зрения аристократического класса. Аристократ обязан сражаться и, если необходимо, умереть за свою родину. Честь и имя семьи обязывали к этому.

Но чему он посвятил свою жизнь, что ставил на карту, вступив в Легион? У него нет даже собственного имени. Рядом чужие люди, а иногда даже и вовсе не люди… Их привычки и убеждения не укладывались у него в голове… Заверения о равенстве человека и эйла… Чепуха! Пятый Иностранный Легион был не чем иным, как сборищем наёмников, сражающихся за деньги, ради личной славы или желания потешить себя произволом и насилием. Стоит ли жертвовать собственной жизнью ради этого?

Вольф подошёл к временным казармам мрачным и раздражённым. Авантюра с Иностранным Легионом оказалась ошибкой, причём очевидной. Вольф… Вольфганг Лари Хаузер понял это. Нельзя было сдаваться и убегать от мести Нойбеков.

Но у него оставался ещё долг. Вольф какое-то время стоял у двери в кубрик Антонелли, собираясь с мыслями. Собственные проблемы подождут. Он нажал кнопку звонка, но ответа не последовало.

Вольф пожал плечами. Возможно, Антонелли слышал, что у добровольца Кромвеля имеется небольшой перегонный аппарат, и отправился утопить в вине свои печали? Что ж, он зайдёт ещё раз.

Проходя мимо крохотного окошка рядом с дверью, Вольф краем глаза заметил странное движение. Он заглянул внутрь. Безжизненное тело Марио Антонелли болталось взад-вперёд на верёвке, закреплённой на небольшой скобе в потолке. Не оставалось никаких сомнений, что итальянец мёртв.

Похороны Антонелли прошли тихо, присутствовали лишь несколько товарищей юноши и два-три инструктора. Вольф застыл в напряжённом молчании между Керном и Майзаром, убеждённый, что Конрад и другие НСО не сводят с него глаз.

Католическая служба прошла как обычно, в торжественном духе религиозных мероприятий Легиона. В основном благодаря странам Европы, особенно Франции, занимавшей ведущее место в межзвёздной экспансии, католицизм пустил глубокие корни в десятках миров. По статистике, три четверти людей, избравших Легион своим домом, принадлежали к римской конфессии.

Лаут Безар не входил в число католических миров. Индомейская община исповедовала Ислам, Хинди или Буддизм, в то время как уро были большей частью протестантами. Они получили эту веру от первых немецких колонистов и пронесли сквозь века.

Вольф воспитывался в атеистической среде и смотрел с насмешкой на религиозную пышность и церемониалы. Но сегодня, стоя под жаркими лучами Бо Солей, он почувствовал священный трепет в скорбных словах преподобного отца Чавигны. Священник закончил молитву, перекрестив покойного, и Ортега кивнул Ванеку. Капрал шагнул вперёд. Вольф, Керн и Майзар последовали за ним. Они подняли простой деревянный гроб и медленно опустили его в яму. Когда все четверо отступили назад, Чавигны вновь перекрестил могилу.

Подошли новобранцы с лопатами и принялись закапывать гроб. На этом похороны закончились. Не будет ни хвалебных речей, ни надгробного камня. Марио Антонелли даже не успел стать легионером. Он всего лишь — самоубийца, оказавшийся неспособным терпеть тяготы и лишения военной службы.

Вольф задержался у могилы. Он пытался разобраться в своих чувствах и понял, что не может этого сделать. Марио Антонелли не был его товарищем, но он заслуживал лучшей участи. Как это типично для Легиона — подвести человека к роковой черте и равнодушно забыть о нем после смерти.