Баррэт (№2) - Саманта

— Ах да, чуть не забыл, — прервал его Рем. — Перед нами стоит сложная задача, которая должна быть разрешена в кратчайшие сроки и без привлечения к ней общественного внимания. Если — а я бы предпочел сказать «когда» — вы поставите в этом деле точку, вы получите двойное вознаграждение.

— Двойное?

— Да. Это вам подходит?

Тэмплар поднял свою кружку в знак полного удовлетворения.

— Вы щедрый человек, Гришэм.

— И решительный, — добавил о себе Ремингтон и отставил свою кружку. — Я свяжусь с вами.

— Вы уходите? — Бойд слыл за человека, который в любой ситуации сохраняет спокойствие, но сейчас и он выглядел удивленным. — Вы не больны?

— На сегодня — все.

— Но…

— Развлекайтесь, джентльмены, — ухмыльнулся Ремингтон и поднялся, направляясь к выходу.

— Рем? — Бойд поймал бывшего командира за руку и перешел на шепот, чтобы никто посторонний не услышал их. — У тебя все в порядке?

— Конечно. Почему ты спрашиваешь?

— Ты чертовски хорошо знаешь, почему я спрашиваю. Это вовсе не в твоих правилах — отказываться от ночи с красивой женщиной. У тебя что… другие планы? Может, они касаются леди Саманты Баретт?

Только Бойд мог безнаказанно позволить себе такую смелость.

— Что, черт возьми, означают твои намеки? — окаменел Рем.

— Ты вернул ей экипаж?

— Да.

— И?

— И — ничего. Господи, она же ребенок!

— Этот ребенок произвел на тебя неизгладимое впечатление. Ты уверен, что ограничился только тем, что вернул ей экипаж?

— Неужели ты думаешь, что я завалил ее прямо в лондонском доме ее тетки? И вообще… не задирай меня, Бойд.

— Не пытайся прыгнуть выше головы, Рем.

— У меня есть свои соображения.

— У тебя они всегда есть.

— У меня совсем не те соображения, которые ты имеешь в виду. Ну ладно… если хочешь, я тебе все расскажу. Я еду домой. Если хочешь — присоединяйся. Но если ты предпочтешь принять участие в развлечении, которое придумала Энни, я тебя пойму. Говорить о Саманте, находясь в борделе, я не считаю возможным. Так что ты выбираешь?

— Ладно… я иду за пальто.

— Тебе налить еще?

— Нет, спасибо, больше некуда. — Бойд провел рукой под подбородком и поудобнее устроился в кресле с прямой спинкой.

Мужчины беседовали, сидя в кабинете в лондонском особняке графа Гришэма.

Ремингтон подлил себе бренди.

— А тебе все не остановиться, — поддел Ремингтона Бойд. — Скажи, ты пьешь ради удовольствия или для храбрости?

— Бойд, давай договоримся, сегодня я вне досягаемости твоего жала, хорошо?

Едва граф поднес рюмку к губам, перед глазами его возникла картина: мертвенно-бледное лицо Саманты после того, как она одним глотком выпила полстакана бренди. Ее прелестная, но неудачная попытка предстать в образе опытной женщины тут же отразилась на лице выражением глубокого разочарования. Тогда Ремингтон будто кожей ощутил ненужный стыд, испытываемый девушкой, и ему захотелось поддержать ее и развеселить. Посещение книжного магазина было блестящим выходом из ситуации. Он видел, что она полностью растворилась в придуманном мире, и это было ему более приятно, чем…

— Рем?

Вопрошающий голос Бойда вывел Гришэма из состояния мечтательной задумчивости.

— Что?

— Что с тобой сегодня? Ты смотришь на бренди так, будто в рюмке кто-то притаился.

— Прошу прощения. — Рем отпил немного, отставил рюмку и спросил: — Как ты думаешь, Тэмплар и Хэррис справятся?

— Ты и сам знаешь, что они справятся. Полагаю, мы не для того сюда приехали, чтобы говорить о Тэмпларе и Хэррисе. И вообще мы не собирались говорить о делах. Мы приехали сюда, чтобы спокойно поговорить о Саманте Баретт.

— Позволю себе не согласиться с тобой, Бойд. Саманта Баретт — это как раз и есть дело. Бойд нахмурился:

— Ты совсем потерял рассудок, Рем. Граф тотчас выудил откуда-то копию списка судовладельцев, который вручил ему Бриггс.

— Ты внимательно прочел названия фирм, упоминаемых в этом списке?

— Конечно.

— Ты обратил внимание, что одна из них — судостроительная компания Бареттов?

— Какое откровение! Тебе и раньше было известно, что Саманта сестра Дрэйка Баретта.

— Когда сегодня днем я просматривал «Таймс», Саманта заметила…

— Так ты возил Саманту к Хэтчарду? — Брови Бойда непроизвольно поползли на лоб. — А я-то думал, что ты только возвратил ей отремонтированный экипаж…

— Я возвратил ей экипаж, а потом предложил отвезти ее в книжный магазин, чтобы она купила себе новую порцию рыцарских романов. Вряд ли это похоже на любовную связь.

— Само собой…

Рем откашлялся, стараясь не обращать внимания на неприкрытое недоверие, прозвучавшее в тоне приятеля, и продолжал:

— Как я уже сказал, Саманта заметила, что я читаю статью об исчезнувших английских кораблях, и мы немного поболтали об этом. Оказалось, что она в курсе того, что происходит с нашими судами. Она знает значительно больше, чем я предполагал.

— Рем… — Бойд всем телом подался вперед, — ты хочешь мне сказать, что девочка, которую в разговоре со мной ты настойчиво именуешь ребенком, владеет какой-то информацией о том, кто виновен в…

— Вовсе нет. Даже если она что-то и знает, она не отдает себе отчета в том, что владеет тайной. Но она, несомненно, присутствовала при многочисленных разговорах своего брата с компаньонами и конкурентами, содержание которых нам было бы очень невредно знать. — Рем положил ногу на ногу. — Бойд, если, проводя с ней время, я вызову ее на разговор о пропавших кораблях, весьма вероятно, что она сообщит мне сведения, для получения которых другими путями мне потребуются долгие недели.

— А если в ней проснется подозрение? Рем слегка улыбнулся:

— Саманта — самая доверчивая женщина, которую я когда-либо встречал. Ей и в голову не придет воображать что-нибудь иное, кроме чистой и верной дружбы.

— Дружбы? А что если невинное дитя воспылает к тебе совсем другими чувствами?

Улыбка на лице Рема потухла. Он крепко стиснул зубы.

— Совершенно необязательно, чтобы результатом наших отношений были чувства.

— Я мог бы оспорить это утверждение, но ты слишком упрям, чтобы прислушаться ко мне. Давай обсудим детали. Как далеко ты собираешься зайти?

— Я не собираюсь причинять ей вред, если ты спрашиваешь об этом.

— Так ты собираешься, использовав девушку, избавиться от нее?

— Черт тебя подери, Бойд! Давно ли ты стал благородным джентльменом?!

— Благородство здесь ни при чем. Это трезвый расчет. Дрэйк Баретт могущественный, влиятельный и — заметь — горячий человек. Ты накличешь на себя беду, если будешь играть с чувствами его сестры.

— Беду? Опомнись, Бойд! Мы ведем дело, связанное с интересом нашей державы!

— Скажи, пожалуйста, ты что… будешь ссылаться на правительственный кризис, когда герцог Аллонширский вызовет тебя на дуэль?

— А ему нет нужды знать о наших разговорах. И если я буду благоразумен, он ни о чем и не узнает. Камердинер Дрэйка поведал мне о том, что в настоящее время герцог обеспокоен скорым появлением на свет второго наследника. Сомневаюсь, чтобы он появился в Лондоне во время этого сезона.

— Беркшир находится в нескольких часах езды от Лондона, а слухи намного опережают любой вид транспорта.

— Ну все! Хватит! — взорвался Рем. — Судьба подкинула мне шанс, и я должен им воспользоваться. Не понимаю, что, черт возьми, с тобой случилось, Бойд? Наша с тобой задача заключается в том, чтобы отвести беду от отечества.

— Ты прав, но наша святая обязанность заключается и в том, чтобы торжествовала справедливость, — произнес Бойд, а глаза его говорили о том, что он прекрасно понимает, какие чувства руководят поведением его друга. Понимает и сочувствует. — Впрочем, это твое дело, Рем.

Ремингтон отвел взгляд и принялся пристально рассматривать микроскопическое пятнышко на ковре.

— Давай не будем ссориться из-за Саманты Баретт, — наконец предложил граф. — Она всего лишь крохотная ниточка, за которую надо потянуть, чтобы распутать огромный клубок тайн. Послезавтра ночью балом у Олмака откроется сезона. Ты только вообрази, сколько полезной информации я смогу там почерпнуть!

— Ну да, — согласился Бойд, — как всегда.

Вращение в светских кругах было бесспорной — и успешной — сферой деятельности графа Гришэма. Связь Рема с военно-морским министерством оставалась тайной для большого света. В глазах высокородных и высокопоставленных господ он был лихим повесой, который, оставив морскую службу, поспешил окунуться в удовольствия жизни. Рем вовсю использовал впечатление о себе как о гуляке и дамском угоднике: он посещал один за другим все объявленные балы, очаровывал мужчин и женщин и, дождавшись, когда они теряли всякую осторожность, выуживал те сведения, за которыми охотился.

Очень часто оказывалось, что представители древних и состоятельных родов, чьи фамилии значились в книге пэров Англии, потеряв расположение королевской семьи или просто глупо растранжирив состояние, становились предателями и ворами. Если Рему случалось услышать об известном лорде, находившемся в стесненных обстоятельствах, который вдруг начинал сорить деньгами, или о члене палаты лордов, которого вдруг начинали посещать таинственные зарубежные гости, он бил во все колокола, звон которых был хорошо слышен там, где следили за безопасностью страны. В девяти случаях из десяти инстинкт его не подводил, и преступников вовремя обезвреживали.

— Высший свет — в который уж раз — не заметит, как лишится своих секретов, — сказал Бойд. — Жаль только, что ему не суждено восхититься тем, как блестяще ты ведешь свою игру.

— Не блестяще, Бойд, а разумно. Что касается света, то совершенно естественно, что он таков, каков он есть. Пусть дамы и господа знают меня только с той стороны, какой я к ним поворачиваюсь. Кара ждет только тех, кто ее заслуживает.

— Помни об этом, когда будешь иметь дело с Самантой Баретт, — спокойно напутствовал друга Бойд, удивляя Рема тонкостью восприятия.

— Я сделаю все от меня зависящее, чтобы Саманта и ее чувства не пострадали от общения со мной, — нахмурившись, произнес Рем.

Бойд слегка откашлялся:

— Итак, мы остановились на том, что ты отвез Саманту к Хэтчарду. Надеюсь, она осталась довольна романами?

— Я полагаю, слова «осталась довольна» весьма невзрачны для описания отношения этой особы к любовным романам. — Рэм усмехнулся, вспомнив выражение лица слуги, которому предстояло перетащить в экипаж кипы книг, которые Саманте удалось отобрать в лавке всего за один час. — Стопка книг была выше, чем сама девушка. Правда, она уверяла, что ей будет достаточно двух недель, чтобы их все перечитать.

— Значит, через две недели тебе снова придется вести ее в лавку, не так ли? — лукаво осведомился Бойд, внимательно следя за выражением лица своего приятеля.

— Полагаю, что да.

Внезапно Бойд как бы сник.

— Кажется, мне пора немного отдохнуть. Нас ждут жаркие деньки. — Он встал. — Каким образом ты собираешься поддерживать отношения с магистратом? Может быть, тебе будет удобнее, если встречаться с Бриггсом буду я?

Рем облегченно вздохнул:

— Я собирался послать ему записку — шифрованную, разумеется — с одним из моих слуг, но так как ты здесь, а не у Энни… — Рем подошел к письменному столу, достал тончайший листик бумаги и перо. — Бриггс должен получить записку до рассвета, так чтобы люди из министерства успели подготовите все необходимое к завтрашнему полудню. Надеюсь, что так и будет.

— Сказано — сделано, — отозвался Бойд. Он подошел к окну и взглянул на чернильно-черное небо. — Пока темно, я отправлюсь к Бриггсу. Потом сосну пару часов и — в доки. — Он криво улыбнулся: — Постараюсь не заспаться, чтобы успеть позавтракать с нашими друзьями-наблюдателями прямо на пристани.

— Замечательно. — Рем закончил писать шифровку, сложил листок бумаги и протянул его Бойду. — Не мог бы ты подойти сюда завтра до сумерек? У меня уже будет информация из министерства.

— Хорошо, я зайду. Твой повар готовит лучше, чем мой. Рем даже не улыбнулся.

— На суше мы сильно избаловались, мой друг. Ты помнишь, что нам приходилось есть в море?

По усталому лицу Бойда пробежали темные тени.

— Рем, меня мучат не менее тягостные воспоминания, чем тебя, но те страшные дни мы уже пережили.

— Но меня до сих пор мучат по ночам кошмары… Все как наяву, — прошептал Рем. — А тебя? У тебя бывает такое?

— Иногда.

— И ты никогда не ропщешь на то, что тебе была уготована именно такая участь?

— Нет. — Бойд пригладил волосы. — И тебе не советую. Это бесполезно. Нам давно даны ответы на все вопросы. — Он поднял указательный палец вверх: — Я записался во флот, чтобы избежать давления со стороны матери и не дать ей возможности втянуть меня в текстильный бизнес. Ты же мечтал оставить свой след в истории и никак не хотел угомониться. — Распрямив средний палец, Бойд продолжал: — Я оставил военно-морской флот, потому что больше не хотел служить. Я чувствовал, что должен сделать что-то полезное, и ты дал мне эту возможность. Ты подал в отставку, потому что не смог больше смотреть, как льется невинная кровь, и твоя мечта о героическом поступке трансформировалась в мечту о справедливости. Что касается всего остального — смерти, жизненной пустоты, — на эти вопросы нет ответов, Рем. И не ищи их. Ты только зря мучишь себя. Ты не можешь изменить порядок вещей. Мы в руках нашей судьбы. Когда ты только поймешь это?

— Может быть, никогда.

— Никогда — это слишком длинный отрезок жизни, друг мой. — Бойд похлопал Рема по плечу. — Не пора ли примириться с самим собой?

— Не знаю, возможно ли это в таком уродливом и несправедливом мире, как наш.

— Но в нем есть место и красоте. Присмотрись внимательнее.

— Лучше я буду ее избегать. Красота рождает чувства, а я стараюсь избегать любых чувств, кроме убежденности и страсти. В своих убеждениях я нахожу утешение, а объятия страстных женщин развлекают меня.

— Ты все еще ищешь какие-то идеалы.

— Ты ошибаешься, Бойд. Мечты умерли очень давно. Вместе с мальчиком, который их придумал. Теперь я сугубый реалист и твердо стою на нашей грешной земле.

Бойд взглянул другу прямо в глаза:

— Теперь этого уже недостаточно. Год назад ты отметил свое тридцатилетие, я — двумя годами раньше. Может быть, в жизни нам суждено сделать несколько больше, чем выполнение то одной ответственной задачи, то другой?

У Рема от удивления брови поползли на лоб.

— Я и не догадывался, что ты чувствуешь себя несчастным.

— Не несчастным, Рем, просто одиноким Даже заезженные жизнью моряки должны иметь нечто осязаемое, к чему можно было бы вернуться в старости, разве не так? Нечто, что принадлежит только им.

Рем резко отвернулся от собеседника.

— Не знаю, Бойд. Честное слово, не знаю.

— Да… ты не знаешь, — печально согласился Бойд, натягивая пальто. — Молю Бога, чтобы это изменилось, Рем. Спокойной ночи.

Глава 5

— Бал у Олмака, — выдохнула Сэмми. Глаза ее сияли — Наконец-то.

Девушка едва расслышала, когда объявили ее имя и имя тетушки Гертруды, так была поглощена созерцанием знаменитого зала для танцев, по которому в ожидании начала бала прохаживались самые знаменитые леди Англии в роскошных туалетах, сшитых по последней моде.

Бал у Олмака. Сколько мучительно-прекрасных вечеров провела она, наблюдая за тем, как наряжается для бала Александрина, мечтая о том времени, когда и сама сможет выезжать вместе со своей невесткой. Как много времени она потратила на препирательства с Дрэйком, который твердо решил не разрешать сестре выезжать в свет вплоть до того дня, когда ей исполнится восемнадцать лет!

И вот наконец первый бал Саманты!

— Тетушка Герти, я так счастлива! — пылко прошептала девушка.

— Ах, дорогая моя, — глухая тетушка озабоченно показала рукой на горло. — Я начинаю терять голову: совершенно забыла предупредить тебя, — она наклонилась к самому ушку Саманты, — еду здесь подают ужасную, и тебе следовало хорошо поужинать перед балом.

Все это тетушка сказала из лучших побуждений, и сказала, как ей казалось, шепотом, но две дамы-патронессы бала тем не менее, нахмурившись, повернулись к приглашенным.

— Тетушка, я сказала «счастлива», а не «голодна», — взмолилась Саманта, стараясь, чтобы пение скрипки не заглушило ее робкий голос Одновременно с этим она посылала извиняющиеся улыбки известной леди Джерси. Влиятельная матрона, поколебавшись секунду, смягчилась, подкупленная очарованием юности, и, благодушно качнув головой, проплыла мимо.

— Дорогая, я очень рада, что ослышалась, — снова зашептала тетушка и потрепала Сэмми по плечу, — потому что у тебя в любом случае не будет возможности подкрепиться. — И она блеснула глазами в сторону центра зала, по которому сразу три джентльмена спешили к ним с намерением пригласить Саманту. — Твой первый бал обещает быть восхитительным!

— Если я вспомню, как надо переставлять ноги, — едва сдерживая дыхание, прошептала Саманта.

Очевидно, моторная память не отказала девушке, потому что несколько последующих часов она провела безостановочно кружась по залу, оделяя своим вниманием по очереди разговорчивого маркиза Катерли, дерзко-настойчивого графа Тадума и очаровательного виконта Андерса. Едва Саманта успевала вернуться к тетушке после одного танца, как ее тут же приглашали на следующий.

Первый бал принес ей головокружительный успех. А она… она чувствовала себя несчастной. Где же он, сокрушалась девушка, беззащитно выглядывая из-за плеча лорда Андерса. Почему он не приехал на бал? Она так расстроилась, что нечаянно наступила на ногу Андерсу, и он поморщился.

— Прошу прощения, сэр, — пролепетала девушка. — Я весьма неуклюжа.

— Ерунда, — подбодрил ее партнер и мягко улыбнулся. — Вы танцуете превосходно, вы просто оступились.

— Вы очень добры, сэр.

— А вы очень красивы. Надеюсь, вы не сочтете мой комплимент за дерзость.

Саманта опустила глаза, не зная, как следует реагировать на такую неприкрытую лесть.

— Кажется, пришла моя очередь извиняться, — прошептал Андерс. — Но я вовсе не желал смутить вас. Вы прелестны, это правда. Скажите, когда состоялось ваше представление двору? Не могу припомнить, чтобы слышал об этом… так же как о бале, который должны были дать в вашу честь…

— Это потому… что никакого бала не было. Что касается представления двору, то все было совсем не так волнующе, как обычно бывает. Просто время неудачное… — Поймав вопросительный взгляд Андерса, Сэмми улыбнулась: — Жена моего брата должна вот-вот разрешиться от бремени. У них с Дрейком появится второй ребенок. Ни она, ни брат не смогли приехать в Лондон, чтобы принять участие в сезоне, поэтому пышных торжеств в мою честь не было. Вместо этого Дрэйк представил меня королевской семье во время личной аудиенции, а затем оставил на попечение тетушки Гертруды.

— Так, значит, сегодня ваш первый в жизни бал? — восторженно спросил Андерс.

— Да, это так.

— Какое счастье! Значит, я не упустил ни одной возможности пройтись с вами в танце!

— Нет, милорд, вы ничего не упустили, но если учесть то, какую боль я вам только что причинила, то вряд ли вы захотите… — У Сэмми перехватило дыхание, и она устремила взор округлившихся глаз в дверной проем. Она узнала даже раньше, чем объявили его имя.

Затянутый в черный вечерний фрак, с безупречно повязанным белоснежным галстуком, Ремингтон оглядывал присутствующих на балу у Олмака так же дерзко, как обитателей пивнушки Бойда.

Саманта задрожала.

— Вы устали, мисс? — озабоченно спросил Андерс.

— Что? Ах да! Наверное. Я не привыкла к такому бурному веселью. Ведь это мой первый бал.

«Что это я болтаю», — подумала Саманта, но не успела ответить себе на вопрос.

— Ну конечно, позвольте я отведу вас к тетушке, — предложил кавалер.

— Спасибо. Думаю, что так будет лучше. Может быть, когда я немного отдохну…

Доставленная к тетушке Герти в целости и сохранности, Сэмми выругала себя за то, что ведет себя как простофиля. Она надеялась, что Ремингтон ее пригласит. Она молила Небо, чтобы он ее пригласил. И вот он здесь, а она ведет себя как школьница, снедаемая любовью.

Все несчастья оттого, что она и есть влюбленная школьница, сокрушалась девушка. «Запомни, — внушала себе Саманта, — веди себя как взрослая, опытная светская женщина».

— Привет, чертенок!

Густой, хрипловатый голос Ремингтона перевернул все ее нутро, несчастное сердечко было готово вот-вот выпрыгнуть из груди. Девушка повернула раскрасневшееся лицо в сторону прославленного морского капитана.

— Добрый вечер, сэр.

Внимательные серые глаза лениво скользнули по ее лицу и фигуре, дерзко ощупали каждый сантиметр ее тела от перевитых ниткой жемчуга вьющихся локонов до самого низа пышной юбки атласного платья с глубоким вырезом. Когда глаза их снова встретились, Саманта зарделась, прочитав во взгляде своего рыцаря искреннее восхищение.

— От одного взгляда на вас, леди Саманта, перехватывает дыхание, — промурлыкал Ремингтон, целуя ей руку, затянутую в перчатку.

— Вы насмехаетесь надо мной…

— Ни в коем случае, — покачал головой Ремингтон и тут же поймал на себе внимательный взгляд пожилой женщины, стоявшей за спиной Саманты. — А вы, должно быть, леди Гертруда. Весьма рад знакомству с вами. Ваша внучатая племянница отзывалась о вас в весьма восторженных выражениях. — И, обворожительно улыбаясь, Рем сделал низкий поклон.

— Тетушка Герти, познакомьтесь, это граф Гришэм, — на всякий случай пояснила Саманта. — Это тот самый великодушный джентльмен, который спас меня и Смитти от шторма и исправил брак в нашей карете.

— Неужели, Саманта! — побледнела глуховатая старушка. — Какая нелепость! Несмотря на то что ты так молода, ты должна понимать, что посторонний джентльмен — великодушный или не очень — не должен устраивать твой брак! Твой брат поручил мне устраивать твое будущее!

Сэмми вспыхнула.

— Герцог сделал правильный выбор, леди Гертруда, — изрек Ремингтон, сдерживая улыбку. — Я уверен, он не мог выбрать более бдительного и проницательного опекуна.

— Ну да… конечно, не мог… спасибо, лорд Гришэм, — тетушка Герти совсем растаяла от похвалы. Музыканты заиграли вальс.

— Вы позволите мне пригласить на танец леди Саманту? — вежливо, как того требовала светская учтивость, спросил Ремингтон, обращаясь к тетушке Герти.

— Ну конечно, лорд Гришэм. — Польщенная вниманием, старушка сама возложила руку своей внучки на элегантно согнутый локоть кавалера. — Как бы я хотела, чтобы все джентльмены были такими же воспитанными, как вы, — растрогалась она.

Надежды и гордость вскипали в душе маленькой Саманты, когда она шествовала в центр танцевального зала под руку с известной всей стране личностью. Впервые за все время их недолгого знакомства лорду Гришэму выпала возможность увидеть в ней не забавную девочку-подростка, а прелестную молодую женщину. Правда, тетушка Герти чуть все не испортила. Саманте хотелось провалиться в преисподнюю, когда зашел разговор о поиске жениха для нее.

— Дорогая, не могли бы вы взглянуть на меня? — промурлыкал Гришэм, начиная танец.

— Нет, я не могу. — Взгляд Сэмми был устремлен на пуговицы его жилета.

— Почему же?

— Я не сомневаюсь, что вы сами знаете ответ на свой вопрос. Вы же присутствовали при этом ужасном разговоре с моей тетушкой.

Рем прищелкнул языком:

— Вряд ли стоит называть его ужасным. Вы же заблаговременно предупредили меня, что тетушка Герти глуховата, следовательно, я был ко всему подготовлен. К чему я не был готов, так это к тому, что увижу вас такой!

Забыв о смущении, Саманта вздернула кверху подбородок:

— Интересно, какой?

— А-а! Вы все-таки можете отвести взгляд от моего жилета! Неужели я настолько уродлив, что вы боитесь взглянуть на меня?!

— Вы прекрасно знаете, сэр, что вы греховно красивы!

— А вы изысканно прекрасны, моя милая!

Девушка вспыхнула. Что же — огонь его глаз, жар слов или прикосновений — так обожгло ее? А может, смертельным для нее было соединение всех этих качеств в одном человеке?

— Вам не жарко?

— Хм-м…

Ремингтон провел тыльной стороны руки по пылающей щеке девушки:

— Не хотите ли пуншу?

— Спасибо. Я уже пила.

— Может быть, вы хотите, чтобы я сопроводил вас к тетушке Герти для получения дальнейших наставлений?

— Нет, не хочу. И вообще… перестаньте меня поддразнивать. Это нервирует меня.

— Ну хорошо.

Ремингтон подхватил Саманту, и они оказались в дальнем углу танцевального зала.

— Итак, вы не хотите пить, вы не хотите присоединиться к своей тетке, и вы не разрешаете мне дразнить вас. Романов, чтобы развлечь вас, я с собой не прихватил, так что единственное, что я могу предложить вам, — это оставить на несколько минут это неистовое веселье. Не хотите ли просто пройтись по дворцу?

— С удовольствием, — не задумываясь согласилась Саманта.

— Позвольте, я предупрежу вашу тетушку.

— Ни за что. — Оглянувшись, девушка заметила, что леди Гертруда беседует со вдовствующей герцогиней Арвельской. — Тетушка не будет возражать. Полагаю, что она и не заметит моего недолгого отсутствия.

Ремингтон прищелкнул языком и вывел девушку из зала в вестибюль, откуда они прошествовали в маленькую, уютную, слабо освещенную комнату.

— Как вам здесь нравится?

— Замечательно. — После того как Ремингтон закрыл за собой дверь, все предметы предстали перед девушкой словно в туманной дымке Единственное, что она могла разглядеть хорошо, так это то, что они остались наедине.

— Итак, леди Саманта, вам нравится ваш первый бал? Сердце девушки затрепетало.

— Очень.

— Я рад. — Ремингтон намотал выбившуюся из прически прядку девичьих волос себе на палец. — А в этой комнате вам не слишком свежо?

— Нет. — Саманта сделала шаг навстречу графу, полагая, что именно так должна вести себя героиня романов, оставшись наедине с мужчиной. — Не думаю, что мне требуется смена декораций.

Нечто зыбкое, неуловимое мелькнуло в его глазах.

— Неужели?

Палец Ремингтона выскользнул из завитка волос, он снова провел ладонью по ее щеке и соскользнул на шею.

— Тогда… что же вам требуется? Саманта задрожала:

— Я..

— Саманта… — Ремингтон заключил ее лицо в свои ладони, — это то… это то, что ты хочешь?

Не отдавая себе отчета в своих действиях, девушка прикрыла глаза и вся подалась к нему.

«Будет ли это так же прекрасно, как я себе это представляла?» — успела Саманта задать себе вопрос, прежде чем их губы слились в поцелуе. То, что она почувствовала, превзошло все ожидания.

Губы Ремингтона то медленно захватывали, то отпускали ее губы, скользили по ним и возвращались в исходную точку, чтобы повторить ласку. Это был еще не поцелуй, а лишь нежнейшая прелюдия к нему.

Но весьма скоро Саманте этого показалось недостаточно. Она крепко взяла партнера за лацканы фрака и приподнялась на цыпочки, чтобы вкусить прелесть настоящего поцелуя. Граф поцеловал ее по-настоящему крепко, но тотчас же отпрянул назад.

— Не делайте этого, чертенок, — прошелестел он ей в губы.

— Но я хочу этого, — пролепетала девушка в надежде снова испытать неведомое ранее блаженство.

Ремингтон медлил. Она почти физически чувствовала, что он не знает, как поступить.

— Но я хочу этого, — повторила девушка, заползая пальцами под жилет Ремингтона. — Пожалуйста.

Тело Гришэма напряглось, правда Сэмми не поняла, от удивления или от удовольствия. Он склонил голову, бережно обнял девушку и мягко захватил губами ее губы.

У Саманты едва не подкосились ноги — так ей было хорошо. Она все глубже проползала пальцами ему под рубашку.

— Так лучше? — осведомился блестящий флотский капитан.

— Лучше, но недостаточно.

И Ремингтон вновь принялся за дело.

— Что же мне делать с тобой, чертенок? — Он приподнял рукой ее густые блестящие волосы, и они водопадом скатились с ладони. — Твоя искренность потрясает меня. Скажите мне, моя доверчивая леди Саманта, на чьей совести будет то, что дело не доведено до конца, на моей или вашей?

— Но ведь его можно доделать, не правда ли? Его должно доделать.

— Должно? — Он слегка куснул девушку за нижнюю губу. — Не думаете ли вы, что одного урока за одну ночь достаточно?

Саманта почувствовала, что возлюбленный ускользает от нее. Но она не могла ему этого позволить.

— Ремингтон… пожалуйста… — Она обвила руками его шею, прильнула к нему и подняла умоляющие глаза. — Пожалуйста… поцелуйте меня.

Была ее мольба услышана или Ремингтон руководствовался какими-то другими соображениями, Саманта так никогда и не узнала, да это и не особенно ее беспокоило. Она жила чувствами. А чувствовала она, как любимый крепко прижал ее к своей груди и утешал ее долгим, глубоким поцелуем, от которого все внутри у нее то сворачивалось, то натягивалось, как тетива. В ней проснулось вожделение, желание, дотоле не изведанное ею. Она и сама плохо понимала, что с ней происходит, но, что бы это ни было, только ее возлюбленный мог ей помочь.

— Ремингтон…

Она слегка отвела назад голову, чтобы попросить его о следующей порции удовольствия, но получила желаемое раньше, чем произнесла первое слово. Ремингтон скользнул языком в ее алчущий рот и долго кружил там, обходя один за другим все бугорки, нащупывая точки, которые страстно откликались на каждое его прикосновение, и наконец он прикоснулся к кончику ее языка.

Сэмми издала какой-то странный звук, в голове у нее, казалось, разом вспыхнуло множество ярких огоньков. Она с упоением исполняла танец языка, стараясь подражать каждому движению Ремингтона, потом, желая дать ему возможность испытать то же наслаждение, Саманта скользнула своим языком в глубину его рта.

Все тело Ремингтона содрогнулось. И пока Саманта проводила языком по его небу, он сильно и нежно прижимался к ее губам, а потом стал помогать ей, всасывая ее прелестный язык все глубже и глубже. Он целовал ее с неистовым желанием, сила которого ошеломила его самого даже больше, чем девушку.

Внезапно Рем отстранился.