Се ныне время благоприятно

      О том, что творения древних Отцов ныне нужно читать с большим рассуждением и что советы, которые давались христианам первых веков во многом уже неисполнимы для нас, говорят почти все подвижники последнего времени, например, святители Феофан Затворник, Филарет Московский и другие. То же пишет и игумен Никон (Воробьев; 1894-1963), чьи письма были опубликованы в книге «Нам оставлено покаяние». Развивая эту мысль, он говорит, что сейчас уже не только писаниями древних, но и писаниями более близких нам по времени святых нужно пользоваться с рассуждением: «Учиться надо и молитве, и вообще христианству у Игнатия (Брянчанинова). Лучшего учителя для нашего времени нет. Но и он стал почти недоступен современным христианам» (письмо № 57).
      Вот некоторые причины современного духовного оскудения, указанные духовными писателями: – оскудение духовных наставников, ведущее к почти повсеместному отсутствию здравых понятий о духовной жизни и искажению самих основ духовности; – отсутствие делателей молитвы Иисусовой и живых примеров благочестия; – оскудение физических сил и здоровья, по причине чего пост и другие телесные подвиги сделались для нас невозможными в той форме, в какой они проходились христианами первых веков; – при внешнем, кажущемся расцвете монастырей,– глубочайшее расстройство монашества; – самое главное – отсутствие произволения к духовному подвигу у современных христиан, к сожалению, даже у тех, кто должен быть солью христианства,– монашествующих.
      Есть и другие причины.
      Именно по причине этого оскудения современные христиане особенно нуждаются в наставлениях, созвучных древним Отцам, проникнутых их духом, содержащих мысли Святых Отцов, но выраженные современным языком, изложенные применительно к понятиям нашего невежественного времени. Эти пояснения к святоотеческим писаниям могли бы дать лица, опытно прошедшие указанный Отцами путь; не по букве, а по духу постигшие святоотеческие заветы и деятельно исполнившие их. Как власть имеющие, а не как книжники и фарисеи, они научили бы и нас этому исполнению: Тот, кто сотворит и научит, великим наречется в царствии небесном (Мф. 5; 19). Где же почерпнуть в наше время такие наставления?
      XX век – век мучеников и исповедников. Милость Божия, величайший Божий дар современным христианам – сонм Российских Новомучеников. Своими страданиями они прославили Бога, пронесли веру Христову пред мучителями и богоотступниками. Ярким огнем горевшая их вера явилась путеводной звездой к Богу для многих наших современников. В той или иной мере гонения коснулись каждого христианина, жившего в ту тяжелую, но благодатную эпоху. Из среды Новомучеников нам воссияли глубокие богословы, замечательные проповедники. Их богословие выковалось и заблистало в горниле страшных испытаний. К сожалению, многие страницы их творений безвозвратно утеряны. Но то, что осталось, обогатило Церковь на века.
      К великому сожалению, несмотря на такое богатство и многообразие богословской и проповеднической мысли в Русской Церкви, XX век практически не дал нам образцов аскетической литературы. Конечно, многое по непостижимым судьбам Божиим пока остается под спудом и ждет своего времени, чтобы явиться миру. Ныне же из последних известных в России аскетических произведений значительными можно назвать лишь «Мою жизнь во Христе» св. прав. Иоанна Кронштадтского (книга, принадлежащая более к XIX веку) и книгу «Преподобный Силуан Афонский»..
      К таким произведениям можно отнести и книгу писем иг. Никона (Воробьева). В ней собраны письма к разным лицам, мирянам и монашествующим, их духовного отца. Автор писем вряд ли помышлял о том, что они будут когда-нибудь изданы. Поэтому, не опасаясь никакой цензуры, он высказывает откровенно и нелицеприятно все, что думает. В этом большая ценность писем.
      Книга родилась во время гонений. Письма датированы концом сороковых – началом шестидесятых годов. Массовых расстрелов и арестов духовенства и верующих тогда уже не было, но гонения на религию продолжались. Монастыри были почти повсеместно закрыты и разорены. В тех немногих, которые чудом уцелели, было очень тяжело. Тихой и мирной жизни, столь необходимой для духовного делания, не было ни в одной обители..
      По этой причине тысячи монашествующих, вернувшихся из заключения и ссылок, потерявших там здоровье, были вынуждены жить в миру и спасаться на приходах.
      Отец Никон, сам проведший четыре года в сибирских лагерях, гонимый властями с прихода на приход, очень хорошо понимал их положение. Он утешает, назидает, обличает своих духовных детей, призывая к покаянию и терпению, учит молитве. В его письмах постоянно звучит мысль о том, что в наши духовно скудные времена, при почти повсеместном отсутствии духовных наставников, нам осталось только покаяние и терпение скорбей: «Нашему поколению Господом допущен путь, предсказанный давно: вера и безропотное терпение скорбей и болезней. Личный же подвиг мы не можем вынести – впадем в высокоумие и погибнем в духовной прелести» (письмо № 71).
      Отец Никон так же, как и свт. Игнатий, в своих письмах уделяет очень большое внимание добродетели терпения: учит правильно преодолевать скорби, показывает, что нужно делать, какие помыслы нужно держать, утешает.
      Письма о. Никона, написанные полвека назад, обращены в сегодняшний день. Это Божиим Промыслом данное нам руководство ко спасению. Письма, удивительно созвучные учению свт. Игнатия, уникальны.
      Так же, как и во время игум. Никона, сейчас многие монашествующие и благочестивые миряне, склонные к монашеской жизни, вынуждены жить и спасаться при приходских храмах. Несмотря на то, что открыто множество обителей (свыше пятисот), жизнь в них не устроена ни материально, ни – еще более – духовно.
      Когда один из высокопоставленных иерархов в начале 90-х годов вступал в должность, он посетил Псково-Печерский Свято-Успенский монастырь. Один из духовников, имя которого известно всей России, не советовал ему открывать новых обителей, пока не будет восстановлена монашеская жизнь в уже открытых (тогда их было чуть более ста).
      Отсутствие в монастырях подлинных духовных наставников, засвидетельствованное опытнейшими духовниками, приводит к тому, что их место занимают люди прельщенные или даже проходимцы. Такие «наставники» занимаются отчитыванием бесноватых, исцелением больных, при всяком удобном случае демонстрируют свою прозорливость, проповедуя крайний аскетический подвиг, представляя христианство и монашество только как неедение и неспание. Духовный настрой человека, который подолгу не ест и не спит, в наше время скорее настораживает, как и духовники, требующие абсолютного и беспрекословного послушания себе. Признаками подлинной праведности прежде всего являются смирение и любовь к ближнему.
      Один из известных афонских духовников, архим. Макарий (Сушкин) при основании Ново-Афонского монастыря близ Сухуми (конец XIX века) дал следующее напутствие его строителю иером. Иерону: «В нынешнее время монахи слабы. Диавол и так имеет много поводов, чтобы выгнать монаха из монастыря. Поэтому нужно как можно более облегчить жизнь братии. Пища должна быть достаточной. В скоромные дни – молочная и рыба. Заведи при обители сады и теплицы, чтобы круглый год на трапезе были фрукты и овощи. Для отдыха братии в свободные от богослужений и послушаний часы нужно устроить цветники и аллеи. Аллеи пусть будут посажены вдоль побережья моря, чтобы холодный ветер не задувал. Нужно сделать все возможное, чтобы братия не уходила из обители» («Мои дневники» архиеп. Никон (Рождественский)).
      Последний настоятель Зосимовой пустыни, известный подвижник игумен Герман, когда разговор зашел о монастырской трапезе, сказал, что братию нужно кормить сытно и разнообразно, так как она труждается. Когда один известный современный духовник, постриженик Псково-Печерского монастыря, много лет проведший на Афоне, был назначен настоятелем строящейся обители, он обратился к схиархим. Иоанну (Крестьянкину) с вопросом, сколько установить трапез: две или три? К его величайшему удивлению, о. Иоанн ответил: «Четыре».– «Батюшка, Вы шутите?» – «Нет, не шучу».– «Благословите хотя бы три!» – «Я же сказал тебе: четыре»,– ответил о. Иоанн.
      Обязанность настоятеля – накормить братию, а поститься – дело самой братии. Величайшая ошибка – налагать на современных, физически слабых иноков соблюдение строгих уставных постов. Святитель Игнатий Брянчанинов считал, что подвиг монашества вообще не дан нашему времени.. Поэтому мы, современные монахи, к сожалению, можем только смутно догадываться о том, что такое монашество.
      «Монашество – великая Божия тайна» (свт. Игнатий). В древности монастыри устраивались Святым Духом через Его светильников – духоносных подвижников и старцев. Примером могут служить Тавенские монастыри преп. Пахомия Великого, основоположника общежительного монашества, монастыри преп. Венедикта Нурсийского, Великая Лавра преп. Афанасия Афонского, обители в Иверии, основанные учениками преп. Давида Гареджийского. В России таковыми явились Киево-Печерская и Троице-Сергиева Лавры, монастыри, основанные учениками преп. Сергия Радонежского, Соловецкий, Валаамский, Кирилло-Белоезерский монастыри, Саровская и Глинская пустыни, Пафнутиев-Боровский и Иосифо-Волоцкий монастыри, Тихонова пустынь и многие, многие другие. Их основатели в большинстве случаев вовсе не думали об устройстве обители. Они селились в пустыне с единственной целью – оплакать свои грехи. Но Божия благодать собирала к ним учеников, которые просили старца взять на себя труд управления обителью.
      Основателем монастыря должен быть монах, который сам провел не один год в монашестве. Монах настоящий, знающий иноческую жизнь не по книгам и лекциям в семинарии. Сейчас же порой через год после Крещения принимают монашеский постриг и вскоре назначаются настоятелями. На то, чтобы человек основал обитель должно быть Божие благословение. Не может человек на себя ничего принимать, если не будет дано ему свыше (Ин. 3; 27). Администраторы поэтому должны устанавливать и поддерживать такие порядки, чтобы управлял монастырем Бог, вести себя так, чтобы дать в обители место Богу.
      Для полноценной духовной жизни необходимо духовное общение. Церковь – это не отдельные личности, а общность, монастырь – «одна семья» (преп. Варсонофий Великий). Только в том случае будет монастырь, если будет единодушие, единомыслие между братиями. А это возможно, когда будет человек, вокруг которого они бы собрались. Вряд ли для создания такой духовной семьи достаточно только воли администратора.
      Обычно принято считать, что чем больше человека «смиряют», тем он становится смиреннее. Но нельзя не отметить, что в гораздо большей степени стяжать смирение помогает пример истинно смиренного и кроткого человека. Милость Божия, если кто-то имеет перед собой пример жизни такого человека. Сугубая милость – если предоставляется возможность вступить в духовные отношения через послушание человеку смиренному. Это гораздо более назидательно, душеполезно и спасительно, чем пример хамства и грубости, особенно со стороны лиц начальствующих. С преподобным преподобен будеши, а со строптивым развратишися (Пс. 17; 26, 27).
      Настоятель обители должен душу свою полагать за братию, быть не отцом, а матерью для нее. «Братия у меня, Божиею милостью, крайне смирная; а я стараюсь с ними быть как можно милосерднее и помнить оное Евангельское слово: Сын Человеческий не для того пришел, чтобы Ему послужили, но чтобы послужить (Мф. 20; 28)»,– писал иером. Игнатий (Брянчанинов) из Лопотова монастыря. «Вы знаете,– пишет он позже из Сергиевой пустыни,– как я живу в монастыре: не как начальник, а как глава семейства». Обители, в которых настоятельствовал архимандрит (будущий епископ) Игнатий (Брянчанинов) были примером истинной духовной семьи. Об обстановке в Сергиевой пустыни жизнеописатели святителя свидетельствуют: «Двери кельи о. архимандрита были открыты, к нему входили свободно от престарелых монахов-священнослужителей до юных послушников, вследствие чего все братство стало составлять одну великую семью, управляемую одним отцом, связанную союзом согласия и духовного единения, одушевляемую и руководимую высоким учением отца-наставника». «Архимандрит Игнатий соединял в себе и мудрость духовную, и внешнюю власть, а потому жительство под его руководством и в его обители было драгоценным приобретением для искавших монашествовать разумно»..
      Так, собственно, и было в древних монастырях и до них – в первых христианских общинах, хранителями духа которых и явились монастыри. Все было едино: единая душа, единое сердце, все были вместе. Образцом самой первой христианской общины были апостолы Христовы с их Божественным Учителем во главе.
      Для того, чтобы в обители была возможна монашеская жизнь во всей полноте, необходимо три условия: духоносный старец-руководитель; игумен, воспитанный в святоотеческих традициях, сам прошедший школу послушания и глубоко понимающий творения Святых Отцов; и чтобы при том епархией управлял бы близкий им по духу архипастырь, понимающий нужды современного монашества.
      Примером такого монастыря может служить Оптина пустынь при старцах. Настоятелем монастыря был преп. Моисей, настоятелем скита – преп. Антоний, старцами являлись преподобные Лев и Макарий, позднее – Амвросий и другие. Епархией управляли митрополит Филарет (Амфитеатров) (1819-1825 гг.), ныне прославленный как местночтимый святой Украинской Православной Церкви Московского Патриархата; затем – Преосвященный Григорий (Постников) (1825-1828), впоследствии митр. Санкт-Петербургский; позже – архиеп. Григорий (Митькевич) (1851-1881 гг.), замечательный архипастырь-подвижник.. При этих архиереях Оптина пустынь расцвела, окрепла и получила известность. В ней воспиталась духоносная братия, так что впоследствии враги старчества уже ничем не могли повредить обители, хотя и пытались это сделать. Если не хватает одного из вышеперечисленных условий для нормальной духовной жизни в монастыре, братия будет неизбежно испытывать скорби.
      Святитель Игнатий (Брянчанинов) пишет, что при отсутствии духоносных старцев-руководителей духовная жизнь в монастыре возможна, если в нем сохраняются святоотеческие заветы. Где двое или трое собраны во имя Мое, там и Я посреди них (Мф. 18; 20). Также, где собраны двое или трое иноков, почитающих писания Святых Отцов, старающихся исполнить отеческие заветы, там духом пребывают и Святые Отцы, там пребывает дух Святых Отцов. Даже если нет духоносных руководителей, монашеская жизнь в таком обществе возможна. Но уже во времена свт. Игнатия такие монастыри были крайне редки:
      «Вы не найдете в нынешнее время ни одной обители в собственном смысле слова, ибо правила Святых Отцов поражены, разъединены светскими указами; остались по местам монахи: они-то должны своим общением, святым и непорочным, восстановить монашество, для которого, когда угодно будет Богу, найдутся и обители»,– говорил свт. Игнатий.
      Вот уже несколько лет в России свободно восстанавливаются тысячи храмов, возникают новые обители. Церковь получила возожность заниматься благотворительной, просветительской деятельностью, жить нормальной, полноценной жизнью. Это не может не радовать верных ее чад. Тем не менее, мы не должны обольщать себя, закрывая глаза на недостатки. Пророки древнего Израиля сурово обличали отступление народа Божия от Закона. Лучшие иерархи и пастыри Русской Церкви накануне трагедии 1917 года открыто указывали на недостатки Церкви и общества, стремясь пробудить в людях покаяние – то единственное, чем живет Церковь Христова на земле.
      Один из известнейших духовников Псково-Печерского монастыря считает, что нынешнее возрождение Церкви, к сожалению, пока только внешнее. Особенно это заметно в нынешних монастырях. Пройдут многие годы, пока в них воспитаются духоносные старцы и талантливые администраторы.
      Будем надеяться, что книга писем о. Никона, являясь духовным руководством для любого современного христианина, будет прочитана и оценена по достоинству в святых обителях и внесет свой вклад в дело возрождения русского монашества, а также неразрывно связанного с ним возрождения Православной Церкви и России.
      Если возрождение Церкви пока только внешнее, то предсказанное святыми духовное возрождение еще впереди.
       Великий пост. 1997 г.

Часть VI. Об устроении монастыря и становлении монаха.

Благое и легкое иго иноческого подвига. (О книге игумена Серафима (Кузнецова) «Мужской общежительный устав»)

1. Мужской Общежительный устав иг. Серафима (Кузнецова)

      Говорю это для вашей пользы и говорю не с тем, чтобы наложить на вас узы, но чтобы вы благочинно приступали ко Господу в безмолвии
1 Кор. (7; 35)

      Милости хочу, а не жертвы
Мф. (9; 13)

      
      Блаженна та обитель, в которой все руководствуются правилами и уставами, оставленными нам Святыми Отцами, но горе той, где эти правила и уставы нарушаются лицами, преданными своеволию, мирским страстям и порокам. От худых примеров сaмочиния происходят соблазны, развращаются добрые нравы, и все духовное общество приходит незаметно в беспорядок и расстройство. А если будет твориться беззаконие, то в таком обществе нарушается взаимная любовь и, если любви не будет, то и благословения Божия лишается то общество, так как Господь заповедал Своим ученикам иметь взаимную любовь, если только они хотят пользоваться Его благословением (см. Ин. 13; 35). «Ибо велика пагуба душам там, где правила и управление душ не пребывают» (преп. Ефрем Сирин). Наоборот: Вот что хорошо и прекрасно – это жить братиям вместе (Пс. 132; 1).
 
      При правильной постановке общежития является единодушное жительство многих, и старых, и младших, под управлением одного. У всех одно желание и попечение о том, чтобы непрестанно угождать Богу исполнением святых Его заповедей, побеждая мир, плоть и диавола. Они живут по примеру первых христиан, имеют все общее, ничего своего не имея, за исключением, быть может, книг и икон.
 
      Так писал в своей книге «Женские иноческие уставы» (Кунгур, 1910) игумен Серафим (Кузнецов), составитель настоящей книги.
 
      Отец Серафим – широко известный духовный писатель, автор целого ряда книг для монашествующих. В частности, кроме настоящего труда, его перу принадлежат: «Женские иноческие уставы» (Кунгур, 1910), «Скитские иноческие уставы» (Нижний Новгород, 1910), «Первый Всероссийский иноческий съезд. Воспоминания участника» (Кунгур, 1912), «Путевые впечатления. Поездка в Иерусалим и на Афон» (Нижний Новгород, 1910), а также наиболее полное и объективное описание Белогорского монастыря. Большой популярностью пользовались его «Слова, беседы и речи» (до революции вышло 10 выпусков), книги: «Торжество долга», «Пермский Успенский женский монастырь». Отец Серафим сотрудничал с редакцией журнала «Монастырь» – уникального издания конца XIX – начала XX века, освящавшего жизнь и проблемы российских монастырей.
 
      Собранные о. Серафимом материалы Первого иноческого съезда, проходившего в Троице-Сергиевой Лавре в 1909 году, впервые после октябрьского переворота вышли в нашем издательстве в 1997 году. Книга представляет собой дневник отца Серафима, участника этого мероприятия. Волею судеб Божиих, она оказалась единственной публикацией летописи съезда. Полные же его материалы, богатые и весьма актуальные для нашего времени, еще ждут своего исследователя в каких-нибудь архивах.
 
      Отец Серафим комментирует ход съезда, приводит посвященные этому мероприятию статьи из периодической печати того времени, тексты выступлений участников, в том числе и свои. Из книги видно, как игумен Серафим болезнует о судьбе современного ему монашества и о духовном упадке православных обителей. Особенно же отмечает он отступление в монастырях от уставов и законоположений Святых Отцов Православной Церкви. Вместе с тем, он не считает, что ничего изменить нельзя и дело восстановления обителей безнадежно, почему и предлагает вниманию читателей некоторые обсуждавшиеся на Съезде меры, имеющие целью возродить в российских обителях дух Святых Отцов и восстановить монашество в его прежней красоте. Этой теме и были посвящены выступления самого о. Серафима на Первом монашеском съезде, где он полемизирует с еп. Митрофаном Елецким, отстаивая необходимость введения общежития во всех православных обителях России, как мужских, так и женских. С теми же целями по поручению Св. Синода игумен Серафим составил монашеские уставы, которыми предложил воспользоваться современным ему обителям.
 
      Характеризуя в своих «Уставах» положение монастырей его времени, составитель предлагает средства к уврачеванию недостатков, основываясь на отеческих писаниях и опыте известных ему подвижников Православной Церкви. Отец Серафим везде последовательно отстаивает принцип общежития, считая его основой монашеской жизни. Не отрицает он, впрочем, и других форм, в частности, скитской и отшельнической, но при условии самых тесных духовных, административных и экономических связей таких обителей и иноков с общежитиями, к которым они должны быть приписаны.
 
      Отец Серафим – большой знаток отеческих писаний, которые во множестве цитирует в своих «Уставах» и которым придает величайшее значение в духовной жизни. Особенно часты его ссылки на святителя Василия Великого, этого древнего законоположника монашества. Основываясь на древних Отцах, о. Серафим с глубоким уважением относится и к свт. Игнатию (Брянчанинову), многократно цитируя его творения.
 
      В современной России после многих лет безбожия снова возрождаются монастыри; восстают они из руин, практически на пустом месте. Есть только развалины стен, все остальное утрачено. А самое главное – утеряны традиции, прервана живая связь времен. Не везде у истоков возрождения стоят люди, которых Господь сподобил пожить в других обителях, получить там хоть какой-то духовный опыт. Большая часть устроителей нынешних монастырей может пользоваться только книгами, прежде всего, конечно, это должны быть отеческие писания. В таких условиях «Мужской общежительный устав» игумена Серафима может оказать существенную помощь в деле устроения и возрождения монастырей.
 
      Прежде всего для тех, кому Бог благословил подъять на рамена нелегкий труд устроения святых обителей, и предназначено издание «Монастырского мужского общежительного устава». Но оно будет полезно и назидательно и для тех, кто собирается вступить или уже вступил на путь монашеской жизни. Им эта книга поможет понять, в чем состоит монашеская жизнь, как может она видоизменяться в разные времена в разных условиях, в какой зависимости ее содержание находится от ее формы.

2. Чем руководствоваться при выборе устава для обители?

      Выбор устава для новой обители достаточно важен, а в некоторых случаях может оказаться решающим для ее дальнейшей судьбы. Святитель Игнатий (Брянчанинов) говорит: какое направление получит новоначальный в начале своего пути, такого будет придерживаться и всю последующую жизнь. Сказанное относительно одного человека справедливо и для обители в целом. Выбор ее устава в конечном итоге определит характер ее будущих насельников.
 
      Если устав будет слишком строгим, непосильным, его не смогут исполнять. И тогда либо волей-неволей придется что-то менять, либо братия начнут покидать обитель. В некоторых новооткрытых монастырях это уже произошло. Если те, кто впоследствии мог бы послужить Богу в иноческом чине и со временем усовершиться в монашеском житии, не вынесут непосильных тягот и уйдут в мир, виновны в этом будут начальствующие лица, которые не сумели установить в обители разумные порядки и возложили на братий бремена тяжкие и неудобоносимые (Мф. 23; 4).
 
      Если же будет избран слишком вольный устав, в основе которого будет положено не святоотеческое учение, а модернистско-обновленческие взгляды, из обители уйдут все те, кто ищет подлинного монашеского жития. Соберутся же в нее, напротив, люди нерадивые и лукавые, под влиянием коих неопытные новоначальные или насельники, нетвердые в своем произволении, могут тяжко повредиться. Впоследствии такая обитель явится рассадником не только модернистских новшеств, но и прямых ересей, а нравственность ее насельников будет соблазном для мирян и притчей во языцех. К великому сожалению, подобные примеры уже есть.
 
      Составитель монастырского устава непременно должен свободно ориентироваться в отеческих писаниях. В целях составления устава можно воспользоваться прежде всего «Древними иноческими уставами», собранными свт. Феофаном Затворником., а также писаниями преп. Феодора Студита, преп. Иоанна Кассиана Римлянина и других древних Отцов, писавших об общежительном монашестве. Вместе с тем, необходимо учитывать опыт позднейших Отцов, таких, как свт. Игнатий (Брянчанинов), возможно также опыт современных греческих монастырей и тех обителей в России, которые открыты уже не один десяток лет и в которых уже устоялась монашеская жизнь, сложилось братство. Ведь времена меняются, вместе с ними меняются и формы жизни Церкви. Жизнь ставит свои вопросы, и на них необходимо найти правильные ответы, избегая соблазна уклониться от поисков, как бы не замечая перемен.

3. Устав должен предполагать индивидуальный подход

      Необходимо учесть, что уставы древних обителей были ориентированы на духовно сильных иноков. В качестве устава было принято то, что было нормой для преуспевших подвижников. Это должно было и в других насельниках возгревать ревность к стяжанию духовного совершенства. Новоначальные же обязательно имели старцев-руководителей из числа преуспевших братий, которые ни в коем случае не требовали от них механического исполнения всех предписаний устава, а строго индивидуально устанавливали для них правила жизни, учитывая их произволение, здоровье, происхождение, духовные познания, которые новоначальные получили в миру, степень ревности.
 
      Святитель Василий Великий говорит в 19 правиле для общежительных иноков, что нельзя однажды навсегда для всех узаконить одно время, один способ и одну меру в принятии пищи: «В душевных немощах одна мера воздержания – совершенное отчуждение от всего, что ведет к пагубному удовольствию. А в отношении яств – как у каждого своя потребность, соответствующая возрасту, роду занятий и состоянию тела, так и мера и способ употребления пищи различны. Поэтому невозможно подвести под одно правило всех, находящихся в училище благочестия. Но, определив меру воздержания для подвижников здоровых, предоставляем усмотрению настоятелей делать благоразумные перемены в оной, сообразно обстоятельствам каждого, потому что невозможно объять словом потребностей каждого, а только то, что зависит от общего и всецелого учения. Утешение же снедями больного, или утомленного трудными работами, или приготовляющегося к утомлению, например, к путешествию или к другому чему-либо трудному, должны устраивать настоятели по мере нужды, следуя сказавшему, что раздавалось каждому, кому что требовалось (Деян. 2; 45)»..
 
      Медленно, постепенно, с большой осторожностью вели старцы своих учеников к исполнению строгих требований. Это касалось как молитвенных правил, так и уставов постнических, ночных бдений, и вообще охватывало все стороны духовной жизни. Например, преп. Варсонофий Великий благословил новоначальному послушнику, будущему авве Дорофею, при вступлении в монастырь отдать туда не все свое богатство, а оставить себе некое имение, признавая полное нестяжание несвоевременным для него и предполагая, что Дорофей сам откажется от него, когда будет на то воля Божия... А о Симеоне Благоговейном, старце преп. Симеона Нового Богослова, сказано: «В строгости своей старец соблюдал благоразумную меру, заботясь и о том, чтобы его питомец не имел пристрастия даже к строгим подвигам. Для этого иногда назначал ему послушания тяжелые и уничижительные, а иногда – легкие и почетные; иногда усиливал его пост и бдение, а иногда заставлял его принимать пищу досыта и спать вдоволь, всячески приучая его к отречению от своей воли и своеличных собою распоряжений»..
 
      Из письма преп. Нила Синайского, святого пустынника IV века, явствует, что и в его времена в монастырях не только различалась степень поста, но больным дозволялось вкушать даже мясо: «И у вас самих достанет сил каждому из живущих в монастыре вашем дать должные правила. Но поскольку в письме своем вы просили меня сообщить мое мнение о пище, то признаю за лучшее – поскольку телесное сложение бывает различно, и одни больны, а другие здоровы,– установить пищу неодинаковую, соответственно силам каждого лица, и здоровым в удовлетворение потребности предлагать овощи грубые, а немного больным в утешение их – овощи садовые, крайне же изнемогшим и обессиленным в подкрепление сил давать в меру и мяса»...
 
      Жизнь послушника в древних монастырях днем и ночью проходила под строгим наблюдением старца. Брали благословение не только на то, сколько капель воды выпить..., но даже на то, чтобы справить естественную нужду.. Совершение послушником самочинных постов, молитв или бдений было невозможно. За самочинные «подвиги» не слушавших увещаний могли удалить из монастыря. Единственную добродетель насаждали и воспитывали старцы в новоначальном послушнике – всесвятое смирение. Они знали, что в случае преуспеяния в ней все остальное приложится.
 
      При полном отсутствии в наши времена духоносных руководителей вряд ли возможна такая школа послушания. Будет даже неправильно, если современные монастырские духовники попытаются строить свои отношения с послушниками в точности по образцу древних. Тем не менее, индивидуальный подход к каждому новоначальному в отношении исполнения им требований устава должен быть сохранен.
 
      Большинство насельников современного монастыря составляют люди, пришедшие из мира, имеющие весьма поверхностное, сбивчивое представление о монашестве, не имеющие систематического знания святоотеческих писаний или вовсе не слышавшие об их существовании, никогда не бывавшие в монастырях или, в лучшем случае, бывавшие непродолжительное время в строящихся обителях в качестве паломников.