Клан Кеннеди (№1) - Покоренные страстью

Ранним утром старшая дочь Кеннеди первым делом навестила Дэвида и обнаружила у его постели Дункана. Младшему брату было уже лучше.

— Дункан, — промолвила Тина. — Не думаю, что стоит докладывать Доналу о моих вчерашних похождениях, и зачем упоминать о том, что Дэви был схвачен, раз все остальное прошло прекрасно? Ты же знаешь старшего братца — он начнет читать нам нотации и вспоминать все грехи столетней давности. А кончится тем, что Бесс разревется, слуги переврут все от начала до конца, а Кести с вытянутой физиономией побежит доносить отцу о набеге, как только он вернется.

Дэвид поддержал сестру:

— И правда, план Донала был такой удачный, зачем портить впечатление?

Дункан посмотрел на младших Кеннеди.

— Если ты весь день проведешь в постели, а ты не отправишься флиртовать Бог знает с кем, то я об этом подумаю.

— Мы обещаем выполнять все, что ты скажешь, и не причиним никаких неприятностей, — провозгласила Тина.

— Неприятности — то, ради чего ты на свет появилась, Валентина Кеннеди, и половина Шотландии уже знает об этом, а вторая половина узнает еще до твоего двадцатилетия, — ответил Дункан.

— Зря ты ей так льстишь, — хихикнул Дэви.

С легким сердцем Тина направилась на кухню, где сразу обратилась к красавцу-французу:

— Мсье Бюрк, мне нужна ваша помощь. Я пригласила Патрика Гамильтона сегодня к ужину, надо бы приготовить что-нибудь сверхъестественное, но, пожалуйста, только не из мяса.

Повар хмыкнул:

— Дорогуша, ни один шотландец не уйдет из-за стола, пока ему не подадут баранину.

— Патрик — сын графа Арана, он не такой неотесанный, как наши гости на прошлой неделе.

— Тогда я предлагаю копченую лососину на закуску, а затем — куропаток. Поджарю их с хрустящей корочкой, как ты любишь.

— Ну, не знаю, мужчины едят дичь прямо руками, получится некрасиво.

— Поставим на стол чаши для омовения пальцев и положим салфетки.

— Мсье Бюрк, Патрик не настолько утонченный!

— Завтра возвращается Донал, Давай-ка, детка, я лучше приготовлю седло барашка. Тебе ведь надо, чтобы брат был в хорошем настроении?

Тина знала, что повар ни за что не выдаст их секрета.

— А помните, мсье, в прошлый раз Гамильтон просто объедался вашим паштетом? Может, снова подадите это блюдо?

Француз игриво посмотрел на девушку.

— Только будь осторожна, это кушанье прибавит молодому человеку резвости!

— О-ля-ля, вы обещаете? — рассмеялась Тина.

Рэм Дуглас не поверил бы ни слову никого из Гамильтонов, но ему пришлось довольствоваться беседой со стражником у ворот. Тот заявил, что сейчас он — самая важная персона в Ланарке. Патрик отправился в Эйр, где на борту королевского флагмана дожидался его отец, младшие сыновья графа Арана охраняют границу, а остальные родственники находятся в фамильном замке, что гораздо севернее.

Вдобавок, соперничество между кланами было таким сильным, что ни один из Гамильтонов не усидел бы в замке, видя беззащитного Дугласа всего только с полудюжиной охраны.

По пути домой Рэм обдумывал, кто еще, кроме ближайших соседей, мог угнать его скот. Англичане не заходили так далеко на север, к тому же на границе всегда стоят патрули. Ну что ж, вскоре он все узнает от мальчишки в подземелье. Дуглас никогда всерьез не собирался вешать узника, но устроить тому хорошую трепку не помешало бы. Его мысли перескочили на красавицу, находившуюся в замке. При одном воспоминании о ней возбуждение охватило Рэма. Может, она видела его в таборе и теперь пытается завлечь? Женщины обычно кидались ему на шею, узнав, что перед ними богатый могущественный Дуглас. История с потерей памяти была, конечно, розыгрышем. Рэм улыбнулся: все это женские штучки, но он подыграет прелестнице, а потом затащит ее в кровать. При мысли о том, как он будет раздевать пленницу, у Дугласа пересохло во рту. Никогда раньше он не замечал, что кружевное белье, одновременно и скрывающее, и выставляющее напоказ женское тело, может быть таким обольстительным.

В зале крепости головорезы Дугласа робко переминались с ноги на ногу.

— Бог ты мой, вас обвел вокруг пальца младенец! Может, вы еще дали ему лошадь и снабдили провизией на дорожку?

Братья Рэма ухватились за свои кружни, хорошо зная его привычку в ярости сметать все со стола.

— Он тяжело ранил Логана, — защищался Гэвин. — Хитрый оказался дьяволенок.

— Вы даже не обыскали его, — продолжал Рэм. — Выпивоха и то охранял бы лучше! Меня просто тошнит от вас! Ужин на двоих принесете в комнату. Где девушка? — спросил он Полина.

— Столкнувшись с нашим гостеприимством, сбежала, спасая свою честь, — язвительно ответил тот.

Гэвин попытался развеять напряжение легкомысленным тоном:

— Должно быть, узнав, что попала в лапы к этим мерзким Дугласам, она сразу пришла в себя и смылась!

Камерон предложил Рэму:

— Давай-ка, я плесну тебе виски.

— Убирайся, — ответил тот, забирая у брата кувшин. — Сегодня я за себя не ручаюсь.

В комнате он сбросил куртку и, налив виски в первый попавшийся под руку бокал, сделал огромный глоток. Огненная жидкость обожгла горло и разлилась теплом в груди. Черный Дуглас застыл, глядя в пламя камина. Волкодав сидел рядом, привалившись к ноге хозяина. С жалобным поскуливанием Выпивоха толкнул Рэма лапой.

— Ну ладно, не вой, — ответил тот и, поднявшись, скинул рубашку. Как по сигналу, пес поднялся на задние лапы, положив передние на плечи мужчины. Человек и зверь смотрели в глаза друг другу, а затем покатились по полу, и каждый пытался уложить другого на лопатки. Рэм схватил волкодава за шкуру и удерживал его на полу, но пес, лягаясь и кусаясь, освободился и оказался сверху. Он немедленно принялся облизывать хозяину лицо и подставлять брюхо, чтобы его почесали. Дуглас, смеясь, возился с Выпивохой, когда раздался стук в дверь, это слуга принес ужин. Морда собаки немедленно приняла угрожающее выражение, от щенячьей беззаботности не осталось и следа. Рэм вздохнул, увидев приборы на двоих, и поставил вторую тарелку на пол для волкодава.

— Пусть все бабы отправляются к черту, особенно рыжие, — пробормотал он, занявшись мясом и виски. Через два часа, устав следить за отблесками огня на серебристой шерсти зверя, владелец замка закрыл глаза.

Сон не заставил себя ждать. Дуглас возвращался домой верхом после объезда границы. Мужчина не чувствовал усталости, его охватило ожидание чего-то невыразимо притягательного и манящего. Это была она, с радостным лицом, в облаке огненных кудрей, бежавшая ему навстречу. Рэм был счастлив — его женщина, его красавица ждала его, она смеялась и обнимала Дугласа, принимая и возвращая поцелуи. Он нес ее в кровать, чувствуя, что сейчас взорвется от возбуждения. Нетерпеливой рукой Черный Дуглас срывал прекрасное белье, обнаруживая новые, все более сексуальные, прозрачные детали туалета. Наконец, чувствуя благоухание ее шелковистой кожи, он прохрипел:

— Я знаю, кто ты.

— Кто?

— Ты — моя женщина! — выкрикнул он, готовый утонуть в глубинах этого великолепного тела.

Внезапно дверь распахнулась, и красавец-цыган появился в комнате.

— Я был ее первым мужчиной! — Юноша, такой же смуглый и обнаженный, как Рэм, держал в руке нож.

Владелец замка выхватил из-под груды одежды кинжал.

— Может, ты и был первым, но последним буду я, — произнес Дуглас, нанося удар, и почувствовал что-то мокрое и горячее на своей ладони. Он открыл глаза. Оказалось, это Выпивоха лизал руку хозяина. Черный Рэм угрюмо усмехнулся. Удастся ли снова заснуть и увидеть ее во сне? Голос девушки прозвучал у него в ушах: «По крайней мере, у вас есть чувство юмора».

На следующий день, однако, чувство юмора совсем изменило Дугласу. Обычно он легко переносил большие дозы алкоголя, но этим утром его голову словно сжимали в тисках. И все же одно стало ясным — побег мальчишки и рыжая колдунья были как-то связаны между собой. Ослеп он, что ли, от ее красоты? Мог бы догадаться обо всем еще там, в зарослях, где обнаружил эту притворщицу. Она их всех обвела вокруг пальца и выставила дураками, а прежде всего его самого. Злоба душила Рэма при мысли, что женщина одержала над ним верх. Облик цыгана из сна всплыл перед его мысленным взором, и лицо Дугласа исказилось. В одном он был твердо уверен: завтра, еще до захода солнца, он узнает ее имя.

Глава 7

Донал прибыл в Дун в прекрасном расположении духа. Теперь у него имелось собственное хозяйство, которое при следующем набеге можно будет пополнить стадами молочных коров и круторогих овец. Оставалось уговорить отца уступить ему замок Кеннеди в Вигтауне. Такое жилище больше подойдет для невесты, особенно если она — дочь Кэмпбелла, могущественного графа Аргайла. А та толстушка, что сегодня согревала постель Донала в Киркудбрайте, пусть там и остается. Чем больше расстояние между женой и любовницей, тем лучше.

На рассвете Рэм Дуглас повел своего коня Бандита на реку. Он снял с жеребца уздечку и кинулся вместе с ним в ледяную воду. Надо было успокоить взбудораженные чувства и освежить голову.

За обедом братья внимательно наблюдали за Рэмом, они знали, что старший Дуглас — человек действия и никогда не оставит без возмездия зло, причиненное клану.

После обеда, находясь в своей комнате, он снял со стены любимое оружие, тщательно начистил и наточил его. Это был широкий, мощный обоюдоострый палаш. Затем наступила очередь кинжала с тяжелой серебряной рукояткой в форме головы круторогого барана. Обнаженный, Рэмсей стоял перед зеркалом, решая, что надеть. Его руки, ноги и грудь покрывали густые черные волосы, и в черное он обычно одевался с головы до ног. В сочетании со смуглым лицом и длинной шевелюрой такой наряд придавал старшему Дугласу еще более устрашающий вид. Сегодня, однако, он выбрал цвета клана. Короткий килт в темно-зеленую и синюю клетку открывал мускулистые ноги мужчины, а плед, наброшенный на одно плечо, скрепляла застежка с гербом Дугласов — кровоточащим сердцем. Палаш и кинжал дополняли костюм горца.

Невидимая для простого смертного, еще одна пара глаз следила за отражением в зеркале. Александр Дуглас с беспокойством наблюдал за кузеном. Сейчас тот выглядел совершенно так же, как его дикие предки, и только тонкий налет цивилизованности скрывал звериную, природную сущность мужчины. Призрак опасался, что Черным Рэмом овладеет роковая для шотландцев междоусобная ненависть. Казалось, даже стены здесь были пропитаны злобой и враждой между членами одного клана, одной семьи, не говоря уж о чужаках. Кровь и горе давно поселились в Грозном замке, а матери пугали своих детишек Черным Дугласом, когда надо было прибегнуть к крайним мерам. Рэм приходился племянником всесильному Арчибальду Дугласу, графу Ангусу, любимым занятием которого было собственноручно вешать нарушителей закона. При появлении этого палача в облике графа дороги мгновенно пустели.

Когда Зара увидела Рэма, галопом въезжающего в табор, ее сердце заколотилось. Неужели он так хотел ее, что не стал дожидаться ночи? Она подбежала к всаднику, жадно охватывая взглядом его ноги, грудь, темное лицо. Глаза цыганки сияли.

— Мой господин оказал мне большую честь, приехав ко мне дотемна.

— У тебя есть то, что мне надо, я за этим и явился, — ответил он.

Зара с гордостью провела Дугласа к своему фургончику, сочувственно поглядывая на других цыганок, занятых приготовлением пищи. Она задирала нос даже больше, чем в тот день, когда уложила с собой в постель Джеймса Стюарта, короля Шотландии[11].

Рэм остановился, увидев молодого цыгана, который вел с реки лошадей. Мужчины разглядывали друг друга с ничего не выражающими лицами, но каждый в глубине души бросал вызов сопернику и чувствовал ответную враждебность. С каким наслаждением Рэмсей приставил бы нож к горлу цыгана, требуя назвать имя девушки. Но он знал, что получит его от Зары, и незачем было расходовать ярость на парня, если ждут более опасные враги. Когда-нибудь они еще сойдутся с этим красавцем, и тогда одному из них не миновать смерти.

Пустив Бандита пастись среди густой сочной травы, Дуглас поднялся по ступенькам в жилище Зары. Большую часть фургона занимала постель, и, когда глаза Рэма привыкли к темноте, он увидел, что цыганка уже лежит на покрывалах.

— Зажги лампу, — попросила она, и вскоре красные отблески заиграли на жестких чертах лица и широких плечах ее любовника. Проворными пальцами Зара расстегнула верхнюю часть наряда, и глазам мужчины открылись крепкие круглые груди, такие же искушающие, как яблоки в райском саду. Широко раскинув ноги, цыганка медленно, дюйм за дюймом, поднимала подол своей красной юбки, пока не оказалась обнаженной до пояса. Она с восторгом заметила, что Черный Дуглас не остался равнодушным к этому зрелищу и складки его килта тоже поднимаются. Любовники сбросили с себя всю одежду. Один только вид могучего, жилистого тела Дугласа пробуждал такое неистовое, почти болезненное желание в цыганке, что ей хотелось кричать. Взгляд Зары застыл между ног Рэма, наблюдая мощь мужского естества. Она придвинулась ближе, дразня и лаская его теплым легким дыханием, призывая и отдаваясь грубой силе. Губы молодой любовницы приоткрылись.

— Этого хотел мой господин? — спросила она.

— Нет. — Рэм рывком поднял ее на ноги, затем очень осторожно начал расстегивать серьгу, продетую у нее между бедер. Цыганка застонала от его прикосновений, чувствуя, как пальцы мужчины раздвигают крошечные завитки волос и высвобождают ее плоть. Дуглас приподнял женщину так, чтобы она смогла обвить ногами его талию, и кончиком языка прикоснулся к ее губам. Теперь он ласкал ее везде, возбуждая все больше с каждым движением. Мужчина жестко и глубоко целовал послушный рот Зары, потом, внезапно оторвавшись, спросил:

— Этот цыган — твой брат?

Ей потребовалось несколько секунд, чтобы отвлечься от своих ощущений.

— Нет, Хит мне не брат.

— Может быть, любовник?

Ей не хотелось сейчас разговаривать.

— Нет, нет, не беспокойся, мой повелитель, он не испытывает ко мне никакого желания.

— Должно быть, предпочитает рыжих, — заметил Рэм, и тут Зара все поняла. Ну что ж, он получит то, к чему стремится, но не сразу и только сполна заплатив.

Выпрямив стройные смуглые ноги, цыганка сказала:

— Я ведь уже говорила, что не знаю ее имени.

Черный Рэм улыбнулся про себя, подумав, что непременно добьется своего и вырвет у любовницы этот секрет. Теперь он лежал на кровати, притянув Зару к своей груди, и ласкал ее горячее, влажное лоно, не проникая внутрь. Она попыталась рукой направить его, но он задержал ее, продолжая нежно массировать и сжимать складки плоти.

— Я правда не знаю ее имени, — упрямо прошептала женщина.

— Тихо, — зажимая ей рот поцелуем, пробормотал Рэм.

Он перевернул ее на спину и обхватил ее ноги своими.

Не в силах переносить дольше эту пытку, цыганка проговорила:

— Кажется, ее зовут Тина.

Вознаграждение последовало немедленно. Поднявшись на руках, любовник трижды глубоко проник внутрь нее, и Зара вскрикнула от наслаждения.

Вдруг Дуглас отодвинулся и произнес:

— Давай выйдем наружу, уже стемнело. В этом фургончике я чувствую себя, как в западне.

Зара понимала, что любовник ведет с ней жестокую игру. Проклятый лорд возбуждал ее до такой степени, что она продала бы ему и свою душу. Завернувшись в шаль, цыганка выскользнула из дверей. Рэм следовал за ней обнаженный. Ему нравилось ходить без одежды, и он не чувствовал при этом своей незащищенности или стыда. И в естественности такого поведения тоже скрывалась животная суть Черного Дугласа.

На берегу реки любовник уложил Зару в высокую мягкую траву, продолжая ласкать самые нежные участии ее тела. Напряжение нарастало, пока не сделалось невыносимым.

— Она живет на западе отсюда, — выдохнула цыганка.

Его пальцы скользнули от затвердевшего соска через живот женщины к набухшему бутону между ее ног, нежно сжимая его. Рука Зары ответила Дугласу тем же, сдвигая кожу на его мощном орудии. Она умела довести мужчину до беспамятства, зная, как доставить неописуемое наслаждение и заставить молить о пощаде. Цыганка выгнулась навстречу глубоким проникающим движениям Рэма, она уже перестала что-либо соображать, когда он снова остановился и произнес:

— Милая, ты знаешь, в фургончике все-таки было лучше.

Зара почувствовала, что сейчас сойдет с ума, Дуглас доводил ее до самых вершин, только чтобы снова сбросить вниз. Она сдалась.

— Леди Валентина Кеннеди! — выкрикнула женщина, и любовник грубо вошел в нее, зная точно, когда она достигнет пика. Затем терпеливо дождался ее возвращения.

Вместе со способностью воспринимать окружающее к цыганке пришла мысль, что Рэмсей сам так и не испытал высшего наслаждения. Но Зара знала, что он и не хотел сейчас удовлетворения, и она стала ему не нужна после того, как назвала имя. Рэм отнес женщину в повозку, положил на постель, оделся и, не произнеся ни слова, ушел.

Проклятые Кеннеди! На западе жили более двух дюжин землевладельцев с такой фамилией. Ну что ж, вся их шайка еще пожалеет о случившемся. Его мысли обратились к девушке. Так вот какая она, Огненная Тика Кеннеди. Он мог бы догадаться. Хотя трудно было предположить, что это прелестное дикое создание, без сопровождения разгуливающее по окрестностям замка и даже по цыганскому табору, окажется леди благородного происхождения. Она, конечно, уже давно не девственница, ведь об этой конфетке слагались почти легенды. Дуглас слышал ее имя при дворе, и от своих знакомых Гордонов и Кэмпбеллов, на границе и в горах, в Глазго, Эдинбурге и Стерлинге. Везде, где заходил, разговор о красивых, желанных женщинах, о тех, из кого вышли бы великолепные любовницы, — везде упоминали Огненную Тину. Он сжал зубы — это была просто еще одна сучка из клана Кеннеди.

Глава 8

Ужин в замке Дун проходил в атмосфере полного благодушия. Донал, довольный собой, каждый раз проходя мимо Дункана, хлопал брата по спине. Дункан радовался, что последовал совету Тины и скрыл от Донала последствия набега. Дэвид был счастлив: рука почти зажила, а шрам, оставшийся от ожога, поведает младшим поколениям о его героических подвигах. Бесс тихо смеялась, глядя на миролюбиво настроенных братьев и поправляя платье, которое Тина помогла ей выбрать к сегодняшнему ужину. Ада сияла по поводу того, что лорд Гамильтон прибыл вместе со своим помощником, таким же галантным и обходительным, как он сам, и что-то уж очень похожим на графа Арана. Кести осчастливил тот факт, что мсье Бюрк разглядывал ее сегодня по меньшей мере в течение минуты. Должно быть, это произошло благодаря накладной груди, которую гувернантка смело выпячивала, не замечая, что одна из подушечек сползла за спину.

Леди Валентина Кеннеди была более чем довольна, ведь Патрик Гамильтон весь вечер не сводил с нее своих темно-синих глаз. Он проявил себя внимательным остроумным собеседником и казался явно очарованным. Они и раньше при встречах обменивались взглядами, остротами и легкими поцелуями, но Тина никогда не выделяла младшего Гамильтона из длинной череды ее обожателей. Сегодня все изменилось — сам воздух, казалось, наполняли флюиды любовной игры, первые признаки сближения. Братья вели себя дружелюбно по отношению к наследнику Арана. Но самым лучшим, конечно, было то, что Роб Кеннеди с супругой находились далеко отсюда.

Кушанья отличались изысканностью, вино и виски лились рекой. Романтический вечер близился к концу, в черном бархатном небе зажглись луна и звезды, в воздухе разносилось благоухание цветов.

Тина повела Патрика полюбоваться ночным морем с парапета замка, но молодей наследник был раздосадован тем, что их сопровождала Ада. Гамильтон стоял очень близко от девушки и почувствовал запах ее духов, когда она повела рукой в сторону моря.

— Этот вид всегда разный — приливы и отливы, туман — все красиво по-своему.

— Прекрасно… Просто дыхание захватывает, — прошептал Патрик Тине на ухо, обнимая ее за талию.

Ада подошла ближе, и он замер, ожидая услышать замечание. Но вместо этого гувернантка предложила:

— Валентина, почему бы тебе не пригласить лорда Гамильтона в сад. Персиковые деревья уже все в цвету, чудесное зрелище. — Она улыбнулась Патрику. — Мой господин, если вы пришлете сюда своего помощника, я смогу развлечь его и следующие два часа не покажутся ему бесконечно долгими.

Молодой человек чуть не расцеловал Аду — итак, она позволяет ему провести два часа наедине со своей воспитанницей! Тина дразняще улыбнулась лорду, убирая его руку со своей талии. После краткой беседы с помощником Патрик отправился за девушкой в сад.

Цветущие деревья купались в бледном лунном свете, а шелковое платье Тины казалось самым крупным цветком.

— Какой прекрасный вечер, — произнес наследник Арана. — Вы позволите мне еще когда-нибудь навестить вас?

Тина пожала плечиком.

— Может быть.

Он подошел ближе.

— А если я приглашу вас в Ланарк, вы приедете?

— Вероятно.

«Ну что ж, если она еще раз так ответит, будет превосходно», — решил юноша и задал волнующий вопрос:

— А если я поцелую вас, вы ответите мне тем же?

Губы девушки сложились в смешную гримаску.

— Возможно.

Положив руки ей на талию, Патрин притянул Тину к себе. Ее запах кружил ему голову, он был взволнован и возбужден с того момента, как они остались вдвоем. Молодой лорд нежно, едва касаясь, поцеловал девушку. Он слышал учащенное биение своего сердца, ощущал, как ее рот слегка приоткрылся под его губами. Оторвавшись, Патрик хрипло прошептал:

— Дорогая, когда вы говорите «может быть», вы всегда подразумеваете «да»?

— Наверное, — игриво ответила Тина, выскальзывая из его рук.

Гамильтон снова поймал ее в объятия, прижав так, чтобы она почувствовала его возбуждение.

— Проказница, ты же знаешь, что делаешь со мной?

— А что? — с невинным личиком спросила девушка.

Патрик был опытен в обращении с женщинами, но он всегда придерживался строгих правил с незамужними леди. Однако Огненная Тина сводила лорда с ума, как никакая другая представительница слабого пола, независимо от происхождения.

— Ты дразнишь меня, — прошептал он Тине на ухо.

— И у меня это хорошо получается? — прозвучал жестокий вопрос.

— Великолепно! Думаю, в этом у тебя большой опыт. Говорят, ты отклонила шесть предложений?

Огонек рассмеялась в красивое лицо молодого лорда.

— Шесть предложений руки и сердца и еще огромное количество других, непристойных предложений.

Гамильтон перевел дыхание, она явно к нему неравнодушна, но, пожалуй, не позволит ничего лишнего.

— Ты знаешь, чем привлечь мужчин. А отклоняя предложения, привлекаешь их еще больше.

— Вовсе нет, Патрик, я действительно не хотела за них замуж.

Одной рукой он обнял Тину, другой взял за подбородок, заставляя смотреть себе прямо в глаза.

— А как насчет меня?

— Знаешь, мне тан уютно в твоих руках.

— Смогу ли я превратить леди Кеннеди в леди Гамильтон?

— Патрик, я буду честна с тобой. Отец знает о моем нежелании выходить замуж, но настаивает. Пока выбор за мной. Иначе меня насильно обвенчают, а с кем — решат Арчибальд Кеннеди или король.

Наследник Арана подумал, что сейчас держит в объятиях самую красивую девушку, которая, как он чувствовал, обладала еще одним немаловажным качеством — она наверняка не будет стесняться в постели. Больше всего на свете он хотел бы открыть для нее все секреты секса.

— Милая, ты пытаешься сказать, что остановила свой выбор на мне?

— Я пытаюсь объяснить, что не спешу замуж. Но, может быть, мне понравится, чтобы ты за мной поухаживал, а уж потом мы смогли бы обвенчаться. Говорят, это ведет к счастливому браку.

Патрик со стоном накрыл ее губы своими.

— Тина, неужели мне придется ждать так долго?

Охранник у замка Дун увидел одинокого всадника и поднял решетку ворот, смеясь про себя при мысли, что пожаловал еще один жених для Валентины. При свете факела он заметил, что гость темноволос и в темной одежде, и решил, что это или Кэмпбелл, или Гордон. Интересно посмотреть на лицо незадачливого поклонника, когда тот узнает, что место уже занято.

Рэм Дуглас с холодной решимостью проехал по мосту, затем надежно привязал Бандита и хозяйской походной вошел в замок. Слуги расступились, пропуская его в зал.

— Донал Кеннеди! — Голос Рэма прозвучал уверенно и твердо.

Донал поднял глаза от кружки, и Черный Дуглас увидел перед собой коренастого рыжебородого противника. Старший брат Тины с удивлением уставился на владельца угнанного скота. Бог ты мой, как он догадался? Оружие лежало рядом, но Донал тан и не успел до него дотянуться. Обеими руками Рэм поднял свой палаш и обрушил его плоской стороной на рыжую голову. Старший Кеннеди свалился замертво.

Дункан, выйдя из кухни, не поверил своим глазам. Он узнал Черного Дугласа со спины и с кинжалом в руке бросился вперед. Рэмсею не потребовалось даже оборачиваться, чтобы отразить эту атаку. Его локоть погрузился в живот Дункана, опрокидывая того, а затем тяжелая рукоятка кинжала ударила младшего Кеннеди в челюсть. Кровь была повсюду.

Дэви на верхнем этаже замка бренчал на лютне, когда услышал шум. Решив, что Донал, перепившись, затеял драку с Гамильтоном, и не желая пропустить такого зрелища, мальчишка, перескакивая через ступеньки, сбежал в зал. При виде Рэма его лицо посерело. Незваный гость выхватил лютню из рук Дэвида и шварк-нул ее об стенку. Деревянная дека инструмента отлетела, а грифом с остатками струн Рэм съездил мальчишку по шее.

Несмотря на разбитый рот, Дункану удалось позвать на помощь, и теперь рыжие Кеннеди сбегались со всех сторон. Одной рукой Дуглас схватил Дэви, другой размахивал палашом. Никто не смел приблизиться к нему. Время для нападения было выбрано исключительно удачно, тан как все члены семейства уже успели напиться и не могли противостоять натиску. Голос Рэма прогремел по всему замну:

— Верните мой скот, или я не ручаюсь за последствия! А если хотите грабежа, то вы его получите!

Направляясь в замок, он собирался вновь захватить мальчишку заложником и потребовать за него выкуп, но сейчас презрение охватило его. Дугласу были противны эти трусы, совершающие набег и знающие, что обвинение падет на другой клан. Он отшвырнул младшего Кеннеди прочь, бесстрастно наблюдая, как тот, ударившись головой о камин, сползает на пол.

Рэмсей отвернулся и направился к выходу, разочарованный тем, что здесь для него не нашлось достойного противника. За распахнутой дверью послышался чарующий женский смех, там целовалась какая-то парочка. Пропуская ее в замок, Дуглас столкнулся взглядом с Патриком Гамильтоном.

— Погляди-ка! Как здорово снюхались паршивые Гамильтоны и подлые Кеннеди! — Рэм сплюнул на пол.

Патрик не понял, о чем говорит Рэм, но это не имело значения. Слова мало что могли изменить в отношениях двух враждебных кланов — Дугласов и Гамильтонов. Вековечная злоба разделяла их, злоба, вызванная соперничеством, честолюбием, борьбой за власть между графами Ангусом и Араном. Даже король никогда не отправлял их на охрану границы вместе, однако постоянно пытался если не подружить, то хотя бы заставить заключить временное перемирие.

— Как ты смеешь, хам, мужлан неотесанный, так вести себя в присутствии леди? — доставая шпагу, процедил Гамильтон.

— Смотри не задохнись от праведного гнева, — посоветовал ему Рэм. — И присоединяйся к своим отважным дружкам, я просто весь дрожу после знакомства с ними.

Гамильтон недоверчиво огляделся.

— Где твои люди?

— Я пришел один.

— Ничтожный хвастун, меня блевать тянет от одного твоего вида!

— Ну что ж, блюй, покажи, что у тебя есть еще внутри, кроме дерьма!

— Господи, благодарю тебя, что дал мне возможность избавить мир хоть от одного вонючего Дугласа, — рычал Гамильтон.

— Вшивый ублюдок! — выплюнул в ответ Рэмсей.

Валентина вошла в зал следом за двумя смертельными врагами и первым делом подбежала к Доналу, считая его убитым. Увидев, что старший брат просто без сознания, она с горечью подумала, что тот допился до беспамятства как раз тогда, когда замку требовался защитник. Окровавленный Дункан пытался зажать пораненную артерию, у Дэви тоже хлестала кровь из раны на голове. Тина бросилась к младшему брату, но тот, защищая свою честь, грубо приказал ей убираться. Тина дико огляделась по сторонам, не понимая, почему члены клана и слуги ничего не делают, только стоят, разинув рты, и слушают, как Гамильтон и Дуглас обмениваются оскорблениями. Сердце девушки колотилось, но она не испытывала страха — только волнение при виде схватки. Противники описывали круги по комнате. Высокий и стройный, элегантно одетый Патрик двигался с грацией леопарда, и острие его шпаги таило смертельную опасность. Она перевела взгляд на Черного Рэма. Его клетчатая накидка не скрывала, а скорее обнажала мощный мускулистый торс. Ниже ростом, чем Патрик, Дуглас был намного шире него в плечах. Тина почувствовала смущение от того, что наслаждалась зрелищем поединка, но потом она заметила улыбки на лицах обоих мужчин и поняла, что их тоже радует возможность испытать себя. Когда соперники сошлись, у нее перехватило дыхание, но вместо вида крови перед ней развернулась другая картина. Палаш Дугласа выбил шпагу из рук Гамильтона, и та, сверкнув в воздухе, приземлилась в левую ладонь его противника.

Безоружный Патрик сорвал с себя камзол.

— Продолжим на кулаках!

Но Рэм знал, что, стоит ему выпустить из рук оружие, как Кеннеди навалятся на него всей толпой. Убрав свой палаш, он взмахнул шпагой перед носом молодого лорда:

— Мало того, что ты сам воруешь мой скот, ты еще и науськиваешь на это Кеннеди, клюнув на их рыжую сучку!

Тика попыталась оправдать Патрика, но мужчины не обратили на нее никакого внимания. Одним легким движением Дуглас разрезал белую рубашку противника и острием шпаги вырезал кровавую букву «Д» на его груди.

— Свинья! — выкрикнула Тина. — Ты просто мстишь за то, что я перехитрила тебя. Как ты узнал мое имя?