Спецотдел Ноя Бишопа (№4) - Послание из ада (Одержимая)

Это была самая настоящая кровь. Джон ясно ощущал ее железистый запах.

И это была ее кровь. Джон в этом не сомневался. Он своими глазами видел глубокую рану у нее на горле, видел страдание и муку в глазах. Мэгги не издала ни звука, но он ясно видел, что ей очень больно.

Снова положив рубашку на кресло, Джон попятился к двери и так же бесшумно вышел из спальни, осторожно прикрыв за собой дверь. Опустив концентрат в кастрюлю, он засек время и еще раз обошел дом, методично проверяя все, что должно было запираться. Когда он вернулся на кухню, суп был готов. Джон накрыл его крышкой и отправился в гостиную. Там он уселся перед телевизором. По телевизору обещали дождь и ветер. Похоже, подумал Джон, предстоящая ночь будет неспокойной во всех отношениях.

18

Несмотря на то что к вечеру погода сильно испортилась, Дженнифер и Кендра решили не возвращаться в участок, а продолжать поиски Дэвида Робсона. Для начала они зашли в небольшое кафе, чтобы отогреться, перекусить и позвонить Энди и Квентину. Обе были рады, что в деле появилась еще одна ниточка, хотя голос Квентина звучал отнюдь не оптимистично.

– В городе больше полусотни старых черных «Кадиллаков», черт их дери, – сказал он хмуро. – Придется прогнать этот список через компьютер, чтобы установить владельцев, а затем проверить каждого из них. На это тоже уйдет время, а времени-то у нас и нет!

Но Кендра слишком хорошо знала партнера и сразу поняла, что причина его дурного настроения кроется вовсе не в пристрастии жителей Сиэтла к старым машинам.

– Ты не виноват, что Джоуи решил взять расследование в свои руки, – сказала она решительно.

– Я не виноват? – переспросил Квентин. – Тогда чья же это вина?

– Он давно не маленький мальчик, Квентин. Он большой, я бы даже сказала, очень большой мужчина.

Но Квентин не рассмеялся шутке.

– Ему бы и в голову не пришло самому искать насильника, если бы я его не подтолкнул, – сказал он.

– Ты только попросил его найти мерзавца, который заявил, будто похитил Саманту Митчелл, и хотел получить за нее выкуп. Джоуи сделал это. Все остальное – его личная инициатива. Ты ни при чем.

– Бывает инициатива разумная, а бывает… – Квентин вздохнул. – Ладно, будьте там поосторожнее. Не забывайте почаще оглядываться.

– Ты что-то знаешь? – без обиняков спросила Кендра.

– Нет, просто у меня какое-то предчувствие нехорошее, – ответил Квентин.

Он действительно был серьезно обеспокоен, и Кендра встревожилась. Она очень хорошо знала, что такое «предчувствие» применительно к Квентину.

– Мы будем осторожны, обещаю. Двое бродяг, с которыми мы разговаривали часа полтора назад, уверяли, что хорошо знают Дэвида Робсона. Он не уехал из Сиэтла на зиму, а главное, он часто ночует в «Миссии Спасения». Не исключено, что он появится там сегодня.

– Что ж, надеюсь, вам повезет. Все же позванивайте, чтобы мы знали, что у вас все в порядке.

– Обязательно. – Кендра дала отбой и, убрав телефон в сумочку, вкратце пересказала Дженнифер свой разговор с Квентином.

– Похоже, твой партнер немного нервничает, – сказала та.

Кендра кивнула:

– Да. Я почти уверена, что не пройдет и часа, и он сам отправится разыскивать Джоуи.

– Они что, друзья?

– Не знаю. Квентин чувствует себя ответственным за этого парня – может быть, потому, что они знают друг друга с детства.

– Сентиментальный груз прошлого… – глубокомысленно произнесла Дженнифер и отхлебнула кофе. – У каждого из нас есть свои скелеты в шкафу.

– Верно. – Кендра поглядела за окно кафе, где сгущалась сырая мгла, и добавила: – Совсем темно. Думаю, ночлежки уже полнехоньки.

– Дадим этим парням еще несколько минут, а потом нагрянем к ним, пока они еще не спят.

– Согласна.

Когда они вышли из кафе, моросил дождь. Ветер то налетал резкими порывами, то снова успокаивался. Похолодало. На улице было очень уж противно, поэтому Кендра и Дженнифер нисколько не удивились, что в приюте «Миссии Спасения» свободных мест почти не осталось.

– Да, клиентов у нас сегодня больше, чем обычно, – подтвердила Нэнси Фрейзер, которую они застали в ее кабинете. – Я уже отперла спальни второго этажа и велела достать из кладовых все одеяла и раскладушки.

– Мы все еще ищем Дэвида Робсона, – сказала Дженнифер. – Вы не будете против, если мы немного побеседуем с вашими, гм-м… гостями?

– Не буду, если только вы не станете их слишком пугать. Некоторые из наших клиентов недолюбливают полицию, а мне бы не хотелось скандала.

– Не волнуйтесь, мы будем очень осторожны, – улыбнулась Кендра.

– Что ж, в таком случае – пожалуйста… – Нэнси вздохнула. – У нас и так уже были сегодня кое-какие неприятности. Все это, конечно, из-за насильника. Те, кто проводит большую часть времени на улицах, находятся в постоянном напряжении, и им нужна разрядка.

– Но какое отношение имеет Окулист к вашим клиентам? – удивилась Кендра. – Ведь до сих пор он не нападал на бездомных!

– Это верно, – согласилась Фрейзер. – Но две его жертвы были найдены в нашем районе, и женщины напуганы. Что касается мужчин, то они просто устали от того, что на них постоянно косо смотрят. Ведь не секрет, что в последнее время каждый мужчина, который появляется на улице один, вызывает подозрение и страх. Наши клиенты и без того не избалованы добрым к себе отношением. Кроме того, на носу праздники, а погода, как назло, стоит не самая приятная. – Она снова вздохнула: – Каждой из этих причин вполне достаточно, чтобы наш контингент начал волноваться.

Тут кто-то в коридоре громко позвал Нэнси, требуя, чтобы она помогла тащить что-то тяжелое. Извинившись, она вышла, а Дженнифер и Кендра переглянулись.

– Если мы разделимся, дело пойдет быстрее, – предложила Дженнифер, но Кендра покачала головой.

– Может быть, ты и права, – сказала она, – но мне кажется, что нам лучше держаться вместе на случай, если кому-то из клиентов Нэнси вздумается поскандалить.

– Думаешь, если нас будет двое, это кого-то остановит? – Дженнифер усмехнулась. – Хотя вдвоем действительно лучше. Начнем с нижней спальни или со второго этажа?

– Думаю, лучше начать снизу. Во-первых, так мы можем следить за всеми, кто входит и выходит, а во-вторых, нижняя мужская спальня уже полна… – Как раз в это время из мужской комнаты донесся грубый смех и несколько цветистых ругательств, и она добавила: – Похоже, кто-то вопреки правилам все-таки притащил с собой бутылку.

– Больше всего на свете обожаю спорить с пьяными, – заметила Дженнифер, сардонически улыбаясь. – Это мой любимый способ проводить время.

– А вдруг нам повезет и мы сразу найдем Робсона?

– Как бы не так, – мрачно ответила Дженнифер. – Если он вообще сегодня сюда явился, он будет последним, с кем мы заговорим. Закон бутерброда, чуть ли не единственный в своде законов штата Вашингтон, который действительно работает.

Но ее удивлению не было пределов, когда меньше десяти минут спустя они уже знали, где искать Робсона. Один из постояльцев ночлежки сообщил им, что Дэвид отправился в одну из верхних спален.

– Он нами брезгует, вот что! – с оскорбленным видом заявил маленький, щуплый бродяга, от которого за милю несло дешевым виски. – Небось думает, что он лучше нас!

– Вовсе нет, – возразил его сосед, мрачный мужчина неопределенного возраста, густо заросший нечистой, всклокоченной бородой. – Просто Дэйв трус, каких мало. С полчаса назад один парень уронил на пол ботинки, так он подпрыгнул чуть не под потолок!

– Но почему он боится? Кого? – делано удивилась Кендра.

Бородатый усмехнулся:

– Он говорит, за ним гонится призрак, так что вы, леди, лучше его не того… не пугайте!

Дженнифер и Кендра обменялись взглядами, поблагодарили обоих бродяг и вышли из спальни в коридор.

– Я буду очень разочарована, – сказала Дженнифер, – если после всех трудов окажется, что этот Робсон – просто больной.

– Я тебя понимаю, – согласилась Кендра.

Они поднялись по лестнице на второй этаж. По пути им снова встретилась Нэнси Фрейзер, которая объяснила, что если Дэвид Робсон действительно предпочитает хотя бы видимость уединения, он скорее всего находится в одной из маленький спален в глубине дома. Там, добавила Нэнси, еще есть свободные места, поскольку эти комнаты холоднее, затопили только на днях.

В первой из указанных комнат, куда они заглянули, Кендра и Дженнифер обнаружили гиганта почти двухметрового роста, который, вытянувшись на слишком короткой койке и выставив ноги в проход, громко и самозабвенно храпел. Под описание Дэвида Робсона он нисколько не подходил, и будить его они не стали. Вторая комната стояла пустой. И только в третьей, самой маленькой спальне, они обнаружили того, кого искали.

При виде его Дженнифер сразу поняла, почему описание, которое дал ей Терри, было таким расплывчатым. Внешне Дэвид Робсон ничем не отличался от доброй половины мужского населения ночлежки. На вид ему можно было дать и тридцать, и пятьдесят лет. Худой, изможденный, одетый в какие-то драные лохмотья, он, конечно, не вынес бы ночевки под открытым небом при почти нулевой температуре. У него были длинные волосы, взлохмаченная борода с проседью, тяжелые веки и грязно-коричневого оттенка глаза, белки которых были сплошь исчерчены красноватыми прожилками лопнувших сосудов.

Как и подавляющее большинство обитателей ночлежки, Робсон явно чувствовал себя неуютно в присутствии полиции. Увидев жетон Дженнифер, он забился в самый дальний угол кровати и скрючился там, подобрав ноги и прижимая к груди невообразимо грязную и рваную брезентовую сумку на длинном ремне, в которой, по-видимому, хранил свои нехитрые пожитки.

– Я ничего не сделал! – завопил он, как только Дженнифер объяснила ему, кто они такие.

– Я знаю, Дэвид, – ответила она как можно мягче, хотя ей хотелось придушить Робсона, чтобы не орал. – Мы просто хотим задать тебе несколько вопросов. Говорят, несколько недель назад ты видел что-то странное…

При этих ее словах Робсон сделал такое движение, словно собирался вжаться в гладко оштукатуренную стену.

– Я ничего не видел! – быстро пробормотал он. – Кто вам сказал? Впрочем, кто бы это ни был, этот человек врет!

– Это сказал ты сам. – Дженнифер вздохнула. Она уже поняла, что разговорить Робсона будет непросто. – Послушай, Дэвид, тебе ровным счетом ничего не грозит, понимаешь? Обещаю, никто не причинит тебе зла. Мы просто хотим узнать, что ты видел той ночью. Ведь ты ночевал на балконе старого склада, так? И когда ты случайно выглянул в окно, ты увидел – что? – Дженнифер знала, что пока они не в суде, она может задавать любые наводящие вопросы. Все, что угодно, лишь бы заставить Робсона говорить! Она больше не сомневалась: этот грязный бродяга видел что-то такое, что поможет им разоблачить Окулиста.

Робсон сглотнул и издал какой-то утробный писк.

– Я… видел… его! Он шел топить щенков. Я знаю! Теперь он, наверное, уже их утопил и ищет меня!

– Мы не позволим ему причинить тебе зло, – заверила его Дженнифер. – Пока ты с нами, тебе ничто не грозит. Не бойся. Расскажи-ка нам лучше насчет щенков. Он что, нес их в мешке?

Дэвид Робсон судорожно дернул головой.

– Угу. В мешке. Полный мешок маленьких щенков. Он тащил его на плече.

– И ты видел, как они шевелились внутри?

– Да, видел. Бедные маленькие собачки! Он наверняка отрезал им уши и хвосты, потому что шла кровь. Весь мешок был в крови! Он всегда ненавидел собак, а собаки не выносили его. Они отлично знают, кто хороший, а кто плохой. Они разбираются!..

Дженнифер почувствовала, как ее охватывает радостное возбуждение.

– Но ведь это было ночью, – напомнила она. – Как же ты узнал, что это кровь?

– Потому что я видел! – нервно выкрикнул Робсон. – И чувствовал запах!

Он мог каждую минуту сорваться, и Дженнифер попробовала зайти с другой стороны.

– Ну хорошо, ты видел, – поспешно согласилась она. – И даже чувствовал запах. А скажи, на чем он подъехал? Какая у него была машина?

Робсон запустил руку в свою драную сумку и, порывшись там, извлек связку ржавых ключей на металлическом кольце.

– Как вы думаете, мог он потерять эти ключи? – с жаром спросил Робсон, и его глаза лихорадочно заблестели. – Я совершенно уверен – это он их потерял. Когда он придет за мной, я отдам ему ключи, и тогда, быть может, он меня не тронет. Оставит меня в покое, понимаете? Он всегда обожал ключи и всегда таскал с собой огромную связку!

Пока Робсон потрясал у нее перед носом ржавыми ключами, Дженнифер бросила быстрый взгляд на Кендру. Та нахмурилась, и Дженнифер спросила себя, правильные ли вопросы она задает. Впрочем, Робсон явно был не совсем в себе, а с такими типами никогда не знаешь, как лучше спрашивать.

– Так как же насчет машины, Дэвид? – напомнила она. – Может быть, он выронил ключи, когда выходил из машины? Что это была за тачка, Дэйв?

Вместо ответа Робсон снова спрятал ключи в сумку и, запустив в нее уже обе руки, принялся там рыться.

– Где же он? – бормотал он. – Куда он подевался? Я же знаю, он был здесь!..

– Ты видел машину, Дэвид? – снова спросила Джен-нифер.

– Что? А-а, да, видел… Он достал мешок со щенками из багажника.

– Ты сам это видел? Какого цвета была машина?

– Черная. Черная, как адская колесница! И ужасно большая, просто огромная! Что-то вроде «Линкольна».

Дженнифер перевела дух.

– Значит, он достал из багажника мешок и понес в дом. А когда он вышел, мешок был при нем? – задала она следующий вопрос.

– Да, мешок был. Пустой. Он утопил всех щенков и оставил их в доме. Я же уже все объяснил! – закончил он с неожиданным раздражением.

– Извини, Дэвид, я забыла. – Дженнифер попыталась изобразить смирение. – А теперь скажи мне, кто это был. Ведь ты знаешь его, правда?

Дэвид Робсон выпучил глаза.

– Кто?! Мертвец – вот кто! Говорили, будто он умер, но дьявол не умирает! Я знаю – он дьявол. Знаю!.. Один раз я видел, как он на нее смотрел. У него в глазах не было ничего. Ничего. Но почему?! – спросил он с неожиданным жаром. – Объясни, почему у него был такой пустой взгляд?!

– Я не знаю, Дэвид. Быть может, если ты скажешь, кто это был…

– Нет! Если я скажу, он сразу узнает. Он всегда все знает. Я помню, он вечно за всеми следил… и улыбался. Каждый раз, когда я путал кодировку, он всегда догадывался! – Его грязно-коричневые глаза снова забегали из стороны в сторону, и в них были беспокойство, тревога, страх. – Ведь я хороший программист! Очень хороший! И он знал это, но все равно уволил меня!

– Дэвид…

– Вы скажете ему, что я здесь, правда? Вы пришли, чтобы помочь ему разыскать меня!

– Нет-нет, Дэвид, что ты!

Все дальнейшее произошло слишком быстро и совершенно неожиданно. Брезентовая сумка упала на пол, и в руках Робсона как по мановению волшебной палочки появился револьвер. Он сжимал оружие так крепко, что суставы его пальцев побелели от напряжения, но ствол все равно ходил ходуном.

Потом раздался выстрел.

Повинуясь скорее инстинкту, чем разуму, Дженнифер бросилась на Робсона. Краем глаза она уловила позади себя какое-то движение и поняла, что Кендра тоже среагировала. И все равно обе опоздали, да и стояли они слишком далеко. Пробив рукав куртки Дженнифер, пуля отшвырнула Кендру к стене.

Было почти восемь, когда Джон услышал шум воды в душе. Мэгги проснулась, понял он и отправился в кухню, чтобы подогреть суп. Вскоре она действительно вышла из спальни, на ходу расчесывая щеткой влажные волосы.

Несмотря на то что Мэгги проспала подряд несколько часов, она не выглядела отдохнувшей. Под глазами залегли тени, плечи были напряжены, движения – скованы, а на горле по-прежнему виднелась тонкая красная полоска.

– Ради бога, ничего не говори, – устало сказала она, перехватив его взгляд.

– Я ничего не говорю. Ешь. – Он поставил на стол тарелку.

Мэгги посмотрела на него золотисто-карими, чуть раскосыми глазами и села за стол, но Джон видел, что есть ей совсем не хочется.

– Теперь я понимаю, почему ты никогда не заходила в квартиру Кристины после ее смерти, – сказал он. – Потому что она умерла там.

– Да, – просто согласилась Мэгги и, отломив кусочек хлеба, стала медленно жевать. – Я почувствовала предсмертный ужас и боль Кристины даже на расстоянии. Кроме того, я догадывалась, мои способности с каждым днем становятся все острее. – Она нервно повела плечами. – В последнее время, выезжая на место преступления, я стала принимать специальные меры предосторожности, чтобы это не застало меня врасплох, но они не всегда помогали.

– Ты должна была предупредить меня.

– Зачем? Ты бы все равно не поверил.

Джон не стал возражать. Когда Мэгги поела, он подал ей чашку горячего кофе, а сам стал убирать со стола. Мэгги вышла в гостиную. Несколько минут спустя Джон присоединился к ней. Она неподвижно сидела, свернувшись калачиком, в дальнем углу дивана. Мэгги была в черном свободном свитере и темно-зеленых спортивных брюках, и от этого ее кожа казалась светлее, чем обычно, а волосы полыхали точно костер.

Когда Джон осторожно опустился рядом, Мэгги пошевелилась, посмотрела на свои руки и сказала рассеянно:

– Я чувствую себя почти как леди Макбет. Кровь на моих руках. Я все еще чувствую ее запах! – Она спрятала ладони между коленями и повернулась к нему.

– Может быть, тебе лучше снова лечь? – озабоченно поинтересовался Джон.

Мэгги коротко и сухо рассмеялась:

– Нет. Я не хочу оставаться одна. Ты можешь немного посидеть со мной?

– Конечно, могу, но мне кажется, ты совсем не отдохнула.

– Немножко отдохнула. На несколько часов меня, во всяком случае, хватит. Впервые за последние несколько дней я спала спокойно, быть может, потому, что знала – ты здесь и никуда не уйдешь. Кстати, не помню, я тебя поблагодарила?

– За что? За то, что я не ушел? Но я сам хотел остаться с тобой…

– За то, что остался со мной. За то, что вытащил меня из той комнаты. Если бы не ты, я вряд ли бы сумела выбраться оттуда сама.

– Ты должна пообещать мне одну вещь, Мэгги.

– Какую?

– Что никогда больше не будешь ходить в такие места одна.

Она невесело улыбнулась.

– Обещаю: я не буду ходить в такие места одна. Мне было очень страшно.

Джон выбрал бы более сильное слово для описания своих чувств, но сказал только:

– Мне тоже было страшно, Мег.

– Прости. – Она снова разглядывала ладони, словно не смотреть на них было выше ее сил.

– Никакой крови нет, Мэгги.

– Я знаю. – Она уронила руки на колени, но по-прежнему не отрывала от них взгляд.

– Я, – начал Джон, не вполне уверенный, что выбрал самый подходящий момент. – Мне кажется, нам пока не стоит говорить об этих вещах.

Мэгги снова улыбнулась:

– Не стоит так не стоит.

– Я больше не сомневаюсь в твоих способностях, просто… – заторопился Джон.

– …Просто они для тебя непривычны, – закончила она.

– Перестань читать мои мысли! – с деланной веселостью сказал Джон, надеясь придать разговору более легкий характер.

Мэгги снова посмотрела на него.

– Это один из недостатков близкого знакомства с эмпатом, – сказала она. – Ты разочарован?

– Нет, не разочарован, только я ничего подобного не ожидал.

– Я вовсе не хотела читать твои мысли. Извини.

– Я знаю.

Джон нахмурился. Он собирался сказать что-то совсем другое и теперь сам не знал, зачем завел речь о всяких пустяках. Но заговорить о том, о чем ему хотелось, он не решался. Было ясно, что одно неверное слово или неправильно выбранная интонация могут больно ее ранить. К тому же у него пока не было уверенности, что он готов сказать это и тем более что она готова его выслушать. Вот почему Джон испытал некоторое облегчение, когда Мэгги повернулась к экрану телевизора.

– Снова дождь, – проговорила она. – Вечный, бесконечный дождь. Жители Сиэтла не загорают, они…

– …покрываются ржавчиной, – подсказал Джон.

– Все время забываю, что ты здесь вырос. – Мэгги досадливо дернула плечом.

– Между прочим, я подумываю о том, чтобы вернуться сюда насовсем. Как ни странно, в Калифорнии мне очень не хватает дождей.

Словно в ответ на его слова, на крышу обрушился целый водопад грохочущих, холодных капель. Несколько мгновений Мэгги прислушивалась.

– Да, я думаю, мне бы тоже не хватало дождя. Это успокаивает, – сказала она.

Оба замолчали, их молчание было напряженным, тревожным. Чтобы почувствовать это, не нужно было быть эспером. Слишком многое между ними осталось невысказанным.

– Мэгги?

– Давай не будем говорить об этом сейчас, – ответила она. – Ни об этом и ни о чем другом. С каждым из нас произошло слишком много всего, чтобы мы могли быть в чем-то уверены.

На этот раз Джон почти не раздумывал.

– Но я уверен в том, что чувствую, – сказал он, подчеркивая голосом каждое слово. – Я не уверен только в том, что чувствуешь ты. Я хочу сказать… – он тряхнул головой, и Мэгги, поглядев на него, невольно улыбнулась. Сейчас Джон был похож на школьника, впервые отважившегося заговорить с понравившейся девочкой, и поэтому каждое слово имело для него огромное значение.

– Так что же ты хочешь сказать? – спросила она мягко.

– Ты умеешь чувствовать эмоции других людей, Мэгги, ты ощущаешь чужую боль как свою, но остаются ли у тебя силы для себя? Что чувствуешь ты сама?

Этот вопрос удивил и озадачил Мэгги настолько, что она даже растерялась. Потом она поняла, что имел в виду Джон, но решила не уходить от ответа.

– Иногда, – спокойно сказала она, – одной быть проще.

– Но, может быть, это от того, что вокруг тебя слишком много чужих чувств? Ты живешь ими полно и глубоко. И, только оставаясь одна, ты способна обрести покой, ты это хотела сказать?

– Разве это плохо, Джон?..

Он поднял руку и откинул назад упавшую ей на лоб прядь волос. Он снова, как уже было однажды, коснулся ее лица, но не опустил и не отдернул руку. Мэгги была так бледна, что казалось, ее кожа должна быть холодна, как мрамор, и он был поражен, когда почувствовал, какая она горячая.

– Ты сама сделала выбор, и указывать тебе не мое дело, – сказал он, с трудом подбирая слова. – И все-таки мне кажется, что такая жизнь противоестественна. Ты сама говорила, что основным законом вселенной является закон равновесия. Так объясни же, как можешь ты без конца расходовать себя, отдавать другим все силы, сострадание, сочувствие, ничего не получая взамен?

– Все не так просто, – покачала головой Мэгги. Ее взгляд был задумчив, а в изгибе губ появилось что-то трогательное и беззащитное.

– Ты должна не только давать, но и брать!

Мэгги кивнула.

– Да, обычно люди так и поступают. Это справедливо. Но я не знаю, насколько в данный момент я способна на какие-то чувства.

– А если я скажу, что даже малых крох будет достаточно?

– Я тебе просто не поверю. – Она коротко вздохнула. – Впрочем, все это не имеет значения. Если бы ты не был так потрясен тем, что произошло сегодня, ничего бы не было!

– А я уверен, что было бы! – И, не дав Мэгги возразить, Джон привлек ее к себе и поцеловал.

Чуть не с того самого дня, когда Мэгги впервые увидела Джона, она твердо решила: если все будет так, как сейчас, она сумеет его остановить. Казалось бы, что может быть легче: просто сказать «нет», и все. Зачем ей любовник, если и так у нее хватает проблем? Любовь, страсть, даже простое желание – все это могло ей только помешать.

Она была уверена в этом.

Абсолютно уверена.

И все же она ошиблась.

К ее огромному удивлению, кроме страсти и желания, в простом соприкосновении губ были заключены нежность и тепло нормальных человеческих отношений. И ее тело, которое так часто погружалось в чужую боль, отчаянно жаждало этого целительного тепла, а измученный дух стремился к покою. Именно это и предлагал ей сейчас Джон.

В его чувстве не было ни боли, ни страха, ни темноты, и Мэгги испытала странное облегчение от одного только сладостного предчувствия того, что должно было случиться теперь уже совсем скоро.

Она сама не заметила, как оказалась у него на коленях. Ее пальцы ласкали волосы Джона, и она удивилась, какие они густые и мягкие. Потом его пальцы скользнули ей под свитер, и хотя они были прохладными, прикосновение обожгло ее. Мэгги даже вскрикнула от неожиданности и тут же застонала от ощущения блаженства, неземного, райского блаженства, которое казалось ей вдвойне сильным после многих лет скитаний в холодных и мрачных пустынях страданий и страха.

Услышав ее голос, Джон отстранился, но лишь настолько, чтобы заглянуть ей в лицо. Его глаза сделались темно-зелеными, как морская волна, и Мэгги вдруг почувствовала, что не может отвести от них взгляд.

– Дай то, что можешь, Мэгги, – проговорил он, слегка задыхаясь. – Я не прошу большего!

В ответ она коснулась его лица, коснулась осторожно и настойчиво, словно была слепа и не могла видеть иначе, как с помощью пальцев. Впрочем, в каком-то смысле она и была слепа и только теперь прозрела.

– Я знаю, – прошептала она в ответ.

8 ноября, четверг

Как и было обещано в «Новостях», после полуночи дождь еще усилился. Ветер выл, стонал и гремел черепицей на крыше, но Мэгги ничего этого не слышала. В ее освещенной ночником спальне было уютно, тепло и спокойно. О том, что снаружи грохочет самая настоящая осенняя буря, она даже не думала, целиком отдавшись новым ощущениям. Мэгги и в голову не приходило, как приятно просто лежать в постели рядом с кем-то, кто тебе дорог. Это было не просто приятно, а очень приятно. Она была не прочь продлить это ощущение.

Джон, приподнявшись на локте, посмотрел на нее.

– О чем ты молчишь? – спросил он.

Мэгги улыбнулась:

– Просто слушаю дождь. И мечтаю, чтобы ночь продлилась еще немножко.

– Опять этот твой фатализм! – воскликнул Джон с наигранной легкостью.

– Прости. Боюсь, у меня не слишком легкий характер. Утро все равно придет, Джон!

– А за ним придет следующее, а потом еще одно. Утром ничего не кончается, Мэгги.

– Ты так думаешь?

– Да. – Он повернулся и обнял ее одной рукой, а пальцы другой запутались в пушистых рыжих волосах Мэгги. – Я не могу потерять тебя.

Он поцеловал ее, и Мэгги ответила. Ее руки обвились вокруг его шеи, а рот с жадностью прижался к губам. Она смутно подумала: как странно, что Джон так сильно действует на нее. Она знает его всего неделю. Иногда неделя может быть длиннее всей жизни, а знание и время никак не зависят друг от друга.

Они даже не испытывали никакой неловкости. Казалось, каждый из них точно знал, что понравится другому больше всего. Но когда Мэгги проводила пальцами по его спине, вызывая в нем дрожь нового желания, она смутно удивлялась новым ощущениям, которые будило в ней прикосновение к этому незнакомому телу – такому неподатливому, твердому, сильному.

Она догадывалась, что он может быть неутомимым и изобретательным любовником, но не подозревала, что одно только имя, произнесенное вслух, может так сильно действовать на Джона. Каждый раз, когда она была почти уверена, что он не сможет дать ей ничего сверх того, что она уже испытала, Джон дарил ей новую радость.

– Теперь мне совершенно ясно, – пробормотала Мэгги много-много времени спустя после того, как под потолком спальни затих их последний блаженный стон, – что ты не всю свою жизнь создавал финансовую империю.

Джон усмехнулся и крепче прижал ее к себе.

– У каждого мужчины может быть хобби.

– Так я и думала. Тебя можно поздравить. Твоя энергия, напор и решимость не знают себе равных.

– Спасибо. Мне тоже очень понравилось. – Он немного помолчал. – Мэгги…

– Ничего не говори, ладно? – произнесла она совсем тихо.

– Не скажу, – ответил Джон. – Ведь ты, наверное, уже знаешь, правда?

– Просто я не хочу слышать слова. Не сейчас. Потом, когда все закончится. Тогда скажи мне, ладно?

Джон не ответил – только обнял ее крепче, и они еще долго лежали, прислушиваясь к плачу и завываниям ветра за окном.

19

– Может, позвонить Мэгги и Джону? – спросил Энди.

– Не стоит, пусть спят. – Квентин бросил взгляд на большие часы на стене и заерзал в расшатанном кожаном кресле. – Уже почти три. Кроме того, они вряд ли сумеют чем-то помочь.

Энди с сочувствием посмотрел на него.

– Не волнуйся, с Кендрой все будет в порядке. Ты ведь слышал, что сказал врач? Состояние стабильное, противопоказаний для операции нет.

– Тогда почему они так долго возятся? – Квентин бросил еще один взгляд на часы и раздраженно сдвинул брови.

– Обычное дело, – промолвил Энди. – И ничего такого тут нет.

– Да знаю я! – Квентин сморщился. – Знаю! И все равно у меня сердце не на месте.

В комнату вошла Дженнифер.

– Есть какие-нибудь новости? – тут же спросила она.

– Пока нет, – ответил Энди. – Ее все еще оперируют. Что там с Робсоном?

– Он в тюремной больнице. Врач ввел ему сильное успокаивающее, и сейчас он спит. – Она села на диван напротив Квентина. – Боюсь, что в ближайшее время Робсон вряд ли может быть нам чем-то полезен. Когда его привезли в участок, он вообще не мог говорить. Мы проверили его отпечатки и выяснили, что четыре года назад он действительно был ведущим программистом в одной крупной компьютерной фирме здесь, в Сиэтле. Я сразу отправилась туда, но, хотя работа на фирме идет в три смены, все руководство давно разъехалось по домам. Менеджера по персоналу я вытащила из постели. Мне пришлось долго объяснять, что, собственно, мне от него нужно, но в конце концов он все же дал мне список сотрудников, которые работали в фирме одновременно с Робсоном. Осталось сравнить его со списком друзей и знакомых Саманты Митчелл, Тары Джемисон и других жертв.