Клан Кеннеди (№1) - Покоренные страстью

— Слишком много веселья было? — спросила Тина.

— Слишком много виски! Отравляет все внутренности вкупе с мозгами. Неудивительно, что шотландцы так туго соображают!

Дункан пинком открыл дверь.

— Когда же мы будем жрать? И где этот чертов подавальщик с пивом?

Дверь с грохотом захлопнулась. Мсье Бюрк вытаращил глаза.

— Случилось что-то очень серьезное. Дункан — самый спокойный из всех Кеннеди.

— Прошлой ночью они совершили набег, — выболтала секрет Тина.

— Но это бы только улучшило его настроение. Набеги — любимое занятие твоих братьев.

— А я думала, что посещение проституток.

— Это у французов, детка, — покачал головой повар.

Стянув со стола свежеиспеченную булочку, Тина пообещала:

— Непременно выясню, что так разозлило Дункана.

Войдя в зал, девушка спросила брата:

— Где Донал?

— В Киркудбрайте, — коротко ответил тот.

— Дай-ка подумать… Значит, Эндрю отправился в Кэррик, а Каллум в Ньюарк. Вы разделили добычу и угнали скот в разные стороны. Дункан, это блестящий план! — улыбнулась она. — Отчего же ты злишься?

— Дэви, — мрачно пробормотал Дункан.

— Что, Дэви? Увязался за вами, несмотря на запрет?

— Мы сами взяли с собой этого сопляка.

У Тины перехватило горло.

— Где он?

Дункан взорвался:

— Почему ты всегда суешь нос в мужские дела?

— Он ранен?

— Он пропал!

— Пропал?

— Прекрати повторять за мной, как чокнутый попугай!

— Отправляйтесь и найдите его! Или я сама поеду!

— Да мы искали, где могли. Думаю, он пойман.

— Так потребуйте его возвращения, скажите, что разнесете их замок, камня на камне не оставите! У кого наш мальчик?

Несколько секунд Дункан, казалось, не мог выговорить имя. Потом произнес:

— У Дугласов.

— У Черного Рэма? — Вся краска отхлынула от лица Тины, ее губы задрожали.

Никто из Кеннеди не смел посмотреть девушке в глаза.

— Вы понимаете, что натворили? Бросать вызов самим Дугласам! — хрипло произнесла она. — Боже мой, как можно было так рисковать? Девиз Кеннеди — «Думай о последствиях», вы что, забыли его?

— Вся вина падет на Гамильтонов.

Высокомерное лицо Патрика Гамильтона мелькнуло перед ее глазами, и, застонав, Тина беспомощно опустилась на стул:

— Но ведь у них Дэвид.

— Он не похож на Кеннеди, и, если будет держать язык за зубами, никто не догадается о нашем участии.

— Но он еще маленький! — вскричала Огонек. — Вы же знаете, какие жестокие ублюдки эти Дугласы. Они будут пытать его. Господи, Дункан, сделай хоть что-нибудь!

— Подождем Донала. Сегодня ничего нельзя предпринять. Дэви не выдаст. Если мы не проявим осторожность, этот набег принесет нам больше горя, чем выгоды.

Весь день Тина провела на стене замка, вглядываясь вдаль и тщетно пытаясь обнаружить на горизонте фигурку мальчика. Она избегала Бесс, чтобы случайно не проговориться. Девушка понимала, что слезы принесли бы облегчение, но не могла заплакать. Воображение рисовало ей ужасные картины того, что, возможно, происходит с Дэвидом и вскоре ожидает их всех.

Кеннеди не имели никаких дел с Дугласами уже много лет из-за трагедии, случившейся еще до рождения Дэви. Когда мать Тины прибыла из Англии и обручилась с лордом Кеннеди, его сестра Дамарис стала лучшей подругой невесты. На свадьбе Александр Дуглас впервые повстречался с Дамарис и полюбил ее. Помолвка не заставила себя долго ждать. Кеннеди считали союз с наследником титула и богатства Дугласов очень удачным. Как же они ошибались! Муж Дамарис отравил ее в приступе ревности.

Тина вздрогнула, отгоняя воспоминания. А вдруг Дэви уже мертв? Она стала молиться. Если мальчик еще жив, то единственная надежда на спасение — побег. Огонек чувствовала, что бездействие сведет ее с ума, она должна была что-то предпринять, чтобы освободиться от страха, железной рукой сжимавшего сердце.

Лихорадочно роясь в шкафу, Тина обнаружила бледно-лиловое шерстяное платье. Она верила в то, что этот цвет приносит удачу. Натянув сапожки и спрятав в один из них нож, девушка спустилась в конюшню.

Сначала она просто скакала, стремясь уехать подальше от давящих стен замка. Старшая дочь Кеннеди не оглядывалась и не замечала поющих чибисов и цветущих колокольчиков вокруг. Все ее мысли были о брате.

Вдруг она поняла, что давно уже едет вдоль реки Эйр, и, хотя никогда не заезжала так далеко, знала: эта дорога ведет прямиком к замку Дугласов. Вокруг расстилались почерневшие поля, крестьяне чинили обгоревшие хижины, а вдалеке высились серые башни Грозного замка.

Тина осознавала, что попасть в крепость обычным путем не сможет, ее не пустят дальше моста. Единственный способ — проникнуть внутрь вместе с кем-то из Дугласов. В голове девушки возник дерзкий план. Инсценировка несчастного случая — вот что может помочь. Дугласы, конечно, не оставят в беде беспомощную женщину, молодую и красивую. Надо, чтобы все выглядело правдоподобно. Она завела лошадь в заросли утесника, ослабила подпругу так, что седло сползло, и легла на землю, подвернув руку, как бы в падении. Громко вскрикнув, Тина закрыла глаза и замерла.

Ей пришлось почти сразу же пожалеть о своем намерении. Ливень, собиравшийся все утро, наконец обрушился на землю. Огонек моментально промокла до нитки и задрожала — от холода и от волнения, представляя, что с ней случится в руках врагов.

Если бы она присутствовала при сцене возвращения Рэмсея, когда тот обнаружил, что его овцы похищены, а посевы сожжены, то не стала бы так безумно рисковать. Братья Черного Рэма получили такую взбучку, что запомнят ее до конца жизни. Старший Дуглас в ярости представлял жуткое зрелище: лицо его посерело, глаза метали молнии. Тот факт, что он проскакал 150 миль без передышки, тоже никак не улучшил его настроения. Волна гнева не миновала и охрану:

— Мало того, что вы позволили угнать скот и сжечь овес, мало того, что вы упустили этих паршивых Гамильтонов, но вы даже не смогли обнаружить их следов! Будете получать половину довольствия, может, это прочистит ваши тупые головы! — Высекая искры шпорами, хозяин замка отправился подсчитывать потери, и только волкодав осмелился последовать за ним.

Обитательницам сгоревших хижин Рэм предложил перейти с детьми в замок, пока их жилища не будут восстановлены. Затем он приказал крестьянам взять овес в закромах крепости и засеять поля заново.

— Мои бандиты помогут вам отстраиваться и сеять, хватит им бездельничать, — пообещал Рэмсей Дуглас.

Жители деревни с благодарностью смотрели вслед хозяину. Он часто бывал груб, но при этом всегда поступал с ними по справедливости.

Когда же Рэмсей увидел, что следы похитителей расходятся в разных направлениях, гнев его понемногу утих. Начавшийся ливень вызвал в его душе лишь горечь — что стоило ему пойти на день раньше!

Внезапно Выпивоха, оставив хозяина, побежал вперед, где виднелась лошадь без всадника.

Тина перепугалась до смерти, когда огромный зверь принялся обнюхивать ее. Закусив губу, чтобы не закричать, она закрыла глаза. Может, он примет ее за мертвую и убежит. Тут девушка услышала чью-то ругань:

— Что это ты здесь нашел? Похоже на дохлую крысу.

Валентина Кеннеди почувствовала, как ее поднимают и бросают лицом вниз на круп лошади. Она рискнула приоткрыть один глаз и не поверила, что находится так высоко от земли. Конь этого человека, его собака — все, что принадлежало ему, было огромным. Рэм распутал поводья Тининой кобылы, и та заржала от ужаса, когда Бандит попытался заигрывать с ней. Дуглас ударом кулака успокоил жеребца.

У ворот замка он передал поводья лошадей груму, а сам не слишком нежно вскинул на плечо промокшую девушку. Он принес Валентину в зал и уложил на скамью у огня. Заставив себя лежать спокойно, с закрытыми глазами, она почувствовала, как жесткая рука взяла ее за подбородок и поворачивает лицо к свету. Рэм узнал эту рыжую гриву, он уже видел девушку раньше и помнил где. С дрогнувшим сердцем он понял, что возжелал ее еще в цыганском таборе. Тина медленно открыла глаза и поднесла руку к голове:

— Где я? Это мой дом?

Дуглас пристально глядел ей в лицо, пытаясь разобраться, насколько серьезным было падение с лошади.

— Это замок Дугласов, — произнес он.

Оба брата Рэма подошли поближе, и Валентина постаралась скрыть дрожь. Ее голос звучал неестественно высоко. Удерживая слезы, девушка разглядывала своего широкоплечего темноволосого «спасителя». Этот человек явно был здесь хозяином, значит, прежде всего требовалось убедить именно его в неспособности мыслить разумно. Беспомощно глядя в сверкающие глаза Рэмсея, она спросила:

— Ты мой отец?

Дуглас опешил. Неужели она считает его таким старым? Заглушая смех братьев, он ответил:

— Я, конечно, не исключаю возможности промахов, но не до такой же степени, чтобы иметь взрослую дочь! Как тебя зовут?

— Кто ты, девушка? — вступил в разговор Гэвин.

Тина снова схватилась за голову, как будто чувствуя дурноту, и промямлила:

— Не знаю.

Камерон спросил:

— Она что, придурковатая?

— Нет, — мягче, чем хотел бы, произнес Рэм. — Я видел такое в битвах. Потеря памяти, но постепенно все восстанавливается.

Дочь лорда Кеннеди заметила, как подобрело темное лицо Дугласа, и спокойно позволила его сильным рукам проверить, все ли ее кости целы. Его взгляд завораживал, но вдруг Тина поняла, что это ощупывание очень напоминает ласки. Да что он себе позволяет, она ведь леди, а не какая-нибудь служанка! Девушка резко отстранилась.

— Не надо!

Волоча ногу, к группе подошел Колин. Он мрачно посмотрел на братьев.

— Простите этих грубиянов, госпожа. Позвольте предложить вам комнату с камином и кроватью, где вы сможете отдохнуть и согреться.

— Спасибо, — стуча зубами, ответила Тина, пытаясь подняться. Колени ее подкосились, и сразу несколько пар рук протянулись на помощь. Рэм оказался быстрее Гэвина и Камерона и, подхватив драгоценную ношу, прижал ее к груди. Их губы разделяло всего несколько дюймов, золотистые глаза девушки блестели от волнения. Сейчас хозяин замка был намного нежнее, чем при встрече.

Внезапно Тина почувствовала, как ее охватывает паника. Лучше бы забота о ней была поручена одному из младших братьев. Огонек без труда смогла бы заморочить ему голову. Поднимаясь по лестнице, Рэмсей интимно шептал девушке на ухо:

— Когда вспомнишь, как тебя зовут, милочка, пошли за мной. Ведь неизвестно, кто ты нам — друг или враг. — У дверей своей комнаты он передал Валентину Гэвину. — Я переоденусь и позже навещу ее, — с улыбкой скользнув взглядом по обтянутой мокрым платьем груди девушки, пообещал Рэмсей.

Огонек с облегчением увидела, что он уходит. Ее спаситель был смуглее любого цыгана; глаза с металлическим блеском, жесткая линия рта — все в нем одновременно и притягивало, и отпугивало ее, казалось опасным и жестоким.

— Кто вы? Где я? — пробормотала девушка.

— Я — Гэвин Дуглас, а это мой кузен Колин.

— Не будь дураком, Гэвин, — резко оборвал его тот. — Не видишь, что ли, она не в себе. Это замок Дугласов, госпожа, мы находимся на границе между Англией и Глазго.

Почувствовав, как она дрожит, Гэвин пообещал:

— Сейчас, детка, я помогу тебе раздеться.

— Да ты совсем ума лишился, — снова вступился за нее Колин. — Не понимаешь, что имеешь дело с благородной дамой? Она и так достаточно напугана, оказавшись в лапах Черного Рэма Дугласа.

Тина дернулась. Боже мой, так это был знаменитый Сорвиголова!

Комнату, в которую они вошли, когда-то со вкусом убрала женская рука. Гэвин положил девушку на кровать, а Колин извлек из комода полотенца и теплый плед. Низкий голос Рэма от дверей произнес:

— Да не стойте вы с идиотскими ухмылками, не то девчонка решит, что попала в сумасшедший дом. Лучше разожгите огонь, чтобы она могла согреться. — Тон его переменился. — И покажите мне, что за пленника вы захватили.

— Он всего-навсего молокосос, — с отвращением произнес Колин.

— Тем легче будет сломать его.

Гнев охватил Тину, она проклинала себя за то, что поддалась обаянию Черного Дугласа. Уже дважды надо было посчитаться с ним: во-первых, за то, что вез ее, как мешок с картошкой, а во-вторых — хватал своими грязными лапами. Услышав, как он собирается обойтись с братишкой Дэви, девушка поклялась сравнять счет и отомстить за любой вред, причиненный мальчику, пусть даже это будет стоить ей жизни. В этот момент глухая ненависть зародилась в ее душе — ненависть к Черному Рэму Дугласу.

Глава 5

Как только все покинули комнату, Валентина сбросила промокшую одежду и развесила ее сушиться, нож спрятала под матрацем. Она заметила, что превосходные льняные полотенца имели монограмму «Д». Услышав стук в дверь, Огонек поспешно завернулась в плед. Колин вошел, с трудом удерживая поднос негнущейся рукой.

— Давайте я помогу. — Девушка чувствовала симпатию к калеке, его открытое лицо и сдержанные манеры отличали Полина от других Дугласов. Интересно, что могло так изуродовать статную фигуру мужчины? Но воспитание не позволяло Тине не то что спросить — даже разглядывать его.

— Я принес вам хлеб и суп. Не очень подходящая пища для леди, но в замке живут одни мужчины, не считая кухарок и служанок.

— Спасибо. Пахнет вкусно. А чья же это комната? Леди на портрете? — Она указала на картину, висящую над камином.

— Дамарис была женой моего брата Александра. Она умерла, — коротко ответил Колин, направляясь н двери.

Тина подошла к портрету, пальцем коснулась мастерски выписанных кружев на свадебном платье невесты.

— Тетя Дамарис, — прошептала она. — Какая ты красивая!

Горло девушки сжалось при виде этого молодого невинного лица.

Душа Дамарис, не нашедшая покоя за последние пятнадцать лет, взволновалась при виде своей племянницы.

«Беги! Беги отсюда!» — взывала она и с горечью вспомнила, что не может общаться с живыми людьми из плоти и крови.

— Что сделал с тобой подлый Дуглас? — с жалостью вопрошала Тина.

«Разве ты не знаешь, что он отравил меня? Мой муж, любимый больше жизни, обвинил меня в измене с Колином».

Тина прикасалась к расписной фарфоровой пудренице, к другим туалетным принадлежностям, лежащим на каминной доске.

— Это принадлежало тебе… Как странно, я будто чувствую твое присутствие.

«О Боже, если бы действительно было так! Уходи, уходи отсюда, пока еще есть время».

Девушка коснулась щеки пробочной от хрустального флакона с духами.

— Говорят, здесь произошло убийство, но все, что я ощущаю — это любовь и теплоту. Должно быть, ты ужасно страдала, а между тем в этой комнате все пропитано счастьем и покоем.

«Я была счастлива здесь, счастливее, чем, наверное, имела право, — до того рокового дня. Любовь слепа Не позволяй Дугласу ослепить тебя, Валентина…»

Невидимая Дамарис провела рукой над сохнущей одеждой Тины.

«Быстрее одевайся и уходи».

Девушка ощупала платье и удивилась, как быстро оно высохло. Ее белье, сшитое Адой, было великолепно, и Тина не уставала любоваться сиреневыми оборками и вышитыми фиалками, думая, что у нее самое шикарное белье во всей Шотландии.

«Поспеши!» Дамарис положила руку на плечо племянницы, и та вздрогнула от внезапно охватившего ее холода.

Увидев захваченного братьями заложника, Рэм расхохотался:

— Бог ты мой, да он небось еще титьку сосет! Как тебя зовут, сынок? — спросил он скорчившегося на полу парнишку.

— Вали отсюда! — ответил Дэвид Кеннеди, намереваясь плюнуть в Дугласа.

— Хорошая веревка заставит тебя подавиться собственной слюной.

— Ну так повесь меня и будь проклят!

— Задиристый петушок! — произнес подошедший Гэвин.

— Показная храбрость, а сам небось уже наложил в штаны.

— Я не боюсь вонючих Дугласов!

— Тогда ты полный дурак, сынок. — Рэм повернулся к брату. — Пусть Гамильтоны заплатят за него выкуп. А если пожадничают, я повешу этого сопляка.

Наверху Тина собиралась достать нож из-под матраца, когда дверь отворилась. Она сверкнула глазами на незваного гостя.

— Почему вы не стучите?

Рэм Дуглас поднял в удивлении брови.

— В своем замке?

— Входя в комнату леди!

— Леди? Так ты вспомнила, кто ты такая?

— Н-нет. — Она снова закуталась в плед, прячась от бесцеремонного взгляда черных глаз. Волосы девушки уже высохли, и медные локоны окаймляли ее лицо, вызывая у Рэма непреодолимое желание погрузить пальцы в пылающую копну. — Я помню, что ехала верхом, потом помню проливной дождь и еще… Вы прикасались ко мне! — обвиняющим тоном закончила Тина.

— Да, такого ни одна женщина не забудет.

Тина чуть не задохнулась от ярости («Он что, считает себя неотразимым?»). Но вовремя спохватилась — опасно было злить такого противника.

— Простите незваную гостью, как только я вспомню, где живу, тотчас уеду. Мое имя — кажется, я вот-вот его назову.

Черный Дуглас оценивающе рассматривал свою находку, скользя взглядом по ее лицу, губам, груди.

— Ну, если и не вспомнишь, не беда. Останешься здесь со мной. — Он рассмеялся. — Ах, как мы оскорбились! Все равно я скоро узнаю, кто ты.

— Откуда?

— Я видел тебя раньше.

Его слова напугали Тину: увидев хоть один раз, она бы не забыла это лицо.

— Где?

— В объятиях мужчины, — последовал издевательский ответ.

— Вы обознались, сэр.

— Нет, тебя ни с кем не спутаешь! — Рэм хотел эту девушку больше всего на свете, а так как он всегда брал, что хотел, то, сжав ее рыжие пряди, притянул Тину к себе.

— Отпустите меня, сэр! Я не привыкла к такому обращению!

— Обманщица! Не знаю, как насчет мужа, но любовники у тебя наверняка есть.

— Да как вы смеете?!

— Тебе ничего не стоит соблазнить мужчину. — Сильная рука сорвала с нее плед. — Такое белье носят, чтобы обольщать, оно не скрывает ни трепета груди, ни тонкой талии, а эти ленточки сами просят, чтобы их развязали. Вот так! — Он уже протягивал ладонь к груди девушки, когда она замахнулась, чтобы отвесить нахалу полновесную пощечину. Дуглас перехватил ее руку и усмехнулся. — Ого, да ты разборчива! Мне это нравится.

Вырвавшись, Тина укрылась пледом до шеи.

— Пожалуйста, оставьте меня, я оденусь и спущусь вниз.

— Тебе не нравится эта роскошная комната?

— Нравится, и женщина тоже прекрасна, — указывая на изображение Дамарис, ответила Огонек.

— Сука из клана Кеннеди!

Тине показалось, что в глазах Рэма на секунду промелькнула боль.

— Если вы ее так ненавидите, то почему не уберете портрет?

С мрачным смешком он проговорил:

— Мы пытались, но, как только картину снимали, в замке начинало черт знает что твориться. Эта ведьма нас преследует.

— Ой, бросьте, Черный Рэм — и верит в привидения! — иронически заметила девушка.

Он сузил глаза.

— Ты знаешь, кто я?

— Колин сказал и произнес ваше имя с таким почтением, как будто упомянул самого Господа Бога.

— Бога? — Дуглас хмыкнул. — Скорее, пожалуй, архангела.

Валентина рассмеялась, мгновенно позабыв свой, страх.

— По крайней мере, у вас есть чувство юмора.

— У тебя тоже. А может, мы похожи и в чем-то другом?

— О себе не помню, а вас не знаю.

— Ты — женщина, я — мужчина, пора бы это уяснить. — Он подошел поближе, и Тина подумала, что, прикоснись к ней Рэмсей еще раз, она упадет в обморок.

Какой-то звук раздался за дверью, и, нетерпеливо распахнув ее, Рэм обнаружил волкодава.

— Пожалуйста, не впускайте сюда этого пса, — взмолилась Тина.

— Не бойся, он не войдет, призрак ему не позволяет.

— Вы шутите?

— Нет. Мой кузен Александр пятнадцать лет назад привез в замок свою невесту. Она оказалась шлюхой, как и все бабы Кеннеди, и рассорила двух братьев между собой. Александр отравил ее, а сам бросился вниз с парапета.

Щеки девушки порозовели от оскорбления.

— Наверное, это дух отравителя проклят на веки вечные бродить по замку.

— Да уж, его судьба — предупреждение любому из нас — не женись! Жены — как паучихи, после занятий любовью начинают медленно пожирать свою «половину».

Тина опять подумала, как опасен этот человек.

— Мой господин, позвольте мне закончить туалет и оставить ваш замок. Думаю, память вернется ко мне с глотком свежего воздуха или когда я увижу свою лошадь и место, где все случилось.

Он взмахнул рукой.

— Чувствуй себя как дома, если не боишься привидений.

— Я боюсь только живых людей.

— Принято, милая лисичка. — Дуглас жестко усмехнулся. — Лично я отправляюсь навестить своих ближайших и дражайших соседей, Гамильтонов. Приглашаю тебя на ужин по возвращении.

— Спасибо, — пробормотала Огонек. Рэм назвал ее «лисичкой» — так называл ее отец.

Надевая платье и глядя на портрет, она прошептала:

— Дамарис, помоги мне найти Дэви, нам надо бежать. — Тине было страшно даже подумать, что произойдет, когда Дуглас узнает, что не Гамильтоны устроили набег.

«Я редко покидаю эту комнату, так как избегаю Александра», — отвечал призрак Дамарис.

Тина осторожно спрятала нож в рукав платья.

«Пресвятая Дева, зачем тебе нож? Придется пойти с тобой и постараться защитить, безрассудная моя девочка».

Перед уходом старшая дочь Кеннеди выглянула в окно и с облегчением увидела спины бандитов, уезжавших вместе с Рэмом. Накрыв свои пылающие кудри пледом, она выскользнула из комнаты. Сердцебиение чуть не задушило ее, но Огонек заставила себя идти спокойно, как ни в чем не бывало, лишь иногда оглядываясь по сторонам. Каменные ступени привели ее вниз, в подвал. Тина резко остановилась, услышав писк и возню у бочек с вином и пивом.

«Не бойся, крысы чувствуют мое приближение», — произнесла Дамарис.

Когда мерзкие твари разбежались, девушка двинулась вперед по узкому проходу с зарешеченными дверями по обеим сторонам. За четвертой дверью она обнаружила Дэвида.

— Дэви, ты ранен! Что они делали с тобой?

— Пытали, — солгал тот. — А ты почему здесь, Огонек? Пришла выкупить меня?

Тина покачала головой.

— Они не знают, кто мы, и нам надо бежать, пока Дуглас не вернулся из поездки к Гамильтонам. Я не могу открыть замок, братишка, но вот, возьми мой нож.

Хватая оружие, тот пообещал:

— Я убью охранника, как только он принесет еду.

— Пожалуйста, Дэви, не убивай без крайней необходимости, не хватало нам еще кровопролития. Я сделала все, что смогла, и теперь ухожу.

— Все, что смогла?! Подожги этот чертов замок!

— Господи, да говори ты потише. Все, чего я хочу, это чтобы мы выбрались отсюда живыми и здоровыми. — Тина повернулась и пошла назад по коридору.

Призрак Александра Дугласа сразу же почувствовал появление Дамарис. Он приблизился к двум женщинам — одной из плоти, брызжущей энергией, а другой — эфемерной.

«Дамарис, любимая, кто эта девушка, которую ты оберегаешь?»

Даже движением ресниц Дамарис не выдала, что знает о его присутствии. Александр вздохнул: вот уже пятнадцать лет он умоляет выслушать его, но, должно быть, он невидим для своей жены так же, как для живых людей. Сначала он пытался привлечь внимание, доказать свою невиновность, но это оказалось невозможным. Лошади в конюшне чувствовали его, а волкодав Рэма так часто видел призрак, что уже вилял хвостом при его приближении. И все же Дамарис не замечала его. А может, она поверила чудовищной лжи об отравлении и была слишком упряма, чтобы прислушаться к словам мужа.

Дамарис совершенно не изменилась с той проклятой ночи: нежно-розовый пеньюар подчеркивал фарфоровую бледность прекрасного лица и лунный блеск шелковых кудрей.

Александр был согласен страдать вечность, лишь бы видеть жену хоть иногда и знать, что она в замке. Ведь тогда оставалась слабая надежда на то, что когда-нибудь Дамарис посмотрит на него и улыбнется или проклянет — все равно, лишь бы заметила.

Дойдя до зала, Тина увидела, как все — слуги, охранники и родственники Дугласа — повернулись в ее сторону. Дернув плечиком, она подхватила свою накидку со скамьи и, надевая ее, низко надвинула капюшон. Полин медленно приблизился к девушке.

— Вы покидаете нас, госпожа?

— Нет-нет, я прогуляюсь вокруг замка, раз дождь кончился. Лорд Дуглас предложил мне чувствовать себя как дома и пригласил отужинать с ним, когда он вернется из Ланарка. — Тут Огонек прикусила губу. Она невольно выдала себя, упомянув местность, где находится замок Гамильтонов. Но Колин, должно быть, решил, что это Рэм проговорился о своих планах, и все прошло незамеченным. Стараясь не ускорять шаг, Тина вышла из замка. У входа в конюшню Дамарис прикоснулась губами ко лбу племянницы со словами:

«Прощай, и никогда не возвращайся сюда».

Пришпоривая лошадь, дочь Кеннеди вскоре скрылась из виду.

Было уже темно, когда она появилась в замке Дун. Мрачный Дункан ждал ее на лестнице и, бесцеремонно схватив, принялся трясти сестру как грушу.

— Ты хоть знаешь, как я волновался! Сучка безмозглая! Нашла время шататься со своими паршивыми цыганами! Донал вернется только завтра, и я отвечаю тут за всех!

— Не бесись, Дункан. Я была у Дугласов, спасала Дэви. И отпусти меня, и так сил не осталось после тридцатимильной скачки.

— Ты что, спятила? Сколько можно просить тебя не лезть в мужские дела? — Он ухватил себя за чуб, сдерживая желание заехать сестрице в ухо. Несколько раз глубоко вздохнув, Дункан пообещал: — Попрошу Донала, чтобы выдал тебе как следует.

От усталости Тина дерзила еще больше:

— Ну, пусть потренируется до свадьбы с Мэг Кэмпбелл.

— Донал не стал бы жениться на такой, которая заслуживает битья. Мэгги послушна и нежна. Это тебе отец все позволяет, вот ты и крутишь им, как хочешь. А с Арчибальдом Кэмпбеллом такое не пройдет.

Тина знала, что брат прав. Ей был известен только один такой же тиран, как отец Мэг, это был глава клана Кеннеди, тоже Арчибальд, граф Кассилис. Может, все дело в имени обоих мужчин?

Снаружи донеслись приветственные крики, и Дункан с надеждой произнес:

— Кажется, Дэви вернулся.

— Конечно, вернулся, а что я тебе твержу уже полчаса? — Девушка закрыла глаза и быстро перекрестилась.

Увидев, в каком состоянии младший брат, Дункан отнес его в спальню и раздел, затем послал за Адой.

— Принесите виски, — приказала гувернантка, осматривая промокшую повязку.

Тина предположила:

— Должно быть, это Кояин перевязал тебя, он единственный приличный человек из всех Дугласов.

— Да, тот калека, — ответил Дэви, храбрясь в присутствии женщин.

Ему было велено выпить побольше крепкого напитка, что он с удовольствием и сделал.

— Зря он покрыл рану жиром, придется все смывать. Ты выдержишь, Дэвид? — спросила Ада.

Тот дерзко рассмеялся:

— Я плюнул в лицо Дугласу и сказал, что он может меня повесить, но ничего не узнает, так что переживу и вашу помощь!

Дункан улыбался.

— А я-то думал, что Валентина — самая смелая в нашей семье.

— Так оно и есть, — гордо ответила Тина, — если бы ты только видел, как я их всех провела!

Дэвид выпил уже полкувшина и продолжал заливаться смехом:

— Дуглас отправился к Гамильтонам за деньгами. Представляю себе его рожу, когда он увидит, что птичка улетела! Набось почернеет, как дьявол в аду!

Тина помогала Аде промывать ожог и сыпала всеми известными ей ругательствами в адрес Дугласа. Англичанна отобрала у мальчишки остатки виски и попросила Дункана покрепче держать брата, а затем выплеснула алкоголь на рану. Дэвид вскрикнул и потерял сознание.

— Это надо было сделать, — объяснила Ада. — Если начнется нагноение, он может потерять руку.

Побледнев, Валентина торжественно произнесла:

— Я никогда до этого не знала, что такое ненависть. А сейчас, Ада, я ненавижу Черного Рэма всей душой и сердцем. Не дай Бог опять увидеть этого мерзавца!

— Отведи ее в кровать, — приказал гувернантке Дункан. — Для одного дня переживаний более чем достаточно.

Глава 6

Как только голова Тины в изнеможении коснулась подушки, ей начал сниться страшный сон. Вновь она была пленницей Черного Рэма в его замке. Дуглас стал Императором, восседающим на троне с изображением овечьих голов. Брошенная к его ногам, с одним только пледом, чтобы прикрыть наготу, девушка понимала — силы и власти у Императора хватит на десятерых, он непреклонен в своих суждениях и правит железной рукой.

В противоположном углу комнаты, рядом с кипящим котлом, стоит Мясник Ботвик, а инструменты для пыток лежат на полке позади него. Мясник крепко держит братишку Дэвида.

— Виновен! Повесить его! — приказывает Черный Рэм.

— Нет! Пожалуйста! — кричит Тина, обнимая высокие сапоги повелителя.

— Встань! Разденься! — командует он.

— Никогда! — Девушка в ярости сверкает глазами.

Черный Рэм кивает Ботвику, который тут же окунает руку мальчика в кипящее масло. Дэви в ужасе кричит.

Голос произносит:

— Повинуйся мне, и пытка прекратится.

Валентина медленно встает и кидает плед на пол. Она обнажена и дрожит от гадливости и страха, но знает, что не должна показывать своих чувств. Гордость заставляет ее выпрямить спину и вздернуть голову. Груди Тины вызывающе торчат, притягивая горящий животной страстью взгляд Императора. Он протягивает руку:

— Подойди.

С неподвижным лицом девушка приближается к монстру и ощущает его грубую руку на рыжих завитках внизу живота.

Властелин оскаливается в улыбке.

— Огонек! — И, внезапно посадив Тину на колени, помещает огромный рубин в ее пупочную впадину. — Этот камень проклят. Любой, кто прикоснется к тебе, умрет. — Одна рука Императора накрывает ее грудь, вторая ползет вверх по бедру. — Открой рот, будь хорошей девочкой.

Она видит, что он держит перед ней золотую чашу с кроваво-красным вином.

— Открой, — хрипло повторяет голос, и Тина, послушно открыв рот, пьет из чаши. Ужас охватывает девушку, когда она понимает, что вино отравлено… С криком Огонек просыпается.

Тина не сразу осознает, где она, ночной кошмар наталкивает ее на воспоминание о картах Старой Мэг. Потом Огонек еще раз с удовольствием перебирает все подробности своей победы над Рэмом Дугласом и наконец в тепле, уюте и безопасности спокойно засыпает.