Мюрреи и их окружение - Под счастливой звездой

— Ну, откуда же мы тут взялись, крошка? Только не убегай, подожди. И почему ты одета как парень?

К ее ужасу, Артайр не был пьян, как она поначалу решила. Он мгновенно изловил ее, когда она попыталась проскользнуть мимо, прижал к стене, и девушка испугалась, что на сей раз уроки самообороны, которым обучил ее Лейт, не смогут ей помочь. Она подумала, что Артайр знаком с такого рода уловками.

Эмил отметила про себя, что младшенький весьма и весьма походил на Парлана — он был столь же высок, хорошо сложен и смугл, как и старший брат. Но сходство было лишь поверхностным. Эмил хорошо видела, насколько черты Артайра были мелки в сравнении с чертами Черного Парлана.

На них лежал отпечаток слабости, безволия. Раздумывая над тем, как отразить натиск Артайра, она инстинктивно выбрала самое действенное средство.

— Я принадлежу Парлану! — закричала она, уворачиваясь от рук, которые уже были заняты исследованием ее прелестных выпуклостей.

— Где же он тебя откопал? — Неожиданно глаза Артайра сначала расширились, а потом снова сузились по мере того, как он вбирал в себя очертания девичьей фигуры. — Господь всемогущий! — воскликнул он. — Ты же тот самый парень из рода Менгусов, которого я захватил в плен. Должно быть, я слишком основательно выпил тогда и не разобрал, что к чему. — Он сорвал с нее шапочку и несколько раз грубо провел ладонью по тщательно уложенным локонам. — В таком случае — ты моя добыча. И Парлану придется смириться с этим, хочет он этого или нет!

— Нет, — прямо в лицо юнцу выдохнула Эмил, пытаясь увернуться от поцелуя, которым Артайр пытался ее наградить. — Я принадлежу Парлану. — Она не могла поверить, что даже имя грозного старшего брата не способно удержать Артайра от насилия.

Тот не обратил внимания на ее слова. Словно завороженный, он созерцал прекрасные пышные волосы Эмил.

— Господь всеблагой, до чего же они у тебя хороши. Да стой ты тихо, женщина, не мельтеши, — прорычал он. — Я тебя сюда привез, и ты моя добыча. Незачем тратить время, спрашивая разрешения у Парлана, чтобы воспользоваться тем, что по праву принадлежит мне.

Из уст Эмил вырвался тихий стон, когда мужчина грубо схватил ее за горло и прижал к стене. Когда он притиснул свои губы к ее губам, она попыталась поразить его ногой в пах, чтобы выскользнуть из его объятий, но вдруг поняла, что у нее ничего не получится, и вместо этого изо всех сил укусила его за нижнюю губу, отчего ее рот мгновенно наполнился его горячей соленой кровью.

Он отпрянул, застонав от боли. Кровь струйкой стекала по его подбородку. Хотя ей удалось оттолкнуться от стены, он по-прежнему крепко держал ее за руку. Свободной рукой Артайр с силой хлестнул ее по лицу, и от этого удара Эмил едва не распростерлась на полу. Она пыталась увернуться, но он поймал ее за воротник камзола и нанес новый удар. В это мгновение Эмил подумала, что вежливость Парлана по отношению к женщинам явно не была присуща его брату. Подумала — и стала проваливаться в беспамятство. Ноги ее подкосились, и она рухнула на пол. Артайр предпринял третью попытку предъявить права на свою добычу, и Эмил следила за этим уже почти безучастным взглядом, отмечая лишь страшные ругательства, которыми младший Макгуин сотрясал гулкие своды зала. Вслед за этим прозвучал рев ярости и Артайр отлетел в сторону, как тряпичная кукла..

Эмил не удивилась появлению в зале Парлана — она сразу узнала его голос. В большей степени ее поразила чудовищная ярость, охватившая владельца замка. О том, что Артайр тоже испугался этой вспышки ужасающего гнева, свидетельствовало выражение его лица.

Единственная мысль, появившаяся в затуманенной голове Эмил в тот момент, призывала остановить расправу. Если Парлан собрался избить младшего брата — это одно. Но слепая ярость, завладевшая Парланом, могла толкнуть его на убийство. С криком Эмил вскочила на ноги и бросилась на Парлана, пытаясь остановить его. Она очень надеялась, что те несколько мгновений, которые понадобились бы Парлану, чтобы освободиться от ее цепких рук, вдохнут в его возбужденное сознание хотя бы капельку здравого смысла.

Парлан инстинктивно обнял девушку, разжав кулаки.

Дыхание из его груди вырывалось с шумом, как из кузнечных мехов, и он крепко сжал веки, чтобы прогнать страшное видение, которое и вызвало у него дикий припадок ярости и затянуло глаза алой пеленой гнева, — зрелище того, как Артайр бил Эмил. Придя в себя, он понял, что несколько мгновений назад был готов убить младшего брата. Ледяным, не допускающим возражения тоном он приказал, чтобы Артайру дали двадцать пять плетей.

— Парлан! — с возмущением воскликнул Артайр.

— Немедленно. Сию же минуту. Пока я не одумался и не выгнал его из замка навсегда!

Взглянув на Артайра, Эмил заметила, как тот побледнел. Появившийся рядом Лаган уже тащил его прочь — пороть.

— Парлан! — снова с упреком воззвал младший брат.

— Ни слова больше…

Эмил зарылась лицом в длинные волосы Парлана и послушно последовала за ним в их спальню. Пока ее лицо омывали ледяной водой и прикладывали к коже холодные полотенца, чтобы не допустить появления синяков и кровоподтеков, она молчала. Даже за едой, которую им подали прямо в покои, не сказала ни слова.

В ее голове кружился целый водоворот из слов и мыслей, но Эмил упрямо их отгоняла. По правде сказать, она не знала, что говорить. Кроме того, отстраненность Парлана, которую он демонстрировал все это время, тоже не способствовала откровенности. Ей показалось, будто остановить нечто страшное, что произошло между братьями — за исключением, разумеется, убийства, — ей так и не удалось. Более того, думалось, что старший Макгуин может обвинить в случившемся ее. Это, конечно, было бы несправедливо с его стороны, поскольку она никак не спровоцировала Артайра, но владелец замка этого не знал и мог думать иначе, как, разумеется, и Артайр, который наверняка изложит свой вариант случившегося, чтобы выгородить себя.

Когда появился Лаган, она укрылась за пологом на постели, обложившись со всех сторон подушками. Тот взглянул на нее с сочувствием, и страх девушки поубавился. Если Лаган не винит ее в происшедшем, то, возможно, и Парлан не станет этого делать.

— Им занимаются?

— Так точно, Парлан. Старая Мег.

Парлан удовлетворенно кивнул и высунулся из окна, чтобы оглядеть залитый лунным светом дворик. Лаган ободряюще улыбнулся Эмил. Улыбнулся и подумал, что девушка похожа на малое дитя, ожидающее наказания. Не произнеся более ни слова, Лаган выскользнул из спальни хозяина и двинулся в покои Артайра.

— Где же Парлан? Отчего не пришел порадоваться моему унижению? — осведомился Артайр, едва Лаган отворил дверь.

Взглянув на следы, оставленные плетью на спине младшего Макгуина, Лаган понял, что проводивший экзекуцию Малколм вовсе не пытался сдерживаться.

— Глупец ты, Артайр, вот что я тебе скажу.

— А что я такого сделал? Попытался получить удовольствие от бабы?

— Было больше похоже на то, что ты пытался ее избить. В этом, что ли, заключается твое удовольствие?

— Нет. — Артайр отвел от Лагана глаза, поскольку стыдился вспышки ярости, которая его охватила. — Она, между прочим, прокусила мне губу.

— А нечего лезть, куда не надо. Это женщина Парлана.

— Но ведь поймал-то ее с братцем я! Значит, она моя награда за все лишения похода!

— Она принадлежит Парлану. У него тоже есть кое-какие права. Кроме того, она там находится не в качестве добычи. Они договорились о сделке.

— Черт, какая разница! В любом случае он не имел права подвергать меня порке.

Артайр негодовал, словно самолюбивый мальчик, и Лаган с осуждением покачал головой:

— Ты получил трепку, которую заработал бы всякий, позволивший себе то, что позволил ты.

— Я не всякий. Я его брат и наследник.

— Ты пьяница и глупый молокосос. Только не изображай сейчас оскорбленную невинность. Ты, а не я в подобных обстоятельствах должен был оказаться рядом с Парланом.

— Он не хочет, чтобы я находился при нем, — проворчал Артайр с обидой.

— Ничего подобного. Просто он тебе не доверяет. Не верит, что ты поступишь, как следует умному мужу. Уж слишком часто ты напиваешься. Иногда речь идет о минутах, когда необходимо принять верное решение — хотя бы потому, что дело идет о человеческих жизнях. Парлан не может рисковать.

— Он не дает мне возможности показать себя.

— Разве? Ты познал радости пития и женской плоти и прямо-таки купаешься в них! На серьезное дело, оказывается, у тебя времени не остается!

— Какое все это отношение имеет к моему положению наследника?

— Большее, чем, боюсь, ты в состоянии понять. Если бы ты не пил так много, то, возможно, знал бы, что творится под крышей родного замка. Выяснил бы, к примеру, что паренек, которого ты захватил в плен, — младшая дочь Лахлана Менгуса, а не какая-нибудь дешевая шлюха. Тебе следовало бы также понимать, что произойдет, если ты причинишь вред дочери главы клана Менгусов.

Будь ты умнее, ты бы уже знал, что эта девушка предназначена в жены Рори Фергюсону и что твой старший брат делает все, чтобы этого брака не состоялось. И выяснил бы заодно, почему он так хлопочет.

Лаган направился к двери, поскольку ему надоело поучать юнца, не имевшего представления, что такое ум зрелого мужа.

— Если бы тебе хватило мозгов, ты бы понял, что с каждым днем пленница, которую ты собрался было изнасиловать, на шаг ближе к тому, чтобы именоваться хозяйкой Дахгленна! — Лаган захлопнул за собой дверь, оставив Артайра в недоумении и вызвав больше вопросов, чем тот был способен обдумать.

Лаган застал Малколма в зале. Налив себе эля, он уселся за стол напротив приятеля. Неожиданно Лаган подумал, что не ел весь день, но тут же понял, что есть ему, собственно, не хочется.

— А ты исполосовал его от души.

— Ничего подобного. Хотя он заслужил хорошую порку за попытку обидеть такую милую и нежную девицу. — Малколм покачал головой. — Признаться, я удивлен, что лэрд приказал выпороть братца. Раньше я думал, что он способен простить Артайру все что угодно.

— Ты не стал бы удивляться, если бы видел, что там Произошло. На самом деле Парлан был близок к тому, чтобы убить парня.

— И что же его остановило?

— Трудно забить человека до смерти, когда у тебя на шее висит женщина. Это слегка отрезвило хозяина, и он малость оттаял. Я так думаю, что Эмил сделала это намеренно. Ну а потом Парлан предложил Артайру выбор: порка или изгнание.

— Господи, — прошептал Малколм, — значит, у хозяина на уме не одни только плотские радости.

— Вот именно. Одному Создателю известно, о чем он сейчас думает. Лэрд молчит как скала. Бедная девчушка сидит рядом с ним и знать не знает, чем кончится его затяжное молчание, но тоже молчит. Парлан ведет себя как-то странно. Я ушел от них в тот момент, когда он вдруг — раньше никогда такого не делал — принялся через окно созерцать двор замка.

— Душевная боль, что тут странного. Боюсь, Парлан винит себя в том, что Артайр превратился в ничтожество.

Вспоминая свою жизнь, Парлан не мог взять в толк, когда же просмотрел Артайра. Не мог он обвинить себя в дурных поступках по отношению к брату. Тем не менее должны же были быть моменты, когда он вел себя не правильно, — в этом старший Макгуин не сомневался. Если все плохое было заложено в брате от рождения, это означало, что изменений к лучшему в Артайре ожидать не приходится, а наоборот, со временем его характер сделается еще более несносным. Получалось, что Артайр обречен, и этот вывод печалил Парлана.

И все же он был уверен: изменить характер младшего брата не в его силах. События последнего вечера оборвали последнюю нить душевной связи, которая еще существовала между ними. Должно было пройти слишком много времени, чтобы он, Парлан, смог взглянуть на брата без злобы в сердце. К тому же Артайр оскорбил не просто женщину, но женщину, которая звалась Эмил. И это отнюдь не облегчало дела…

Медленно Черный Парлан отвернулся от окна и посмотрел на возлюбленную, которая ответила ему нерешительной улыбкой. Эмил сидела на кровати, обложенная подушками, и было ясно: ей чертовски хочется спать. Тут он впервые подумал, что его поведение с момента стычки с Артайром могло повергнуть девушку в смятение и даже напугать, поскольку она могла подумать, будто он винит в происшедшем ее. Он подошел к кровати и принялся снимать с нее высокие сапоги.

— Пора спать, крошка, — сказал он и нахмурился, заметив ее изумленный взгляд.

Эмил попыталась понять, что кроется за бесстрастным выражением лица, уже который час скрывавшим подлинные эмоции и чувства Парлана. Она догадывалась — на нее лично он не сердился, хотя было видно, что гнев все еще продолжал в нем клокотать. Потому Эмил предпочла оставаться тихой и безучастной. Она боялась неверно сказанным словом или даже неловким жестом усугубить ситуацию и вызвать новую вспышку его гнева.

— Говори, если хочешь, — пробормотал он, пытаясь подбодрить ее.

— Мне ужасно жаль, — прошептала Эмил, чувствуя страшную слабость после всех этих переживаний.

Прикрыв девушку одеялом, Парлан уселся рядом и коснулся пальцем синяков и кровоподтеков, проступивших на ее шее и лице, несмотря на все старания прислуги.

— Тебе не о чем сожалеть, малютка, — сказал он, поднимаясь на ноги, чтобы раздеться. — Ты не виновата в случившемся. Я видел все собственными глазами. Жаль только, что я вмешался слишком поздно.

— Он был зол, Парлан. Я прокусила ему губу насквозь.

Должно быть, именно это его распалило.

— Думаю, что так и было. — Парлан еле заметно улыбнулся и скользнул под одеяло рядом с нею. — Но в ответ хватило бы одного удара с его стороны. Он же собирался тебя избить до потери сознания — и ты сама об этом догадываешься. Оправданий подобным действиям нет. Особенно если учесть, что ему известно, как я отношусь к посягательствам на честь женщины в моем доме.

— Может, тебе сходить навестить его? — отважилась предложить девушка, но Парлан сжал ее в объятиях, и Эмил приникла к нему.

— Нет. Во мне еще не остыла злость на него, да что там злость — ярость. Я вполне способен на то, чему ты помешала днем, — на убийство.

— Ты этого не сделаешь. Он твой брат.

— И что же? Почему ты пыталась меня остановить?

— Ну, я думала, что ты забьешь его до смерти, сам того не желая. Не хочу, чтобы ты совершил поступок, о котором будешь впоследствии жалеть.

— Признаться, мне до сих пор не верится, что я смогу простить Артайра, что перестану злиться на него — ну и конечно, на себя.

— На себя?

— Артайр — самая большая неудача в моей жизни.

Прижимаясь к Парлану, Эмил, однако, ухитрилась при этом отрицательно покачать головой. Мужчина изобразил на лице подобие улыбки и провел рукой по ее волосам. Девушка успокаивала его и заставляла вновь верить в свои силы.

— Некоторые люди просто-напросто слабы, Парлан. И с этим ничего не поделаешь. Человек не всегда знает, что побуждает его действовать тем или иным способом. Он в состоянии контролировать лишь то, что замечает или о чем имеет представление.

— Лаган говорит то же самое.

— Что ж, он прав.

Когда Парлан собирался сообщить ей свою точку зрения на этот вопрос, послышался стук в дверь. Он улыбнулся, заметив, как Эмил мгновенно исчезла под одеялом, и предложил нежданному визитеру войти. И совершенно не удивился тому, что ночным посетителем оказался Лейт.

— Не следует ли тебе, больному — если, во всяком случае, ты хочешь им казаться, — давно уже быть в постели?

Не обратив внимания на вопрос Парлана, Лейт, в свою очередь, осведомился:

— Как Эмил?

— Все хорошо, — отозвалась девушка из-под одеяла.

— Что, стыдно показаться?

Приоткрыв лицо, она сказала:

— До сих пор тебе не приходилось видеть на моем лице отметин, оставленных рукой мужчины. — Заметив, что при виде ее синяков улыбка брата исчезла, Эмил торопливо добавила:

— Это не так больно, как может показаться со стороны.

— Мне бы, честно говоря, не хотелось видеть тебя с синяками. Хотя они появляются у тебя так легко… Мне и в самом деле трудно определить, насколько ты страдаешь.

— Он дважды хлестнул меня по лицу, прежде чем мне удалось его остановить.

Кивнув в знак того, что принял это к сведению, Лейт выслушал рассказ о том наказании, которому подверг брата Парлан. Потом он сказал:

— Жаль, мне не удалось понаблюдать за поркой. Ну а теперь мне пора отправляться в постель. — Тут он напустил на себя томный вид и произнес слабым голосом:

— Знаешь, я до сих пор так легко утомляюсь…

Когда Парлан отсмеялся этой шутке, он вдруг сделался серьезным и проговорил:

— Я хотел бы, чтобы Артайр походил на Лейта.

— Твой брат молод. Он еще может измениться, — возразила Эмил.

— Судя по его образу жизни, он умрет раньше, чем это произойдет. Впрочем, это не в моей власти. Давай-ка лучше спать, дорогая моя. Тебе необходимо отдохнуть от всего пережитого, мне же надо избавиться от гнева. Боюсь, я так сердит, что могу — сам того не желая — тебе навредить.

Она свернулась в клубочек, прижалась к нему и отдалась сну. Ничего другого ей не оставалось.

Несколько часов Парлан разглядывал потолок спальни, поглаживая волосы Эмил. Горечь разочарования опустошила его.

К тому же Парлан тяжело переживал собственные неудачи. Он еще раз был вынужден признаться себе: его ярость была вызвана тем, что Артайр посягнул на Эмил. Он решил подождать несколько дней, прежде чем снова позволит себе видеть Артайра. Приняв такое решение, Парлан наконец забылся сном.

Глава 9

— Что ты думаешь по этому поводу, Лейт?

Лейт еще раз окинул сестру взглядом. Костюм, который был на ней, выглядел странно, но не уродливо. Чей-то плед она превратила в хорошенькую юбочку, а мужская рубашка, которую Эмил по-прежнему приходилось носить, была почти скрыта безрукавкой, стянутой на боках шнуровкой, чтобы обозначить талию.

— Должен сказать, все это очень плохо — слишком подчеркнуты твои формы. Но по крайней мере эта одежда послужит до тех пор, пока отец не пришлет твоих платьев.

— А как тебе моя прическа? Во всем замке не нашлось ни единой души, кто бы помог мне справиться с волосами. — Эмил сдвинула брови, разглядывая свое отражение в зеркале. С облегчением она отметила, что синяки уже прошли.

— Я тебе помогу — и нечего смотреть на меня с таким удивлением. В конце концов у меня три сестры и в детстве мне приходилось играть с девчонками. Короче, можешь на меня положиться.

Когда брат закончил работу, Эмил была весьма удовлетворена результатами его деятельности. Ничего особенно изысканного он, разумеется, не создал, но прическа отличалась безупречным вкусом и аккуратностью и придала всему облику Эмил более респектабельный вид. Девушка улыбнулась Лейту, подхватила его под руку, и они вместе направились в главный зал замка.

Когда они спускались по ступеням, в зале возникло замешательство. Заметив Эмил, Парлан улыбнулся и направился ей навстречу, и в этот момент в зал вошла еще одна дама. Она была хороша собой и держалась с достоинством особы королевской крови.

Все хорошее, что Эмил когда-либо думала о женщинах, мгновенно вылетело у нее из головы. Они все сделались для нее презираемыми соперницами, когда вошедшая дама остановила Парлана и наградила поцелуем, который оказался более долгим, чем того требовали приличия. Эмил пришлось собрать всю силу воли, чтобы не броситься на незнакомку и не оттащить ее от Парлана силой.

Именно в этот момент Эмил осознала, что любит Парлана, — и это заставило ее побледнеть. Другого объяснения ярости, охватившей вдруг все ее существо по отношению к женщине, которую ей не доводилось видеть прежде и которую теперь обнимал Парлан, не могло быть. Неожиданно пленнице захотелось убежать прочь, спрятаться. Она боялась, что в каждом ее взгляде и жесте будет читаться ревность, и более всего боялась, что это заметит Парлан.

Тем временем он вежливо, но решительно высвободился из объятий Кэтрин. Она была последним человеком на свете, кого он желал бы видеть у себя в замке. Парлан надеялся, что она раздумает и не приедет к нему. Он сделал глупость, поддавшись чарам Кэтрин и согрешив с нею, и теперь, заметив остановившийся взгляд Эмил, сожалел об этом всем сердцем.

Протянув руку Эмил и устремив на нее пронзительный взгляд своих черных глаз, он произнес:

— Хочу познакомить тебя со своей гостьей, ее имя Кэтрин.

Эмил неохотно приблизилась к Парлану и позволила ему взять себя за руку. Женщина, появившаяся в замке, судя по всему, чувствовала, что имеет право объявляться у Парлана без приглашения, а также целовать его, презрев приличия. У Эмил, признаться, не было желания так или иначе участвовать во всем этом, и ее потянуло к брату.

Лейт внимательно следил за сестрой. Ему тоже не хотелось, чтобы она приближалась к этой волчице в образе женщины, особенно после того как юноша заметил смертельную бледность сестры. Тем не менее он считал, что со стороны Эмил было бы неумно покидать застолье. И не только потому, что ей следовало бороться за мужчину, которого она любила, но и потому, что с приездом незнакомки относительная безопасность Эмил как подруги хозяина замка ставилась под сомнение. Как ни крути, она оставалась пленницей Макгуина, причем ее не особенно торопились выкупить.

— Кэтрин, рад представить тебе Эмил Менгус и ее брата Лейта. Эмил — это Кэтрин Данмор, кузина Лагана.

— Сразу скажу, я нечто большее, чем просто кузина Лагана, — заявила дама нежным голосом, хотя ее глаза смотрели на Эмил, как дула пары аркебуз.

— Неужели? — с иронией спросил Парлан, беря ее под руку. — Мы собираемся обедать. Не желаешь ли умыться и привести себя в порядок, Кэтрин?

Эмил заметила, что любезное предложение хозяина привело женщину в ярость. Когда Кэтрин проводили в предназначавшиеся для нее покои, Эмил пришла к выводу, что гостья согласилась на это скорее чтобы успокоиться, нежели желая помыться после долгой дороги. Позволив Парлану проводить себя к креслу, стоявшему от него по левую руку, Эмил пришла к выводу, что предстоит долгий изнурительный вечер. Она подумала, что стоит отыскать достойный предлог, чтобы удалиться.

Несмотря на все усилия, ничего, кроме односложных ответов на вопросы, Парлану от Эмил добиться не удалось.

Ему хотелось поговорить с ней о Кэтрин, хотя он не слишком хорошо представлял, что, собственно, обсуждать. Выяснилось, однако, что место и время он выбрал неудачно. С другой стороны, бледность Эмил и взволнованные взгляды, которые она время от времени на него бросала, свидетельствовали о том, что в сердце девушки скрывалось нечто большее, чем просто влечение к нему, и это приятно льстило мужскому самолюбию. Неожиданно он понял, что только влечение со стороны Эмил его бы не удовлетворило.

Когда в зал вернулась Кэтрин, она тотчас заметила, что с одной стороны от Парлана восседала Эмил, а с другой Малколм. Это сильно уязвило гостью. Пока она умывалась, ей удалось разговорить служанку, и Кэтрин узнала, кто такая Эмил Менгус и как она оказалась в замке Парлана. Что ж, решила Кэтрин, в ее власти изменить создавшееся положение. Девушка вполне могла пребывать у Макгуинов в качестве пленницы, ожидающей выкупа, но не обязательно же в постели главы клана!

В тот самый момент, когда Парлан отвлекся, погрузившись в беседу с Малколмом, Кэтрин обратилась к девушке:

— Неужели здесь вас удерживает только выкуп, который ваши родственники не в силах уплатить, миледи Менгус? — Она почувствовала, как напрягся Лейт, сидевший рядом с нею, и как насторожился Лаган. Кэтрин поняла, что стрела попала в яблочко.

— Мой отец заплатил выкуп за Лейта. Сумма была очень велика, и ему требуется дополнительное время, чтобы занять денег, — холодно отозвалась Эмил.

— Разумеется. Ваш отец вполне представляет себе, насколько весело вы проводите здесь время?

— Он знает одно: тут мне не причинят зла. — Эмил изо всех сил старалась подавить подступивший к горлу гнев. — Гостеприимство мистера Макгуина не имеет границ.

— Именно что не имеет. — Кэтрин бросила в сторону Парлана недвусмысленный взгляд. — Скажите, а там, в долине, мужчины такие же крупные?

То, как Кэтрин произнесла слово «крупные», мгновенно поведало всему столу о том, какую часть тела хозяина замка гостья имела в виду. Парлан тоже прислушивался к разговору, который разворачивался за столом, хотя и пустил его на самотек. Но его — в который раз — покоробило то, что о нем говорят, как о племенном жеребце. Поэтому он с нетерпением ждал, что ответит Эмил.

Эмил догадалась, что за репликой Кэтрин стоит нечто большее, но не была уверена окончательно, на что намекает эта женщина. Она подумала об одном из возможных объектов, который имела в виду эта дама, но не могла поверить, что подобные вещи можно обсуждать за пиршественным столом.

— Да, что и говорить, ростом он высок, — откликнулась Эмил совершенно невинным голосом и нахмурилась, заметив, что за столом прокатилась волна сдавленных кашлей и смешков.

Кэтрин взглянула на девушку, словно перед ней была умалишенная.

— Вы или слишком невинны, или у вас с головой не все в порядке. Я вовсе не имела в виду его рост.

Нахмурившись еще больше, Эмил продолжала гнуть свое.

— Нельзя сказать, чтобы он был так уж широк в плечах. Мне приходилось видеть куда более широкоплечих мужчин.

На сей раз смех прозвучал во всеуслышание, поскольку скрывать его ни у кого не хватило сил. Теперь стало ясно, что именно имела в виду эта женщина. Эмил с шумом вдохнула и покраснела.

— О чем вы говорите? Мы же обедаем! Разве можно за столом говорить о подобных вещах?

Кэтрин решила, что наивность Эмил ослабит ее привлекательность для Парлана, который считался человеком светским. Он как раз относился к типу людей, готовых посчитать подобную неискушенность проявлением глупости, и Кэтрин решила продолжить в том же духе.

— А я вот считаю, что это самое подходящее место и время, — промурлыкала она и провела кончиком языка по губам со значением, понятным каждому сидевшему за столом мужчине.

Однако эта стрела пронеслась мимо Эмил, что сразу же заметил Парлан. Разумеется, они занимались любовью, но пока не достигли той стадии, на которую намекала Кэтрин.

Парлан берег девушку, помня о ее невинности.

На этот раз Эмил быстро догадалась, что леди изъясняется исключительно двусмысленностями. Попросив Лагана налить ей бокал вина, она близко наклонилась к нему и прошептала:

— Мне кажется, что она всякий раз вкладывает в свои слова неприличный смысл. Я права или нет?

— Можешь не сомневаться, Эмил. Кэтрин шлюха, и, боюсь, с манерами у нее не все в порядке. Не обращай на нее внимания. — Лаган в упор взглянул на кузину:

— Ты становишься несносной, Кэтрин.

— А ты, кузен, неожиданно превратился в праведника.

Что-то слишком поздно, если тебе вдруг пришло на ум защищать нравственность этого ребенка.

Эмил передернула плечами и тихо сказала Лагану:

— Если она еще хоть раз назовет меня ребенком, я за себя не отвечаю.

Парлан наконец оставил попытки делать вид, что занят исключительно беседой с Малколмом. Он-то отлично знал, как претит Эмил сама мысль, что кто-то считает ее ребенком. Блеск в глазах девушки подсказал ему, что ее терпение вот-вот лопнет, и Парлан стал ожидать очередного выпада Кэтрин.

— Я не знала, что Парлан любит молоденьких, но в данном случае он перешел все мыслимые границы — похитил девочку прямо из колыбельки!

— Ну хватит! — прошипела Эмил и вскочила на ноги.

Она схватила в руки первое попавшееся блюдо с десертом из фруктов и сливок и, прежде чем Кэтрин поняла, что случится в следующую минуту, швырнула его в даму. Оружие было нацелено верной рукой, так что речь Кэтрин получилась смазанной в прямом смысле слова. Ругательств, которыми она затем огласила стол, уже никто не слышал, поскольку хохот стоял оглушительный.

Эмил, однако, это не доставило такого удовольствия, как окружающим, хотя Лаган и потащил свою злополучную кузину чиститься и мыться. Девушка была оскорблена тем, что ее назвали ребенком, но отреагировала на это оскорбление именно так, как это сделало бы дитя. Чрезвычайно уязвленная собственным глупым — на ее взгляд — поведением, она торопливо заняла место за столом.

— Ну, миледи, рука у вас твердая, что и говорить, — отпустил замечание в ее адрес Малколм, улыбаясь широко, будто именинник.

— Тс-тс, — хохотнул Парлан. Его глаза засветились и ожили от промелькнувших в них искорок смеха. — Тебе следует сдерживаться хотя бы иногда.

Смущение, которое Эмил ощутила после содеянного, прошло, как только заговорил хозяин замка.

— Тебе уж не стоило бы судить о таких вещах с видом оракула! — парировала она.

— Я по крайней мере не швыряюсь тарелками с угощением.

Решив, что обмениваться колкостями с Парланом сейчас не самое подходящее время, Эмил погрузилась в молчание.

Кроме того, ей пришлось отдать должное Кэтрин, которая, как выяснилось, легко сдаваться не собиралась и вскоре появилась за столом в платье еще красивее предыдущего. Эмил решила сдерживаться изо всех сил, как бы эта женщина ни прохаживалась на ее счет. Она готовилась перенести все с достоинством взрослого человека, истинной леди.

Сейчас задача такого рода оказалась несравненно легче.

Кэтрин, казалось, перенесла все свое внимание на Парлана, касаясь его рукава несмотря на то, что ей приходилось тянуться, задевая тарелку Малколма. Когда же Малколм извинился и сообщил, что ему пора заступать на стражу, женщина в мгновение ока заняла его место рядом с лэрдом. Как только перемещение свершилось, Эмил пришлось как следует следить за собственными руками — чтобы ненароком не оттяпать этой леди пальчик-другой ножом для разделывания дичи.

Ласковые, интимные прикосновения гостьи сделались достоянием всех присутствовавших, и ревность заставила Эмил забыть о принятом решении сдерживаться. Когда ладонь Кэтрин скрылась под столом, терпение Эмил было на пределе, хотя она и дала себе слово больше не причинять видимого вреда даме.

— Вы, должно быть, что-нибудь уронили? — спросила она с нехорошей усмешкой и не поленилась наклониться, чтобы увидеть, как рука Кэтрин ползет по колену Парлана все выше и выше. — Позвольте мне вам помочь, — добавила девушка и тоже сунула туда руку.