— Ты почему беспредел творишь? — спросил тот.
— Чего творю? — удивился хозяин дома. — Чего?!
— Того… Ты почему положенные деньги не перегоняешь? В общак положенные. Или тебе правила не писаны?
— Чего гонишь? Кто не перегоняет?
— Ты! Мил человечек.
— Врешь! Я чист. Я все, что с меня, — до копейки.
— А в Центр?
— В какой Центр?
— В котором живешь!
— Чего несешь? Какой Центр?!
— Который в четыре стороны от Москвы. На полторы тысячи верст. В котором и твой паршивый городок. Согласно административному делению.
— Не знаю я никакого деления. Я все — что положено! А больше — хрен!
— А ты подумай. Что делают с теми, кто — на территории, но башлять отказывается? Что ты делаешь с теми киосками, которые не несут?
— Ну?
— Не ну, а думай. Что с тобой может произойти. Вдруг тебе какой-нибудь пацан пришлый кислоту азотную из банки плеснет. В глаза. Или в ветровое стекло бросит гранату. И попадет. Случайно. Думай!
— Не пугай! Пуганый! В этом городе я ничего не боюсь!
— Может быть. Но твой город расположен в Центральном регионе. А регион не твой. Регион тебе не сожрать. Поперхнешься.
— Я в регион не лезу. И регион пусть ко мне не лезет! У каждого своя территория. По закону!
— Твоя территория на нашей территории. А тот, кто на чужой территории, должен отстегивать! По закону!
— Плевать мне на ваш закон. Я по другим живу. И все что требуется, отдаю. Сполна. А больше — это беспредел.
— Это твое последнее слово. Гнусавый?
— Последнее.
— Ну, как знаешь…
— Знаю…
Визитер попрощался и ушел. Спокойно загасив об обивку кресла горящую сигарету.
«Папа» городского масштаба схватил трубку радиотелефона еще раньше, чем тот вышел за ворота. И набрал номер.
— Ты чего, Косой? Ты кого ко мне посылаешь?
— Был?
— Был.
— Наехал?
— Наехал. Борзо наехал. Как на лоха какого-нибудь. Кто это такие?
— Хрен их знает. Но давят, что те танки. Только хруст стоит.
— Тебя тоже давили?
— Давили. И задавили…
— Что, спекся?
— Спекся.
— И на меня навел?
— На тебя не наводил. Ни на кого не наводил. У них и так все есть. Полный пакет. Со всеми адресами и регалиями. И ты есть. Я только согласился, чтобы на меня сослались.
— Ну я и говорю — навел, гнида.
— Да я же тебе толкую…
— Хрен им, а не деньги.
— Зря ты так. Они ребята серьезные. Дундука завалили.
— Когда?!
— Позавчера вечером. Нашпиговали свинцом, как утку дробью. Смотреть жутко.
— Откуда ты знаешь, что они?
— Говорят, что они.
— Сказать можно все, что угодно…
— Нет, они. Я тебе точно говорю — они. Я тоже вначале не верил.
— И что?
— И то! Сам скоро узнаешь! Когда тебя сожрут. С потрохами.
— Не сожрут. Подавятся. Я здесь как в крепости. У меня тут все схвачено!
— Ну смотри. Я предупредил…
Глава 4
Президент распорядился вызвать Посредника, который отвечал за связь с Конторой. Она вообще-то называлась не Конторой. А совсем иначе. И совершенно непредсказуемо. То ли жэком номер 17, то ли лабораторией высокоточных метрических измерений, то ли НИИ квазитрофических поляризированных субстанций. Или еще как. Название не суть важно. Важно назначение.
Назначением Конторы было помогать первым руководителям страны в затруднительных ситуациях, в которых все прочие законопослушные ведомства были бессильны. Потому что вынуждены были оглядываться на Конституцию и другие регламентирующие их деятельность законы, на прокуроров, журналистов, общественное и международное мнение и прочее.
Контора единственная могла себе позволить роскошь не оглядываться ни на кого. Потому что официально ее не было. Была постоянно распадающаяся и в нужное время и в нужном месте соединяющаяся в единое разящее целое химера. Воображаемая, всегда проскакивающая между пальцев субстанция, состоящая из десятков мгновенно возникающих и распадающихся мелких хозяйственного назначения конторок. Организация не привязанная ни к недвижимости, ни к расходной графе бюджета, ни к конкретным людям, ни к занимаемым ими должностям.
Контора была. И ее не было.
Именно такой она была задумана много десятилетий тому назад. Чтобы управляться с гигантской Советской империей. С ее постоянно бунтующими и выходящими из-под контроля окраинами. С отдельными, недоступными МВД, КГБ и Прокуратуре высокопоставленными личностями. С которыми тем не менее надо было кому-то разбираться. И при необходимости расправляться.
Контора была сродни масонским ложам. Всепроникающая и одновременно невидимая. И именно поэтому она единственная не раскрыла своих секретов в вихре не в меру разболтавшейся гласности. И не перестроилась в угоду и по образу и подобию новых правителей в горниле перестройки.
Бюрократическая революция Контору пощадила, потому что она не оставляла никаких бумаг. И никаких живых свидетелей. Таковы были жесткие, но необходимые и раз и навсегда узаконенные правила игры. Желающий сохранить целое должен уметь жертвовать частностями…
Президент знал Контору по очередному шифрономеру. Обновлявшемуся раз в несколько лет или недель. Его, вместе с ядерным чемоданчиком, передавал ему предшественник. Последние семь цифр обычно совпадали с телефонным номером общегородской АТС. Набрав данный номер, можно было услышать, что «Вы ошиблись телефоном» или «Протри глаза, когда набираешь цифры!». Это означало, что вызов принят и не позднее чем через несколько часов должен будет прибыть Посредник. О чем следует предупредить охрану. С Посредником можно разговаривать только Президенту.
Посредник прибывал обычно под видом спецкурьера с целью вручить какой-то важный документ лично. или в руки Доверенного, тоже не последнего в иерархии государства лица, которому единственному позволялось знать то, что знал Президент. Иногда Посредник прибывал совершенно в непредсказуемом обличье.
Но прибывал всегда. И всегда не позднее нескольких часов после вызова.
— Здравствуйте. Я вас слушаю, — обращался он к Президенту или Доверенному лицу без обычных в таких случаях полуподобострастных приветствий. Потому что приходил испрашивать дела, а не должностей и денег.
— Нам необходимо провести расследование по вопросу утечки с территории страны атомного оружия, — определял задачу Доверенное лицо. — Как минимум — ответить на вопрос: имели место такие факты или нет. Как максимум — указать виновных. И передать Прокуратуре доказательства их вины для последующего судебного разбирательства.
— Мы не можем вести официальное следствие. А потому не можем ничего передать Прокуратуре.
— А что вы можете?
— Можем раскрыть каналы утечки. И ликвидировать их.
— А виновные?
— Если вы дадите соответствующие указания, можем наказать виновных.
— Как так наказать?
— Как они того заслуживают.
Доверенное лицо поежился. Он не привык к подобным откровенным, где все называется своими именами, разговорам. Он привык к подобным, которые и есть политика, делам. Но обязательно прикрывающимся благообразно-витиеватыми фразами о благе народа, прогресса и цивилизации.
— Нет. Ничего такого не требуется. Надо найти и ликвидировать предпосылки расползания ядерного оружия. Не более того. Что вам для этого требуется?
— Информационная поддержка, в том числе по объектам возможной утечки.
— То есть?
— Места дислокации и складирования ядерного боезапаса.
— Но это совершенно секретная информация. Даже Президент не в полной мере владеет всеми подробностями.
— Мы не требуем точных координат местоположения ядерного оружия. Нам нужны районы базирования. С точностью до сотен километров. Мы не можем оберегать то, что не знаем, откуда утекает.
— Хорошо. Что еще?
— Деньги.
Доверенное лицо поморщился. Это была самая неприятная, потому что самая распространенная, ежечасно звучащая и тем набившая оскомину просьба. Все просили денег. И никто их не предлагал.
— Я не уполномочен решать вопрос о субсидиях.
— А кто уполномочен?
— Президент.
— Значит, мне надо переговорить с Президентом.
Вот так запросто — «переговорить с Президентом»! Словно он какой-нибудь начальник заштатного отдела кадров.
— Я должен решать вопросы с теми, кто их может решать, — еще раз и очень уверенно повторил Посредник.
Послать бы этого наглеца куда подальше! Но нельзя. Потому что придется отчитываться перед Хозяином, который очень озабочен решением данного вопроса.
— Хорошо. Я попробую…
Доверенное лицо потянулся к телефону.
— Нет, — остановил его Посредник. — Без телефона. Только лично.
— Это защищенная правительственная линия!
— Тем более… Я вынужден напомнить, что речь идет об особом статусе нашей организации.
— Хорошо. Я попробую.
— И напомните, что Президент должен быть один. Без охраны. Чтобы только он, вы и я.
Через двадцать минут Посредник получил аудиенцию у Президента.
— О какой сумме идет речь? — спросил Президент.
— В зависимости от сроков операции. Чем короче сроки — тем больше потребуется средств. Мы, конечно, можем решить финансовые проблемы сами, но на это уйдет время.
— Как так сами? — не понял Президент. — Как это вы можете решить вопросы субсидирования самостоятельно, если вы бюджетная организация? Вы бюджетная организация?
— Не вполне. Но мы постоянно пользуемся услугами бюджета для решения конкретных оперативных задач.
Все-таки Президент мало понимал специфику работы организации, что работала на него. Или не очень хотел понимать, чтобы не вступать в противоречие с законом, гарантом которого он выступал на территории выбравшей его страны.
Меньше знаешь — меньше отвечаешь. За то, что узнаешь.
— Назовите необходимую сумму. Минимально необходимую.
— Пятнадцать миллионов долларов.
— Сколько?
— Если бы вы просили расследовать утечку автоматов «АКМ», мы бы запросили меньше.
— Хорошо. Укажите счет, на который следует перевести требуемую сумму.
— Их не надо никуда переводить. Деньги нужны наличными.
— А как же я, то есть государство сможет контролировать их расход?
— Никак.
— А как государство сможет убедиться в их использовании по назначению?
— По итогам операции.
Президент задумался. Запрашиваемая сумма была невелика. На выборную кампанию, на представительские расходы выбрасывалось больше. Но за те деньги он получал требуемые ему услуги. А здесь их предлагали просто отдать. Под честное слово, то есть выбросить на ветер. Потому что честное слово это самое ненадежное вложение капиталов. По крайней мере в нынешнее смутное время.
— Как из этого положения выходили мои предшественники? — спросил он.
— Так же, как вы. Давали. Или не давали. В зависимости от того, нужен был им результат или нет.
— Хорошо. Вы получите названную сумму. Но только законным порядком, то есть безналичным перечислением. И только частями. По мере поступления денег. Позвоните Управляющему делами. Завтра. Вот по этому телефону. Я распоряжусь…
— Позвоню.
И даже спасибо не сказал. За пятнадцать миллионов долларов. Хоть и частями…
Посредник ушел. О продолжении этой истории он уже догадывался. Но Управляющему на всякий случай позвонил.
— Сколько? — переспросил Управляющий. — Но у меня на сегодняшний день нет таких денег.
— Это распоряжение Президента. Можете справиться у него.
— Хорошо. Куда перевести средства?
— РСУ номер шесть в районном отделении Промстройбанка…
— В какое РСУ?!
— Номер шесть.
— Вы что, с ума спятили? Какое РСУ?! Президент страны не может переводить такие деньги в какое-то РСУ!
— Это распоряжение Президента.
— Хорошо. Но пусть ваше начальство выйдет с письмом на мое имя с обоснованием данной суммы согласно приложенной смете, рассчитанной в соответствии с нормо-расценками, утвержденными…
Посредник положил трубку.
Глава 5
Неприятности у «папы» города Краснозареченска начались уже через четыре дня. Два мелкооптовых рынка отказались платить дань. Потому что ее у них уже изъяли. Неизвестные личности, зашедшие к директорам и потребовавшие отстегнуть известные им проценты.
Директора не узнали гонцов и сказали, что не понимают, о чем идет речь.
На них надавили. Физически.
Тогда директора сослались на авторитет прикрывающей их «крыши». На то, что если отдадут деньги незнакомцам, то будут иметь дело с местными авторитетами, которые должны подойти с минуты на минуту.
Незнакомцы кивнули головами и вышли. И зашли спустя несколько секунд. Предъявив избитых до полусмерти рэкетиров.
— Эти? — спросили они.
— Эти, — выдавили директора.
Незнакомцы уронили рэкетиров на пол и сказали, что теперь дань следует платить им. Причем на пять процентов больше прежнего. И потребовали деньги. И получили.
Гнусавый бросил на розыск незнакомцев свои лучшие силы. Но все было безрезультатно. Те словно в воздухе растворились.
Утром следующего дня местное отделение по борьбе с организованной преступностью провело на рынке облаву, задержав десяток гонцов, собиравших с продавцов дань.
«Папа» бросился в городской отдел милиции.
— Ты что! — заорал он на заместителя начальника горотдела. — Почему трогают моих людей? Почему меня не предупредили? Или я вас не кормлю и не пою? Или я весь этот город не пою и не кормлю?
— Кормишь, — согласно заметил заместитель начальника, — но сделать мы ничего не могли. Это операция не наша. Области. Они приехали с уже готовым планом. И мобилизовали наших людей.
— Что значит мобилизовали? И почему я ничего не знал? Почему узнал, когда все случилось?
— Ты пойми, если бы ты узнал и помешал, они вцепились бы в нас.
— Почему они приехали? — уже чуть успокоившись, спросил Гнусавый.
— По жалобе трудящихся бизнесменов. Насчет запрещенных законом поборов.
— Ты чего гонишь? Каких запрещенных? Берут везде. И все. Если не мы — то другие. Но все равно берут. Они об этом знают. И не станут писать. Потому что все равно платить.
Замначальника городского отделения милиции пожал плечами.
— Кто их послал?
— Откуда я знаю.
— Знаешь. Не менжуйся. Все ты знаешь! И скажешь! Я не верю во внезапные наезды пришлых милиционеров. У них своя территория. На чужую они без согласования не сунутся. Кто их послал?
— Хрен их знает, — вздохнул заместитель. — Сами ничего понять не можем. Мы в областном управлении всех, кого надо, знаем. На рыбалку вместе ездим, на охоту, в баньку, когда они к нам наезжают. Ну и вообще-в меру возможностей не обижаем. Ну ты сам понимаешь… Поэтому о всяких там рейдах и проверках узнаем заранее. А тут — молчок. Хоть бы кто слово сказал. Хоть бы намекнул. Как снег на голову…
— Как снег…
— Ну точно тебе говорю. Приехали, личный состав в красном уголке заперли и никого до самого начала операции за порог не выпустили. Так что сам понимаешь…
— Что еще?
— Больше ничего. В том-то и дело, что больше ничего. То есть совсем ничего! Ни одного допроса не провели. Ни одного протокола не заполнили. Ни одного задержанного в область не взяли! Всех передали нам. Зачем, спрашивается, было огород городить? Облавы устраивать. Если всех потом по домам распустить. Ерунда какая-то… А когда я спросил старшего, зачем они вообще приезжали, какую-то чушь сказали.
— Какую чушь?
— Что это распоряжение Центра. Я спрашиваю — какого Центра? А они отвечают — в который ваш город входит. И область.
Местный «папа» нахмурился. И сжал пальцы в кулаки.
Нет, это была не чушь. Это было предупреждение. Проведенное по всем правилам закулисных, ниже пояса, битв. Второе предупреждение. Первое — изъятие дани из двух оптовых рынков. И избиение гонцов.
Второе предупреждение хоть и не принесло таких материальных убытков, как первое, было серьезней, потому что в нем были задействованы силы областной милиции. А их обычно от стульев бульдозером не отодрать. А тут они не поленились приехать за тридевять земель. Сделать облаву. И всех после той облавы отпустить…
Видно, действительно крепкие ребята приезжали его под себя подминать. Со связями. И с желанием добиться своего любой ценой.
Только и он не из слабаков! И за просто так не позволит из себя веревки вить. Каким-то пришлым незнакомцам!
Гнусавый сыграл всеобщий аврал.
— Переходим на казарменное положение, — поставил он в известность свое войско. — Гулянки и пьянки прекратить. Всем ставить в известность о своем местоположении, чтобы иметь возможность собраться по первому требованию. О любых происшествиях сообщать лично мне. О вновь объявившихся незнакомцах — тоже мне. О любых задержках выплат — тоже мне.
— Есть задержки, — доложил один из гонцов.
— Кто?
— Хозяин фирмы «Возрождение». Он сказал, что пусть они, то есть мы, вначале разберутся, кто здесь хозяин, кому платить. Чтобы впустую не платить.
Трон под городским «папой» зашатался. Совсем чуть-чуть. Как шатается первый камень, который, сорвавшись, может вызвать катастрофическую лавину, и погибнут все…
В таких ситуациях надо действовать быстро. И жестоко.
— Хозяина фирмы — в распыл, — распорядился Гнусавый. — И чтобы все об этом узнали. Остальных сомневающихся предупредить. Пригласить на похороны чтобы посмотрели, как ослушников в землю закапывают. Все. На сегодня все.
Оставшись один, Гнусавый вызвал начальника охраны. Охраны коттеджа. Начальник охраны не был бандитом. Он был бывшим майором КГБ, отвечавшим в прежнем своем ведомстве за безопасность секретных объектов. В деле сохранности жизни лучше полагаться на профессионалов. Чем на толпу околоуголовных энтузиастов.
— Что у тебя?
— Все как вы просили. Усилил посты. Установил дополнительную сигнализацию. Телекамеры. На чердаке оборудовал НП с круглосуточным дежурным наблюдателем и приборами ночного видения. Заминировал потенциально опасные подходы.
— Минами?
— Сигнальными, светошумовыми минами. Автоматы завез. На всякий случай.
— Уверен?
— Мышь не проскочит.
— Добро, — оценил работу хозяин дома и города. — Иди отдыхай.
Начальник охраны ушел. Гнусавый открыл свой личный сейф. И вытащил бронежилет. И пистолет Стечкина, который не держал в руках со времен накопления первоначального капитала.
Вытащил, загнал заряженную обойму в пистолет. И сел ждать. Ждать событий.
Если война, так уж война. Значит, долго ждать не придется…
Долго ждать не пришлось.
Ранним утром над коттеджем завис вертолет. Без опознавательных знаков.
— Что это? — спросил Гнусавый, услышав ровный рокот моторов над крышей.
— Вертолет, — ответил начальник охраны.
— Какой вертолет?
— Обыкновенный вертолет. С винтами.
— Что он здесь делает?
— Не знаю. Пока не знаю.
Вертолет сделал два круга по периметру внешнего забора, немного снизился и завис напротив въездных ворот, выполненных из толстого шестимиллиметрового листового железа.
— Всем приготовиться, — скомандовал начальник охраны.
Но все и так были готовы. И были на местах.
— Пугают! — злобно сказал «папа» города. — На понт берут.
Но вертолет не пугал. Вертолет развернулся бортом. И все увидели сидящего в открытом люке человека. Он поднял к плечу какую-то трубу и нажал на спуск. Из трубы вылетела огненная змея, упершаяся своим жалом в ворота. Раздался оглушительный взрыв. Ворота с грохотом раскрылись и слетели с петель.
Вертолет набрал высоту, описал круг почета и отбыл восвояси. Человек в люке на прощание махнул рукой. И даже что-то крикнул.
Начальник охраны внимательно осмотрел ворота и оставшуюся в них здоровенную, с выгнутыми внутрь зазубринами, пробоину. И то, что было за воротами. В том месте, куда на излете ударил снаряд.
А потом очень внимательно посмотрел на небо. Туда, куда улетел неизвестный вертолет.
Затем пошел к своему хозяину.
— Я не могу гарантировать вам безопасность, — сказал он, — советую вам принять их условия.
— Что? — с угрозой в голосе спросил Гнусавый. — Что ты сказал?
— Я не гарантирую вам безопасность. Я не хочу получать деньги за работу, которую не в состоянии исполнить.
— Но ты же обещал. Говорил, что ни одна мышь…
— Мышь. Но не слон. Про слонов я не говорил ничего. Наш противник имеет многократное огневое превосходство. Я его, конечно, не пропущу, я его увижу вовремя. Но это единственное, что я сделаю. Остановить его я не смогу. Он сомнет нашу оборону в считанные минуты.
— Почему?
— Потому что мы имеем дело с профессионалами. А в моем распоряжении сброд. Хотя и вооруженный автоматами. Они разбегутся при первой серьезной атаке. Сопротивляться бесполезно. Нужно торговаться. Пока нам предоставляют такую возможность. И выгадывать то, что можно выгадать. После еще нескольких подобных залпов мы будем лишены права голоса. Мы будем вынуждены принять любые условия.
— Сволочи! — сказал «папа» города. И взял в руки телефон. — Со всех сторон жмут. Не дают нормально жить. Честным бизнесменам…
«Папа» капитулировал. «Папа» столкнулся с такой силой, которая было сильнее его силы. И сильнее всех других подобных ему мелкопоместных «пап».
Глава 6
Резиденты болтались без дел. Рабочие места стремительно сокращались. Страна сжималась, как шагреневая кожа. Бывшие республики и области становились заграницей, в которой конторские не работали. Конторские работали только дома. Но на правах нелегалов. На правах шпионов, собирающих информацию на собственной территории.
Резиденты годами болтались без дела и не знали, то ли они уволены, то ли законсервированы до времени. То ли Контора еще есть, то ли уже нет. Конторские не имели трудовых книжек. И не имели постоянной связи с начальством. Конторские работали по востребованию. Особенно в последнее, раздираемое бюрократическими противоречиями время. При изменении местожительства, сменах фамилий или иных подвижках в официальных биографиях Резиденты сообщали об изменениях по контактному телефону после обязательного обмена условленными фразами.
— Будьте так любезны. Это квартира Добужанских?
— Нет. Остропольских. Добужанские съехали. Звоните им по телефону…
По указанному телефону можно было передать требуемую информацию.
Если контактный телефон молчал или на произнесенную условленную фразу разгневанный голос отвечал нецензурной бранью, Резиденты проверяли свои почтовые ящики — замаскированные под обычные наклеенные на столбах объявления о потерянных собаках, продаваемых шубах и детских колясках. Таким образом контакт восстанавливался.
Пока телефоны отвечали — Контора работала. Хотя вроде и не работала…
Новый президентский заказ ситуацию изменил.
Законсервированного до времени Резидента срочно вызвали в Москву. Сообщением в газете бесплатных объявлений.
Резидент прочитал предназначенную ему информацию о продаже садового участка в несуществующем садовом кооперативе и быстро собрался. Очень быстро. Потому что Резиденту даже подпоясываться не надо. Он все свое имущество способен уместить в одном-единственном кармане. А все прочее, необходимое для жизни и работы, должен уметь добыть в любом месте, куда его забросит судьба. Сам добыть. Пусть даже это будет пустыня Сахара.
В указанное время Резидент открыл своим универсальным, имеющим хождение по всей территории страны ключом незнакомую ему дверь в собственную квартиру.
И стал ждать. На этот раз недолго. Уже через четверть часа в дверь позвонил приходящий стекольщик.
— У тебя, что ли, стекла повышибали?
— У меня, — подтвердил хозяин квартиры. Когда в квартиру, открываемую конторским ключом, стучит посторонний, с ним надо соглашаться, какую бы он услугу ни предлагал. Даже если бегемота в ванной помыть.
Надо отвечать: «Бегемота мыть? Да, вызывал. Проходите в ванную…»
Стекольщик прошел в комнату, открыл свои чемоданчик и включил генератор электронных помех. На случай, если кто-нибудь посторонний надумает подслушать, на какой сумме сойдутся хозяин дома и приглашенный им для производства ремонтных работ стекольщик.
— Существует подозрение об утечке за рубеж отдельных экземпляров ядерного оружия. Нужно подтвердить. Либо опровергнуть, — поставил задачу стекольщик, по совместительству исполнявший обязанности Куратора данного конкретного, вызванного в Центр Резидента. — Здесь координаты места действия. Две действующие части ракет стратегического назначения. Авиаполк бомбардировщиков дальнего радиуса действия. Склад боезапаса атомных подводных лодок. Склад ракет тактического назначения класса «земля-земля». И хранилище списанного термоядерного вооружения.
Территория места действия ограничивалась одним регионом. Резидент не был настолько наивным, чтобы не сообразить, что в другие регионы поедут другие исполнители, с которыми встретятся другие Кураторы. Страна покроется тонкой паутиной соседствующих друг с другом и перекрывающих друг друга квадратов. Внутри них начнется охота на неизвестного пока зверя. Ради добычи его шкуры и выпускают их не очень многочисленную, но очень свирепую и хорошо натасканную свору на просторы страны.
— Добро.
— Все остальное повторять не буду. Знаешь сам. Насчет сохранения священной коровы Тайны, насчет того, что во всех случаях выкручиваться самостоятельно, и насчет всего такого прочего. Не первый раз замужем.
Все это Резидент знал. И насчет Тайны, которая выше жизни. И даже выше успешного выполнения задания. И насчет самостоятельного выкручивания в случае провала. Пусть даже при этом придется отсидеть по совершенному в ходе оперативных мероприятий и раскрытому органами правопорядка преступлению полтора десятка лет в колонии особо строгого режима.
Все это было старо. Уже привычно. И уже банально.
— Здесь деньги. На первоочередные расходы. Ну и чтобы меньше самодеятельности. Чтобы в банках средства через заведомо не возвращаемые кредиты не пропадали, — передал стекольщик увесистый пакет с долларами.
На этом расчет между хозяином квартиры и нанятым им работником был закончен. С ощутимой прибылью для хозяина.
Глава 7
— Кто это был? — напрямую спросил начальник охраны своего Хозяина. За столом спросил. После баньки и совместно распитой бутылки водки.
— Экий ты, Петрович, любопытный. Все-то тебе знать надо. Всюду свой нос просунуть. Не боишься, что когда-нибудь прищемят?
— Служба такая. Я всякого человечка, объявившегося возле «папы», в лицо знать должен. И еще желательно каждого того человечка своими собственными руками ощупать.
— Тебе что, для этого дела девок из обслуги мало, и ты решил посетителей щупать? — расхохотался Президент. — Или у тебя с ориентацией того?
— Я бы не щупал. Да как бы чего дурного не вышло. Если не щупать…
— Вышло — не вышло. Все-то тебе террористы с бомбами мерещатся. И еврейки с пистолетами с отравленными пулями…
— Может, и мерещатся. Но только если статистике верить, то рядом с профессией главы государства шахтеры с саперами близко не стоят. Шахтеры с саперами дохнут, что твои мухи в мороз!
— Да ну?
— Точно! Если только последние полвека вспомнить — Кеннеди, оба Ганди…
— То Кеннеди. А я кому на хрен нужен. Я, того гляди, сам по себе в тираж сыграю.
— Не скажите…
Разговор плавно соскользнул с интересующей главу страны темы. На совсем другую, совершенно ему неинтересную. Скользок Хозяин. После бани.
— Поэтому я, как ответственный за вашу жизнь и здоровье, обязан…
— Ты бабу свою обязан. И еще одну… — погрозил Петровичу пальцем Президент. — Ну что ты опять свою волынку завел. Что ты канючишь. Лучше бы налил. И тост сказал.
Петрович налил и тост сказал:
— Чтобы все ваши враги сдохли!
— Во! Чтоб сдохли!
Президент и его охранник опрокинули стаканы.
— Ладно. Не мучайся. Курьер это был, — признался Президент.
— Какой курьер?
— Обычный курьер. С бумагами. И все с этим. Надоел…
Ну да — курьер… А отчего же тогда, когда этот курьер в помещение вошел, там вся электроника разом сдохла? И пока он там пребывал, ничего, кроме визгов, писков и хрипов, не транслировала? А когда ушел — вновь заработала.
Или у него аура такая особая, что все насекомые вокруг, в радиусе пятидесяти метров, от его присутствия дохнут. Спросить бы о том у Президента. Да нельзя. Насекомых светить нельзя.
Ладно, разберемся. Не такие ребусы разрешали…
Начальник охраны наполнил еще два стакана. И сказал еще один, очень актуальный для политиков тост:
— И чтобы друзья тоже…
— Что — тоже? Чтобы друзья тоже сдохли?
— Во!
Глава 8
Гнусавый подбивал бабки. Очень хитро подбивал, так, чтобы затемнить часть прибыли. С которой, хочешь не хочешь, предстояло платить проценты.
Гнусавый подбивал бабки весь вечер, сводя липовый дебет с липовым кредитом. А ночью позвонил Косому.
— Вот что, — сказал он, — сообщи, что я готов на переговоры.
— Кому сообщить?
— Сам знаешь, кому сообщить.
— Что, задавили?
— Не твое собачье дело! Твое — сообщить.
И Гнусавый раздраженно бросил трубку на аппарат.
Косой перезвонил через полчаса.
— Агаповка. Улица Второго Интернационала. Дом 15. Завтра в одиннадцать тридцать.
— Что, прямо там?
— Нет. Там скажут новый адрес. Куда прийти.
— Где эта Агаповка?
— Подмосковье. Двадцать километров от Кольцевой.
— Они что, охренели? Когда я в эту их Агаповку успею? Мне до нее семь верст киселя хлебать!
— Они сказали, что это твои проблемы. Что если опоздаешь, то можешь не приезжать. Извини, ты просил передать. Я передал…
