Золотой плен (№2) - Покоренная викингом

А если эти ирландские викинги и люди Уэссекса уничтожат друг друга, датчане, в конце концов, одержат победу. И она не могла без ужаса подумать о том, что ответственность за это ляжет на нее.

В конюшне она поспешно оседлала серую в яблоках кобылу и выехала за ворота. Если конюхи и не спали, они не заметили ее. Часовой у ворот приветственно махнул рукой, пропуская ее.

Она ждала у дуба.

На востоке занималась заря, а Рауен не приходил. Сердце ее сжимала тоска, она горевала о том времени, когда они были вместе. Рауен был еще одной причиной, почему она не могла убежать. Если их поймают, его убьют. Если разразится война между англичанами и ирландцами, кровь падет на ее голову. Она мечтала о свободе, боролась с искушением, но бежать не могла.

Она услышала шум в кустах и повернулась, боясь, что будет схвачена людьми короля, и одновременно надеясь, что наконец-то пришел ее возлюбленный.

— Сердце мое!

Внезапный шепот наполнил ее радостью. Она побежала через кусты ему навстречу. Она бросилась в его объятия, забыв, что скоро станет женой другого. Он не оттолкнул ее, и на некоторое время она забыла, что пришла попрощаться. Он крепко прижался ртом к ее губам и впился в них. Его пальцы пробежались по ее волосам, он заглянул ей в глаза, поцеловал ее снова, нежно раздвигая ее губы языком и проникая в глубину ее рта.

Это ведь всего только поцелуй, — пронеслось в ее мозгу. Сладкие воспоминания, которые она пронесет через пустые, причиняющие боль годы.

Бог ее поймет, простит.

Она должна выйти замуж. Официально вступить в брачный союз по христианскому обычаю.

Но сердце ее разрывалось на части, и она не могла заставить себя оторваться от поцелуя Рауена.

Тогда он сам оторвался от нее. Он прижал ее к своей груди.

— Я тебя люблю, — сказала она, подавляя рыдания. — Я так нежно люблю тебя!

— Я тоже люблю тебя. Мы должны быть вместе.

— О Рауен! Мы не сможем быть вместе — никогда!

Казалось, он ее не слышал. Он обнял ее еще крепче, нашептывая нежные слова. Они медленно легли на высокую траву. Уже почти наступил день, но никто их не искал. Рианон забыла все свои страхи, забыла, что их могут обнаружить, что она теперь невеста викинга. Кому они могли сделать больно, разделив эти последние минуты в разговорах, шепоте и вздохах, кого они могут оскорбить своим последним поцелуем или несколькими поцелуями?

Рауен, милый Рауен, смотрел на нее, гладя ее по щеке. Он вздохнул.

— Не нужно мешкать! Мы должны торопиться! — сказал он.

Он все еще не понял. Он все еще думал, что она пришла, чтобы убежать с ним. Она грустно покачала головой, Рауен нахмурился.

— Мы должны поспешить, любовь моя, потому что нас скоро хватятся. Я готов отдать жизнь за тебя, но я предпочел бы быть подле тебя живым.

— Пропади он пропадом, этот король! — с жаром воскликнула она.

— Любовь моя, не говори так. Это несправедливо по отношению к нему.

Он целовал кончики ее пальцев, а она смотрела с любовью на его лицо, стараясь запечатлеть в памяти его мужественные черты.

— Черт с ним, Рауен, — повторила она, — а то, что мы сейчас вместе, дурно, даже если это просто расставание. Как могу я навредить ему простыми словами?

— Но мы убежим.

— Нет, Рауен, послушай меня. Мы не можем так поступить!

Потребовалось некоторое время, чтобы смысл ее слов дошел до него.

— Он нас настигнет, — прошептала она печально. — Он может убить тебя.

— О любовь моя! Я не могу спокойно отпустить тебя!

— Ты должен. Боже мой, Рауен! Я все тщательно взвесила. У меня нет выбора, иначе будет кровавая резня! Если мы поступим, как решили, это произойдет непременно. О Рауен, то, что я причиняю тебе боль, разбивает мое сердце!

Это действительно причиняло ему боль, потому, что во взгляде его была такая мука, что душа ее разрывалась на части.

— О Рауен, — воскликнула она. — Мое сердце останется с тобой навсегда. Я так тебя люблю!

— Боже, но ведь и я люблю тебя! — клялся он, и в его словах было столько страсти и боли, что она снова очутилась в его объятиях, крепких и неистовых. И снова его губы нашли ее. Поцелуй был долгим, сладким, дурманящим.

А потом… дальше…

Она так и не поняла, почему она поддалась искушению, почему зашла так далеко. Вероятно, всему виной горечь разлуки, отчаяние разбитой любви! Она гладила его обнаженные плечи, а он ласкал ее нагое тело, потому что ее платье и плащ уже лежали у ее ног. Она повторяла шепотом снова и снова:

— Я люблю тебя, я люблю тебя! Я отдана злому чудовищу, отвратительному негодяю-викингу, но я люблю тебя.

Потом она услышала его шепот, нежный, жаркий. Она вдруг осознала, что они делают, но она не чувствовала стыда. Она любила его. И слова, полные любви, срывались с его губ.

Но она знала, что у них нет на это права. Она предназначена другому мужчине. Он заключит с ней союз перед Богом.

— Рауен! — ее щемящий крик остановил его. Их взгляды встретились, и он увидел тоску в ее глазах.

И страсть, пылавшая в них, угасла. Он крепко, но нежно держал ее в объятиях.

В эти минуты она не чувствовала себя виноватой. Она крепко прижималась к нему, слушая пение птицы и думая, что сохранит эти мгновения в своем сердце навсегда.

Она и не подозревала, что они были совсем не одни.

Эрик, принц Дублинский, стоял в двадцати шагах от них, мрачный и спокойный.

Ночью ему снились змеи.

Зловещие создания, они поднимали головы, окружая его, и он схватил меч, чтобы их убивать. Он поражал их со всей силой и страстью, но они снова и снова возникали из-под земли. Рядом с ним была Эминия, он знал, что она лежит возле него, он ощущал нежные прикосновения ее волос, ее ног. Он сражался со змеями и убивал, убивал и убивал их. Но когда он коснулся Эминии, мучительный крик вырвался у него. Она была в крови, и кровь лила ручьем. Он взял ее на руки, попытался вдохнуть в нее жизнь, но кровь поднималась как море, лилась бурным потоком. И тогда он понял, что это была не Эминия, а совсем другая женщина, и ее волосы опутывали его. Он попытался убрать пряди окровавленных волос с ее лица, на она начала тонуть во все прибывающем море крови. Змеи увлекали ее ко дну. Он все-таки схватил ее, и она снова закричала…

Он проснулся в холодном поту и вскочил на ноги, сжимая в руке свой верный меч.

В конце концов, он успокоился и посмеялся над собой за то, что взволновался из-за сна, тогда как хладнокровно мог бы встретиться с целой армией датчан.

Он лег снова, взглянул на луну, и сон улетучился, уступив место воспоминаниям.

Наконец он снова заснул, на этот раз глубоко.

Он почувствовал наступление утра, почувствовал лучи солнца — первый поцелуй восхода. Услышал легкое журчанье ручья и продолжал дремать. В этом приятном состоянии он услышал и какой-то шум в роще. Звук был неясный, но, как он понял, не представлявший собой никакой опасности, поэтому он не спешил подняться. Пришла какая-то девушка, сообразил он сквозь сон. По-видимому, она искала уединения и не была склонна составлять компанию кому бы то ни было. Что ж, пусть будет так. Он не нарушит ее одиночества, потревожив ее своим присутствием.

Но к ней приблизился мужчина.

Он услышал обрывки их шепота. Он хотел, было оставить любовников наедине, но тогда он обязательно спугнул бы их.

Он увидел, как с нее спали одежды. Он увидел прекрасную соблазнительную спину, наготу которой не могли прикрыть ее длинные волосы, заплетенные в косу и уложенные пучком. Она была поразительно красива, ее груди были как раз на уровне его глаз, крепкие ягодицы напоминали по форме груши, а чуть ниже тонкой талии, с обеих сторон находились две нежные ямочки. Шея была длинной и изящной, а плечи очерчены красиво и мягко. Он затаил дыхание, глядел на нее, и снова решил уйти, не желая беспокоить пару, благословенную, казалось, самим небом.

А потом он ясно услышал их разговор и мгновенно понял, кто эта женщина.

Рианон. Его нареченная.

Вспышка неистового гнева ослепила его.

Он овладел собой. Он не хотел вмешиваться в ее жизнь, но она была отдана ему, а все, что ему принадлежало, он не уступал никому.

Она должна стать его женой!

Ярость переполняла его, но он старался с ней справиться.

Может, эти двое приходили сюда не раз и занимались тут любовью.

Но он не даст им обесчестить себя, ни сейчас, ни когда бы то ни было. Он вскочил, сжимая меч, пусть этот юный вертопрах вступит с ним в поединок.

Но он не успел добраться до любовников, потому что тихий звук журчащего ручья внезапно был прерван звуком лошадиных копыт.

— Ищите их, — закричал кто-то. — Именем короля, схватите их!

Рианон вскрикнула и вскочила на ноги. У нее не было времени, чтобы одеться, но ее возлюбленный, поднимаясь, накрыл ее своим плащом.

— Беги, — подгонял он ее. — Беги к опушке!

— Нет, меня король не убьет. Это тебя он может лишить жизни! О Рауен, если с тобой что-нибудь случится…

— Беги, — приказал ей молодой человек. Он подтолкнул ее в ту сторону, где стоял Эрик.

— Нет, прежде ты! Беги ты! Если нас не найдут вместе, тебя не смогут обвинить в моем исчезновении, или… — она запнулась, и печально умолкла.

— Я убегу, — пообещал он и снова подтолкнул ее вперед.

Она побежала, спотыкаясь, через лесной кустарник. Эрик стоял неподвижно, подавляя ярость, бушевавшую в нем. Всадники прокладывали себе путь по высоким травам, и он знал, что она не сможет убежать от них. Она вошла в ручей и окаменела, остановившись прямо перед ним. Она увидела край его плаща, и схватилась за него.

— Сэр, милорд, умоляю вас, помогите мне! Мой покровитель отдает меня в жены негодяю-викингу, и мне нужно скрыться от погони сейчас. Пожалуйста! Я проведу всю свою жизнь с грязным животным, а я…

Ее серо-голубые глаза, наконец, остановились на нем в изумлении. Он понял, что она узнала его, но все еще не ведает, кто он. Ее изумление сменилось леденящим страхом, и ее кожа цвета слоновой кости стала белее снега.

Рианон с ужасом поняла, что попала в руки викинга. Помощи ждать неоткуда. Нет, она встретит эту беду лицом к лицу.

— О, нет, — выдохнула она. — Вы!

Она должна убежать от этого человека. С быстротой молнии она поднялась и повернулась. Но он сразу же настиг ее. Он наступил на край ее плаща, и он соскользнул с ее плеч. Викинг развернул ее к себе лицом, обнаженную, и схватил своими сильными руками.

Может, он ее забыл?

Нет, не может быть!

Он помнил ее, и это было совершенно очевидно. Он помнил ее стрелы, удар ее колена, в этом нет сомненья.

Никогда на лице человека не отражалась такая ярость. Ноги ее стали ватными. Он был одним из свиты ирландского принца, кровавой свиты. Он вернет ее Альфреду или своему властелину. А может быть, он убьет ее, и даже король ничего не сможет сделать.

— Будьте милосердны! — прошептала она, откинув голову назад. Ее коса упала и расплелась. Тяжелые локоны каскадом рассыпались по спине. Ей хотелось, чтобы они прикрыли ее наготу.

Но он не смотрел на обнаженное тело, он уставился прямо ей в глаза, и она увидела в его взгляде ненависть, словно ее ненависть к нему отразилась в них.

— Милосерден? — спросил он. Это было сказано мягко, но с угрозой. — Милосерден?

Она вскрикнула, когда он подтянул ее ближе к себе, прижав к своей горячей груди. Он схватил ее за руки с такой силой, что чуть не сломал ей запястья, и она почувствовала против воли всю его мощь и смертельную ненависть, которая струилась из его ледяных глаз и проникала до глубины ее сердца.

— Я сражалась с вами, потому что подумала, что на меня напали! — сказала быстро она. — Я бы не причинила вам вреда, если бы знала, что вы приехали по приглашению короля. Пожалуйста, отпустите меня. Вы должны пожалеть меня, потому что…

— Нет, леди, вы ошибаетесь.

— Но…

— Теперь ничего не изменишь, а ведь ваша стрела, которая была нацелена мне прямо в сердце, попала в ногу, и я до сих пор хромаю. Ваше нежное колено ударило меня прямо в пах, а ваши маленькие кулачки бьют меня в грудь сейчас. Но, леди, все это я, возможно, мог бы простить.

— Тогда…

— Вы не дождетесь от меня милосердия, потому что я и есть тот самый негодяй, то ужасное животное, тот дикарь-викинг, с которым вы обручены.

Вопль удивления и ужаса вырвался у нее. Она откинула голову назад и в панике начала отчаянно вырываться. Ужас, холодный, ледяной ужас заполнил все ее существо. Она была в его власти. Нагая и беспомощная, крепко прижатая к нему. Она почувствовала силу его рук и ног, крепость его груди.

— Вы… — выдохнула она.

— Да, леди, это я!

Он не может быть ирландским принцем!

— О Господи, нет! — прошептала она, и стала снова вырываться как дикая кошка. Ей нет спасенья, но она должна вырваться от него и убежать. Не сумев ослабить его хватку, она попыталась укусить его. Когда не удалось и это, она подняла колено с намерением ударить его.

— Держись подальше, — рявкнул он, и с силой бросил ее на землю. Задыхаясь, она испуганно смотрела на него, прикрытая только собственными волосами. Груди ее судорожно вздымались. С криком отчаяния она попыталась встать на ноги.

Он перешагнул через ее распростертое на земле тело, встав так, что она оказалась лежащей между его ног, и схватил ее за волосы, так что она не могла даже пошевельнуться.

Потом он медленно опустился на нее. Она подняла кулаки? чтобы ударить его в грудь, но он перехватил ее запястья и прижал их к земле у головы. Она чувствовала на себе его тело, тяжелое и безжалостное. Она не могла освободиться.

И когда он смотрел на нее, держа ее железной хваткой, она вдруг осознала, что ее сон был пророческим — викинг, с которым она боролась сейчас, действительно был принцем из Дублина.

— Мы опять встретились, леди, — спокойно сказал он. Огонь его голубых глаз проникал в ее душу, опаляя ее. Интересно, что он видел, что он слышал.

Наверное, все…

— И в такой интересной… ситуации. Я уже было подумал, что удастся мирно договориться, и приехал в Варенхем на свадьбу, и что же я нахожу? Свою невесту, поджидающую меня, совершенно обнаженной.

Он чуть-чуть отодвинулся, все еще прижимая коленями ее бедра. Холодный утренний ветер обдувал ее тело, ее груди налились тяжестью под его взглядом, соски затвердели. Казалось, только сейчас он заметил ее наготу и теперь разглядывал ее бесстыдно, с презрением, и ее тело пылало огнем стыда.

Силы начали возвращаться к ней. Она изогнулась под ним, пытаясь вырваться.

— Отпусти меня, пусти же, — требовала она.

— Нет, леди, нет! — пообещал он мягко. Его глаза проникали в ее сердце, как стальной кинжал. Он склонился к ней, и его дыхание коснулось ее губ.

— Я не отпущу тебя до самой смерти, моя дорогая. Ее накрыла черная волна страха, но она не желала показывать ему, насколько его боится.

— Скажи королю, что не хочешь жениться на мне! — прошептала она пылко. — Скажи ему…

— …что будет такая жестокая битва, что по твоей земле потекут кровавые реки? — строго спросил он.

— Но ты не можешь взять меня в жены, — Рианон замолчала, услышав топот копыт. Люди короля были все ближе.

Викинг встал и, продолжая держать ее за запястья, поднял на ноги, прижав на какое-то мгновенье к себе.

— Нет, леди, я не хочу жениться на вас, — произнес он быстро. Он отпустил ее. Мгновение она смотрела на него, затем, инстинктивно, бросилась бежать. Его руки вцепились в ее волосы, и она вскрикнула, потому что он снова притянул ее к себе. Она услышала его шепот:

— Пойдем, ты ведь не трусиха, — сказал он ей хрипло. — Твоя смелость восхитила меня.

Она снова взглянула на него, и ненависть клокотала в ней:

— Нет, я не боюсь тебя, и никогда не буду бояться! У тебя нет права обращаться со мной жестоко! Никогда! Он улыбнулся, и улыбка эта была зловещей.

— Я вам предлагаю как можно скорее научиться бояться меня, леди. Да, научиться бояться — и скорее. Потому что есть чего бояться.

Она хотела гордо вздернуть подбородок, но стояла перед ним совершенно обнаженная, а его ледяные голубые глаза бесстрастно шарили по ее телу с головы до ног.

Конский топот приближался. Он отвел взгляд, наклонился, поднимая ее накидку, и набросил ей на плечи. Она удивилась тому, что он прикрыл ее наготу. У нее навернулись слезы, но в этом поступке не было доброты, сразу поняла она.

— Я полагаю, что видел достаточно из того, что мне предназначено, не так ли, миледи?

Он поднял бровь, но не стал ждать ответа, да он и не рассчитывал его получить.

Она обрела дар речи, когда он, отвернувшись от нее, стал садиться на коня.

— Я никогда не буду твоей!

Конь двинулся вперед, и она задохнулась от удивления. Оцепенение спало с нее. Это был ее конь, Александр, самый лучший из ее лошадей.

— Это мой конь! — закричала она.

— Мой, — поправил он.

Она забыла, что он владеет теперь всем, что раньше принадлежало ей.

На его лице все еще играла холодная и презрительная улыбка, когда он повернулся к ней.

— Мой конь, — повторил он. — И подобно этому животному, вы тоже будете принадлежать мне. Вам тоже придется приходить по первому моему зову. Если я, конечно, соглашусь на это. Лошадь, которая раньше принадлежала другому это — одно, а женщина — совсем другое.

Она задохнулась от негодования:

— Подлый негодяй! — начала она, но ее слова были прерваны, потому что он снова сжал ее запястья руками, силу которых она уже знала.

— Нет! — кричала она в панике, но он, не обращая на это внимания, оторвал ее от земли и схватил в объятия. Она попыталась ударить его, исцарапать, чтобы освободиться, но он быстрым движением перехватил ее руки.

— Не пытайтесь больше ударить меня, леди!

Он подождал. Она больше не двигалась. Она стиснула зубы и поборола панику, которая росла в ней.

Он бросил ее на спину белого коня и сел сзади.

— И не сопротивляйся, — предупредил он ее. — Даже и не думай об этом, потому что, если ты ударишь меня снова, я ударю быстрее и гораздо сильней.

При этих грубых словах ее вновь обуяла ярость.

— Дикарь! — обозвала она его, но не пошевелилась. Его глаза сузились.

— Что, показать? — спросил он.

Рианон промолчала. Он тронул лошадь, и в такт лошадиной скачке в ее мозгу проносились мысли. Его сильная рука держала ее за талию.

Люди короля были совсем рядом.

Она обесчестила Альфреда. Увы, именно тогда, когда она пришла к решению повиноваться ему, она опозорила его. Она и в самом деле решилась на этот брак, чтобы заключить союз, которого добивался король.

Но все вышло по-другому. И хотя она и сохранила свою невинность, она была схвачена тем самым человеком, которому была обещана, человеком, который поклялся отомстить ей… Король ей ничем не поможет.

Рауен, — подумала она отчаянно. — Этот отвратительный викинг видел их вместе. Он разыщет Рауена. Он потребует возмездия.

Прольется кровь, и вина за это ляжет на нее.

У нее вдруг потемнело в глазах, и долгожданное избавление, которого она жаждала, наконец-то пришло.

Она похолодела и стала падать с коня, и когда сознание уже покидало се, она успела почувствовать, что ее схватили сильные руки человека, от которого она так отчаянно хотела избавиться.

Руки ее хозяина — викинга…

ГЛАВА 6

Блаженное забытье было недолгим. Резкий удар по щеке привел ее в чувство. Она опиралась на руку викинга. Она оттолкнула его, потому что он уже не держал ее, а осторожно опускал с лошади на землю. Она не сумела сохранить равновесия и упала на землю.

— Ваша одежда, леди, — сказал он сухо.

Он привез ее назад к тому месту, где на траве лежала ее одежда. Она увидела разбросанную кучу своих вещей, прекрасное мягкое платье, обтягивающее фигуру, длинную рубашку, панталоны и кожаные туфельки.

Краска стыда окрасила ее щеки. Она никак не ожидала такой заботы от него после всего случившегося, но не могла же она снять плащ и начать одеваться перед ним. Все-таки она была невинной девушкой, И Рауен тоже сохранил свою невинность, но, конечно, он этому никогда не поверит.

Она вздернула подбородок, но не решалась поднять глаза.

— Будьте добры…

— Я вовсе не добрый! — резко сказал он.

— Имейте сострадание!

— Сначала вы просили милосердия, теперь — сострадания. Я же изо всех сил пытаюсь сохранить вам жизнь. Одевайтесь, и побыстрее!

Чтоб он провалился, этот негодяй, — мысленно пожелала она ему. Внутри у нее все кипело. Она вдруг осмелела, хотя, наверное, это была большая глупость. Медленно поднявшись, она посмотрела на него с открытым презрением, поплотнее запахнула накидку, и губы ее тронула горькая улыбка.

— Убей меня, викинг! Это лучше, чем быть твоей невестой!

Он едва заметно стиснул зубы, но по телу Рианон помимо ее воли побежали мурашки.

— Неужели? — спросил он вежливо. — Мне очень жаль, что вы так думаете, миледи. Его тон вдруг резко изменился.

— Одевайся. Сейчас же, — сказал он. Голос был низким и глубоким, как раскат грома Она вся напряглась и решительно покачала головой.

— Сделай это! — сказала она.

— Что? — резко спросил он.

Она собрала все силы, чтобы не дрогнуть, глядя на него снизу вверх. Он сидел в седле, прекрасный, как сказочный принц, потому что в этот день на нем было богатое одеяние. Драгоценные камни блестели на сбруе коня, а от броши, скрепляющей плащ на плече, падали искры. Он возвышался над ней, так что она казалось маленькой и беззащитной в своем смятом плаще и с растрепанными волосами. Но глаза ее блестели гордо и вызывающе.

— Сделай это! Возьми свой меч, язычник, и пронзи меня!

Она вскрикнула в изумлении, потому что он действительно поднял меч. Лошадь поднялась на дыбы, а холодный беспощадный викинг, сидящий на ней, наклонился вперед, поднеся острие меча к горлу Рианон. Она стояла неподвижно, пока он играл острием в том месте, где бешено бился пульс.

— Одевайтесь. У меня нет намерения убивать вас, миледи, теперь, когда перед нами наше счастливое будущее. В противном случае, мне придется слезть с коня и сделать это самому.

— Как ты смеешь! — выкрикнула она, дрожа от бессильного гнева.

— Как я смею? — голос был низкий, но он не давал своему бешенству вырваться наружу. Он спешился и стоял перед ней, держа острие меча у ее горла. Потом он вложил меч в ножны. Она была высокого роста, но намного ниже его.

— Как смею я, миледи?

Он говорил обманчиво мягко. И тогда она почувствовала на себе его руки там, где плащ был запахнут на груди, он потянул материю на себя, и ей пришлось повернуться к нему.

— Это как вы смеете говорить со мной в таком тоне, после того, как я узнал, с кем и где вы были сегодня? Лучше бы тебе поостеречься, моя маленькая саксонка, сильно поостеречься. Не забывай, что я, как ты сказала, язычник. А мы, язычники, смеем все.

С этими словами он распахнул ее плащ. Она была так потрясена, что долгое время не могла вымолвить ни слова. Вспомнив, что стоит перед ним обнаженная, она отвернулась было от него, но не дрогнула и вздернула подбородок:

— Конечно, язычник, — насмешливо произнесла она и отвернулась, с трудом справившись со страхом, обуревавшим ее.

Она подняла свое платье, лежавшее под дубом, все время ощущая на себе его взгляд. Ее пальцы отказывались повиноваться ей, и она смогла надеть платье не без труда. Не глядя на него, она поправила платье и завязала пояс. Он не двигался, но его зловещий взгляд и долгое молчание пугали ее. Она отошла подальше, чтобы надеть панталоны, и, наконец, надела туфли, все еще стоя к нему спиной. Одевшись, она нашла плащ и накинула его на плечи, призывая на помощь остатки поруганного достоинства. Она поняла, что люди короля продолжают искать ее, потому что их крики слышались все ближе. Ее интересовало, как далеко ушел Рауен, и удалось ли ему скрыться.

Она увидела, что викинг вновь садится на коня, быстро повернулась, чтобы взглянуть на него. Он глядел на нее сверху, и она поняла, что он прочел ее мысли, спокойный и невозмутимый. Его меч оставался в ножнах. Он протянул ей руку, и она почувствовала, что ярость вновь закипает в нем.

— Что ты хочешь сделать? — спросила она. Она хотела, чтобы это прозвучало требовательно, а получилось шепотом.

Он дал шпоры Александру, посылая его вперед. Она хотела повернуться к нему спиной, но он слишком быстро догнал ее. Легким усилием он поднял ее, обхватив за талию. И снова она сидела перед ним на коне. Она ощущала грубую тяжесть его бедер и стальной обруч его руки. Теперь он смотрел поверх ее головы, а когда она слегка повернула голову, то почувствовала мягкое прикосновение его бороды к своему лбу.

Аллен и Вильям направлялись к ним, но были еще далеко.

— Если бы это произошло в стране моей матери, — проворчал он, — я бы вернул тебя отцу в дом, который ты обесчестила.

Но у нее не было отца, поэтому он вернет ее королю. И Альфред сошлет ее в какой-нибудь дальний порт. Она станет жить там, презираемая всеми, но свободная.

И хотя ее сердце бешено стучало, она опасалась, что он поступит, как сказал. Она любила Альфреда и Уэссекс так же сильно, как ненавидела его, неважно, как поступит король.

— Это мне бы подошло, — сказала она викингу. Он не обратил на нее никакого внимания, продолжая, будто она ничего и не говорила вовсе.

— Если бы все это происходило в стране моего отца, блудницу продали бы в рабство. Прямехонько отвратительным датчанам, каких только можно сыскать. Я уверен, что смог бы найти берсеркера, чтобы сбыть тебя с рук.

Она окаменела, и у нее вырвался вздох негодования, но ей ничего не оставалось делать, как сидеть неподвижно, потому что его руки внезапно так сжали ее, что она не могла даже шелохнуться. Слезы заблестели у нее на глазах, но она сдерживалась изо всех сил.

— Меня и так уже отдали викингу. Какая разница, откуда он, из Норвегии или из Дании?

— Или из Ирландии.

— Или из Ирландии!

— Нет, это большая разница, миледи. И скоро вы узнаете, какая.

И снова она невольно задрожала. Альфред обойдется с ней гораздо суровей, чем этот викинг. Она не подчинилась воле своего короля, она обесчестила его. Это, возможно, будет стоить Рауену жизни, а ее жизнь превратит в пытку.

— Я тебя презираю, — процедила она сквозь зубы.

— Замолчи! — ответил он резко: к ним уже приблизились всадники. — Неужели ты на самом деле такая самолюбивая, что допустишь, чтобы норвежская, ирландская и английская кровь пролилась на этой земле?

Она успокоилась и стала думать, можно ли сделать так, чтобы избежать кровопролития. Наверняка этот викинг откажется от брака с ней. А если он сделает это, непременно будет война между англичанами и ирландцами.

— Сражаться будем мы с тобой, — добавил он мягко, борода его коснулась ее щеки, и откуда-то из глубин ее тела поднялось тепло. — К счастью, дураков больше нет, чтобы умирать от твоего предательства.

— Я никого не предавала, — она с жаром протестовала, извиваясь, чтобы встретиться с ним взглядом. Это смешно. Он никогда ей не поверит. Взгляды их встретились.

— В конце концов, — сказал он, — мы ведь встретились снова.

— Эрик из Дублина! — закричал Вильям, приветствуя его и осуждающе взглянув на Рианон. — Король приносит вам свои извинения за то, как вы были встречены…

— Я приехал к королю сам, — сказал Эрик.

— Девушка будет…

— Я сам привезу девушку, — холодно отвечал он и поскакал. Ветер, наполненный весенней свежестью, обдувал Рианон. Сейчас, сидя на лошади, ей было невыносимо холодно. Руки викинга крепко держали ее, и она вновь задрожала, почувствовав их силу. Эта сила была причиной его отваги в бою, беззаветной отваги.

Скорее всего, он был лучшим воином из тех, кого ей приходилось встречать. Он видел ее с Рауеном и мог легко убить его.

Нет, она не станет думать об этом, или ее снова будет бить дрожь, а он чувствовал любое ее движение, потому что с каждым шагом лошади она все теснее прижималась к его груди.

Наконец, они подъехали к воротам. С обеих сторон из леса появились люди — слуги короля и воины Эрика. Она не видела среди них Рауена и молила небо, чтобы он успел скрыться в лесной чаще.

Ворота открылись, и они подъехали к дому.

Король сам ждал их во дворе перед длинным домом. Он не отрываясь смотрел на Эрика, тот приблизился к нему, поднял Рианон и поставил ее на ноги.

Она стояла перед королем.

Она едва удержалась на ногах, когда увидела лицо Альфреда. Ее колени подкосились, и она оцепенела от страха. Чувствовать осуждение и злобу викинга — это одно, но увидеть гнев и ненависть в холодном взгляде короля — было совсем другое дело. Он подошел ближе, и она поняла, что ему известно об ее утренней встрече со своим возлюбленным. Он не мог знать, что, в конце концов, она решила подчиниться его воле, а ведь она просто хотела попрощаться с Рауеном наедине еще только один раз.

Альфред думал, что она преднамеренно и вероломно предала его.

Он прямо пошел к ней. Он смотрел на нее, не отводя взгляда, а потом ударил ее так сильно, что она закричала и упала на колени. Она слышала, как позади нее спешивается викинг. Раздался топот копыт, это возвращались всадники, и огромная толпа англичан, скандинавов и ирландцев въезжала в ворота крепости.

— Эрик Дублинский, — сказал король. — Я освобождаю вас от данной клятвы и обещаний вступить в этот союз.

Викинг подошел к ней и помог подняться, подав ей руку. В ней всколыхнулась и утихла буря чувств. Ей ужасно хотелось освободиться от его прикосновения. Но она не осмелилась. Она только кусала губы, чтобы не зарыдать.

— Альфред, король Уэссекса, — сказал Эрик. — Я прошу разрешения войти в ваш дом, и хочу поговорить с вами наедине, чтобы мы могли уладить это недоразумение.

Король согласно кивнул головой:

— Тогда, добро пожаловать, Эрик Дублинский, добро пожаловать в мой дом.