Малыш: мамино счастье

И тогда я поняла, что такое настоящие роды. Боль подкатывала и, казалось, поглощала меня всю. В такие моменты очень хотелось сменить позу, но ни повернуться, ни встать мне не давала капельница…

Поведение во время родов

Переживать схватки лучше всего в движении. Если врач разрешил – можно:

• ходить,

• вертеть попой,

• наклоняться вперед,

• облокачиваться на стол, подложив под грудь подушку,

• виснуть на всем, на чем можно повиснуть,

• шагать «цаплей», будто перешагивая через высокие препятствия,

• вставать на четвереньки, приподняв таз,

• садиться на корточки с разведенными в стороны коленями,

• ложиться на фитбол, ерзать на нем – в общем, пытаться найти самое удобное положение. И дышать-дышать-дышать[43]. Между схватками – стараться максимально расслабиться. Главное – слушать свое тело.

Страх и паника только усиливают боль (они вызывают мышечное напряжение, напряжение усугубляет боль, боль в свою очередь еще больше нагнетает страх – получается замкнутый круг). Именно поэтому так важно во время беременности освоить техники релаксации (дыхание, массаж) и морально настроиться на роды (все будет хорошо!), не бояться их.

Мысли о малыше придают сил. Ему тоже несладко: во время схваток ему не хватает воздуха, его куда-то тянет и сжимает. Но он трудится – вместе с мамой.

Муж сидел рядом и держал меня за руку. Когда начиналась схватка, я с ним разговаривала. Ни петь, ни гудеть, ни правильно дышать мне не хотелось. Мне хотелось говорить – это помогало пережить боль.

Чем может помочь муж?

• Держать за ручку, отвлекать, подбадривать, смешить, успокаивать.

• Делать массаж поясницы, крестца, внутренней поверхности бедер. Стимулировать выступы тазовых костей по бокам от живота. Нежно поглаживать полукругом низ живота. Напоминать дыхательные техники.

• Быть стойкой опорой, на которой во время схваток можно повиснуть.

• Общаться с врачом, звать медперсонал.

Так прошло полчаса. Всего полчаса, а мне показалось – целая вечность. В половине десятого врач разрешила ввести мне новую порцию анестетика.

Вообще, делать эпидуральную анестезию – это настоящее искусство. Надо точно рассчитать дозу обезболивающего, время его введения, чтобы оно прекратило действовать как раз тогда, когда нужно – перед вторым периодом родов. И здесь важен профессионализм не только анестезиолога, но и акушера-гинеколога – именно он, опираясь на свой опыт, прогнозирует развитие родов и рассчитывает, к какому моменту действие анестетика должно закончиться.

По всей видимости, с врачом и анестезиологом мне крупно повезло: моя доза обезболивающего была рассчитана точно – на один час, как раз к полному раскрытию шейки матки. Весь этот час мы с мужем болтали, он даже вынул фотоаппарат и сфотографировал меня, лежащую под капельницей на кровати. Теперь я смотрю на эту фотографию и заново переживаю события давно ушедших дней.

В половине одиннадцатого я снова почувствовала боль. Очередной осмотр выявил неожиданную (для меня) вещь – раскрытие шейки матки полное. Значит, можно тужиться? Тем более, что-то захотелось.

Потуги ощущаются как хороший позыв к дефекации, но по-настоящему тужиться – во избежание лишних разрывов и родовых травм – можно только, когда малыш хорошо опустится…

К моему удивлению, на рахмановскую кровать меня не пригласили. А сказали на схватке глубоко-глубоко вдохнуть воздух и не задерживать его, как при потугах, а медленно выдохнуть «через низ», как бы этим воздухом выталкивая ребенка. Такой способ дыхания стал для меня полнейшей неожиданностью. Понадобилось несколько минут, чтобы я вообще поняла, что от меня хотят, и еще какое-то время, чтобы я задышала примерно так, как добивались врач и акушерка.

Глубокие вдохи и еще более глубокие выдохи вконец измотали меня. Я чувствовала себя деморализованной и обессиленной. Так что когда мне наконец-то скомандовали встать, я не удержалась на ногах и чуть было не упала, ухватившись за капельницу. Благо, муж меня поддержал.

– Расставь ноги широко, – на ухо говорила мне акушерка. – У тебя там уже головка ребенка, не зажимай ее.

Меня облачили в новую ночнушку, помогли забраться на рахмановскую кровать, привязали к ней ноги, всучили в руки железные поручни и приказали тужиться. Олеся Викторовна встала слева от меня, акушерка – справа. Еще в боксе в тот момент находилась медсестра с неонатологом. И мой муж, куда же без него?

За схватку нужно было потужиться три раза и делать это, что есть мочи, направляя всю силу на промежность и анус (работают только мышцы живота; лицо, бедра, ягодицы расслаблены). Я старалась, но было страшно. Я чувствовала, что каждое мое усилие выталкивает ребенка наружу. Муж, стоявший у изголовья, попытался было вытереть пот с моего лба, но в тот момент мне было не до его заботы.

– Отойди, не мешай!

Места справа и слева от меня были уже заняты, поэтому ему ничего не оставалось, как занять уютный наблюдательный пункт прямо по центру – напротив, извините, выходного отверстия. Ох, и насмотрелся же он, бедолага!

На потугах очень важно слушать врача и акушерку: они говорят, что надо делать – тужиться/не тужиться/как дышать.

На второй потуге я почувствовала, как головка разрывает меня на части. (Вот где пригодились бы упражнения Кегеля, а я филонила!)

– Ой-ой-ой, – завопила я.

– Ира, Ира, что ты кричишь? – недоуменно одернула меня Олеся Викторовна.

Я сделала квадратные глаза. Можно подумать, это так необычно – кричать во время родов. Но потом я поняла, что доктор Прохорова осадила меня специально – чтобы я собралась и доделала начатую работу.

На четвертой потуге тужиться стало как-то легче. И я даже не поняла, что ВСЕ. Ребеночек родился. Для меня было очень неожиданно, когда мне поднесли к носу скользкое, покрытое смазкой тельце и спросили:

– Ну, кто у тебя?

– Девочка, – выдохнула я и откинулась назад.

Часы показывали двадцать пять минут двенадцатого: я рожала всего шесть часов. Наша дочка родилась 26-го марта, за тридцать пять минут до начала следующего дня.

Мужской взгляд.

Когда мы с акушеркой переместили Иринку на кресло (а для беременной это почти акробатика, да еще и с капельницей), в наш бокс стал стекаться народ – медсестра, неонатолог, и все сгруппировались около кресла. Сначала я встал у изголовья и попытался промокнуть жене лоб. Но поскольку я сбивал ее с темпа, она в жесткой форме попросила не мешать. Опешив, я отошел в сторону и решил подержать за ручку, но и тут оказался не к месту, поскольку по бокам встали врач и акушерка. В итоге, я оказался примерно в полутора метрах от эпицентра событий.

Потуги происходили на раз-два-три – поехали! Жена тужилась, а Олеся Викторовна и акушерка ей в этом активно помогали.

В конце второй потуги головка полностью вышла, и я увидел, что это действительно головка – только непривычной, овальной формы.

Во время третьей потуги пошло остальное тельце. В этот момент, видимо, выделились остатки околоплодных вод. Выглядело это так, как будто головка отделилась, и фонтаном полилась кровь. Мне поплохело: я, грешным делом, подумал, что ребенку просто оторвали голову.

На четвертой потуге тельце вышло окончательно. Плечи, ручки, туловище и ножки нашей девочки появились на божий свет, как зубная паста из тюбика, по-другому и не описать…

Я не могла поверить, что все позади. Тут же вспомнила свою случайную собеседницу в диагностическом центре перед УЗИ и ее слова, что в момент рождения сына она испытала несказанное счастье. Какое счастье? Несказанное облегчение – вот что я испытала в тот момент.

Наша девочка разразилась громким воплем.

Ощущения, которые испытывает ребенок, только-только появившийся на свет, сравнить ни с чем вообще нельзя. Яркий свет режет глаза, громкие голоса и резкие звуки оглушают, больно дышать и очень холодно! Для малыша это просто конец света.

– Папа, вы не хотите перерезать пуповину? – спросили мужа. – Нет, нет, вы сами, – было видно, что ему немного дурно.

Мужской взгляд.

Пуповину протягивали к моему лицу двумя кровавыми ножницами-щипцами. Я сказал, что для меня впечатлений достаточно.

Олеся Викторовна осторожно вытянула из меня плаценту. Послед мягко выскользнул и шлепнулся на стол. Врач внимательно изучила его – целый.

Дочку положили на пеленальный столик, она недовольно кричала. Я с любопытством разглядывала ее личико. Боже мой! Откуда в нашей славянской семье такой «татаро-монгол»? Волосики темные, глазки узенькие, скулы широкие, носик приплюснут, на лбу и на веках красные пятна, ресницы реденькие-реденькие. И никакого сходства ни с одним членом нашей семьи.

Как выглядит новорожденный?

У только что родившихся малышей головка неправильной – овальной – формы (чтобы она побыстрее округлилась, ребятенка надо регулярно переворачивать с одного бока на другой).

Личико одутловатое, часто красненькое, на лбу, веках, затылке, сзади на шее могут быть красноватые пятнышки (исчезнут к году). На носике, щеках иногда наблюдаются прыщики с желтоватыми головками (через некоторое время пройдут). Зрение пока нечеткое, малыш видит предметы на расстоянии 25 – 30 сантиметров.

Тельце все в первородной смазке, покрыто пушком, животик выпуклый. Первую пару недель кожица будет шелушиться, а пушок постепенно вытрется. Ручки-ножки скрючены и прижаты к тельцу. Движения беспорядочны, головка не держится.

Поначалу (первые 2 – 3 дня) кишечник малыша выделяет черно-зеленый вязкий меконий, затем кал становится более светлым и, наконец, золотистым. Количество испражнений в сутки: 2 – 8. Мочевые органы функционируют с рождения. Малыш должен писаться не менее 10 – 12 раз в сутки (в первые дни 2 – 4 раза).

Могут наблюдаться проявления полового криза: набухают молочные железы, девочки «менструируют», у мальчиков опухает мошонка. Эти явления неопасны и скоро проходят.

Первые несколько дней малыш «похудеет» (норма – до минус 10% от веса при рождении), но начиная с 5-го дня, после того, как у мамы придет молоко, начнет набирать в весе. Первоначальный вес должен восстановиться к 10 – 14 дню.

На 2 – 3 день часто появляется физиологическая желтуха новорожденных (кожа и белки глаз желтеют). В норме желтуха должна исчезнуть в течение месяца. Если нет – идем к педиатру и неврологу.

Тут мы вспомнили про фотоаппарат, и муж запечатлел для истории нашу девочку. В тот момент ей было 5 минут отроду.

– 53 сантиметра, вес – три семьсот, восемь-девять баллов по шкале Апгар[44], – объявила нам неонатолог «параметры» нашего ребенка.

Мужской взгляд.

Дочка была такой крохотной и хрупкой, что я даже побоялся взять ее на руки. Пока неонатолог приводила девочку в порядок, я подошел к Иринке и спросил, как назовем. Глядя на дочку, мы сразу поняли, что быть ей Дашей, уж больно она под это имя подходила.

Дочку положили мне на живот. Это, конечно, непередаваемые ощущения. В такие минуты и начинаешь осознавать, что роды – это уже история, а ты стала мамой. Что на тебе лежит главное сокровище мира. Крохотная частичка тебя. Маленький скрюченный человечек, которому с этой поры принадлежит твое сердце и твоя жизнь.

Из моей груди акушерка выдавила капельку молозива и дала слизнуть дочке. Та почмокала и перестала. Я была удовлетворена – первый телесный контакт состоялся.

Первые минуты после рождения малыша, первые послеродовые объятия очень важны! Происходит установление зрительного и физического контакта – запечатление (импринтинг): мама запоминает своего ребенка, а ребенок – свою маму, это самое начало нежной привязанности между ними.

Раннее прикладывание к груди – в течение первого часа после рождения – жизненно необходимо и маме, и малышу: оно успокаивает ребенка (посылает ему сигнал: все закончилось, можно отдохнуть, ты – в безопасности), закладывает фундамент его здоровья и запускает процесс лактации. С первыми каплями молозива малыш получает своеобразную прививку, и этот иммунитет будет защищать его на протяжении всего первого года жизни. В идеале, «раннее прикладывание» должно быть полноценным, а потому – довольно долгим, из обеих грудей[45].

Девочку нашу унесли. Муж собрался выйти покурить. А я все продолжала лежать на кровати Рахманова с согнутыми в коленях ногами.

– Дим, а что у меня ТАМ творится? – спросила я мужа.

– Как будто бомба разорвалась, – честно ответил он.

Мужской взгляд.

Я вышел покурить. Мест для курения в родильном отделении, в принципе, не предусмотрено. Поэтому я примостился в ординаторской, быстренько нервно перекурил и вышел в коридор. Тут на меня снова обрушился шум и гам родблока – конвейер по появлению детей на свет не останавливался ни на минуту. И вот посреди этого шума, среди криков рожениц и родившихся детишек, я отчетливо услышал тихий плач своего ребенка. И доносился он не из бокса, где мы рожали, а из бокса, который был на другой стороне коридора.

Еще не до конца поняв, почему я иду именно в этот бокс, я зашел туда и увидел свою дочку, которую уже запеленали и положили под кислородную маску для детишек (такая же, как у летчиков сверхзвуковой авиации, только крохотная). Я стоял перед ней и понимал, что это часть меня, это моя кровь. Вот ради кого стоит жить.

Сзади тихонько подошла акушерка и сказала:

– Вы не переживайте, это у нее легкие расправляются, вот она и кричит.

На потугах меня таки разрезали – т. е. сделали эпизиотомию[46]. Но я ее не почувствовала. Самое интересное то, что и муж ничего не заметил, хотя наблюдал за всем происходящим, так сказать, из первого ряда. Мне предстояло пережить еще и наложение швов. По проводкам вновь пустили анестетик (какая же все-таки удобная вещь – эпидуральная анестезия). Через некоторое время чувствительность промежности притупилась, и Олеся Викторовна приступила к процедуре. Где-то я читала, что на Западе используют «саморастворяющийся» шовный материал. Это, наверное, здорово. Но в моем случае использовались обычные медицинские нитки черного цвета. Ужас. Их через несколько дней надо было снимать.

Затем анестезиолог освободил меня от проводков, а акушерка накрыла одеялом: начался страшный озноб (естественная реакция после родов). Так я пролежала два часа[47].

Доктор Прохорова предложила мне поселиться на 4-м этаже в отделении для женщин после кесарева сечения. Там детишек содержали отдельно от мам – в специальных детских боксах – и привозили только на кормление. Я же настаивала на том, чтобы все время быть с малышкой…

Совместное пребывание в роддоме считается наилучшим вариантом для начала новой жизни, так как способствует установлению глубокой взаимосвязи между матерью и ребенком, успешному началу грудного вскармливания. Кроме того, мамино присутствие, ее тепло, отклик на малейшую потребность создают у малыша чувство защищенности и безопасности.

– Пойми, тебе надо отдохнуть, восстановиться, – убеждала меня Олеся Викторовна, – У тебя контракт, будет отдельный бокс. Захочешь, возьмешь дочку к себе, а если очень нужно будет – отдашь.

Разумность ее слов меня переубедила. За что моему врачу – отдельное огромное спасибо. Иметь возможность все время находиться с ребенком и отдавать его медсестрам во время процедур, врачебного осмотра (или если после родов маме вдруг резко становится плохо) – просто идеальный вариант.

Полвторого ночи меня переложили на каталку и вывезли в коридор. Там на живот положили дочку, завернутую в казенное одеяльце. Выглядела девочка абсолютно по-сиротски. Я что есть силы прижала ее к себе, и мы поехали. Муж шел за нами.

Весь путь я с дочкой разговаривала. Говорила, что все позади, что теперь мы все время будем вместе, что я люблю ее больше всех на свете. Даша сосредоточенно хлопала глазками и слушала мой поток сознания очень внимательно, не издав ни единого писка. Мне даже показалось, что она меня понимает.

Конечно, новорожденный ребенок еще не понимает слов, но он улавливает интонации. Поэтому с самого рождения с малышом нужно как можно больше говорить – это способствует его развитию.

На четвертом этаже ее забрали в детский бокс. А меня сгрузили в палате. Мы с мужем на прощанье обнялись, еще раз поздравили друг друга с рождением дочки, и он поехал домой. А я от возбуждения еще долго не могла заснуть, в сотый раз прокручивая про себя события ушедшего дня.

Ну, здравствуй, новая жизнь!

Мужской взгляд.

Присутствовать на родах или нет? Сколько по этому поводу споров, дискуссий и мнений. Не буду никого ни в чем убеждать, но лично для себя я понял следующее:

– кажется, мое присутствие на родах сильно приободрило мою жену. Во всяком случае, она до сих пор не устает об этом повторять. А раз так, то это наверняка благоприятно сказалось и на самом процессе родов, и на моем ребенке, а для меня это очень важно;

– говорить о том, что роды – сугубо женское мероприятие – это домострой и предрассудки прошлого. А вот чувствовать себя сопричастным важнейшему событию в жизни семьи и участвовать в нем – великое дело;

– многие говорят о том, что от вида родившей жены угасает даже самое сильное влечение. Ерунда! У меня ничего не угасло. Хотя, возможно, у каких-нибудь особо впечатлительных товарищей роды и могут оставить глубокий след и повлиять на либидо. Поэтому говорю со знанием дела: вход в родблок – только для личностей с устойчивой психикой;

– после присутствия на родах начинаешь понимать, как на самом деле хрупка человеческая жизнь (и потому это высшая ценность).

В общем, сколько бы раз мы ни рожали, на роды я всегда пойду. А вы – решайте сами.

Моя подруга Вика хотела родить максимально естественно. Чтобы никакой стимуляции, никакого обезболивания, никакой эпизиотомии и горизонтальной позы при потугах – только вертикальная (на корточках или на коленях).

Вертикальные роды – плюсы и минусы

Очевидные плюсы: сама природа (сила гравитации, которая тянет малыша вниз) помогает женщине родить быстрее и эффективнее. Вертикальное положение улучшает координацию работы мышц, снижает болевые ощущения, улучшает маточно-плацентарный кровоток и благоприятно отражается на состоянии ребенка.

Недостатки: врачам бывает плохо видна промежность, поэтому ее труднее «защищать», от этого, а также вследствие ускорения процесса повышается риск глубоких разрывов. Для таких родов нужны специальные кресла, которые есть не во всех роддомах. Но! В настоящий момент во всех современных перинатальных центрах, акушерских стационарах и роддомах вертикальные роды практикуются. Их проводят при желании роженицы и при отсутствии у нее противопоказаний.

Противопоказания: высокое АД, заболевания сердечнососудистой системы будущей мамы, стремительное и быстрое течение родов, преждевременные роды, кислородная недостаточность плода во время беременности.

– Я – женщина, я должна знать, что такое настоящие роды, – говорила мне Вика. – Я должна их прочувствовать такими, какими их задумала природа. И мне кажется, что только после естественных родов появляется подлинный материнский инстинкт.

С такой установкой в обычном роддоме делать нечего, и подруга заключила контракт с коммерческой клиникой при одном из лучших роддомов Москвы.

Роды с самого начала стали развиваться совсем не так, как она планировала. Все началось с кровотечения. Вика запаниковала, потому что на таком большом сроке кровь означает, как правило, отслойку плаценты. Подруга моментально собралась и пулей помчалась в клинику. УЗИ отслойку плаценты не выявило. Схваток у Вики тоже не наблюдалось. Врачи решили оставить ее ночевать в родблоке.

Ночью у Вики начались слабые схватки. Утром прокололи пузырь, но… Сокращения не становились ни явственнее, ни регулярнее. По истечении еще трех часов врач принял решение «помочь природе» и поставить капельницу с окситоцином. Вика, настроившаяся на естественные роды, восприняла это в штыки. И вообще общего языка они с врачом найти так и не смогли.

Подслушано в Интернете: естественные роды

«В наших роддомах врачи сплошь и рядом вмешиваются в физиологический процесс родов: тут убыстрили, там простимулировали, здесь разрезали. Это подобно эффекту домино – огромная часть проблем в родах, ведущая к еще большему вмешательству, вызвана этим самым вмешательством изначально. Принудительное наблюдение (электромониторинг, вагинальные осмотры) вредно для развития родов и тормозит его. Электромониторинг не нужен (акушерка может получить ту же самую информацию, прослушав живот матери специальным устройством). Прокол околоплодного пузыря излишен и опасен: он призван ускорять роды, а ускорение – это опасный процесс, он несет серьезнейший риск родовых травм. При любом замедлении родовой деятельности ее стимулируют окситоцином, однако нормальная родовая деятельность, особенно у первородящих, может идти в любом темпе – то ускоряться, то замедляться. Стимулированные окситоцином схватки намного болезненнее естественных, поэтому применяется обезболивание (естественные роды анестезии не требуют). Неестественный ритм схваток ведет к страданию ребенка и его травматичному продвижению по родовым путям. То же касается пресловутой эпизиотомии. Если нет необходимости ускорять роды, то эпизиотомия не нужна: ткани промежности успевают растянуться, они достаточно эластичны, только на это нужно время. Разрывы промежности, если они все же случились, срастаются легче и быстрее, чем разрезанные ткани. Здоровые роды проходят с той скоростью, которую установила природа, а не с той, которую запланировал врач…»

«Сейчас все кому не лень рассуждают о “ненужном и неоправданном” врачебном вмешательстве в процесс родов. А знаете ли вы, что у нас практически нет здоровых будущих мам – у кого заболевания почек, у кого сердечнососудистая патология, у кого ожирение немыслимой степени? И сейчас что ни роды, то осложнения – тут вам и преждевременное излитие вод, и слабая родовая деятельность, и обвитие пуповины, и гипоксия, и отслойка плаценты. Если возникли осложнения, ни о какой “естественности” говорить уже не приходится, невмешательство в таких случаях просто преступно. Далее. Никакая акушерка так точно не измерит частоту сердцебиения плода и его реакцию на схватки, как это сделает аппарат. КТГ в родах делается для того, чтобы врач ТОЧНО знал, как чувствует себя ребенок, нет ли гипоксии. А слабая родовая деятельность, кстати, чаще всего и приводит к тому, что плод начинает страдать от удушья. Влагалищный осмотр нужен для того, чтобы видеть, как идет раскрытие шейки матки, насколько продуктивны схватки – товарищи, это же прописные истины. Сейчас врачи борются за здоровье каждой мамы и каждого малыша и, например, та же эпизиотомия делается только по показаниям – либо при начавшемся разрыве, либо для того, чтобы облегчить рождение ребенка. В момент прорезывания головки на нее сильно давят кости материнского таза, ее освободить от этого давления побыстрее надо, а не ждать, когда же, наконец, у мамы ткани промежности растянутся. А они не растянутся. Состояние промежности большинства рожениц таково, что ткани просто рвутся, и насколько сильно они “треснут” – одному Богу известно. Гладкие края разреза заживают и восстанавливаются намного лучше, чем неровные, “рваные” края разрыва – не надо вводить никого в заблуждение… Если вы хотите “естественные” роды, будьте тогда готовы и к естественному отбору. В старину на Руси перед родами роженица, прежде чем отправиться рожать, прощалась с родными. Она знала, что может не выжить. О таких “естественных” родах вы мечтаете?»

«Никто не говорит о том, чтобы рожать, как встарь, однако сами врачи признаются, что палят из пушек по воробьям и очень часто их медицинские манипуляции являются преждевременными, упреждающими – в общем, простой перестраховкой…»

«Нравятся мне эти сторонницы естественных родов, честное слово. Ну тогда что же вы все в роддом рожать едете? Там же “поточный метод”, злоупотребление лекарствами и необоснованное медицинское вмешательство. Зачем вы едете в роддом, персонал которого считаете непрофессиональным? Вы же лучше знаете, как надо рожать! Ну так рожайте дома. А лучше всего, как раньше – в поле…»

Капельницу ей все же поставили. Сокращения участились и стали очень болезненными. Постепенно перерыва между ними не стало вообще. Подруга не могла ни лежать, ни сидеть, ни ходить. От анестезии категорически отказывалась. В беспрерывных мучениях она провела 2 часа.

Очередной осмотр принес долгожданную весть – раскрытие полное, но… Ребенок не опустился в родовой канал. Врач забеспокоился. Решили срочно делать КТГ. Прибор показал, что сердцебиение малыша упало – с нужных 140 ударов в минуту до критических 96. Это означало только одно: ребенку очень плохо. Ему нечем дышать. Он задыхается…

Медперсонал сработал молниеносно. В мгновение ока Вику перегрузили на каталку и повезли в операционную – проводить экстренную операцию кесарева сечения. Вике сделали эпидуральную анестезию. Сама операция заняла всего пять минут.

Аленка родилась вся синяя. Вика даже не смогла прижать ее к себе. Ей только показали дочку и тут же передали в руки неонатолога. А подруга лежала и смотрела, как врачи борются за жизнь ее ребенка.

Потом девочку положили в отделение интенсивной терапии, и Вика увидела ее только через два дня. Малышке поставили диагноз «острая гипоксия», «асфиксия[48]». Было опасение, что она наглоталась околоплодных вод. Как выяснилось после операции, у нее было тугое двойное обвитие пуповины вокруг шеи. Именно пуповина сдерживала ребенка и не давала ему продвигаться по родовым путям.

После рождения малышки, немного отойдя от пережитого шока и проанализировав произошедшее, Вика сделала для себя два очень важных вывода. Первый из них касается взаимоотношений роженицы и врача. Вика поняла, что вела себя неправильно. Со своим акушером-гинекологом она постоянно спорила и игнорировала его рекомендации.

На самом же деле врачу надо доверять, сотрудничать с ним, а не сопротивляться. Если что-то настораживает – просить объяснить, а не протестовать.

Второй вывод – о том, что перед рождением малыша нужно быть готовой ко всему. Можно научиться всем известным и неизвестным методикам дыхания и релаксации, но они тут же выветрятся из головы, когда ты переступишь порог родблока. Можно рисовать в воображении сценарий благополучных физиологических родов (ведь проведена такая мощная подготовка), а придется, как Вике, делать срочное кесарево.

После родов Вика была шокирована таким поворотом событий. Она была абсолютно убеждена, что родит сама, без анестезии и вмешательства медиков, в вертикальной позе, как с самого начала и планировала. Поэтому подруга изучила все, что было связано с естественными родами, а кесарево сечение осталось вне зоны ее пристального внимания. И она совершенно не знала, как проходит операция и как после нее нужно себя вести. Так что совет от Вики: будущим мамам нужно готовиться к любому развитию событий. Конечно, максимально физиологичные роды – это то, к чему надо стремиться. Но природа, увы, неидеальна, и не все беременности могут закончиться естественными родами. Приготовьтесь к любому варианту развития событий, но при этом непременно настраивайтесь на лучшее и верьте в свои силы.

Кесарево сечение

Кесарево сечение (КС) – хирургическая операция, при которой ребенок появляется на свет через разрез брюшной стенки и матки. Бывает плановым и экстренным.

Показаний к плановому КС много: узкий таз будущей мамы; неправильное (поперечное, косое) положение плода; полное предлежание плаценты; грубые рубцовые изменения матки, шейки матки, влагалища; тяжелые формы гестоза; тяжелые заболевания (сильная близорукость, сердечнососудистые заболевания, болезни головного мозга, почек, сахарный диабет и так далее); артериальная гипертония; травмы таза; инфекции половых путей в стадии обострения и другие.

Чаще всего врачи ЖК направляют в роддом за 1 – 2 недели до плановой операции. Если заранее известно, что предстоит КС, будущей маме можно провести так называемое аутологичное плазмодонорство – после 20 недели беременности сдать 300 миллилитров собственной плазмы, которую хранят в специальном морозильнике и используют во время операции, если возникает необходимость в переливании крови.

Подготовка: накануне – душ, легкий ужин, в день операции ни есть, ни пить нельзя. За 2 часа, как правило, проводится очистительная клизма.

Показания к экстренному КС: маточное кровотечение (при частичном предлежании или преждевременной отслойке плаценты); нарушения родовой деятельности, не поддающиеся лечению; угроза разрыва матки; выпадение пульсирующей петли пуповины; острая гипоксия плода.