Охотник за смертью (№1) - Искатель Смерти

В толпе послышались все более и более громкие аплодисменты. Стоявший за спиной Сайленс и Фрост охранник нажал кнопку пульта на своем запястье, и замки кандалов, словно хлопушки фейерверка, стали с треском открываться. Цепи попадали в воду. Сайленс с наслаждением потер затекшие запястья, голова у него шла кругом. От слов Лайонстон можно было сойти с ума, но самого главного она еще не сказала. Она не упомянула про новый агрегат для звездолетов, который экспедиция Сайленса обнаружила на корабле пришельцев. Конечно, это было сделано не случайно. Во-первых, до тех пор, пока вся аристократия думала, что ученые императрицы ведут работу над новым космическим двигателем, она не стала бы выступать против Железной Стервы: каждый опасался, что ему откажут в доступе к новой технологии. Именно с этой точки зрения Лайонстон было выгодно, чтобы Сайленс и Фрост держали рот на замке. Но неприятность все равно приближалась, она уже нависла над ним. Он просто чувствовал, как в затылок ему веет холодным дыханием смерти.

— Итак, мы возвращаем вам все прежние чины и награды, — как ни в чем не бывало продолжала императрица. — Вы получите новый звездолет — «Бесстрашный», оснащенный новой силовой установкой. На нем вы отправитесь в экспедицию к планете Грендель и вскроете там склепы Спящих.

По залу пронесся боязливый шепот. Все помнили, какая судьба постигла звездолет, отправленный с подобной миссией на Грендель. Планета казалась необитаемой, мирной, безопасной для колонизации. Но в глубине, под ее поверхностью, исследователи обнаружили огромное покинутое поселение пришельцев и исполинские склепы, возраст которых было невозможно установить даже самыми современными приборами. Исследователи вскрыли один склеп, и Спящие проснулись.

Это были ужасные неземные существа, чудовища в утыканной шипами кремниевой броне, огромного роста, с молниеносной реакцией, со стальными когтями и зубами. В считанные минуты они уничтожили весь лагерь экспедиции. Узнав об этом, Империя направила специальные штурмовые подразделения, боевых экстрасенсов, киборгов. Все они погибли. К счастью, обитатели склепов не имели своего космического флота. Они оказались прикованными к собственной планете. Имперские звездолеты вышли на ее орбиту и выжгли всю поверхность. Сейчас на планете Грендель объявлен вечный карантин, за соблюдением которого следила дюжина космических фрегатов. Там оставались другие склепы, а в них — другие Спящие, и никто в Империи не желал повторения опыта с их пробуждением.

Произошло именно то, что и предполагал Сайленс. Он с тяжелым чувством покачал головой. Грендель. Наверное, смертная казнь была бы лучше.

— Ваше величество, но с какой целью вам понадобилось снова открывать эту консервную банку с червями?

— Я вам отвечу, капитан. Открыв склепы, вы попытаетесь найти способ для приручения и тренировки Спящих. Денег, людей и вооружения для этого мы не пожалеем. Для выполнения этого задания вы получите все, что потребуется. Впоследствии Спящие будут использоваться в качестве ударного отряда в борьбе с двумя новыми цивилизациями пришельцев. Есть ли еще вопросы?

— Нам дадут время на составление завещания? — серьезно спросила Фрост.

Императрица негромко усмехнулась и взмахом руки подозвала еще нескольких охранников:

— Проводите капитана и разведчицу к их новому кораблю. И смотрите, чтобы они ненароком не заблудились.

Сайленс поклонился, и они с Фрост, высоко подняв головы, покинули тронный зал, стараясь не замечать дюжину сопровождавших их вооруженных охранников. Выходя из дверей, Сайленс удрученно покачал головой. Лайонстон не только дала ему новое невыполнимое задание, в ходе которого он и разведчица неизбежно погибнут, — она также дала понять, что он не имеет права рассказывать об истинном происхождении нового космического двигателя. В смелости и хитрости Лайонстон не знала себе равных, отчасти поэтому она и оставалась императрицей.

Лайонстон дождалась, пока они уйдут, а потом с улыбкой обвела глазами переполненный зал:

— Надеюсь, вам теперь понятно, какие экспедиции приходится снаряжать, чтобы обеспечить интересы обороны Империи? Ну, хорошо. Империя будет надежно защищена от любых врагов — как внешних, так и внутренних. Пусть у вас, уважаемые леди и джентльмены, не возникает и тени сомнения: новая энергетическая установка даст нашему космическому флоту неоспоримые преимущества над потенциальным противником. Наши враги будут попраны. Им нигде не скрыться от нашего возмездия. Наша воля к победе непреодолима! Итак, есть ли у вас еще вопросы?

Неожиданно потолок над троном затрещал, и вниз дождем посыпались мелкие осколки его облицовки. Стражницы бросились к императрице и образовали над ней живой навес. Один из острых обломков рассек бледную кожу стражницы, из раны потекла кровь, но бессловесное создание даже не прореагировало на это. Среди придворных послышались крики, поднялась паника. Лорд Дрэм, обнажив меч и взяв на изготовку дисраптер, стал беспокойно осматриваться по сторонам в поисках врага. И вот из дыма и пыли, повисшей над троном, вниз упали с десяток длинных тонких шнуров, по каждому из которых соскользнули мужчины и женщины, одетые в кожаные куртки и штаны с серебряными цепочками. Они спрыгивали в воду, быстро уступая дорогу своим товарищам, спускавшимся вслед за ними. Дрэм увидел, что в глаза ему глядят стволы десятка дисраптеров, и замер, не двигаясь. Высадившиеся террористы жестом предложили ему бросить оружие, что он и сделал, бесстрастно наблюдая, как его меч и дисраптер исчезли в темной воде. Кит Саммерайл расстался со своим оружием без единого требования. Стражницы образовали вокруг трона Лайонстон живое кольцо, уставившись на незваных гостей немигающими глазами.

Придворные шумели и галдели, но одна фраза слышалась особенно часто:

— Эльфы… Эльфы добрались до нас!

— Да здравствует ЭЛФ — «Экстрасенсорный Либеральный Фронт!» — прокричала одна из возмутительниц спокойствия, молодая женщина в облегающей кожаной одежде со множеством цепочек, из-под которой была видна футболка с надписью «Жить, чтобы жечь!». Женщина была низкорослая и крепкая, с мускулистыми обнаженными руками. В ее волнистые темные волосы было вплетено множество ленточек. Ее лицо можно было назвать даже хорошеньким, если бы не глаза, горевшие мрачным, полным фанатизма огнем. Остальные эльфы собрались вокруг нее. Часть из них держала под прицелом дисраптеров людей в зале, другие направили свое оружие на трон. Лайонстон в молчании наблюдала за происходящим, ее лицо пылало яростью. Но и она, и Дрэм, и все присутствующие в зале были достаточно благоразумны, чтобы не подставлять грудь под залпы дисраптеров.

Террористы-экстрасенсы выглядели резкими и грубыми, но цепочки, которыми была скреплена их одежда, ярко блестели — точно так же, как сияли улыбки на их лицах. Большинство из эльфов были очень молоды, некоторым не было и двадцати лет, но почти у всех на коже виднелись царапины и шрамы. В Империи с экстрасенсами обращались очень жестоко, многие из них не доживали до взрослого возраста или сходили с ума. Старики экстрасенсы были чрезвычайной редкостью.

Женщина с надписью на футболке «Жить, чтобы жечь!» вышла вперед и шутовски поклонилась притихшему залу:

— Просим извинить за возникший бардак, но хороший выход к публике — это половина спектакля. Теперь будьте паиньками и делайте то, что мы вам приказываем, и тогда сможете покинуть этот зал, не потеряв ни одну из частей вашего тела. Но если вы будете докучать нам, то придется придумать что-нибудь забавное. А у нас очень странное чувство юмора. Впрочем, если вас объявят вне закона, с вами случится то же самое. — Тут она повернулась к Лайонстон: — Расслабься, дорогуша, мы не собираемся убивать тебя. Мы пришли сюда за своей подругой. Ну что, ты сама сойдешь с этого трона или нам придется снять тебя?

Лайонстон встала и с ледяным спокойствием шагнула в темную воду. Стражницы тотчас же взяли ее в кольцо. Предводительница эльфов, не обращая на них внимания, подошла к трону и стала внимательно ощупывать черный металл, инкрустированный яшмой.

— У тебя есть имя, негодяйка? — спросила Лайонстон.

— «Стиви Блю — а тебя не люблю!»

— Скоро здесь будут мои охранники. У тебя нет шансов на спасение.

— Сейчас твои охранники бегают по ложному следу в поисках наших ребят. Ты можешь рассчитывать только на этих лишенных души и разума несчастных, которых ты заставила оберегать себя, да еще на устройство, блокирующее действие биополя. А, вот и оно!

Она нащупала потайную панель в боковой стенке трона и осторожно извлекла полупрозрачный куб размером с человеческую голову. Блокиратор биополя был весьма просто устроен: это было не что иное, как живой мозг экстрасенса, извлеченный из черепа и погруженный в специальный раствор. Через фронтальные доли мозга пропускался слабый ток, благодаря чему мозг продолжал функционировать, блокируя своим биополем биоизлучение других экстрасенсов. Это был еще один образец варварской технологии Империи и единственное средство защиты против какого-нибудь безумного экстрасенса.

Стиви Блю подняла куб над головой и с дикой силой опустила его на подлокотник трона. Хрупкий контейнер раскололся, и ткань мозга вывалилась наружу, теряя признаки жизни. Окровавленный мозг скользнул по поверхности трона и исчез в воде.

— Покойся в мире, мой друг! — серьезно сказала Стиви. — Мы отомстим за тебя! — Она опять перевела взгляд на Лайонстон. — Еще одна живая душа покинула тот ад, который ты здесь устроила.

Лайонстон усмехнулась:

— Я найду себе другого. У нас нет недостатка в донорах…

Она замолчала, увидев, что предводительница эльфов сделала шаг в ее направлении. Стиви Блю холодно взглянула на императрицу:

— Я могла бы убить тебя. Это мог бы сделать каждый из нас. Мы только и мечтаем о твоей смерти. Мы спим и видим, как расправимся с тобой, а просыпаясь, обсуждаем планы этого убийства. В один прекрасный день мы не оставим камня на камне от твоей драгоценной Империи, тебе будет некуда прятаться — и тогда-то явимся мы. Но если мы убьем тебя сейчас, жалкую и беззащитную, тебя заменит кто-то другой из твоей коррумпированной шайки, который начнет террор и репрессии среди экстрасенсов. Но и уйти просто так, не оставив тебе знака нашей признательности, мы тоже не можем. Поэтому мы делаем тебе небольшой подарок.

Она повернулась назад, и в руках у нее оказался большой торт с кремом. Глядя на изумленное лицо Лайонстон, Стиви Блю улыбнулась и с силой швырнула торт в голову императрице. Он попал ей в лицо, она отшатнулась назад и принялась счищать липкое месиво со своей кожи.

Стиви расхохоталась:

— Было бы уместно ответить репрессиями на попытку убийства, но что делать, когда тебе шмякнули в лицо торт? Выглядишь ты довольно неказисто. Попросту — жалко. Пока, Лайонстон! Ты доставила нам удовольствие.

Глядя сквозь густые потеки крема, Лайонстон указала дрожащим пальцем на эльфов:

— Убить их! Убить их всех!

Стражницы устремились выполнять приказ. Из-под ногтей у них показались стальные когти. Эльфы отважно устремились им навстречу, готовые на деле применить свои уникальные способности. Стиви Блю опоясала себя огненной завесой, трепещущее пламя дышало жаром, но стражницы не раздумывая ринулись в огонь. Боль или страх были им неведомы. Через секунду Стиви пропала в кольце когтистых фурий. Несколько эльфов бросились ей на помощь и тут же были встречены беспощадными стражницами. Те напали на двух эльфов и с нечеловеческой силой стали разрывать их на части. Истекая кровью, эльфы погибли. Один из экстрасенсов стал делать странные жесты, и стражницы в замешательстве замерли, словно очутились возле невидимой стены. Но вскоре эта стена как будто разрушилась, и они бросились на своего противника.

Лайонстон злорадно засмеялась и вновь села на свой трон.

— Неужели вы думали, что меня охраняет только один блокиратор биополя?

Последние слова этой фразы утонули в отчаянных криках погибающих эльфов. Они стреляли из дисраптеров, но стражницы передвигались так стремительно, что в них невозможно было прицелиться. Кроме того, когда они смешались с эльфами, применять импульсное оружие стало попросту опасно. Стражницы метались среди эльфов, словно волки в загоне с овцами, разрывая когтями беззащитную плоть и вгрызаясь в нее своими острыми зубами. Они были голодны.

Один экстрасенс вложил ствол своего дисраптера прямо в рот стражнице и выстрелил. Ее голову разнесло на части, в воздух полетели окровавленные клочья. Но в это время на экстрасенса налетела другая охранница, обхватившая его туловище твердыми как сталь руками. Ребра экстрасенса затрещали и прогнулись внутрь, сдавив сердце и легкие. Оставшиеся в живых эльфы пытались спастись бегством, но стражницы всюду преграждали им путь. Один за другим эльфы были перебиты, в живых остался всего один. Он бросился к трону и попытался выстрелить в императрицу из дисраптера, но энергетический кристалл был еще разряжён. Отбросив дисраптер в сторону, экстрасенс обнажил меч. Тотчас же ему на шею прыгнула стражница, и они вместе упали в воду. Она держала эльфа под водой, ожидая, пока он захлебнется. Он упорно сопротивлялся, освободил от ее захвата руку с мечом и вонзил клинок в живот своего врага. Фурия отскочила назад, а экстрасенс, кашляя и отплевываясь, поднялся из воды. Найдя взглядом Лайонстон, он занес меч. Экстрасенс уже был в шаге от трона, когда стражница прыгнула ему на спину. Дав самой себе условную команду, она взорвала в своем организме имплантированное взрывное устройство. В одно мгновение и она, и эльф были разорваны на части.

Во дворце наступила тишина. Единственное, что ее нарушало, — это ненасытное чавканье четырех оставшихся в живых стражниц, вгрызавшихся в еще не остывшие трупы. Лайонстон окликнула их, и они сгрудились возле трона, с окровавленными руками и ртами, словно свора отогнанных от добычи псов. Императрица свысока взглянула на Стиви Блю, которая, израненная и истекающая кровью, стояла в воде неподалеку от трона. Стиви попыталась достать из ножен меч, но руки не слушались ее. Тогда она шагнула вперед, ее окровавленные губы пытались сказать что-то императрице. Но тут позади нее выросла фигура лорда Дрэма, не замедлившего вонзить ей в спину меч.

Стиви Блю упала на колени. Из ее горла вырвался предсмертный стон, полилась кровь. Дрэм вытащил меч, и тело предводительницы забилось, как в лихорадке. Лайонстон неожиданно встала со своего трона и наклонилась над умирающей. В руках у императрицы был изящный серебряный кинжал. Ее лицо приблизилось к лицу Стиви Блю.

— Не хочешь ли ты что-нибудь сказать мне на прощанье? О том, какая я слабая или какая ты умная? Неужели ты не заготовила какой-нибудь прощальной фразы?

Стиви опять задрожала. Кровь струилась по ее подбородку. Когда она начала говорить, ее слова могла слышать только Лайонстон.

— Я еще вернусь. Вернутся такие же, как я. И один из них расправится с тобой. Твое место в аду!

Лайонстон, поморщившись, вонзила кинжал прямо в сердце умирающей и, припав к губам Стиви, вдохнула ее последний выдох, словно попробовала тонкое вино. Вынув лезвие из груди убитой, она столкнула ее безжизненное тело в воду. Стиви Блю замерла под покровом темной воды. Лайонстон выпрямилась, спрятала кинжал в рукав и, опершись на руку лорда Дрэма, вновь взошла на трон.

— Обычно эльфы умирают молча, — сказал Дрэм. — Они самопрограммируют себя на смерть, чтобы не разглашать никаких секретов. Так или иначе, но вы обеспечили ей легкую смерть.

— Ты всегда стремишься испортить мне удовольствие, Дрэм. Она умерла поверженная. Мне этого достаточно. Сейчас меня больше интересует, как они могли преодолеть твои кордоны безопасности.

— Резонный вопрос, — согласился Дрэм. — Именно об этом я и спрошу своих подчиненных, когда аудиенция окончится. Не исключено, что среди моих людей завелся предатель.

— Мне всегда казалось, что это невозможно.

— Мне тоже. Но, кто бы он ни был, мы его вычислим.

— Я надеюсь на это, Дрэм, — усмехнулась императрица. — Ведь если ты не в состоянии обеспечить мою безопасность, для чего ты годишься?

Дрэм ответил ей улыбкой и осторожно снял остаток крема с ее щеки. Поднеся палец к своим губам, он с серьезным видом задумался:

— Сливочный крем, с добавлением коньяка. Мой любимый. Все-таки у этих эльфов хороший вкус.

— Да, конечно, — согласилась Лайонстон. — Мои стражницы тоже так считают.

Глава 4. ВОСХОЖДЕНИЕ К ОПЫТУ

Когда-то у города было другое имя, но сейчас о нем уже никто не помнил. Последние триста лет он был известен в Империи как Город Вечных Парадов, столица гладиаторских игр. По меркам Голгофы, это был небольшой город, но с каждым годом его население росло, так как новые и новые люди слетались сюда, словно мухи на кусок гнилого мяса. Здесь было много игорных заведений и публичных домов, мест, где можно было отключиться от реальности и совершить наркотическое «путешествие», поглазеть на всяческие диковинки, чудеса и представления. Но люди приезжали в Город Вечных Парадов не за этим. Все перечисленные выше удовольствия и злачные места играли роль возбуждающей аппетит приправы к гораздо более захватывающему зрелищу.

В самом центре города, в его темной, пульсирующей сердцевине, находилась арена: просторная открытая площадка, покрытая тщательно просеянным песком и окруженная поднимавшимися амфитеатром рядами для зрителей. От остальных частей города арена была изолирована несколькими силовыми экранами, убиравшимися только в дни проведения состязаний. Попасть на арену было очень трудно. Еще труднее было выбраться оттуда. Те, кто обосновался там, как правило, оставались навсегда. Их жилищем были камеры и казематы, соединенные извилистыми коридорами в глубине под покрытым песком ристалищем. В камерах верхнего уровня, обставленных с вызывающей роскошью, жили самые знаменитые гладиаторы, проводившие большую часть времени в оттачивании своего мастерства и мечтах о новой славе и почестях. Тренеры и обслуживающий персонал арены жили в более скромных помещениях, вся их жизнь была направлена на обеспечение регулярного проведения состязаний. На самом нижнем уровне, в темных казематах, держали пленников, которые знали, что не увидят света до тех пор, пока их не вытолкнут на залитый кровью песок арены. В подземельях всегда было много пленников: людей, клонов, экстрасенсов, пришельцев с других планет.

Желающие увидеть кровь и страдания, смертельную игру по древним правилам стекались со всей Империи. Кроме того, миллиарды зрителей каждый вечер наблюдали состязания на своих голографических экранах. Но для настоящих фанатов и знатоков простого созерцания было недостаточно. Им нужно было лично присутствовать на поединках, видеть все собственными глазами, ощущать атмосферу, вдыхать полный резких запахов воздух, слышать, как толпа приветствует фаворитов и освистывает аутсайдеров, жаждет новых смертей. Толпа всегда имела своих любимцев, но, как правило, они не долго купались в лучах славы. Именно поэтому город и назывался Городом Вечных Парадов: герои приходили и уходили, и только сами состязания были вечны.

Это место было уникальным еще и потому, что на всей Голгофе не было такого города, который бы не подчинялся какому-нибудь одному могущественному клану. Город Вечных Парадов не имел единого хозяина. Об этом заботилась сама императрица. Используя скрытое давление и открытые разборки, она добивалась того, чтобы поединки на арене проводились честно и беспристрастно. Каждый гладиатор имел равные шансы погибнуть на окровавленном песке. А иначе состязания не вызывали бы никакого интереса. Именно поэтому Город Вечных Парадов слыл нейтральной зоной, местом встречи тех семейств, которые нигде больше не могли благопристойно общаться. Вместо того чтобы продолжать личные распри, они предоставляли это право своим гладиаторам. Таким образом поддерживалась честь мундира и отстаивалось достоинство. И если гладиатор не справлялся с этой задачей, то никто особенно не переживал, во всяком случае никто из сильных мира сего.

Получая возможность выпускать накопившийся пар, могущественные кланы оплачивали расходы по поддержанию арены в порядке и платили жалованье людям, которые здесь работали. Еще больше денег стекалось сюда благодаря неуемной страсти зрителей к игре. Ежедневно выигрывались и проигрывались целые состояния, кланы не скупились на высокие ставки в поддержку своих бойцов и их репутации. Фавориты получали свои деньги не зря. Сами представители аристократических фамилий даже в мечтах не стремились выйти на арену. Одно дело — рискнуть своей жизнью на дуэли, и совсем другое — унизиться до поединка на потребу низменной толпы. Кроме того, низшие сословия не имели права взирать на гибель аристократов. Это могло отрицательно повлиять на нравы.

Вокруг арены концентрическими кругами располагались дома горожан: торговцев, обслуживающего персонала и тех, кто в прошлом сражался (или готовил себя к будущим сражениям) на окровавленном песке. Состязания были открыты для всех, аппетиты толпы не уменьшались, и арена постоянно испытывала потребность в свежих бойцах. И они прибывали со всех концов Империи, жаждущие славы и обогащения, действия и эмоций — или хотя бы места, где можно было достойно умереть. Здесь никому не отказывали. Смерть по своей природе очень демократична.

* * *

Как обычно, улицы вокруг арены были заполнены народом. В основном это были прохожие или торговцы, которые пытались что-нибудь продать прохожим. Крики уличных торговцев выделялись в шуме толпы словно трели птиц, обозначающих таким образом свою территорию — каждый хотел привлечь к себе внимание. Но даже их трескотня становилась тише, когда мимо проходил представитель аристократического клана. Такого человека всегда можно было заметить по тому, как стихал людской гомон на его пути.

Валентин Вольф с невозмутимым видом прокладывал себе путь в толпе и обращал на любопытные взгляды не больше внимания, чем на уличный воздух. Высокий, но скромный и сдержанный, он не был слишком заметен в толпе, однако на него обращали внимание и уступали дорогу. Его подведенные глаза и кроваво-красные губы были знакомы многим, и никто из простолюдинов не хотел быть обвиненным в оскорблении аристократа из клана Вольфов.

Итак, Валентин продолжал свой путь, его мысли были надежно скрыты под накрашенным лицом, его взгляд — непроницаем и устремлен куда-то вдаль. Он никогда не брал с собой телохранителей. Кто-то говорил, что из гордости, кто-то — из-за легкомыслия, но, если сказать правду, Валентин просто предпочитал оставаться наедине со своими мыслями, а охранники не вызывали у него симпатий.

Наконец он остановился возле небольшого кондитерского магазина, стоявшего поодаль от шумного проезда, и стал внимательно разглядывать аппетитные сладости, выставленные в витрине. Он и впрямь был сладкоежкой, но сейчас его интересовало нечто иное. Владелец магазина, единственный и незаменимый Георгиос, снабжал Валентина товаром, гораздо более сладким и соблазнительным, чем тот, который был выставлен в витрине. Георгиос открывал кран в том наркопроводе, на прокладку которого Валентин затратил столько лет и усилий. Человек его положения мог получить все это без особых хлопот, но Валентин предпочитал удовлетворять свою страсть без свидетелей. Лишний свидетель — это лишний аргумент у потенциальных врагов. А кроме того, некоторые из препаратов, которые он предпочитал, были запрещены даже для людей с его положением (кстати, именно поэтому он и стремился их попробовать).

В левом углу витрины стояла высокая узкая ваза с одной-единственной черной розой. Валентин задумчиво посмотрел на цветок. Роза означала, что Георгиос был готов передать ему заказанный товар. Но то, что вазу поставили в левый, а не в правый угол, было знаком какого-то непредвиденного осложнения. Валентин улыбнулся и стал анализировать ситуацию. Он мог просто пойти дальше и избежать неприятностей. Скорее всего, ему приготовили ловушку. Как и всякий, кто был замешан в дворцовых интригах, Валентин имел немало врагов. Но если он просто пройдет мимо, то так и не узнает, кто подстроил эту ловушку и вычислил Георгиоса. Он-то был уверен, что его контакты с Георгиосом ни у кого не вызывали подозрений. Кроме того, это означало бы, что он бросает на произвол судьбы своего верного компаньона, а такое было не в принципах Валентина Вольфа. Если бы он позволил безнаказанно расправляться со своими друзьями и партнерами по бизнесу, то в считанные дни остался бы в одиночестве. А найти замену хорошему деловому партнеру было очень непросто.

Он толкнул входную дверь и со спокойным видом вошел в магазин, словно ему было совершенно нечего опасаться. В помещении было темно. Кто-то затемнил стекла, чтобы сюда не проникало солнце. Валентин подождал, пока дверь за ним плотно закроется, и стал вглядываться в темноту. Сконцентрировавшись по своей методике, он привел в действие гормональную систему организма, и в его кровь стали поступать необходимые вещества. Обогащенная кислородом кровь прилила к мышцам, которые напряглись и приготовились к экстремальным нагрузкам. Органы чувств стали сверхъестественно чуткими, и темнота открыла ему свои секреты.

Их было двенадцать человек, и все они стояли в самой глубине магазина. Двое из них держали Георгиоса, зажимая ему рот. Валентин чувствовал запах страха, который исходил от Георгиоса, и запах напряженного ожидания, исходивший от его врагов. Он слышал звуки их малейших бессознательных движений: они были уверены, что в темноте за ними никто не наблюдает.

Валентин улыбнулся. Его врагам нельзя было так заблуждаться. Расплатой за это обычно была смерть. Неужели они еще не усвоили это? Он вежливо покашлял:

— Кто-нибудь, зажгите свет! Я пришел сюда с добрыми намерениями и хочу начать переговоры.

— А откуда ты знаешь, что мы будем вести переговоры? — спросил голос, с трудом сохранявший ровную интонацию.

— Если бы вы были убийцами, то прикончили бы меня в тот момент, когда я вошел, — спокойно возразил Валентин. — Раз уж этого не произошло, я делаю вывод, что у вас есть ко мне какие-то предложения. Тогда не тяните с ними. У меня назначена встреча.

В комнате стало светло: кто-то из стоявших у стены пультом дистанционного управления убрал затемнение стекол. Солнечный свет высветил дюжину бандитов, угрожающе ухмылявшихся в лицо одинокому аристократу. Они специально сняли рубашки, чтобы произвести впечатление своими бугристыми мускулами и дешевыми побрякушками, купленными в лавке для «крутых ребят» где-нибудь на темной окраинной улице. Их кожа была покрыта одинаковой люминесцентной синей краской, что указывало на принадлежность к единой банде, а на груди каждого был выколот ярко сверкающий серебристый череп. Татуировка была нанесена в самом чувствительном месте, и это тоже должно было произвести впечатление. Это означало приобщенность к банде, служило доказательством смелости и решимости. Татуировка делалась на всю жизнь. Так же принималось и решение вступить в банду.

Валентин сразу же безошибочно определил, кто они такие. «Демоны» — одна из самых больших банд уличных громил, которые терроризировали окраинные кварталы города. Таких банд было несколько сотен, в них входили тысячи юнцов, слишком молодых, боязливых или заносчивых, чтобы сражаться на песке арены. Все они промышляли тем, что шли в услужение всякому, кому были нужны крепкие мускулы и большие кулаки. Впрочем, за деньги они соглашались и не только на это. Между собой банды постоянно воевали за территорию, женщин или что-то такое, что могло быть предметом их гордости. Ситуация в городских низах повторяла ситуацию в верхах, чернь подражала знати. Кроме того, когда они не дрались, то пробавлялись примитивным рэкетом и азартными играми, но в любом случае у них хватало ума не связываться с аристократами. Если они ждали его, значит, кто-то щедро заплатил им за это. Таким образом, круг его врагов сужался.

Не теряя времени, Валентин внимательно разглядывал «демонов». Им нельзя было показать, что он нервничает и не имеет надежной защиты. Некоторые из бандитов выглядели дегенератами или, по крайней мере, людьми, подвергшимися намеренному изменению генетического кода: становиться подопытными кроликами в руках беспринципных врачей было для бандитов обычным делом. Те, кому везло, выходили из клиник с изуродованными лицами и телами, но живые. У кого-то на руках вырастали звериные когти, заострялись зубы, движения других становились резкими и судорожными (это значило, что им искусственно развивали железы внутренней секреции). Каждый из бандитов обладал своим маленьким секретом, но Валентин был уверен — в их организмах не было дорогостоящих технических имплантантов. Им не по карману было бы купить энергетические кристаллы, питающие эти устройства. Однако все они были вооружены: большинство — мечами, некоторые — ножами или мачете, кое-кто — обрывками цепей с приваренными металлическими шипами.

Валентин постарался улыбнуться им как можно более развязной улыбкой, при этом лихорадочно перебирая в уме возможные варианты своих действий. Здесь, возле арены, «демоны» находились явно не на своей территории. Они вообще не имели права соваться сюда. Здешние блюстители порядка должны были сразу же засечь их раскрашенные голубые физиономии. Видно, кто-то потратил уйму денег на то, чтобы охранники, хотя бы ненадолго, закрыли глаза на их появление в этом районе города. Кто-то очень хотел этой встречи, но не собирался раскрывать свою подстрекательскую роль. Использовать для каких-то неблаговидных целей крутых парней с улицы было очень надежно. За деньги они были готовы практически на все, и им было плевать, кто заказывает работу.

Теперь, когда его глаза приспособились к резкой смене освещения, Валентин смог понять, почему у «демонов» так пылают щеки и блестят глаза. Скорее всего, это дешевый боевой наркотик, стимулирующий агрессивность.

Он выжидающе кашлянул. По крайней мере, к нему здесь относились серьезно. Настоящие боевые препараты находились под строгим контролем и выдавались только в армии, но у Валентина и здесь был свой надежный поставщик. Правда, об этом было известно очень узкому кругу людей.